***
Хосок продолжал ворчать без остановки: пока они с Тэхёном заканчивали готовить ужин, пока расставляли приборы, пока выносили готовые блюда. Замолчал лишь после того, как все расселись по местам — Чонгук во главе стола, Чимин — по левую руку от него, а Юнги по правую. Ёнджун нагло втиснулся между Мином и Хосоком, хотя последний попытался запротестовать. — А где Тэхён? — удивленно поинтересовался врач, когда закуски уже разложили по тарелкам. Каждый из сидевших тут отреагировал на этот вопрос по-разному. Чимин недовольно поморщился, как и всегда при упоминании омеги, Юнги пожал плечами, Чонгук нахмурился, и только Хосок ответил абсолютно будничным тоном: — Ужинает у себя, как и всегда. — Жаль, — вздохнул Ёнджун, — я бы с удовольствием еще пообщался с ним. Довольно милый мальчик. Юнги, казалось, единственный заметил, с какой силой Чимин стиснул в руке палочки. Не были бы они металлическими, с треском разломились бы пополам. Он поднял взгляд к лицу вилианта, а когда тот посмотрел в ответ, едва заметно помотал головой, мысленно прося: «Не надо. Не делай этого!» Чимин прикрыл на пару секунд глаза и сделал глубокий вдох, осаживая гнев. Как бы Мин Юнги не раздражал его, он вынужден был признать, что тот прав. Начни проявлять Чимин свое истинное отношение к омеге при Чонгуке, это могло обернуться против него. — Хоби, позови его, — попросил Чонгук, все еще немного злясь на Ёнджуна, проявлявшего уж очень сильный интерес к Тэхёну, но все же мысль о том, что он сможет смотреть на омегу, слышать его голос, вдыхать удивительный многослойный запах, волновала и будоражила сознание. — Я-то могу позвать, но он не согласится, — пожал плечами вилиант. — Это почему? — Потому что он не особо любит находиться среди чужих людей, — пояснил Хоби. — А кто здесь чужой? — нахмурился Гук. — С Ёнджуном он прекрасно общался. — Прости, Гук-и, но для него не чужие только я и Юнги, — произнес вилиант, а на возмущенное «А как же я?!» ответил: — А ты вообще месяц не вспоминал о его существовании. — Серьезно? — засмеялся Ёнджун. — Ты купил омегу и просто забыл об этом? — Он неверяще переводил взгляд с Чонгука на Хосока, а после на Юнги. — Узнаю, вот серьезно. Для тебя всегда дела были важнее семьи и друзей, — врач покачал головой. — Пока будете обсуждать, какой я нерадивый альфа, схожу за Тэхёном, — пробурчал Гук, не скрывая своего раздражения, и поднялся из-за стола. — Пожалей малыша, Чонгук! — крикнул ему вдогонку Ёнджун. — Он же бедный обчихается!***
Тэхён сидел на кровати на коленях и, мечтательно глядя в окно, за которым все еще бушевала непогода, неторопливо ел рис с мясом и овощами. Подцеплял палочками кусочки, даже не глядя в тарелку, и отправлял в рот, лениво пережевывая. Стук в дверь застал его врасплох, а уж вошедшего после тихого разрешения мужчину он и вовсе не ожидал здесь увидеть. Чонгук протиснулся в дверь, но дальше порога проходить не спешил. Переминался с ноги на ногу, не зная, с чего начать. — Вы что-то хотели, господин? — пришел ему на помощь омега, заметив замешательство альфы. — Д-да, — Чон неуверенно кивнул. — Эм… Я подумал… — Он шумно выдохнул, пытаясь справиться с неловкостью. Черт, он вообще не понимал, что с ним. Язык будто онемел, отказываясь шевелиться. Еще и пытливый взгляд, направленный на него, не облегчал задачу. — В-общем, это… — Он набрал в легкие побольше воздуха и выпалил: — Ты не хотел бы присоединиться к нам за ужином? — Я? — брови Кима взлетели вверх. Если увидев Чонгука у себя в комнате, он удивился, то услышав его приглашение, потерял дар речи. — Да, — подтвердил Чон, немного осмелев, когда заметил, что Тэхёну так же неловко говорить на эту тему. — Ёнджун хотел бы еще пообщаться с тобой, — зачем-то приплел сюда доктора, но лишь когда Тэхён уронил разочарованный взгляд в свою