Desperate Measures

      Сожаление, наконец, настигает Че следующим вечером.       Проснувшись, он сразу же понял, что никогда больше не сможет посмотреть Киму в глаза. Че провел весь день, пытаясь придумать способ, чтобы не идти на ужин.       К несчастью для Че, его махинации не шли ни в какое сравнение с щенячьим взглядом Порша.       Итак, Че здесь.       За столом гудят разговоры, изобилующие незнакомыми именами и завуалированными оборотами фраз. Че не утруждает себя попытками обратить на это внимание.       Вместо этого Че сосредотачивается на том, чтобы старательно отводить свой взгляд от Кима.       Ким снова надел один из нарядов Вика.       Несмотря на то, что внешне он застегивается на все пуговицы, на нем нет пуговиц. Воротник идет почти до пупка, где заправляется в узкие серые джинсы под столом.       Тонкая серебряная цепочка пересекает открытую часть груди Кима. На нем изображено элегантное серебряное кольцо. Че не сомневается, какой герб он обнаружил бы на нем, если бы пригляделся повнимательнее.       Он нет.       На самом деле Че вообще не смотрит на Кима.       Каждый раз, когда Че пытается это сделать, он чувствует, как предательский, детский жар приливает к его лицу, и невольно понимает, что на него нападают отголоски прикосновений Кима.       Кончики пальцев Кима, играющие с поясом Че.       Голос Кима, низкий и шелковистый, мурлыкающий на ухо Че.       Рука Кима, скользящая вниз по руке Че и осторожно забирающая пистолет из его хватки.       Ощущение прижатого к нему тела Кима растворяется в настоящем, согревая Че изнутри.       Че думает об имени Кима, срывающемся с его собственных губ, когда он кончает прямо на простыни.       Блядь.       Сейчас не время думать о его члене. Или о чьем-либо члене.       Сегодня вечером на шее Кима таинственным образом нет засосов. Конечно, не то чтобы Че разыскивал их. Че задается вопросом, зажили ли они уже, или Ким замаскировал их.       Че все еще чувствует вкус губ Кима между зубами каждый раз, когда думает об этом. Че не может перестать думать об этом весь день.       Ким пристально смотрит на него. Че чувствует это, горячие искры энергии, когда взгляд Кима пробегает по его ключице, челюсти, щекам.       Может быть, Че следовало пригласить Кима вчера вечером. Может быть, Ким ждал от него этого. Че задается вопросом, что бы сделал Ким, если бы Че набросился на него, как раньше, отчаянно цепляясь за любую крупицу внимания, которую он мог бы завоевать.       Пространство между ними кажется новым и неустойчивым, все еще смещающимся по мере того, как почва становится на свои места.       Ранее, сегодня, Ким отправил Че сообщение, в котором просто говорилось простое: Привет.       Че потратил двадцать минут, пытаясь придумать ответ, прежде чем понял, что Ким, вероятно, мог заметить, как он печатал все это время. потом Че запаниковал и вообще не отправил никакого ответа.       Вместо этого он подрочил в душе.       Дважды.       Че приходится сделать внезапный, необычно глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями. У него липкие руки. Из-за этого фамильный перстень второй семьи кажется тугим на его пальце, будто он может не сдвинуться с места, если Че попытается его снять. Он нервно постукивает золотым ободком по краю стола.       Справа от Че Макао, бросает на него странный взгляд.       Че молча ругает себя. Он немного староват, чтобы беспокоиться о нежелательных приступах паники в общественных местах. С ним все в порядке. Че просто нужно подумать о чем-то другом.       Никто, кроме Кима и Макао, похоже, не замечает его беспокойства и не переживает о нем. Большинство из них слушают, как Кинн описывает свой план по снижению их зависимости от подрядчиков, и Че подозревает, что «сокращение потерь», в данном случае, означает не просто отправку дополнительного персонала домой с продуманным выходным пособием.       Вопросы жизни и смерти решаются через два места от него, а Че не может перестать думать о своем члене.       Че думает, что с ним, должно быть, что-то ужасно, чудовищно не так.       