Птичка

Первые несколько дней Лирою хотелось умереть. Лежа в постели и прислушиваясь к поскрипыванию корабля, он кусал пальцы, стараясь не кричать от отчаяния. Свита ходила вокруг ложа на цыпочках, опасаясь побеспокоить Его Высочество, но тот даже не поворачивал головы, свернувшись в один комок боли и отчаяния. Изредка согласившись сделать глоток воды, Лирой пил и вновь укутывался в одеяло с головой, делая вид, будто мучается морской болезнью. — Почему?! — шептал он, задыхаясь от слёз. — Игнас, почему?! Зачем ты отдал меня Императору?! Марсель… как ты мог от меня отказаться? Разве мы не мечтали о свадьбе? Разве ты не хотел просить у короля моей руки?! Как же не вовремя подвернулся государю этот Соединенный Султанат! Если бы… ах, это проклятое если… На второй неделе путешествия Лирой со свитой все-таки начал выходить на прогулочную палубу: небольшое пространство каюты угнетало сверх меры, душило и выкручивало теснотой, как тот нежеланный брак, навязанный властью короны. Становилось значительно теплее. Когда они отплывали из Авалорна, в силу вступала осень с её пронизывающими ветрами и затяжными дождями, а здесь море было лазурным, небо — ясным, ветер — теплым. Омеги прятались под кружевными зонтиками, прогуливаясь вдоль борта, Лирой же вдыхал полной грудью, подставлял лицо солнечным лучам, презрев моду на бледную кожу — раз уж он никому не нужен, так и красота его не принесет радости ненавистному Императору. — Но Ваше Высочество, — всякий раз скорбно вздыхали омеги из свиты. — Вы станете похожи на простолюдина, если не побережётесь… — Император примет меня любым, — ехидно усмехался Лирой в ответ. — Он же заранее согласился на этот союз, даже если я кривой или слабоумный: вот и пусть получает. Теперь оставьте меня! Прочь! За месяц путешествия принцу так осточертел бескрайний горизонт, где небо сходится с морем, что, когда капитан доложил: вот-вот покажется земля, Его Высочество ощутил небывалое облегчение. Совсем скоро он покинет стены этой тюрьмы… вот только, что делать дальше? *** — Ваше Высочество, мы прибыли! — Принц, вставайте! Посол Лебрании уже на пристани, ждет приглашения подняться на борт! Лирой вскочил с постели, бросился к окну, распахнул его, высовываясь наружу и замер, впитывая звуки, запахи и краски новой страны. Здесь все было другим: воздух жаркий и влажный сам лился в горло, чужая гортанная громкая речь оглушала, а здания на берегу совсем не походили на то, что Лирой видел дома… — Мы прибыли? — зачем-то уточнил он, оборачиваясь. — Все? — Да, Ваше Высочество, — кивнул юноше Жозефин. — Позвольте одеть Вас, как подобает, и нужно пригласить посла Лебрании для беседы. Он же и сопроводит Вас во дворец Императора. Из сундуков тут же достали придворные наряды, принесли воду для омовения, бросились нагревать щипцы для завивки, желая привести в порядок царственного жениха, чтобы тот предстал пред очами господина во всеоружии. — Изумительно, — всплеснули руками омеги, когда Его Высочество оказался облачен в платье из золотой парчи и кружева. — Теперь волосы и лицо. — Нужно больше пудры, — взял дело в свои руки Жозефин. — Принц непозволительно загорел. Румяна! Где румяна?! И еще помада! Живее! Лирой сам себе казался большой куклой, в которую играют расшалившиеся мальчишки. Он послушно исполнял все, что от него требовали, терпел, когда тяжелые локоны укладывали в прическу, крепили золотыми шпильками, присыпали сверху пудрой, даже не поморщился, когда в уши вдели тяжелые серьги, а на шее застегнули сверкающее ожерелье. Все это проходило мимо сознания, стиралось, как ненужное, ведь впереди его ждал не Марсель, а кто-то чужой и уже до отвращения невыносимый. Посол Лебрании поднялся на борт, где уже выстроилась вся команда. Капитан опустился на колено перед принцем Де Корд, прощаясь с ним. — Будьте счастливы, Ваше Высочество! — Благодарю за службу, капитан Семмет, — отозвался Лирой, сдержанно улыбаясь, как