Птичка

Утро началось с тихих голосов слуг, вносивших и вносивших в покои принца сундуки и корзины. Командовал всеми Парис, деловито указывая, куда поставить каждую вещь, но при этом все произносилось шепотом, чтобы не разбудить господина, почивавшего за тонким длинным балдахином. — Что там такое? — полюбопытствовал юноша, когда слуги покинули комнату, кланяясь и пятясь назад. — Новые наряды, господин, — расцвёл в улыбке маленький евнух. — Лучшие мастера Мирьях-Абаля трудились, не покладая рук, чтобы одеть жемчужину гарема Сына Небес! Взгляни! Мальчишка откинул крышку одного сундука, потянул оттуда нечто тонкое и сверкающее, похожее на переливчатые стрекозиные крылья. Следом на свет показалась алая ткань, расшитая золотой нитью, потом изумрудная с красивым синеватым отблеском… — Здесь ткани со всех концов мира, господин! И украшения! Все, что было нужно, переделано: теперь ты можешь появиться в гареме, не опуская головы даже пред любимыми наложниками повелителя! — Плох твой совет, Парис, — в джан вошел Нилюфер. — Имбали, любимые наложники Императора, должны понимать: принц относится к ним с почтением и уважением. — Но ведь ты сам говорил, что я должен стать лучшим из всех! — недоуменно приподнял брови Лирой. — А значит, должен обойти всех имбалей, какими бы прекрасными они не были, иначе зачем тогда это все?! — Разве ты забыл, чему я учил тебя, о неразумный? — Нилюфер устроился на своем любимом месте у окна, глядя, как Парис с поклоном приглашает омегу пройти за ширму для утреннего омовения. — Имбали родили повелителю Суль-Мирьяха сыновей! Пятеро царственных имбалей правят гаремом и, поверь, принц, если они захотят тебя отравить, то обязательно отыщут способ. До тех пор, пока Сын Небес не признал тебя отрадой своего сердца и не возвысил с простого наложника до своего любимца, тебе не тягаться с ними! Ты понял меня?! — Да, о мудрый наставник, — откликнулся из-за ширмы Лирой. — Я благодарю тебя за науку и впредь буду осторожнее в своих речах. — Прости меня, господин, что дал дурной совет, — робкий голос маленького евнуха звучал тихо и грустно. — Я слишком горд тем, какому прекрасному омеге служу, меня раздирает на части от желания скорее показать тебя всем, чтобы… — Над тобой смеют насмехаться? — догадался Его Высочество, глядя на смущенное лицо Париса. — Кто? — Старшие евнухи, получив от господина Нилюфера золото, перестали меня задевать, но прочие… нет, я не должен был этого говорить! О, пусть навек замкнутся мои уста за то, что посмел обидеть моего златоокого господина! — Восхождение на вершину требует времени, — назидательно произнес Нилюфер. — Советую вам обоим запастись терпением, с каким воды прилива точат камень, превращая угловатый обломок в округлую гальку. Парис, облачи господина, как подобает: сегодня знаменательный день — настало время Его Высочеству получить новое имя, с которым он и войдет в опочивальню Императора. И Лирой понял, что испугался. Странное чувство полной потери себя стиснуло горло, мешая вздохнуть. Одно дело принимать правила игры и добиваться положения во дворце Императора, но совсем другое утратить данное при рождении имя, с которым его, маленького, укладывали в колыбель, целовали в обе щеки, шепча родительские нежности… — Это так необходимо? — спросил он, моргая, чтобы отогнать слезы. — Мое имя — это все, что у меня осталось… Нилюфер поднялся с места, приблизился вплотную к своему ученику, чтобы обхватить его лицо прохладными ладонями, заставляя смотреть только на себя. — Ваше Высочество Лирой Лебран Де Корд. Запомните, как это звучит в последний раз. Больше Вас так