From This Day Forth (Отныне и Впредь)

Игорь уложил Викторию в постель и поцеловал на ночь. — Ты останешься в своей кровати, где тепло. Если услышишь, как папа кричит снаружи, бояться нечего. Я выйду на улицу с фонарём и окликну папу Виктора на случай если ему трудно разглядеть дом сквозь снег. — Мне бы хотелось, чтобы он вернулся домой. — Мне тоже, ангел, — сказал Игорь, улыбаясь ей и убедившись, что любимая кукла Виктории отправилась в кровать вместе с ней. — Ложись спать, а если утром снег утихнет, мы доделаем снеговика. — Спокойной ночи, папа. Я тебя люблю. — Я тоже тебя люблю, — ответил он, приглушая свет и прикрывая дверь. Игорь промчался по коридору и вниз по лестнице, надел пальто, шляпу и перчатки, зажёг фонарь и бросился навстречу лютому холоду. — Виктор! — закричал он во в горло. Снова и снова он выкрикивал имя своего партнёра, молясь о том, чтобы увидеть хоть какой-нибудь след кареты или фигуру, бредущую сквозь метель. Игорь надеялся, что Виктор остался в деревне, в тепле и безопасности, и просто не мог послать ему весточку. Но Виктор был не таков. Он недооценит опасность, которой себя подвергает, и сделает всё возможное, чтобы добраться до своей семьи. Для человека, который столь долгое время жил в одиночестве, Виктор серьёзно относился к роли семьянина. Он обожал Викторию, был предан Игорю так, что не описать словами, и, несомненно, готов был умереть, чтобы защитить их. Учитывая его опыт с метелями, Виктор не захотел бы оставлять их одних посреди снежной бури, даже если они находились в полной безопасности внутри дома. Чем дольше Игорь размахивал туда-сюда фонарём в темноте, тем сильнее впадал в отчаяние, зовя Виктора до тех пор, пока не охрип. Он ушёл настолько далеко от дома, насколько осмелился, не рискуя собственной безопасностью. Игорь ни при каких обстоятельствах не оставил бы Викторию одну, ведь тогда никто из них не сможет о ней позаботиться. Будучи подавленным, он поплёлся по снегу обратно к дому, войдя через заднюю дверь. Игорь повесил пальто на крючок у двери и поставил на пол промокшие ботинки. Он налил себе немного виски и выпил, надеясь, что оно его согреет и успокоит нервы. Игорь прошёл в гостиную и уселся в любимое кресло Виктора. Оно располагалось не слишком близко к камину и местами было потёртым, но это было его излюбленным местом, когда он коротко время в гостиной за чтением или когда читал вслух Виктории, сидящей у него на коленях. Игорь натянул шерстяное одеяло, висевшее на подлокотнике кресла, до самого лица и вдохнул. На ткани остался слабый след мыла и одеколона Виктора. Со стороны входной двери послышался громкий удар. Это был даже не стук; звук был такой, как будто в дверь что-то швырнули. Отбросив одеяло, Игорь поспешил к двери и распахнул её, едва успев поймать Виктора, прежде чем тот рухнул на пол. Виктор издал слабый стон от боли из-за того, что его стиснули. Он насквозь промок от снега, который выглядел так, словно примёрз к его волосам. Его лицо было обветренным, и единственным, что удерживало его на ногах, был Игорь, который бросился к дивану в гостиной, опуская Виктора туда как можно осторожнее. — Виктор, это Игорь, ты дома. Теперь ты в безопасности, любимый. Виктор ничего не ответил. Его сильно трясло, но он не сводил глаз с Игоря и пытался помочь ему снять с себя мокрое пальто, хотя и вскрикнул от боли, когда его левую руку потревожили. — Сломана, — выдохнул он. — На твою удачу, я врач, — пошутил Игорь. Ему вовсе не хотелось шутить, но он рассудил, что так может помочь Виктору, и, похоже, это его успокоило, поскольку он изо всех сил старался одарить Игоря слабой улыбкой. — Ложись сюда, осторожнее, — он помог Виктору лечь на диван, положил ему под голову подушку и накрыл одеялом, взятым с кресла, а затем