Сборник по кошке и кгбшнику

Будильник на 7:30, молотый кофе 0,2 только из турки с третью молока и маленькой, очень маленькой ложечкой сахара. Перемешать тщательно, дважды постучать ложечкой по кайме, что бы капли упали обратно в кофейную воронку, и выпить за пять минут. В это трудно поверить, но иногда в жизни происходят настолько серьёзные и большие перемены, что единственным островком стабильности остаётся один и тот же ежедневный ритуал. Хотя этот год, в сравнении с предыдущими, гораздо более спокойный: пёс даже нашёл постоянную работу. Частная охранная компания. Прошло всего два года после двух лет в тюрьме, но его охотно приняли — отсидевший пять лет за убийство работодатель посчитал срок в совокупности с опытом службы в КГБ не недостатком, а преимуществом. Мол, для частной охраны лучше варианта не найдёшь, тем более что сидел пёс не за кражу. Первые ночные смены были, откровенно говоря, дикими, потому что кому-нибудь обязательно нужно было прибрать к рукам пару кило сигарет со склада и перепродать, но теперь смены дневные и спокойные. Вот так вот, с девяти до восьми. Оклад хороший. Обычная работа. Привыкать было тяжело, но сейчас пёс уже почти обо всём забыл и свыкся, адаптировался, приспособился. Быстрыми широкими шагами спешит на объект по проспекту. Здесь шумно, как и двадцать, и десять лет назад, но так сильно всё изменилось, что кажется, будто бы он переехал в другую, совершенно незнакомую страну... Откуда-то сзади послышалось нечто знакомое и до боли родное, отчего быстрее забилось сердце. Тонкий шлейф аромата вишнёвого дерева коснулся кончика носа, и пёс замер, боясь сделать лишний выдох, что бы не развеять его. Запах будто просочился сквозь время и зажёг годы назад угасшую искорку. Он втянул аромат осторожно, словно хотел по старой привычке взять едва различимый, давным-давно остывший след. Вишнёвое дерево почти невозможно различить среди сырости, мокрого камня, дождя, свежего хлеба, жухлой листвы на тротуаре и дороги. Ключевое слово — почти. Где-то в груди теплеет и подрагивает крошечный огонёк надежды, когда пёс оборачивается на запах. На улице, в самом сердце бесконечного потока серых пальто и чёрных шляп он среди тысяч лиц он видел только её, застывшую, как призрак прошлого. Только красную помаду и родинку на правой щеке. Удары сердца сделались вдруг оглушительно громкими: в нём вспыхнуло пламя. Стоило только моргнуть, как пёс потерял её из виду. Нет, не пламя — пожар! — Мейрам! Кровь бурлит в венах, приливает быстрыми беспорядочными волнами. Он прорывается через толпу чёрных пальто и серых шляп ей наперекор, следуя за ароматом вишнёвого дерева. Ему кричат в спину, он пробегает по лужам и забрызгивает брюки по колено, опаздывает на встречу и наступает кому-то на туфли, но это всё совсем неважно, бессмысленно, пусто! Нить запаха петляет то вверх, то вниз, извивается в воздухе и ведёт во двор. А во дворе — она. Под древним вишнёвым деревом, цветущие ветви которого бросают тень на её лицо; она прекрасна, как пять лет назад, будто в шерсть её не вкралась седина, не потемнел хитрый взгляд и не поблек ворот плаща. Улыбка усталая и тёплая, та же, которой она одарила его в последнюю их встречу перед долгой, невыносимо долгой разлукой... Кажется, она не существует. Стоит только коснутся её, и она развеется по ветру, как туманное видение, покинет его снова. Сердце на мгновение останавливается, затихает дыхание. Мягко, словно опасаясь спугнуть, он касается её руки, и та в ответ сжимает его ладонь. — Мейрам... Он обнимает её крепко и чувствует, как его обнимают в ответ. Она жива, спустя столько времени жива!.. — Күшік, — сказано с такой нежностью, с такой любовью что хочется расстаять у неё на руках. Сами собой скапливаются в уголках глаз и стекают по щекам на её колени солёные слезы. Не в силах разомкнуть объятий — всё не может поверить, что она здесь и сейчас. Скулит, беспорядочно быстро бьёт из стороны в сторону хвостом. Лепестки вишневого дерева кружатся в воздухе и мягко, покачиваясь, спадают на прозрачную гладь луж. Кошка мурчит, прижимая к груди заплаканную песью морду, и обещает остаться навсегда. На этот раз по-настоящему.