По левую руку от Корна Ким делает глоток красного вина из бокала и слушает, что говорит его брат. Если бы Че не знал Кима, он бы предположил, что тот ужасно старается скрыть свою скуку. Но Че знает Кима, и больше всего он знает, что Ким никогда ничего не скрывает.       Че никогда раньше не видел, чтобы Ким пил вино. Также он никогда не замечал ничего подобного в квартире Кима, несмотря на видимое присутствие, дорогих на вид, флаконов с духами.       Но Че сейчас не смотрит на Кима.       Он сможет разобраться с Кимом позже, когда риск оказаться придавленным тяжестью его внимания не будет таким унизительным.       Че крутит перстень на пальце, чтобы ослабить его. Он грубо трется о его кожу.       На той стороне стола, где сидит Корн, Бига вызывают со своего стоического поста в углу. На запястье Бига, под блестящим слоем чего-то, похожего на пленку, вытатуирован простой черный круг с точкой в центре.       — Нет, — размышляет Корн, — я так не думаю.       Корн достает из кармана очки для чтения. Биг смотрит вперед, напряженный и ничего не выражающий, пока Корн изучает отметку.       — Чан? — спрашивает Корн, — прошлогодние летние контракты, пожалуйста.       — Сию минуту, сэр.       — Это начало, — говорит Кинн, сидящий справа от Корна, — но нам нужны тела, прежде чем мы сможем быть уверены.       Пульс Че учащается.       Это не эвфемизм.       Взгляд Че непослушно возвращается к Киму.       Ким уставился в свой бокал с вином. Он наклоняет его взад-вперед. Ким все еще выглядит скучающим, его взгляд просто слишком острый, чтобы быть убедительным для Че.       Че задается вопросом, заправлял ли он когда-нибудь свою зажигалку.       — Ом писал тебе? — спрашивает Макао вполголоса, — сегодня вечером он принесет в клуб свои карты для ботаников.       Че поворачивается лицом к Макао. Стук его сердца отдается в ушах. Он пытается не обращать внимания на парня своего брата, замышляющего убийство за семейным обеденным столом позади него.       — Ты собираешься сидеть в задней части клуба с кучей D20 и жетонами жизни? — спрашивает он, изображая беспечность, — ты никогда больше не сможешь обвинить меня в том, что я неубедительный.       — О, заткнись, — фыркает Макао, — я играю в дерьмовые настольные игры там с тех пор, как начал пить из пластиковых стаканчиков. Ты идешь или нет? Не подвергай меня этому в одиночку, чувак.       — Я не могу. Хиа попросил меня оставаться в особняке до тех пор, пока они не выяснят, кто пытался его убить.       — Что? — шипит Макао, — да ладно тебе. Все пытаются убить его. Это его работа.       Че подавляет тревожное чувство, скручивающееся комком у него в животе.       По крайней мере, думать об этом — значит не думать о Киме.       — Он казался вполне убедительным, — колеблется Че.       — Хорошо, принцесса. Что угодно. Твой выбор.       — Это прозвище не приживется, но я восхищаюсь твоей решимостью.       — Разве? — насмехается Макао, — ты просто хочешь увидеть своего маленького глупого прекрасного принца…       Че отмахивается от попытки Макао ущипнуть его за щеку.       — Че? — раздается междометие слева от Че. Че вытягивается по стойке смирно, хмуро глядя на Макао, когда тот хихикает.       — Ты куда-то собираешься сегодня вечером? — спрашивает Порш, — я думал, ты сказал, что останешься в комплексе на какое-то время?       Че морщится.       — Все нормально, — заикается Че, — я никуда не собираюсь уходить.       — Я обещаю, что скоро освобожу для тебя кого-нибудь, — говорит Порш.       — Это же клуб, — жалуется Макао, наклоняясь к Че, чтобы присоединиться к разговору, — он буквально набит телохранителями.       — И у каждого из них есть какой-то другой приоритет или директива, которые не являются Че, — возражает Порш, — в чем дело? Происходит что-то особенное?       Че краснеет. Он не думает: Мне нужна передышка, потому что я не могу перестать думать о сексе с Кимом. Это настолько разумное оправдание, насколько ему хотелось бы, и не то, которым он особенно хочет поделиться с сидящими за столом.       — Ничего, — говорит он, — Ом будет там. В этом нет ничего особенного. Мне не обязательно уходить.       — Угу.       В голосе Порша слышится скептическая нотка, которую Че возненавидел бы в любой ситуации, но ненавидит еще больше, когда видит, что весь стол сейчас незаметно прислушивается. Его щеки вспыхивают еще ярче под пристальным вниманием.       Че не уверен, что еще сказать, поэтому вырывает страницу из книги Кима и ничего не говорит. Он смотрит в свою тарелку, а не на брата.       — Угу, — снова произносит Порш, медленно и с большим акцентом.       Теперь Че снова думает о Киме, что гораздо хуже, под любопытным взглядом его брата.       Может быть, одна последняя ночная прогулка пойдет Че на пользу. Немного времени, чтобы проветрить голову, отвлечься от магнетического притяжения двери Кима, расположенной через коридор от его собственной. Подальше от искушения постучать и выставить себя полным дураком.       — Ну, ты знаешь мою позицию, — вздыхает Порш, — но я сказал, что буду уважать твои решения, и я это сделаю.       — Я никуда не собираюсь уходить, Хиа.       — Я пойду.       Сердце Че подскакивает к горлу.       — А? — спрашивают Че и Порш вместе, совершенно разными тонами.       — Ким? — скептически спрашивает Порш, — без обид, но ты сейчас даже толком ходить не можешь.       — С каких это пор ты участвуешь в чем-то добровольно? — вмешивается Танкхун, к большому разочарованию Че.       — Прекрасно, — бормочет Че.       Ким игнорирует Танкхуна. Его взгляд скользит по Поршу, затем останавливается на Порче.       Теперь Ким выглядит заметно менее скучающим.       На самом деле, Ким скорее выглядит так, будто ему это нравится.       — Я постараюсь не воспринимать это как оскорбление, Порш, — говорит Ким, все еще глядя на Че, — если ты так беспокоишься, вооружи и Че тоже.       Внутри у Че ощущается тягучее тепло.       — Ох, — вздыхает он.       Внезапно он чувствует себя очень противоречивым.       Че смущенно оглядывается на Порша. Справа от него Макао громко вздыхает.       Может быть, это было неплохо. Одна последняя ночь перед тем, как Че снова попробует свои силы в роли послушного младшего брата.       — Я ни в коем случае не дам тебе пистолет, — говорит Порш.       — Справедливо, — слабо отвечает Че.       Затем Вегас откашливается с другого конца стола.       Это подчеркнутый, самодовольный звук, будто он ждал именно подходящего момента.       — Я чувствую себя обязанным напомнить тебе, маленький кузен, — сладко произносит Вегас, — что тебе по-прежнему запрещено посещать мой клуб. На случай, если ты забыл.       Улыбка Вегаса обнажает зубы.       Уголок рта Кима дергается. На секунду он становится до жути похожим на своего отца.       — Это было полдесятилетия назад, — отвечает Ким, с пугающей точностью передавая приторную сладость Вегаса, — мне хотелось бы думать, что с тех пор мы выросли. Ты так не думаешь, Вегас?       Рядом с Кимом Корн улыбается и качает головой.       — Там были задействованы машины скорой помощи, Кимми, — отвечает Вегас по-английски, — мне не нравятся сирены в моих заведениях, и почему-то кажется, что они всегда следуют за тобой по пятам.       Выражение лица Кима резко меняется. Желудок Че трепещет. Эти события никак не связаны между собой.       — Мальчики, — предупреждает Корн.       Челюсть Кима дергается. Он откидывается на спинку стула.       — Как скажешь, — говорит Ким с подчеркнутым пренебрежением.       Его внимание останавливается на Че, и он ловит на себе его пристальный взгляд. Он приподнимает бровь.       Че краснеет и опускает взгляд в свою тарелку.       — Хорошо, — медленно произносит Порш, — я должен сказать, что это не внушает доверия. Че, если ты не напишешь мне, когда вернешься вечером, я сам приду проведать тебя, как только проснусь.       Верно.       Че уже забыл, с чего все это началось.       Что он натворил?       — Конечно, — слабо выдавливает он, — звучит неплохо.       Когда Че снова поднимает взгляд, один уголок рта Кима приподнимается в расчетливой, волнующей улыбке.

