Мафия — значит интернационализм

«Четыре дня». Осталось четыре дня. Четыре дня и дом снова станет тихим, пустым, спокойным. В нём снова будут только Дазай, Мори и время от времени его подчинённые. С ними он не сойдёт с ума от одиночества. Будет рассказывать им, как пару месяцев назад выкрал компрометирующие документы из секретной базы местного сборища полицейских, решивших, что они «выше того, чтобы ходить под мафией», и чуть не взорвался. Все эти серьёзные мужчины и покрытые шрамами парни ответят ему молчанием, но Дазай самодовольно протянет: «Вы, наверное, решили, что это метафора. Что я был так напряжен, что, казалось, вот-вот взорвусь, но нет. Рядом с тем зданием был склад взрывчатки, которую они хранили незаконно...» — и продолжит свою захватывающую историю, наблюдая с долей заносчивости, как в чужих глазах растёт шок. Да. Всё так и будет. Жаль, что большинство людей Огая сторонятся его — для них он не ровня, и не в том плане, который устраивал бы Дазая. Мори — его официальный опекун, это знают все и ведут себя так, будто он сын босса. Редко кто решается заговорить с ним или поддержать разговор, хотя сам Дазай считает, что это что-то ненормальное. Зато они смогут его слушать. Пускай никто не пошутит, не скажет: «Жаль, что ты не взорвался», не передумает через секунду, со смехом заявляя, что Дазаю не ни в коем случае нельзя взрываться в одиночестве, ведь он не совсем подонок, и не посмеет лишить уважаемых людей такого прекрасного зрелища. Но Дазай знал, кто мог бы так сделать, и знал, что должен быть счастлив, что не сделает. Он наконец шевельнулся в кровати. Осмотрелся, насколько это было возможно, лёжа на спине. Задержал взгляд на окне — шторы даже задернуты не были, но раздражающий свет не слепил глаза. «Снова пасмурно». Он сумел поднять тяжёлую голову с подушки, протёр глаза и глянул на пол, с смутной надеждой увидеть там записку. Он знал что, вообще-то, должен был испытать облегчение, когда ничего не обнаружил, но собственный эгоизм оказался сильнее, и подросток всё же слегка разочаровался. Ноутбук на столе стоял открытым темным экраном, но тускло светил диодом, мол: я всё еще работаю, просто дремлю после того, как ты сотню раз перечитал собственное сообщение, оставшееся в чате с Чуей последним. Набравшись сил, подросток встал с кровати. Обнаружив, что перед сном он, очевидно, снял с себя брюки, метнулся к шкафу, вытягивая оттуда удобные спортивки. Заодно захватил и бинты. В ванной долго копался в ящиках под раковиной в поисках флакона перекиси, не заметил, что тот стоял на самой раковине. «У него, наверное, снова шла кровь...» Он схватил небольшой бутылек и, не заморачиваясь, вылил немного перекиси на недавний порез на руке, прежде чем перебинтовать предплечья. «Как-то тихо...» Шумела только вода, льющаяся из крана, дыхание Дазая и его же мысли. «Привычно...» Он плеснул водой себе в лицо. *** Дазай спустился по лестнице, тишину в кабинете Огая не нарушал ни единый звук, и это слегка настораживало. «Где все?» Расслабленно толкнув кухонную дверь, он дрогнул — за столом сидел Накахара с телефоном в одной руке и кружкой чая, судя по свисающей нитке с ярлычком, в другой. Он бегло глянул на Дазая и снова уставился в телефон, негромко отвечая на еще не заданный вопрос: — Все уехали. Опять возня с документами. Дазай кивнул, готовый вот-вот сделать шаг назад. — Ага, ясно. Чуя снова взглянул на него. В дневном свете, заливавшем кухню, его глаза цветом не сильно отличались от крепкого чёрного чая, который он неторопливо потягивал. — Чайник горячий. Дазай тяжело сглотнул. — Нам не стоит... Чуя нахмурился, его спокойное лицо мгновенно стало резким и грубым. — Мы одни. В чём проблема? Дазай почувствовал острое желание хлопнуть себя по лбу — очень уж профессионально Чуя строил из себя идиота. — Ты