Что я сделал не так?
Арсений, как и думал, проспал до одиннадцати утра, отказываясь подниматься с постели и уж тем более думать о чём-то. Он кое-как заставил себя приготовить завтрак и поесть, а потом все его дальнейшие планы по самокопанию нарушила неожиданно поселившиеся соседка снизу, казалось бы, с виду, милейшая старушка, да только Арсений весь оставшийся день объяснял ей, что он никого не топил, полицию и МЧС вызывать не надо, и вообще они живут в разных кварталах и ей нужно поскорее уйти. Удачный день, ага.
Отбившись всё-таки от незваной соседки, брюнет пошёл в магазин, решив порадовать себя чем-то вкусненьким, но с сожалением вспомнил, что дома у него лежит целый пакет ресторановских десертов, которые он так и не попробовал.
Купив курицы и картошки, он пошёл домой, понимая, что неприятный осадочек накапливается внутри, грозясь вырваться, как раньше, огромным комом, и с этим надо что-то делать.
И вроде бы ничего такого не случилось, но только Арсения торкает и он даже знает, почему.
Хочется быть рядом с Антоном. Хочется для Антона быть единственным.
***
Придя на работу, Попов не видит изменений в ресторане и в привычном для него персонале. Это вроде бы и хорошо, а вроде бы и подозрительно. Где, например, наезды Оксаны или Кати, что вчера заменяли его? Или косые взгляды Стаса и поваров? Странно.
Самое обидное, что с утра на работе не было Антона. Он так и не писал вчера, и сегодня его нет. Грустно.
— Серёг… — зовёт официант, проходя на кухню, уже подумывая о паранойи. Его правда никто не замечает?
— Да? — отзывается шеф-повар.
— А кто-нибудь заметил из вас, что меня вчера не было? — как у глупенького, спрашивает он.
— Конечно заметили! — тут же налетает Серёжа. — Спасибо тебе огромное, что дал мне выходной. Я хоть передохнул от вашей «Санта-Барбары».
— Шастун где? — тут же вспомнив, сходу интересуется Арс, будто Матвиенко похитил начальника и прячет его где-нибудь в подвале.
— А я откуда знаю? Вчера был на обеде, посмотрел что-то и уехал… Сегодня должен быть, у нас какой-то не очень важный гусь забронирован.
— В смысле, заказали приготовить гуся? — не понимает официант.
— В смысле придёт кто-то не очень важный, но одновременно важный для Шастуна. Типа не мэр, но честный поставщик продуктов, — спокойно разъясняет Серёжа, как дурачку — он же эту схему прекрасно знает.
— А, бля, точно, прости, забыл, — садясь на пустую коробку, в которой ещё вчера лежали фрукты, мямлит Попов, закрывая руками лицо и протирая глаза. Что-то ему тревожно с утра пораньше. Не уж-то влюбился?
Он просто хочет к Антону.
— Мда, плохи дела. — Матвиенко ободряюще сжимает чужое плечо. — Иди поработай, что ли, или позвони ему на худой конец, — предлагает он.
— Пойду работать. — Арсений встаёт, переодевается и идёт работать. Сегодня выходной, а значит парочка клиентов с утра будет.
Серёжа лишь устало качает головой.
***
Официант разносит заказы одни за другими, плавно перемещаясь по залу и приветливо улыбаясь всем посетителям. Своей красотой и улыбкой, он часто зарабатывал самые большие чаевые в ресторане. Самые большие после Кати и Стаса, конечно. Катя была слишком уж красивая и умела подкатывать или заигрывать с богатыми дядьками, а Стасу часто доставались пьяные гости, путающие пятитысячную купюру с пятисотой. Везёт им, но ему не меньше.
Отнеся грязную посуду на кухню, Арсений идёт обратно в зал к гостям, что заприметил с прошлого раза, но тут же замечает, как в ресторан заходит Антон с растрёпанными волосами на голове, в брюках и куртке, здоровается с Ирой и проходит за четвертый стол.
Столько манипуляций, сделанных им, а брюнет всё это время стоял на месте и просто смотрел на него. Смотрел и ждал, пока на него обратят внимание.
Не обратили.
Директор ресторана, как ни в чем не бывало, снял с себя куртку, положил её рядом с собой на диван и сам плюхнулся за родной стол, после чего подозвал пробегающую мимо Катю и попросил её что-то принести, хотя до этого всегда звал «Арсюшу», но, что именно заказал начальник, парень, увы, не услышал.
