Прогнать нельзя влюбиться

      Ведьмак зашёл в небольшую комнатушку, хорошо протопленную камином, посреди которой стояла ванна с прохладной на вид водой. Пахнуло мылом, смесью разных снадобий для красавиц, травами и цветочными отдушками, но вонь внутренностей чудовища, которую он принёс с собой, тут же перебила все ароматы. Геральт остановился в отдалении от ванны у стены и стал стягивать с себя липкую одежду. Хорошо, что куртку успел скинуть ещё до боя, завтра надо пойти поискать. Или послать кого-нибудь.       Вошёл Лютик, открыв дверь спиной, пятясь вполоборота, потому что тащил в обеих руках вёдра с кипятком. Оглянулся на Геральта, смерил его — голого, грязного — каким-то обиженным взглядом из-под приподнятых бровей и, отвернувшись, поставил вёдра у ванны. Перелил в неё одно ведро, следом другое, и Геральт шагнул к ванне, чтобы сесть в неё и соскрести наконец с кожи эту едкую жижу.       — Нет-нет-нет, — испуганно вскричал Лютик и попытался взмахом руки остановить его. Но Геральт и сам остановился, чтобы не столкнуться с ним, взбалмошным, не испачкать недотёпу. Не столкнуться. Да.       — Ты же всю воду в ванне превратишь в помои! — Лютик явно был в ужасе от мысли о полной ванне зловонной жижи, и видя, что Геральт в нерешительности остановился, бард зачерпнул из ванны полное ведро еле тёплой воды и поставил перед ним. — Вот, оботрись сначала хоть немножко. Нет, не немножко, хорошенько так оботрись, и не лезь пока в ванну, жди, а я сейчас ещё горячей принесу.       Геральт молча согласился, что идея недурная, наклонился и вытащил из вонючей кучи на полу рубаху, чтобы макнуть её в ведро. Но Лютик вырвал у него эту жалкую тряпку и сунул в руки полотенце, схватив его из приготовленной заранее стопки на столике с притирками.       Геральт смочил полотенце и в первую очередь с громадным облегчением вытер им лицо, а Лютик в это время деловито прошёлся вокруг ванны, вокруг него самого, оценивая, всё ли готово, забрал пустое ведро и скрылся за дверью.       — Не смей лезть в воду, пока я не скажу! — напоследок крикнул он, убегая. — Я тебя умоляю, дождись меня!       Несмотря на то, что Лютик так поспешно выскочил, Геральт сквозь дверь слышал, обтирая шею, что он не побежал сразу по коридору в кухню за подогретой водой, а некоторое время стоял неподвижно. Что он там делал?       Только когда за дверью дужка пустого ведра звякнула в руке Лютика, а потом послышался его громкий выдох и удаляющиеся шаги, Геральт опустил полотенце в ведро, и плеск воды заглушил внешние звуки. Пожалуй, это был первый раз, когда Лютик видел его полностью голым. Когда ведьмаку нужно было помыться в речке или озере, поэт обычно оставался у костра.       К тому времени, как Лютик вернулся, ведьмак, макая полотенце в ведро, успел более-менее стереть черноту с груди, живота, паха и рук. Какое же это было наслаждение!       Глядя, как Лютик наполняет ванну, Геральт пластанул неотжатым полотенцем себе по плечам. Струйки воды потекли по спине, по ногам и сбежали на пол. Собравшиеся под ним лужи потом стекут в специальный желобок, проходящий по полу, и вытекут на улицу, в сточную канаву.       — Вот, так гораздо лучше! — бормотал в это время Лютик, лишь мельком глянув на Геральта, чтобы оценить его успехи. — Так и ванну можно заслужить, совсем другое дело, небо и земля, тебя самого уже становится видно кое-где. А я думал, тут лошадиный скребок понадобится, уже хотел сбегать. Не зря стараешься, давай-давай, зато потом в тёплой ванне будет… Э-э… Как у Великой Мелитэле между сисек. …Геральт! Что ты творишь? — он увидел, что Геральт хлестнул себя по плечам. — Все стены ведь забрызгаешь грязным полотенцем! Дай-ка, я…       И Лютик, не трудясь отбирать у Геральта его почерневшее уже полотенце, стянул на ходу из стопки другое, мимоходом макнул его в чистую воду ванны, подскочил, ничего не задев и не уронив в узком пространстве. Он зашёл Геральту за спину и накинул тёплое мягкое влажное полотенце ему на плечи. В первый момент Геральт окаменел, сузил глаза и задержал короткий вдох. Но Лютик положил обе руки ему на спину поверх ткани и просто повёл полотенце вниз, аккуратно надавливая, чтобы стереть грязь. Болтать он при этом прекратил. Геральт закрыл глаза и медленно, по возможности незаметно выдохнул.       