Игорь помчался наверх и схватил столько одеял и покрывал, сколько смог унести, и устремился вниз по лестнице, чтобы свалить их все на Виктора, тщательно вытер его волосы и обернул сухим полотенцем его голову. — Я уви- видел св-свет, — выдавил он. — Слава тебе Господи, — ответил Игорь, целуя его. — Я положил полотенца на радиаторы наверху. Они помогут тебе согреться. — Поцелуи тоже помогут, — сказал Виктор, из последних сил потянувшись к Игорю, прежде чем его рука рухнула на одеяло. Игорь взял его ладонь и поцеловал холодные как лёд пальцы. — Не двигайся. Я принесу что-нибудь, чтобы согреть твои пальцы, а потом мы постараемся зафиксировать твою руку в правильном положении и осмотрим эту неприглядную шишку у тебя на голове. Игорь снова поспешил наверх, чтобы принести из уборной таз с тёплой водой и снять нагретые полотенца с батарей. Он обернул тёплое полотенце вокруг шеи Виктора, расстегнул его рубашку и положил другое полотенце ему на грудь, и расстегнув штаны, прижал третье к паху. — Ты просто пытаешься во-воспользоваться м-мной, — сказал он, и Игорь был рад, что Виктор смог произнести сразу несколько слов, и его дрожь немного утихла. — Неужели мне действительно нужно проходить через все эти трудности, чтобы добиться своего? — поддразнил Игорь, осторожно опуская холодную руку Виктора в тёплую воду. Виктор застонал, но это был хороший стон. — Ни в коем случае, — ответил он. — Надо попробовать согреться теплом тела. — Может быть, позже, когда я зафиксирую твою руку, — ответил Игорь, слегка улыбнувшись Виктору. Он осмотрел его руку и с облегчением обнаружил, что кость не смещена. Синяки и отёки, а также реакция Виктора на боль подтвердили, что это перелом, но он не выглядел серьёзным. Игорь начал с горячего чая, поддерживая Виктора, пока тот приподнимался, чтобы сделать несколько глотков, пообещав ему что-нибудь покрепче, как только он немного согреется. Он сменил полотенце на голове Виктора, поскольку то, которое он использовал раньше, промокло от талого снега. Следующей задачей Игоря была иммобилизация пострадавшей руки, что он и проделал со всей осторожностью. Всё это время Виктор внимательно за ним наблюдал. Игорь не был уверен, как именно воспринимать это выражение. Он знал, что Виктор замёрз, ослаб, травмирован и испытывает боль, и также знал, что его партнёр ощущает себя любимым, и часть всех этих эмоций читалась в его взгляде. — Хочу ли я знать, куда делась карета? — Не могу точно сказать. Лежит на боку где-то к востоку от дома. Лошадям помочь не удалось. — Единственное, что имеет значение — это то, что ты здесь. — Ты занёс покупки в дом? — Что? Я едва затащил в дом тебя. — Я донёс припасы. Но возможно, я их уронил. — Я проверю снаружи. Сейчас я наложу повязку на твою руку, чтобы ты не ворочался на ней всю ночь. Когда ты согреешься и окрепнешь, мы попробуем подняться наверх, чтобы раздеть тебя и уложить в постель. — Давай разденем и тебя тоже. — Тебя должен заботить только хороший отдых, любовь моя. Я буду рядом с тобой. Побереги свои силы. Я проверю, остались ли твои вещи снаружи. Игорь вышел на крыльцо и с удивлением обнаружил там большой мокрый узел, куда Виктор, по всей видимости, его и уронил. Он занёс его внутрь, оставив непогоду снаружи, запер за собой дверь и вернулся в гостиную, чтобы показать Виктору, что его свёрток в доме в безопасности. Узел был тяжёлым, и Игорь не мог себе представить, как у раненого Виктора хватило сил дотащить его до самого дома сквозь метель. — Припасы в безопасности. — Хорошо. Нам они пригодятся в ближайшие несколько дней. — Единственное, чего мы с Викторией хотели в эту метель, — это ты. — Игорь опустился на колени рядом с диваном и осторожно обнял Виктора. — Ей бы хотелось ещё и леденцов, — тихо сказал