***
Антон все утро пьет, чувствуя себя таким мерзким и ненужным. Алкоголь помогает забыться и в планы директора входит забываться дальше, плюнув на все, недельки-так и на две. Он вновь прикладывается к бутылке дорогого коньяка, но звонок телефона заставляет отложить начатое. — Алло? — голос грубый, противный. Шастун мысленно дает себе по лицу. Как же тошно от самого себя. — Антон, привет! Знаю, что заранее не поздравляют, но вдруг забуду, — весело причитает в трубку знакомый голос, — С праздником тебя! Завтра твоему ресторану пять лет, юбилей! Уже придумал, как праздновать будешь? — Воля приготовился услышать что-то необычное. — Да, дома с бутылкой в руках, — сухо ответил Шастун. — Тааак… Не буду тебя спрашивать, всё равно не ответишь. Дай угадаю, ты дома сейчас? — Дома. — Никуда не уходи, — трубку повесили. Шастун и не собирался. Он не знает, что придумал Пашка, — его старый знакомый, — и если честно, ему всё равно. Антон сделал пару глотков и улёгся на диван, смотря в потолок. Через минут двадцать в дверь позвонили. — Привет ещё раз, — Воля протянул руку для рукопожатия, на которое ответили, — Рассказывай давай, что случилось.***
После двухчасового рассказа, Паша понял — друг влип. Он часто видел его таким, когда у того были проблемы с рестораном. Но он, как настоящий друг, всегда поддерживал, помогал и никогда не давал упасть духом. Правда сейчас дело кажется куда серьезнее. — Я не понимаю, чего ты раскис. Ты ж никогда не сдавался, шёл к своей цели до конца, напролом и добивался ведь всего! Сейчас-то что не так? — Всё! Я не знаю, что делать. Это ведь человек, а не бизнес! У меня нет четкого плана, целей и сроков выполнения. Да и не хочется мне этого. Мне поговорить хочется, — тут Антон замялся, — Узнать о нём что-нибудь… Хоть немного. А он сам не расскажет. Ни за что не расскажет. — Тогда ты расскажи. — Воля искренне не понимал, в чем проблема. — А я боюсь. — Антон усмехнулся от своего же тона. Такой жалкий. — Никогда не боялся, а тут… Он же не бизнес. Не хочется им руководить, не хочется ему приказывать, а он бегает и выполняет всё, что бы я не попросил! — конец фразы шатен выкрикнул и упал на диван. — Я считаю, что вам просто нужно поговорить. Стать хотя бы друзьями, я же понимаю, что в постель он к тебе сразу не прыгнет. — Шастун только завыл в подушку от безысходности. — Но! — резко подскочил друг. — Завтра у тебя праздник! Это твой знаменательный день, только твой, — он указал на него пальцем. — Ты столько всего сделал для ресторана, так что не смей киснуть, ты должен хорошо отдохнуть. Понял меня? — серьезно спросил Паша. — Да, — мужчина выдохнул. Стало легче. Воля прав — это только его день. Пять лет он трудился не покладая рук. Так пускай позволит себе хоть немного повеселиться. — Хочешь, я завтра приеду присмотреть за тобой? — в голосе слышались забота и беспокойство за друга. — Паш, я не маленький ребёнок, спасибо. — Шастун встал с кровати и пошёл в ванную приводить себя в порядок. Завтра у него важный день и ему уже обзвонились организаторы по этой теме. Теперь это всё надо разгребать.***
Воля к нему все-таки приезжает. В два часа, когда все гости приглашены только на вечер, Шастун уже в ресторане принимает всяческие поздравления от давних друзей и украшает зал к корпоративу. — Поздравляю, друг! — весело говорит Воля, крепко обнимая знакомого. — Всё-таки не забыл? — удивляется Антон, но тоже обнимает в ответ. — Ляся, привет. — он подходит к девушке и целует её руку. — Поздравляю, Антон. Это твоя личная победа, мы все очень рады, что этот ресторан открылся, что этот ресторан лучший в Москве и что им руководишь ты. — она взмахивала руками и улыбалась, а в конце передала подарок. — Спасибо. — смущенно поблагодарил Антон. Мужчина и правда счастлив сегодня. Он так долго шёл к мечте, которая теперь только процветает и, что немаловажно, радует других. — Вот это речь! — Воля смахнул воображаемую слезу с щеки и поцеловал возлюбленную. — У меня научилась? — Конечно. — она ярко улыбнулась. — Вы останетесь на праздник? — прервал их семейную идиллию Шастун. — Нет, нет, Тош, спасибо, мы домой. Надо еще Роберта с Соней из садика забрать… — затрепетала Ляся. — А я с ней, — наигранно-хмуро произнес Паша, за что получил в бок. — Ай… Ладно, Тох, удачи повеселиться, — они попрощались и шатен побежал принимать поздравления уже от новых гостей.***