тарелку и покачал головой, понял, что облажался. — Не думаю, что это хорошая идея, господин. — Послушай, я просто не так выразился, — поспешил исправить собственную ошибку альфа. Он подошел к кровати и присел на корточки. — Всем было бы очень приятно, если бы ты поужинал с нами. — Не уверен, — слабо усмехнулся омега. — Да и не нужно это. — Тэхён, — позвал Чонгук, начиная злиться. И в первую очередь на себя за то, что карие радужки словно остекленели от подступивших слез, — во-первых не вздумай плакать. Я не могу выносить твои слезы, — признался он в собственной слабости, но тут же поспешил добавить, заметив, как Ким сморщил нос и принялся тереть его кулачком: — И не смей чихать! Я уже почти не злюсь! Омега замер от этих слов, поначалу не зная, как реагировать, а когда губы Чонгука растянулись в виноватой улыбке, хихикнул. — Вот видишь, у тебя уже и нос не чешется, — подмигнул Чон. — Я выполнил обещание. — Он кивнул и положил ладонь на коленку, обтянутую тонкой тканью, оказавшейся на ощупь намного приятней той, что была на Тэхёне ночью. Омега вздрогнул от неожиданности, но не попытался отодвинуться и даже не замер, словно парализованный. Чонгук принял это за хороший знак, проговорив: — А теперь очень тебя прошу выполнить мою просьбу и поужинать с нами. Омега снова нахмурился, сведя брови к переносице, и поджал губы. — Пожалуйста, — протянул Чон, состроив мордаху кота из «Шрека», но тут же строго глянул исподлобья и произнес: — Иначе мы все вместе придем сюда. Поверь, трое альф без труда перетащат из столовой обеденный стол. Только, боюсь, он сюда не поместится, а потому всем придется есть на полу. — Что, господин? — переспросил Тэхён, растерянно моргая, а Чонгук негромко засмеялся и потрепал его по волосам, оказавшимся очень мягкими на ощупь. — Да шучу я, шучу, — успокоил он парня. — Если так сильно не хочешь, что ж, тогда оставайся здесь, но я был бы рад… — Хорошо, господин, — не дал ему договорить омега и поднялся с кровати, все еще сжимая двумя руками керамическую миску со своим ужином, — я пойду с Вами. — Вот и замечательно, — Чон облегченно выдохнул и отобрал у омеги посудину с едой. — Это мы оставим в кухне, — скомандовал он и для верности взял Тэхёна за руку, опасаясь, что тот передумает. Когда Чонгук с омегой появились на пороге столовой, разговоры смолкли. Чон не успел и глазом моргнуть, как Тэхён юркнул на стул возле Хосока, и занял свое место. Взгляд его то и дело скользил к парнишке. Тот сидел, сложив руки на коленях, и даже не притронулся к еде, которой Хоби наполнил его тарелку. Только изредка тянулся за стаканом с соком, отпивая его небольшими глотками. — Тэхён, — начал Ёнджун, когда с основным блюдом было покончено, и Хосок принялся суетиться, убирая со стола грязные тарелки и заменяя их нежным ягодным суфле, — я оставил Хосоку рецепт на витамины. Нужно будет пропить курс. Надеюсь, что организм окрепнет, и тебе станет легче переносить прогулки. — Спасибо, господин, — кивнув, согласился омега, одарив доктора благодарной улыбкой. — О-о-о, — протянул тот, — вот только давай без господинов. Терпеть не могу все эти величественные обращения. — Это против правил, господин, — омега мгновенно сжался в маленький комок, и у Чонгука сердце защемило уже в который раз. Он поморщился и рыкнул: — Значит так, с сегодняшнего дня я ввожу новое правило, — и добавил, дабы привлечь к себе внимание Тэхёна, который опустил голову, уткнувшись взглядом в сложенные на коленях ладошки: — Я запрещаю произносить в этом доме слово «господин». Ты должен ко всем обращаться только по имени. И безо всяких приставок. — Чонгук, — протянул Юнги, усмехнувшись, — ты можешь хоть изредка менять свой приказной тон? Пусть мальчик обращается так, как ему удобно. — Абсолютно согласен, — поддержал его доктор, — Тэхён-и, говори