~*~
Че стоит перед дверью Кима с чашками кофе в каждой руке, подвергая сомнению каждое решение, которое он когда-либо принимал. Че делает глубокий вдох. Нервы просыпаются внутри него и вгрызаются в слизистую оболочку желудка. Че должен постучать. Но с другой стороны… Прошлой ночью они много курили. И немного выпили. Что, если Ким даже не помнит произошедшего? Че внезапно пожалел, что так сильно дразнил Макао из-за того единственного раза с Омом. Но Макао никогда не рассказывал Ому, а Че определенно рассказал бы Киму. Верно? Ким имеет право знать. И ничего не говорить было бы нехорошо. По крайней мере, Че хотел бы знать. Если бы это был он. Кроме того, все это время Ким был единственным, кто пытался пробиться обратно в жизнь Че. Не похоже, чтобы Ким пожалел о том, что поцеловал Че. … верно? Блядь. Че к этому не готов. Че никогда раньше не приходилось сталкиваться с последствиями перепихонов. Они всегда были временными, люди — безымянными и расплывчатыми — мимолетные развлечения, которым способствовали алкоголь и уже древняя история к тому времени, когда Че проснулся на следующее утро. Че никогда не приходилось беспокоиться о том, как кто-то из них отнесется к случившемуся на следующий день. Не совсем. Это всегда было их личным делом. Блядь, блядь, блядь. Скоро он встретится с Поршем. Может быть, Че стоит просто уйти сейчас и еще немного поразмыслить над всем. Че даже не знает, что говорить. Че даже не знает, что он чувствует. Верно? Верно. Хорошо. Как раз в тот момент, когда Че решает уйти и, возможно, вместо этого отправить Киму сообщение, дверь перед Че распахивается. — Порче, — выпаливает Ким. Че вздрагивает и чуть не расплескивает кофе, сердце подскакивает к горлу. — Пи’Ким! — пищит Че. Ким выглядит так, словно только проснулся. Ким снова в пижаме, сильнее обычного опираясь на трость, наклоняется вперед. Его волосы распущены и взъерошены, явно не причесанные. Под глазами Кима залегли едва заметные тени. — Извини, — заикается Че, — эм… Боковая сторона шеи Кима усеяна маленькими темными засосами. Че знает, что он пялится. Что-то в Киме, таком взъерошенном и сонном, вызывает у Че желание протянуть руку и дотронуться, а маленькие темные следы от губ Че на шее Кима удесятеряют желание. Че не может оторвать взгляд. Что Че должен делать? Что Че должен сказать? Где они сейчас, если не заползают друг другу под кожу, теребя хрупкие открытые нервы? Ким приподнимает бровь и наклоняет голову. Ким наклоняется ближе. — Порче? Голос Кима низкий и хриплый со сна. От этого по спине Че пробегают маленькие линии тепла. Ким выглядит мягким. Че хочет обнять его. Че хочет поцеловать его снова. Нет, Че этого не сделает. Че действительно хочет перестать вести себя как полный идиот. Что с ним не так? Че резко протягивает ледяное чудовище, которое держит в руке. — Извини, если я тебя разбудил, — лепечет Че, — я не понимал, пока не вернулся сюда, что еще довольно рано, а мы легли довольно поздно. Тогда я не был уверен, стоит ли мне все равно постучать или просто подождать, пока лед растает… Че замолкает, жар приливает к его щекам. Один уголок рта Кима приподнимается. Этот единственный, мимолетный проблеск тихого восторга успокаивает бурлящие жар в животе Че теплым, как мед, облегчением. Ким протягивает свободную руку и берет напиток. Его пальцы соприкасаются с пальцами Че. Статические разряды пробегают по руке Че от кончиков его пальцев. Че внутренне ругает себя за то, что заметил это. Они только поцеловались. Это все. Он целовал множество людей. С ним все в порядке. Это не обязательно должно что-то значить. — Ой, — крошечная ямочка красноречиво проступает на щеке Кима, — ты нашел мое место. Теперь Че действительно чувствует, как краснеет. Может быть, это было немного чересчур, чтобы найти точное место, но Че нравится, что Ким не совсем скрывает свою улыбку, поэтому он рад, что сделал это. — Бига легко подкупить, — признается Че, — я не мог уснуть, и мне очень понравился их кофе, поэтому я решил, что с таким же успехом могу пойти и купить его. И я не был уверен, делают ли они «Black