Близится вечер и работники ресторана потихоньку начали приходить, удивляясь красоте украшенного зала. Всё для них. Шастун хорошо постарался. Он, как никто другой ценил всех, кто работал в его ресторане. Пришёл и сам Попов в компании Серёжи, Оксаны и Стаса. Они успели крепко подружиться за время работы. Официант был одет в… Да какая разница, во что он был одет?! Он был красивый. Этого Шастуну хватило, чтобы нервно сглотнуть и проводить компанию взглядом. — Ты чего так официально-то? — спросил Серёжа, стоя у барной стойки. — Белая рубашка, чёрные джинсы, скукотень. — фыркнул он. — Во первых, — Арсений взмахнул пальцем вверх, — Это молочная рубашка и тёмно-серые джинсы. А во вторых, что-то я не вижу, чтобы ты пришел в летних шортах и гавайской рубашке. Оксана согласилась с парнем насчёт оттенка одежды и громко рассмеялась, представляя Сережу в таком ярком окрасе, как описал Арсений. Вся компания пила алкогольные напитки, но у каждого они были своей крепости. — Друзья! — их разговоры прервала речь начальника в микрофон. — Я очень рад, что мы сегодня все собрались здесь, в этот важный, в первую очередь для меня день… Речь была красивая, искренняя, такую было приятно слушать. Арсений же смотрел на Антона Андреевича не отрываясь, разглядывая его лицо, убеждаясь в чистоте слов. Шастун, как и подобает всем бизнесменам, был одет очень официально. Вот на нём уже была белая рубашка, о которой говорил ранее Серёжа, и чёрные брюки. Чёлка аккуратно уложена, так, чтобы кудряшки выпирали, но не падали на глаза. Во время своей речи он казался… Красивым? Наведенный на мужчину свет делал зелёные глаза ярче, словно пламенные огоньки сияли в затемнённом (специально для речи) зале, а кольца на тонких, изящных пальцах блестели. Арсений смотрел на него не отрываясь, замечая, что начальник смотрит на кого угодно, но только не на него, что странно, но, наверное, Попов уже придумывает. — …Спасибо вам за всё! — Антон заканчивает речь и берёт со стола бокал шампанского, поднимая его вверх. За ним повторяют абсолютно все сотрудники и под громкое «Ура» выпивают всё до дна. Дальше началась суматоха, как на любом банкете: громкая музыка, песни, танцы, разговоры, фуршет и алкоголь. Арсений мельком поглядывал на начальника, замечая, что тот пьет больше всех. Чё ты пристал к человеку? У него сегодня праздник! Попов, согласившийся с собственными мыслями, решил оставить Шастуна, подходя к мило болтающим Серёже, Оксане и Стасу. Шастун правда пил. Правда больше всех. Невозможно было не смотреть на такого красивого, обтянутого рубашкой и джинсами брюнета во время речи, но мужчина знал, что если посмотрит, собьётся, остановится, не отведёт взгляд, утонет. Он пил всевозможные виды алкоголя без разбора, которые были в его баре, кроме одного. Голубая лагуна. Она бы точно довела шатена до потери пульса, ведь в этом коктейле он видел его. Его прекрасные глаза, как волны, как океан, такие молодые и голубые, готовые жить, просящие ласки и заботы, что бы им кто-нибудь помог, укрыл, и Антон обязательно сделал бы это, если бы хозяин глаз согласился. Нет, смотреть на него он просто не мог. Надо взять себя в руки. И прекращать пить. — Игры! — громко прокричал начальник, вставая из-за барной стойки, едва заметно покачиваясь. Он решил разрядить обстановку в первую очередь для себя, ну и для остальных тоже, потому что многие наелись, напились, натанцевались и начали скучать. Видимо, фраза была сказана слишком резко и громко, потому что на него обернулись все сотрудники, но решив, что начальник перед этим говорил что-то еще, а они просто не услышали его из-за громкой музыки, спокойно поплелись к барной стойке внимательно слушать, что приготовил им босс. — Серёжа? — директор ресторана ожидающе изогнул бровь, предлагая продемонстрировать игру, который тот должен был подготовить. Уши и щеки Серёжи моментально вспыхнули красным, он замялся, но всё же вышел и сказал: — Сыграем в крокодила. — чётко и просто произнес он. По залу пошли смешки и недовольные взгляды. — Но! — он не растерялся и достал непонятно откуда взявшийся за барной стойкой черный скотч. — Чтобы всё было честно… — таинственно размахивает им Матвиенко. — Мы будем заклеивать рты. Ну, это же не игры, тут все серьезно! — после небольшой молчаливой паузы, прикрикнул он. Один из пьяных сотрудников, вроде какой-то повар, на которого запали половина девушек в коллективе и который хорошо дружил со всеми поварами, громко крикнул что-то вроде: «Давай!». Завлекала вечера, не иначе. Все тут же подняли шум, соглашаясь. Тройка самых смелых попросилась вперед. Они играли на время, соревнуясь, кто быстрее отгадает. На голову проигравшего было решено одеть большую кастрюлю и сильно ударить по ней половником, от чего звук эхом, вибрацией и еще Бог знает чем раздавался по ушам, проходил в самые разные раковины, доходя до мозга. Неприятно, но смотреть на такую картину очень весело. Вскоре было решено не играть командами, а отгадывать