Мой любимый официант

      Потасовка. Дни в ресторане «Claude Monet» шли своим чередом. Много посетителей вечером, меньше — днём, но что-то всё же изменилось… Для Арсения. Ведь он один стал замечать эти двусмысленные взгляды от Матвиенко в сторону его и начальника после того, как официант рассказал ему о свидании? Кстати, о начальнике. Антон Андреевич тоже изменился. Он не подзывал Арсения к себе, не лез, не смущал и вообще никак не проявлял инициативу, разве что улыбался мило и ярко, когда их взгляды пересекались. Он давал Попову границы, давал время подумать. И Арсений чувствовал себя из-за этого мудаком. Он всю жизнь называл идиотами тех, кто не может разобраться в своих чувствах, а теперь сам угодил в этот капкан. Нравится, очень сильно нравится, но не настолько, что бы прямо сейчас выйти из кухни, подойти к четвёртому столику и засосать мужчину при всех, а-ля как в клипе «Плакал Голливуд». Антон классный. Милый и хороший. С ним нравится общаться, показывать себя, слушать его истории и делиться своими. Легко, что ли. Просто. Вот с Матвиенко вроде бы так же, но… с Шастуном другое. Совсем не то. В один из рабочих дней, бегая по залу и разнося заказы, Арсений поймал себя на мысли, что не прочь поправить сейчас выпавшие из укладки кудряшки светлых волос, а то… Ну что они, блин, мешаются? Но этот порыв был сдержан, хотя бы потому, что они на людях, а у директора ресторана очень важная встреча. — Серый, а почему четвёртый стол обслуживается Оксаной? — Потому что клиент очень безвкусный кретин, заказал рыбу, которая готовится «быстрее всех»! Арс, быстрее всех рыбы только в пруду! — недовольно прикрикнул Серёжа, разделывая то ли селёдку, то ли треску. Не разбирался Арсений в этой гадости. И не хотел. Теперь понятно, почему Антон решил огородить своего официанта от «постоянного» обслуживания столика сегодня. Эта забота очень приятна. Мало того, что запомнил, так ещё и не даёт отнести ненавистный Попову заказ. А других посетителей и так хватает. Вечер пятницы, как никак. Вон столик у окна, за ним сидит молодая пара и мило общаются, по другую сторону одинокая, пожилая, но довольно состоятельная дама, в vip-зоне муж и жена, тоже богатые, судя по внешнему виду, другие люди так же уходят и приходят, мелькая перед глазами. Близился вечер, а Шастун продолжал кропотливо сидеть за своим столиком, обсуждая важные дела всё с тем же мужчиной. Что это за дела, почему Антон хмурится, а мужчина вот уже несколько часов не покидает ресторан — Арсений не мог даже представить. Он бы обязательно уловил частичку разговора, обслуживая их, но не получится - Оксана сегодня на этом месте. — И почему он сказал приготовить что-то на скорую руку, если сидят они четвёртый час? — недовольно спрашивал Попов, поглядывая в круглое оконце двери, ведущее из кухни в зал. — Я не знаю. Сам уже устал, — честно признался Серёжа. Пятница пятницей и хочется домой. Антону тоже, наверное, хочется. — Шастун так просто не вылезет, пока не получит желаемое, он упёртый, ну, ты и так в курсе, — серьёзно проговорил Матвиенко, в конце пытаясь подколоть друга, но безуспешно. Арсений знал, как факт — Антон добивается своего. Не было бы никакого пятизвездочного ресторана в центре Москвы, дорогих, кожаных и мягких диванов, которые в подобных заведениях не приветствовались, потому что не соответствовали общепринятому немому правилу, не было бы классного дизайна и хорошего, дружного персонала, если бы Шастун не настоял. — Арсений, прими заказ за седьмым столиком, руки отваливаются, — жалобно стонет Оксана, влетая на кухню. Пока Попов тут за директора переживает, девушка бегает кросс от клиента к клиенту. Неудобно. — Да, Окс, я приму, — кивнул Арсений и, поджав губы и, кинув мимолётный взгляд в сторону начальника, с невозмутимым видом распахнул дверь в зал. За седьмым столиком сидел жирный дядька с молодой пассией, но это если не уважительно, а если уважительно, то очередной состоятельный, полноватый, чуть старше средних лет мужчина и молодая, яркая девушка, ожидающие заказ. Чувствуете разницу? — Молодой человек, вас долго ждать? — нагло начал посетитель, хотя, судя по времени, Оксана отдала официанту столик секунд пятнадцать назад. — Простите, я уже здесь. Что будете заказывать? — буднично поинтересовался Арсений, доставая привычный блокнот. — Стейк из баранины, салат с курицей-гриль, две бутылки шампанского, — он улыбнулся девушке, которая смазливо улыбнулась в ответ, — и коньяк. Попов слушал в пол уха, боковым зрением поглядывая на столик напротив, где сидел директор и лениво писал, хотя со стороны казалось, что он черкает буквы со скоростью сто слов в секунду. Опыт. — А вы? Девушка начала трепетать пухлыми губами различные, но в основном дорогие десерты, между делом поглядывая на своего «папика». Заказ был записан, доставлен