было положено по этикету. — Мой принц, — шагнул на встречу статный седовласый альфа. — Вы, должно быть, не помните меня… я служил еще Вашему отцу… — Помню, маркиз д’Альбре, — омега протянул руку для приветствия, и посол галантно поднес затянутую в перчатку кисть к своим губам. — Когда мне исполнилось пять, Вы подарили мне музыкальную игрушку. Я до сих пор её храню и взял с собой в путешествие. — Вы сделали меня сейчас самым счастливым на свете, Ваше Высочество, — в глазах мужчины блеснули слёзы. — Я и подумать не мог, что увижу Вас вновь, столько лет провел в Суль-Мирьяхе, что уже почти позабыл речь родного Авалорна! Удивительно, как эта страна въедается под кожу… Я уже столько раз порывался подать прошение об освобождении от должности, мечтал вернуться на родину, но… не знаю, что меня здесь держит… хотел уехать и не могу… Лирой вновь грустно улыбнулся, вспоминая, ту самую золочёную карету, чьи колёсики крутились под тихую мелодию. Внутри сидели крошечные альфа и омега, одетые столь богато и пышно, что сомнений быть не могло: это свадебный кортеж, что везёт новобрачных, улыбающихся и счастливых. В детстве эта игрушка была любимой забавой принца Де Корд: он представлял самого себя на месте юного жениха, а рядом сидел тот самый альфа, предназначенный ему самой судьбой. Надо же, как глупо закончилась эта сказка… — Я должен доставить Вас, мой принц, во дворец, — маркиз д’Альбре оглядел Лироя с головы до ног. — Однако, обычаи Суль-Мирьяха отличаются от обычаев нашей с Вами родины. Вы должны набросить на голову покров. Вот, примите тот, что я заказал для своего младшего сына, но еще не успел подарить. — Я не боюсь обгореть, маркиз. — Это необходимо не ради сохранения белизны кожи, Ваше Высочество, — стушевался альфа. — Закон сурово карает любого омегу, показавшегося на людях без файйа: так называется покрывало. Существуют и другие разновидности, разные и для разных ситуаций, но сейчас Вам надлежит надеть файй, равно как и Вашей свите. Оказавшись пред очами Императора, покров нужно будет снять. — Варварство и непроходимая дремучесть, — поморщился Лирой, когда Жозефин развернул тонкое вышитое золотой нитью полотнище и набросил его на господина. — И так невыносимо душно, так теперь еще тряпка сверху… Мой гнев направлен не на Вас, маркиз, а на ситуацию в целом. Что же, идёмте, я готов. Как оказалось, сказать было куда легче, чем сделать. Лирой потерял дар речи, увидев, с какой помпезностью Император обставил его путь до дворца. — Верблюды? — юноша с изумлением разглядывал диковинных зверей, о которых лишь читал в книгах. — Белые верблюды, Ваше Высочество, дромадеры, — поправил его маркиз. — Каждый такой зверь стоит как табун коней. Взгляните на драгоценную упряжь с бубенцами, на золотые кисти! Этот приготовлен для Вас, а остальные — для свиты. — Мне нужно забраться в этот скворечник?! — Это называется паланкин, мой принц. На спине животного вместо седла находился маленький домик: позолоченный, резной, с белоснежными занавесями, колыхавшимися при каждом шаге верблюда. — Кареты здесь не признают, только легкие повозки, но это исключительно для альф. — Все еще хуже, чем я думал, — вздохнул Лирой, понимая, что попал в золотую клетку, вырваться из которой будет невозможно. Верблюд, повинуясь погонщику, опустился наземь, скосив на юношу большой влажный глаз. — Вы сможете, это просто, — маркиз с поклоном протянул омеге руку. Один из слуг Императора бросился ниц, подставляя свою спину в качестве приступки. — Не смейте отказываться, — предупредил посол. — Это смертельная обида. Ступайте смело. Лирой уже и так едва дышал на жаре, в своих богатых нарядах и под покрывалом, поэтому тянуть больше не стал. Ступив на живую подножку, он втиснулся в паланкин, уселся, скрестив под пышными юбками ноги, ведь иначе было никак не разместиться в этом небольшом пространстве. — Держитесь, Ваше Высочество, — только и успел предупредить