***
Когда он возвращается, перед ним та же картина: тишина, везде погашен свет, нет больше неприятного запаха алкоголя и сигарет — успел выветриться. Поставив кучу пакетов с едой на стол и закрыв на кухне окно, Шастун проходит в ванную, стараясь быть тихим, но, когда возвращается, видит на кухонном диване Арсения, что сидел, поджав под себя ноги. Он не скрывал того, что ему холодно, обнимая себя руками, на голове по-прежнему находился лёгкий беспорядок из чёрных волос и на щеке остался след от подушки. Брюнет глазами пытался зацепиться за что-то, но всё больше уходил в себя, так что Антон, стоя в проходе, не выдержал, подходя к нему. Арсений среагировал сразу. — Я… Я… нормально всё, — попытался убедить он, водя руками по столу. Такой тихий и тонкий голос, что Антон не сразу узнал его. — Арсений, — мягко позвал шатен, касаясь рукой худого плеча. — Ты как себя чувствуешь? И по лицу можно было понять, что плохо. Он всё такой же заспанный, потерянный и уставший от самого себя — это угнетало больше всего. Он был один три дня, а мысли, кажется, пожрали всё изнутри. — Я… Не знаю, — на выдохе. Антон быстро сбегал за пледом из спальни, укутал Арсения, а после сделал ему горячий чай, поставив кружку перед носом, на что получил слабый благодарный кивок. Не хватало ещё, чтобы он разболелся. — Я в порядке, сейчас приду в себя, не переживай, — заверяет младший, но мужчина не верит. Он садится напротив, тянется к рукам Арсения и лично обвивает его пальцы вокруг чашки, заставляя отпить хоть чуть-чуть, и смотрит так жалостливо, будто перед ним раненый зверёк. — Арсений, я думаю в том, что ты мне рассказал, нет проблемы, это всё решаемо и не стоит твоих слёз. Тебе не нужно так переживать за… — Да что ты говоришь?! — резко взрывается Попов, ударяя по столу. — Ты не понимаешь, что я чувствую сейчас! Тебе вообще плевать на всех! Как ты смеешь так говорить?! Ты всего добился! У тебя всё в жизни было, кроме мечты! Такой важный из себя весь, целеустремлённый! А даже не мог нормально познакомится со мной! Чего заробел-то?! Чего за бутылку хватался?! Я тоже проблемы в этом не вижу! Просто подойти, блять, и сказать «привет»! Так легко, да, Антон?! А у меня даже поддержки здесь не было! Я был абсолютно один! Мне пришлось работу искать, чтобы просто не вскрыться! Подлизываться ко всем, чтобы приняли! Знаешь, сколько мерзких людей издевались надо мной?! Да я себя полностью поменял! Арсений кричал громко, пока Шастун молча слушал. Ни разу парень ещё не повышал на него голос, выплескивая слова ядом. После этого наступила гробовая тишина. Антон не считал нужным что-то говорить. Будем честны, его задели эти слова. Он даже представить себе не мог, как долго Арсений держал всё в себе, и уж тем более, что чувствовал сейчас. Шатен стоял напротив, оперившись о столешницу руками, и кусал губы, устремив взгляд в пол. Напряжение и душевная боль витали в воздухе. Тишина стояла минут пять, пока Арсений вдруг не вздрогнул, будто отмирая, и стал шмыгать носом. — Прости, Антон, прости. Я не хотел такого говорить, просто… Я не хочу впутывать тебя во всю эту грязь. Ты мне дорог, и ты не заслуживаешь всего того, что творится у меня в голове. Я должен пройти всё это один, я совсем не думаю про тебя так… Боже, блять, что я сказал, заткните мне рот… — в уголках глаз скапливаются слёзы, а голову так и хочется ударить об стену. Зачем он обидел любимого человека? Зачем всё это сказал ему, хотя сам так не считал даже. Не считал ведь? Антон смотрит в пол ещё пару секунд, обдумывая всё, но, как только слышит тихий всхлип, тут же поднимает голову и подрывается к Арсению, оказываясь