Тайна созвездий Амита Таккара

      Спустя минут пятнадцать весь первый этаж наполнился приятным ароматом пищи. Дин подошёл к столу и принялся хоть чем-то помогать жене: он забрал из её рук стаканы и налил в них какой-то напиток, что стоял на столе.       — Я не живу тут, — казалось, будто бы говорить об этом ей не очень комфортно. — Не люблю одиночество, а эта квартира такая большая… Да и ездить в школу каждый день неудобно… В общем, еды тут почти нет, только заморозка полуфабрикатов из ресторана.       — Из ресто… Что?       — Это такие более дорогие кантины, — пояснила она. — Туда приходят в парадной одежде, чтобы поужинать красиво сервированной необычной едой.       — Тебе такое нравится?       — Ну… — она покраснела. — Обычно в рестораны пары ходят на свидания.       Дин сгримасничал и Гермиона поспешила объяснить:       — Когда двое нравятся друг другу, то обычно они идут в ресторан, чтобы провести вечер вместе там.       — И с кем ты ходила в ресторан за этой едой, кьяр’ика? — он нахмурился. Было видно, что Дину неприятно думать о том, что до него был кто-то ещё, но он не сказал об этом.       — О, нет! — она усмехнулась и немного покраснела. — Я заказываю доставку замороженной пасты и улиток. Очень люблю их еду. Повара там просто невероятные!       — Хорошо, — ухмыльнулся мандалорец.       — Хорошо? — она прищурилась.       — Именно, — кивнул воин.       — Ты что, ревнуешь? — она восхищённо улыбнулась собственной догадке.       — Вовсе нет, — Дин был спокоен. Точнее, хотел казаться спокойным, но это слабо получалось.       — Точно ревнуешь, — она рассмеялась и приблизилась к мужу, открыто флиртуя.       — Нет, ни капли, — он подхватил её игру и покрутил головой в стороны в отрицающем жесте, а затем взял её за руку и притянул ближе.       Гермиона приземлилась на его колени. Её взгляд вдруг стал очень томным. Она прикусила губу и приблизилась к уху мандалорца, прошептав:       — Нельзя лгать своей ридуур, мэндо. У тебя всё на лице написано.       Дин зарычал и притянул её ещё ближе, накрывая желанные губы поцелуем. Он не стерпел бы возражений сейчас, а она и не стала бы противиться, потому что желала этого уже очень давно.       Гермиона приглушённо застонала. Дин требовательно блуждал по её телу руками, освобождая жену от деталей брони.       Гермиона поступала также. В какой-то момент, когда раздеваться, сидя на небольшом кухонном стуле стало уже совершенно невозможно, он подхватил её на руки и понёс в спальню, укладывая на постель.       Мандо стоял у кровати. Он стянул с себя остатки брони и его ридуур принялась снимать его тунику, а когда с ней было покончено — потянулась к штанам. Гермионе хотелось увидеть его. Целиком. Рассмотреть и отпечатать в памяти каждый сантиметр любимого тела.       Он предстал перед ней обнажённым, в лучах комнатных бра, в совершенно изысканном танце огоньков, отражавшихся от бархатной оливковой кожи.       Она застыла в изумлении, с интересом рассматривая могучее тело воина, тело своего мужа.       Дин слегка смутился и потянул её на себя. Помогая снять и её одежду, как можно скорее. Он коленями уперся в жесткий матрас и стащил её штаны. Гермиона не мешкала и быстро разобралась с туникой.       Теперь они оба были нагими, но никто из них не хотел спешить, только лишь, чтобы утолить низменные потребности организма. Они оба ждали этого слишком долго: момента полюбоваться друг другом по-настоящему.       Гермиона не выдержала первой. Она приблизилась к мужу и оставила влажный поцелуй в уголке его рта, а затем стала спускаться всё ниже и ниже, прокладывая мокрые дорожки языком вдоль стройного тела с выпирающими мышцами, обтянутыми бархатной кожей. Десятки шрамов разного размера и вида россыпью стелились по всей её поверхности. Девушка гладила его торс, очертила линии по контуру рубцов прохладными пальцами, а после — достигла средоточия его возбуждения и накрыла ладонью.       Дин дёрнулся и задрожал, а она широко улыбнулась и спешно поцеловала его в губы, но затем отстранилась и встала ниже, приблизившись вплотную и накрывая губами его готовый к акту орган.       Джарин шумно выдохнул и смял пальцами ее мягкие слегка волнистые локоны, массируя кожу головы своей ридуур.       Гермиона замурчала, словно кошка. Она очень любила прикосновения к своим волосам и сейчас, когда все её нервные окончания были почти на пределе, этот простой жест едва не свёл её с ума. В благодарность за ласки волшебница обхватила ствол Мандо руками и продвинулась глубже, наращивая темп и увеличивая давление.       Мужчина сдавленно простонал и слегка наклонился, касаясь фалангами пальцев её спины, поглаживая нежную, светлую, почти прозрачную кожу. Венки под ней просвечивали синевой. Она казалась такой хрупкой, такой изящной, что у Дина перехватило дыхание, а когда она ускорила темп — воин почти задохнулся от фейерверка эмоций, что обуяли его в этот момент.       Она была такой влажной, такой теплой и мягкой, но, в то же время — напористой и почти дикой. Это лишало рассудка, заставляло подчиняться ей и желать лишь одного — подарить своей ридуур удовольствие. Большее, чем он был бы вообще способен.       