tie» определенным образом, который тебе нравится, или тебе нравится он в любом приготовлении… Че снова закрывает рот. Че что-то бормочет и краснеет, как очарованный звездой фанат. Че даже немного заикался. Че не может вспомнить, когда в последний раз делал это. С того времени прошло по меньшей мере несколько месяцев. Теперь на обеих щеках Кима появились ямочки. Его улыбка угрожает и другому уголку рта тоже. Они прекрасны. Они заставляют внутренности Че чувствовать себя взбудораженными и трепещущими. — Спасибо, — бормочет Ким. А потом наступила тишина. Ким выглядит вполне довольным, вертит в руках свой стакан и делает медленный, оценивающий глоток, который определенно не привлекает единственного и безраздельного внимания Че. Че полностью теряет нить своих мыслей, следя за губами Кима. Че не планировал так далеко вперед. На самом деле Че ничего не планировал. Что Че теперь должен делать? Че кажется, что за его пупком оживают галактики. У него немного кружится голова. Че преследует воспоминание о хриплом голосе Кима, произносящем его имя. Умоляющем. Че отчаянно смахивает воспоминание прочь. Ким, наконец, поднимает на Че взгляд. Его внимание обрушивается на Че подобно штормовому фронту, холодный воздух сталкивается с горячим и кружится в беспорядке — темный, ищущий, и гораздо более интенсивный, чем все, к чему был готов Че, будто Ким уже понимает, что Че нужно сказать больше. Может быть, так оно и есть. Ким всегда умел читать Че как открытую книгу. Че все еще не уверен, помнит ли Ким. Че думает, что может упасть в обморок. — Мы целовались, — восклицает Че паническим дискантом, не имея ни малейшего представления, как еще затронуть эту тему. Ким моргает, глядя на него. Его губы приоткрываются в том, что Че научился распознавать как удивление. На одну долгую, нескончаемую, ужасающую секунду Че кажется, что Ким ничего не помнит. Затем, медленно, Ким кивает. — Да, — мягко соглашается Ким, — да, я помню. — Ты… Эм… — обрывает его Че, чувствуя себя очень по-детски и совершенно не в своей тарелке. Ким прислоняется плечом к дверному косяку. — Я что? — спрашивает Ким, на этот раз с большей уверенностью в голосе. Хрипотца сна наконец-то начинает исчезать. — Эм. Нормально? Я имею в виду. Ты в порядке. Потому что мы вроде как просто вернулись на вечеринку и не говорили об этом, а я попросил Макао отвезти меня домой, и до сегодняшнего утра я не думал, что ты тоже был изрядно пьян. И я чувствую себя придурком. — У меня был водитель, — непринужденно говорит Ким, — тебе не нужно беспокоиться о таких вещах. — Это не то, что я имел в виду. Между ними снова воцаряется молчание. Че ковыряет картонную обертку на своем стакане, уставившись на нее. Может быть, это была плохая идея. Может быть, было бы более логичным просто никогда больше не упоминать об этом. Ким ставит свой стакан на столик прямо за дверью своей комнаты. — А ты? — осторожно спрашивает Ким. Че кивает, все еще уставившись в свой кофе. Че рад, что у него в руках есть что-то, на чем можно сосредоточиться. Теплые кончики пальцев приподнимают подбородок Че. — Посмотри на меня, — мягко приказывает Ким. Че внезапно оказывается лицом к лицу с Кимом, гораздо ближе, чем он помнил, стоя всего несколько секунд назад. Че остается как вкопанный на месте, тепло разливается по его щекам и носу и разливается по шее. Ким наклоняется. Че не может дышать. Че ощущает близость Кима как нечто физическое, невидимый магнетизм, притягивающий его внутрь. Оно пробегает по его телу и согревает кровь. Взгляд Че опускается на губы Кима. — Порче, — бормочет Ким. Это просто имя Че. Че чувствует, как месяцы непрочитанных сообщений и нацарапанных текстов песен сдавливают ему горло, угрожая застрять. Че наклоняет голову, и у него вырывается очень смущающий и непроизвольный пронзительный писк. Че прячет свой совершенно нежелательный румянец в узком пространстве между ними. Теперь Че достаточно высок, чтобы это больше не обеспечивало полного прикрытия, но этого достаточно, чтобы спастись от жара, который пробегает по его коже от тона Кима, вспыхивая подобно