так, как нравится тебе. Я понимаю, что сложно переучиться в одночасье после стольких лет. — Омега тяжело сглотнул. Такое пристальное внимание к его персоне ему не нравилось. Хотелось спрятаться под стол, но еще лучше — сбежать. — Но все же мне было бы приятно, если бы ты обращался просто по имени, которое я, к слову, обожаю. — Да отстаньте уже от Тэхёна, — прервал того Хосок, видя, насколько омеге неприятна данная тема. — Он не так часто общается со всеми вами, потерпите и господина. — Кстати, — уцепился за его слова Ёнджун, — я бы все же хотел провести полное обследование. Надо взять некоторые анализы, сделать тесты. Я, конечно, понимаю, что в питомниках очень большое внимание уделяется здоровью омег, но делается это исключительно с определенной целью. — Я абсолютно согласен с Вами, доктор, — неожиданно даже для себя самого подал голос молчавший до этого момента Чимин. — К тому же считаю, что лучше сделать это в специальных условиях. У Вас наверняка есть на примете хороший медицинский центр, куда можно было бы определить… — Он вовремя запнулся, чтобы не выпалить первое, что придет на ум, и выдавил ненавистное для себя: — Тэхёна. Хосок тут же вспомнил недавний разговор и даже не просьбу, а мольбу омеги. Глянул на него в тот момент, когда Ким посмотрел в ответ глазами, в которых уже стояли слезы. Тот молчал, но во взгляде было столько боли и страха, что он просто не мог выдерживать этого. — Неужели обязательно запирать мальчика в какой-то центр? — возмутился он, бросив быстрый взгляд на Чимина, который тут же поджал недовольно губы и с такой силой стиснул десертную ложку, что та едва пополам не согнулась. — По-моему, он достаточно насиделся взаперти. — В самом деле, — закивал Ёнджун, радуясь, что может поддержать в этом вопросе Хосока и заработать себе лишний плюсик в карму, — я не вижу в этом никакой необходимости. — Но доктор, — запротестовал все же младший вилиант, почти не сдерживая раздражение, — Вы же понимаете, что омега, который будет носить ребенка Чонгука должен обладать отменным здоровьем, а потому и обследование должно быть тщательным. Юнги напрягся, готовый броситься на защиту Пака. Осталось только придумать оправдание его настойчивости, которая откровенно раздражала Чона. Он заметил это по тому, как на скулах заплясали желваки. — Довольно, Чимин, — огрызнулся Гук, едва не стукнув по столу, но заставил себя успокоиться, заметив, как Тэхён принялся отчаянно тереть нос кулачком. — Думаю, врач в состоянии сам определить, нужна госпитализация или нет. — Не вижу к этому никаких показаний, — согласился Ёнджун. — Я просто назначу время, к которому нужно будет привезти Тэхёна в больницу, мы проведем все анализы, а когда получим результаты, приедете еще раз на осмотр. И все, этого вполне достаточно. — Он повернулся к Хоби: — Вы же не будете против совершить это увлекательное путешествие, Хосок-щи? — Не буду, господин Чхвэ, — язвительно отозвался Хоби, зыркнув на наглеца, который использовал столь ненавистное обращение к нему. Даже Тэхён не сдержал смешок, видя раздражение Хосока. Его все больше забавляло общение Хоби с доктором. Нравилось наблюдать, как вилиант смущается, краснеет, злится и нервничает. И хотелось поскорее остаться с ним наедине, чтобы расспросить подробней об этом приятном молодом человеке. Да, Киму тот определенно понравился. Он отличался от тех людей, с которыми в основном общался Тэхён. Был мягче и улыбчивей, чем господин Мин Юнги, более настойчивый, нежели Хоби-хён, но тоже внимательный и заботливый. И в компании доктора омега определенно чувствовал себя комфортно. — Я сам отвезу Тэхёна, — выпалил вдруг Чон, чем удивил всех, но особенно Чимина. Вилиант дернулся, будто его внезапно прошибло разрядом тока, и уставился на альфу. — Но Чонгук, — начал было