серьёзно?! Блядь, да в чём угодно проблема. Нас увидят рядом, и уже всё. Малейший повод ему дай — и упустишь шанс всей жизни. — Ты всегда был таким душным? Или, может, ты и правда не так прост? Планы поменялись, а тут ситуация удобная, решил слиться? Дазай опешил. Чуя действительно подозревает, что он его просто использовал? Пытался втереться в доверие и узнать что-то для Мори? «Конечно, ему неоткуда знать, что я не каждому второму показываю шею, пускаю в кровать и на свой подоконник...» Он не знал, что сказать. Чувства смешались — обида, злость, и где-то на периферии сознания — страх. — Намекаешь, что я был «шпионом»? Или как там? «Двойным агентом»? Что-то в этом духе, Чуя? Думаешь, мы в ёбаном сериале? Накахара со стуком отбросил телефон на стол, вовсе не волнуясь за его сохранность. — Сам всё понимаешь, так завались уже. Скажи, что это было для тебя игрой, забавным экспериментом... Дазай сжал ладони в кулаки, чувствуя, какими они стали мокрыми. Чуя обвинял его в предательстве, и это ранило. Ранило гораздо больнее, чем лезвие резало кожу. Чуя сидел за столом, пялился на свою чашку с чаем и наверняка испытывал в душе множество противоречий... И считал Дазая подлым ублюдком, который просто воспользовался его доверием. Дазай пару раз открыл рот, но в горле першило и болело, он не мог заставить себя начать оправдываться или объясняться. Когда Чуя уже смирился с тем, что Дазай так и останется стоять в дверном проеме, как статуя, и снова уткнулся в телефон, подросток выдавил из себя: — Один... человек... — Слова путались в голове, чтобы их подобрать, приходилось делать паузы и обдумывать каждое. «Соберись, ты уже начал говорить, блять...» Дазай рвано вздохнул, по телу побежали мурашки. Он решил говорить всё, что придет в голову. — Мой друг уже умер из-за вражеской группировки Мори-сана, и я совсем не хочу, чтоб такое повторилось. Я не говорю, что Поль тебя убьёт, не говорю, что ты слабый, или что-то вроде, но я, блядь, не тот, ради кого ты должен рисковать и портить отношения с семьёй. Мне не нравится смотреть, как ты, казалось бы, такой наглый и крутой, шугаешься своего собственного брата. Лицо Чуи осталось никаким. Дазай успел подумать, что зря вывалил на него это всё. — Огай хотя бы не собственноручно его убил. — Что? Теперь Дазаю казалось, что стоит ему шевельнуться и Чуя исчезнет. Было ощущение, что он — зверёк, которого можно спугнуть одним махом. Накахара мрачно покачал чашку в руке. — Из-за Верлена я потерял сразу пятерых друзей. И он убил их лично. Дазай остался стоять, как стоял, не меняя ни позу, ни выражения лица. Словно один маленький шаг мог сломать всё. Он на выдохе пробормотал: — Флаги... Чуя фыркнул. — О, наш гений уже догадался? — Он откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. — Да, после приюта я работал на мафию. На Огая. Пока не припёрся мой братец и не положил начало этому «международному конфликту». Дазай не понимал, как Чуя говорит об этом так спокойно. Его могла охватить паника от вида здания, в котором работал Ода, а Чуя спокойно рассказывает о том, как потерял пятерых друзей? — И ты тот самый один выживший. — Да, — кивнул Чуя. — Он забрал меня оттуда. Сказал, типа, мне там не место. «Нет, он переживает...» Просто Чуя проявлял переживания в агрессии. Сжимал челюсть чуть сильнее, говорил резче, хмурился... Ему было больно. Только сейчас Дазай обратил внимание на синяки под его глазами — сначала не заметил их из-за гипса, бросающегося в глаза. А теперь их было уже не развидеть: и на контрасте с белым гипсом они выглядели ещё хуже. «Он, блядь, вообще спит?» — Мне... жаль... Чуя нервно убрал прядь волос себе за ухо. — Ты живёшь прошлым, да? Боишься привязаться к кому-то, потому что потеря — это слишком больно? Оцепенение, сковывающее Дазая, наконец, отпустило, и он несмело