Он так и стоял посреди зала, не дойдя до столика, к которому шёл, и откровенно пялился на начальника, что в упор его не замечал. Это отчего-то странно, больно. Почему он так делает? Попов уже успел обидеть его за свой маленький отгул?
Парень резко встряхивает головой и идет работать, решая, что разберётся с этой «проблемой» позже. В конце-концов, подумаешь, не увидел, сейчас увидит и побежит улыбаться так широко, что вновь будет смахивать на кота, а Арсений обязательно заведёт его куда-нибудь в темный уголок поцеловаться.
Проходит всего час, за который брюнет успевает обслужить пять столиков, пробежавшись тем самым по залу, а со стороны директора ресторана ноль внимания. Как так?
Эмоциональные качели внутри Арсения раскачиваются, грозясь вылиться снова в какой-нибудь необоснованный скандал или необдуманное действие, поэтому он, скрепя сердцем (ещё с момента прихода начальника) решает поговорить.
Катя, что заказал этот чёрствый хлеб?
Катя, принеси, пожалуйста, вот этот десерт в виде фака за четвёртый столик.
А лучше вот этот, в виде хуя и жопы, я ему щас сам слеплю из мастики, пускай ест.
Или нет, передай, пожалуйста, суп харчо, что не готовят у нас, с секретным ингредиентом нашему начальнику, скажи, что от любимого официанта…
Так, стоп. Это не вариант.
Он уже начинает вести себя, как маленький ребенок, но со стороны это и правда выглядит так. Не дают внимания, позавчера просто не дали, что за фокусы?
Ребенку Арсению нужны объяснения.
Парень цепляет взглядом директора ресторана, что встал, потирая руки и направлялся в сторону туалета.
Он пересекается с ним и хватает его за рукав, утаскивая в глубь коридора, останавливаясь в темном уголке, где их было почти не видно вместе — разобрать было трудно.
— Привет. Как дела? — чуть нервно интересуется Попов. Ну, мало ли, может, он правда что-то перепутал? Чего сразу на скандал налетать?
— Арсений? Привет, всё хорошо. Мне нужно идти сейчас… — шатен не договаривает, выскальзывает из чужой хватки и всё же уходит в туалет.
Арсений полминуты стоит, осмысливая произошедшее. Это его типа мягко послали сейчас? Но почему? Что он сделал не так?
Видимо, не оправдал чьих-то ожиданий. Возможно, мало работал, много болтал, мало уделял времени Антону или всё-таки довёл его своими яркими эмоциями и взрывным характером, это ведь Арсений.
Парень не остаётся поджидать директора ресторана, а лишь с грустью и какой-то серьёзностью уходит работать. Он помнит, что вот-вот должен подойти очередной важный клиент, с которым Антон будет общаться и сейчас не нужно сбивать его настрой, что бы не дай бог всё крахом не пошло. Он не хочет сделать начальнику хуже.
Арсений разносит заказы, благодарит за мелкие чаевые и слабо улыбается на заигрывания девушек с ним — впервые выжато и неискренне. Да, он точно влип, своими эмоциями увяз в самое пекло, оставаясь теперь в нём «греться».
Греться в чужом сердце. Как романтично, Попов.
В ресторан, тем временем, заходит очень молодой мужчина, привлекательной, но неприятной лично для Арсения внешности, словно отрицательный герой. Но это только для официанта, конечно, он же тут в сериале, в сопливой мелодраме, а Шастун вот приветливо пожимает мужчине руку, приглашая сесть за накрытый стол, не спеша переходить к бумагам и подписям.
Выглядел Антон при этом спокойно, не чуть не волнуясь, уверенно и даже правильно, как-то. Без Арсения правильно.
У брюнета от картины и этой мысли в голове глаза темнеют на пару оттенков и брови сами сходятся к переносице. С таким задумчивым видом он обслуживает гостей пару часов, ловя на себе странные и не очень одобрительные взгляды, как минимум от Серёжи.
Даже не от Антона.
Неясность ситуации злит, ведь время идет, а она не проясняется. У брюнета руки и ноги чешутся подойти и хотя бы обнять, он и сам не понимает, откуда такое рвение, видимо, оно из-за того, что всё, что парню запрещали делать, он хотел сделать больше в двойне.
— Арс, все в порядке? — спрашивает Серёжа, как только друг в очередной раз появляется на кухне.
— Да.