всем дружным коллективом, так что многие смогли поиграть. На улице уже была глубокая ночь и все подчиненные начинали понемногу расходиться. Антон даже не заметил этого, вдруг резко осознав, что в кругу продолжающих играть в эту глупую (но от алкоголя всем понравившуюся) игру оставалось от сил человек десять самых веселых, самых задорных и, видимо, самых одиноких, потому что иного смысла оставаться тут ночью он не видел. Всё время развлечений он поглядывал на людей, не забывая пить алкогольные коктейли, сам не замечая, как в конце распивал коньяк, что сильно туманил его мозг. — Ну, кто следующий? — смеётся Серёжа, заполучив всё внимание в этой игре, ведь он её ведущий. Повар оглядывает всех присутствующих прищуренным взглядом, хитро улыбаясь, вытягивая голову чуть вперед, пока не замечает в углу скромно стоящего друга, попивающего какой-то сок. — Арсений! — громко кричит Сергей и Антон вздрагивает, на секунду забыв о столь красивом и желанном вот уже столько месяцев имени. Арсений чуть соком не давится, несмотря, прожигая друга взглядом. — Ты не разу не играл, давай, давай! — подливает масла в огонь Матвиенко. Ну ничего, он-то выпил много в отличии от Арсения. Ох он потом получит. Отнекиваться бесполезно, он Серого знает, будет только хуже, поэтому подходит к барной стойке, отложив стакан и хмурится, когда к нему тянут кусок скотча. — Это еще зачем? — бархатистый голос. У Антона мурашки по телу, сердце колит и бьёт по дых. Он вливает в себя сразу два стакана с виски, стоявшие рядом. — Правила игры такие, ты чё, не смотрел? — Попов собирается что-то сказать, но на его рот тут же наклеивается до жути неприятная клейкая лента, да так, что он даже губами подвигать не в силах. — Теперь играем! — Радостно крикнул Матвиенко. — Тебе нужно показать… — остаток фразы друг шепчет брюнету на ухо, что бы никто не услышал. На ухо, Боже, хотел Шастун бы так. Он бы все на свете отдал, лишь бы шептать официанту на ухо любой бред, запуская пятерню в его черные, смолянистые волосы, поглаживая… СтопСтопСтоп. НетНетНет. Антон вливает в себя ещё один стакан, затем ещё, ещё… пока взгляд не туманится настолько, что можно было спокойно смотреть на паренька, что-то активно показывающего руками, не боясь своих мыслей, что плавали в алкоголе. Арсений отчаянно пытался показать летающую тарелку, но, то ли он так плохо играл, то ли его полупьяные коллеги ни черта не соображали. Он даже клош взял в руки, буквально тыкая пальцем в него, но всё без толку. Он так активно размахивал руками, что даже не заметил, как опрокинул на себя рядом стоящий стакан томатного сока, пачкая низ джинс. Громко выругавшись, никого не стесняясь, ведь из-за скотча все равно ничего не понятно, он идет на кухню к раковине, чтобы отмыться, рефлекторно держа всё тот же клош в руках. У Антона затуманенный мозг, но взгляд просеивается, следя за Арсением и ноги ведут его туда же на кухню, промямлив что-то перед уходом подчинённым. Сотрудники же быстро забыли про всё, находя очередную классную тему для разговора и попивая напитки. Арсений заходит на кухню, подходит к раковине, собираясь включить воду, как чувствует кого-то со спины. Он поворачивается и видит перед собой Антона Андреевича, что смотрит странно, затем берёт его и упирает в стену, нависая, из-за своего роста, сверху. Бежать некуда. Тонкие руки, обвешанные браслетами и кольцами, стоят по обе стороны парня. Он ничего и сказать не может, на губах этот блядский скотч, а в руках большая тарелка, которой он прикрывается. Антон рядом. Наконец-то рядом с Арсением, смог урвать хоть малую долю его внимания за весь вечер, слишком близко прижимаясь к лицу, почти нос к носу, глядя в голубые глаза. В них волнение, вперемешку с непониманием, сейчас они смотрятся так жалко, так по-детски, так мило и уютно, что хочется лишь одного… Он касается рукой чужого плеча и подаётся ближе, накрывая черную полоску скотча своими губами, целуя его, чувствуя рельеф чужих губ и ему это чертовски нравится. Он целует, нежно касаясь изоленты губами, прикладываясь снова и снова, а затем отстраняется и уходит. Десять секунд, казавшиеся вечностью. Арсений замер и как стоял всё время, так и стоит сейчас, один на кухне, в полном ахуе и непонимании того, что произошло. Он боится шевельнуться, но больше всего боится снимать этот блядский скотч с себя. Он буквально чувствовал жаркое дыхание своими губами, этот трепет, эту нежность и не понимал, как такое могло произойти. Как он мог такое допустить? Как они могли такое допустить? Антон вываливается из кухни, бредя к стойке, на которой лежит телефон. Набирая номер и мямля что-то в трубку, он на ватных ногах покидает ресторан.