Тайна созвездий Амита Таккара

      Гермиона вела свою семью по коридорам замка и немного нервничала. Студенты волнами стремились туда же, куда и они втроём, постоянно здороваясь и внимательно изучая компанию профессора Грейнджер. Когда же они, наконец, добрались, то расположились на самом краю преподавательского стола, как раз рядом с Хагридом.       — Гермиона, ты вернулась! — полувеликан подскочил со своего места, небрежно задев ногой стол и скидывая с него всю посуду.       Он тут же достал с пояса зонтик и направил на сброшенные тарелки и прочее, чтобы исправить ситуацию, но те сами вмиг исчезли с пола, а на столе появились новые.       — Хагрид! — волшебница с радостью обняла дорогого друга, широко и искренне улыбаясь. — Я вернулась ещё в воскресенье, но столько всего навалилось! Прости, что не нашла времени навестить тебя! Я ужасная подруга.       — Пустяки, что ты! — отмахнулся Хагрид. — Ты прекрасная подруга, Гермиона! К тому же, я тоже читаю газеты. Не думай, что я ничегошеньки не знаю! Я это... Поздравляю со свадьбой!       — Спасибо! Мы не… — она думала, как оправдаться. — Мы просто расписались, без церемонии, поэтому никто не знал! Была бы у нас пышная свадьба, ты, конечно же, узнал бы одним из первых!       — Что ж, скорее познакомь меня с мужем своим, Гермиона, — улыбнулся лесничий и посмотрел в сторону Дина, протягивая руку для рукопожатия, на которое тот сразу же ответил.       — Хагрид, это Дин Джарин, Дин, это Рубеус Хагрид, мой близкий друг, хранитель ключей Хогвартса и наш лесничий, ему ты будешь помогать в расследовании.       — Приятно познакомиться, мистер Джарин, — произнёс Хагрид, ослабляя рукопожатие.       — Можно просто Дин, — кратко ответил Мандо и кивнул собеседнику, сложив руки на груди.       — А это ваше дитя? Какой очаровательный кроха! — расплылся в улыбке Хагрид, заметив на плече Джарина Грогу, который прытко перелез туда из поясной сумки через спину воина.       — Хагрид, познакомься с нашим сыном — Грогу. Он тоже волшебник и очень талантливый!       — Я в этом ни секунды не сомневаюсь, Гермиона! — улыбнулся лесничий и подмигнул малышу, протягивая печенье из кармана. — Угощайся, я сам испёк. Будете печенье?       Малыш протянул руку и принял угощение, закинув в рот, а Хагрид потянулся за следующим, но Дин жестом отказался.       — Конечно! Спасибо, Хагрид, — Гермиона приняла печенье и тот кротко кивнул, убирая назад небольшую коробку, которую вынул из широкого кармана. — Очень вкусно, как всегда!       На самом деле она вовсе не была голодна и печенье она совсем не хотела, но отказать любимому другу она не могла, тем более, что…       Она не успела додумать мысль. Директор вошёл в зал и подошёл к трибуне. Это означало, что всем следовало умолкнуть и сесть на свои места, что незамедлительно сделали и преподаватели и студенты.       — Доброе утро, уважаемые студенты, — начал он усиленным с помощью «Соноруса» голосом, когда гул стих. — Прежде, чем мы начнём утренний пир, я бы хотел сказать несколько слов. Во-первых, из своей длительной командировки наконец-то вернулась профессор Грейнджер, которую теперь следует называть профессор Джарин.       Гермиона поднялась с места и слегка поклонилась. Роуди продолжил:       — Профессор уже сегодня вернётся к своим обязанностям. Поздравляем с важным событием в жизни, профессор и удачи Вам в этом учебном году.       По залу разнеслись аплодисменты.       — Также, хочу сообщить, что временно в штат сотрудников зачислен мистер Дин Джарин, как частный детектив для помощи нашему лесничему мистеру Рубеусу Хагриду в деле о снижении популяции волшебных существ в окрестностях Хогвартса. Пожелаем мистеру Джарину и мистеру Хагриду успеха в их расследовании.       Дин по примеру жены привстал и слегка поклонился под такие же аплодисменты, поймав на себе сотни пар любопытных глаз. Видно, что ему было не по себе от такого пристального внимания, но иначе, увы, было никак.       — А теперь к неприятным новостям: в этом году, в связи с некоторыми обстоятельствами, будут снижены расходы на организацию Рождественского бала, а также, с прискорбием сообщаю, что гонорар музыкальной группы «Луна демимаски», которую вы так просили пригласить на праздник, нам, увы, не по карману. — по залу пронеслись разочарованные вздохи и недовольные возгласы студентов. Директор невозмутимо продолжил: — Живую музыку будет исполнять уважаемый мистер Барнабетт, бард из Хогсмида с его труппой из зачарованных инструментов. Знаю, что вы расстроены, друзья, однако, я лично попросил мистера Барнабетта исполнить несколько кавер-версий на песни «Луны демимаски» и он охотно согласился пойти нам навстречу и немного изменить свой репертуар. Что ж, на этом — всё. Да начнётся пир!       