Тайна созвездий Амита Таккара

      Гермиона стояла посреди арены, пытаясь вслушиваться в то, о чём говорила Кузнец. Грогу исцелил её и боль ушла, но перед глазами всё ещё мелькали вспышки яростных ударов Паза Визслы и она непроизвольно сжалась от страха. Наверное, этот эпизод её жизни пополнит богатую копилку нескончаемых ночных кошмаров. Что ж, одним больше, одним меньше. Это было совершенно неважно. Смысл имел лишь тот факт, что она проиграла. Она не имела на это права. Нужно было, всё же, рискнуть и зачаровать леди Крайз. Возможно, стоит это сделать прямо сейчас… Гермиона призвала свою палочку, которая одиноко лежала посреди арены и сжала родное древко в ладони. Она не слушала, о чём они говорили. Дин что-то кричал и она попыталась остудить его пыл.       — Дин, — выдохнула волшебница, коснувшись его руки, но мандалорец отпрянул, возбуждённо споря со своей Манд’алор.       Гермиона заглушала шум от их спора с упрямством банты. Она не хотела знать, о чем они говорят. Ей нужно было решать, прямо сейчас. На одной чаше весов — Хогвартс, который она обязана спасти любой ценой, а на другой — Дин, который привел её сюда и поручился. Она сама всё усложнила, идиотка. Нужно было ещё давно сойти с его корабля, найти каких-нибудь высокопоставленных имперцев и с помощью «непростительных» выбить из них пару ящиков так нужного ей металла. Она уже давно была бы дома и всё было бы просто отлично… Ну, насколько это вообще возможно в её беспросветной жизни, но, нет же! Она осталась с ним и привязалась к этим двоим так, что теперь была не в силах совершить то, что должна была. Она сама загнала себя в угол и не осталось вообще никаких вариантов. Нашли она на леди Крайз «Империо» прямо сейчас — они поймут это и убьют её на месте, а затем и Дина, за то, что он подверг их всех такому риску и Грогу осиротеет. Она не могла всего этого допустить. Эти двое не заслуживали такого предательства… Наверное, всё же придется искать имперцев. Гермиона уже собиралась с тяжёлым сердцем трансгрессировать прочь, чтобы не прощаться, потому что иначе она не смогла бы уйти, как вдруг услышала голос Дина. Его тон, такой грозный и решительный:       — Есть ещё один, — громом отозвался он. — Она станет мандалоркой, если… Я возьму её в жёны.       Гермиона задохнулась, не в силах отвести взгляд от его затылка. По арене прокатились внезапные возгласы возмущения. Бо-Катан подняла руку вверх, призывая всех к тишине. Волшебница понимала, что не достойна таких жертв. Он разрушал свою жизнь ради неё. Зачем? Идиот!       — Дин, ты не обязан… — Гермиона в шоке приблизилась к мужчине, но он жестом остановил её и ведьма вмиг умолкла. Она не смогла его остановить. Как ни пыталась, её губы были плотно сомкнуты, без надежды вымолвить хоть слово.       — Да будет так, — произнесла леди Крайз, кратко кивнув мандалорцу. — Если вы не передумаете, церемония состоится завтра на закате, а следующим утром мы двинемся на Мандалор. Ждать больше нельзя.       Гермиона задрожала. Она не могла поверить в то, что произошло только что. Она снова утонула в вакууме собственных мыслей. Дин только что перечеркнул всю свою жизнь ради неё, а она не могла всё исправить и отказаться, потому что она всегда выбирала Хогвартс. Она — леди Хранитель. Это её долг. Пакт, заключённый кровью и жертвами её друзей и её собственной. Девушка долго сверлила взглядом его затылок прежде, чем решилась сделать шаг вперёд и схватить мандалорца, Мерлин бы его побрал, за руки, трансгрессируя подальше отсюда, на пустырь.

