Мафия — значит интернационализм

По дороге к дому Огая никто и не пискнул. Когда Дазаю доводилось видеть лицо Рюноскэ, тот сжимал губы, словно не решался заговорить. Рыжий мальчик, крепко держа Гин за руку, то и дело подтаскивал ее к себе. — Ну я не маленькая уже, Мичизо! — разбавил тишину голос девочки. — Ты старше всего на два года... Не перестанешь так сжимать мою ладонь, глаза тебе выколю, а еще.. Голос Гин был мягким и не очень громким, но оттого не менее устрашающим. — Гин! — встрял Акутагава-старший. — Поверь мне, он не хочет знать, что будет потом. Тем более, я уже всё объяснил ему один на один... Последняя часть фразы прозвучала тише, но рыжий мальчик по имени Мичизо быстро ослабил хватку на девчачей ладони. «Пугающие дети нынче пошли... Хотя они вроде как на улице жили? Неудивительно, что у них есть... э-э-э... характер». Дазай устало потёр глаза, но решил, что он и сам не намного лучше Акутагавы. «Интересно, пластырь на носу рыжего — вина Рюноскэ?» — подросток усмехнулся и завернул за угол, переходя на прямую дорожку к дому. — Вы живёте в таком отдалённом месте, Дазай-сан. — Не притворяйся, что ты тут впервые, Акутагава-кун. Мальчик помрачнел и, возможно, смутился. Почему-то в распознавании эмоций именно смущение для Дазая казалось чем-то непонятным. Вот уже все прошли ворота и направились прямиком к входной двери. Мичизо осматривался с восхищением и удивлением, явно не понимая, что он тут делает. — Секунду, гитару возьму, подождите. Дазай прокрутил ключ в замке, зашёл и скинул обувь. Судя по всему, переговоры ещё продолжались. «Ну да, меня же недолго не было». Пробежав несколько ступенек лестницы, Дазай понял, что слишком осмелел. «Нет, ходить по лестнице я может и привык, но бегать... Бегать еще не могу». Стараясь на ходу отдышаться, Дазай дошёл до комнаты, но остановился, задумавшись. «Чуя и Акутагавы хорошо ладили раньше, наверное, надо ему сказать... — Дазай изначально собирался так поступить, но после недавней ссоры всё больше сомневался в уместности подобного. — Пф, я сделаю это для Рюноскэ. Извинение за травлю!» Он развернулся на пятках и подошёл к двери Накахары, нагло ее распахнул и увидел, как рыжий ищет что-то под столом. — Чего ищешь? Чуя резко развернулся, яростно метая взглядом молнии. — Бумажку. Свали из моей комнаты! — Теоретически она не твоя... — Дазай сложил руки на груди, но, услышав тяжелый вздох, решил не продолжать душнить. — Чё за бумажка? «Раз уж он продолжает спектакль, я подхвачу. Видимо, надеется что я про волосы ляпнул наобум... Вот глупый». Накахара тем временем уже полез под кровать. — Просто клочок смятой бумаги! «Я же не упущу шанс поиздеваться?» — Что, любовную записку кому-то настрочил? На девушку небось запал. Полторашка так резко развернулся, что чуть не стукнулся головой о кровать. — Не неси бред! Там... это шпоры были! Я тут не знаю никого, чтоб письма любовные слать... «Ага, шпоры. А меня назвал зубрилой. Пиздабол...» — Прям уж никого... В Дазая прилетел карандаш. — Свали отсюда, скумбрия! — Ой как страшно... — насмешливо протянул Дазай, но Накахара взял в руку гантелю и он замахал руками. — Ой-ой, всё-всё-всё... Слушай, Чуя... Там Акутагавы зашли, хочешь сходить поздороваться? Накахара, секунду назад выглядевший так, словно потерял смысл жизни вместе с «шпорами», отложил гантелю и сел на пол. Он с небольшим подозрением посмотрел на Дазая. — Приперся, сделал вид, будто мы не