Лютик плотно прижимал ладони с полотенцем к его спине, находя на ткани чистые участки и перехватывая, чтобы действительно хорошо очистить кожу. И эти ладони двигались не настолько медленно, чтобы заподозрить… что-нибудь. Но и не суетливо, а уверенно, сильно и бережно. Эти движения заворожили Геральта, словно завораживает уставшего человека, желающего выспаться, тикающий метроном. Геральт внимал всем своим телом этим поглаживаниям, не веря тому, что чувствует, что переживает. Это ощущение, что Лютику подвластно сделать с ним такое, а он не захочет пошевелиться, что он будет впитывать каждый миг этого действа, по трепетности сравнимого с таинственным брокилонским ритуалом, заставило Геральта всё внимание перенести на то, что с ним происходит.       Самым главным было то, что он ничего не делал. Он только воспринимал. Это казалось безопасным. Ты не можешь стать монстром, если ты просто стоишь спокойно, если ничего не делаешь, верно?       Спина у него была широкая, а Лютик никуда не спешил. Из состояния заворожённости Геральта вывел не то всхлип, не то судорожный вздох за спиной. И он вдруг представил фигуру Лютика с руками, лежащими на его спине, как будто увидел их обоих со стороны в большом зеркале. А Лютик что же там?.. О чём он задумался на всё это время? Почему примолк? Не мог же он…       Геральт рассердился на себя и переступил ногами, как будто они затекли. Лютик отнял от его спины руки с полотенцем, обошёл, присел у ведра с мутной водой и стал сосредоточенно полоскать почерневшую ткань.       — Подожди, ещё не всё, — глухо сказал он, не поднимая головы.       — Да не надо, — почему-то выдавил Геральт. Он попытался угадать, что творится с этим бардом, но не слышал его дыхания, не видел его опущенного лица, скрывшегося за упавшей чёлкой. Что вообще происходит? Лучше прекратить.       Лютик вдруг поднял очень серьёзное лицо, беззащитно взглянул на Геральта снизу вверх своими бездонными блестящими глазищами и с нечитаемым видом выдал:       — Очень даже надо.       И он снова спрятался за чёлкой, быстро приотжал полотенце над ведром, поднялся и вернулся за спину Геральту, не давая ему поймать свой взгляд. Но Геральту хватило и одного того взгляда снизу — у него встал. Хорошо, что у него в руках ещё было его полотенце, чтобы прикрыть срам.       Теперь движения Лютика, который добрался уже до его поясницы, казались мучением, ведь услада, которую они приносили, стала очевидно опасной. Геральт не видел предлога отогнать барда, но и успокоиться тоже не мог. Лютик всё с той же уверенностью продолжал процедуру. Он естественным круговым движением, как будто так и надо, заехал на его бока, и это ощущалось ещё интимнее.       — У тебя тут свежие царапины, — едва слышно сказал он. — Глубокие. Зубами?       — Нет, об… — Геральт запнулся и закашлялся. — Обломками рёбер, — ответил он наконец. Так вот почему там особенно щипало. — Это мелочь, само затянется, не надо ничего, — сказал он, зная, что его организм и не с такими ядами способен справляться.       — Погоди, я только слегка вытру, и смазать не помешает, — убеждённо сказал Лютик, — ну, знаешь, чтобы обеззаразить. Стой так!       И он сделал шаг к столу, выудил из-за стопки полотенец какую-то склянку, открыл, быстро понюхал.       — Написано: тысячелистник и ромашка. Самое то, я считаю, — сказал он, как бы советуясь, но Геральт чувствовал, что возражать бесполезно, эту стихию не остановить.       