***
Арсений снял скотч вчера. Переоделся, сразу бросив вещи в стиральную машину по приходу домой и пошел в душ смывать всю грязь, все прикосновения, весь этот день с себя. Он пытался подумать, пытался осмыслить, пытался понять. Но ключевое слово здесь пытался, так как в итоге ничего толкового из этого не вышло. Он рад, что после небольшого количества алкоголя смог быстро заснуть, а то без него у парня этого бы не получилось. Брюнет проснулся. Этот день мог быть очень хорошим — он выспался, за окном ярко светило теплое солнце, которое Арсений любил и сегодня у Попова заслуженный выходной, как и у всех сотрудников ресторана, что бы они могли отходить от похмелья. День выдался не очень, когда вспомнилась одна проблема, ощущения которой вчера в душе смыть всё-таки не удалось и на губах всё ещё ощущалась полоска скотча и трепетные касания чужих губ через него. Арсений не знает, как к этому относится, Арсений понимает, что мужчина был пьян, Арсений думает, почему именно он, Арсений осознает, что был не против. Он не хотел, но он и не сопротивлялся. Он не знает, как должен был поступить и кто виноват, как будет вести себя Антон Андреевич завтра, когда все сотрудники, включая Арсения, выйдут на работу, как будет вести себя сам Попов, смотря в до одури зеленые глаза, цвета тёмной листвы, и как продолжит там работать. Выходной испорчен. Весь день теперь парню разгребать в голове эту кашу из вопросов, догадок, недоумений и будущих проблем, которые могут возникнуть.***
Как бы не хотелось, а прогуливать работу из-за вещи, сделанной по пьяни (пускай и не по своей) Попов точно не может и не будет. Глупо, неправильно и непрофессионально. Он собирается на работу как обычно, но заранее предвещает какой-то пиздец. Или, как минимум, серьезный разговор. А может, Антона Андреевича вообще сегодня не будет? Вдруг ему тоже стыдно (что маловероятно, не зная почему, но Арсений в это не верит) или он набухался до такого состояния (что более вероятно), что теперь будет отходить еще неделю? Тем более он может себе позволить не бывать в ресторане каждый день и может себе позволить пропускать смены официанта. Но почему же не пропускает? Столько вопросов. Все они набатом крутятся в голове, не давая покоя, Арсения чуть машина не сбивает по дороге на работу, пока он идет в раздумьях. Надо следить куда идёшь, а то думать будет нечем. До ресторана он добирается относительно живой. Относительно кого? Да всех, кто есть в ресторане. Все помятые, у всех по виду болит башка, но нет самого главного — директора этого заведения, так что всё хорошо. А в такой атмосфере, Арсений уверен, работать сможет. Он проходит в помещение, где с ним даже Ира, хостес, не здоровается, только прикладывает бутылку холодной воды ко лбу. Она на корпоративе крутилась около Шастуна, пила сначала на ровне с ним, но он её не замечал, а потом она поняла, что столько алкоголя ей не по силу, поэтому ушла с досадой к другим и попивала коктейли в одиночестве. Арсений открывает дверь на кухню, замечая большинство поваров и Сережу, которые выглядят лучше. Он здоровается с другом и идет переодеваться, надевая на себя все принадлежности официанта. — Голова болит, Серёг? — не поиздеваться, а сочувственно спрашивает Попов, подходя к другу. — Немного… Или много, я не разбираюсь, — только и отвечает он. — Вроде нет. Но не помню ни черта… — Матвиенко вновь проводит ладонью по лицу, желая уже прийти в себя. — До сих пор, — добавляет он. У Арсения язык чешется спросить, какую дозу алкоголя выпил друг, что ничего не помнит, потому что, как бы плохо ему сейчас не было, Попов хочет так же. Все забыть. Как будто ничего не было. — Заказ на четвертый стол: чёрный чай и десерт на выбор. — быстро проговаривает официантка и скрывается за дверью, ведущую в зал. — Уже? Кого там принесло в такую рань, — бубнит Сережа, пока Арсений помогает ему приготовить всё нужное. Готовить он любил так же, как любил посетителей, которые много заказывают, но только не ранним утром, когда голова всё ещё гудит даже спустя небольшого отдыха от корпоратива. Повар