***
Игорь наслаждался тем, что коротал долгий день со своей дочерью, проведя большую часть утра в гостиной, где сидел у камина с Викторией на коленях, пока читал ей «Детей Нового Леса» Марриета*. У них под рукой было не так много детских книжек, но, поскольку Виктория продемонстрировала ненасытный интерес как к чтению, так и к тому, чтобы ей самой читали вслух, они заказали несколько экземпляров у книготорговца в Эдинбурге и до сих пор ждали их получения. К счастью, предыдущий домовладелец оставил после себя скромную подборку книг. Время от времени Игорь делал паузу в чтении и просил Викторию самой попробовать прочитать отрывки из истории. Лишь с небольшими запинками ей оказалось это по силам. В обед они отправились на кухню, чтобы приготовить горячий суп и бутерброды. Когда Игорь сервировал обед для Виктории, то заметил, что снаружи падают толстые, пушистые снежинки. — Папа, смотри! Снег идёт! — взволнованно объявила Виктория, подбегая к окну, чтобы рассмотреть его поближе. — Мы можем выйти на улицу и поиграть? — Земля пока что не покрылась снегом, ангел. После обеда мы позанимаемся счётом, и если на земле начнет скапливаться снег, мы пойдем и слепим снеговика. — Я хочу выйти сейчас! — закапризничала Виктория, топнув ногой. — Я не хочу заниматься счётом. — Виктория, ну в самом-то деле, мы ведь это обсуждали. Ты очень умная маленькая девочка, и мы станем проводить несколько уроков каждый день, чтобы ты стала ещё умнее. — Мне бы хотелось, чтобы папа Виктор был здесь. Он бы вышел на улицу и поиграл. — И сделал бы молнию в подвале, я знаю. Даже папа Виктор намерен помочь тебе узнать кое-что новое. Мы не можем играть постоянно. Иногда нам приходиться учиться и работать, а потом мы можем и поиграть. Виктория свирепо посмотрела на отца, вернулась к столу и села, надув губы. Бросать ему вызов и создавать такие сложности было совсем не в духе Виктории. Но что больше всего было на неё непохоже, так это взгляд, которым она одаривала Игоря. Враждебность в этом взгляде, казалось, была далеко не по её годам. — Я бы посоветовал тебе подумать о своем поведении, Виктория. Если будешь грубить и не слушаться, мы вообще не выйдем на улицу, — сказал Игорь, садясь за стол. Всё, что он заработал в ответ, — ещё один мрачный взгляд, подобный тому, который бросила на него Виктория, стоя у окна. — Ты меня поняла? — спросил Игорь. Он не желал быть с ней резким, но степень гнева, направленного в его сторону, озадачивала. У них всегда была такая замечательная связь отца и дочери, и Игорь не мог припомнить больше нескольких раз за всю её короткую жизнь, когда ему вообще приходилось одергивать Викторию. — Я поняла, — неохотно сказала она. — Ешь свой суп, пока он не остыл, — сказал Игорь, заставляя себя приступить к еде, хотя из-за их разногласий у него пропал аппетит. Ему также не нравился сильный снегопад на улице, и он задавался вопросом, насколько трудной будет обратная поездка Виктора из деревни домой.***
Виктор наверстывал упущенное время, принимая длинную очередь пациентов с самыми различными жалобами, которые терпеливо ждали повторного открытия своей местной лечебницы. У девочки, чью руку Игорь зафиксировал в последний день работы, дела шли на поправку, и она до сих пор носила с собой куклу, которую тот подарил ей во время предыдущего визита. Когда Виктор уже заканчивал осмотр, Кора постучала в дверь и просунула голову внутрь. — Колин снаружи. Там сильный буран, и он не хочет очутиться в нём после наступления темноты, — сказала она. — Всего три, Кора. У нас полный зал ожидания. — Больше нет, — акцент в её голосе звучал густо. — Они все разъехались по домам, пока ещё могут туда добраться. — Всё настолько плохо? — спросил он. — Прошу прощенья, дамы, — сказал Виктор девочке и её матери, направляясь с Корой выглянуть за дверь. Погода была ужасной, с неба валил снег, и ветер захлестнул щедрую порцию этого самого снега прямо им в лица, пока они вновь не закрыли дверь. — Скажи Колину, чтобы он отправлялся домой к своей семье и оставил здесь