Гермиона на мгновение отстранилась, чтобы набрать воздуха в лёгкие и мандалорец использовал момент, чтобы уронить её на подушки и прижать к кровати всем весом, но так, чтобы она не испытывала тяжести от его тела.       Он лежал на ней, почти полностью касаясь всем, чем мог бы в таком положении. Его достоинство упиралось ей в живот, а с шеи потекла капелька пота, растворяясь где-то между ними двумя.       Дин посмотрел в её прекрасные карие глаза и погладил по щеке. Она прикрыла их и приоткрыла рот, приглашая мужа к поцелую, а он с удовольствием принял условия игры.       Их губы вновь соприкоснулись, а языки переплелись в яростном танце борящихся за первенство любовников. Это длилось какое-то время, до тех пор, пока она не прервала их ласки и не прошептала так, как умеет только она одна во всех мирах:       — Я хочу тебя, Дин.       Мужчина шумно вздохнул, но не спешил повиноваться. Он стал спускаться ниже, прокладывая дорожки из влажных поцелуев по фаянсовой коже своей ридуур. Также, как она — ранее.       Гермиона тихонько постанывала, извиваясь в его руках и ёрзая от нетерпения. Когда же Мандо приблизился к заветному месту, то слегка растерялся: он знал о подобных тонкостях лишь из рассказов Ранзара Малка и его прихвостней, которые, порой, хвалились своими любовными достижениями за пинтой-другой, но никогда, очевидно, не делал подобного сам.       Мандалорец слегка вздохнул и внезапный порыв воздуха щекотнул её кожу в чувствительном месте. Гермиона вздрогнула и застыла в ожидании. Дин сомневался какое-то время, но отступать уже было некуда и мужчина попробовал поцеловать мягкую влажную кожу. Его ридуур задрожала и он стал напористо касаться губами и языком нежных складок. Это дало эффект, но не такой, на который он рассчитывал. Дин поднимался вверх и опускался вниз, слегка входил языком внутрь и возвращался наружу. Гермиона постанывала и извивалась, но он хотел большего. Мандо случайно коснулся носом чуть выше той зоны, которую исследовал и девушка сладостно замурчала, выгибаясь всем телом, подталкивая его повторить.       Дин не ждал. Он поднялся чуть выше и нежно лизнул то самое место, а затем ещё раз и ещё, под громкие стоны его любимой и её почти что яростные попытки приблизить его лицо ещё ближе к средоточию её удовольствия.       — Дин, пожалуйста, войди в меня, — протянула она с придыханием, едва сумев сказать хоть что-то связное. — Я хочу закончить с тобой внутри себя…       Сердце мандалорца почти остановилось от такого признания и он немедленно повиновался её просьбе. Член мужчины уже болел от напряжения, но это было не важно, потому что всё тут же прошло, стоило ему лишь заполнить свою любовь собой до самого конца.       Они простонали в унисон и Дин стал медленно двигаться внутри Гермионы, а затем слегка приподнял таз и коснулся пальцами того самого, заветного места. Она тяжело дышала ему на ухо, щекоча лицо непослушными шёлковыми локонами, а Мандо продолжал массировать сокровенное место и чувствовал, как с каждой секундой нарастает давление у неё внутри.       — Пожалуйста, не останавливайся, — уже почти кричала она, выгибаясь и извиваясь под ним, смотря прямо в его глаза цвета молочного шоколада: её любимого.       Она закусила покрасневшую губу и Дин не сдержался, чтобы поцеловать Гермиону. Одной рукой он упирался в кровать, другой — ласкал жену, не сбавляя темп танца их тел, который они выверили идеально, сейчас подходя к его апогею. Это почувствовали оба и Дин разорвал поцелуй.       Гермиона пристально смотрела на него, не сдерживая стонов. Жар разливался по их телам и обоим казалось, что в данный момент их чувства слились воедино. Они существовали не порознь, а одной субстанцией в этот миг и когда Гермиона натянулась струной — Дин отпустил себя. Они оба шумно выдохнули, тесно прижимаясь друг к другу, в надежде продлить хотя бы ещё на миг сладостные судороги, что пробили их тела почти одновременно.       Дин лёг на бок, разрывая их контакт. Его тяжёлое сбивчивое дыхание щекотало кожу на её шее и она засмеялась. Заливисто, но тихо.       — Что тебя рассмешило, ка’рта? — он улыбался вместе с Гермионой, заправляя прядь волос ей за ухо.       Она не ответила. Лишь пристально посмотрела ему в глаза, в который раз за сегодня.       — Я люблю тебя, — совершенно серьёзно произнесла Гермиона и Дин перестал улыбаться. — Можешь не говорить ничего в ответ! Я просто хочу, чтобы ты знал…       Она поспешила оправдаться, но Дин коснулся ладонью её щеки и слегка погладил.       — Я тоже хочу, чтобы ты знала: и я люблю тебя, кьяр’ика, — произнёс он негромко. — Прими это к сведению, потому что ты права: я ревную. И теперь ты в ловушке, Гермиона, потому что я не знаю, как мне терпеть все эти похотливые взгляды, что бросают на тебя все эти дик’куты.       Она засмеялась и уткнулась ему в грудь лбом, а затем слегка отстранилась.       — Главное — никого не поколоти на ужине, ладно? — она издевательски усмехнулась. — И помни, когда твои кулаки снова зачешутся, Дин Джарин: меня интересует лишь мой ридуур, а не какие-то там дик’куты.       Он усмехнулся в ответ и поцеловал её в макушку.       — Время совсем вышло. Нам пора собираться. — вздохнула Гермиона и встала с кровати, надевая свою тунику.