***
У Антона план горит, и мозги горят. Он думает, что сделал всё неидеально, что что-то пойдет не так, ведь рядом не будет поддержки в виде такого надёжного человека, как Паша. Да и сам он боится налажать. Это ж надо было так забеспокоиться по поводу здоровья Арсения, что тот сам себя чуть с ума не свёл, вот и сейчас: вдруг он что-то сделает не так? Вообще, всё готово. Места забронированы, пробки предусмотрены, как и время. Даже есть запасная одежда на случай, если погода испортится или Арсению станет холодно. Сам Антон оденется просто, потому что все эти костюмы и официальности откровенно достали, только вот, может… Антон решает набрать Пашу, что бы уточнить у него одну из деталей, сам не знает зачем, но вовремя вспоминает, что тот сегодня обещал провести весь день с детьми, а поэтому одёргивает палец, подведенный к экрану и, вместо того, что бы набрать Пашу, набирает Арсения — палец скользит прямо по его контакту. — Блять! — срывается с губ, и Антон скорее хочет сбросить, но на том конце неожиданно быстро берут. — Алло? — Привет, Арсюш. Прости, ты, наверное, отдыхал, а я тебя… — Всё нормально, Антон. Что-то случилось? — голос довольно возбужденный и обеспокоенный. — Эм, нет… Просто, хотел предупредить тебя, что я приеду за тобой поздно вечером. В часов восемь, не против? — неловко спросил он. — Даже не будешь переживать за то, что я не высплюсь? — с довольной улыбкой поинтересовался Арсений. — Буду, — честно отвечает мужчина. — Хочешь перенесём? — Нет, Антон, всё в порядке, — тут же протестует брюнет. — Что бы ты не переживал, я буду с тобой, — он улыбается шире, надеясь, что Антон понял двусмысленность. — Хорошо. Тогда до встречи? — До встречи. Арсений сбрасывает звонок. А ведь он хотел сказать мужчине «я скучаю» и почти сказал! Но в последний момент подумал, что рано. Вдруг это просто его эмоции? Вдруг он что-то испортит или скажет не так? В этом деле нужно быть осторожней, особенно если ты Арсений Попов — сплошная непредсказуемость и взрывной характер. Что ж, если Антон приедет лишь вечером (поздно 20:00 Арсений не назовёт), то можно немного расслабится и привести квартиру в порядок, ещё пару дел сделать, ещё разок поспать, например, или посмотреть видео, про которые все обычно говорят «я видел, как там начиналось так же».***
Вечер. Блин, Арсений даже не заметил, как прошли эти несколько часов. Зато он сделал по дому всё и даже больше, решая просто отвлечь себя от собственной нервотрёпки. Получается, получилось? Он уже полностью готов — и физически, и морально. Стоит одетый, вроде по погоде, хотя ночью может быть ещё холоднее. А вообще, куда они могут пойти после восьми? В театр? На спектакль? Или в клуб? Из мыслей вырывает звонок телефона откуда-то с кухни. Арсений подходит к столу и нажимает на вызов. — Да? — Арсюш, ты готов? Я подъехал, можешь выходить, — мягко говорит Антон, и Арсений готов растаять от этого «Арсюш». — Да, конечно. На Арсении чёрные джинсы. Они специально теплые и без дырок, только вот обтягивают сильно, потому что сели немного в стирке, но конкретно ему — нормально и удобно, да и с рубашкой смотрится неплохо — стильно. Попов любит одеваться стильно, было бы куда. Он застёгивает куртку и спускается вниз, выходя из подъезда, и уже замечает знакомую машину, на капот которой облокотился очень высокий, с кудрявой прической на голове человек. — Привет! — Антон замечает парня, быстро приблизившегося к нему и улыбается в ответ, утягивая в легкие объятия. — Привет. Арсений улыбается. Он находит в этом что-то такое простое, обычное, слишком уютное, а чёрный Aurus Senat, рядом с которым они стояли, только украшал эту теплую романтику. — Ты меня удивил в прошлый раз, я сейчас даже не догадываюсь, куда