карету. Я сам доберусь на ней до дома. — Вам не следует ехать одному, — возразила Кора. — Мы не знаем, насколько скверной будет ситуация, а у него дома жена и дети. — Вы можете остаться в лечебнице, пока не утихнет буря, — предложила она. — У меня дома… мой брат и племянница. Нам нужно кое-что из деревни, так что я сейчас поеду, куплю всё необходимое и отправлюсь домой. Кора, у тебя есть всё, что нужно на пару дней? — Да, док, у меня наверху достаточно запасов. — Роуз ушла домой? — Она закончила уборку и ушла после обеда. — Хорошо. Спасибо, что присматриваешь за мной, — сказал он, улыбаясь и надевая пальто, шляпу, шарф и перчатки. — Ну, вы можете немного потеряться в своей работе, — сказала она. Виктор усмехнулся на это замечание. Она ведь не знает и половины. Виктор нисколько не преувеличивал, как сильно он ненавидел снег, продираясь сквозь него, пока ветер задувал снежинки ему в лицо, будто колол крошечными иголками. Едва он успел зайти в пару небольших магазинчиков за припасами, как те закрылись. Виктор взял немного продуктов и несколько хозяйственных принадлежностей. Он почти забыл о леденцах, которые должны стать сюрпризом для Виктории, но в последнюю минуту схватил их и пополнил свой набор покупок. Ему удалось раздобыть приличную бутылку вина, чтобы сдержать ещё и данное Игорю обещание. В конце концов, у Виктора была идея, в которой нужно было убедить Игоря, и хорошее вино, вероятно, было лучшим способом добиться согласия, чем напоить его виски. Пытаясь сосредоточиться на этих мыслях, Виктор изо всех сил старался не обращать внимания на погодные неприятности и воспоминания, которые зимой всегда с такой яркостью всплывали на поверхность сознания. Даже наличие сосны, бантов и других примет приближающегося Рождественского праздника не подняло ему настроения. С этой задачей могла бы справиться компания Игоря и Виктории, и он попытался отбросить ужасные мысли о смерти и утрате, которые терзали его душу, точно, как зимний ветер терзал тело. Сложив свои припасы в карету, он забрался на козлы, проклиная снег, скопившийся там с тех пор, как Колин оставил её Виктору. Немного стряхнув снег, чтобы одежда не пропиталась влагой во время езды, он подстегнул лошадей поводьями и отправился домой, желая согреться и высохнуть у огня со своей семьёй.***
Игорь сдержал своё слово и взял Викторию поиграть под падающим снегом, пока он не повалил чересчур сильно и не стало слишком холодно, чтобы получать удовольствие. У них отлично получилось начать лепить снеговика, но после того, как Игорь однажды чуть не потерял дочь из-за болезни, он не собирался рисковать, чтобы она сильно простудилась из-за такого несуразного занятия, как лепка снеговика. Виктория оправилась от прежнего приступа дурного настроения и вместе с Игорем решила несколько простеньких математических задач, прежде чем они вышли на улицу. Теперь Игорь смотрел, как ускользает дневной свет и вокруг них громоздятся кучи снега, а Виктора нигде не было видно. — Я проголодалась, — сказала Виктория, отвлекаясь от игры со своей куклой. — Мы поужинаем, как только папа Виктор вернется домой, — сказал он. Игорь знал, что ему следует называть его «дядя Генри», но это звучало так фальшиво и нелепо, и Виктория всё равно не воспринимала так Виктора. По какой-то причине Игорь чувствовал, что она будет использовать на публике правильный термин. Он не был уверен, почему доверял этому ощущению. Виктории было всего шесть лет. Тем не менее, у них с Виктором сложились крепкие отношения, и она, похоже, чувствовала, что важно сохранить его прикрытие. — Долго ещё ждать? — спросила она. — Надеюсь, нет, ангел. — Игорь вздохнул. — Давай-ка начнем готовить ужин, чтобы у папы Виктора было что-нибудь вкусное и горячее, когда он вернётся домой. Могу поспорить, что когда он сюда доберётся, то будет таким же холодным, как наш снеговик. — Мы так и не сделали голову нашему снеговику, — сказала Виктория, хихикая. — Что ж, когда у него появится голова, мы наденем на него одну из модных шляп папы Виктора, — пошутил Игорь, сохраняя для неё беззаботный тон, но не желая ничего, кроме как увидеть карету, продирающуюся сквозь бурю.***