рядом, сжимая его ладони в своих и пытаясь заглянуть во влажные глаза. — Арс, не извиняйся, я тоже виноват. Я обесцениваю твою проблему — это неправильно, так что прости меня тоже. Давай мы спокойно поговорим, когда ты будешь готов? Я обещаю выслушать и предложить свой вариант событий, который успел придумать, — Антон всё же ловит взгляд — на глаза упала отросшая прядка, и мужчина убирает её, заправляя за ушко. Смотрит нежно, совсем не обиженно, будто его не ранили сейчас чужие слова. — П-правда? — через всхлипы выдавливает Арсений, словно не верит в услышанное. — Правда, мой хороший. И я не оставлю тебя в беде. Ты не прав, ты не должен все это переживать в одиночку. Снова — точно нет, проходили. Что из этого получилось? А получилось то, что у Арсения оставались деньги на проживание в пару недель, московская прописка в самые короткие сроки и набитый всякой едой желудок настолько, что следующий месяц он мог спокойно питаться два раза в день, а на алкоголь совсем смотреть перестал, как минимум год. Только потом из маленького Арсюши вырос взрослый, самостоятельный Арсений, который не терпел многих вещей, на всё часто закрывал глаза и уши, работал где попало не покладая рук, чтобы не думать лишний раз. Друзей на всякий не заводил, потому что после такой смелой и рискованной попойки боялся и шаг сделать в чью-то сторону — могли предъявить или накричать. Где та мимолётная (видимо, казалось, что последняя) смелость — неизвестно. Лишь потом, спустя год всё встало на свои места: родители практически не вспоминались, будто всю жизнь был один. Москва стала чем-то большим и быстрым, современным и новым, поэтому прижиться здесь не составило труда, появились какие-то знакомства, какие-то девушки, а так же хороший опыт работы официантом в разных заведениях. Кажется всё, кроме воспоминаний и толики жизни, осталось при нём. Арсения напоили чаем с мёдом и накормили, как бы он не отнекивался от еды. Антон всячески пытался отвлечь, разговорить, и они общались на разные темы. Чистая, проветренная квартира вновь вселяла уют, а не разруху и беспорядок — отражение головы. Антон, что мимолетно касался каждый раз своими горячими пальцами, в буквальном смысле грел и выводил из мыслей. Арсений не улыбался, не думал ни о чем, ему было никак сейчас, но не плохо, а это лучше, чем ничего. Антон предлагает принять душ, и парень несмело кивает, потому что думает, что и так доставил ему слишком много хлопот. Не хватало ещё, чтобы от него плохо пахло. — Ты ведь… Останешься? — неловко уточняет он, но слова звучат, как просьба — совсем жалостливо. Он знает, что Антон не обязан быть с ним, потому что он недостоин такого хорошего человека, но вопреки всему — один он сломается, и ему чертовски необходим человек рядом. Любимый человек. — Конечно, милый, куда я без тебя, — тепло улыбается старший, и проводит рукой по предплечью, приободряя и показывая, что вот он, здесь, готовый помочь. — Примем ванну вместе? Или по отдельности, но я могу тебя помыть. Арсений соглашается, долго умывает лицо перед зеркалом, пока Шастун ищет им чистые футболки и полотенца. Они принимают душ по очереди, но Антон все же помогает помыться, стараясь лишний раз не распалять ни его, ни себя, потому что Арсений чертовски красив, а от обнажённого вида брюнета спирает дыхание и в животе приятно тянет. Правда вряд ли Арсений бы согласился на близость сейчас — точно нет, да и Антон принуждать не собирается. Арсений выходит из ванной, давая мужчине принять душ, и взглядом проходится по квартире, будто первый раз видя её. Не было разбросано его вещей и окурков, все выглядело более менее чисто, а