— А почему тогда клеш так сильно сжимаешь? — головой указывая ниже, на руки, интересуется Матвиенко. Попов, опустив голову, куда смотрел шеф-повар, видит сжатый в мертвой хватке поднос для подачи блюд и тихо матерится под нос. — Да успокойся ты, всё…
— Когда они уже закончат? — изнеможенно перебивает официант. Он злится даже не на Антона, а на саму ситуацию в принципе. Не может подойти, не может обнять, не может поговорить. Или потому что мужчина этого не хочет?
— Да всё, уже алкоголь пьют, подписали всё, наверное, отмечают, — информирует друг, подойдя к двери с круглым окном.
Арсений лишь молча кивает своим мыслям, берет небольшой заказ для десятого столика и уходит, дабы не сидеть как дебил сложа руки и ничего не делать — он все-таки на работе, а не дома.
Спустя пол злосчастных часа неприятно-красивый мужчина уезжает на дорогой иномарке, ресторан пустеет, потому что близится ночь, а на уличном небе будто сумерки, столик Антона продолжает обслуживать Катя, а сам Антон понемногу собирается домой.
Домой? Ну уж нет.
Арсений не отпустит его. Он должен поговорить. Он честно не знает, что с ним происходит, почему сердце так бешено колотится и энергия так и прёт под конец рабочего дня. Точнее, он догадывается, но сейчас в мыслях только Антон, а ещё странное, но непреодолимое желание засосать его при всех. Здорово.
Он ведь недавно и переспать с ним хотел, не так ли?
Когда в конце зала остаются пару столиков, Арсений отдаёт их Оксане и Кате, говоря, что все чаевые с них они могут забрать себе, а сам уходит к любимому четвёртому столику или к человеку за ним.
Шастун как раз встаёт и Арсений подлетает к нему, отчего Антон удивлённо вскидывает брови, не ожидая увидеть его.
— Привет, — несмелая улыбка.
— Антон, я сделал что-то не так? Почему ты меня избегаешь? — тон подразумевался серьёзный, взрослый, а получился как у обиженного ребёнка, только что губки не поджал.
— С чего такие выводы, Арсюш? — снова вскидывает брови шатен, удивляясь двойным порциям эмоций напротив.
— У нас с тобой все могло получится тогда, в машине, а ты сказал идти мне домой одному, не дав закончить начатое. И сегодня избегаешь меня весь день. Скажи честно, наигрался? Не понравился?
— А, а… — Антон явно не был готов к такому диалогу, поэтому стоял откровенным истуканом, пытаясь не задеть вспыльчивого человека напротив. — Я сегодня не избегал тебя, просто мне нельзя было думать о тебе, у меня был важный контракт, а позавчера я тоже хотел продолжить, но я сильно переживаю за твоё здоровье и решил, что будет лучше, если ты пойдёшь домой спать, а мы продолжим потом, — сознаётся Антон и по словам и зелёным глазам видно, что именно сознаётся, потому что думает, что это странно и неправильно.
— А почему тебе нельзя думать обо мне, когда подписываешь контракт? — спрашивает первое, что пришло в голову, продолжая переваривать информацию.
— Если бы я думал, как ты себя чувствуешь и как сильно я хочу к тебе, я бы сошёл с ума. Арс, я правда слишком-слишком переживаю за твоё здоровье, мне важно, чтобы ты был в порядке и чувствовал себя хорошо.
Какой же Попов тупой. Антон просто заботится о нём. Просто хочет, что б его любимый официант высыпался, не напрягался на работе, не держал эмоции в себе и позволяет выплёскивать их даже на себя. Арсению, подумав, становится стыдно, ведь Антон оказался ещё более заботливым, даже настороженным, чем можно было предполагать раньше. Просто замечательный.
— Антон, прости, я такой дурак, — чёрная, чуть лохматая голова лбом падает в чужую грудь и мужчина обнимает его, поглаживая по спине.
— Как же сильно ты мне нравишься… — шепчет на ухо Антон, забив на те пару занятых столиков в конце зала и сотрудников, расхаживавших туда-сюда.
— Ты мне тоже, — честно, сам себе признается Арсений, разрешая краснеть, но вдыхать приятный запах дорогого одеколона.
— Ты как себя чувствуешь? — вдруг отрывается Антон, заглядывая в голубые глаза.
— С тобой — лучше всех, — с улыбкой произносит парень, ловя ответную, широкую и яркую, как он любит, улыбку.
— Тогда я отвезу тебя домой. — Антон незаметно касается чужой руки, будто намекая на то, что хотел бы её взять, от чего у Арсения пробегают мурашки по всему телу.
— Мы продолжим у меня дома? — предлагает Арсений, когда он и директор ресторана, собравшись, покидают ресторан.