~*~

      Порш: Я знаю, что происходит. Ты мог бы просто сказать мне, что знаешь.       Че смотрит на свой телефон. Его сердце бьется где-то в горле.       Этого не может быть.       Эгоистичная, нуждающаяся часть Че отчаянно цепляется за безопасность секретности. Он пока не готов к тому, чтобы весь спектр его ошибок был раскрыт перед братом.       Че: о чем ты?       Порш: Парень, которого ты упомянул, будет там вечером, да?       О. Че медленно, прерывисто выдыхает.       Че: прекрати.       Порш: Это он???       Че трет лицо ладонями.       Технически, Ким собирается быть там. Не благодаря вмешательству Порша.       Однако Че не хочет врать — не тогда, когда они с Поршем наконец-то начали заново учиться разговаривать друг с другом.       Че: в следующий раз, пожалуйста, не делай мои планы на вечер предметом семейных дебатов. Это было странно.       Порш: Извини. Я не хотел.       В течение минуты Порш больше ничего не пишет. Че начинает беспокоиться, что он был слишком резок. Он все еще не привык к тому, что Порш снова слушает его. Затем его телефон подает звуковой сигнал еще раз.       Порш: Не думай, что я не заметил, как ты уклонился от ответа. Развлекайся! И будь осторожен!!! 😏       Че: Отвратительно. Хиа? С моими друзьями и в присутствии всего клуба? А Ким? И ты проверишь меня утром? Где же такая возможность?       Порш: Я был в твоем возрасте. Я просто говорю. Будь осторожнее. Ладно?       Че стонет.       Че задается вопросом, что бы сделал Ким, если бы предположения Порша были бы правдой. Если бы у него был какой-нибудь тайный бойфренд — кроме того, кем бы ни был Ким, который, безусловно, не является его парнем, — Че не думает, что у него вообще был бы шанс нуждаться в такого рода защите.       Что касается Че, то он думает, что, вероятно, отменил бы свои планы в тот момент, когда Ким вмешался, вместо того, чтобы рисковать тем гневом, который Ким обрушил бы на ничего не подозревающих людей.       Че: 😩 Прекрати!!!       Че собирает наряд за пять минут. Затем он бросает все это обратно в шкаф и начинает сначала, что-то тугое и нервное скручивается у него в груди, на что он отказывается обращать внимание.       За окном темно. Город сверкает на фоне опускающегося неба, мигающие неоновые радуги сливаются воедино, как фосфоресцирующие акварельные краски в ночном тумане.       Че хватает кроп-топ.       Че открывает ящик с нижним бельем и замирает.       Не похоже, что у Че большой выбор. Все белье в основном одинаковое — простые цвета, хлопок, функциональные, всего в нескольких вариантах формы для его ограниченного гардероба.       За исключением одного комплекта.       Че прикусывает губу и смотрит на него сверху вниз.       Он простой — короткие серебристо-серые трусы-боксеры с тонким кружевным рисунком по краям.       Че никогда не носил их дольше, чем требуется, чтобы примерить и передумать.       Че купил их за три дня до того, как Ким разбил ему сердце. Че потребовался час, чтобы набраться смелости и зайти в магазин. В ту ночь, когда Ким ночевал у него на диване, Че перестал их надевать.       Это похоже на далекое воспоминание.       С тех пор стиль Че изменился. Пара шелкового, мягкого нижнего белья уже не кажется такой устрашающей.       Че старается не думать об этом слишком много, когда достает их из ящика и надевает.       Они приятны на ощупь. Ткань прохладная и мягкая.       Не должно быть никакой другой причины, кроме этой.       Поверх них Че натягивает широкие черные джинсы.       Телефон Че жужжит, когда он наносит последние штрихи на едва заметную подводку под глазами. Он закрывает крышку, смахивает сообщение Макао и выходит за дверь, все еще уткнувшись носом в свой телефон.       Че натыкается на Кима сначала телефоном, вскоре за ним следует его нос.       Че едва успевает взять себя в руки. Он покачивается на месте, спасенный только железной хваткой Кима, сомкнувшейся вокруг его руки.       — Ой, — говорит Ким, поддерживая его.       Ким дополнил свой наряд пиджаком из пыльного сливово-фиолетового бархата, мягкого под пальцами Че. Его волосы зачесаны назад, с этой раздражающей маленькой прядью, вьющейся над одним глазом.       