Туманная заводь

      Кейл лениво проводит босой ногой по воде, создавая круги, исчезающие на горизонте искривленными отражениями созвездий безликого ночного неба. Туман ползет по рукам, по ладоням, упирающимся в старые доски, дорогой ускользающих в незримую бесконечность.       Здесь нет ничего, лишь низкий дом, сколоченный на вековых опорах посреди бескрайней воды, и мост, уходящий к далекой земле божественного обещания.       Пустошь, тишь изнывающая с одним только звуком падения капель и скрипом трущихся о гниль ржавых гвоздей.       Он смотрит бессмысленно перед собой, изучая небо дырявое в россыпи ярких звезд, застывший в безвременье собственного владения.       Его ожидание милосердно.       -Ты здесь!       Кейл голову медленно поворачивает, разглядывая силуэт, ступающий на помост. Ее распахнутые белые крылья взмахивают в последний раз, создавая святой ореол на вечном полотне серого тумана, и складываются с шелестом за спиной.       Она бежит к нему торопливо, оставляя эхо босых шагов на отсыревшем дереве, прежде чем с опозданием остановиться рядом и взволнованно вздернуть сжатые кулаки.       Ее нетерпение граничит с приступом эйфории, заставляя ее выглядеть растрепанной и счастливой с улыбкой, исходящей от самого сердца.       -Скоро начнется,- ангел окидывает его глазами зеленого торжества, а затем склоняется, чтобы схватить за руку и слабо потянуть вверх.- Быстрее.       Кейл поднимается, следует за ней задумчиво, позволяя тащить себя до стоящего вблизи дома.       Он спотыкается почти, когда Уриэль бесцеремонно втягивает его в распахнувшуюся от удара дверь, и они вместе валятся на диван, будто все это время за ними гнались внешние боги.       Но в Туманной Заводи не водится даже рыбы, нет никого, кроме Кейла и голосов звезд, шепчущих о холоде мира и мерцании луны в безропотной тишине.       В его резиденции никогда не настанет день, не поднимется солнце, не упадет снег и не появится неприглашенный.       Он наблюдает за тем, кто добрался к нему, за тем, как единственный друг в этом мире копается в его ноутбуке, пылью покрывшемся на столе, чтобы загрузить папку с принесенной ей карты памяти.       Уриэль выдыхает расслабленно, откидываясь назад, и удовлетворенно складывает на груди руки, пока экран светит прыгающим маленьким токкэби и обратным отсчетом до начала проводимого стрима.       Он встает безутешно, желая хотя бы налить им чай, когда ангел со всей силы дергает его обратно.       -Нет, куда ты собрался? В начале всегда самое важное!       Кейл, брошенный на подушки, взгляд тяжелый переводит на таймер, не пытаясь на мыслях о том, что должно произойти сосредоточиться, и с бока на спину переворачивается, закрывая свои глаза.       Уриэль это чувствует, изменение легкое в попытке сосредоточиться на неизбежном, и замолкает мгновенно, пальцы скрещивает в пришедшей больной тревоге. Ее огромные крылья вздрагивают, обеспокоенные, пытаясь скрыть своего хозяина.       Она звучит неуверенно, словно готова все свои идеи ради него отринуть и начать все заново:       -Конечно, есть другие способы накопить вероятность... Например, если устроить союз между Туманностями, и, может...       Кейл приподнимает веки, чтобы посмотреть на хмурое лицо Уриэль.       Масляная лампа горит в углу на столешнице, отбрасывая теплый и мягкий свет.       Они познакомились в Великом Звездном Потоке.       Он не может вспомнить, как давно был сюда Смертью брошен, как давно никто не пришел за ним в его бессвязный унылый сон, где он бродил, пытаясь вернуть утраченное.       Чернота космоса не отвечала, пока не появился токкэби, боящийся его больше, чем Кейл этого мира. Присутствие его историй, его присутствие здесь стало теперь реальностью, ошибкой сбоя, спящей под чьим-то взглядом.       