прошёл вглубь кухни. — Может. Может, да. И что? Может, это и хорошо? — Он сел на стул через один от Чуи. — Забудешь ошибки прошлого, обречёшь себя на их повторение. Не задумывался о том, что общение со мной и есть твоя новая ошибка? Чуя уставился на него буравящим взглядом. — Ошибка, которую я хочу сделать. Как в слове «почерк» хочется приписать эту сраную «д», понимаешь?! Дазая ничуть не смутило то, что Чуя стал говорить метафорами. Напротив — это удобно. Говоришь словно о чем-то другом, а выдаешь собственные мысли. Мысли Чуи заставили пульс ускориться. — Потому что сначала «подчерк» кажется правильным вариантом. Но это не отменяет того, что «д» в нем — ошибка. Накахара пересел на соседний стул, теперь они были совсем близко. — Для других — да. Но мне же писать, и я хочу оставить так. Почему я должен что-то менять? Дазай не нашелся с ответом. Между ними что-то происходило. Как ссора у входной двери больше недели назад вылилась в то, что происходит сейчас? Просто как? Чуя пялился. Прожигал Дазая взглядом, ждал хоть какой-то реакции... — Ты, кажется, был на нервах, и при этом выглядишь, словно не спал последние несколько дней. А как же хуйня про эмоциональный стресс или что там у тебя... Защитный механизм. Перевести тему. Иначе случится что-то, и пути назад уже не будет. «Я ему нравлюсь...» Дазай с трудом сглотнул, Чуя повернулся к нему всем телом. Он протянул вперёд ладони, и Дазай, несмотря на знаки «стоп» в голове, не отшатнулся. Позволил чужим пальцам охватить его лицо. Сердце не могло выбрать между «бешено стучать» и «остановиться». Дазай ощущал себя нечётко, словно во сне, в тумане... — Дай мне написать эту ебаную «д», я тебя прошу... Их лбы соприкоснулись. Гипс у Чуи на лице делал ситуацию скорее комичной, чем драматичной, но Дазая не волновало. Его волновало только тепло, жар и трепет, которые он испытывал прямо сейчас. В данную секунду. Он не мог думать о том, что было жалкие пять секунд назад, не мог раздумывать, о том что будет после. Он мог только набраться смелости, чтоб снова заглянуть в карие глаза, и увидеть там целое море страха. Неуверенность, почти отчаяние читалось в взгляде, но, несмотря на это, хватка Чуи была крепкой и требовательной. — Ты уверен, что хочешь написать это в моей тетради? Через секунду Осаму уже был не уверен, что сказал это. Он ничего не слышал и не мог больше вымолвить ни слова. Ему казалось, что он выпал из реальности, что он находится на грани между сном и явью. И Чуя вместе с ним. Здесь. «И он мне...» Их губы соприкоснулись. За мгновение до этого Чуя либо кивнул на реплику Дазая, что означало, что он все-таки произнёс это вслух, либо просто дернулся от нервов, но боже, блядь, это так неважно... У Дазая сами по себе закрылись веки, перед глазами плыли разноцветные пятна. В голове взрывался целый салют из эмоций, которые он никогда в жизни не испытывал и никогда бы не испытал, если бы Накахара не был таким нахалом... Дазаю было тепло, он таял, буквально таял под чужими ладонями, хотя, читая такие фразы в книгах, каждый раз возмущался. Он потерял счёт времени, не имел понятия долго ли длится поцелуй или всего пару миллисекунд... Он не открывал глаза, и, даже если Чуя давно ушёл, а эмоции которые он испытывал сейчас — это галлюцинация, он меньше всего на свете хотел бы от неё избавиться. Сердце точно хотело выпрыгнуть из груди — билось о грудную клетку, как ненормальное. Дазай забывал дышать, боялся, что если выдохнет, это закончится. Все, все фразы описывающие любовь, сейчас пролетали в голове Дазая, и он понимал каждую: от описания дрожи в коленях до бабочек в животе. От груди по всему телу лился жар, тягучий, как мёд. Из-за которого всё немело, как от какой-нибудь мятной мази... Он протянул руки вперёд, нашёл чужое лицо и приоткрыл глаза, чтобы убедиться: Чуя всё еще здесь. Что он тоже наслаждается. Сжав ладони на веснушчатых щеках, Дазай притянул Чую еще ближе к себе. Странно это — целоваться, сидя за кухонным столом. Целоваться, только что поссорившись, целоваться, не сказав ничего определённого... Но Дазаю так чертовски это нравилось... Так сильно, что, когда Чуя, видимо, тоже забывший дышать, разорвал поцелуй, Дазай моментально притянул его обратно, целуя снова. Не то чтобы Дазай был профи в поцелуях — нет, он вряд ли был в этом лучше самого Чуи. Он действовал интуитивно, не думая, стремясь лишь к наслаждению... Руки Накахары переместились Дазаю на плечи. Чуя пискнул, когда их языки соприкоснулись, и Дазай решил попридержать энтузиазм. Последнее, что он успел сделать, — укусить Чую за нижнюю губу, после чего тот отстранился, удивленно похлопал глазами и неуклюже подскочил на ноги. Пока Дазай неловко трогал кончиками пальцев свои губы, пытаясь осознать то, что только что произошло, Чуя в спешке выбежал из кухни, пошатываясь. «Тут даже мата не хватит...» Очевидно, они оправдали шутки Мори. Да. От и до. Оправдали. «Блядь. Блядь, блядь, блядь...» Дазай тоже встал, быстрым шагом направляясь к лестнице, где, как оказалось, остановился Накахара. — Чуя! Тот вздрогнул и побежал наверх, Дазай помчался за ним. — Прости..! — едва слышно кинул Чуя. — Нам нужно поговорить! Дазай сам понятия не имел, о чём собирается говорить с Чуей, но точно, точно знал, что если они не поговорят, он сойдёт с ума. Похлеще, чем Верлен. Чуя влетел на второй этаж и забежал в первую же дверь, запираясь. Этой дверью была дверь в комнату Дазая. «Какого хуя?!» — Чуя! Очевидно, тот просто хотел как можно быстрее уединиться, но как же нелепо сложилась ситуация... Дазай хлопнул ладонью по двери, пытаясь отдышаться. — Чуя, открой дверь! Чуя, блядь... Он хлопнул по двери ещё раз, дернул ручку — вдруг Накахара вновь не сумел нормально запереться? — но всё было бесполезно. «Ну почему Мори-сан решил проблему с замком так быстро?!» В Дазае бурлило столько чувств, что он впервые не знал, куда их выплеснуть. Не было ни малейшего предположения. Он был ужасно разгорячён поцелуем, захвачен мыслями о том, что же всё-таки он чувствовал по отношению к Чуе — и в то же время понимал, что если это то, чем кажется, история закончится печально. Им нужно было обсудить всё до того как станет слишком поздно. — Ну, Чуя... — Дазай прислонился спиной к двери, съехал вниз, усаживаясь на пол. — Чиби, ответь. — Я не знаю, зачем я это сделал, — донеслось сквозь дверь. Судя по звуку, Чуя сидел в том же положении. — Да, романтики в нас мало... — изрёк Осаму. — Ну и ладно. Подумаешь, рассказали друг другу о самых травмирующих событиях в нашей жизни и поцеловались... Он пытался шутить, пока сам сдерживал дрожь в голосе. — Обосраться как смешно! — Чуя стукнул затылком о дверь. — Чуя, мне понравилось... — Заткнись... Дазай прикусил губу, что только вернуло к нему воспоминания о недавно пережитых ощущениях. Обстановка была нервная, напряженная, смущающая... И Дазай решил, что терять нечего. — Это не первый раз, когда ты меня поцеловал, да? Чуя долго молчал. — Зачем спрашивать, если ты знаешь ответ... — Черт, Чуя... То пятно крови — наверняка оно было похоже на отпечаток губ, просто смазанный. И как он не догадался сразу? Ведь это поняли все, кроме него самого. — Ну прости! Блядь, я не знаю... Дазай вздохнул. Он не знал, что сказать. Заговорить про плохое? Узнать, когда Чуя успел в него втрескаться? «Сейчас никто не говорит "втрескаться"...» Он обреченно потер лицо руками. Если они не поговорят до приезда взрослых — не поговорят никогда. Верлен не позволит. Дазай сидел и понимал, как будет сложно терять Чую. Шторы, лестница, ковер... это всё было роскошью для Огая. А для Дазая самой недосягаемой роскошью казался Накахара.