он, однако замолчал, осознав, что Гук даже не услышал его, продолжив обращаться к врачу: — Просто скажи, когда и куда приехать. — Он обвел взглядом всех присутствующих, взиравших на него, и смутился. Столь настойчивое желание лично сопровождать омегу в больницу выглядело по меньшей мере странно. — Разрешение будет готово через несколько дней, — поспешил оправдаться он, зыркнув на Юнги, будто предупреждая молчать. Друг-то был в курсе, что бумага будет готова уже завтра. — А до того момента я единственный, с кем Тэхён может появляться в публичных местах. — Не думаю, что это так срочно, — не сдержался Чимин. — Несколько дней может и подождать. — Я так решил, — чеканя слова, оборвал его Чонгук, не заметив, насколько сильно настойчивость вилианта разозлила его. Зато Тэхён отреагировал мгновенно — чихнул, не успев потереть нос от забравшейся внутрь горечи. Смех доктора, а после и присоединившихся к нему Юнги и Хосока, разрядил обстановку. Чон с улыбкой уставился на покрасневшего до кончиков ушей омегу, растерянно зажимавшего нос. — Прости, — фыркнул он, — я не хотел злиться. — Извините, вынужден откланяться, — едва сдерживая раздражение, проговорил Чимин, поднимаясь с места. — Я обещал помочь другу с выставкой. — Передавай Тэмину привет, — как ни в чем не бывало сказал Чонгук, ничуть не расстроившись. — Обязательно, — кивнул вилиант. — И да, вернусь, скорее всего, поздно. Он вылетел из дома с такой скоростью, что даже голова закружилась. Впрыгнул в свой ярко-желтый «порше» и сорвался с места. Гнал по пустому шоссе в противоположном от города направлении, выплескивая свой гнев. Это помогало. Злость постепенно отпускала, а мысли о ненавистном омеге, все глубже пробиравшемся в его устоявшуюся жизнь, уже не жалили так больно. Чимин понимал, что сделал только хуже, проявив такую настырность с медицинским центром. Но все же обида на Чонгука, который вот так легко отодвинул его на второй план, затапливала до краев. Вся эта возня вокруг новой покупки бесила до зубовного скрежета. Пак уже откровенно ненавидел эти чертовы условности вместе с необходимостью заводить потомство. И себя вместе с тем, что не мог дать своему альфе наследника. Проклинал собственное тело, красивое, идеальное, но не способное на самое главное — подарить любимому мужчине настоящую семью. Это било больнее всего, раздирало в клочья душу, рвало на части и душило, сжимая горло стальными тисками. Но Чимин отчетливо осознавал собственное бессилие. И еще одиночество. Ему даже не с кем было поделиться своими страхами и переживаниями. Тэмин, конечно, выслушал бы, но он ничем не в состоянии помочь. У него таких проблем не было. Выставочный центр занимал все время друга. Ли Тэмин был из тех самодостаточных вилиантов, для кого семья никогда не стояла во главе угла. Он получил хорошее образование, а талант, которым наградила его природа, помог вырасти до того уровня, где он сам выбирал себе окружение и не зависел ни от кого. Тэмин будто обладал рентгеновским зрением, безошибочно определяя потенциал художников и скульпторов; беглым взглядом мог отличить бездарность от гения и если уж бросал все силы на развитие нового дарования, то получал от этого не только удовлетворение собственного эго, но и отличный доход. Парень начинал с арендованного помещения с двумя небольшими залами, а теперь его выставочный центр занимал четыре верхних этажа высотки в самом центре столицы. И это не считая заграничных филиалов в Штатах и Японии. А в ближайшее время Тэмин планировал открыть еще один в Европе, вот только никак не мог выбрать между Францией и Италией. Если честно, сейчас Чимин подумывал о том, чтобы напроситься в помощники и отправиться за океан на несколько месяцев, только бы не видеть, как рушится его жизнь. Это было слишком больно. Вот только отпустит