ставит заказ на клош, и Арсений несёт еду и напиток в зал, подходя к четвертому столику, за которым сидел Антон Андреевич. Да ладно блять. Можно было догадаться. Он ставит заказ на стол около начальника молча, в принципе, как всегда, и спешит уйти, но его одергивают. — Арсений, можно тебя? — Попов поворачивается и видит перед собой измученные, виноватые зелёные глаза. Как будто побитый щенок. Что ж, он его начальник. Нельзя ослушаться. Парень послушно садится за стол и пытается держать себя в руках, не подавая виду, что он как-то смущён и даже испуган позавчерашним поступком. — Арсений, я бы хотел извинится за… Тот случай, — говорить тяжело, слова идут с трудом и каждое — тяжелым камнем по сердцу Антона. Ему никогда ещё не было так страшно. Он боится, что его не простят, не поймут, уйдут. Господи, как же он переживает. Арсений поджимает губы в тонкую полоску, сжимает руки в кулаки под столом и смотрит вниз. — Скажи что-нибудь… — не договаривает он «только не увольняйся», потому что думает, что и так выглядит жалко, но так плохо не видеть ни одной эмоции напротив. Вообще ни одной. — Давайте поговорим об этом в другом месте, — спокойно сообщает официант, а у самого на ладонях четкие следы полумесяцы от ногтей. — В другом? — Антон поднимает взгляд, всматриваясь в голубые глаза, пытаясь найти ответ, но снова лишь тонет. Тонет, тонет, тонет. — Да, желательно не в нашем ресторане. В другом. Сегодня вечером, в часов семь, — договаривает Попов, пытаясь переключится хоть на что-то, кроме мужчины, сидящего перед ним. — Хорошо. Я могу тебя пораньше со смены отпустить… — Не надо, — выкрикивает Арсений случайно, правда, и Антон дёргается, быстро рассматривая лицо, пытаясь в нём увидеть хоть что-то. — Не надо, — спокойно повторяет Попов. — Я пойду работать, — и молча уходит, ретируясь на кухню, желая закрыться ото всех, а ещё поговорить. — Серёг, помощь. — коротко отзывается он, и Матвиенко выходит с другом на улицу через черный вход, где повара обычно курят, но никто из парней этим не занимался. Серёжа привык, что если друг просит, а делает он это раз в полжизни, то нужно помочь. Обязательно нужно. — Что случилось? — начал Серёжа. — Меня на корпоративе пьяный Шастун поцеловал через скотч. — выпаливает Арсений, злясь на весь мир и на начальника в том числе. Мудак, даже объяснить толком ничего не смог. — Чего?! — челюсть медленно отвисает, а в голове хвостатого идет загрузка, перегрузка и, наконец, перезагрузка, которая проясняет и помогает выстроить ситуацию. — Ахуеть, — заканчивает он и это дает понять брюнету, что он готов помогать. — Что делать? Я его уже ненавижу. Назначил с ним встречу в ресторане, а я не хочу с ним разговаривать на эту тему. Не! Хо! Чу! — чеканит Попов и пинает огромный мусорный бак ногой, лишь бы выпалить куда-нибудь эту злость. — Спокойно, остынь, — повар уводит друга за локоть подальше от различных предметов, что бы тот не покалечил себя и их. — Остынь, говорю. Ты сам-то сопротивлялся? — спрашивает он лоб в лоб и Арсений, до этого вырывавшийся из хватки, замирает, думая, что сказать. Серёжа отпускает официанта и Попов садится на ближайшую лавку, устало потирая лицо руками. Повар садится рядом с ним. — Я не знаю. Я был не против, — говорит брюнет, всё ещё закрывая лицо, потому что чувствовал, как оно краснеет. — А теперь говоришь, что его ненавидишь,— грустно улыбается Матвиенко. — Че ты вообще строишь из себя перед ним? Будь нормальным уже, — говорит Серёжа, даже немного ругаясь, не смотря на Арсения, смотря куда-то вперед. А Арсений думает, почему не может быть перед начальником собой. Не стесняться, не молчать, не выполнять приказы. Раньше он это делал, потому что боялся испортить отношения с боссом, потом началась то ли привычка, то ли игра, а теперь… — Что ты предлагаешь? — сдается Попов, готовый согласится на любые условия. — Поговори с ним нормально. Как ты умеешь, а то смотри, надолго тебя не хватит. — Серёжа кивает головой на арсеньевские ладони, все красные, а из следов полумесяцев вот-вот пойдет кровь. — Блять, да… — шипит Арсений, зарываясь в волосы. — Хорошо, Серёг, спасибо, — он благодарно смотрит на друга. — Всегда пожалуйста, — просто отзывается он и хлопает официанта по плечу, вынуждая подняться и идти работать. Название ресторана, в котором состоится встреча, Арсений получает на листочке, принесённым официанткой, когда он ждал заказ на кухне. В зале Антона Андреевича не наблюдалось, всё та же официантка сказала, что он отъехал по делам. Оно и к лучшему. У парня теперь есть время подумать, как избежать неловких моментов вечером.***