Даже в перчатках Виктор почти не чувствовал рук, продолжая держать поводья. Он видел не дальше, чем на несколько футов перед собой, а дневной свет и вовсе померк. Виктор полагался на лошадей, которые знали, куда идти, и эта стратегия какое-то время служила ему хорошую службу. Теперь местность стала более ухабистой, и у него не было уверенности, что он сам или лошади знают, где они, чёрт возьми, находятся. Даже если Виктор отклонился от дороги, он надеялся, что, по крайней мере, движется в направлении дома. Когда он почувствовал, что карета ударилась колесами о что-то твёрдое и неподатливое и весь корпус начал опрокидываться, то осознал, что у него проблемы.***
Игорь подавал Виктории ужин за кухонным столом, продолжая расхаживать от одного окна к другому, от входной двери к задней, желая отправиться на поиски Виктора, но не имея возможности рисковать оставляя Викторию одну. — Разве папа Виктор не вернётся сегодня домой? Он сказал, что у него подарок для меня. — Я уверен, что так и есть, но путешествие в такую погоду занимает много времени. Он мог остаться на ночь в деревне, — сказал Игорь, в действительности даже не мечтая, что Виктор поступит подобным образом, но уповая на чудо, что он всё-таки это сделает. — Ты не хочешь ужинать? — спросила Виктория. — Я съем свою порцию позже, — ответил Игорь, улыбаясь ей. Он сел за стол и выпил горячего чая, а затем разжег огонь в кухонном очаге, пока Виктория заканчивала с трапезой. Игорь разжег камины наверху, чтобы радиаторы ещё лучше обогревали комнаты. В старом доме казалось, что ветер может продуть его насквозь. Он старался не думать о Викторе, который был снаружи, на пронизывающем ветру. Который не только физически страдал от пребывания на холоде, но и погряз в воспоминаниях, вызванных путешествием по такой смертельно опасной снежной буре во тьме ночной.***
Виктор заставил себя открыть глаза и увидел вокруг себя только белизну. Всё было белым, но при этом тёмным. Ему было так холодно, что он едва ощущал свои конечности, пока не попытался пошевелить левой рукой, и боль пронзила её, словно кинжалами. В том месте, куда он приземлился головой, снег окрасился в розовый цвет. Это было неправильно… он вышел с Генри, но тот не бросал Виктора одного в метель. — Генри! — крикнул он. — Генри, где ты? Всё, что он мог разглядеть вокруг себя, — это холмы, покрытые белым, и ещё деревья вдалеке. Лошади ржали, и Виктор изо всех сил пытался перевернуться и посмотреть на них. Они обе упали, как и карета, которая теперь лежала на боку, а одно-единственное уцелевшее колесо лениво вращалось на ветру. Одна из лошадей по виду пострадала серьёзнее, чем другая, но ни одной из них не удалось высвободиться и встать. Что-то о карете и лошадях прорезало туман в пульсирующей голове Виктора. Генри был мёртв. Его здесь не было, потому что он умер много лет назад в такую же ночь. И в очередную подобную ночь сам Виктор умудрился попасть в метель. Он знал, что лежать в снегу — не лучший вариант, поэтому, несмотря на травмированную руку, которая, судя по ощущениям, была скорее всего сломана, преодолевая головокружение при каждом движении головой, Виктор изо всех сил пытался встать на ноги. Он щурился от метели, но ему казалось, что вдалеке виднеются крошечные точки света. Виктор с сожалением посмотрел на лошадей. Если бы не сломанная рука, и если бы обе лошади так сильно не запутались в упряжи, он, возможно, смог бы освободить одну из них и оседлать. Виктор заметил на земле сверток и узнал в нём узел с припасами, купленный в деревне перед злополучным путешествием. Он взял его в здоровую руку и пошёл пешком, продираясь сквозь снег, стараясь не упускать из виду огни и надеясь, что глаза его не подводят. *«Дети Нового леса» (англ. The Children of the New Forest) — детское художественное произведение английского мореплавателя и писателя Фредерика Марриета, опубликованное в 1847 году.