Но Король маленького нервного существа почему-то его пропускает, позволяет идти, и он слушает, пытаясь понять, что он для Вселенной теперь такое, когда кто-то хватает его за плечи.       Девушка прячется за его спиной от злящейся на нее подруги, называющей ее такими словами, что Кейл забывает под градом грубостей, обращенных ему в лицо, все свои нынешние проблемы.       А потом токкэби уходит, а Уриэль остается.       Остается, чтобы, неловко смеясь, извиниться. Остается, чтобы поговорить о том, какая Габриэль бывает страшная, но все еще очень добрая. Остается, чтобы пожаловаться на свое доисторическое начальство.       Остается, чтобы уйти, вернуться и остаться снова.       Уриэль объясняет ему азы, правила и природу любых явлений, на который падает глаз. Она ничего не просит, и Эдем мог бы следить за ним когда-то, но не сейчас.       Кейл улыбается, поднимаясь в вертикальное положение, и преувеличенно пожимает плечами.       -Все в порядке, я был тем, кто с тобой согласился.       В конце концов, получить силу всего проще, будучи участником Сценариев и создающихся в них Историях. И пусть он не может сделать этого напрямую, у него действительно много планов.       Даже если это кажется ему невыносимым.       Часть его разума вопит призраками внутри черепа, раздирает когтями принятое решение, но она заглушена, брошенная и немая, потому что Кейл не герой и не способен проявить ко всем понимание и милосердие.       Кейл человек, и быть злодеем ради семьи ничего для него не значит.       Голоса перешептываются, смешиваются печалью пустынной и истерическим почти смехом в осколках звезд заводи и древних сил. Они неустанны, хотят вытащить его из тени мрачного будущего, чтобы не позволить смотреть.       Быть наблюдателем.       Потому что это роль не для Кейла, потому что Кейл никогда не мог знать — и не делать, игнорировать безразлично и отстраненно, как течет кровь грязная, стекающая по земле над трупами с вывернутыми костями.       Не мог улыбаться Адину, не мог существовать в Испытании Звука Ветра, не мог забыть бессильное покаяние Ким Рок Су.       Но Уриэль сидит рядом, и Кейл думает о доме, который должен себе вернуть.       О Раоне, Хонге и Он. Об Альберу и Чхве Хане. О герцогстве, лимонаде и яблочных пирогах.       О том, что в момент, пока он не может решиться, грех боли его ошибок, отчаяние, страдание и разрушение застыли сценой безмолвного акта в том месте, среди которых он их оставил.       Кейл делает вдох медленный и взгляд на экран опускает сосредоточенный, когда таймер приходит к нулю размеренно и безжалостно.       [Канал #BI-7623 открыт.]       Шипение прерывается изображением.       Это метро. Вагоны поезда изнутри, и люди в них обезображены вязким ужасом.       Их трясет, руки неумело цепляются друг за друга, пока лица искажаются в плаче и гротескных почти улыбках — попытке представить, что это шутка, и отказаться от жестокости ушедшей в небытие реальности.       К сожалению для них, токкэби нравится черный юмор.       -Давай выберем что-то одно.       Уриэль оставляет видимым один из сотен вагонов, преображенных в капсулы яда с обезумевшими, пожирающими себя существами.       Кейл знает, насколько создание рядом с ним искусственно, потому что ангелы не рождаются людьми, но судят ими проявленную человечность.       Глупость высокомерная, вложенная в суть Созвездий Абсолютного Блага, но Кейл смотрит перед собой, ощущая себя отбросом таким же, как и они, таким же, как и всегда, и это вызывает у него улыбку.       Ничего не меняется, пока он остается прежним.       Ничего не должно меняться.       -Надо найти того, кто выживет.       Уриэль всматривается внимательно в изображение, приобретшие багровые цвета боли и хаоса. Она безмятежна, спокойна в своей божественности, сердца не обращающая ни к молитвам горечи, ни к крикам истошным о помощи и спасении.       