From This Day Forth (Отныне и Впредь)

Игорь посмотрел на письмо, затем скомкал бумагу и бросил её в очаг. Он улыбнулся, выглянув в окно. Виктор вёл лошадь под уздцы, медленно, как и обещал, а Виктория сидела на ней прямо и высоко, как настоящая наездница. С такой же ясностью, как видел их обоих прямо сейчас, Игорь осознал, что в будущем у Виктории появится пони. Он старался не представлять её подростком, несущимся на лошади обычного размера, словно маньяк по холмистому полю, вместе со своим вторым отцом-смельчаком, который абсолютно никак не препятствовал такому положению дел. И снова у Игоря возникло тревожное ощущение, что в результате своего воскрешения его дочь каким-то образом унаследовала больше черт Виктора, чем его собственных. Он вздохнул и посмотрел на очередной чистый лист бумаги. Возможно, Игорь обвинял не того человека. Ведь Виктория также была дочерью гимнастки на трапеции. В ней были заложены черты не робкого десятка. Игорь понятия не имел, каков был его «вклад», но он врач-самоучка, переживший годы увечий и жестокого обращения до того, как в его жизни появился Виктор. Складывалось четкое ощущение, что Виктория вырастет смелой, отважной и чуждой условностей. Прежде чем начать новое письмо, Игорь понял, в чём кроется проблема. Ему нужно было вовсе не письмо. Ему нужно было съездить в Лондон, лично навестить Бомайна и рассказать ему правду. Или, по крайней мере, какую-то её версию. Кто лучше него поймет желание Игоря отправиться в Штаты, чтобы начать всё сначала со спутником-мужчиной? Деньги, в которых они нуждались, были для Бомайна всего лишь пустяком, а его щедрая натура в сочетании с помощью паре мужчин найти своё место под солнцем, вероятно, помогла бы Игорю получить то, чего он просил. — Папа, ты видел меня на лошади? Я ехала верхом! — воскликнула Виктория, вбежав через заднюю дверь и взволнованно запрыгнув к отцу на колени. На мгновение она показалась ему тем ребёнком, которого он знал и любил, и сомнения прошлой ночи показались Игорю смешными. — Ты выглядела как настоящая наездница, Виктория! Очень впечатляюще. — Она держится очень естественно, — заметил Виктор, следуя за ней в дом. Они оба были розовощекими и весёлыми после небольшого приключения на свежем воздухе. — Думаю, мы заслужили немного горячего шоколада, — сказал он, снимая пальто и собираясь приготовить напиток. Игорь помог Виктории снять пальто и покрытые снегом ботинки. — Вот, сядь у огня, ангел. Согрей руки, — сказал Игорь, растирая её пальцы в ладонях, прежде чем позволить Виктории протянуть их к теплу очага. — Как продвигается письмо? – спросил Виктор, когда Игорь подошёл к нему. — Кстати, об этом… — Похоже, Виктория собирается уладить этот вопрос вместо тебя, — прошептал Виктор, кивнув на Викторию, которая сидела за столом и что-то аккуратно писала на бумаге, оставленной там Игорем. — Может, нам стоит позволить ей самой написать Бомайну, — добавил он. Игорь жестом предложил Виктору последовать за ним в гостиную. Виктория была занята, и пройдет ещё какое-то время, прежде чем горячий шоколад будет готов. — Я собираюсь в Лондон, чтобы лично поговорить с Бомайном, — сказал Игорь. — Ты шутишь. — Нет, не шучу. Я поеду в Лондон и расскажу ему правду. — Теперь я уверен, что ты сошёл с ума, — ответил Виктор, расхаживая взад и вперёд. — Почему бы тебе просто не взять меня с собой и не высадить по пути в Скотленд-Ярде? — Я не имел в виду, что расскажу ему о тебе. Просто объясню, что у меня есть партнёр-мужчина, и мы хотели бы начать всё с начала в Штатах. Думаю, ты понимаешь, что он мог бы с большей симпатией отнестись к такой ситуации. — И это не совсем та тема, о которой хотелось бы упоминать в письме, — сказал Виктор, поглаживая подбородок и нахмурившись. — Нет. Мне по-прежнему не нравится, что ты отправишься туда лично. Не нужно тебе с ним видеться. — Бомайн никогда ничего мне не