посол, как Лироя сильно качнуло, земля стремительно ушла вниз, и юноша едва сдержал испуганный вскрик, недостойный персоны монаршей крови. — Вот и все, теперь можно ехать. Насколько Лирой мог судить, его свиту тоже рассадили по паланкинам, и тут же процессию окружил целый отряд из чернокожих воинов, одетых в легкую броню из плетеных кожаных ремней. — Я поеду рядом, мой принц, — успокоил омегу маркиз. — Расскажу Вам о городе и об обычаях, если не возражаете. — Благодарю, — кивнул Лирой, ощутив, как диковинный зверь начал движение вперед и паланкин стал раскачиваться, словно маятник. — Он надёжно закреплён?! — Более чем! Это абсолютно безопасно, просто найдите равновесие. И умоляю, не открывайте лица, смотрите через ткань! Наверное, будь путешествие через город, что раскинулся на берегу теплого ласкового моря, чуть более комфортабельным, Лирой загляделся бы на высокие минареты, цветущие сады, белоснежные здания с расписными дверями, заслушался бы музыкой, такой варварски-красивой, что хотелось прищелкивать пальцами в такт, залюбовался бы на узорчатые ковры, расстеленные перед процессией, разглядывал бы толпу мужчин в ярких халатах и тюрбанах, нашел бы среди них изящные фигуры, с ног до головы закутанные в покрывала, но все это меркло перед изнуряющей жарой и тошнотой, навалившейся на омегу, как только верблюд пошел чуть более резво. Лироя укачивало до такой степени, что он мечтал умереть, и никогда больше не видеть этого города, этой страны, а еще больше — Императора, которому его вот-вот отдадут в супруги. — Возьмите, Ваше Высочество, — привстав в стременах, альфа протянул юноше небольшую фляжку. — Приподнимите край покрова и утолите жажду. Станет немного легче. Лирой с трудом выпутался из файйя, схватил спасительную ёмкость и, утянув её под слой ткани, жадно припал губами к горлышку. Пусть даже там будет яд: все лучше, чем это путешествие по невыносимой жаре, сквозь галдящую толпу, которая стоит вдоль улиц, опасаясь попасть под кривые мечи, что носят с собой императорские воины, под копыта лошадей и верблюдов… кстати, у верблюдов вообще есть копыта? Освежающая прохлада прокатилась по горлу: стало заметно легче дышать и мысли слегка прояснились, настолько, что принц Де Корд сумел сфокусировать взгляд на выраставшей впереди громадине дворца. Резные ворота оказались распахнуты настежь. Вооруженные солдаты стояли на постах, наблюдая за городом с высоких неприступных стен. Темная арка ворот на несколько мгновений скрыла от Лироя солнце, и юноша инстинктивно сжал руки в кулаки, понимая — последний рубеж пройден, он вот-вот увидит человека, с которым обречен находиться вместе до конца своих дней. — Ненавижу тебя, Игнас Лебран, — пробормотал Лирой, кусая губы. — Ненавижу! Разумеется, король остался глух к мольбам младшего брата, ведь государству невероятно важен союз с Соединенным Султанатом, а значит, требовалось лишь одно: породниться с его правителем. — Я сам взял в супруги Констанса, руководствуясь политическими соображениями, — молвил тогда Его Величество, протягивая рыдавшему омеге платок. — И взгляни, что из этого вышло: наш брак стал по-настоящему счастливым. — Но ведь я уже люблю! Люблю другого! Как Вы не понимаете, государь?! — Ты рожден принцем, Лирой, — вздохнул король, теряя терпение. — И это не только привилегия, но и большая ответственность перед страной, перед семьей, в конце концов. Ты выйдешь за Императора, я уже дал согласие от твоего имени, так что этот разговор мы закончили. Можешь идти. — Да, Ваше Величество, — присел в нарочито глубоком реверансе Лирой. — Разумеется, я буду счастлив принести себя в жертву Вашим прихотям. *** Дворец Императора оказался поистине огромен и роскошен. Правда, эта роскошь парадных залов была настолько чужда взгляду жителя Авалорна, что Лирой невольно залюбовался белоснежными резными арками, полами из наборного мозаичного мрамора, узорами и орнаментами, что