Desperate Measures

      Дневной свет идет Киму.       Он мерцает в его волосах и разливается по коже, золотя все его острые черты мягким сиянием.       Его глаза закрыты, хотя Че уверен, что он не спит.       Че не против. На Кима легче смотреть, когда он не оборачивается, и Че в полной мере пользуется возможностью поглазеть.       На верхней губе у Кима едва заметный намек на пятичасовую тень. Это та крошечная деталь, которую камера и грим могли бы скрыть, и Че внезапно вспоминает, что это Wik лежит перед ним, обнаженный, в его постели.       Сердце Че гулко бьется в груди.       Чем дольше он живет в этом странном, чудесном, жестоком месте, тем менее реальной кажется его жизнь и мир вокруг.       Волосы Кима отросли настолько, что закрывают большую часть лица. Че протягивает руку и заправляет прядь за ухо.       Уголок рта Кима приподнимается. Че позволяет прикосновению опуститься и проследить за ним.       Блуждающие кончики пальцев касаются плеча Че.       Ким такой красивый.       Тогда Че понимает, что обманывал себя. Он все тот же ребенок, который проснулся на том диване.       — Зачем притворяешься? — шепчет Че.       — Не притворяюсь, — бормочет Ким. Его голос такой же взъерошенный со сна, как и волосы. — Мне просто нравится, как ты на меня смотришь.       — Ты даже не видишь меня. Ты просто пытаешься быть милым и загадочным.       Ресницы Кима открываются.       — Да? Ты уверен?       Че качает головой. Его глупая вялая улыбка портит эффект. Он пытается смягчить ее, старается не выглядеть так, будто он уже безнадежно пойман в ловушку. У него не получается.       Он едва может выдержать пристальный взгляд Кима, не покраснев и не отведя глаз. Это все еще кажется запретным и волнующим, будто смотришь туда, куда людям не положено — за кулисы сцены, заметки на полях чужих нот.       Ким наклоняется вперед и соединяет их губы. Солнечный свет льется на Че и согревает его изнутри.       Че прижимается к нему под простынями. Блуждающая рука опускается на поясницу Че, притягивая его еще ближе.       — М-м-м, — вздыхает Ким, когда он отстраняется. — Надеюсь, у тебя нет никаких планов на сегодня.       Че делает вид, что размышляет.       — Эй, — жалуется Ким.       Он прижимает Че чуть ближе. Их колени и лодыжки соприкасаются.       — Думаю, я мог бы освободить расписание, — предлагает Че с притворной торжественностью. — Мне нужно подумать. Это зависит от того, что ты имеешь в виду.       Ким прищуривается.       Че вскрикивает, когда мир резко переориентируется вокруг него. Он обнаруживает, что лежит на спине, а Ким нависает над ним. Мышцы на плечах Кима напрягаются под его весом.       — Я собирался сказать, что нам нужно выпить кофе, — шепчет Ким на ухо Че. — Но, может быть, сначала я должен напомнить, с кем именно ты играешь.       Дрожь пробегает по спине Че.       Ему это нравится. Слишком сильно.       Ему нравится, как Ким почти оседлал его. Ему нравится, как их икры скользят друг по другу под простынями.       Ему нравится, как Ким медленно прижимается к нему всем весом.       Че прикусывает губу. Он проводит пальцем вниз по ключице Кима и останавливается, чтобы лениво обвести симпатичную маленькую родинку у основания шеи.       — Не переживай, — напевает он. — Я же знаю, кто ты.       Ким отстраняется ровно настолько, чтобы было заметно его скептицизм.       — Почему я тебе не верю?       Че протягивает руку, чтобы взять Кима за подбородок. Он осторожно проводит большим пальцем по его нижней губе.       — Ты мой, Пи’Ким.       Сомнение Кима сменяется мягкой милой улыбкой.       У Че щемит в груди.       Это кажется таким до боли знакомым — лежать в лучах утреннего солнца и надеяться, что Ким принадлежит ему.       Ким кивает. Это легкое, неуловимое движение. Затем он наклоняется и ловит его губы.       Че это тоже нравится.       Он откидывается на подушки.       Их тела прижимаются друг к другу повсюду — ступни, лодыжки, колени, бедра. Каждое прикосновение нежное и прохладное, и Че больше не уверен, как он вообще убедил себя, что забыл Кима.       Ким снова устраивается на кровати рядом с Че.       — Спасибо, — говорит он. Че нравится хрипловатый со сна рокот его голоса.       — За что? — спрашивает Че.       — За то, что дал мне еще один шанс.       Тепло разливается по щекам Че. Он бросает взгляд на Кима и вынужден снова отвести его, погружаясь в сонную безмятежность, которая так легко возникает между ними.       Ким снова поворачивает лицо Че к себе.       Он похож на сон, прекрасный, взъерошенный после сна и смягченный золотым ореолом утреннего света. Его зрачки поглощают радужку, и свет танцует в них, как спиралевидные скопления новорожденных звезд.       Че наклоняется вперед и запечатлевает на Киме еще один нежный поцелуй, приказывая себе никогда не просыпаться.

