Птичка

Лирой проснулся от солнечных лучей, что пробивались сквозь узорные двери, ведущие в его личный маленький сад. Сладко потянувшись, он почувствовал, что за ночь тело отдохнуло и набралось сил, а вот душа, кажется, только теперь осознала: отныне это — его дом. Со стоном натянув на голову покрывало, омега уткнулся лицом в подушку, не желая принимать реальность. — Доброе утро, Ваше Высочество. С прибытием в гарем Сына Небес, Дня и Полуночи, да будет славным его правление! Изумление, недоверие, надежда — все всколыхнулось в принце, едва он заслышал родную речь. Откинув в сторону одеяло, Лирой выбрался наружу и встретился взглядом с незнакомым и очень красивым омегой, чья юность уже миновала, уступив место цветущей зрелости. Пепельно-русые волосы утреннего визитера были заплетены и убраны назад, а голову украшал изящный венец с пером цапли. Длинное и довольно строгое одеяние скрывало фигуру незнакомца, хотя в гареме по большей части носили нечто прозрачное и струящееся, стремясь подчеркнуть все достоинства — это Лирой заметил еще вчера, когда его вели в покои два лысых молчаливых евнуха. — Парис, помоги господину умыться и распорядись подать кофе, — велел тот, а затем, обернувшись к мальчишке, повторил то же самое на его языке. Евнух поклонился и, сияя улыбкой, бросился исполнять приказ: внес в комнату таз и кувшин с водой. — Умывайся, принц, — омега уселся у окна на низенькую оттоманку. — Мое имя Нилюфер и я принес тебе благую весть. Лирой прекрасно понимал: проявить сейчас нетерпение означает показать собственную слабость, а этого он позволить себе никак не мог, потому юноша, сдержанно кивнув, направился за ширму, куда Парис отнес все принадлежности для утреннего туалета. Маленький евнух счастливо улыбался, помогая господину с умыванием, с расчесыванием волос и с облачением в новую чистую рубаху и свободный шелковый халат. Наконец, со сборами было покончено и Лирой смог выйти к нежданному гостю в подобающем виде. — Вы мой переводчик, Нилюфер? — спросил принц, усаживаясь напротив. Вместо ответа омега рассмеялся, глядя на Его Высочество так, как смотрят на равного себе, если не ниже по положению, и это пренебрежение вновь неприятно укололо Лироя. — Отчего Вы позволяете себе так относиться к особе королевских кровей? Я принц Де Корд и требую к себе должного уважения! — Прежде всего принцу нужно усвоить вот что: принц теперь простой наложник, такой же, как и остальные, — подавшись вперед, Нилюфер пристально всматривался в лицо молодого омеги. — Ты лишился всех своих привилегий, а получишь ли новые — большой вопрос. Предлагаю выпить кофе и обсудить твои перспективы здесь, о юный наивный цветок. Я не предлагаю помощи дважды и могу уйти в любой момент, так что прошу, оставь свои придворные замашки достояния короны: в гареме Императора все совсем иначе, чем ты привык. Итак, твое имя, наложник? Юноша сжал руки в кулаки, пытаясь вернуть утраченное было самообладание. Да, все так, как говорил сейчас Нилюфер: он на чужбине, здесь некому помочь, некому подсказать, а этот омега, кажется, его соплеменник, так стоит ли поверить земляку и отбросить родовую гордость? — Лирой Лебран Де Корд, — наконец, молвил он, смиряясь с неизбежным. — Лирой. Просто Лирой. — Замечательно, — сменил гнев на милость его визави. — По обычаям Суль-Мирьяха тебе подберут другое имя, но пока сойдет и так. Меня называли Лоран де Россе, я был средним сыном графа Арчибальда де Россе и попал в гарем к прежнему Императору в возрасте шестнадцати лет. Сейчас меня зовут Нилюфер, поэтому, Лирой, я сразу советую тебе смириться с нынешнем положением и не думать