мы поедем. — А куда бы ты поехал со мной? — спрашивает Антон, заглядывая в глаза. — Куда повезёшь, — просто отвечает брюнет, думая, что такую простую атмосферу сложно сделать лучше — ему всё нравится в ней: и человек, рядом с которым он стоит — очень близко — и ощущение любви в груди. — Что ж, тогда покатаемся. Садись. — Антон обходит машину и открывает перед Арсением дверь, что бы тот сел, а затем усаживается сам на водительское сиденье. — Так куда мы поедем? — пристёгивая ремень, интересуется парень. Ему просто очень любопытно. А ещё нравится профиль своего начальника, он у него красивый, а с этой подсветкой в автомобиле так вообще — будто находится на профессиональной фотосессии. Шастун молча смотрит на свои наручные часы и на панель авто, что-то прикидывая. — Любишь фонтаны? — спрашивает он. — Люблю, — честно отвечает Арсений. А кому вообще не нравится фонтаны? Антон кивает своим мыслям, что-то настраивает на сенсорной панели и плавно выезжает со двора, загадочно молча. Арсений ничего против тишины и загадок не имеет, но сейчас она ему не очень нравится, особенно, когда на его вопрос так и не ответили, а сейчас везут куда-то, но Антон будто чувствует — сам нарушает тишину. — Смотри в окно, тебе понравится. Ты же не в Москве родился, верно? — Да, я из Омска приехал, отучился, в ресторан устроился на подработку, а ты? — парень послушно смотрит в окно, и до него постепенно доходит. — А я из Воронежа. Меня сюда дядя позвал, а я молодой тогда был, только школу окончил. А потом, дай, думаю, попробую, такой шанс не упускают. Они едут по навигатору, на который Антон периодически смотрит, ещё ни разу не попали в глухую пробку, коих в Москве полно, а едут сейчас по каким-то красивым улицам, у которых высокие фонарные столбы, а над ними гирлянды, что бело-желтым, мягким светом освещают дорогу. На небе тёмно-синее полотно и это ярко-освещенное шоссе, с проезжающими время от времени автомобилями, показывается во всей красе. — Получается, не прогадал? — Ага. Я даже уже не помню, как начал. Просто дело появилось, а я загорелся им. — И вывозил один. — Один, — просто пожимает плечами мужчина. Арсений в который раз поражён своим начальником. Он такой сильный, такой целеустремленный в его глазах, в то время как у самого Арсения есть лишь пожелания, мечты, может, амбиций немного, но на этом далеко не уедешь. Да и ресторан к сердцу прикипел (и начальник в нём), так что куда уходить-то теперь. Попов задумывается. — Эй, ну ты чего раскис? У нас же свидание с тобой и я бы хотел видеть твою улыбку чаще. Антон на мгновенье отрывается от дороги, смотря в голубые глаза, которые плохо видно, потому что ярко лишь на улице — в салоне темно. И Арсений ему улыбается, широко, как тот и хотел. — Я просто восхищаюсь тобой. Ты столько всего один достиг, как же ты меня ещё в постель не затащил к себе? — и сново улыбается, но по-другому, игриво. Шастун даже воздухом давится от неожиданности. Не этого он ожидал от скромного и стеснительного (как он думал раньше) Арсения, пока парень тихо смеётся. Машина останавливается у пункта назначения, и шатен глушит мотор. — Потому что я раньше не испытывал ничего подобного, что испытываю сейчас. Ты говоришь, что я достиг, но достиг-то я цели, вещи, по сути, а ты не вещь, ты человек, и тебя, как статуи или кубка, мне добиваться не хотелось. Попов перестаёт дышать на мгновенье. Просто нечем. Дыхание спирает. Антон снова говорит честно, и его руки чуть крепче сжимают руль. Он поворачивается лицом к парню и смотрит в глаза. В салоне еще темнее, но силуэты различаются хорошо. — А сейчас что ты делаешь? Шастун пожимает плечами, грустно вздыхая. — Не знаю. Но мне хочется сделать тебя счастливым. Мне нравятся