называть никто не будет, таков непреложный закон. Только отрекшись от всего, что составляло Вашу жизнь там, Вы обретёте новую, уже здесь. Соберитесь, давайте позавтракаем и пусть Парис подготовит Вас к первому выходу за пределы джан: начнем уже нашу большую игру. — Хорошо, — вздохнул Лирой, а затем, подавшись вперед, крепко обнял собеседника. — Благодарю за все, что ты делаешь… Ты меня не жалеешь, и это хорошо. Лирой успел полюбить горько-сладкий кофе, который приносил по утрам маленький евнух на подносе с горячим песком, и уже не мыслил себе иного пробуждения. Усевшись на подушки, юноша дождался, пока Парис разольет ароматный черный напиток по расписным чашечкам, а затем подаст на стол несколько пиал с угощением на любой вкус — от сладостей и орехов до треугольных пирожков с начинкой из мяса, кисловатых ягод или рыбы. После первых же глотков на сердце заметно полегчало, мысли успокоились и потекли ровно, плавно, как и напевы тех песен, что юноша изучил за последние пару месяцев, готовясь пленить сердце Императора. Ну, и пусть ему дадут новое имя, никто не заставит Лироя перестать быть омегой из рода Де Корд. Никто. Даже Сын Небес, да будет трижды благословенно его правление… — Если я напишу письмо брату-королю, скоро ли смогут ли его отправить? — спросил он, откусывая сочный пирожок с бараниной. — Увы, это невозможно, — покачал головой Нилюфер: омега любил сладости и не отказывал себе в них, с аппетитом уплетая рахат-лукум с лепестками розы. — Наложникам повелителя запрещено общаться с альфами напрямую, даже если они состоят в кровном родстве. Однако, можно заплатить старшим евнухам и те организуют встречу с дворцовым писцом, тот запишет все, что ты продиктуешь, и отправит с первым же кораблём в Авалорн. — Вот как, — плечи юноши поникли. — Значит, никакой тайны личной переписки… но ведь Игнас мой брат! Он монарх! Он хранитель достояния короны! — Никаких исключений, — твердо молвил Нилюфер. — Только, если ты захочешь адресовать письмо омеге. — Но… как же быть, если во дворце мне попадется альфа из стражи?! Я тоже не должен с ним заговаривать? Даже если хочу что-то приказать? — Это маловероятно, — рассмеялся наставник, опуская длинные ресницы. — Но, если такая необходимость возникнет, то сперва ты должен обратиться к Парису, а тот уже донесёт твое желание до альфы. И это не унижение, Лирой, а проявление почтения к наложнику повелителя. — Я понял, — юноша кивнул, погружаясь в свои мысли. — Одеваться! — затормошил его Нилюфер. — Пора, мой принц! Сегодня я покажу тебе одну затею, которая сделает тебя особенным. Каждый из омег стремится превзойти прочих, дабы пленить взор Императора, поэтому нужно было придумать для тебя что-то оригинальное. Вот, взгляни. Лирой открыл шкатулку, где на шелковой подкладке лежали россыпью маленькие золотые бубенчики, размером не больше горошины. — Парис, помоги господину! — Да, господин Нилюфер! Его Высочество послушно поднял руки, когда с него совлекли рубаху. Ловкие пальцы маленького евнуха закрепили по одному звонкому бубенцу на колечках в проколотых сосках, и принц сразу ощутил, как они потяжелели, посылая по телу тугое извращенное напряжение. Затем настала очередь последнего свободного кольца… Хоть Лирой ждал этого, но все равно ощущение оказалось не из приятных. — Ну, не хмурься, надежда моих дней, — Нилюфер рассматривал обнаженного омегу так, словно он весь — произведение искусства. — Лучше пройдись, дай мне услышать мелодию. — О, Небо, — закатил глаза Его Высочество, но пару шагов вдоль ложа все-таки сделал. Золотые бубенчики откликнулись согласным нежным перезвоном, отчего