ли его Чонгук? Да и понимание того, что это может быть началом конца добивало. Пак отдавал себе отчет в том, что если уедет, его жизнь больше никогда не будет прежней. А что дальше? Нет, он не переживал за свой достаток. У него на счету скопилась достаточная сумма. Он хоть и был транжирой, все же мысль о том, что неплохо бы иметь финансовую подушку безопасности, всегда маячила на задворках сознания. Да и образование у него хорошее. Всегда можно найти работу, даже если доход от нее не будет достаточным для поддержания того уровня жизни, к которому он привык. Богатство никогда не было целью Чимина. Меркантильность — не его черта. Самое главное для Пака — Чонгук. Именно этот альфа — смысл его жизни. Нет, не смысл. Чонгук и есть его жизнь! Все, что делал Чимин когда-либо, было для Чон Чонгука и ради него. Он учился ради него, стал идеальным ради него. И теперь вдруг у него хотят эту жизнь отобрать. Все естество вилианта протестовало, а зверь внутри отчаянно клацал зубами, готовый защищать, отвоевывать, выгрызать то, что принадлежало ему по праву рождения. Парень и рад бы отпустить, избавиться от этой зависимости, которая разъедала его изнутри серной кислотой, но стоило подумать о том, что Чонгука не будет рядом, что все то внимание, которым он был окружен, достанется кому-то другому — хотелось умереть. И как бы он ни пытался избавиться от этих гнетущих мыслей, становилось только хуже. Чимин резко сбросил скорость и остановился на обочине. Выскочил из салона автомобиля на прохладный вечерний воздух и заорал что есть силы, обреченно глядя в черное небо.***
Чонгук запер за Юнги и Ёнджуном дверь, погасил свет и уже хотел подняться к себе, но у подножья лестницы развернулся и направился в противоположную сторону, будто ведомый чем-то неосязаемым, но настолько сильным, что сопротивляться было невозможно. Негромко постучав, он приоткрыл дверь и заглянул в комнату, даже не дождавшись разрешения. Уверенный в том, что Тэхён уже давно спит, учитывая позднее время, стрелки показывали почти полночь, Чон удивился, заметив парнишку сидящим на подоконнике с подтянутыми к груди коленями. — Господин? — протянул тот, дернувшись от неожиданности. — Не спишь? — зачем-то спросил альфа, хотя ответ был очевиден, подошел, прикрыв за собой дверь, и опустился на край кровати. Поморщился от того, насколько она твердая, но ничего не сказал, дабы лишний раз не акцентировать внимание на неподобающих по его мнению условиях, но мысленно поклялся лично проследить за сменой мебели. Омега ничего не ответил, поспешно отвел взгляд от Чона и снова посмотрел в окно. — Завтра в два нам надо быть в клинике, — сообщил Чонгук. — Ёнджун сказал, что все займет не больше пары часов. Будь готов к половине… Он не договорил, заметив, что от его слов Тэхён испуганно втянул голову в плечи, а воздух наполнился удушающей приторностью. Он даже подался корпусом к омеге, делая глубокий вдох. Нахмурился и спросил: — Что случилось? Однако Ким помотал головой, повернувшись, и выдохнул чуть слышно: — Ничего, господин. — Брось, я же чувствую. Твой запах изменился, — он говорил строго, однако усиленно подавлял растущее внутри раздражение, дабы омега не начал чихать в ответ. Не смог сдержать при этом улыбки. Как, оказывается, сложно контролировать негативные эмоции! — Ты боишься, — высказал он предположение и по вмиг опущенному взгляду понял, что попал в точку. — Боишься, — уже уверенней. — Но почему? Я же не отправлю тебя одного, буду рядом. Да и Ёнджун тоже. Тебе никто не причинит боли, обещаю. Тэхён сделал глубокий вдох, прежде чем заговорить: — Я всего один раз ездил на машине. — Голос омеги звучал тихо и глухо, как будто тот силком выдавливал из себя слова. — И в больнице ни разу не был. Не думаю, что клиника и медблок в питомнике — одно и то же. Чонгука