У Че пересыхает во рту.       Все нормально.       Че движется в послушном оцепенении, когда Ким притягивает его ближе и тщательно следит за тем, чтобы он удержался на ногах.       Взгляд Кима падает на голый живот Че. Он тут же устремляется обратно к лицу Че.       Тихий, беспричинно горький голосок в глубине сознания Че замечает отсутствие его реакции.       Что угодно. Все хорошо. Че одевался так не для него.       Че думает, что ему, вероятно, следует отступить, но, похоже, он не может заставить себя. Ким тоже не двигается.       — Ты в порядке? — спрашивает Ким после долгого молчания.       — Да, — слишком быстро отвечает Че.       Ким хмурит брови.       — Ладно, — наконец говорит он.       — Прекрасно, — выдавливает Че, по-прежнему не двигаясь.       Засосы снова появились на шее Кима. Они уже начали выцветать, но, благодаря открытому дизайну рубашки Кима без пуговиц, каждая из отметин настолько заметна, насколько это возможно.       Должно быть, Ким замаскировал их для ужина.       Это означает, что Ким сделал сознательный выбор смыть косметику перед выходом на улицу.       Неожиданно Че снова осознает новое и восхитительное ощущение шелка на своем теле. Каждый раз, когда он двигается, ткань приятно скользит по его коже под джинсами.       — Я тебя подвезу? — спрашивает Ким, и этот вопрос прорывается сквозь оцепенение Че. Он болтает своими ключами в промежутке между ними.       Че нужно время, чтобы переориентироваться.       — Ой, — краснеет Че. Он отступает в сторону, ныряя в дверной проем и удаляясь от Кима, — прости. Я не был уверен, что… Макао и я на самом деле уже…       — Не наступай на…       Ким бросается вперед и снова хватает его. Уже слишком поздно.       Че вскрикивает, когда его нога соприкасается с чем-то на полу. Он отшатывается назад и натыкается спиной прямо на грудь Кима. Ким ловит его с большей грацией, чем Че мог бы себе представить, едва не спотыкаясь, когда он держит его одной рукой, а другой опирается на трость.       Че, моргая, смотрит в пол.       У их ног лежит перевернутый бумажный пакет. Внутри него по ковру в беспорядке разбросаны маленькие разноцветные коробочки.       Рука, обнимающая Че за талию, сжимается сильнее.       Ким издает бессловесный звук, который Че не может определить. Его губы приоткрыты, взгляд устремлен вниз, на беспорядок. При ближайшем рассмотрении его щеки кажутся залитыми румянцем даже при тусклом вечернем освещении коридора.       Че краснеет.       Ким на мгновение обращает внимание на потолок. Он явно переживает шквал эмоций, от веселья до восторга и чего-то более мрачного и пугающего, чем Че видел у него за долгое время. Он останавливается на очаровательно застенчивой улыбке с ямочками на щеках, которая напоминает Че о том, как Вик флиртует во время интервью.       Че снова смотрит вниз, на разноцветный беспорядок внизу. Спустя еще одно долгое мгновение изящные названия брендов встают на свои места.       Презервативы.       Это все образцы упаковок презервативов.       Сердце Че вырывается из нижней части живота, покидает его тело и пробивает дыру в полу на своем пути вниз, к ядру земли.       — Эм, — пропищал Че.       В оцепенении Че наклоняется и поднимает перевернутую сумку.       К нему пришпилена записка.       Я верю, что ты будешь в безопасности, как мы и говорили:)       ~Хиа       — Эм?! — повторяет Че, издавая скорее неопределенный щебечущий звук, чем какое-либо различимое слово.       Че задается вопросом, где находится ближайшее окно, из которого можно выброситься. Че думает, может быть, что оно в его комнате.       Че комкает записку в руке, резко поднимая взгляд, чтобы убедиться, что Ким этого не видит. Вместо этого он чуть не ударяет Кима головой в лицо, где тот уже бесстыдно читает прямо через плечо Че.       Этого не может быть.       — Это не… — выдавливает из себя Че, его голос превращается в хриплый выдох, — мы не говорили об этом… Мы с Хиа не обсуждали… Я имею в виду, что у нас было, но не так… И определенно не с…       Че чувствует, как по всему его телу пробегают мурашки от вспыхнувшей паники. Он стоит как вкопанный и смотрит вниз на оскорбительно заостренные туфли Кима.       Ким наклоняется и поднимает коробку с пола, морщась, когда его ноге приходится сгибаться при этом движении.       — Пи’Ким, нет! Тебе не нужно… — Че падает на колени, морщась, когда слишком сильно ударяется об пол. Он засовывает презервативы обратно в пакет вместе со скомканной запиской, бормоча поспешные извинения, — просто он думает, что забавный. Хиа знал, что я собираюсь куда-то пойти сегодня вечером, и он… Это не важно. О боже мой.       Ким выпрямляется. Он все еще держит коробку, за которой наклонился, и смотрит на нее сверху вниз.       Че вскакивает на ноги и пытается выхватить ее. Ким не отпускает. Коробка остается подвешенной между ними. Поверхность фольгирована, поблескивает на свету, и на ней жирным черным шрифтом написаны цифры.       Че медленно отрывает взгляд от блестящей, зловещей маленькой коробочки и встречается взглядом с Кимом.       Ким прочищает горло. Он не встречается с Че.       Он снова контролирует выражение своего лица.       — Если тебе нужны предложения… — осторожно начинает Ким.       — Я не такой! — Че не думает, что может покраснеть еще ярче, — я не… Я не был…       Че обрывает разговор. Он смотрит себе под ноги и снова желает смерти.       — Клянусь, — патетически добавляет он.       Че ненавидит, насколько панически это звучит в его голосе. Он уже выставил себя полным дураком.       Че считает, что ему лучше вернуться к своей прежней стратегии — никогда больше не смотреть Киму в глаза. Че собирается убить Порша, когда увидит его в следующий раз.       Че следует отменить поездку с Макао. Он должен отменить встречу, вернуться в свою комнату и никогда больше не выходить.       Че выхватывает коробку из протянутой руки Кима и забрасывает весь пакет в свою спальню, чтобы разобраться с ним позже. Он демонстративно захлопывает за собой дверь, будто это каким-то образом защитит презервативы внутри.       — Можем ли мы, пожалуйста, просто забыть, что это произошло? — умоляет Че.       Ким прикусывает губу. Че наблюдает, вспоминая, каковы были на ощупь эти губы на его собственных.       — Конечно, — отвечает Ким после минутного раздумья, — все, что ты захочешь.       Пристальный взгляд Кима не отрывается от Че.       Энергия потрескивает между ними. Румянец на щеках Че возвращается с полной силой там, где он только начинал угасать.       Ким проводит языком по зубам и опускает глаза, чтобы снова насладиться нарядом Че.       На этот раз его взгляд задерживается.       Ким наклоняется вперед.       Телефон Че оживает у него в кармане.       Они оба вздрагивают. Че рвется к нему, но не раньше, чем в выжидательную тишину врываются очень выразительные вступительные ноты первого сингла Вика.       — Где ты, блядь, шляешься, братан? — жалуется Макао.       — Эм, извини, у меня было… Не важно. Я сейчас спущусь, — объясняет Че.       Боковым зрением Че видит как Ким улыбается, и тот не уверен, из-за мелодии звонка или из-за его намеренно расплывчатого оправдания. Че бросает на него подозрительный взгляд.       — Пи должен где-то быть. Мы должны…       Че вскрикивает, когда у него вырывают телефон из рук.       — Эй! — восклицает он.       — Ты можешь ехать. Порче доедет со мной.       Затем Ким вешает трубку.       Че пристально смотрит на него. Что-то бурлит у него в животе, и он не может решить, возмущение это или что-то более похотливое.       — Я обещал твоему брату, что буду защищать тебя, — пожимает плечами Ким и возвращает телефон Че, — я не могу этого сделать, если ты пытаешься избегать меня.       — Я даже не собирался никуда идти, — обвиняет Че, — это твоя вина.       Ким фыркает, на его щеках появляются ямочки.       — Хорошо, — предлагает он, — тогда перезвони Макао и отмени планы.       Че хватает свой телефон, скрещивает руки на груди и молча топает к лифту.       — Все прекрасно, — горячо ворчит он.       Че слышит тихий смешок Кима, когда тот идет за ним.