Парис с Нилюфером довольно закивали, радуясь своей затее. — Повелитель не сможет устоять, — прищёлкнул пальцами маленький евнух. — Вай-мэ, каков мой господин! Вай-мэ! — Оставшиеся нужно вплести в волосы, так что присаживайся, а ты, Парис, займись прической нашего принца: сегодня все должны понять — Лирой больше не замарашка в нелепых платьях, он явился сюда, чтобы стать новым любимцем нашего Императора, да будут благословенны его дни и ночи! Юноша послушно уселся посреди комнаты на низенькую банкетку с гнутыми ножками, и бубенчики тихонько откликнулись мягким перезвоном, когда ягодицы омеги соприкоснулись с полосатой обивкой сидения. Парис вооружился десятком гребней, парой шкатулок со шпильками, шелковыми шнурами, подвесками, зажимами для самых тонких прядей и принялся за работу, заплетая длинные каштановые локоны господина в косицы, перевивая их тонкими цепочками, навешивая бубенчики и закрепляя так, чтобы роскошные волосы Лироя струились каскадом по его спине до самых колен. — Ты превзошел самого себя, мой милый, — восхитился Нилюфер, обходя вокруг притихшего омеги. — Теперь подведи нашему цветку глаза, чтобы каждый взгляд — в самое сердце. Одежду Парис тоже подал новую, из тех нарядов, что принесли в джан с утра. Первым делом полагалось надеть короткую курточку-безрукавку, похожую на жилет, прикрывавший лишь грудь и часть спины. Далее маленький евнух надел на господина штаны-шальвары, такие тонкие и невесомые, что Лирой на миг усомнился, прилично ли выйти в таком виде за порог комнаты: его ноги, окутанные тончайшей завесой, мог рассмотреть любой, кто пожелает. — Это не для визитов к повелителю, — попытался разрядить обстановку Нилюфер. — Для Пути Наслаждений одежда особая, открывающая мгновенный доступ к телу. Так что не волнуйся, ты одет, как подобает. Халат! Парис с поклоном подал Его Высочеству длинный струящийся по земле халат, расшитый павлинами, чьи раскрытые хвосты переливались совсем как у настоящих. — Запахиваться не нужно, — Нилюфер приблизился, чтобы расправить складки на плечах готового к выходу омеги. — Но ты сам ходишь в более закрытых вещах… — Я уже не наложник, — улыбнулся принцу его собеседник, объясняя разницу в их положении. — Парис, украшения! Лирой протянул руки, чтобы запястья унизали золотыми браслетами, пальцы — перстнями. В уши ему вдели кольца с подвесками, на шею ожерелье из нескольких рядов цепочек разного плетения. Приготовления завершили изящные башмачки с загнутыми носами, севшие на маленькую ногу юноши, как влитые. — Теперь запоминай, принц, — Нилюфер набросил на голову ученика тонкий абий. — Говорить с прорицателем буду я. Ты ни во что не вмешиваешься до тех пор, пока не попросят, ясно? — Да, о мудрый наставник, — кивнул Лирой, и бубенцы в его волосах мелодично запели, откликаясь на движение. — Сейчас мы пройдем через гарем очень быстро, но на обратный путь ты ступишь уже без покрова. Помни: с имбалями повелителя ты должен держаться так, будто они — тоже принцы… да, хотя, по сути, это так и есть. Я стану за твоей спиной, чтобы подсказывать, что делать и что говорить. Парис будет следовать на шаг позади меня, замыкая процессию. Если захочешь чего-то, махни пальцами вот так, и Парис сразу приблизится с поклоном, как подобает. — Это не сложнее, чем Большой Выход во дворце, — Лирой глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. — Об этом я и толковал, — Нилюфер выразительно глянул на маленького евнуха, принарядившегося ради сегодняшнего дня. — Принц крови всегда останется таковым. Идем, о счастливейший из счастливых! Совсем скоро ты получишь новое имя.