***

      Они грузно приземлились, падая на горячий песок. Солнце скрывалось за горизонтом, день медленно догорал, а вместе с ним сгорала и Гермиона. От ядовитой смеси накрывших её чувств. Ведьма поднялась на ноги, тревожно расхаживая из стороны в сторону, обдумывая, что ему сказать. Дин встал смирно, ожидая её вердикта. Словно приговорённый к смерти он стоял на эшафоте и не мог дышать. Девушка, наконец, остановилась и сложила руки на груди.       — Дин, ты что натворил? — она бросила это ему в лицо.       — Я всё исправил, — он произнёс это прямо и негромко, в отличие от Гермионы, которая орала на весь пустырь так, что эхо её голоса билось о скалы вдалеке.       — Это просто возмутительно! — она даже топнула ногой от злости. — Ты не обязан жертвовать собой ради моей миссии! Я не просила тебя об этом!       — Ты и не должна была, — он вздохнул. Было видно, как тяжело ему давались слова. — Это моё предложение, как решить твою проблему. Я не… Этот брак не обязан значить для тебя что-то большее, чем… Это просто решение, как сделать тебя одной из нас, потому что иначе тебе ни за что не позволят прикоснуться к бескару. Мне жаль, что тебе придется пойти на это тоже. Я никогда бы не посмел посягнуть на твою свободу и когда ты уйдёшь, я не буду против, если ты просто забудешь обо всём этом и будешь жить дальше, как свободная женщина…       Она взвыла и схватилась за голову, присаживаясь на горячий песок. Он так и стоял перед ней, не в силах шевельнуть и пальцем.       — Дин, ну почему ты такой? — она резко поднялась на ноги и толкнула его в грудь.       — Какой? — он искренне не понимал, о чём она говорит. — Ты всё ещё вправе отказаться, никто тебя не вынуждает…       — А-а-а-а! — она заорала ему в лицо, а затем отошла шагов на пять в сторону. Мужчина даже отшатнулся. Она представила, в каком он шоке от её срыва и истерично усмехнулась. Пусть знает, какую больную на голову хочет брать в жёны.       Она слегка успокоилась, прохаживаясь вдоль уже натоптанной ею же дорожки.       — Правда в том, Дин, что по-хорошему мне бы стоило обманом выкрасть у вашего племени пару комплектов и испариться или же заставить твою Манд’алор отдать мне столько бескара, сколько вместит моя сумка! Я сотни раз обдумывала в своей голове, что сделать, чтобы поскорее решить эту проблему и вернуться домой, но знаешь что? Каждый раз, когда в моей голове мелькала гадкая мыслишка поступить удобнее и проще, что-то внутри не давало этого сделать. Каждый раз уколы совести оставляли свои мерзкие иглы в моем сердце. Знаешь, почему? Из-за тебя!       Она ткнула в него пальцем и усмехнулась.       — Ты видел, как много я потеряла. Мне терять больше нечего, но не тебе, чертов ты идиот! — она вскрикнула и её голос сорвался. — Я не могу обмануть твой народ не потому, что во мне есть хоть толика мандалорской чести и бла-бла-бла. Да мне плевать на них всех! Кроме тебя… Я не могу предать их только потому, что я никогда не предам тебя! Поэтому, Дин Джарин, после всего, что ты услышал, подумай дважды, прежде, чем предлагать узы брака женщине без совести, способной на подлость, убийства и аморальные поступки ради достижения собственных целей!       Она выдохнула. Кажется, огромная гора упала с её плеч. Теперь он передумает и ей будет проще уйти. Гермиона была горда собой. Это больно, но необходимо. С Грогу даже не станет прощаться. Не сможет сдержать слёзы. Нужно забрать вещи, палатку и можно отчаливать. От чего-то на душе стало так гадко и тоскливо… Она обидела его. Он такой прекрасный и самоотверженный. Гермиона вряд ли когда-нибудь встретит мужчину, подобного этому мандалорцу. Он был таким же, как Гарри и Рон и именно поэтому ведьма должна оставить его прямо сейчас, пока ещё не поздно. Он долго молчал, обдумывая её пламенную речь и Гермионе думалось, что она возымела необходимый эффект, до тех самых пор, пока он, наконец, не заговорил:       — Тебе нужен бескар или нет? — он вскинул подбородок. Мандо держался прямо и решительно.       — Да, конечно нужен, — она тяжело выдохнула и опустила взгляд в пол. — Но я не могу вынуждать тебя идти на этот брак только ради бескара для меня, Дин…       — Я сам предложил это, ты меня не вынуждала, — безаппеляционно произнёс мандалорец, а затем добавил фразу, которую Гермиона с точностью предугадала: — Таков Путь.       Она горько усмехнулась.       — Ты никогда не снимал свой шлем раньше? — она перевела тему. Девушка кусала губы от тревоги. Сейчас хотелось умереть, чтобы больше не испытывать этих мук выбора между долгом и мужчиной, которого она… Любила. Да, она осознала это совершенно точно прямо сейчас. Стоя перед ним и обнажая собственную душу. Это безумие — любить человека, чьего лица она никогда не видела, но ей было плевать на это. Он был лучшим из всех, кого она знала теперь.       — Снимал, — послышалось со стороны, где стоял мандалорец.       — Перед кем? — девушка удивлённо перевела на него свой затуманенный от переживаний взгляд.       — Грогу, — вздохнул воин.       Она улыбнулась.       — И как ты искупил свою вину? — ей было жутко интересно и она решила, что если уж она уходит, то прочь стеснение. Сегодня она узнает всё, что хочет.       — Омылся в священных живых водах Мандалора, — он говорил это легко, словно не было той жутко эмоциональной сцены минуту назад.       