— Антон Андреевич? — приветствует Арсений, когда замечает столик в самом конце зала, но при этом находящийся подальше от больших окон, даже, наверное, в ограждённом месте. У них в ресторане тоже имелось такое, для особо важных гостей. Поскольку был вечер, на улице быстро темнело и в зале включили тихий, приглушенный свет и такую же музыку, её едва слышно, это давало сосредоточится на разговоре. Арсений был одет в его любимые обтягивающие черные джинсы и свободную белую футболку, в отличие от Шастуна — на нем были максимально широкие штаны и синяя (модная и явно дорогая) куртка на молнии, из которой выглядывала бежевая футболка. Больше всего удивляли массивные трёхцветные кроссовки в красно-синюю полоску, остальное оставалось белым. Они были видны даже из-под столика. — А, Арсений, привет. — Антон сразу же встал с места, на котором сидел, пожимая руку сотруднику, приглашая сесть на место напротив. — Ты будешь что-нибудь заказывать? Сейчас принесут горячее и… — Только салат, — перебил парень. Шастун молча кивнул и сел, разливая вино по бокалам и тут же выпивая до дна. — Антон Андреевич, поговорим? — просит Арсений, когда понимает, что директор спешит уйти от проблемы, накидавшись. Ха, так все могут. Он уже так и сделал. А ты попробуй потом за ошибки свои отвечать в трезвом виде. — Да-да, прости, давай поговорим, — шатен ставит стакан на стол, заглядывая в красивое лицо. Соберись, тряпка. — Зачем? Зачем Вы это сделали? — вопрос лоб в лоб. Если бы они были бы на улице и одни, то Попов кричал бы и размахивал руками, следуя совету Серёжи не скрывать эмоции, потому что… ну блять! Антон нервно крутил кольца на пальцах под столом, собираясь с духом, а потом все-таки сказал, тяжело вздохнув. — Я не знаю... Просто... Ты мне нравишься, Арсений. Сильно. Почти с первого дня нашего знакомства. Я так боялся признаться тебе, но алкоголь выдал меня с потрохами, — мужчина покраснел, залил в себя еще один бокал шампанского и опустил голову, рассматривая свои покрасневшие от трения колец, чуть подрагивающие пальцы. Арсений сидел, глядя на Шастуна, будто он создатель всех его проблем, хотя по сути, так и было. Попов всегда действовал правилу любишь — говори. Говори сразу, а не жди, пока это скажет кто-то другой или случится подобная ситуация, как у них с ним. Но вопреки своему же правилу, брюнет искренне не мог понять, что именно чувствует к начальнику, но что-то чувствовал точно, иначе оттолкнул бы тогда и не сидел бы сейчас здесь. — Что ж, — парень нервно усмехнулся, — у Вас были причины не говорить мне? — всё же решился спросить Попов. — Да. Я до усрачки боялся. Прости, прости! — быстро извинился Антон, на что парень легко улыбнулся уголком губ. — Ну, ты же тихий такой, скромный, передо мной… — тут он чуть-чуть подумал. — И натурал. У тебя, может, девушка есть… — он снова поник, запуская пятерню в свои волосы. У Арсения сердце пропустило удар. Его так жалко. — У меня нет девушки, — тихо сказал он. — И, на кухне, я не сопротивлялся, — щёки покрылись едва заметным румянцем. Предатели. — То есть ты?.. — Вы можете попробовать, но я вам ничего не обещаю, — быстро проговорил Арсений и поднял голубые глаза, в которых Шастун утонул без остатка. Он не мог поверить словам. Словам официанта. Это правда? Он может попробовать? У него есть шанс? — Арсений… — Ваш заказ, — к ним подошёл короткостриженый парень с проколотым носом и татуировкой на шее. И кто таких на работу принимает? Он поставил на стол гарнир из трески с картошкой и овощами. Выглядело