ругались днем, еще и так любезно предлагаешь встретится с моими старыми друзьями? Ты конченый. Дазай улыбнулся. — Ага, спасибо. Идешь? Он развернулся и пошёл к себе в комнату за гитарой. Усмехнулся, услышав быстрые шаги за своей спиной. «Собачка, идёт за мной хвостиком. Хи-хи». — Куда гитару тащишь? — Точно, ты ж не в курсе. — Ступив на первую ступень лестницы, Дазай остановился, чтоб Накахара его нагнал. — Сюда через пару деньков припрется одна двенадцатилетка, и я не хочу чтоб она трогала гитару. — Двенадцать лет — это уже немало... Хотя я бы тоже не стал рисковать. Дазай неаккуратно сжал руку на грифе, из-за чего струны издали характерный взвизг. Уже скоро парни подходили к входной двери. Осаму ее распахнул и моментально стал свидетелем самой искренней и радостной улыбки Накахары за все время, которое они знакомы. — Рюноскэ, фига ты вырос! Не дай бог будешь выше меня... Чуя радостно его приобнял, а мальчишка побледнел. — Н-накахара-сан! Привет... — Идиот, я же сто раз говорил: зови меня по имени. Чуя потрепал Акутагаву-старшего по голове и слегка поклонился в сторону Гин. — Приветик, Гин-чан. Девочка протянула кулак, на что полторашка довольно ухмыльнулся и стукнул о него своим собственным кулаком. — Привет, Чуя-кун! «Рюноскэ обнял, а с Гин кулачком стукнулся?!» — Надеюсь, ты не сильно изменилась? — Чуя внезапно указал на свою руку. — Видишь шрам? Помнишь? Это ты мне резанула... «Да что творится то?!» — Ты меня напугал. Накахара рассмеялся. Дазай понял, что всё это время не сводил с рыжего пристального взгляда. — О, а это кто, тот пацан, который жил рядом с приютом и вечно бегал туда с всякими безделушками? Гин, а не та ли это цепочка, которую он отжал у девочки, что тебя обижала? — Чуя повернул голову в сторону Мичизо. — Тачихара-кун, вроде? Девочка кивнула, пряча цепочку под кофту. Чуя протянул ладонь, чтоб пожать рыжему мальчику руку. — Здравствуйте, Чуя-сан. «У всех прям свой вариант, как Чую называть...» — Ну все, полюбезничали и хватит. Вы гитару мою сами унесете? Акутагава-старший кивнул, принимая в руки гитару. А вот Чуя недружелюбно посмотрел на Дазая и сказал с угрозой: — Тебя спросить забыли, хватит или не хватит, дубина. — Утютю, коротышка. Ты, наверное, сбежал из приюта только из-за того, что тебя с твоим ростом никто не заметил. У несчастного Рюноскэ, который восхищается что Дазаем, что Чуей, был такой вид, словно у него вот-вот случится инфаркт. — Вы и об этом ему рассказали? Нашли, с кем меня обсудить! — закатил глаза Накахара, но Дазаю, видевшему рыжего в ярости, показалось, что тот совсем не злился. — Простите На... Чуя-кун... — Забей, Рю. Ладно, я тут еще буду недолго, увидимся может. Мобилки-то есть у вас? Акутагава-старший кивнул и потянулся к карману. Чуя, в свою очередь, уже вытащил из кофты... «Телефон?» Свой телефон Дазай давно разбил о стену, в приступе паники. Ему казалось, что там обязательно спрятана прослушка. Хорошо до ноутбука руки не дошли, всё-таки жалко стало. Когда, наконец, произошёл обмен номерами, подростки закрыли дверь, оставив Акутагав, Тачихару и Дазаевскую гитару за ней. Наступило неловкое молчание. — Эм... Ну, извини, что ли, — сказал Дазай, надул щеки и посмотрел в сторону, как маленький ребёнок. Видеть он этого не мог, но предполагал, что Чуя удивленно обернулся. — Че-ё??? Ты со мной говоришь? Дазаю хотелось отвернуться вовсе. Развернуться спиной. А лучше уйти. — Ну, я действительно не