невидимому полярному сиянию, прежде чем оно сможет проникнуть слишком глубоко в его кости. Над Че Ким мягко выдыхает. Че требуется мгновение, чтобы распознать в этом смешок. Он гораздо мягче, чем когда Ким был накачан морфием — слабый, как что-то глубоко похороненное, от чего он может лишь слегка отскрести поверхность. Это причиняет Че такую боль, о которой он и забыл. Как ему бывало больно, когда голос Вика срывался на самом душераздирающем куплете песни, или когда шоу заканчивалось, и его улыбка исчезала как раз перед тем, как включался свет. Ким больше не держит Че за подбородок. Вместо этого его свободная рука нашла путь к пояснице Че, кончиками пальцев обводя бездумные очертания на его рубашке. Тепло исходит из всех мест, где кончики пальцев Кима прижимаются к нему. Че застенчиво отступает и отхлебывает свой кофе, оставляя между ними расстояние. — Мне нужно идти, — бормочет Че. Он слышит свой пульс в ушах. Че нужно подумать. Ким прислоняется спиной к дверному косяку и наблюдает за Че из-под прикрытых век. На его щеках все еще видны ямочки. Че никогда раньше не видел, чтобы у Кима было такое выражение лица. По крайней мере, не совсем такое. Ким сделал нечто похожее на записи с камер наблюдения, которые Че наблюдал в баре «Hum», когда Ким наблюдал за устроенной им бойней, а затем повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на Че, прежде чем исчезнуть из кадра. Ким немного напоминает Че кошку, ерзающую на месте, сосредоточенную исключительно на своей добыче и выжидающую подходящего момента для прыжка. — Куда ты? — спрашивает Ким. — Позавтракать с Хиа, — нерешительно отвечает Че, — что ж, для него ужин. Завтрак для меня. Ким кивает. Он на мгновение задумывается. — Как долго тебя не будет? — спрашивает Ким с до боли знакомой фальшивой невинностью, которую Че раньше считала флиртом, — у тебя есть другие планы? Че делает несколько медленных шагов назад, пока не оказывается достаточно близко к лифту, чтобы прислониться к стене и вызвать его. Че прикусывает губу. — Разве это не твое дело? Грудь Че сжимается в тот момент, когда слова слетают с его губ, нервы снова оживают под ребрами. Ким улыбается во весь рот. Ким делает небольшое движение языком за зубами, и Че чувствует, как где-то глубоко внутри него разгорается тепло, пробуждающее к жизни. — Ох, — думает Че и вспоминает вкус дыма, скользящий по его языку. Я буду хорошо себя вести. — Это справедливо, — ухмыляется Ким, — увидимся позже? Че отступает в лифт. Че сильнее прикусывает губу, чтобы сдержать улыбку, которая расползается по его лицу. С ним определенно что-то не так. — Если тебе повезет, — отвечает Че. Брови Кима взлетают вверх. Его ухмылка становится мрачной и заговорщицкой. Ким медленно и целеустремленно шагает вперед, неровные шаги прерываются приглушенным постукиванием набалдашника его трости по полу. — Мне всегда везло, — отвечает Ким. Сердце Че подпрыгивает к горлу. На какую-то волнующую секунду ему кажется, что Ким собирается остановить лифт. Двери между ними закрываются.~*~
Че и Порш заканчивают тем, что покупают лапшу в торговом центре, сидя в тихом уголке позади одного из немногих ресторанов, открытых утром в середине недели. Че скучает по киоску дальше по улице от их старого дома. Че не был там с тех пор, как купил лапшу для Кима. Че понимает, почему они вместо этого пришли сюда. Торговый центр переполнен даже в более спокойные часы. Там есть охрана. Никто в здравом уме не стал бы нападать на Порша здесь — по крайней мере, если бы хотел выбраться живым или, по крайней мере, неопознанным. Тем не менее, за столиком у двери притаилась пара телохранителей второй семьи, смешавшихся с остальными посетителями. Че не очень хорошо их знает. Это заставляет грудь Че сжиматься так же, как раньше, когда ростовщики ломились в дверь. Некоторые вещи никогда не меняются. Может быть, им всегда будет что-то угрожать. Может быть, это просто реальность. — Я собираюсь сказать это прямо, чтобы не пришлось держать это в секрете, — сообщает Порш, как только они сделали заказ, — я хочу оставить Бига. Че непонимающе