потрясающе. — Спасибо, — поблагодарил Шастун. — Ваш салат, — официант протягивает блюдо Попову. — Спасибо. Антон отрезает кусок рыбы и кладет ее в рот, чуть ли не мыча от удовольствия, настолько та была вкусная. Арсений же выпивает свой первый за этот вечер бокал шампанского и ест салат, не прикасаясь к горячему. — Арсений, попробуй, — просит Антон Андреевич, — давай, давай, я угощаю, — настаивает Шастун. Попов, не показывая отвращение к гарниру, мотает головой. — Почему? — Шастун смешно вскидывает брови, продолжая пережевывать пищу. — Мне нельзя рыбу, — как можно тише говорит Арсений, проклиная Серёжу за попытку быть с начальником искренним и честным. Вилка с треской и картошкой зависает в воздухе, а рот мужчины остается открытым в изумлении. — Ты стесняешься этого? — спрашивает он. — Нет. Просто чувствую отвращение и неприязнь к ней. — честно говорит Попов, приготовясь услышать что-то типа «Ты идиот?», «Как можно не любить рыбу?», «Ты просто эту не пробовал» или «Не пизди и ешь», потому что это ему всегда и говорили. Все кто знал, разумеется. Сам он никогда об этом лишний раз не распространялся. — А мне нельзя рис. — спокойно сказал шатен. И всё? А где «Ну ты и придурок», «Что тебе плохого рыба сделала» и «Как ты на свете живешь?» Арсений не без интереса посмотрел на директора. — Да, смешно было заключать контракт с японцами в японском ресторане, где подают только суши. Хорошо, что мы сидели на веранде и я мог выбрасывать еду в искусственный пруд в саду, — хихикнул Шастун, а вот голубоглазый на это сильно рассмеялся, задирая голову наверх, открывая вид на белоснежную шею и дергающийся кадык, от чего Антон шумно сглотнул. Благо, из-за громкого и пиздецки красивого смеха парня, который чуть ли не смахивал лишнюю влагу в глазах, этого было не слышно. Арсений смеялся долго, совсем не стесняясь и не обращая внимание на людей вокруг, чему Антон успевал только изумляться. — Это очень интересно. Спасибо, что поделились, — просмеявшись, сказал брюнет. — Тебе спасибо. Ты очень красивый, когда смеёшься, — решил поделиться своим наблюдением шатен. — Все люди красивые, когда смеются, — просто ответил Попов. — Ты будешь есть? Давай я что-нибудь ещё закажу? — вдруг очнулся Антон, понимая, что к рыбе парень не притронется. — Нет, нет, спасибо, я, пожалуй, домой поеду, — вежливо отказался Арсений, понимая, что если есть, то значит и пить, а алкоголя им двоим на сегодня достаточно. — Я подвезу, — сообщил Шастун вставая из-за стола. — Я сегодня с водителем, — добавил он и брюнет кивнул, собираясь. Они вышли на улицу, ожидая машину. — Это получается, было свидание? — смущенно спросил брюнет, не выдерживая неловкой тишины. На улице стемнело и оба разглядывали темно-синее небо со звездами. В Москве редко такое увидишь. — Я тебе покруче свидание придумаю, — мечтательно протянул Антон Андреевич. Редко бывает настолько тихо в оживлённом городе. Из-за поворота выглянул черный Aurus Senat. Он подъехал к парням и остановился. — Прошу, — открывая заднюю дверь авто, пригласил Антон и Арсений сел, затем, обогнув машину, на заднее место с другой стороны сел и шатен. Попов сказал адрес своего дома водителю и машина сдвинулась с места. Никогда еще Попов не ездил в столь крутом и дорогом автомобиле. Ему было крайне неловко, по началу даже неудобно, но потом он привык к плавному передвижению машины и белому кожаному салону внутри, и в конце-концов любопытство взяло вверх, и он почти без стыда рассматривал все: от ночной Москвы за окном, которая казалась теперь другой из салона дорогого автомобиля, вплоть до подголовника, как у водителя, сзади которого он сидел, так и его собственного. Успокоился он только тогда, когда разглядывал приборную панель между передними креслами и случайно коснулся чужой руки своей. От этого касания по телу пробежал ток и он быстро убрал руку от своего директора и сел прямо, уставившись только в окно. Антон на это бесшумно вздохнул.***