украшали высокие потолки — все это было другим, иноземным, но безумно красивым. А главное, внутри наконец-то стало прохладно… Процессию окружили придворные: все непрерывно кланялись, выказывая уважение гостям. — Не снимайте покров, мой принц, — напомнил маркиз, предлагая Лирою руку. — Сейчас это особенно важно. Среди вельмож, что следовали за иноземным женихом Императора, были одни альфы. Все в длинных одеяниях, напоминавших халаты: расшитые драгоценными каменьями, изумительные и такие яркие на фоне белоснежных стен. Кожа жителей Суль-Мирьяха была смугла, а у многих практически черна, как и у воинов, что охраняли свадебный кортеж. Придворные Императора подводили глаза, подчеркивая и без того их раскосый разрез, но тем более изумительным был цвет их глаз: голубых, светло-серых, бирюзовых… Лирой никогда не видел ничего подобного и сейчас мысленно возблагодарил странный обычай укутывать омег с ног до головы в отрез ткани: сквозь неё можно было смотреть без опаски, что тебя поймают за неподобающим для благородного человека любопытством. Путь пролегал сквозь бесчисленные парадные залы, где шаги отдавались гулким эхо, и повсюду взгляд натыкался на вооруженную стражу, державшую руку на эфесе легких кривых мечей. Наконец, процессия остановилась ажурных дверей, напоминавших золотое кружево. Двое слуг распахнули створки, пропуская иноземных гостей внутрь, а затем так же тихо затворили их за последним из омег. — Теперь можно снять файй, — маркиз д’Альбре широким жестом обвел помещение, похожее на драгоценную шкатулку. — Здесь мы будем ожидать аудиенции у Императора. Лирой вздохнул полной грудью, на сколько это позволял туго затянутый корсет, когда с его головы сняли покрывало, а затем огляделся. — Изумительно, — улыбнулся он, шагая к небольшому фонтану, что журчал и пел прямо посреди комнаты. — Здесь везде так? — Большую часть года в Суль-Мирьяхе стоит жаркая погода, поэтому, да, питьевая вода — большая ценность и радость для каждого. — И можно пить? — Можно, но не угодно ли отведать щербет? Маркиз взял с низенького узорчатого столика расписную пиалу, а затем с поклоном протянул её Лирою. — Это тот же напиток, что Вы вкушали, пока ехали в паланкине, мой принц. Щербет освежает, придает сил и наводит порядок в мыслях. — Остальные тоже могут присоединиться, — позволил Его Высочество, прекрасно понимая: свита изнемогает от жары так же сильно, как и он сам. Щербет оказался пряным, но очень вкусным. Жажда отступила мгновенно, оставляя после себя приятную свежесть на языке и губах. Удобно устроившись на диванчике среди множества разноцветных шелковых подушечек, Лирой жестом указал омегам на оставшиеся свободными сидения: неизвестно, сколько придется ждать, так почему бы не нарушить этикет, разрешив придворным вести себя свободно? — Я должен рассказать Вам о правилах аудиенции, Ваше Высочество. — Говорите, маркиз, — улыбнулся Лирой. — Нельзя, чтобы принц Лебрании выглядел несведущим дураком. — Прежде всего, запомните главное: ни в коем случае не поднимайте взгляд на Императора! На божественную сущность нельзя смотреть, пока не будет позволено. — Императора приравнивают к богу? — изумился Лирой. — Император — Сын Небес, Дня и Полуночи, — пояснил маркиз. — Здесь его величают именно так. — Значит, я так и не узнаю, как выглядит мой будущий муж? — омега хихикнул, прикрыл губы веером, пряча от собеседника свое взвинченное состояние. — Впрочем, переживу. Есть что-то еще, что я должен знать? — От имени Сына Небес будет говорить его Советница. Эта женщина ближайшее доверенное лицо повелителя и Император безоговорочно ей доверяет. — Вот как? Она бета? Маркиз кивнул, подтверждая сказанное. — Расположения этой женщины Вы, мой принц, должны добиться, если хотите сохранить здесь какое-то подобие власти… и простите мне мою дерзость, но о чём думал государь, ваш брат, отправляя Вас в Суль-Мирьях?! Жизнь омег здесь совсем не похожа на