смотрит на Порша. — Хорошо, — говорит Че, — почему ты говоришь таким тоном? Порш потирает виски. — Потому что тогда у тебя не будет телохранителя. Но Биг один из немногих телохранителей, которого не видели со мной с тех пор, как я взял управление на себя, и теперь у него есть шанс познакомиться с этим татуировщиком… — обрывает Порш, — это долгая история. Дело в том, что я надеялся, что смогу одолжить его ненадолго. — Ладно, — медленно произносит Че. Че все еще не уверен, почему Порш вообще спрашивает его об этом. Биг его телохранитель, назначенный Кимом. Но Кинн превосходит Кима по рангу, а Кинн прислушивается к Поршу. Если бы Че сказал «нет», Биг все равно бы ушел. Предполагая, что Биг вообще когда-нибудь кого-нибудь слушает. Семейная политика немного пугает Че. Он крутит золотой перстень на пальце. Но Порш еще не закончил. — Я знаю, что ты сам себе хозяин, и я не буду пытаться заставлять тебя что-либо делать. Но я был бы признателен, если бы ты подумал о том, чтобы остаться на территории комплекса, пока все не уляжется. Стол между ними пуст, если не считать нескольких бумажных салфеток. Че берет одну и проделывает в ней с одной стороны крошечные дырочки. Че не нравится давать подобные бессрочные обещания. Но Че уже похищали однажды, и ему не нужно снова усваивать этот урок. Че чувствует, как его мир сжимается вокруг него дюйм за дюймом. Впрочем, это не вина Порша. Не совсем. — Хорошо, — говорит он, — я попробую. Несмотря на все это, обедать с Поршем приятно. Они привыкли идти вперед, несмотря ни на что, всегда двигаясь вперед с улыбкой и небольшой надеждой, независимо от того, насколько тревожно рушится земля под ними. Единственное, что действительно изменилось, полагает Че, — это на чьей они стороне. Че не скучает по финансовой незащищенности. Че действительно скучает по разговорам с Поршем за замороженной пиццей, по приглушенным комментариям новостной радиостанции дяди Атти, потрескивающей на заднем плане. Че хочет поговорить с Поршем о Киме. Че хочет знать, что думает Порш. Это не имеет значения. Че не собирается просто так выпаливать все это в тишине. Это было бы странно. Кроме того, у Порша есть более важные вещи. — Че, — раздается веселый призыв Порша с другого конца стола. — Хм? — спрашивает Че. — Что происходит в твоей голове? Блядь. Че смотрит через стол. Порш наблюдает за Че с теплым любопытством. Слова неприятно застревают у Че между зубами и губами. Че вдруг очень остро ощущает свое сердце. — Правильно, — усмехается Порш, возвращаясь к своей еде, — я и забыл, что в наши дни ты мистер тихость и загадочность. Все в порядке, храни свои секреты. — Нет. Подожди. Че откладывает вилку. Порш замирает на середине того, как подносит кусочек ко рту. Порш ничего не говорит. Он ждет. — Я думаю. Я имею в виду. Мне было интересно… Жар приливает к щекам Че. Унизительно, но его глаза начинают немного жечь. Порш садится прямее. — Че? — спрашивает Порш, теперь его голос звучит мягче. — Мне кое-кто нравится, — выпаливает Че, — я думаю. Но это сложно, и я не знаю, что делать. Секунду Порш просто тупо смотрит на Че. Неустойчивое, слегка вызывающее тошноту напряжение скапливается в неудобном месте между грудью и животом Че. Это похоже на мгновенное сожаление. Че вообще не следовало ничего говорить. Это просто смешно. Че нужно повзрослеть. Порш очень внезапно наклоняется вперед. Че вздрагивает. — Это тот, кто поставил тебе тот засос на днях? — спрашивает Порш, — потому что мне не терпелось спросить об этом, но я хотел дать тебе возможность побыть одному. Но просто, чтобы ты знал, если тебе нужно, чтобы я преподал кому-то урок, я это сделаю. Просто скажи. — Это было несколько недель назад, — визжит Че. Сколько же людей выстраивается в очередь, чтобы побить его приятелей? — и нет, на самом деле. Хм. Это было всего один раз? Тут немного более… Долгосрочно? Я полагаю. Порш приподнимает бровь. — Что это значит? — недоверчиво спрашивает Порш. Он разглядывает Че так, словно ему нужно заново изучить его внешность наряду со своими секретами, — надолго, с каких это пор? — С тех