С этими словами Биренс дважды хлопнул в ладоши и через несколько секунд на столах привычно для всех появилось множество еды.       Дин и Грогу не ожидали этого, поэтому Гермиона заметила, как муж слегка дёрнулся, когда у него под носом появилась тарелка с яблоками.       Она взяла своего ридуур за руку под столом и погладила большим пальцем его кисть. Для всех остальных визуально ничего не изменилось, но Гермиона видела, как плечи мужчины слегка расслабились и улыбнулась.       Дин, очевидно, ничего не ел и девушка тоже не стала. Лишь Грогу приманил магией какие-то сладости и они с Мандо позволили ему это сделать.       — Гермиона, поздравляю со свадьбой! — улыбнулась Помона Стебль, подойдя ближе. — Хагрид, здравствуй!       Она сидела на другом краю стола и прошла через Гермиону, когда закончила с завтраком.       Стебль была единственной оставшейся в Хогвартсе из старого персонала, кроме Хагрида и мадам Помфри, которая, к слову, сейчас отсутствовала.       Хагриду предлагали вернуться к преподаванию ухода за магическими существами, но внезапная необъяснимая смерть его брата Гроха подкосила старого лесничего и тот отказался, предпочитая почти что затворническую жизнь в лесу.       Флитвик ушёл на пенсию почти сразу после битвы за Хогвартс, как и Слизнорт.       Трелони уехала во Францию, там ей предложили хорошее место в Шармбатон. После того, как подробности истории о её судьбоносных для мира пророчествах вскрылись на весь мир, она стала очень известной прорицательницей и даже открыла собственные курсы ясновидения.       Насколько было известно Гермионе, Хагрида мадам Максим тоже звала и вполне настойчиво, однако, тот отказался, потому что ухаживал за братом, которого, увы, не стало через полгода. Почему он не отправился к женщине, к которой проявлял заметный интерес во время турнира Трёх волшебников, Гермионе было не совсем понятно, хотя многого она могла и не знать, так что не могла судить объективно, да и не имела права. Чужая душа — потёмки и хотя Гермиона очень желала счастья своему другу, спросить его о мадам Максим так ни разу и не решилась.       Аргус Филч после смерти миссис Норрис не вышел на работу, взяв отпуск из которого так и не вернулся, хотя, судя по словам Биренса об отработке мисс Хилл у вечно угрюмого завхоза, его возвращение Гермиона упустила в своё отсутствие.       Любимый декан Гриффиндора, профессор МакГонагалл, по легенде, лишилась магии из-за Волдеморта и приняла программу по защите волшебников, ставших сквибами. По ней бывшему магу стирали память и давали достойную новую жизнь в мире маглов.       Некоторые волшебники не могли смириться с потерей своего ядра, утраченного по тем или иным причинам и в связи с частыми случаями суицида среди таких людей, правительство составило данную программу, чем и воспользовалась Гермиона, не без помощи Кингсли, после того, как стёрла память бывшему декану.       — Спасибо, профессор Стебль, — девушка оторвалась от собственных размышлений и встала из-за стола, чтобы слегка приобнять своего бывшего преподавателя и нынешнюю коллегу.       — Мистер Джарин, рада знакомству. Хагрид, — она обратилась к Мандо и тот кивнул в ответ, а затем перевела взгляд на лесничего, который предложил ей печенье, но Помона тактично отказалась, улыбнулась и вышла.       Они просидели на завтраке ровно столько, сколько принимал трапезу Хагрид, а когда полувеликан закончил, то они вместе вышли во внутренний двор Хогвартса.       Грогу тут же спрыгнул с плеча отца, рассматривая красивые статуи в саду.       — Хагрид, пообещай мне, что глаз с них не спустишь, ладно? — она прищурилась, смотря на друга. — Дин — лучший воин и охотник за головами из всех, кого я знаю, но в Запретном лесу легко заплутать, уж кому, как не мне это знать. Если что-то случится, то зовите Винки, она тут же примчится и сообщит мне! Дин не владеет магией, он…       — Гермиона, — она не видела лица мужа, но точно знала, что он закатил глаза. — Мы это уже обсуждали.       — Да, но…       — Всё будет хорошо! — он приблизился и взял её за руку, уводя в сторону для личного разговора.       — Ка’рта, — начал он. — Прекрати это.       — Прости, пожалуйста! — она едва ли не плакала. — Я так переживаю! Мы столько всего пережили и сейчас всё наконец-то почти наладилось. Мне так страшно расставаться с вами даже на несколько часов…       — Эй, что ты говорила мне про свободу для Грогу? — он усмехнулся и провёл большим пальцем по щеке девушки. — Какие-то вшивые браконьеры уж точно будут мне по зубам, кьяр’ика. Тебе не о чем волноваться. Думай лучше о своих студентах и ваших уроках. Встретимся вечером и расскажем друг другу о том, как прошёл этот день, идёт?       Она кивнула и подошла к мужчине, приобнимая его и приблизившись к его уху, скрытому под шлемом.       — Я очень люблю тебя, нер ка’рта, — шёпотом произнесла девушка и Мандо прижал её к себе чуть теснее, но когда во дворе показались первые студенты, он тут же отстранился, соблюдая правила приличия.       — Мы готовы идти? — спросил он, обращаясь к Хагриду.       — Да, конечно! — широко улыбнулся лесничий, наблюдая за развернувшейся перед ним трогательной сценой. — До вечера, Гермиона!       — До вечера… — она вымученно улыбнулась, погладила по ушам Грогу и буквально заставила себя развернуться и направиться в сторону замка, обернувшись по пути раз пять.       На сердце было неспокойно. Они впервые за всё время расставались, да ещё и на весь день, в новом для Дина и Грогу мире. Это всё заставляло сердце девушки стучать с двойной силой и кусать губы почти до крови, но когда-то это должно было произойти, да и Хагрид рядом и Винки на подхвате. Всё будет хорошо. Наверное. Точно. Может быть. Непременно!

***

      У Дина были смешанные чувства: с одной стороны, его немного душила чрезмерная местами неуместная опека Гермионы, а с другой — чертовски умиляла. Мандо растили в строгости. Никто и никогда не переживал за него, так ещё и чтобы до дрожи во всём теле. Это грело сердце мандалорца даже сильнее, чем любые поступки или слова, однако, когда она приблизилась к нему и прошептала, что любит… Вот так, легко и без повода, просто потому, что чувствовала это, Дин Джарин понял, что ошибся в своих суждениях: слышать такое от Гермионы было бесценным даром. Он обнял её крепче и хотел что-то ответить. Слова вертелись на языке, но так и не обрели внятную форму. Он чувствовал всё то же самое, но ему было чертовски сложно проявлять эмоции не на едине, даже если зрители их не услышат.       Вдалеке показались студенты и он отстранился, так и не решившись произнести нужные слова. Дин струсил и корил себя, но пока что не мог преодолеть это.       — Я уж очень много лет не видел, чтобы Гермиона так светилась, — тепло улыбнулся Хагрид мандалорцу. — Я тебя не знаю, Дин, но если с тобой она так счастлива, значит наконец-то нашла мужчину, её достойного.       Он протянул ему свою огромную ладонь и Мандо ответил на рукопожатие, а затем кратко кивнул.       — С чего начнём? — спросил Джарин, прочистив горло и призывая Грогу жестом прыгнуть на плечо, что тот незамедлительно сделал.       — Обсудим всё за чашкой чая, — произнёс собеседник и направился куда-то к выходу, за территорию замка.       Они спустились по склону и прошли вглубь поляны, вдоль полей, усеянных какими-то культурами, на которых трудились домовики. Они свернули налево и Дин увидел большую круглую покосившуюся хижину, обросшую мхом, состоящую из двух башен разной высоты. Рядом находилась ограждённая ветхим забором грядка с большими оранжевыми плодами. Кажется Гермиона уже описывала ему их. Тыквы, точно.       Хагрид открыл незапертую дверь и вошёл внутрь, пропуская гостей.       Дом Рубеуса показался Дину упорядоченным хаосом: под потолком и на полках находилось множество самодельных клеток разной формы и размера; вдоль стен, впрочем, как и на улице, рядами были уложены колотые дрова; в центре комнаты вдоль стены находился огромный камин с котлом над кострищем, а чуть ближе ко входу — большой круглый стол со стульями и не менее большое красное кресло.       Хагрид подошёл к камину и достал с пояса какой-то странный розовый предмет, назначение которого Дину было сложно угадать. Мужчина взмахнул этой штукой и оттуда плевком вылетело пламя, разжигая растопку. Мандо понял, что внутри находилась волшебная палочка.       — Присаживайтесь, чувствуйте себя, как дома. Семья нашей Гермионы — моя семья тоже. — жестом Хагрид указал на стулья и Дин скромно присел вдалеке, а Грогу слез с его плеча и бесцеремонно плюхнулся прямо в большое мягкое кресло. Иногда мандалорцу казалось, что этот проказник действительно везде чувствует себя, как дома.       Хагрид усмехнулся, снимая котёл и подвешивая большой металлический чайник над костром, а затем достал из кармана ту самую коробку и поставил перед малышом.       — Тебе понравилось печенье? — спросил он с добродушной улыбкой, получив в ответ утвердительный кивок и горящие глаза. — Угощайся, Грогу, не скромничай. Завтра испеку тебе ещё горку!       Малыш спрыгнул с кресла, потому что роста ещё не хватало и сел прямо на столешницу, возле отца, заныривая в коробку по локоть и Хагрид рассмеялся.       — Рубеус, правильно? — отозвался Дин.       Хагрид кивнул. Мандо показалось, что в глазах лесничего промелькнуло удивление, когда тот обратился к нему по имени, но он не придал этому большого значения и продолжил:       — Что за животные пропадают? Как часто это происходит?       — Всякие, — присел Хагрид на соседний стул. — Чаще всего — лунтелята. Это такие маленькие резвые зверьки. Очень застенчивые, но такие любознательные! Они выходят из укрытий только в полнолуние, чтобы заводить свои брачные танцы, после которых на земле остаются сложные узоры. Маглы по сей день диву даются, кто же их оставляет. Знали бы они, что это мелкие проказники. Ещё — пушишки, они же — карликовые пушистики. Маленькие безобидные зверьки. Встречаются по всему миру, но в нашем лесу их больше всего. Неделю назад украли двух болтрушаек. Самца и самочку. Болтрушайка — крапчатая птичка, очень маленькая. Она всю жизнь молчит, а перед смертью выкрикивает всё, что слышала за целую жизнь, но в обратном порядке. Её перья используют для сыворотки правды и эликсиров памяти. Каждая пропажа — большое горе и преступление, но самое ужасное то, что я уже неделю не могу найти Лоли! Это единорог и она… Она беременна! Это просто катастрофа! Единороги — вымирающий вид и если красавицу Лоли не вернуть, то их род в нашем лесу, а может и во всём мире, как знать, прервётся! Мы должны вернуть её, как можно скорее и поместить в виварий выручай-комнаты.       — Я мало что знаю о мире магии, — спокойно произнёс Мандо, пожав плечами.       По тому увлечённому потоку лишней информации об этих зверях Мандо понял, что лесничему они очень дороги, поэтому морально приготовился тактично слушать очередную тираду нового знакомого. От чего-то вовсе не хотелось обижать его, заткнув. Было в Рубеусе что-то такое, что откликалось в душе мандалорца, вот только он пока что не понял, что именно.       Хагрид понимающе кивнул, поясняя:       — Выручай-комната находится в Хогвартсе. Это такое место, которое хранит в себе множество полезных вещей и секретов, а ещё, как я уже сказал, там есть виварий. В нём уже живут дромарог и феникс профессора Дамблдора… — Рубеус отвернулся, прикрыв рот рукой. — Зря я это сказал! Очень зря…       — Мне нет никакого дела до тех животных и этого секрета, — произнёс Дин понимающе, но довольно холодно. — Меня интересует только задание.       Лесничий сухо кивнул и продолжил:       — Я поклялся профессору защищать его фамильяров и приглядывать за ними, но, я думаю, что для Лоли и Дориана там тоже найдётся местечко… Мы должны забрать из леса самца, Дори, раньше, чем это сделают браконьеры. Единороги приходят к большому дереву возле логова акромантулов только по ночам, так что нам придётся дождаться темноты, а до этого времени попробуем поискать следы воров.       — Для чего браконьерам эти животные? — спросил Дин в тот самый момент, когда вскипел чайник, издавая противный писк.       — Известное дело, — Хагрид гневно поджал губы, встал, взял полотенце и снял чайник с огня, разливая кипяток по чашкам. — Ради их перьев, шкурок, клювиков и коготков, которые свойства волшебные имеют, а ещё, нелюди продают бедных малышей, как игрушек в частные коллекции, в том числе маглам на чёрном рынке. Но самое тяжкое преступление совершают с единорогами: Лоли убьют, если мы не поспешим!       Хагрид вдруг пустил слезу и Дину стало немного не по себе от такой ярко выраженной сентиментальности лесничего, но он тактично промолчал и его собеседник продолжил:       — Потому что… кровь единорога может излечивать даже смертельные раны и болезни, но жизнь того, кто выпьет такое снадобье, становится проклятой.       — Есть идеи, с чего начать? — Дин жестом отказался от чая и Хагрид налил лишь себе и Грогу, который тут же потянул руки к чашке, остужая её содержимое магией.       — Рано утром они разворотили логово нюхлеров, туда и пойдём. По горячим следам можно попытаться выйти к лагерю мерзавцев.       Дин кивнул и поднялся с места, а вместе с ним и Хагрид.       Лесничий расправил одежду, потоптался на месте, взял походную сумку, нагруженную какими-то вещами и большой арбалет, а затем вышел из дома. Мандо с малышом на плече отправились следом.