буквально раздавило это признание. Подобную панику могли вызывать пауки, высота, огонь. С таким он сталкивался. Даже сам испытывал нечто подобное, плавая на глубине. Но поездка на машине… Это было выше его понимания. Как можно бояться поездки на машине? Или больниц? А Тэхён боялся. Во взгляде появился такой же ужас, как прошлой ночью, когда Гук попытался помочь ему снять мокрую одежду. И Чону очень не понравилось видеть омегу таким. Хотелось прижать его к себе и успокоить. Вот только не вызовут ли прикосновения обратного эффекта? Этого он не знал, а потому решил не рисковать. Решение пришло совсем с другой стороны. — Я знаю, что мы сделаем, — твердо заявил он, поднимаясь и протягивая руку омеге. — Идем. — Куда? — переспросил парнишка, но все же перелез с подоконника на кровать и, несмело вложив свою ладошку в чужую, встал. А у Чонгука вдоль позвоночника мурашки толпой пробежали от этого прикосновения. Ощущать теплую ладонь в своей оказалось настолько приятно, настолько правильно, что не хотелось отпускать. Он и не отпускал всю дорогу до гаража. — Куда мы идем? — выдохнул омега, с удивлением поглядывая на довольно улыбавшегося своим мыслям альфу. — Проведем эксперимент, — фыркнул он, подведя Тэхёна к «ленд-роверу». Больше он любил «порше», но там тонировка на стеклах была не такой густой. А омеге нужно хотя бы мнимое ощущение безопасности. — Назовем его «тест-драйв». Он усмехнулся и, распахнув дверцу, помог парнишке забраться на пассажирское сиденье. Пристегнул его ремень, искренне наслаждаясь при этом усилившимся запахом. Пусть эта приторность не сильно ему нравилась, но все же лучше, чем ничего. До этого приходилось принюхиваться, дабы почувствовать хоть какой-то запах. А теперь он сам забивался в ноздри, окутывая внутренности. И при этом сильно отличался от аромата вилиантов. Как будто прямо перед носом поставили огромный поднос со свежими нарезанными фруктами. Составляющих было много, Чонгук даже не смог выделить преобладающий, но если в спальне они душили, вызывая неприятные ощущения, то теперь к сладости примешались приятные нотки морозной свежести, хоть немного разбавлявшие густой шлейф. Нехотя оторвавшись от омеги, Чон сел за руль и выехал из гаража. Тэхён вцепился обеими руками в ремень безопасности на груди, но не отводил взгляда от улетающей под колеса темной дороги и ярко-белой разметки. Внизу живота концентрировалась приятная тяжесть, которая то и дело пробегала дрожью по внутренностям и распускалась в груди покалыванием. Киму нравилось это ощущение. Было страшно, очень! Ладошки потели, коленки дрожали, но от этого ощущения не хотелось избавляться. Напротив, хотелось, чтобы оно усиливалось, разрасталось. — Ты как? — спросил Гук, заметив перемену не только в настроении Тэхёна, но и в его запахе — морозная свежесть уже почти полностью перебила приторность фруктов. Он не хотел доставлять омеге негативных эмоций. Однако надеялся, что их и нет, а рот парнишка приоткрыл от восторга. — Это очень странно, — прошептал Тэхён, все еще глядя прямо перед собой. — Мне страшно, но этот страх мне очень нравится. Он меня не пугает. — Омега перевел сбивающееся дыхание. — А еще так приятно вот здесь, — он приложил ладошку к груди, где с замиранием неровно билось сердце. Чонгук негромко засмеялся и пояснил: — Это выброс адреналина. Так всегда происходит, когда человеку страшно. — Но почему мне нравится? — спросил Ким, с интересом ожидая ответа. — Мне не хочется избавиться от этого ощущения, хотя обычно все совсем наоборот. — Ты просто знаешь, что с тобой ничего не случится, — проговорил Чонгук и удовлетворенно вздохнул. Ему очень нравилось быть тем, кому Тэхён доверял, пусть даже подсознательно. Альфа протянул руку и накрыл ею чужую, такую теплую и нежную, покоившуюся на коленях. Омега