Ангел изучает заинтересованным взглядом тела искалеченные, стоящие еще на ногах не сломанных, и сваленные друг на друга трупы.       Кейл видел такие сцены, был среди них, прятался и бежал. Раз за разом на грани того, чтобы задохнуться, разорванный по швам, раскроенный Мгновением до костей.       Ему думается, что Бог Отчаяния на его месте, наверное, был бы счастлив.       -Вот оно!       Уриэль радостно указывает пальцем на экран ноутбука, где парень в офисном костюме задвигает речь про убийство живых де-факто, отгораживая спиной избитую, ослабленную старушку.       Его уверенный голос ровен, громок достаточно и не сомневается ни секунды в собственной правоте.       [Ты забыл? Условием сценария было не «убить человека».]       Он бросает клетку с кузнечиками на грязный пол, измазанный грязью с ботинок, слюной и рвотой.       Выглядит так, словно упивается зрелищем, ликорис темный под белым светом ламп электрических.       Кейл лишь приподнимает бровь.       -Он тебе нравится?       Уриэль очаровательно улыбается.       -Интересный, верно?       Кейл всматривается в выражение бледного лица, полное спокойствия бесконечного и трепетного безразличия. Диссоциативный, будто и не принадлежит этому месту вовсе.       Или, может быть, именно этому месту должен принадлежать.       Он сужает глаза, ощущая странное чувство знакомого несоответствия, но откладывает временно его в сторону.       Пепел смешивается с углем, подросток без шурупов в мозгах, жаждущий убивать, кажется, еще до самих сценариев, наблюдает недоверчиво за стоящим перед ним человеком.       Его голос переполнен презрением и насмешкой.       [Ха-ха, теперь ты собираешься подражать апостолу справедливости? У тебя припасено несколько личностей?]       Кейл вздрагивает, ногу на ногу перекидывая, и раздраженно хмурится, когда чужие слова проезжаются по его коже.       Ангел рядом делает судорожный вдох, когда ее любимчика ранят ножом, а затем подскакивает нервно, когда он уворачивается, избегая чужих ударов.       Движения неопытны и интуитивны, будто ему в первый раз показали шаги для танца.       Лево. Шаг. Право. Назад.       Еще раз.       Он направляет тело в сторону до удара, предсказывая будущие намерения.       Активированный скилл предвидения.       -Говорю же, умный,- крылья трепещут, когда она оборачивается, и ее глаза искрятся.- Догадался, как использовать навыки до того, как закончился первый сценарий. Потрясающе, правда ведь?       Уриэль действительно нравится этот безумный. Кейл качает головой, не зная, что должен от подобного ощущать, а она совсем не видит того, что он.       [Спаси меня! Пожалуйста! Помоги!]       Дело ли в том, что она никогда не была человеком?       [Зачем?]       Потому что, как и ангел, ее первый любимчик, смотрящий безмятежно на труп с разорванной головой, не ведет себя как один.       Люди бегут, защищаясь, нападают, защищаясь, притворяются трупами, защищаясь.       Тот, кто способен толкать речи в момент на пороге смерти, не может вкладываться в границы нормального.       Испорченный: жизнь, разум или что-то еще..?       Вагон внезапно качается, выезжая из полосы темного туннеля, из мрака в свет, который теперь исчез, оставив апокалиптическую картину смерти.       Сердце Кейла не срывается с ритма. Знакомый пейзаж не вызывает в нем ни страха, ни печали, ни толики гнева.       Земля-1, Земля-2, Земля-3. Был ли у этой Земли свой номер?       Ему кажется больше боли уже не взять, не вместить в свое тело, что теперь в Туманной Заводи перевоссоздано.       Вода с прахом умерших звезд медленно течет по венам вместо его крови, насыщает искусственное ничего вместо пронзенного мечом сердца.       