делал, Виктор. Если бы он хотел вести себя ненадлежащим образом, у него было много других возможностей. Я могу постоять за себя. — Я знаю. Но если он вообразит, что теперь ты воспримешь это благосклонно, его отношение может измениться. — У него есть постоянный компаньон. Они с ним вместе уже несколько лет. Бомайн понимает не хуже других, что тот факт, что я близок с мужчиной, не означает, что я хочу быть с любым мужчиной. Как бы мне ни льстила твоя убеждённость, что любой мужчина, предпочитающий мужчин, не сможет контролировать себя в моём присутствии, я не думаю, что эта опасность столь угрожающая, как ты себе вообразил. Игорь улыбнулся, надеясь развеять грозовую тучу, которая в тот момент нависла над лицом Виктора. — Я считаю, что это более опасно, чем ты думаешь, и мне всё ещё не нравится, что ты поедешь туда один. Я бы чувствовал себя намного лучше, если бы был рядом с тобой. — Я бы тоже так себя чувствовал, но не из-за Бомайна. Я полагаю, что это наилучший способ. Отправка письма займёт у меня больше времени, чем если я поеду туда поездом, как только позволит погода. При таком солнечном свете это не должно затянуться надолго. — Нет, пожалуй, не должно, — согласился Виктор. — Возможно, если бы мой отец посчитал, что я собираюсь сделать что-нибудь ещё, чтобы испортить репутацию семьи, он бы заплатил мне, чтобы я убрался прочь. — Ты действительно веришь, что он когда-нибудь сделает хоть что-то, что принесёт тебе пользу? — Игорь ненавидел тыкать Виктора носом в очевидную реальность пренебрежительного отношения его отца, но мысль о том, что Виктор в буквальном смысле рискует своей жизнью, пытаясь связаться с кем-то настроенным столь враждебно по отношению к нему, пробирала до костей. — Нет. Думаю, он решил бы, что я уже нанёс достаточный ущерб репутации семьи, поэтому с тем же успехом он мог бы видеть меня в тюрьме или в петле палача, и тогда он смог бы проявить ещё большее благородство, выбрав благо общества, а не благо своего опального сына-преступника. Оценка Виктора казалась скорее смиренной, чем обеспокоенной, и Игорь не мог с ней поспорить. — Меня не будет всего несколько дней, и я считаю, что это наилучший выход. — Это станет для тебя хорошим поводом сменить обстановку, — сказал Виктор, указывая на их скромную обитель. — Смотри, чтобы тебе не вскружил голову какой-нибудь денди в поместье Бомайна. Ты собираешься стать моим супругом, помнишь? — Это было сказано тем самый беззаботным тоном, которым Виктор отпускал шуточки, но что-то в его глазах тревожило Игоря, вызывая неподдельное беспокойство. — Я думал, что уже им стал. Мы просто ждём, когда кольца сделают этот статус официальным, — сказал он, ухмыляясь Виктору. — Ты не против присмотреть за Викторией в моё отсутствие? Вы двое не взорвёте дом или учините что-нибудь в этом роде? — Но ведь, если ты добьёшься успеха, это не будет иметь большого значения, не так ли? — пошутил Виктор, обняв Игоря здоровой рукой за талию. — Кроме того, если мы уедем, мне придется разрушить всё, что находится внизу. — Да, полагаю, это истинная правда, — ответил Игорь, немного оттолкнув Виктора, когда тот начал прокладывать дорожку поцелуев, спускаясь по челюсти к шее. — Виктория на кухне, — сказал он. — Вот именно, — Виктор вернулся к поцелуям, скользнув рукой по талии Игоря к его заднице, сжимая её в ладонях. — Веди себя прилично, — предупредил он, отступая. — Ты твёрд, словно кремень Игорь, — посетовал Виктор. Затем он наклонился поближе, чтобы заглянуть партнёру в глаза. – А прямо сейчас ты твёрд, Игорь? — снова спросил он, злобно ухмыляясь. — Пока ещё нет, но у нас осталась бутылка хорошего вина, а впереди долгая холодная ночь. Шаги в коридоре предупредили о приближении Виктории. Оба мужчины находились на почтенном расстоянии друг от друга и вели себя прилично, когда она подошла и протянула письмо, над которым работала. — Я написала