Виктор, и Игорь приподнялся и посмотрел ему в глаза. Они оба рассмеялись. — Это несомненно, — согласился Игорь. — Я боялся, что на этот раз потерял тебя навсегда, — признался он, и Виктору теперь уже удалось поднести руку к лицу Игоря. — Без шансов. После того, как Виктор ещё немного отдохнул и успел выпить горячего говяжьего бульона, который приготовил для него Игорь, они преодолели долгий и тернистый путь вверх по лестнице в спальню. Виктор сел на кровать и позволил Игорю снять с него одежду, надеть ночную рубашку и уложить в постель, закутав его кучей одеял и покрывал и подперев повреждённую руку подушками. Игорь поддержал его, чтобы накормить горячим рагу, которое они с Викторией ели на ужин. — Я в состоянии поесть и сам, — сказал Виктор, но не предпринял для этого никаких действий, и в его голосе не было ни малейшей убеждённости, что он хочет сделать это самостоятельно. Он был явно утомлён, и забота Игоря, казалось, оказывала такое же целительное воздействие, как еда, питье или медицинская помощь. — Очень надеюсь, что ты в состоянии это сделать, — ответил Игорь, продолжая кормить Виктора. Теперь он был в ночной рубашке и халате и с нетерпением ждал возможности очутиться в постели рядом с Виктором, как только убедится, что его партнёр окружен заботой и хорошо накормлен. — Думаю, с меня достаточно, — наконец сказал Виктор, отмахнувшись от очередного кусочка. — Я так устал, Игорь, — сказал он тихим от утомления голосом. — Конечно же, ты устал. Ещё один глоток воды, и я позволю тебе отдохнуть, — Виктор на это согласился, и Игорь переместил подушки так, чтобы он мог спать полулежа. — Я собираюсь проведать Викторию и скоро вернусь. — Обещаешь? — спросил он словно бы в шутку, но судя по взгляду, брошенному на Игоря, стало понятно, что Виктор не хочет оставаться один. — Обещаю. Он улыбнулся Виктору, прежде чем пойти в комнату Виктории, чтобы заглянуть к ней. Похоже, она проспала всю суматоху, связанную с возвращением Виктора домой, и то хорошо. Виктории было лучше увидеть его целым и невредимым, сухим и приведённым в божеский вид, а не в том состоянии, в котором находился Виктор, когда почти замерзший ввалился в дверь. Даже сейчас Виктор был слишком утомлён, чтобы разыгрывать для ребёнка весёлое, обнадёживающее представление. Замёрзший. Почти замёрзший, но живой. Игорь всем сердцем желал побольше расспросить Викторию о том, что она помнит (если вообще что-то помнит) из времени, проведенном на другой стороне. Его озадачивало то, что Виктор не исследовал эту тему глубже. Если бы он задавал Виктории подобные вопросы, то поделился бы с Игорем всем, что узнал. Игорь сомневался, что Виктор станет обсуждать эту тему с Викторией без разрешения или участия Игоря. Он любил Викторию, как свою собственную дочь, но очень уважительно относился к роли Игоря как её настоящего отца. Ну, разве что накормить её большим количеством сладостей, чем Игорь считал разумным, и «делать молнии» в лаборатории. Неплохо было бы воспитать свою маленькую девочку похожей на Виктора, но без множества внутренних демонов. Игорь подозревал, что жестокость отца Виктора породила большинство этих демонов, но это не станет проблемой в жизни Виктории. Представления Виктора о жестокости по отношению к ребенку — это заставить её подождать до утра, чтобы получить пакетик леденцов. Улыбнувшись этой мысли, он подложил ещё одно полено в огонь в камине Виктории, проверил её одеяла, чтобы убедиться, что она надежно укрыта, и тихонько выскользнул из её комнаты. К тому времени, когда Игорь вернулся в спальню, он ожидал, что Виктор уже крепко уснёт. Вместо этого он увидел, что глаза Виктора всё ещё были открыты, хотя он даже не шелохнулся, когда Игорь вошёл в комнату. Проверив огонь в камине, Игорь разжёг его