И действительно, Лютик набрал на пальцы кремообразную массу и стал осторожно наносить ведьмаку на спину. Геральт тихо зашипел, втягивая воздух. Хоть этому звуку было видимое оправдание! На самом деле, это оказалось ещё приятнее, поэтому ещё сильнее злило. Почему он не может воспринимать эти осторожные ласковые прикосновения спокойно?       — Холодно? Больно? — сочувственно спросил Лютик, услышав этот звук, но не перестал нежно размазывать средство по его коже. — Потерпи, сейчас пройдёт. Только знаешь, у тебя и вот здесь не меньше разодрано. Подожди, я обработаю.       И он, придвинувшись ближе, чтобы было с руки, чистым краем полотенца, делая такие же круговые движения, обтёр от черноты его ягодицы. И Геральту так страшно захотелось, чтобы он сделал это ещё раз, так страшно захотелось, что он отшагнул и прорычал:       — Не надо, я сам.       — Нет-нет, стой, немного осталось! — пропел Лютик и другой рукой, скользкой и влажной от крема, обхватил его за задницу и быстро, ловко обмазал лекарством и одну, и другую половину.       — Я сам, я сказал! — с приглушённой угрозой повторил Геральт, повернул голову и грозно зыркнул на Лютика.       Лютик глянул в ответ без страха, но послушно отдал ему полотенце, которое держал.       — Сам так сам, — и едва уловимо повёл плечом.       Геральт присел на корточки, погрузил оба полотенца в ведро и стал их там болтать, дожидаясь, когда возбуждение спадёт. Лютик его проблемы не заметил. Он отошёл к столу и, повернувшись спиной, начал там перебирать пузырьки и нюхать кусочки мыла.       — Сам же понимаешь, если не помазать, будет дольше заживать, — с лёгким возмущением заговорил он, стоя спиной. — Будет болеть и отвлекать тебя от важных дел. А я, если помнишь, рассчитываю на тебя в одном очень важном деле. Так что кровно заинтересован, чтобы ты был к вечеру в порядке. Кто, если не ты, сможет меня оградить от неприятных столкновений на приёме у Калантэ?       Дождавшись, когда Геральт продышит злость и ототрёт слой шелкиного говна со своих ног, он сосредоточенно набрал из ванны воды в свободное ведро и скомандовал:       — Наклонись, будь другом, я полью тебе на голову.       Геральт вынужден был признать его правоту и на этот раз. Сердито раздувая ноздри, он наклонил голову, даже не развязывая тесёмку на затылке. Лютик не стал придираться, полил хорошо, почти вся дрянь сошла. А остальное ведьмак стёр, проведя по голове руками, и заодно отжимая воду из волос. Обтерев руки использованным полотенцем он хмуро взглянул на Лютика.       — Всё?       Тот сделал изящный приглашающий жест в сторону ванны. Вот что за человек? То его не заткнёшь, а то словами сказать не может, раздражённо подумал Геральт. Но эти красивые пальцы снова вызвали приступ похоти, и по заднице Геральта пробежали приятные мурашки. Так что он молча поскорей шагнул на ступеньку и забрался в ванну.       Вода была не очень горячей, но восхитительно чистой. Теперь, когда он влез, правда, уже не совсем, но почти.       Лютик встал на приступочку у ванны, приподнял и показал Геральту пустую бадью, коротко спросил:       — Ещё полить?       Геральт кивнул. Лютик вылил ему на голову ещё пару бадеек воды, и ведьмак снова с наслаждением протёр лицо, ловя струи пальцами, рыча и отфыркиваясь уже не зло, а почти довольно. Лютик, видя это, снова обрёл свою обычную нахальную манеру речи.       — Ой, вот не надо этого, — иронично сказал он, поставив бадейку и отходя от ванны Геральту за спину. — Не надо так недовольно рычать. Всего одну ночь поохраняешь своего лучшего на свете друга. Подумаешь, сложности.       Геральт даже обернулся Лютику вслед и услышал, как в его руках зашуршало очередное полотенце. Чувствуя, как бард самодовольно прохаживается у него за спиной по узкому проходу, Геральт мрачно осадил:       — Я тебе не друг.       