маме письмо, чтобы рассказать ей, что каталась на лошади! — гордо заявила Виктория, передавая письмо Игорю. — Папа, ты можешь отправить его вместо меня? Игорь посмотрел на бумагу, ожидая неаккуратной попытки письма. Может быть, изображения лошади в детской манере. Но несмотря на то, что почерк был не столь совершенным, как у взрослых, он намного превосходил навыки письма, которые Виктория демонстрировала до своей кончины. Формулировка была простой, но большинство из шести или семи строк были в целом грамматически правильными. — Вы двое в лаборатории помимо изучения немецкого языка работали над письмом? — Что? – спросил Виктор, заглядывая через плечо Игоря. — Не так уж много. Знаешь, я скорее учитель, объясняющий всё… на пальцах, — сказал он. — Да, мне-то уж об этом известно. Виктория, это просто превосходно, ангел. — При этом девочка засияла от гордости. — Тогда ты отправишь его маме вместо меня? — Виктория, помнишь, мы говорили о… — Конечно, он его отправит, дорогая. Как ты стала такой умной? – спросил Виктор, вставая на одно колено, чтобы оказаться на одном уровне с девочкой. Игорь заметил, что это был скорее умозрительный вопрос учёного, чем риторический вопрос гордого родителя. — Ах, да, твой папа же гений, — добавил он, улыбаясь Игорю.

***

— Виктория спит? – спросил Виктор. Он устроился в своём любимом кресле в гостиной, где в камине потрескивал огонь. На коленях у Виктора лежала раскрытая большая книга. Бутылка вина стояла на столе между его местом и креслом, которое обычно занимал Игорь, поближе к огню. — Да, она спит. Что ты читаешь? — Том о мозге, — сказал Виктор, закрывая его и откладывая в сторону. — Одна из немногих книг, которые мне удалось сохранить. — Как будто мозг Виктории взрослеет быстрее, чем она, — сказал Игорь, сидя в другом кресле. Он откинул волосы назад и на мгновение убрал их с лица, прежде чем позволить им свободно упасть, прислонившись к спинке кресла. — Ты сам это предположил. Возможно, мы улучшили приток крови к мозгу. Я не уверен, что мы сможем повторить это намеренно, но это имеет смысл. — Единственное объяснение, которое имеет смысл. — Прошу прощения, если я невпопад ответил по поводу письма. Она была так им довольна, что у меня не хватило духу сделать все приложенные усилия бесполезными. — Я знаю, — ответил Игорь. Его расстраивало вмешательство Виктора в его беседу с Викторией, но он понимал причины. — Что будет, когда её мать не ответит? Возможно, мы и возродили Викторию, но Лорелей не вернётся. — Я ей это объясню. Я заварил эту кашу, мне её и расхлебывать. — Виктор потёр глаза. — Ей предстоит ещё много раз встретиться лицом к лицу с ужасной реальностью смерти. Полагаю, я хотел, чтобы Виктория наслаждалась детской иллюзией, что она может написать письмо кому-то на Небесах. — Давай выпьем немного вина и больше не будем об этом беспокоиться сегодняшней ночью. — Потрясающая идея, — согласился Виктор, улыбаясь и наполняя два бокала. — Ты так и собираешься безвылазно там сидеть? – спросил он. — Мне здесь немного одиноко, — ответил Игорь, когда Виктор подвинулся в большом кресле, чтобы освободить для него место. В действительности там не хватало места для двоих, но это лишь улучшало положение дел, когда они прижались вплотную друг к другу и стукнулись бокалами. — Когда мы доберемся до Нью-Йорка, мы отправимся в город. Самая вкусная еда, и может быть, симфония. Никогда не думал, что буду скучать по симфониям, но это так. — Я бы хотел отвести тебя на званый вечер в поместье Бомайна. Мы могли бы танцевать вместе в большом бальном зале, и окружающим не было до нас бы никакого дела, — сказал Игорь. Виктор почувствовал себя неуютно от этого комментария и сделал ещё глоток вина. — Итак, ты когда-нибудь танцевал с мужчиной на подобных мероприятиях? — Только однажды пару раз покружился с Бомайном, когда тот был так пьян, что принял меня за