твои эмоции, твой голос, твой смех. Нравится, когда ты улыбаешься. У тебя вообще все привилегии были с самого начала, ты мог бы вообще не работать и язвить мне, а я бы всё равно тебе бы всё прощал. Я только сейчас это понимаю. И, если раньше я ещё мог держать себя в руках, то потом, как видишь, перестал. Ты очень красивый, — на выдохе заканчивает он, снова переводя взгляд. У Арсения щемит в груди от такого откровения. Он хочет улыбнуться, но видит, как сложно дались мужчине эти слова. Можно же это считать, как за признание? Да, вот сколько лет на свете живёт, а ему ещё никто таких речей не говорил. Антон первый. — Выйдем? Шастун запоздало кивает и выходит, хочет открыть перед Арсением дверь, но тот не неженка — выходит сам, и они останавливаются у капота, когда Арсений быстрыми шагами врезается в шатена губами и телом. Антон сегодня в тёплом пальто, и воротник от него довольно большой, что бы зацепиться, притянуть к себе. Парень так и делает, почти кусая губы напротив, получая от этого слабый кайф, но руками всё же находит чужой затылок и прижимает к себе сильнее. Антон чувствует это желание, пытается перехватить, но первые пару секунд ему это умело не дают, однако потом хватка на затылке ослабляется, разрешая целовать как тому хочется, и Шастун так же грубо и рвано целует чужие губы, пропихивает свой язык и хозяйничает в Поповском рту, отчего у последнего звёздочки в глазах. — Мне ещё никто таких речей не говорил, ты первый, — загнанно дышит он, резко отстраняясь, но потом притягивается снова и целует лениво и мягко, потому что губы у обоих искусаны достаточно и немного болят — так было резко. Зато теперь их можно зализать языком. — И ты тоже красивый, Антон. Шатен тает. Он сам не заметил, как крепко сжал чужие бока через куртку, как их тела были вплотную прижаты друг к другу, как пульсировали его расцелованные губы. Он только заметил, как ярко улыбался парень напротив. — Я могу тебе это говорить столько, сколько ты пожелаешь, — обещает мужчина и блокирует машину. — А куда мы, кстати, приехали? — уже оглядываясь по сторонам, а не видя только одного человека перед собой, спрашивает Арсений. Они в каком-то до жути знакомом, но всё равно неизвестном месте, где не было людей и только одинокий фонарь освещал их двоих и машину. — Посмотреть на фонтаны. Мало, кто их видел ночью, — просто ответил Антон, начиная идти направо, ведя парня за собой. — И где они? — Я заехал с другой стороны, где не ходят люди. Ты же не против прогуляться? — Конечно нет! — и светлая улыбка. Они идут рядом и Арсений держит руки в карманах, а Антону, видимо, пофиг на холод, но это всё — всё равно очень уютно и красиво. Парни идут совсем недолго, выходя на большую площадь с огромным, блин, фонтаном. — ВДНХ? — поражённо восклицает брюнет, и его глаза под яркими подсветками становятся насыщеннее даже самых натуральных и ярких цветов. Очень красиво. — Да. Я же говорил, что мало людей бывает здесь ночью, вот и сейчас. Арсений заворожённо наблюдал за водой и искрящийся из всех щелей подсветки. Такой красоты от фонтанов и света он, кажется, не видел никогда. Да Арсений уверен, что никогда не видел. — Антон, здесь безумно красиво, — выпаливает он в своей манере самого эмоционального. Но Антону же нравятся его эмоции? — Пойдем поближе! Арсений бежит к огромному светящемуся фонтану, как маленький ребенок. Он вдруг хочет искупаться, коснуться воды, запрыгать или залезть на самый верх, чтобы его окружали золотые статуи. Хочет вдруг одновременно всё. Его эмоций становится через край, но всё, что он может себе позволить, это светить своей улыбкой не хуже фиолетовой подсветки из-под воды, смотря на Антона. — Ты такой счастливый, а ведь это ещё не вся