Тайна созвездий Амита Таккара

      Гермиона вышла из Большого зала после обеда. Три урока были уже позади, осталось ещё четыре. Волшебница заскочила в совятню, приняв почту, отправив несколько сообщений и накормив свою птицу перед тем, как отпустить в полёт. Затем она вернулась в свой кабинет и принялась раскрывать письма по очереди.       Одно было от Джорджа: он вернул Гермионе их манифест с драгоценными подписями друзей и многих других неравнодушных волшебников, имеющих вес в магическом сообществе.       Было странно, что девушка не нашла в длинном списке всевозможных инициалов имён Молли и Артура, но решив, что, вероятно, по каким-то причинам Джордж просто не успел заскочить в «Нору», решила запланировать самостоятельный визит туда на завтра.       Она отложила бумаги, взяла в руки палочку и стала колдовать. Волшебница задумалась и представила самое счастливое, что случалось с ней в жизни: седьмой День Рождения, когда они с мамой и папой впервые побывали в Париже. Родители отвели крошку Гермиону в Диснейленд, где весь день напролёт катались на аттракционах, ели сахарную вату и всячески веселились.       Затем воспоминание сменилось днём, когда они с профессором МакГонагалл впервые побывали в Косом переулке и Гермиона взяла в руки свою первую и главную в жизни палочку.       После было первое Рождество в Хогвартсе.       Дальше — их с Гарри и Роном легендарный поход в «Сладкое королевство», где она потратила все свои карманные деньги на месяц и больше в Хогсмид до конца марта 94го не ходила, объедаясь мармеладом в своей комнате ещё недели две. Решение было вовсе не в её характере, но принесло яркие впечатления на всю жизнь.       После, обычно, колдуя это заклинание, она вспоминала многое другое, но на этот раз… Гермиона подумала о том, как впервые увидела лицо Дина. Его слегка растерянный смущённый взгляд, полный тревоги и сомнений, а ещё — их первый поцелуй и то тепло, что зародилось в её груди в миг, когда их губы соприкоснулись. Это было невозможно описать словами. Тот почти что юношеский трепет и абсолютный восторг вперемешку с томным желанием навсегда оставили след в сердце девушки. В тот миг Гермионе впервые за многие годы захотелось жить. По-настоящему, как прежде, до войны и потерь.       Волшебница закончила заклинание, открыла глаза и застыла в изумлении. Вместо привычной выдры перед ней сидел очаровательный броненосец. Он вдруг прыгнул, делая кувырок в воздухе, сгруппировался в шарик и перекатился рядом с хозяйкой, а затем выпрямился и остановился, внимательно рассматривая Гермиону.       Она смотрела на кроху зачарованно, не в силах отвести взгляд, точно понимая причину произошедшего, а затем широко улыбнулась и набрала воздуха в легкие, чтобы произнести:       — Дорогие Артур и Молли! Надеялась завтра заскочить к вам на чай, если у вас найдется минутка. Жду ответа, Гермиона.       Патронус внимательно выслушал сообщение, кивнул и подпрыгнул высоко над головой волшебницы, улетая к выходу и скрываясь за дверью её кабинета.       Девушка ещё раз улыбнулась и продолжила перебирать почту.       Ещё одно письмо было от проныры Барти Ригса из «Ежедневного пророка», где он в красках описывал, как полезно будет обеим сторонам, дай Гермиона интервью их паршивой колдогазете. В качестве последнего аргумента Ригс предложил семьдесят галлеонов гонорара за беседу только с ней одной или сто десять — за интервью с мужем, а также приложил расценки за колдофото: по десять галлеонов за парные с Дином и сорок — за фото мандалорца без шлема. Гермиона прыснула от недовольства и хотела было выбросить письмо, но решила сохранить, чтобы показать Дину и вместе посмеяться.       Ещё почтовые совы принесли волшебнице свежий выпуск «Придиры». Девушка бегло прошлась взглядом по строчкам их беседы: ни единого выдуманного слова. Всё-таки мистер Лавгуд — человек чести.       Было ещё некоторое количество предложений встречи с несколькими менее известными периодическими изданиями, но всё это было уже не нужно. Интервью «Придире» всколыхнёт сообщество и этого было более, чем достаточно. Эта тема — большой нарыв на теле магической Британии. Стоило его лишь слегка поддеть, а остальное сделают за неё те, в чьих сердцах данный вопрос отзывается болью.       Прозвенел колокол, что знаменовало подготовку к новому уроку. В кабинет стали заходить студенты и профессор Джарин отложила корреспонденцию, сосредоточив мысли на зельеварении для третьего курса.