больше не цеплялся за ремень, а дыхание его стало ровным и глубоким. К моменту когда машина въехала в город, парнишка и вовсе расслабился. Разглядывал проплывающий за окном вечерний пейзаж, буквально влип носом в тонированное стекло, по которому расползалось мутное пятно от его теплого дыхания. Он то и дело стирал его пальцами, оставляя разводы, и вновь приближался, наслаждаясь видом. — Если хочешь, я могу опустить стекло, — предложил Чон, а когда омега несколько раз кивнул, восхищенно улыбаясь, приспустил наполовину. Поток прохладного вечернего воздуха ворвался в салон, запутавшись в волосах и растрепав их еще больше, а Тэхён засмеялся от восторга. Чуть высунул голову, подставляя лицо ветру и жмурясь. Чонгука разрывало на части от желания безотрывно смотреть за омегой, считывать его эмоции, наслаждаться удовольствием, которое вызвано такими мелочами, на которые сам альфа уже давно перестал обращать внимание. Но приходилось следить за дорогой, потому что несмотря на поздний час, движение на улицах столицы все еще было достаточно оживленным. А Чону хотелось большего. Хотелось подарить этому мальчику весь мир, которого тот был лишен на протяжении целой жизни. И пить его восторг бесконечно. Сначала он намеревался просто прокатить Тэхёна в машине, но теперь его не отпускало желание пойти дальше. Он направил автомобиль к восточному выезду из города. Припарковавшись на пустой стоянке, Чонгук покинул салон и, обойдя «ленд-ровер», открыл пассажирскую дверь. — Выходи, — шепнул он, протянув руку, чтобы помочь омеге выйти, но даже когда тот ступил на землю, не отпустил его ладонь. Продолжая сжимать ее в своих пальцах, повел парнишку к смотровой площадке, обнесенной по краю невысоким бетонным парапетом. Но не доведя совсем немного, остановился и попросил: — Закрой глаза, — а на вопросительно приподнятые брови, добавил: — Пожалуйста, просто сделай, как я прошу. Тэхён поколебался несколько секунд, но все же послушно сомкнул веки, доверившись альфе, голос которого успокаивал, убаюкивал, прогонял все страхи и неприятные ощущения. Рядом с которым Киму было почти так же спокойно, как с Хосоком или с Юнги, но он пока не признавался в этом даже самому себе. Ведомый сильными руками, он осторожно ступал по забетонированной площадке и остановился, подчинившись высказанной на самое ухо просьбе. Альфа стоял позади так близко, что грудью касался спины омеги. Но что радовало Чонгука, тот не вздрагивал от прикосновений, не трясся, как осиновый лист на ветру, и не напрягался натянутой струной. Он просто доверился ему и послушно ждал, затаив дыхание. Осторожно, чтобы не напугать парнишку, Чон обнял его поперек живота, прижимая сильнее к себе, и шепнул, наклонившись к самому уху: — Открывай. Тэхён вскрикнул, завороженный видом. Огромный город, сверкавший разноцветными огнями и яркими вывесками, раскинулся у подножья холма, на вершине которого располагалась смотровая площадка. Он казался таким далеким, но в то же время для Кима был намного ближе, чем из окон питомника, находившегося недалеко от центра. Потому что его не отделяла извечная преграда из прочного стекла. Лицо обдувал несильный ветерок, а позади ощущалось тепло человеческого тела. — Это… Восхитительно, — прошептал парнишка, откидывая голову на плечо альфы, а тот, воспользовавшись тем, что все внимание Тэхёна поглощено потрясающим видом, уткнулся носом в изгиб шеи и втянул аромат омеги полной грудью. От приторности не осталось и следа, а к морозной свежести теперь примешивался едва ощутимый оттенок полевых трав. Именно так пахло в поле весной, Чонгук был уверен, потому что обожал неторопливые прогулки в то время, когда снег уже сходил, и из отдохнувшей после холодов земли пробивались первые зеленые побеги. А теперь Чон знал, что так пахнет восхищение и счастье.