прогулка, — так же улыбается Антон. Попов забирается на бортик фонтана, желая пройтись по нему вдоль, но чуть шатается, совсем чуть-чуть, а Антон резко перехватывает одну его руку и держит крепко. — Ты чего? — испуганно спрашивает мужчина, в то время как Арсений виновато улыбается и краснеет, мол «Я не ребенок, но не залезть сюда не мог», а потом делает шаги вперед, идя прямо, и шатен идет вровень с ним, но по асфальту, и антоновская рука продолжает держать крепко. Парень только теперь понимает, что у Антона рука гораздо больше, чем казалась со стороны — его ладонь в ней просто тонет, а еще она тёплая очень и приятная, так что понятно, почему у него руки не мёрзнут. А ещё они наконец-то одного роста, Попов даже выше, и этим поводом грех не воспользоваться. Он останавливается и берет Шастуна свободной рукой за подбородок, требовательно разворачивая к себе и поднимая его голову, что бы глаза в глаза. Попов сама серьёзность сейчас, даже строгость, но трудно держаться, когда понимаешь, что зелёные глаза напротив подчиняются и смотрят так, как будто перед ними целый мир. Честно, невинно, а тёплая, большая ладонь держит крепко, будто пытаясь удержаться или удержать. — Ты так смотришь на меня… — Знаю. Антона притягивают за поцелуем. Господи, этим двоим не надо разговаривать, лучше просто заткнуть друг друга и только поцелуями. Никто бы из них раньше не подумал, что целоваться так глубоко может оказаться самой необходимой и желанной вещью на свете. Причем для обоих. Антон чувствует, как затекает шея — он стоит, запрокинув голову, что бы достать до Арсения, и он искренне не понимает, как с ним раньше целовались люди — неудобно ведь стоять так. Но все люди — это люди, а ради того, кто целует тебя сейчас мокро, пропуская свой язык и сплетая их специально, можно стоять так хоть вечность, и ничего волновать тебя не будет. Подсветка, шум воды, влажный воздух и такие же губы — сводят с ума конкретно, и Арсений чувствует, как размякает в этих объятиях, как руку продолжают держать, а вторая ложится на спину. Он просто начинает наваливаться на Антона, который был готов — ловит его и спускает с бортика, мягко отстраняясь. Если Антон будет признаваться ему завуалированными словами, то Арсений — поцелуями, он это уже осознал. — Боже… — А я думал, ты будешь смотреть на фонтан, — оба тяжело дышат, но Шастун ещё и улыбается, продолжая держать около себя. У Арсения грудная клетка двигается со скоростью пятьсот движений в минуту, и сердце стучит в ушах, а ещё он, кажется, немного возбудился. Чёрт. — Ты оказался привлекательнее самого красивого фонтана в Москве, — парень облизывает влажные губы, на которых осталась его и чужая слюна, продолжая смотреть в глаза и тяжело дышать, будто пробежал кросс — это всё от эмоций, не часто он открывался вот так вот людям, а тут его ещё и терпят, такого эмоционального, влюблённого дурака. Шастун улыбается комплименту, а затем смотрит на влажные губы напротив и хмурится. — Не хочешь поехать в место потеплее? А то у тебя губы влажные, они же потрескаются на морозе. Брюнет начинает неожиданно смеяться, не громко, но искренне. Его эта ситуация с Шастуном забавляет — он заботливый такой, внимательный. Но он же не думал, что Арсений не будет лезть к нему целоваться? — Ты так беспокоишься о моих губах? — со смешком и доброй улыбкой, но в ответ лишь серьёзный кивок. — Ладно, пошли. Они ещё раз оглядывают потрясающий фонтан, разворачиваются и уходят, но уже через минуту тишины Арсений спрашивает: — А ты будешь увлажнять их, что бы они не сохли? Антон смотрит на него, на секунду забыв, о чём шла речь, но потом улыбнулся как-то тепло, так, что сердце ёкнуло. Для них обоих это ж, как… Как предложение руки и сердца. Для