Повисла долгая пауза. Он вдруг взял её за руку и повёл куда-то в сторону пещеры, которая была неподалёку. Мандо встал прямо перед ней. Он тяжело дышал и, кажется, она могла бы даже услышать бешеное биение его сердца, если бы этот звук не заглушал набат от её собственного. Дин снял одну из намоток со своего пледплечья и приблизился к девушке, а затем накрыл её глаза этим лоскутом ткани. На этот раз она не ощутила приступ паники. Она доверяла ему безоговорочно.       — Что ты хочешь, чтобы я показала тебе, Дин? — она тяжело дышала, грудь вздымалась при каждом вдохе.       — Не ты, — он медлил с ответом. — Я покажу. Своё лицо.       Она опешила.       — Но…       — Ты должна знать, за кого идёшь замуж, пока у тебя ещё есть время передумать, — он оборвал её на полуслове.       Она вздрогнула.       — Я не передумаю, Дин, но ты всё ещё можешь отступить. Если ты передумал, я пойму… — она хотела бы сейчас видеть его силуэт, чтобы считать хотя бы язык тела, но ткань на её глазах создавала непроглядную тьму.       — Я уверен, — он взял её за руку и потянул ладонь к своему лицу. — Что мне нужно сделать?       У Гермионы затряслись колени. Она тронула его колкую щетину и едва заметно вздрогнула. Она вновь касается его. До чего же приятно… Девушка выводила нежные узоры на его лице, стремясь коснуться каждого миллиметра, чтобы запомнить, сохранить в сердце и вечерами представлять его рядом… Она настроилась и вошла в его сознание. На этот раз Дин не потерялся в чертогах собственного разума. Она создала дверь. Даже не пришлось ничего говорить — мандалорец сам молча вошёл в неё. Он появился на пляже. Красноватые лучи закатного солнца падали на его броню, отбиваясь от гладкой блестящей поверхности. Шум прибоя ласкал слух. Лёгкий бриз приятно холодил кожу девушки. Гермиона вышла ему навстречу. Было немного страшно и очень волнительно. Ведьма приблизилась к мандалорцу. Она подошла вплотную, сдерживая себя от жгучего желания взять его за руку.       — Представь себя без шлема как можно детальнее и образ проявится, — пояснила она на ватных ногах. Её голос дрогнул.       Дин кивнул и повисла долгая пауза, а затем он потянул руки к своему шлему. Сердце Гермионы трепетало. Она шумно вздохнула. Тело налилось свинцом. Тугой комок волнения скрутило где-то в районе её живота. Он потянул бескар вверх, сантиметр за сантиметром открывая своё лицо. Сначала образ был размытым, но когда он полностью снял шлем со своей головы, Гермиона потеряла дар речи.       Сколько бы девушка ни пыталась представить, как выглядит Дин, она ни разу так и не смогла воспроизвести в голове хоть что-то. Перед глазами всегда был непроницаемый шлем с Т-образным визором. То, что видела она перед собой сейчас, превзошло все её ожидания. Она чуть слышно всхлипнула и Дин отшатнулся. Он был очень тревожным, а ещё — смущённым и Гермионе хотелось умереть на месте от этой очаровательной сцены. Девушка позволила себе потянуться к его лицу рукой и в мыслях и в жизни. Дин задышал чуть тяжелее, чем прежде и опалил её ладонь своим горячим дыханием.       Гермиона вздрогнула, в очередной раз за сегодня. Его кожа была оливковой и очень мягкой. Колкая щетина переходила в густые темные усы над чувственной припухлой губой. Изогнутый красивый профиль мужчины напоминал Гермионе шедевры античной культуры. Его жёсткие тёмные волосы красиво блестели на солнце. Она запустила пальцы в них, нежно массируя кожу его головы.       Он блаженно прикрыл глаза, а затем снова распахнул их и Гермиона утонула в этом взгляде карих омутов, точно таких же, как у неё самой. Его зрачки были расширены, дыхание — очень сбивчивым, а щеки слегка покраснели, как и у Гермионы. Она долго смотрела в его прекрасные глаза, пытаясь запомнить каждую морщинку, каждую ресничку, прежде, чем Дин шумно выдохнул. Она перевела взгляд на его слегка разомкнутые губы и словно под гипнозом потянулась навстречу. Она приоткрыла рот, приблизившись почти вплотную к мужчине, всё ещё перебирая его волосы своими тонкими пальцами и из груди девушки вырвался едва различимый стон, который она не смогла удержать, как бы ни пыталась.       В глазах мужчины вспыхнуло пламя. Он резко притянул её к себе, требовательно накрывая её губы своими. Без спроса и без сожалений. Внутри Гермионы взорвался вулкан. Сердце стучало где-то в горле, а тело стало мягкой патокой, которую прямо сейчас растягивал её визави. Гермиона закрыла глаза и утонула в неге блаженства. Его слегка суховатые губы нежно ласкали — её, а язык мандалорца требовательно продвигался всё дальше, встречая на своём пути язык девушки и переплетаясь с ним в жарком танце. Гермиона обхватила его лицо двумя руками и прижалась ещё теснее, уже совершенно не стесняясь громко стонать ему в губы. Мандо обезумел. Он потянул её в сторону стены и крепко прижал, наваливаясь всем телом на девушку и исследуя руками её соблазнительные изгибы в тот самый момент, когда где-то в стороне их лагеря прогремел оглушающий взрыв. Они резко отпрянули друг от друга и Дин, спешно надев шлем, сорвал повязку с её лица. Щеки Гермионы пылали огнём, губы набухли и раскраснелись, дыхание всё ещё было рваным, но эмоции отражали дикую тревогу. Она кивнула ему, заключая руки мужчины в свои, а затем произошёл ненавистный Дину хлопок.