на кухню и уже готовился, а Арсений всё никак не мог оторвать взгляд от четвёртого столика. Появилось непреодолимое желание вылить что-нибудь на голову тому неприятному мужчине, что сидел напротив очень даже приятного и попросить его выйти в туалет умыться и промыть мозги для профилактики. Пока еда седьмого стола готовилась, официант успел принять и принести другие заказы другим клиентам, замечая на себе недовольный взгляд посетителя с ранее упомянутого столика. Ну не могут тебе стейк за пять секунд приготовить. И шоколадно-розовое сердце с мороженым и маршмеллоу внутри твоей фифе тоже. Всё потому что Илья очень кропотливый. В конце концов Арсений приносит заказ уже недовольному гостю, который, не притронувшись к еде, сразу приступает к коньяку. Ну и ладно. Не его дело. Попов работает дальше, замечая, что конфликт у Антона с тем мужчиной, кажется, улажен. У директора расслабленное лицо и добродушный взгляд, а значит он-таки добился своего и сидит довольный и уставший. Арсений, увидев в отражении витрины, где стояли алкогольные напитки, до неприличия широкую улыбку, поскорее скрыл её и направился к седьмому столику, так как туда просили принести счёт. Оказавшись очень скупым гость дважды прошёлся по чеку, прежде чем заплатить и всё эти шесть с половиной минут — Арсений засекал, — официант ожидал его. — Вы пробили мне не тот заказ, — спустя время сказал гость и посмотрел на парня так, словно он только что развёл его на триллиард долларов и дом на Рублёвке. — Простите, такого не может быть, — спокойным тоном начинает Арсений, будучи опытным и уверенным в том, что… Ошибся? Посетитель пальцем ткнул в салат и ценник напротив него. Не тот. И правда не тот. — Это как называется? Пятизвёздочный ресторан? Да я сейчас полицию вызову! — перед этим выпив две рюмки коньяка, начинает мужчина. — Давайте решим всё мирным путём, я заплачу за весь ваш заказ… — Купить меня вздумал, гаденыш?! Да я тебя ментам сдам, ворюга! Его отчитывали, как маленького, пока нецензурные оскорбления в адрес своего официанта, да и переполоха в принципе не заметил Антон, отвлекшись от общения с коллегой. — Так. — Шастун подошёл вплотную к столику, видя бледное лицо парня. — Я не позволю оскорблять своих сотрудников, что бы они не сделали, — чётко проговорил он, смотря в глаза потерявшему страх посетителю. Нарисовалась неплохая такая потасовка. — Эта скотина обокрала меня! Я требую публичных извинений! Руки шатена медленно сжимались в крепкие кулаки. — Арсюш, выйди, — сквозь зубы приказывает он. — Антон Андре… — Выйди! — крикнул начальник и Арсений быстрым шагом удалился на кухню. Он не знал, что теперь будет. Его уволят? Выпишут штраф? А Антон? Подерется сейчас с этим мудаком или извинится от своего имени? По телу пробегает дрожь, контролировать руки не получается и те трясутся, как радиатор. Некоторые повара столпились у того самого окошка в двери с выходом в зал, что бы понаблюдать за перепалкой, а Арсению просто страшно. Упасть в глазах Антона. Перестать быть для него… кем? — Арс, посмотри! — зовёт со стороны двери Серёжа, даже не оборачиваясь на друга. Попов слушается и подходит скорее на рефлексах, чем давая отчёт своим действиям. Матвиенко уступает ему место, и парень видит, как у седьмого столика продолжает стоять директор ресторана, но на этот раз весь красный и очень злой. Машет руками из стороны в сторону и смотрит на сжавшегося в диван гостя с огнями вместо глаз. На кухне замолкают все и из зала доносятся приглушённые маты начальника и ещё очень много оскорбительных фраз от него же. У них двери с очень хорошей звукоизоляцией, но это не мешает слышать чуть ли не рычащий крик. Брюнет в ступоре. Это он его защищает? Защищает Арсения, который накосячил перед богатым, состоятельным клиентом, который всегда прав? Почему? Зачем? Руки продолжают трястись, а глаза начинает щипать, словно от нарезанного лука, и Попов отходит в дальний угол, понимая, что увидел достаточно. Ему требовалось переварить всё это или хотя бы справится с эмоциями, которых сейчас через край. Антон после такого инцидента может потерять репутацию, если не хуже, а ведь ресторан — его жизнь и при этом он продолжает сейчас материться, размахивая руками, абсолютно готовый ввязаться в драку сию же секунду. Попов уходит глубоко в себя и возвращается в реальность в тот момент, когда остаётся на кухне совсем один (видимо, все вышли на улицу или ушли домой) и голоса из зала затихают. Различные эмоции продолжают бушевать в нём от страха до нежности, до нескончаемой благодарности к начальнику. Он судорожно вытирает лицо руками, боясь, что глаза всё же влажные, и пытается частично привести себя в порядок, но всё идет крахом, когда дверь на кухню открывается, и в неё проходит Антон. Прикрывает её, он поворачивается и смотрит виновато своими