Арсения так точно. — Конечно буду, если ты разрешишь. Они доходят до машины и в ней Антон достаёт из бардачка упаковку сухих салфеток, доставая одну. — Посмотри на меня, пожалуйста. Арсений поворачивается и его всё ещё влажные и пухлые губы аккуратно вытирают салфеткой, что быстро впитывала влагу. Арсений вновь тихо смеётся. — Ты чего? — не понимает Антон. — Мне просто нравится твоя забота. Она какая-то… Особенная? — неловко подбирает слова он, не желая обидеть. По-моему, всем плевать на дневной сон или что губы обветрятся на ветру, никто не обращал на это внимания и никто от этого ещё не умирал, но Антону это кажется действительно важным. — Знаю, — тяжелый вздох и салфетки убирают обратно в бардачок. — Не переживай, это у меня пройдёт, наверное, я сам не знаю, что это… — Антон, — мужчина замолкает и поворачивается к парню. — Мне нормально и меня всё устраивает. Поехали? — Шастуну легче от этого не стало, поэтому Арсений накрывает его руку своей, не сильно сжимая. Шатен улыбается и перехватывает руку, накрывая теперь сам. Любит же брать над всем контроль, жук. Они едут дальше под песни из радио, и Антон лишь снова просит смотреть в окно, за которым действительно очень красиво. Да где он такие улицы находит в Москве? Или это Попову надо было хоть раз по Москве пройтись, а не соблюдать режим работа-дом, с тех пор, как переехал в столицу? На этот раз едут дольше, но всё равно здорово. Арсений всё время послушно смотрит в окно, иногда кидая взгляды на своего водителя, а когда видит в окне горящие всеми цветами башни Москвы-Сити, то от восторга чуть ли не верещит, припечатывая нос к стеклу. — Антон, смотри, как красиво! Вау… — шатен хмыкает. — Красиво. Ты хоть раз в Москве-Сити был? — внимательно следя за дорогой, спрашивает он. Парень стыдливо поджимает губы. — Нет, как-то не было возможности, — будто оправдывается он и садится ровно, поворачиваясь к удивленному лицу. — Не был? Ничего себе… — вопреки словам улыбка расплывается, но мужчина быстро гасит её серьёзным видом, будто ему всё равно. Минут через десять, когда небоскрёбы пропадают из вида, машина останавливается на какой-то улице, состоящей из магазинов, и паркуется на платной парковке. — Не против, если я завяжу тебе глаза? — спрашивает Антон и Арсений округляет светлые глаза, которые в миг меняют свой голубой оттенок на холодный лёд и это… Вау, Антон никогда такого не видел. — Увезёшь в лес и изнасилуешь? — с нервной усмешкой говорит Арсений. — Нет, хочу показать тебе кое-что. И парень не спрашивает, как он собрался показывать ему что-то, если у него будут завязаны глаза, не допытывал, что именно (хотя имел право), а только мелко кивнул, и Антон потянулся назад, где на задних сиденьях лежал мешочек, а в нём красивая длинная черная лента. — Ты же понимаешь, как я пиздец доверяю тебе сейчас? — снова нервно спрашивает Арсений, но послушно тянется головой к чужим рукам — его тут же коротко целуют в губы. — Угу, — кивает шатен. Аккуратно, чтобы не причинить боль, завязывает ленту на затылке, закрывая голубые глаза. Всё это происходит под звенящую тишину, и Арсению эта обстановка кажется такой интимной, что можно было бы пошутить, что это звенят его яйца. — Готово. Ты точно ничего не видишь? — Да. И если ты собрался со мной куда-нибудь идти, то это будет очень плохая идея, я даже из машины вылезти не смогу. — Я буду тебя везти. — Ладно. Вообще, Арсений эмоциональный. Вообще, Арсений привык брать от жизни всё. Вообще-то, Арсений не любит, когда у него пропадает один из органов чувств. Вообще-то, Арсению не нравится ехать молча и не смотреть в окно, в которое его сначала просили смотреть, а теперь он, видите ли, не может. Вообще-т… — Приехали, — разрывая поток