на кухне, когда Антон разогревал ему еду, брюнет заметил набитый едой холодильник. Он старается не думать о том, что Антон самый лучший у него, что он его полностью не достоин, что он грязный в сердце и душе, что бесполезный, лишь бы не закапывать себя в эту яму ненависти к себе окончательно. Вместо этого устало плюхается на кровать и боится закрыть глаза. Ему холодно, а в темноте пролетают воспоминания трёхлетней давности и разбитой мечты. Это всё так печально и страшно, что хочется мелко трястись, а слёзы точно вылились, если бы были — в его организме недостаток жидкости от бесконечных истерик. Он абсолютно без сил. Дверь в ванную открывается, а спустя пару минут сверху слышится недовольный вздох и, видимо, Антон надел на себя футболку, прежде чем произнести: — Вот, блин, Арс, кости свои тут раскидал. А я где лягу, любимый мой? Давай, укладывайся как человек. В следующую секунду эти «кости» бесцеремонно берут и перетаскивают на нужную часть кровати, так как Арсений лёг точно в диагональ — спать двухметровому Антону так не хотелось, да и затёкшие после такого мышцы жалко. Наконец положив парня нормально, как это устраивало обоих, мужчина укрывает их одеялом и прижимает это тёпленькое тело к себе. «Тёпленькое», потому что Арс чуть выигрывал с температурой трупа в морге, а поэтому Шастун делает себе пометку в голове измерить ему температуру завтра утром. — Спи, малыш, — вырывается у него. — Я не малыш, — тут же слышит обиженное он. — Ага, спокойной ночи, Арсюш, — парня ласково гладят по голове и целуют в лоб. Несмотря на позднее время, Антон засыпает быстро, вымотанный эмоциями своего парня, а Арсений ещё несколько минут пытается понять, почему его не оставили одного и сейчас спят рядом. Мысли начинают надоедать, а голова тяжелеть. Он так соскучился по этому горячему дыханию в шею, что просто растворяется в нём и вновь заставляет себя не думать, а просто уснуть.***
Арсений просыпается следующим утром, чувствуя тяжесть в теле и затёкшую левую руку. Ощущение не из самых приятных и он двигает ею, пытаясь разогнать кровь. Переложив её на другую сторону, он чувствует ещё теплую, но пустую постель. Воспоминания вчерашнего дня медленно начинают возвращаться в голову, и ему становится стыдно. Он не знает теперь, как себя перед Антоном вести. Он ещё никогда и никому не показывал себя слабым. Слабым настолько, что нельзя сдержать горьких слёз и обидных слов. Да, наверное, за это ему совестнее всего. А вообще хочется провалиться под землю, потому что он не достоин Антона, и неприятные, навязчивые мысли вновь прокрадываются в светлую голову, заставляя зажмуриться. Арсений заходит на кухню, обнимая себя руками. Он заведомо ищет Антона, но такое положение принимает машинально — тело плохо контролируется сейчас. Пожалуй, он никогда не выглядел перед шатеном таким побитым — от этого на душе мрачней. Шастун готовит на кухне, активно переворачивая еду деревянной лопаткой. Он весь такой бодрый сейчас, светлый и смешной, что совсем не вяжется с состоянием Попова. Этот диссонанс рвёт на куски и впервые у парня возникает мысль: «Мы разные. Мы не подходим друг другу». Поток непоправимой ошибки разрывает Антон. — Доброе утро. Ты выспался? — спрашивает ласково, убавляя газ на плите и подходя ближе. Он невесомо оглаживает напряжённые с утра плечи. Арсений поджимает губы и кивает в ответ. — Садись, я приготовил завтрак, — На стол ставится тарелка с чем-то, напоминающее яичницу и омлет, но выглядит вкусно. — Антон, мне очень стыдно перед тобой… — начинает оправдываться Арсений, опустив голову, но Шастун тут же прерывает его, мягко поднимая подбородок. — Да