***

      Гермиона направилась в свой кабинет. Ещё при выходе из покоев она прихватила флакон с тем варевом, что мисс Хилл подлила её мужу в виски вчера и сейчас у неё было примерно минут сорок свободного времени до первого урока, чтобы поработать с ним.       Ведьма достала котёл, а затем застыла, нервно жуя нижнюю губу. Проклятье! Она совсем забыла, что ещё не может колдовать. Пришлось отбросить эту идею и направиться к Помфри.       Путь до больничного крыла был не близкий. Её то и дело приветствовали студенты, тихо перешёптываясь и улыбаясь. Кто-то обращался к ней «профессор Грейнджер», а кто-то — «Джарин». Так или иначе Гермиона никого не поправляла, это было не так принципиально для неё. Она и фамилию Дина взяла только лишь потому, что того требовали традиции мандалорцев, а ей очень нужен был бескар. Если быть честной до конца, то ей очень нравилось её звучание и она была вовсе не против, тем более Дину было приятно, что она носит её, как и Грогу, однако, Гермионе казалось, будто бы этим она предаёт своих родителей. Будто бы их никогда и не было в её жизни, если последнее, что у неё было от папы и мамы, их фамилию, она так легко сменила.       Гермиона вдруг вспомнила о тех словах Дина о знакомстве с ними и вновь стало невыносимо больно, поэтому волшебница отбросила эти мысли на задворки разума, весь оставшийся путь преодолевая полностью очистив разум.       Мадам Помфри она нашла в её кабинете.       — О! Гермиона, хорошо, что ты пришла! — лекарь засуетилась, поднявшись с рабочего места и направилась куда-то в сторону скрытой за шкафом комнаты, где девушка никогда раньше не бывала. — Мне нужна твоя помощь! Точнее, совет…       — Конечно! — ведьма улыбнулась и пошла за целительницей, оказавшись, кажется, в её покоях.       Помфри взмахнула палочкой, открывая шкаф и приманила оттуда несколько платьев, развесив в воздухе.       — Какое лучше? — она вздохнула. — Представлешь, мистер Чайлог пригласил меня на свидание вчера вечером, когда я, по своему обыкновению, зашла в «Волшебную брюкву» за травами для настоев! С той минуты я места себе не нахожу, Гермиона! И не могу выбрать, что надеть на этот вечер! В мои годы это уже, скажем откровенно, последний шанс и я не намерена его упустить!       — Не думаю, что я — хороший советчик в вопросах свиданий, мадам Помфри, — пожала плечами Гермиона.       — Вздор! — возразила женщина. — Ты молода, красива и точно разбираешься в моде лучше меня. И зови меня по имени, милая, наша разница в возрасте хоть и велика, но мы с тобой уже столько лет работаем вместе. Ты уже десять лет, как не студентка. Даже Северус привыкал меньше, а мы с тобой знаем, каким он был нелюдимым…       Она вдруг грустно вздохнула.       — Знаешь, а я ведь наговорила ему столько грубостей в последнюю нашу встречу, когда ко мне опять привели первокурсников, изувеченных этими Кэрроу! Если бы я только знала, что он…       — Никто не знал, мадам Пом… Поппи, — Гермиона поправила себя и грустно улыбнулась. — Не корите себя. Столько лет прошло, Вы совершенно правы. Профессор был невероятно самоотверженным и он точно понимал, на что идёт.       — Да, ты права…       Повисло неловкое молчание, которое Гермиона поспешила прервать:       — Куда мистер Чайлог позвал Вас?       — На выставку редчайших растений, в Лондоне, — Помфри просияла, задумавшись над вопросом. — Они приезжают с лекционной программой всего на несколько дней. Ох, Гермиона, Лювьер — такой галантный мужчина! Давно делает мне комплименты, уже почти год и вот только вчера пригласил сходить вместе… И не куда-нибудь, а именно туда, куда я очень хотела попасть!       — Мистер Чайлог кажется довольно застенчивым, — подметила Гермиона. — Возможно, всё это время он решался позвать Вас.       — Пожалуй, ты права… Так что же мне надеть?       В воздухе всё ещё парили наряды и Гермиона устремила свой взгляд на них, оценивая.       — Я всегда выбираю чёрное или красное, если хочу выглядеть эффектно и пастельные тона, если нужен романтичный образ, — поясняла волшебница. — Как хотите выглядеть Вы?       — Думаю, что эффектно! Пусть он упадёт в обморок. У меня при себе, если что, всегда есть бодрящий элексир!       Она рассмеялась и Гермиона поддержала её ответным тихим смешком. Стремление Помфри посплетничать с ней выглядело немного странно, но Гермионе не хватало какой-нибудь подруги, поэтому она была вовсе не против.       — Тогда вот это красное, — она ткнула пальцем в длинное красивое платье с наполовину открытой спиной. — Думаю, Вы будете выглядеть в нём очень красиво.       — Спасибо, Гермиона, мне стало немного легче, — улыбнулась Помфри и подошла ближе, взмахивая палочкой над головой волшебницы. — Что там с твоими резервами? Ого!       Гермиона посмотрела на таблицу и присвистнула: до полного восполнения ядра осталось всего ничего.       — Признавайся: как ты добилась такого результата всего за несколько дней? — целительница сложила руки на груди.       — Ну, медитаци и ароматические свечи…       — Гермиона, — Помфри одарила её снисходительным взглядом. — Не думай, что я проверю в эту сказку. Мне же не просто интересно, это во имя науки!       — Ладно… — она вздохнула. — Если только во имя науки… Помогла физическая и духовная близость.       — Так и знала! — усмехнулась лекарь. — Хороший у тебя муж, заботливый. Так за тебя переживал! Что ж, очень находчиво, Гермиона, похвально. Жаль только, что детям такое не посоветуешь. Я и так старшекурсницам кладу в карты пациентов рецепты противозачаточного зелья. Не хватало ещё, чтобы кто-то из них забеременел раньше положенного! Удивительно, как много родителей вовсе не уделяют время половому воспитанию собственных детей! Я уже год борюсь с министерством за то, чтобы они ввели в учебную программу для старшекурсников такой предмет, а эти чурбаны только отмахиваются. Мол, дети узнают всё сами. Не узнают!       — Вы правы, это было бы полезно, — пожала плечами девушка.       — Вот! Наконец-то хоть кто-то меня понимает! — она присела на край кровати. — Знаешь, Гермиона, если у тебя будет время — заходи иногда на чай. После того, как Сивилла уехала во Францию, мне тут довольно одиноко. Ты меня знаешь, я всегда говорю прямо. Буду рада твоей компании.       Гермиона кивнула и улыбнулась лекарю, а после произнесла:       — Обязательно, мадам… Поппи. Мне пора к седьмому курсу! Буду ждать от Вас новостей о свидании. — она подмигнула и Помфри залилась краской.       — Конечно, иди, я и так тебя задержала, — она вдруг встала и прошла к выходу. — Спасибо ещё раз.       — Пустяки, — она отмахнулась. — Мне только в радость.