мыслей, огласил Шастун, глуша автомобиль. Он открывает свою дверь и выходит, хлопая ею. Пару секунд в машине мёртвая тишина, а потом дверь снова открывается, но уже со стороны Арсения. — Прошу, — улыбается он. Арсений слышит, как тот улыбается и протягивает свою руку, которую сразу берут. — Я ничего не вижу, — напоминает Арсений просто на всякий, мало ли, Антон забудет, а парень не сможет проконтролировать ситуацию вокруг себя. По-моему, они ещё мало знакомы, чтобы доверять друг другу настолько. С членом в жопе доверял бы больше. Антон обхватывает его за плечи и талию, идя бок о бок с ним. Так доверия больше, ладно. По ощущениям, они были сначала на оживленной улице, а потом пришли куда-то, типа магазина или здания, где, кажется, тоже были люди, но Попов уже плохо понимал. — Антон, блять, не оставляй меня только, — жалобно пропищал он. — Хорошо, Арсюш, не буду, — парня быстро целуют в щеку, подводят куда-то и тёплая ладонь аккуратно, не настаивая, берёт его. Арсений чувствует её и переплетает пальцы, чтобы крепко держать. Антон разговаривает с, вроде бы, девушкой о чём-то. О чём — парень не слышит, затем его снова куда-то ведут. — Арсюш, сейчас уши заложит ненадолго, не переживай, ладно? — мягко, безопасно. Арсений сейчас взорвётся. Какой, блять, не переживай?! Сказать вслух он не успевает. Они снова проходят куда-то, уши закладывает слишком быстро, но рука по прежнему держит, а затем и слух возвращается, так как ему шепчут: — Молодец. Ты самый лучший. Жарко. Горячо. Тихо. Интимно. Антон с сердечком его играется или что? У него же сейчас давление от стресса упадёт и он упадёт тоже! Снова ведут куда-то последний раз, ставят ровно перед чем-то, и только потом руки на затылке развязывают узелок. Повязка слетает и Арсений чувствует, что в помещении темно. Открывает глаза и вздрагивает. Перед ним Москва. Как на ладони. А рядом красуются те самые башни, мимо которых они проезжали, и которые брюнет разглядывал с восторгом. — Вау… — Ты уже понял, что мы в одной из башен Москвы-Сити? Если честно, я думал, что ты уже был здесь и тебе будет не интересно, поэтому не мог не сделать сюрприз, когда узнал. — Антон подходит и встаёт рядом, наблюдая за эмоциями на любимом лице. А там их много, а там они все, в двойном размере, он знает, он за это Арсения и любит. — Можно обнять? — тихо интересуется он. — Зачем спрашивать? — шёпотом, но только из-за восторга. Вот он какой — немой восторг — теперь Попов знает. Парня сначала приобнимают за плечи, а потом он сам обнимает мужчину крепко, чувствуя запах одеколона, которым он пользуется, потому что пальто тот успел снять. Антон гладит Арсения по спине, а Арсений целует. Целует мягко, перебирает нижнюю и верхнюю, водит влажными губами по чужим, а потом Шастун пропускает свой язык, и брюнет специально делится слюной, что бы больше осталось на губах, что бы Антон снова вытирал его губы салфетками. Он не знает, зачем так делает, но хочет — и делает. Они отрываются друг от друга — света в этом необычной формы помещения нет, но он исходит от больших панорамных окон ночного города и им хватает. — Пойдем посмотрим тут всё? — предлагает Арсений, запоздало понимая, что, возможно, Антон уже был здесь. Но он же не против посмотреть здание вместе с ним ещё раз? — Конечно пойдём, Арсюш. А ты есть не хочешь? — Антон не смотрел сейчас на парня — любовался, и от этого взгляда у самого сердечки в глазах. Такое возможно вообще? — Да вроде нет, а что? — Я заказал нам столик. — Идеально. Мужчину ещё раз целуют, берут за руку и уводят… Куда-то. Арсений только через десять минут брождения и вечного залипая ни великолепный вид Москвы осознает, что этаж круглый, то есть они ходят по кругу и столик с едой они так