то, к чему Вы привыкли на родине… — Тогда навещайте меня время от времени, — юноша почувствовал, как в груди слегка пощипывает от тревоги. С одной стороны, он помнил, как два года назад в Авалорн прибыл рыжеволосый Констанс, как учился говорить на языке Лебрании, как постепенно перенял обычаи двора и вскоре стал самым ярким бриллиантом короны, а с другой… Все-таки, Констанс сразу влюбился в Игнаса, и даже языковой барьер не смог помешать им днями и ночами наслаждаться друг другом. Лирою же так не повезёт… Тот, кого он любил, предал его, а Император и вовсе отнял все будущее, согласившись на этот союз… — Боюсь, я не смогу, — тихо вздохнул посол. — Меня к Вам попросту не допустят. Гарем — это совсем иной уклад жизни, Ваше Высочество… — Да, я знаю, что не буду единственным супругом Сына Небес, но это меня скорее радует, чем огорчает. — Боюсь, тут все тоже не настолько просто… давайте я расскажу, как устроен гарем, и уже тогда… — Император ожидает принца Лебрана Де Корд, — двери распахнулись, впуская в комнату высокую женщину, одетую в длинный струящийся халат. — И Вас, посол д’Альбре. Лирой застыл в изумлении, рассматривая незнакомку. Женщина была слепа и одновременно зряча: навсегда смежившиеся веки иноземки украшали нарисованные бирюзой и золотом очи, смотревшие так пристально, что стало жутко. — Кто она? — шепнул Лирой, положив ладонь на кисть маркиза, как требовал того церемониал. — Советница Хонг-Чон-Линь, — так же тихо ответил альфа, увлекая принца следом за провожатой. — Именно с нею Вам нужно подружиться. Постарайтесь, Лирой… Этот внезапный переход на фамильярное обращение несколько испугал Его Высочество: значит, сейчас происходит что-то настолько важное, что тратить время на витиеватые придворные беседы просто глупо. Советница, шагавшая впереди, двигалась так уверенно, что, казалось, действительно видела, куда шла. Длинный подол её синего халата, расшитого золотыми журавлями, стелился позади роскошным шлейфом, а в изысканной сложной прическе покачивались и звенели длинные подвески, венчавшие головки золотых шпилек. Придворные кланялись Советнице как госпоже и повелительнице, а сила, исходившая от её стройной фигуры, казалась, способной сдвигать с места горы. Немыслимое положение для беты! — Почему Император так выделяет её? — Советница служит ордену сестёр Ай-Дагин, которым подвластно могущественное древнее колдовство. Кому еще служить Богоподобному Императору, как ни ей? Но это сейчас не столь важно, мой принц… Вот, возьмите! Стянув с мизинца изящный перстенёк, маркиз протянул кольцо юноше, умоляюще глядя на юношу. — Никому не верьте в гареме, никому! Однако постарайтесь найти союзников, тех, кто будет заинтересован в Вашем возвышении среди прочих! И, если вдруг… если вдруг Вам понадобится помощь друга, мой принц, отправьте кого-нибудь из слуг с этим перстнем ко мне в дом. Я сам не смогу явиться, но пошлю кого-то из сыновей-омег, их к Вам допустят… Обещайте мне, Лирой! Обещайте, что не забудете! — Обещаю, маркиз, — юноша надел на палец подарок, стиснул руку в кулак, проверяя, плотно ли сидит кольцо, тут же затерявшееся среди других украшений, и не скажешь, что только что получено от кого-то. — Это будет наш с Вами секрет. Я постараюсь сделать всё, как Вы говорили. — Надеюсь, мой принц… Вы так юны для всего этого… — Раз Его Величество решил, что я готов, то кто мы такие, чтобы спорить с монаршей волей? — фыркнул Лирой, пряча тревогу за злой бравадой. — Надеюсь, госпожа Советница будет к Вам благосклонней, чем к прочим, ведь она не родилась в Суль-Мирьяхе: её матушка была родом из нашей с Вами страны. — Благодарю за полезную информацию, маркиз, — Лирой чуть сжал кисть альфы. — Не беспокойтесь обо мне, я рожден там, где интриги и борьба за власть — сама суть жизни. Мои братья хорошо обучили меня тому, как следует добиваться желаемого. Все-таки, я принц из рода Лебран Де Корд, а это что-то да значит.