пор, как ты немного побелел после того, как впервые ушел, я полагаю? Порш разевает рот. — Подожди… Тогда?! Ах! — Порш роняет голову на руки, — оставляя тебя одного дома… В восемнадцать лет… О чем я только думал? — Я не… Я имею в виду, мы не… — обрывает его Че. Его горло все еще горит. Че звучит так по-детски, — неважно. Это глупо. — Нет! — отступает Порш, — подожди! Забудь, что я это сказал! Я не это имел в виду. Пожалуйста. Я… Приспособлюсь. Я обещаю. Че колеблется. Порш делает глубокий вдох и кивает головой. Его полное, безраздельное внимание сосредоточено на Че с мягкой надеждой, которую Че очень не хочет разрушать. Это кажется странным — пытаться снова влезть в старые ботинки. — Ладно, — заикаясь, выдавливает Че, — ну, он мне действительно нравился. Но он… Мы… Наверное, поссорились. Мы перестали общаться. — Придурок, — немедленно говорит Порш, — не стоит твоего времени. Ты заслуживаешь лучшего. Че закатывает глаза. — Ты даже не знаешь, о ком шла речь. — Мне это и не нужно, — пожимает плечами Порш. Затем он ухмыляется и заговорщически наклоняется вперед, — он хоть красивый? Так вот почему ты зациклился на нем? Че уставился на свою лапшу. В будний день в ресторане так рано тихо, и тетушка, которая их обслуживала, достаточно любопытна, чтобы подслушать их разговор. Че больше замечает подобные вещи, когда рядом с ним нет Бига или Макао. — Ах, тогда все, — поддразнивает Порш, — ты попался в ловушку какого-то соблазнительного маленького шалуна? Повезло тебе. И для меня это тоже хорошо. Гораздо легче угрожать чьему-то лицу, чем его жизни. — О боже мой, — бормочет Че. Че не может сдержать легкой улыбки, которая скользит по его губам. Беззаботные угрозы Порша звучат гораздо опаснее, когда за его спиной стоит власть мафии. Это нереально. К счастью, Че считает, что Ким находится в максимальной безопасности от Порша. — Будь серьезней, — хнычет Че, хотя это больше похоже на хихиканье, — все совсем не так. Он извинился, — затем, запинаясь, Че признает: — Хотя он правда симпатичный. Порш ухмыляется, кивая в ответ. — Угу, — поддакивает Порш, — должно быть, так оно и есть, раз ты так покраснел. — А нет! — шипит Че. Затем, после долгого молчаливого раздумья под насмешливым скептицизмом приподнятых бровей Порша, Че уступает, — да… На самом деле, это немного пугает. Я даже не могу нормально мыслить, когда нахожусь рядом с ним. — Верно, — смеется Порш, — ладно. Настолько плохо? Я не могу дождаться встречи с ним. — Хиа, — скулит Че. Он жалобно растягивает это слово, но оно превращается в хихиканье. — Хорошо, — вздыхает Порш, все еще борясь со своей улыбкой, — ладно. Что я могу сделать? Ты хочешь, чтобы я порекомендовал тебе несколько марок презервативов? Есть одна, которая Кинну очень нравится, с блестящими… — Нет! — вскрикивает Че. Несколько человек в ресторане бросают взгляды в их сторону. Порш сдерживает улыбку, но веселье на его лице невыносимо. — Твое взволнованное возмущение этим вопросом говорит мне о том, что тебе, возможно, нужны рекомендации больше, чем ты утверждаешь. — Хиа, нет! Это совсем не то, о чем я спрашиваю. О боже. — Хорошо, хорошо, — уступает Порш, все еще бесстыдно радуясь огорчению Че, — тогда продолжай. В чем проблема? Че откидывается на спинку стула. Че украдкой осматривает помещение, чтобы убедиться, что никто на них не смотрит. О них уже забыли. — Наверное, мне просто стало интересно, — бормочет Че, и Порш наклоняется к нему, — я на самом деле не уверен, где проходит грань, понимаешь? Между тем, где ты должен, а где не должен кого-то прощать. В кои-то веки Порш ведет себя тихо. Че поднимает на него взгляд. Выражение его лица стало серьезным, смягченное беспокойством. Острая боль пронзает Че изнутри в знак сочувствия, и он спешит успокоить боль. — Я имею в виду, что в этом нет ничего ужасного, — отступает Че, — не то чтобы у меня действительно было хорошее представление об этом. Но я просто… Я думаю… Вы с Кинном кажетесь такими уверенными друг в друге. Я подумал, может быть… Я не знаю. Че смотрит на свои руки. Конечно, у Порша нет для него ответа. Он