посильнее и подложил ещё дров. В комнате было комфортно, но он хотел быть уверенным, что Виктор не замёрзнет. Наконец Игорь сбросил халат и забрался на кровать рядом с Виктором. — Думал, ты никогда не вернёшься, — сказал Виктор. Он слабо улыбался, но в этой фразе проскальзывала нотка серьёзности. — Я подкинул дров в камин Виктории, — проговорил он, прислоняясь к Виктору, который поднял здоровую руку, чтобы прижать тело Игоря к себе, а затем обнял ей партнёра. — Тебе достаточно тепло? — Сейчас уже да, — ответил Виктор, хотя его голос звучал неестественно. — Много воспоминаний? — спросил Игорь. — После того, как карета перевернулась, я очнулся в снегу и какое-то время не мог понять, куда делся Генри. Кажется, я звал его. Глупо, — заключил Виктор, слегка покачав головой. — Было ужасно, что Генри умер той ночью, но я так рад, что ты остался в живых. — Это… — Виктор сделал паузу, улыбаясь, и изо всех сил пытаясь сдержать свои эмоции, когда слеза выкатилась из его глаза и упала на подушку. — Это первый раз, когда кто-то сказал мне такие слова, — прошептал он, притягивая Игоря в объятие, которые было неуклюжим, и по всей видимости вызвало немного болезненных ощущений в его травмированной руке. Последовавшие за этим объятием сдавленные рыдания ощущались как изгнание многолетней боли, которую так никто и не излечил. Это было похоже на выкачивание жидкости из огромного абсцесса, превратившего Игоря в физически обезображенного циркового уродца. Всего за несколько минут Виктор освободил его от страданий всей жизни, сняв огромный груз с его тела, согнутого этим бременем. Эта же огромная болезненная тяжесть разрушала душу и психику Виктора, пока не исказила и почти не уничтожила их обоих. Никто не радовался тому, что Виктор выжил, все только скорбели о трагедии утраты Генри и возлагали вину на плечи десятилетнего ребёнка. Игорю хотелось выразить всё это словами, сказать Виктору, что он всё понимал, сказать ему, что его отец — осёл, который сам заслужил бы заблудиться в пургу… Он решил нежно потереть Виктору спину и позволить ему выплеснуть свою боль здесь и сейчас, в безопасности и уединении их кровати. Виктор на самом деле не был творцом Игоря, он только лишь освободил его и дал ему возможность стать тем человеком, которым он в сущности и являлся. Но за все эти годы никто так и не освободил самого Виктора, вплоть на теперешнего момента. Трагедия смерти Генри была неоспорима, но тот факт, что Виктор выжил никогда не признавалось благом. Виктор затих, истощённый морально и физически. Игорь предложил ему лечь на подушки, нашёл одно из полотенец, которыми раньше согревал Виктора, и аккуратно вытер его лицо. Игорь бы принёс ему мочалку, но не думал, что Виктор захочет, чтобы он отлучался прямо сейчас. — Тебе нужно поспать, любовь моя, — мягко сказал он, заметив, что Виктор изо всех сил старается держать глаза открытыми и сосредоточенно смотрит на Игоря. Он пригладил волосы Виктора и улыбнулся ему. — В конце концов, тебе нужно проснуться утром в разумный час, чтобы вручить Виктории подарок, иначе она отправится тебя искать, — сказал он, и это вызвало у Виктора широкую улыбку. — Я люблю этого ребенка, — сказал Виктор. Он протянул руку и погладил щёку Игоря тыльной стороной ладони. — Она — твоя копия. — А теперь спи, — сказал Игорь, снова устраиваясь в объятиях Виктора. — Ты принёс домой хорошую бутылку вина. — Ах, да, об этом, — ответил Виктор. — Завтра вечером, после ужина, когда Виктория ляжет в постель, нам нужно поговорить. — Звучит серьёзно. — Ничего страшного, любимый. — Виктор поцеловал его в макушку — Просто идея. Игорю стало немного не по себе, пока они оба плавно погружались в сон. Просто идея, высказанная из уст Виктора Франкенштейна, могла круто изменить жизнь.