другого человека, — вспоминает Игорь, смеясь. — Лорелей присутствовала на той вечеринке. Она вмешалась, — добавил он. Игорь запустил пальцы в волосы Виктора, целуя его в висок. В этих волосах теперь появились серебряные нити, в очередной раз напоминавшие Игорю о том, сколько времени они потеряли. — Ты единственный мужчина, с которым я хочу танцевать. Или заняться чем-нибудь ещё, так что перестань переживать из-за какой-то глупости на одной из вечеринок Бомайна. Тогда или сейчас. — Что ты тогда обо всём этом думал? Тебе было противно? — Нет. Сначала мне показалось это забавным, а потом я подумал о том, каково было бы танцевать с тобой. Это было уже не так уж и смешно, и я старался больше об этом не думать. — Игорь изучал профиль Виктора. Он всё ещё казался обеспокоенным. — Могу поспорить, что ты хороший танцор. — Нет, это не так. Я неуклюжий. Всегда спотыкаюсь о собственные ноги, — сказал Виктор, уставившись в свой бокал с вином. — Я тебе не верю. А даже если это и правда, ты все равно был бы самым красивым мужчиной в комнате, — сказал Игорь. — Кроме того, существует несколько видов танцев, и я знаю по крайней мере один из них, в котором ты хорош, — прошептал он Виктору на ухо. — Ты так считаешь? – спросил Виктор. Он фыркнул отталкивающим смешком и допил остаток вина. — Игорь… Я совершил в своей жизни нечто такое, чем не очень горжусь, и думаю, если бы ты узнал кое-какие подробности, то, возможно, твоё отношение ко мне бы изменилось. У Игоря вертелся на языке вопрос, что ещё, помимо Игоря Штраусмана, выкатившегося из ледохранилища без глаз, беспокоило бы Виктора на предмет того, что об этом узнает его партнёр и может изменить своё к нему отношение. Затем он спросил себя, что такого Виктор мог поведать о себе или своём прошлом, что заставило бы Игоря захотеть уйти от него. Всё, достигавшее подобного уровня кошмарности, выходило за рамки того, что могло нарисовать воображение Игоря о деяниях своего не лишенного недостатков, эксцентричного, временами неуравновешенного, но в целом вполне порядочного партнёра. — Мне плевать, что ты делал до нашей встречи. — Как ты можешь быть так уверен? — Виктор посмотрел ему в глаза. — Я уверен в тебе. — Хочешь немного потанцевать? — спросил Виктор, наклоняя голову в сторону лестницы.

***

Два дня спустя Колин добрался до их дома на позаимствованной телеге, прихватив с собой кое-какие припасы и новость о том, что дорога хоть и не совсем приятная, но вполне проходимая. Они нашли карету и лошадь. Карету удалось спасти после небольшого ремонта, лошадь — нет. Поезда снова ходили, в том числе и тот, который останавливался на станции в соседней деревне, откуда Игорь должен был начать свой обратный путь в Лондон. Виктор охотно взял на себя ответственность, будучи владельцем кареты, от которой Колин получал значительную часть средств к существованию, и дал ему денег на ремонт и покупку ещё одной лошади. Он съездил в деревню с Колином и принял нескольких пациентов в лечебнице, пока Игорь собирался в поездку. Несмотря на желание сбежать из захолустной маленькой деревушки при первой же возможности, Виктор был согрет приёмом, оказанным ему в лечебнице. Его встретили как героя, когда он появился там практически целым и невредимым. После того, как обнаружили лошадь и перевернутую карету, без каких-либо следов Виктора, возникли предположения, что он лежит мёртвым где-то в сугробе. Продолжающийся буран замёл его следы, а дорога была слишком опасной, чтобы кто-либо смог проехать остаток пути до его дома, пока Колин не отправился туда этим утром. Виктор планировал брать Викторию с собой в деревню те несколько дней, когда Игорь будет отсутствовать. Игорь одобрил план, и они оба считали, что смена обстановки пойдет девочке на пользу и позволит Виктору немного поработать в лечебнице, пока Игорь будет искать финансирование для их будущих начинаний. Виктории