даже не уверен, что именно искал. — Че, — тихо зовет Порш. Че поднимает голову. Че дважды проверяет, что телохранители все еще на месте и готовы к бою. Когда его внимание возвращается на Порша, на лице Порша появляется задумчивая, страдальческая улыбка. — Когда ты успел так повзрослеть? — наконец спрашивает Порш. Их руки сложены перед ними на столе. Одинаковые перстни сияют золотом на разных пальцах. У Че перстень стал еще более блестящим, мерцающим и новым после того, как он очистил его от крови Кима. — Может, и нет, — бормочет Че. Порш постукивает костяшками пальцев по руке Че. — Я тоже. Че, моргая, смотрит на него снизу вверх. Порш вздыхает и качает головой. — Честно говоря, я думаю, что я худший образец для подражания, который ты мог бы выбрать для подобного вопроса. Иногда мне немного стыдно за то, где я провел для себя эту черту. — Ох, — произносит Че, и его грудь сжимается от нервного напряжения. — Но что я точно знаю, так это то, что однозначного ответа нет. Иногда дело не в том, что ты можешь простить, а в том, какого будущего ты хочешь. Люди растут. Особенно для тех, кого они любят. Порш протягивает руку и убирает волосы Че в сторону. Его улыбка тонкая и отстраненная. — Подумай обо всем, за что ты меня прощал, Че. Я врал тебе месяцами. Я бросил тебя. Я веду преступный образ жизни, который активно снижает качество твоей жизни каждый божий день. Так почему же ты все еще здесь? Вопрос поражает Че ударом, отдаваясь в его груди. — Что? — выдыхает Че, — не будь смешным, Хиа. Я люблю тебя. Мы заключаем комплексную сделку. Независимо от того, какие у нас разногласия, мы всегда будем рядом друг с другом. Порш кивает, натянуто улыбаясь. Порш закрывает глаза и прерывисто вздыхает. Когда он открывает их, Че видит крошечные, резкие отблески верхнего освещения ресторана. — Да, — соглашается Порш, и если он шмыгает носом, Че не упоминает об этом, — я знаю, что ты на моей стороне, Че. Всегда. И я на твоей стороне. Наверное, именно это я и имею в виду. Когда у тебя есть что-то подобное, ты можешь разобраться во всем остальном. Секрет в том, чтобы просто быть честными и давать друг другу равный шанс. Верно? Че кивает. Че не отвечает, потому что не уверен, что его голос не дрогнет. Че так сильно скучает по Поршу.~*~
Когда Че возвращается в комплекс, в коридоре, который он делит с Кимом, не так тихо, как обычно. Двери лифта закрываются за Че. Че делает шаг вперед. Че останавливается у двери Кима. Приглушенное бренчание гитарных струн манит Че откуда-то издалека. К бренчанию присоединяется голос Кима, приглушенный и тихий. Это песня Вика. Че слышал ее уже тысячу раз. Ким играл ее в тот день, когда они впервые встретились. Че улыбается. Что-то теплое и мягкое расцветает в его груди. Че не может удержаться и наклоняется вперед, неумолимо притягиваемый бархатистым тембром музыки Кима, таким же, каким он был всегда. Его лоб упирается в дверь. Че не знает, как долго он там пробыл. Ким звучит так, словно он для чего-то тренируется — хотя, насколько известно общественности, Вик следующие несколько недель будет восстанавливаться после респираторного заболевания. Не то чтобы Че снова начал следить за Кимом. Че медленно, прерывисто выдыхает. За дверью Ким резко прекращает играть. Че пятится назад, в свою комнату. Че знает, что он не тихий, но думает, что, возможно, его все равно уже разоблачили. В коридоре за спиной Че дверь комнаты Кима с тихим шорохом открывается. Че прислоняется спиной к стене, сердце бешено колотится о грудную клетку. После нескольких бесконечных молчаливых секунд дверь Кима со щелчком закрывается. Отсюда Че не слышит, продолжает Ким играть или нет. Че сопротивляется желанию вернуться и проверить. На другом конце спальни Че, вырисовываясь силуэтом в окне, на него смотрит его собственная гитара. Че на цыпочках пересекает комнату и сворачивается калачиком на своей кровати. На улице все еще светло, горизонт представляет собой сахарную мозаику из стекла и неба. Че опускает подбородок на корпус своей гитары. Че выбирает один мягкий, обнадеживающий такт. Затем еще раз.