брось, не переживай, я не обижаюсь на тебя. У всех бывают трудности — это нормально, — говорит просто, пожимая плечами, и наблюдает, как Арсений медленно пододвигает к себе еду. Антон внутренне содрогается, потому что замечает Арсения другим: тихим, маленьким и скромным. На нём не играет прежней улыбки, он не выглядит взрослым и самостоятельным, а ещё больше не ведёт себя с Антоном как обычно. Кажется, что он боится сделать лишний шаг и не понравится, будто ощущает себя максимально неловко и ненужно. А это не так. Арсений нужен ему. Но парень сейчас глубоко внутри себя, ему не выйти из этого состояния самостоятельно. И чёрт его знает, что у него такого в голове и как это развеять, но Антон будет пытаться. Он не даст своего мальчика в обиду даже самому себе. — Будешь кофе или чай? — услышав щелчок чайника, спрашивает он. — Кофе, — отзывается младший. Шатен кивает своим мыслям и заваривает кофе себе и парню, после чего садится за стол. — Арсюш, я хотел предложить тебе… — Давай поговорим об этом в другой раз? — вырывается прежде, и он смотрит просящим, грустным голубым взглядом, как будто дождь летом и холодно. Арсению даже внутри было холодно. Антон смотрит, но понимающе кивает, потому что не может по-другому. Если Арсений попросил, значит, ему действительно нужно. Он лишь хотел предложить идею, выход их ситуации, но, видимо, Арс ещё не до конца пришёл в себя, чтобы об этом говорить. — Может, сходим прогуляемся? — предлагает мужчина, доедая завтрак. Он уверен, что Арсений за всё время своего самокопания из дома не выходил, а прогулка, между прочим, одна из верных способов успокоиться и проветрить мысли. Попов опускает глаза в пол и нервно теребит края футболки, не зная, что ответить. Антон хочет с ним погулять? После всего того, что видел? Что узнал об Арсении? Что он ему наговорил? Да почему же так сложно! — Да. Только мне нужно переодеться… — всё-таки отвечает он. Арсений не говорит, что ему нужно побыть одному, Арсений не говорит, что ему нужно остаться дома, Арсений не говорит, что ему нужно отдалиться от людей, потому что на самом деле ему всё это не нужно. Ему нужна поддержка и человек рядом. Тепло и возможно забота, которую он прежде к себе проявлять запрещал. Поддержка от любимого и родного человека, которую он никогда не получал. Пока брюнет собирается, Антон моет посуду и думает, стоит ли им ехать в большой парк на машине или найти поблизости, чтобы не кататься лишний раз? Решает, что лучше прогуляться, оставив машину около дома. Он одевается сам и ждёт Арсения. Они выходят непривычно молча, держа дистанцию между друг другом, как в первый раз, но мужчина не пытается нарушить личное пространство, только идёт рядом, ведя по маршруту в телефоне прямиком в парк. На улице светит солнце. Уже не прохладно, а довольно тепло. На улицах не лежит снег и деревья понемногу оправляются после особо суровой зимы, которая в начале года Антону казалась ужасной, но после появления в его жизни Арсения, он полюбил даже сугробы снега и минусовую температуру. Они доходят до парка, гуляют. Людей здесь мало, зато много полуголых деревьев и парочку птиц, что щебечут что-то на своём языке, не обращая внимания на редких прохожих. Всё это Шастун замечает, смотря по сторонам. Ему сильно не хватает рассказов Арса по поводу и без, но тот молчит, изредка поднимая голову вперёд, а так смотрит под ноги, будто боясь споткнуться или упасть. — Эй, — мягко зовёт Антон, осторожно беря парня за локоть и разворачивая к себе. У него, кажется, зависимость, если он столько времени не может не видеть голубых глаз. — Всё хорошо. Я по-прежнему тебя люблю и