обошли раза два, после чего всё же сели и Антон начал разливать по бокалам белое вино. — Есть на высоте 354 метра, обалдеть… — восхищается Арсений, смотря в окно или в окна, тут же даже стен нет с внешней стороны — всё в панорамных стёклах. — Ты знаешь? — Читал. Кстати, а почему здесь никого нет? — этот вопрос его мучал с самого начала. Он ещё боялся — много ли людей увидят их переплетённые пальцы, а тут не было никого. — Я арендовал этот этаж на вечер, — присаживаясь, и подавая бокал с белым вином, отвечает мужчина. — Серьёзно? Прям весь? — в ответ кивок. Конечно весь, а как иначе? — Блин, Антон… — Что? — не понимает он. — Я же уже говорил, что хочу сделать тебя счастливым и что мне нравятся твои эмоции и улыбка. Почему ты вздыхаешь? — Нет, Антош, всё нормально, правда. Просто я не думал, что ты так заморочишься, — с румянцем, с улыбкой. Какой же Антон всё-таки… Жук. А имя он сглаживает специально, что бы мужчина не злился, вдруг прокатит? — Это были не заморочки. Подойти и заговорить с тобой мне было гораздо сложнее, — теперь оба улыбаются, как два дурака, чокаясь и выпивая пару глотков из своих бокалов. — А я ведь раньше думал, что ты придираешься ко мне. Спасения от тебя не было! — Арсений смеётся и утыкается носом в еду — стейк, гарнир, никакой рыбы, никакого риса — идеально. — Я так хотел выделить тебя, — виноватая улыбка. — Перестарался? — Ну… — Арсений смотрит игриво, даже с вызовом, отпивая ещё вина. — Цель оправдывает ожидания, правда? Эта хитрая улыбка, эти сощуренные голубые глаза, радужка которых стала светлее, и этот чуть сморщенный от гримасы нос — для Антона как вызов. Он медленно встаёт и подходит к Попову со спины, приобнимая за плечи, а потом наклоняется, чтобы одной рукой потянуть за черные, смолянистые волосы и мокро поцеловать. Арсений закрывает глаза и поддаётся, отдаётся полностью своему директору ресторана, и пускай тот делает с ним всё, что захочет — Шастун все проверки прошёл. — Антон… — стонет он неожиданно, просто от чувств, просто от эмоций, просто от наслаждения, а Антон ослабляет хватку на волосах и мычит что-то в ответ. — Давай есть, — предлагает Арсений, немного отстраняясь. Это всё прекрасно, горячо и блаженно, но займутся они этим не здесь и не сейчас. — Да, прости, ты… — брюнет видит красный румянец даже в полутьме, — очень красиво стонешь. Он садится за свой стул и пытается поесть, но все мысли плывут, как белое вино в бокале, которое, кстати, он и подливает обоим. — Спасибо. Они ужинают в тишине, Арсений ещё пару раз говорит, как же тут красиво, как он благодарен Антону и всё в таком духе, а Шастун просто смотрит на него, не отрываясь. Такой красивый, потрясающий человек. После позднего ужина, Антон предлагает: — Поднимемся на крышу? Если бы Арсений не успел дожевать стейк, он бы точно им подавился, а так просто распахивает в удивлении глаза. — Я… Да. С тобой да, — пьяный мозг даёт о себе знать. Они как-то оба переборщили с алкоголем, но Антон (в силу своего опыта, пока был невзаимно влюблён) чувствовал опьянение гораздо меньше, чем Арсений. Попов бы даже сказал трезв. Мужчина мягко улыбается и помогает парню одеть куртку, сам надевает своё пальто и они идут в какую-то дверь во внутренней стороне этажа. — Мне проводили инструктаж, так что я знаю, куда идти, — предугадывает он будущий вопрос, давая пройти и Арсению следом. — А говорил без заморочек, — фыркает тот, и открывается ещё одна дверь — уже на крышу. Немного ветрено, довольно холодно, но, Боже мой, как же красиво, и ночная Москва кажется отсюда будто вся, а не только её треть. Даже за стёклами ты можешь разглядеть не всё, удивительно. — Нравится? — снова улыбка. — Да, — довольный выдох. А ещё, кажется, времени очень