***

      — Давно вы с нашей Гермионой вместе? — внезапно прорезал пространство своим тяжёлым басом Хагрид. — Не пойми меня неправильно, Дин, но она никогда о тебе не говорила и тут вдруг свадьба. Странное дело!       — Мы познакомились в её командировке, — ответил Мандо расплывчато.       — И ты сразу её замуж позвал? — Хагрид прищурился.       — Можно сказать и так, — спокойно произнёс мандалорец.       На какое-то время в их диалоге повисло молчание, прерываемое лишь стрекотанием насекомых и хрустом лёгкого снежного покрова под ногами. Вечерело и становилось прохладнее. От холода, исходящего от брони, уже не спасала даже тёплая туника, подаренная Гермионой.       — А и правильно! — махнул рукой лесничий. — Вот верно ты поступил! Чего тянуть-то? Если человек — твой, то терять время нельзя…       Он замолчал. Казалось, будто бы Хагрид хотел сказать что-то ещё, но сдержался.       — Ты женат? — зачем-то спросил Мандо, хотя вовсе не думал этого делать.       Хагрид отрицательно мотнул головой и по его взгляду Дин понял, что история не со счастливым финалом, поэтому не стал задавать наводящих вопросов, опустив тему.       Они дошли до высокого раскидистого дерева, расположенного в упор к скале. Вокруг валялись различные блестящие предметы: от красочных упаковок, до всевозможных безделушек, которые вряд ли имели хоть какую-то ценность. Под корнями дерева был небольшой холм с норой, откуда показалась мордочка какого-то прыткого существа со сплющенным длинным носом. Малыш, завидев незванных гостей, тихо пискнул и скрылся в отверстии.       — Не бойся, маленький, — улыбнулся Хагрид и медленно подошёл к норе, вытаскивая из подсумка какое-то угощение.       Лесничий положил лакомство у входа в нору зверька и тот, спустя несколько секунд, робко вытащил свой длинный нос, принюхиваясь и оглядываясь по сторонам.       Грогу слез с плеча отца, шаткой походкой подойдя к дереву, с интересом рассматривая новое существо. Он приблизился к зверьку. Тот застыл, не двигаясь, а затем стал ответно любопытно рассматривать Грогу. Зеленокожий кроха приблизился к нему и протянул руку, касаясь мордочки зверя. Они стояли так какое-то время, пока короткошерстный длинноносый комочек не сжался от страха, пискнув.       Грогу сразу же убрал руку и отошёл, возвращаясь к отцу, а зверёк, окинув незванных гостей ещё одним быстрым взглядом, уполз обратно в нору, прихватив с собой угощение Хагрида.       — Он что-то тебе показал? — спросил Дин без особого удивления и Грогу утвердительно кивнул. — Хорошо, покажи мне. Идём.       Дин взял сына на руки и зашёл за ствол огромного дерева, а затем присел на корень, вынул из подсумка мантию, что дала ему Гермиона и накрыл ею их с малышом с головой. Мандо снял шлем и Грогу незамедлительно коснулся его лица трёхпалой ручонкой.       В сознание мужчины вторглись резко и почти со звоном. Голова просто раскалывалась. Гермиона делала это гораздо мягче, чем его сын. Из ниоткуда в памяти стали всплывать картинки чужих воспоминаний, вперемешку с ощущением дикого ужаса того, кто это пережил: вспышками в сознание мандалорца врывались громкие крики, писк, лица разбойников и сумки, которые словно бы затягивали в себя сородичей зверька. Малыш успел спастись, но все его соплеменники были пойманы.       Грогу резко разорвал контакт и отшатнулся, покачиваясь в стороны.       Дин подхватил своё дитя ладонью, усадил в сумку и надел шлем, выходя из укрытия, попутно заталкивая мантию обратно в подсумок.       — Браконьеры ушли на восток. Сделаем привал, — заключил Мандо, переводя взгляд на сына. — Он устал.       Хагрид ничего не ответил, лишь кивнул и принялся искать растопку, пока Дин выкладывал сэндвичи, что дала им Гермиона с собой.       Лесничий довольно быстро вернулся, умело уложил костерок и взмахом своей странной палочки разжёг сухие ветви. Те мгновенно вспыхнули и жар от костра почти что сразу заполнил небольшое пространство вокруг.       — Ты как? Не замёрз? — заботливо спросил Мандо, протягивая сыну, а затем и Рубеусу, по сэндвичу.       Малыш отрицательно покрутил головой, а Хагрид благодарно кивнул, принимая из рук Дина еду.       Совсем стемнело. Что-то очень яркое в небе, вероятно, какая-то луна, освещало пространство вокруг. Тепло от костра приятно прогревало тело мужчины, но резко накатило чувство голода. Запах еды просочился сквозь задраенные фильтры шлема и живот мужчины издал громкое урчание.       — Ты что, никогда свой шлем не снимаешь? — заметил Хагрид, доедая сэндвич и вытаскивая из сумки куриные ножки в контейнере, протягивая малышу.       Тот дожевал остаток булочки и схватил излюбленное мясо, впиваясь в него своими мелкими зубами.       — Только перед своим… Своей семьёй, — осёкся мандалорец.       — Ну, я могу отвернуться, чтобы ты поел, — предложил лесничий, пожав плечами и губы Дина тронула лёгкая улыбка, но Рубеус, очевидно, этого не увидел.       — Не нужно. Нам всё равно пора возвращаться. В темноте следов не видно.       — И то верно, — кивнул Хагрид, поднимаясь с огромного корня дерева, на котором сидел. — Да и Дориан совсем скоро придёт к их с Лоли любимому месту. Нужно поспешить, а сюда вернёмся завтра.       Дин кивнул и стал собирать вещи. Темнота почти полностью заволокла собой и без того жутковатый лес и Хагрид взмахнул палочкой, наколдовывая небольшой шар света.       Они потушили костёр и двинулись в путь.