***

      Дин шёл за лесничим, вслушиваясь в каждый шорох. Шумное стрекотание насекомых перебивалось криками птиц и шелестом листьев на деревьях и кустах. Где-то вдалеке надломанная ветка ритмично постукивала от лёгких порывов ветра. Этот лес казался мандалорцу красивым, но настораживающим.       Грогу сидел на плече отца, внимательно рассматривая мир вокруг, а Хагрид шёл впереди, периодически оборачиваясь и поглядывая на своих спутников.       Они прошли ту зону, где деревья располагались не плотно друг к другу и вошли в самую густую часть леса. Света тут было в два раза меньше из-за раскидистых крон, закрывавших собой яркое солнце, будто бы резко стемнело. Хотя Дин знал, что это не так и на улице сейчас светло, в лесу уже словно бы наступил вечер.       — Сейчас нужно тихо идти, — прошептал Хагрид, замедляя шаг. — Тут неподалёку — логово акромантулов. Держитесь правее и не шумите.       Дин напрягся и снял малыша с плеча, укладывая в сумку, а сам взял в руки бластер и перехватил его покрепче. Заряда там осталось не много, выстелов на сорок, поэтому использовать оружие нужно было с умом.       Где-то слева послышался шорох и Хагрид присел, закрывая своим широким телом Мандо и малыша, призывая их к полной тишине.       Над их головами пронеслось что-то огромное и очень быстрое и Дин принял боевую стойку, заталкивая наполовину вылезшего любопытного Грогу поглубже в сумку.       — Они нас заметили, не говори ни слова, молчи, — прохрипел он слегка осипшим голосом и выпрямился, а затем прочистил горло и произнёс очень громко: — Мы пришли с миром и идём своей дорогой!       Лесничий открыл свою огромную поясную сумку и достал оттуда большую мясную ногу и ещё два куска поменьше и бросил куда-то в сторону, под огромные витые корни массивных деревьев.       В одно мгновение их окружило семеро гигантских паукообразных тварей черного цвета. Они издавали устрашающие клацающие звуки своими клешнями и громко шипели. Двое схватили мясо и утащили куда-то.       Грогу едва слышно пискнул и один из пауков дёрнулся, направившись в его сторону.       Дин нацелил на него огнемёт, а Хагрид сделал шаг влево, чтобы снова прикрыть собой дитя и его отца.       — Бэзил, сын Арагога, покажись, — ещё громче пророкотал лесничий.       — Ха-агри-ид, — зловещим полушёпотом донеслось от одного из пауков, самого крупного. Он выполз откуда-то справа, из-за холма. — Кого-о ты привё-ёл к на-ам?       — Они со мной, Бэзил. Заберите мясо и пропустите нас, — Хагрид звучал уверенно, выставив руки вперёд.       — Что-о это-о за зве-ерь? — прошипел паук, резко приблизившись к Грогу, внимательно рассматривая малыша своими множественными черными выпуклыми глазами.       Дин резко нацелил на него свой бластер, но Хагрид схватил его за руку и медленно, но с силой опустил вниз, призывая довериться.       — Это Грогу, Бэзил, — спокойно ответил Хагрид. — Дитя Дина, моего друга.       — Челове-ек растит-т зве-еря, как своё дитя-я? — акромантул приблизился к мандалорцу и с интересом обнюхал.       Его большие смертоносные челюсти находились всего в паре сантиметров от шлема мужчины и Дин застыл, практически не дыша. Всё его тело было готово к атаке, а разум с надрывом кричал совершить её, но какая-то совершенно наивная, слепая вера несуразному лесничему почему-то удерживала мандалорца от такого рационального решения.       Бэзил вновь приблизился к Грогу почти вплотную. Малыш внимательно рассматривал зловещее существо, но страх в его больших карих глазах резко исчез.       Грогу потянул к нему свою трёхпалую ручку, словно используя Силу и Бэзил застыл на мгновение, а затем отшатнулся и резко отполз назад.       — Пусть ухо-одят, — задумчиво прошелестел главарь колонии паукам. — Сего-одня мы их не тро-онем-м.       Пауки тот час же развернулись и уползли в укрытия, скрывшись из вида, будто бы их тут никогда и не было.       Бэзил посмотрел на Хагрида всеми своими восемью глазами, а затем резко развернулся и уполз следом за сородичами, так и не произнеся больше ни слова.       — Что это было? — отошёл от оцепениния Мандо, когда главарь акромантулов скрылся из вида.       — Идём, — Хагрид потёр ладонью длинную бороду. — Акромантулы — опасные, ядовитые существа, но я вырастил его отца, моего малыша Арагога, как родное дитя. Арагог умер одиннадцать лет назад… и теперь их главой стал его сын, Бэзил. Пару раз, конечно, он хотел меня сожрать, но это только для вида, чтобы не терять лицо перед своими! Акромантулы вынуждены защищать свою территорию. Их осталось очень мало. Их яд очень ценится среди зельеваров и почти всех их ещё беззащитных детишек в округе перебили. Бэзил правильно делает, что никому не доверяет.       — Детишек, — усмехнулся Дин, продвигаясь в чащу леса за своим чудаковатым спутником.       — Они только на вид жутковатые, но в душе все существа прекрасны, — возразил Хагрид. — И любое из них имеет право на жизнь. Спасибо, что доверился и не стал нападать на них, Дин. Мы тут для того, чтобы спасать жизни, а не отбирать.       Джарин молча кивнул, продолжая следовать за своим спутником. Хагрид был очень странным и его взгляды на жизнь совершенно не совпадали с тем, к чему привык Мандо, но поразмышлять, несмотря на это, точно было над чем.