о том, что все останется так, как было в Авалорне. Это совсем другой мир и к нему нужно приспособиться. Теперь подумай и скажи, чего же ты хочешь? Лирой наблюдал, как гость берет с подноса чашечку с черным горячим напитком, дует, а после делает глоток, расплываясь в довольной улыбке. — Кофе… он здесь великолепен… рекомендую попробовать, мой принц… Напиток оказался странным: одновременно сладким и горьким, но отчего-то пришелся омеге по вкусу, равно как и крошечные пирожки с мясом, поданные сегодня к завтраку. — Итак? — Я хочу… я… Теперь, когда можно было задуматься о будущем, Лирой не знал, что сказать. Возможно, будущего просто не было, ведь его любовь, его Марсель, оказался трусом, не сумевшим даже проститься, глядя глаза в глаза. — Смелее, — подбодрил Нилюфер, придвигая пиалу со сладостями. — Это тоже очень вкусно. — Я хочу вырваться отсюда! — Невозможно, — развел руками омега. — Думай еще. — Тогда хочу жить свободно, чтобы можно было покидать эти стены, чтобы не давило на грудь всем этим… всем… — Уже лучше, Лирой. Иными словами, ты желаешь обрести власть поступать, как вздумается, верно? Чтобы ни один евнух не смел тебе указывать, не смел тебя запирать и хлестать по щекам за истерику? Да, все уже об этом болтают, гарем — место, где живут сплетнями, впрочем, при дворе ведь тоже так? Юноше достало сил лишь кивнуть. — Ты сейчас думаешь, что тебя унизили, но нет, тебе еще повезло: ты знатен по рождению. На самом деле тебя подняли сразу на ранг выше, чем прочих. Я попал в гарем с невольничьих торгов. Корабль отца потопили пираты, а меня с единственным выжившим братом продали, как товар. Будь ты, как я, тебя поселили бы не в джан, в отдельное жилище, а в оди — это большое помещение, где на каждого новенького приходится только кровать и сундучок. Именно в оди начинают свой путь наверх все наложники повелителя, но только единицам удается стать любимцами Императора и родить ему сыновей. Я жил сначала в оди, с двумя десятками новичков, потом меня заметили и перевели в джан, далее я разделил ложе с Сыном Небес, да будет навек прославлено его имя, а после… после мне не хватило ума удержать внимание повелителя, и меня приглашали пройти по Пути Наслаждений всего несколько раз. Голубые глаза Нилюфера затуманились, заблестели, наполняясь слезами, но омега быстро овладел собой, сделав еще глоток кофе, а затем продолжил историю. — Я провел в гареме прежнего Императора шестнадцать лет, а после смерти моего повелителя в бою, править Суль-Мирьяхом стал его назначенный преемник. Думаешь, у тебя здесь тесно и скучно, Лирой? Знаешь ли, что случается с наложниками, которые более не привлекательны и начали увядать? Или же потеряли своего господина, как и те, что были вместе со мной? Нас всех переселили на Двор Стареющих омег, где жилье, подобное твоему джан — роскошь! Мы все узники здесь до самой смерти! Хочешь себе такой судьбы, принц Де Корд?! Хочешь?! — Это варварство и дикость: держать омег под замком! — Здесь это в порядке вещей, так что решай: будешь чахнуть в маленькой комнатушке и смертельно скучать от безделья, пока не умрешь, или же станешь жемчужиной гарема, чтобы Сын Небес и думать более не мог ни о ком, кроме тебя? Любовь повелителя даст тебе власть, неприкосновенность и силу повелевать всеми: евнухами, слугами, другими наложниками… Иного пути нет. — Что мне нужно будет делать? — голос не дрогнул, когда Лирой, наконец, смог заговорить: решение далось слишком тяжело. — Наконец-то ты задаешь правильные вопросы, о, счастливейший из счастливых, — одобрительно кивнул Нилюфер. — Для начала давай разберем твои украшения: для достижения цели понадобятся деньги, а значит, часть придется продать. *** — С подарками братьев я расстаться не смогу, — ахнул Лирой, наблюдая, как Парис вытряхивает на постель все содержимое шкатулок. — И вообще, зачем нужно продавать украшения?! — Во-первых, чтобы после первого провального появления пред ликом повелителя, дать тебе второй шанс очаровать Сына Небес. А значит, нужны будут дорогие наряды, — Нилюфер плавно переместился на ложе, желая рассмотреть рассыпанные по покрывалу ожерелья, серьги, браслеты и кольца. — Во-вторых, потребуется подкупить старших евнухов, чтобы они начали смотреть на наши дела сквозь пальцы. А, в-третьих, здесь носят совсем другое, и большая часть просто не пригодится. Тебе повезло, принц: ты богатый наложник и сумеешь купить то, о чем другие могли только мечтать в начале своего пути… Итак, возьми все, что тебе дорого и отложи в сторону. Лирой вытащил из кучи сверкающих каменьев ожерелье, которое подарил ему Ален на совершеннолетие. Любимые серьги — дар Игнаса, к ним тоже ожерелье и изящная диадема, еще три нити крупного жемчуга… Вместе с украшениями всплывали воспоминания: теплые, уютные, домашние… Вот эта подвеска принадлежала папе… вот эти гребни с изумрудами дар Констанса, когда тот только прибыл а Авалорн и знакомился с семьей Лебран Де Корд… Еще монетка, оправленная в сверкающие сапфиры… и пара колец… — Вот это, — решительно произнес юноша, отодвигая в сторону свои сокровища. — Это мне дорого. А это заберите! Несколько безделушек от Марселя были безжалостно брошены в кучу, подлежавшую продаже. — Я слышу сейчас звон разбитого сердца? — Нилюфер пристально взглянул на смутившегося было принца. — Если так, то мы ничего не станем делать: любовь к другому мужчине помешает тебе стать лучшим из лучших. Любовь к другому станет отвлекать от услаждения повелителя и ничем хорошим это не закончится. — Нет, с ним все кончено, — помотал головой Лирой. — Даже мой брат-король счел эту партию невозможной, а Марсель лишь подтвердил, не придя проститься… Конечно, он понимал, что сейчас лукавит: сердце еще ныло, отдавая куда-то в рёбра, стоило лишь вспомнить о предательстве возлюбленного, но все это следовало прекратить. Нилюфер верно расставил приоритеты, позволив Лирою трезво взглянуть на его будущее в гареме Императора: или простой наложник, или фаворит, которому многое подвластно. Лирой вырос как принц и будь он проклят, если не вернет себе положение, к которому привык! В конце концов его всегда готовили к чему-то подобному: Игнас с самого детства говорил, что отыщет младшему братишке самую выгодную партию — это его обязанность как будущего короля, так почему Лирой думал, что выйдет замуж по любви? Принцы не должны влюбляться: это мешает исполнять долг крови, это создает проблемы для всех, и в первую очередь, для глупенького царственного омеги… Как там говорят? Корона давит на сердце? Все верно, все так… Взгляд против воли все время возвращался к кулону с сердцем, в центре которого сиял крупный рубин — Марсель прислал его вместе с цветами в покои Его Высочества… «Моё сердце отныне Ваше!» — вот, что было в записке, приложенной к безделушке… Лжец! — Я бы еще предложил оставить вот это и это, — Нилюфер вытаскивал из груды сверкающих вещиц приглянувшиеся ему украшения. — Это колье подчеркнет цвет твоих глаз, а серьги похожи на то, что носят в гареме. Венцы, тиары точно остаются… Все остальное Парис отнесёт к лучшему ювелиру и расскажет, что нужно создать новые украшения для любимого наложника Сына Небес. Уверен, тот расстарается, надеясь стать еще более знаменитым, ведь заказ из дворца, да