Город темен и покрыт пылью, река багровеет от тел, выпотрошенных над разломанными мостами.       -Что думаешь?       Кейл ничего не думает.       Он не может отделаться от чувства, что находится не на своем месте — чужой, неправильный, сдвинутый от выживающего к безранговому чудовищу.       Сейчас он существо, которое должно увиденное посчитать забавным и поставить звездочку гребанную и колокольчик.       Какая мерзкая шутка.       Уриэль возвращается на диван, толкая плечо Кейла своим, и ее белоснежное, мягкое в перьях крыло задевает ткань рубашки на его ссутулившейся спине.       Сценарий был завершен.       -Это,- Кейл замолкает, он не имеет права ни судить, ни проявлять жалости, но он знает точно, что думает об этой Вселенной,- это просто больно.       Не важно, желает ли захватить мир один единственный реинкарнатор или над миром смеются без конца, пока не сотрут его, скучающие в небе сущности.       Боль остается прежней.       Остановившееся сердце, разбитый череп, синяки, ссадины, раны и гематомы. Она неизменна.       Уриэль вглядывается в него пустыми глазами, словно он чужероден настолько, что ей физически больно.       Она трет кисти, опуская грустное вниз лицо.       -Знаешь, раньше я думала о стримах, как о способе поддерживать добро и наказывать зло, но прежде, чем я успела осознать, это перестало иметь значение.- Ангел, не павший, улыбается кротко и неуверенно.- Возможно, поэтому я предложила смотреть их вместе.       Уриэль все еще облокачивается на него слегка, игнорируя паузу проверки сценария на канале.       -Ты не даешь ничего забыть.       Кейл прикрывает глаза. Ему хочется рассмеяться, потому что он сам не в состоянии от воспоминаний своих отказаться, избавиться от ужаса Записи, въевшегося ему плоть, но чужие слова хрупкие делают его мысли легче, мягче на полутон.       Он все же смеется.       -И ты зовешь себя ангелом?       Уриэль швыряет в него подушку.       -Я Архангел!       Они пропускают благодарственную речь токкэби, пока Кейл пытается себя спасти, но затем со стрима слышится узнаваемый теперь голос, и Уриэль мгновенно разворачивается к экрану, поправляя растрепавшиеся на голове волосы.       [Хочешь жить?]       Кейл прикрывает веки, наблюдая темным взглядом из-под ресниц.       [Тогда будем вместе.]       Ребенок встает рядом с безумцем, и он видит сыпающиеся уведомления об умиленных Созвездиях вверху экрана.       Как отвратительно.       -Уверена, что хочешь стать его спонсором?       -Абсолютно,- она не медлит с своим ответом,- не думаю, что пожалею.       Кейл не движется, когда Уриэль нервно бьет по голографическому экрану в воздухе.       Нечто в этом человеке кажется ему отдаленно знакомым, пустынным напоминанием о чем-то близком, подобно видению своего лица в воде заводи или тени, плетущейся за спиной.       И поэтому Кейл знает: Уриэль не будет жалеть.       Уриэль будет плакать.       Он поджимает губы, ожидая вынесенного решения. Токкэби продолжает трещать. Ангел сидит, скрестив тонкие холодные пальцы, и умоляет вслух согласиться с ее решением.       Но минуты проходят в не ответившей тишине.       Уриэль моргает удивленно и разочарованно ударяет ладонями по подушке, вымещая отторжение смешанное со скребущимся изнутри страхом.       [Ким Докча] не выбирает для себя никого. Остается один, не подверженный имени, которое несло бы за собой постоянный контроль и холод вынужденных ограничений.       Что-то похожее.       Безумец смотрит на собственное отражение, с щеки стирая не попавшую на бледную кожу кровь.       Если Бог Смерти желает, чтобы он жил в аду,       Кейл заинтересованно склоняет голову, растягивая в блаженной улыбке рот.       ему придется заставить ад работать на своих правилах.

***

      Системное сообщение.       Созвездие [Пронзающий Свое Сердце] поддерживает Ваше решение.