велели обращаться к Виктору «дядя Генри», пока они находятся в деревне, и она, казалось, приняла этот план со всем энтузиазмом добровольного сообщника. — Я бы хотел, чтобы мы могли путешествовать вместе, — сказал Виктор, держа ладони Игоря в своих, когда они стояли возле входной двери. Виктория всё ещё лежала в кровати, а Колин с минуты на минуту должен был отвезти Игоря в соседнюю деревню на железнодорожную станцию. Виктор смотрел на их соединённые руки, думая, как сильно ему бы хотелось увидеть где-нибудь на руке Игоря кольцо, символизирующее его притязания на него, пусть даже оно будет не традиционным и надето не на тот палец, на котором было принято его носить. Он поднял голову и увидел, что Игорь смотрит на него грустным взглядом. — Я собирался сказать тебе, что это будет ненадолго, и я вернусь ещё до того, как ты осознаешь, что я уехал. — Спасибо, что не наплел мне такой чуши, — сказал Виктор. — Я подумал, что ты этого не оценишь. — Может, нам стоит просто забыть о деньгах. Я придумаю что-нибудь другое. — Ничего другого не предвидится, если мы хотим переехать, начать новую жизнь и дать Виктории ту жизнь, которую она заслуживает. Я не стану задерживаться в Лондоне дольше, чем придётся. Тогда Виктор улыбнулся Игорю. Они поступали так, как было должно, и это была краткая разлука, не похожая на те другие, которые они пережили раньше. Не как тот ужасный момент, когда Виктор понял, что ему придется развернуться и уйти, уносясь в карете Финнегана в Шотландию без Игоря, или когда он осознал, что должен отпустить его в новую жизнь, к женщине, которую тот любил. Игорь любил Виктора и собирался вернуться к нему домой. И это будет совсем ненадолго. Несмотря на попытку Виктора осмыслить всё происходящее и натянутую улыбку, старые воспоминания и эмоции были его врагами, и он чувствовал, как глаза жгут слёзы. Он притянул Игоря к себе и сжимал его так, словно никогда больше не обнимет. — Вернись ко мне. Он запустил руку в волосы Игоря, уткнулся носом в тёплую шею любимого и вдохнул, пытаясь впитать самую его сущность. Они поцеловались, и Виктор сказал себе, что в этом и заключалась вся разница. Больше не было невысказанных чувств, не осталось ничего не выраженного словами. В прежние времена столь многое оставалось недосказанным. — Всегда, любовь моя, — ответил Игорь, сглотнув и выходя из объятий Виктора, когда они услышали, как снаружи подъехала карета. – А вы с Викторией ведите себя хорошо, пока меня нет. — Я сделаю всё возможное, чтобы вконец не испортить её характер до того, как ты вернёшься домой, — сказал Виктор, выдавив улыбку и проведя рукой по глазам. — Я бы больше никому ее не доверил. — Игорь взял одну из двух своих дорожных сумок, а Виктор — другую. — Я тебя люблю. — И я тебя люблю, — ответил Виктор, соприкасаясь с Игорем лбами. — Мне нужно идти, прежде чем Колин войдёт в дверь в поисках меня. Виктор наблюдал, как карета катилась по дороге, а затем исчезла за холмом вдалеке. — Папа уехал в свою поездку? Голос Виктории, раздавшийся с того места, где она стояла, прямо позади него у входной двери, напугал его. Виктор поспешил закрыться от холода, поскольку девочка стояла там в одной ночной рубашке. Глядя на всклокоченную швабру на голове Виктории, он надеялся, что сможет освоить рутинное для Игоря занятие, когда тот укрощает кудри дочери и вплетает ленты туда, где им и положено быть. Игорь попрощался с Викторией накануне вечером, поэтому ему не пришлось рано её будить, чтобы проводить отца утром. — Да, дорогая, он только что уехал. — Виктор злился на себя за то, что ему было так грустно и одиноко после отъезда Игоря. — Не грусти, папа Виктор. Я составлю тебе компанию, пока папы не будет. Он улыбнулся девочке, присел на корточки, чтобы поднять её здоровой рукой, а она обвила его шею. — В таком случае пойдем приготовим большой завтрак. Поднимем себе немного настроение.