спокойно-зелеными, подходя к парню медленными маленькими шажками. — Арсений, я… Попов тут же подрывается, бежит на встречу и влетает в чужие губы своими, прижимается, а потом целует, рвано, лихорадочно перебираясь с верхнею на нижнюю. Эмоции всё же перевалили через край. Их слишком много. Он нуждается сейчас в одном единственном человеке. Шастун в оцепенение и с огромными глазами стоит секунд десять в ступоре, пока до него не доходит, что ему явно не кажется, и сейчас его целует любимый человек. Сам. Он отвечает. Осторожно кладёт руки на чужую талию и прижимает к себе ближе, хотя парень прижался чуть ли не вплотную, и перенимает инициативу, целуя расслаблено, медленно и тягуче, давая насладиться себе и партнёру моментом, не беспокоясь ни о чём. Арсений отрывается от чужих губ, шумно втягивает носом воздух и утыкается лбом в чужое плечо, словно прячась в нём и ощущая защиту. — Прости, что крикнул на тебя, я не хотел, — тихо говорит Шастун, зарываясь носом в чёрную макушку. И это после всего, что было? Прости меня? — Я виноват. Я просчитался, перепутал салаты… — Нет, — перебил мужчина. — Это он перепутал, ты всё посчитал правильно. Мудила напился и запугал тебя, а ты оставался непоколебим, — с ноткой гордости говорит он. — Я вот не смог, наорал, потому что оскорбление моего любимого официанта стало последней каплей. — Любимого? — куда-то в плечо произнес Арсений, чувствуя, как щёки краснеют, но зато на душе становится по-настоящему тихо, спокойно и тепло. — Любимого, — вздыхает Антон. А смысл скрывать? — И чем же всё закончилось? — не без интереса спросил парень, потому что всё ещё переживал по этому поводу. — Нуууу, я хотел ему уже втащить, потому что выяснилось, что он ни разу не прав и сам всё перепутал, а ещё хотел наживиться за наш счет, но тут влетела женщина, видимо, жена, увидела его с молодой девкой и начала сама дубасить. Вылила на него оставшиеся бутылки шампанского и оставила не такие уж и маленькие чаевые. — Антон усмехнулся от всей комичности и абсурдности ситуации — можно было бы сделать вывод — а потом резко нахмурился и отстранил Попова за плечи, смотря в его голубо-серые глаза. — Ты ничего не слышал? — Я… — тут же пытается оправдаться тот, но, естественно, безуспешно. — Арсюш, — останавливает старший, — можно я тебя поцелую? Арсений смотрит на Антона и понимает — красивый, понимает — влюбляется, но не противостоит этому, а лишь заметно кивает. Шастун кладёт широкую ладонь на его щеку, проводит по выбритой коже и прижимается к губам. И снова нежно, снова с трепетом, без тревоги, без резких движений, тягуче и с удовольствием, на что брюнет сравнивает себя с сырком — тает, плавится и не может остановиться. И Антон не может перестать целовать. Получается, Арсений не просчитался? Он по-прежнему хороший и, кажется… любимый официант. Что ж, это лучше, чем он представлял. — А где все? — Они в зале. Я заставил их убраться и вывести из ресторана эту парочку или троицу, — Антон почесал затылок, думая, что слишком долго находится на кухне, хотя обещал сотрудникам помочь. В каком-то смысле он виноват тоже. И где Арсений был всё это время? — Надо им помочь, — резюмировал Попов, найдя причину выбраться из объятий, в которых находился до сих пор. — Нет, уже поздно, они сами справятся, а ты иди домой, хорошо? И завтра у тебя отгул, — голосом начальника проговорил Шастун. — И ты меня не уволишь? — За что? Ты же всё правильно сделал, ещё этого мудака не избил, я бы избил. Так что это меня увольнять нужно, — с улыбкой произнёс он. Арсений улыбнулся в ответ. Вот так просто. Шастун говорил так, будто ничего такого сверх страшного не произошло, в то время как Попов от волнения выпал из жизни. Как у него это получается? Антон минут пять настаивает на такси, но Арсений заверяет, что хочет прогуляться. Шатен не хочет отпускать парня гулять по ночам, но впервые уступает и сдаётся. Но только с такси. Чаевые в размере тридцати тысяч, что оставила дамочка (жена того мудака) Антон всё же перевёл официанту на карту по номеру телефона, написав, что это полностью его деньги. Такая большая сумма, как оказалось, была в бумажнике того урода, когда его жена отняла его кошелек и всучила директору ресторана с фразой: «Сдачи не надо». Такая сумма с горкой покрывала счёт, но Антон и сам бы заплатил, это Арсению за моральный ущерб. А вообще Шастун в некотором ступоре. Эмоции Арсения — что-то невероятное, непредсказуемое и восхитительное. Ему всё больше и больше нравилось наблюдать за парнем и тот каждый раз поражал его. Как и сейчас. Он ведь и правда не думал, что тот решится на такой шаг и всё же поцеловал. Попов искал такой нужной поддержки и защиты сейчас и именно в лице Антона, что поражало больше всего. Как же он любит этого темноволосого парня с ярко-голубыми, безумно завораживающими глазами.