еще от жемчужины гарема — великая честь и хвала. Дай-ка мне свой локон… Лирой и охнуть не успел, как наставник срезал с его головы одну прядь, перемотал синей лентой и знаком потребовал от маленького евнуха подать золотой футляр, куда и уложил волосы, будто величайшую драгоценность. — Зачем? — не понял принц. — Парис станет расписывать красоту и прелесть нового наложника Императора, и поверь, у него, как и у любого служителя гарема, это получится восхитительно. Альфы в Мирьях-Абале любят слушать, ведь взглянуть им никогда не удастся. А слушать — этого никто не запрещал. Самые сладкие сказки рождаются здесь, в жаркой стране, где омег прячут под покровом, и о цветке, скрытом от глаз, можно судить лишь по его походке. Под строжайшим секретом Парис покажет локон самым лучшим мастерам и торговцам: тем, что создают изумительные украшения, тем, что везут лучшие ткани со всех концов света, тем, что поставляют самые изысканные масла и краски… Всем захочется одарить любимца Императора, всем захочется быть причастными к радости Сына Небес… — Но ведь я еще не… — Это лишь вопрос времени, о прекраснейший из прекрасных, — улыбнулся Нилюфер, протягивая футляр евнуху. — Главное, чтобы они думали так, как я сказал. Оставшиеся на покрывале драгоценности разложили в две шкатулки: содержимое одной требовалось продать, содержимое второй — отдать ювелиру на переделку. Все это Нилюфер объяснил темнокожему мальчишке, и тот кивал, внимательно слушая все поручения. Наконец, поклонившись обоим омегам, Парис взял обе шкатулки, спрятал за широкий пояс-кушак драгоценный футляр с локоном и умчался выполнять возложенную на него миссию. — Теперь нам нужно распланировать твои занятия, принц… Первое, чему должно тебя обучить, это языку. — Я немного практиковался, пока добирался до Султаната, — Лирой вспомнил несколько заученных предложений. — Вот, например, приветствие: асур марьял ноор… Не знаю насчет правильности выговора… — Во-первых, страна, куда ты прибыл, называется Суль-Мирьях, — поморщившись, исправил юношу Нилюфер. — А, во-вторых, это низкая речь плебеев, во дворце так не то, что не говорят, даже не думают! Я обучу тебя разговору, чтению и письму, а после мы заплатим старшим евнухам, чтобы те поставляли нам книги из библиотеки — тебе нужно многое узнать о новой родине, Лирой. География, история, предания: ты прочтёшь многое, и, уверяю тебя, это весьма увлекательно. Его Высочество кивал, соглашаясь с разумностью слов собеседника. Он здесь не только ради того, чтобы угождать Императору в постели, на это любой омега сгодится. У Лироя нет права стать одним из, ему нужно получить всё, а значит, требуется не только понять эту дикарскую страну, но и полюбить её, стать здесь своим. — Далее прорицатель подберёт тебе новое имя, — Нилюфер поднялся с ложа, прошел к дверям, ведущим в сад, и распахнул их, впуская в покои солнце. — До этих пор тебе, принц, не стоит покидать пределов джан, разве что для посещения хамама, да и то под покровом, чтобы не возбуждать в прочих наложниках любопытства. Ты — дорогой товар, и пройдет какое-то время прежде, чем можно будет тебя показать. Куда?! Лирой хотел было выйти во внутренний двор, но наставник ухватил его за запястье, останавливая на пороге. — Твоя кожа цвета сливок, а ты хочешь испортить её загаром?! Разве мало Парис старался, придавая тебе приличный вид?! Выходить можно лишь вечером, когда солнце уйдет и на сад упадёт тень! — Значит, мне сидеть тут целыми днями?! Взаперти?! — О, мой неразумный принц, у тебя не будет свободного времени, чтобы грустить. Мы начнем заниматься твоим образованием прямо сейчас.