Надо было во что бы то ни стало скрыть, как он буквально сгорал в огне минуту назад. Такое ничем не удалось бы замаскировать так эффективно, как злобой, да и злоба как раз бурлила в крови, хоть и не в адрес барда. Не хотел Геральт снова рычать на Лютика, который сегодня столь заботлив, но тот не должен узнать, как на ведьмака действует одно его присутствие, не должен понять, какого рода чудовищные порывы в нём вызывает. Досадно, но пусть лучше считает его обычным грубияном.       — О, вот оно как! — Казалось, Лютик лишь слегка удивился. — Значит, ты каждому чужаку позволяешь натирать твою прелестную задницу ромашкой? Понятно, я так и думал, — легко согласился он.       Странно, но слова эти не увеличили неловкость, а наоборот. Как только Лютик эту ситуацию озвучил, она перестала быть настолько пугающей и неуправляемой. Она стала почти что просто шуткой.       Лютик отвернулся и заговорил, невесомо касаясь пузырьков и баночек, расставленных на столе, как бы размышляя, что выбрать:       — Каждый лорд, рыцарь и самый занюханный королишко приглашены на смотрины. Львица из Цинтры лично будет рукоплескать триумфальному выступлению Лютика!       При этом он, набрав в щепоть смесь сушёных трав с лепестками, развернулся, взмахнул рукой и торжественно осыпал ими воду в ванне.       Невозможно было им не любоваться. Но Геральт продолжал держать рассерженный вид, потому что голос Лютика, звенящий возбуждённым предвкушением королевского приёма, его порхающие жесты возвращали его в то состояние, в котором он с трудом себя контролировал.       — Сколько же из них твои враги? — хмуро спросил Геральт, уже понимая, что не наберётся духу отказать.       — Сложно сказать, — Лютик скромненько встал, вытянувшись в струночку, и со скрытым самодовольством закатил глаза, как бы припоминая. — Со временем сбиваешься со счета. Жёны, любовницы, матери. …И такое бывает, — пояснил он особо, как будто ведьмак собирался усомниться.       А лицо Геральта из-за этого беспечного перечисления приобрело действительно жуткое выражение. У него перед глазами на миг встали все эти смятые постели, все эти разгорячённые женщины, которые познали ласки барда, испытали на себе очевидную в каждом его жесте любвеобильность и его напускную скромность, и его несдержанную страсть. Им это было доступно. Им досталось.       — О, да! Вот такое лицо! — Лютик, который оказался рядом, пока у ведьмака на мгновение потемнело в глазах, вместо испуга осветился восторгом. — Ух! Как страшно! — восхитился он, сложив пальцы прямоугольником и беря лицо ведьмака в воображаемую портретную рамку. — Ни один лорд не подойдёт ко мне, если рядом будешь ты с такой рожей.       Геральт с некоторой даже обречённостью принял очередную удачу, благодаря которой бард неверно интерпретировал его злость. Это его даже не порадовало. Немного утешало только то, что Лютик ни на йоту не боялся даже самых, казалось бы, уничтожающих взглядов ведьмака. Вроде как считал его адекватным. Возможно, поэт некоторым образом ошибался, и всё же это доверие грело.       Но сейчас Геральт так устал от всех этих переживаний, просто устал. Вспомнил, что где-то был эль, принюхался и потянулся за кружкой, стоящей неподалёку. Надо было оторвать глаза от воздушного Лютика, отвлечься на что-то простое, бытовое, повседневное.       Но как только он поднёс эту кружку к губам и немного отхлебнул, ловкая и решительная рука Лютика опустилась на кружку и вынула её из рук Геральта.       — О, а с этим мы не торопимся!       Геральт решил, что он слишком уставший, чтобы сражаться за эль. Он лишь с безнадёжной досадой сжал в кулак опустевшую руку.       Лютик, унося кружку подальше, мимоходом одарил его поощряющим двойным хлопком по плечу. Сукин сын, подумал на это Геральт одобрительно, почти любя.       — Центрийский эль от тебя никуда не убежит, но для работы нужна ясная голова! — радостно пропел Лютик, видя, что Геральт не возражает по существу, а значит, согласился сопровождать барда на приём.       — Я не собираюсь страдать трезвым, потому что ты присунул свою сосиску не в ту булку, — буркнул Геральт, чтобы сохранить хоть остатки гордости. — И я не буду убивать, — добавил он зло. — Мелочные дрязги не моё дело.       И как так выходит, что они разговаривают то о жопе и ромашке, то о сосисках с булками? Между друзьями-ведьмаками тоже хватало пошлятины в разговорах, но с Лютиком… С Лютиком фривольности вдруг приобретали совершенно иную окраску.       — Да-да-да, ты ведь никогда не лезешь в чужие дела! — с изощрённой серьёзностью заметил Лютик. И тут же прищурился и добил: — Только это неправда. Ты из них не вылезаешь.       Вот теперь Геральт проводил его взглядом, полным искренней ненависти. Слишком уж хорошо этот парень разбирается в людях для такого красавчика. Опять влез в душу и задел за больное, сам не догадываясь, насколько проницателен. Лютик, завершив очередной круг вокруг ванны, остановился перед Геральтом и спросил, как ни странно, практически без насмешки:       — Неужели вот так вот люди стареют, становятся невыносимо капризными и ворчливыми? Кстати, давно хотел спросить, а ведьмаки уходят на покой?       — Да. Но только на вечный покой, — отрезал Геральт. Хотелось и ему чем-нибудь неприятным шокировать барда в отместку. Не вышло.       — Да брось, — Лютик остался серьёзным и спокойным. — Ты ведь хочешь с чем-то остаться, когда закончится эта гонка за чудовищами.       — Ничего не хочу.       Геральт и правда никогда не заглядывал так далеко, полагая, что не доживёт. Бард в сомнении опустил взгляд и, согнув руку, уставился на свои ногти.       — Ну. Как знать. Может, кто-нибудь тебя захочет.       И Лютик, качнув головой, присел напротив, сложил руки на краю ванны, пристроил на них подбородок и уставился на Геральта как-то уж слишком вопросительно. Против таких взглядов работало только одно — сохранять злобную рожу.       — Мне никто не нужен. И я не хочу, чтобы кто-то нуждался во мне, — честно ответил Геральт. Тому, кто нуждался бы в нём, ведьмаку нечего было бы предложить.       — Однако… Мы здесь, — мягко и ласково произнёс Лютик, глядя Геральту прямо в глаза. И смотреть ему в глаза в ответ оказалось снова невыносимо. Зачем Лютик, сам того не понимая, приносит столько света? Зачем Геральт привыкает? И что будет, если привыкнет?       Геральт вскинулся, судорожно оглядываясь.       — Где моя грёбаная одежда, Лютик? — неестественно воскликнул он, уже сам внутренне кривясь от того, как топорно сменил тему. Да ещё и про одежду зачем-то вспомнил, как будто ему стало вдруг не по себе, что он голый. Помутневшая вода скрывала бо́льшую часть его тела, он и сам не заметил, что ему не по себе.       — А. Да. — Бард выглядел немного сбитым с толку и как будто попытался сосредоточиться. — Ты её так испачкал в шелкиных кишках, что я всё отдал прачкам. Всё равно сегодня ты будешь одет не как ведьмак.       Геральт мысленно застонал: неужели после утреннего сражения и перед этим идиотским королевским приёмом придётся ещё и скакать в торговый ряд Цинтры в лавку готового платья? Но у Лютика и тут оказалось всё предусмотрено — он принёс ведьмаку новую одежду и даже угадал с размером. Хороший глазомер!       Геральт и испугаться не успел, что камзол или дублет окажется попугайского цвета в духе нарядов самого певца. Нет, характеру Лютика-то яркие цвета были под стать. А этот камзол, к счастью, оказался приглушённого тёмно-серого цвета, в нём Геральт даже, пожалуй, рисковал выделяться излишней скромностью среди разряженных на бал рыцарей. Сам бы он вряд ли купил нечто столь скучное и чопорное, так что тут Лютик даже немного перестарался. Но Геральт всё равно ощутил прилив благодарности за то, что бард избавил его от поездки за одеждой. Жаль, что говорить спасибо было как-то глупо. Слишком долго ведьмак разыгрывал недовольство, что вынужден будет весь вечер Лютика опекать.