***

      Гермиона была в приподнятом настроении, хоть и всё ещё очень зла на мисс Хилл. Волшебница практически упорхнула из Больничного крыла в подземелья и случайно резко ворвалась в кабинет зельеварения почти с ноги. В памяти вдруг всплыла сцена из далёкого прошлого и ведьма, усмехнувшись про себя, прошла вдоль кабинета, громко стуча каблуками, на манер всеми ненавистной в прошлом Летучей мыши, как звали его студенты в её юности. Полы мантии ведьмы почти зловеще развивались при такой ходьбе и очень напоминали эксцентричные выпады бывшего наставника.       — Страница 538, — стальным голосом произнесла Гермиона и достала из кармана мантии свою вторую и последнюю запасную палочку, взмахнув ею.       Все учебники седьмого курса факультетов Пуффендуй и Когтевран раскрылись с порывом ветра на одной и той же странице. Гомон студентов стих и даже редкого шёпота не было слышно вовсе. Никто не привык к таким выходкам от вечно доброй профессора Грейнджер.       Приятное тепло разливалось от груди волшебницы, заканчиваясь где-то в кончиках пальцев. Наконец-то она вновь могла колдовать! Да, всё ещё стоило воздержаться от серьёзных заклинаний, но Гермиона не могла отказать себе в удовольствии покошмарить Лидию Хилл, которая, в общем-то, вполне легко, по мнению профессора Джарин, отделалась. Ведьма хотела отыграться по полной и намеревалась это сделать прямо сейчас.       — Тема сегодняшнего занятия — «Ответственность и последствия применения категории зелий, меняющих тело и/или сознание человека», — вкрадчиво произнесла Гермиона и посмотрела прямо в глаза студентке, из-за которой решила сменить план занятий на сегодня, перескочив больше, чем на сотню страниц вперёд. — Кто скажет мне, какие последствия у применения таких зелий, скажем, как «Оборотное» или «Амортенция»?       Несколько человек подняли руки, но Гермиона даже не посмотрела на них. Она сверлила взглядом лишь одну студентку, которая по своей глупости едва не сломала жизнь её мужу, а заодно и себе самой.       — Что, никто? — она издевалась. — Может быть мисс Хилл знает ответ?       Лидия раскусала губы до крови от волнения и на мгновение Гермионе стало даже немного жаль её, однако, теперь отступать уже было некуда.       — «Оборотное» зелье можно принимать только по согласованию с Министерством магии, при наличии нужной лицензии, — стала мямлить она в ответ, в надежде, что ведьма от неё отстанет, но это лишь сильнее разозлило Гермиону.       — Что ещё?       — Биоматериал должен быть исключительно человеческим, иначе последствия обращения будут непредсказуемыми и крайне болезненно обратимыми…       — Что насчёт «Амортенции», мисс Хилл? — нарочито приторно процедила волшебница и Лидия побелела от страха.       — Применение «Амортенции» не запрещено законом, но относится к категории неэтичных снадобий, влияющих на волю человека, поэтому их применение не рекомендуется, даже в шутку, — ещё тише проговорила студентка.       — Что Вы там бормочите, Хилл? — с раздражением спросила Гермиона. — Скажите мне, как именно это зелье влияет на сознание человека?       — Обычно оно вызывает легкую одержимость тем, чей биоматериал был использован для завершения состава. Чувство эйфории и опьянённости. Зелье чаще всего применяется ради забавы…       — Вы описали принцип работы «Амортенции» на человека, не обременённого чувствами. Что же будет с тем, кто уже испытывает любовный интерес не к тому, чей биоматериал будет находиться в составе зелья?       Хилл покраснела, побледнела и позеленела по очереди.       — Половое влечение…       — Что? Не слышу! — процедила Гермиона.       — П… Простите! — разрыдалась студентка и попыталась выбежать из кабинета, но Гермиона взмахнула палочкой и закрыла дверь прямо перед её носом.       — Присядьте, мисс Хилл, я не разрешала Вам уходить, — спокойнее произнесла профессор и Хилл ничего не оставалось, кроме как вернуться на место. — Как Вы правильно заметили, на человека, уже влюблённого в кого-то ещё, это зелье действует иначе. При неудачно выверенной дозе афродизиака или при намеренном его излишнем добавлении «Амортенция» превращается в оружие, сравнимое с действием «Империо». Человек не может сопротивляться силе влечения, вследствие чего в отношении него совершается тяжкое преступление, не говоря уже о последствиях такого «розыгрыша». Это крайне опасно и совершенно неприемлемо. Сегодня мы с вами разберём, как вовремя определить, что вас пытаются опоить, что делать, если вас всё же опоили, а также изучим вот этот образец огневиски с подобным концентрированным видом этого зелья. Посмотрите в учебники и перепишите тему в конспекты, а затем мы с вами продолжим.