~*~

      Рука Кима вытянута вдоль задней стенки кабинки. Каждый раз, когда Че откидывается назад, его лопатки задевают бицепс Кима.       Че не смотрит на него. Он смотрит на карты в своей руке, пытаясь сосредоточиться на них, а не на мучительной близости Кима.       Че думает, что настала очередь Макао, но Ом объясняет ему карту. Че просто настолько под кайфом, что ему не хочется спрашивать. Он выходил на улицу каждые пятнадцать минут или около того, чтобы принять дозу последней травки, которую дал ему Вегас, молча прохаживаясь взад-вперед с Кимом, в то время как Макао оставался внутри с Омом.       Постоянную близость Кима невозможно игнорировать.       У Че подозрительно щекочет затылок, будто что-то его не совсем касается. Чувство извивается у него по спине и скручивается внизу живота. Че подавляет дрожь, но ничего не может поделать с тем, как его спина слегка выгибается в ответ.       Когда Че переодевается, его нижнее белье тоже меняется. Это вызывает приятное легкое покалывание, искрящееся под его кожей.       Глаза Че закрываются. Он делает медленный, глубокий вдох.       Шум в клубе оглушает. Музыка, голоса, стекло и шаги сливаются воедино в громкий, всепоглощающий белый шум, который окружает его до тех пор, пока он не оказывается в безопасности в своем собственном, странно уединенном маленьком пузыре.       Когда в помещении достаточно шумно, это почти как тишина.       Волоски на затылке Че встают дыбом от теплого дыхания Кима, как цветы на солнце.       Че хочет, чтобы Ким снова прикоснулся к нему.       — Почему ты до сих пор не сыграл? — спрашивает Ким.       Возможно, Ким говорит на нормальной громкости, но это звучит как шепот под пьянящей завесой дыма и басов.       Каждый удар сотрясает ноги Че и сиденье под ним, отдаваясь эхом у основания позвоночника. Че снова ерзает, садясь прямее. Его плечо касается груди Кима. Че остро ощущает каждое место, где ткань прижимается к его коже, и искрящуюся гравитацию между ними.       — Прекрати жульничать, — говорит Че.       — Нет, — отвечает Ким, — это не моя вина, что ты показываешь свои карты.       Горло Че нервно сжимается.       Если бы Че сейчас повернулся к Киму лицом, их губы были бы всего в миллиметрах друг от друга.       Че задается вопросом, похож ли Ким на вкус дыма.       Че поворачивается, ища пристальный взгляд Кима, отчаянно надеясь увидеть такое же жгучее напряжение во взгляде Кима.       Вместо этого Че понимает, что смотрит прямо мимо себя, на пугающе знакомое лицо, выделяющееся из толпы вдалеке.       Желудок Че сжимается.       Бир, пребывающий в блаженном неведении о присутствии Че, устраивается на свободном месте у стойки бара.