— Арсений, поздно, если ты не выспишься…
— Ооууу, всё понятно с вами, Антон Андреевич. Паранойя? Почему проявилась только сейчас? — вроде бы в шутку, а вроде бы и в упрёк фыркает парень.
— Раньше я только страдал, смотря за тобой, а сейчас почему-то подумал, что имею право… Прости, — виновато пожимает плечами он, выпуская со вздохом белое облачко пара изо рта. Всё-таки на улице холодно, особенно ночью.
— Ты имеешь право заботится обо мне, но не загоняйся так сильно, мне ведь не пять лет. Ты сегодня с водителем? — уже подходя к машине, интересуется он.
— Эм, вообще-то у меня нет водителя, — с нервной улыбкой говорит директор ресторана и снимает машину с блокировки с помощью кнопки.
— Получается, ты просто понтовался тогда? — офигевает Арсений, залезая в тёплый салон авто на передние сиденье, раз уж водителем являлся его начальник.
— Получается. — Антон неловко улыбается и Арсению не кажется это милым, стесняться из них двоих, а так же чувствовать себя неловко, обижаться, тупить, нервничать, кричать, и выражать нестабильно сильные эмоции может только Попов. А Антон должен держаться крепко и держать его.
— Ты же помнишь, что я не за деньги с тобой целовался? — напоминает парень, поворачиваясь корпусом к притихшему Шастуну. Даже у самых сильных и независимых есть свои слабости, которые они могут позволять себе лишь при самых родных или близких.
— Да, Арс, прости… Я просто сильно переживал за тебя и за контракт сегодня, я… — Антон позволяет отпустить себя, окончательно теряясь в потоке мыслей и усталости, кладя голову на руль и прикрывая глаза.
Он устал. Держался, держался, но под конец дня вымотался, больше в плане моральном. Кто ж знал, что его так сильно заденет отруб брюнета прямо в ресторане на не подразделённом для этого диване, да ещё и в середине дня. Он ведь по этому не звонил и не писал, боясь разбудить или отвлечь, поэтому не подходил сегодня, мало ли. Правда странный поступок, но Антон никогда не был в отношениях силён. Влюбляться — запросто, а вот «строить любовь» с человеком — это уже другое, чуть сложнее.
Арсений сначала поглаживает его по спине, а затем берёт подбородок и вынуждает оторваться от руля и поднести лицо слишком близко к своему, так, чтобы между носами совсем не оставалось места, и поцеловать.
Совсем нежно, бережно, насколько это умеет эмоциональный парень, качели которого можно раскрутить на все 360° — стоит только захотеть. Он целует чужие губы, кладя руку на щеку и оглаживая слегка небритую, колючую кожу. Надо будет сказать Антону, что бы побрился.
Мужчина отвечает, подаваясь чуть вперёд через коробку передач, чтобы было удобнее, но перехватывает инициативу всего на пару секунд, после чего трётся своим лбом об чужой, часто дыша.
— Спасибо, — на выдохе.
— Ты правда выглядишь уставшим, поехали. — Арсений сам отстранился, пристегивая ремень безопасности и Антон завёл машину, плавно трогаясь с места и пряча в темноте полупустых улиц улыбку.
Они едут до самого дома парня под тихую музыку из радио, думая, что даже так, в тишине, им абсолютно комфортно.
Вместе.
— Не останешься у меня? — спрашивает парень, отстёгивая ремень безопасности, но не спеша выходить.
— Давай в другой раз. — Антон виновато поджимает губы, но всё равно отказывается, потому что сил подниматься в чужую квартиру нет, нет и на то, что бы что-то делать, просто хочется трупом лечь в свою кровать, а не спать с кем-то.
— Хорошо. Тогда напиши, как доедешь. — Попов взрослый мальчик, поэтому говорит без капли обиды в голосе, с пониманием, и правда не обижается. Они всё выяснили, всё хорошо, а к себе в квартиру более энергичного и живого Антона Арсений затащит в следующий раз.
— Да, спасибо. Пока. — Шастун улыбается и ловит короткий поцелуй в губы в ответ. Дверь авто открывается, и парень выходит на мороз. Не сильный, конечно, но время позднее, а ночью холодно.
Арсений приходит домой, моет руки и пьёт горячий чай. Он делает дела, несмотря на усталость, ровно до того, пока Антон не пишет «Я дома», после чего он со спокойной душой принимает душ, умывается и чистит зубы, заваливаясь на кровать со спокойной душой.