много, так как небо совсем черное, звезд уже нет, как и машин где-то там, внизу, только мелькают редкие, и это завораживает. Он совсем потерял счёт времени с этим человеком. К Арсению подходят и встают рядом, приобнимая за плечи. Парень кладет голову на грудь напротив и прикрывает глаза — лишь на пару секунд, полноценно ощущая тепло человеческого тела, даже через плотную ткань пальто. — Мне так хорошо, — негромкий зевок. Антон вновь хмурится. — Ты спать хочешь, мой хороший? Или замёрз? Наденешь моё пальто? — тут же спрашивает он. Арсений лишь мотает головой и слабо улыбается. Если честно, он и правда замерз и хочет спать. Вы не поверите — он и сам не поверит, если скажет, что сегодняшние эмоции его вымотали, в приятном смысле. Он рад, что этот день идёт с самым лучшим человеком из всех, кого он встречал. — Антон, а полночь уже была? — Думаю, да. Значит, начинает новый день с лучшим человеком. Снова зевок. — Нет, так не пойдёт, — мужчина снимает с себя пальто и одевает его на Арсения, прямо поверх его куртки. Попов вновь хихикает, но не вырывается. — По-моему, ты должен был меня отшить за эту гиперопеку, а ты смеёшься, — недоумевает старший. — А ты хочешь, что бы я тебя отшил? Отрицательное мотание головой и серьёзный взгляд. — Вот и я не хочу, — с улыбкой. — Мы с тобой оба какие-то странные, не такие. Как я вообще привлёк тебя? — Не глупи, — серьёзно отзывается Шастун, поправляя ворот своего же пальто на парне (ему правда не холодно в одной кофте?). — Меня привлекла твоя внешность. Я никогда раньше таких красивых парней, как ты не видел. Ты вообще видел себя со стороны? Ты даже в большеватой для тебя белой рубашке безумно красивый, а когда я тебя поближе узнал, вообще отрываться не хотел. — Ты и сейчас не отрываешься, — ярко улыбается Попов, ведь они продолжают стоять лицом друг к другу, почти соприкасаясь носами и совсем точно телами. — А ты мне понравился сразу, — светлые брови выгибаются домиком и Арсений объясняется. — Ну, я только сейчас это понял. — Эх ты… — журит его Антон и обнимает со спины, что бы обоим полюбоваться на город, в котором и машин стало больше, и на улице светлей. — Уже утро? — удивляется Арсений. — Блин, у меня телефон и часы внизу остались. Знаешь, в быстрый лифт не рекомендуют брать ничего такого. — А, так вот что это было… — себе под нос говорит младший, понимая. — Тогда спускаемся? — Да, мой хороший, давно пора, — и снова тихий смешок где-то за спиной. Кажется, это новое прозвище для «Арсюши». И Арсюше нравится.***
— Спасибо, Антон, это было ещё одно лучшее свидание в моей жизни, — уже пристёгнутый и без чужого пальто, в машине говорит Арсений. — А сколько всего лучших у тебя было? — Два, — мужчина улыбается и сжимает руку рядом. На часах было всего два часа ночи, а когда они сели в машину — уже три. Но Арсений так устал и хотел спать, что на большее был не способен. Но он знал, что лучше не засыпать в машине Антона — только зря за беспокоит его. Они молча, как-то не сговариваясь, поехали к Арсению домой. Ну конечно, Антон же не слепой, видел, что Арса вырубает, поэтому остановил машину у самого подъезда. — Приехали, Арсюш. — Пойдешь ко мне? — не смотря на усталость, Арсений хотя бы попытается. Но в ответ мягкая улыбка. — Не сегодня. Выспись, пожалуйста, а то я снова буду переживать. Арсений вздыхает. Он же эмоциональный, он бы сейчас обязательно поспорил бы, но весь его запас энергии и возмущения был заменён радостью и восхищением, а те утратились, так что Антон снова побеждает в этой недо-битве и парень коротко целует его на прощание, лишь потом выходя из машины, и направляясь к себе домой, где, по приходу, успевает только переодеться и принять душ, после чего отрубается в кровати.