— Спасибо за ужин, Антон Андреевич, — сказал брюнет, когда они въехали к нему во двор. — Давай в нерабочее время на ты? — предложил мужчина, ни в коем случае не смея торопить парня с событиями. — Хорошо. — Арсений кивнул и улыбнулся, что заставило мужчину замереть. Такой красивый. Такой живой. Машина остановилась прямо возле подъезда парня, и Попов вышел, аккуратно прикрывая за собой дверь, не попрощавшись. Но почему-то Антон понимал его без слов, понимал, что тот искренне благодарен, что был с ним как никогда честен сегодня, что он слов на ветер не бросает и, если сказал, что даст шанс, значит, Антону стоит пытаться, что если не попрощался то только потому, что не осмелился вот так с ходу перейти на «ты». Ему нужно время. Потрясающий парень. Шастун ни за что не упустит шанс.***
Арсений зашёл домой и устало плюхнулся на кровать. Ему правда нужно было время, конкретно сейчас — отойти от смущения, потому что сейчас он буквально лежал, уткнувшись носом в подушку, с красными щеками и чуть ли не визжал от прекрасного времяпрепровождения. Он никогда бы не подумал, что такой серьезный, важный и отвратительный разговор произойдет так. Там мило, открыто, искренне, честно и весело, а главное спокойно, не считая жуткого смущения в какие-то моменты. Сейчас очень хотелось принять душ и завалиться спать, а не думать о данных обещаниях, о дальнейших действиях и разговоров, он просто утопал в моменте и, кажется, был счастлив. Чего не скажешь об Антоне. Нет, конечно, он безусловно рад, что они разобрались, что ему дали какой никакой шанс, но об этом обо всем хотелось поговорить, и, как и о любых жизненно (читай: пиздецки) важных ситуациях, только с одним человеком. Антону повезло, что завтра у Арсения выходной и он может не приходить в свой ресторан (а на смены парня он должен приходить обязательно и это не обсуждалось), а позвать в гости друга. — Тоха, привет! — поздоровался Воля, проходя во внутрь квартиры. — Алкоголь не принес, ничего мне про это даже не говори! Ляся и так все мозги вынесла о его вреде после твоего корпоратива, хотя я и сам давно уже это понял! — он передал другу пакет с продуктами, (которые, вероятно, заставила купить его жена, потому что в гости без гостинца приходить нельзя) и демонстративно сложил руки на груди. — Тебе он вредит больше всего! — он разулся и пошёл в комнату, где сел на диван, всё ещё «обижаясь». — Ну Паааш, — завыл Шастун, тащась с этим пакетом за другом, — ты же прекрасно знаешь, по какой причине я пил, так Лясе и скажи, она поймет, — присаживаясь рядом, ободряюще сказал он. — Она не поймет, если я скажу, что мой друг пять лет отстаивал свой ресторан, держался молодцом и никогда не сдавался, а потом начал бухать из-за неразделённой любви к парню, — все так же насупившись, отвечал Воля. — Как не поймет?! Это же любовь! — наигранно возмущенно прикрикнул Антон. — И к тому же, разве ей важно с кем мне строить свое счастье? — Никому не важно. Нам важно, что бы ты не пил, — фыркнул Паша, действительно переживая за друга. — Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, — начал Антон, воодушевившись. — Арсений дал мне шанс, — сказал он и улыбка машинально расплылась у него на лице. — Чего? Как это понять «дал»? — Паша в миг забыл про ненастоящую обиду и развернулся всем телом к мужчине. — Тут главное шанс! — Шастун ударил друга в плечо. — Я ему все рассказал, сказал, что он мне нравится и он дал мне шанс, — пытался достучаться до него шатен. — Так ты же любишь его? — уточнил Воля. — Я боялся его спугнуть,— возразил Антон. — Черт, опять боялся… — он за секунду поник. — Эй! Спокойно! — подхватил Паша. — Всё, рыбка на крючке, добивайся ее теперь. — А как? — жалостливо спросил шатен. Он привык, что все девушки падали к его ногам, с его-то статусом. — Ну точно не деньгами, попробуй в этот раз как-то иначе. Словами, например, поступками… — Мы с ним так хорошо общались в ресторане, он даже смеялся. — Антон снова тепло улыбнулся воспоминаниям. — Ну вот и отлично! Наблюдай за ним, запоминай привычки, факты, все дела. Не переживай, влюбится в тебя твой Арсений! — и, словно в подтверждение, Воля несильно ударяет его плечо. — Надеюсь, — тихо отвечает Антон.