знаю, чего там твой брат может вытворить. Но я ничего такого не сделал! Рыжий фыркнул и рассмеялся. — Ты такой придурок, чертов Дазай... J’aime même ça. Часть на французском тот пробормотал очень тихо, Осаму даже решил, что он сам себе надумал. — Ты что-то сказал? — Конечно, если это то, что Дазай услышал, маловероятно что полторашка повторит, даже не зная что Дазай владеет французским, но мало ли, вдруг действительно показалось. — «М-м-м», говорю, думаю, чем заняться. Пару секунд побуравив взглядом пространство, Осаму пожал плечами. — Я тоже не имею понятия. Через мгновение оба парня вздрогнули: внезапно распахнулась дверь в кабинет Мори. — Не угрожал вам никто! Такие, как ты, везде ищут скрытый смысл! — вещал Верлен, выходя в гостиную. Рембо сразу свернул в комнату. — Переговоры на сегодня закончены, Поль. Обсудим всё завтра, — сказал им вслед Мори, высунувшийся из кабинета только наполовину, затем взглянул на Дазая и Чую. — О, приветик, мальчики. Хорошего дня. И, не дожидаясь ответа, закрыл дверь. — Чуя, вы чего здесь делаете? — резко спросил Верлен. Накахара опять едва заметно вздрогнул. — Мы... Тут пришли дети из того приюта... Осаму отчетливо увидел перемену уровня злости в глазах блондина с «Hard» до «Hardcore». Чуя продолжил: — Я их прогнал и сразу же закрыл дверь. Не хватало ещё с ними общаться. «Он... врет?» — Et il qu’est-ce qu’il fait ici? — процедил мужчина, перейдя на тихий и спокойный тон. — Il m’appelle pour me marier. — Дазай с Верленом одновременно кашлянули. — Il a verrouillé la porte avec une clé. «Сам же его провоцирует, блять... Уж не знаю, что именно не нравится этому мужику, но то, что ему не нравлюсь я — очевидно. Но тогда Чуе было бы плевать, ведь Верлен докапывался бы до меня, а не до него... Блять, что ж такое. Мысли не идут туда, куда надо...» Перед глазами защелкала пальцами чужая рука, вырывая его из размышлений, и Дазай обнаружил, что Поль уже ушёл, а Чуя с недоумением его разглядывает. — Ты че, чмошник, завис? — А?.. О! О чем болтали? Вообще, не очень-то и интересно было. Но вот посмотреть, как Накахара выкрутится... — Брат сказал, что ты идиот и мне с такими общаться не надо, и я в целом согласен. Дазай вместо ответа просто уставился в карие глаза коротышки. Спустя какое-то время тот не выдержал: — Да что не так?! Я говорю правду. Осаму ухмыльнулся. — Вау. Стоило просто взглянуть тебе в глаза, чтоб показать, какой ты никчёмный лжец? В ребра влетел тяжелый кулак. Подросток согнулся от боли и даже упал на колени, одну руку прижимая к своему телу, а другой опираясь о пол. — А ты никчемный дрыщь. Дазай закашлялся и осторожно ощупал место удара, надеясь, что ребра остались целы. — Истеричка... Хах... Ха-ха-ха... Дазай бы дал сдачи, но сейчас, когда Верлен, с его непонятными намерениями и взглядами, находится в своей комнате совсем недалеко, рисковать не хотелось. Накахара решил великодушно проигнорировать последнюю реплику Дазая и направился к себе, в то время как сам Дазай попытался встать. Попытка оказалась успешной и Дазай пошёл на кухню, хотя делать ему там было нечего: аппетита в целом не было, он уже завтракал, да и раны во рту всё еще не прошли, из-за чего полакомиться чем-то просто так было проблематично. «Я с ним церемонюсь, а он пиздит меня каждый раз. Слизняк». Не зная, зачем он вообще зашел на кухню, Дазай развернулся и ушел к себе, надеясь что остаток дня проведёт более или менее спокойно.