никому не отдам. Ты можешь мне рассказать, что тебя беспокоит или просто о чём-то поговорить. Я же вижу, что ты как будто… Боишься меня? Антон смотрит в глаза, ища в них ответ на свой же вопрос, но они лишь блестят под яркими лучами солнца так обыденно и красиво, что хочется назвать их алмазами и спрятать себе, никому не показывая своё сокровище. — Я боюсь, что ты уйдёшь от меня, — тихо говорит Арсений, продолжая сверкать и заглядывать в душу своими голубыми. — Кому нужен не состоявшийся в обществе человек?.. — Мне, мне нужен! — тут же убеждает Шастун и притягивает в объятия, без которых скучал. — И не говори так. Ты очень состоявшийся, и я рад, что ты есть у меня, — уже на ухо шепчет он, прикрывая глаза и наслаждаясь моментом. — Я когда в кафе до твоего ресторана работал, даже представить не мог, что познакомлюсь с Серёжей, встречу тебя, — Арсений носом утыкается в родную грудь и стоит, не обнимает, а просто дышит человеком напротив. Сейчас всё Антон делает за него. А тот и рад, что слова звучали так тихо, но так искренне, будто Арсений пришёл в себя и улыбался. Мужчина светился от счастья, обнимая крепче. — Люблю тебя, — услышал он, и нежно поцеловал в макушку, безмолвно говоря, как это взаимно. Дальше гулять проще. Арсений имеет более уверенный взгляд и переплетает с Антоном пальцы. Шастун рассказывает что-то на отвлечённые темы, даже близко не касающиеся их двоих, а брюнет поддакивает, комментирует и говорит что-то своё. Прогулка и вправду помогает развеяться и разобрать мысли. Пусть и ненадолго, пусть Арсений может загрузиться дома снова, но теперь Антон будет рядом и сможет ему помочь. — Поехали ко мне? — первое, что предлагает мужчина, и считает это правильным решением: в этой квартире много неприятных воспоминаний и «голых» стен, а у него дома уют, еда и сам Антон, что не позволит скучать. Арсений соглашается быстро, почти не берет с собой ничего — большая часть одежды осталась у Антона дома. Ему морально действительно будет легче находиться в другой квартире, в другой обстановке и не одному. Уже дома парни решают заказать на ужин еды из доставки, и каково было удивление Шастуна, когда Арсений появился из комнаты, откуда не выходил последние два часа, и уселся шатену на колени, обвивая его пояс ногами, а шею руками, будто коала на дереве. Но Антон не говорит ни слова: аккуратно поглаживает по спине в успокаивающем жесте, чувствуя, как жарко и глубоко дышат ему в шею, словно пытаясь согреться или раствориться в человеке напротив. Оставшийся вечер они проводят именно так: Арсений всякий раз подходит и прижимается к родному телу, не отпуская по двадцать минут. Антон только гладит его по волосам и спине, и шепчет что-то ласковое, вроде: «Ты такой красивый у меня», «Самый лучший», «Люблю тебя» и «Мой хороший, мой»… Попов один раз сдерживается, останавливаясь в метре от своего парня, думая, что перебор и не стоит так сильно надоедать, но Шастун каким-то чудом улавливает это поведение и осторожно берёт за руку, самостоятельно сажая к себе на колени и обнимая. Антон вообще на любые способы согласен, лишь бы Арсению от них стало легче. Многие звонки с работы игнорируются, в комнате присутствует уютная тишина, никакие вопросы о завтрашнем дне не задаются и Антон чувствует Арсения всего. Он наконец-то может насладиться парнем вдоволь, потому что чувствует, как Арсений тоже по нему скучал. Вот так вот просто, хотя казалось бы, что всё нелегко и эту проблему им придётся ещё решать. Только вот Антон и не с таким сталкивался в свои годы, у него в жизни были задачки потруднее, а поэтому они справятся. Антон обещает себе — справятся.