~*~

      Они не выходят выпить кофе.       Они даже не встают с постели.       Киму требуется меньше пяти минут, чтобы полностью отказаться от идеи покинуть комнату Че. Проходит еще двадцать минут, прежде чем в дверь спальни Че раздается впечатляюще раздраженный и до жути знакомый стук.       Че натягивает свои давно забытые брюки и не утруждает себя рубашкой.       — Пи’Биг? Зачем ты принес завтрак? Я думал, ты работаешь под прикрытием.       Че немедленно хватается за кофе, глубоко вдыхая его уютный, восхитительный аромат.       — Спроси своего брата, — ворчит Биг. — Он бросил меня два дня назад и с тех пор со мной не разговаривал.       Че ухмыляется.       — Ты снова назвал его идиотом в лицо? Ему это не нравится.       Че прислоняется к дверному косяку. Он чувствует восхитительную боль во всевозможных местах, и потягиваться очень приятно.       — Нет, — огрызается Биг. — Но должен был. По крайней мере, тогда я бы…       Биг замолкает.       Его взгляд задерживается на шее Че, затем опускается к плечу и снова поднимается. Хитрая ухмылка расплывается по лицу.       — Вот дерьмо, — говорит Биг.       — Помолчи, — краснеет Че, но даже для его ушей это звучит неискренне.       — А Порш знает?       Румянец Че становится еще гуще. Это не имеет значения — он и так ярко-розовый от того, чем они с Кимом только что занимались в постели.       — Собираюсь рассказать. Я его еще не видел.       Брови Бига взлетают вверх.       — О черт. Вот так.       — Заткнись.       — Как пожелаешь, Кхун Порче, — поддразнивает он. — Посмотри, кто все-таки следующий сын.       Внезапно волоски на затылке у Че встают дыбом. Он ощущает едва уловимое движение позади себя. В животе разливается тепло.       — Черт, тебе, наверное, надо…       — Вы, идиоты, слишком долго ждали. Я проиграл почти четыре тысячи бат в тотализаторе, знаете ли, — Биг занят просмотром своего телефона, оставшийся кофе и коричневый бумажный пакет ненадежно балансируют на другой руке. — Черт. Я не могу поверить, что из всех людей выиграет Пол.       Че издает горлом шокированный, возмущенный звук. На его вкус, он звучит слишком пронзительно.       — Тотализаторе? — раздается низкий ровный голос из-за спины Че.       Рука собственнически опускается на плечо Че.       Биг вздрагивает так сильно, что чуть не опрокидывает их завтрак на ковер.       Он убирает телефон обратно в карман, выпрямляется и заметно сглатывает.       — Кхун Ким, — хрипит он. Он опускает взгляд на оставшийся кофе, оглядывается на лифт, смотрит на Кима.       — Ваши инструкции… они были… ваша студия…       Ким приподнимает бровь, и рот Бига закрывается.       — Я только что услышал, как ты неуважительно отзываешься о моем парне?       Ох, думает Че. Парень.       Он чувствует, как краснеет ушами.       Биг чопорно кланяется, держа поднос перед собой.       — Мои глубочайшие извинения, Кхун Ким. Кхун Порче.       Его голос звучит совершенно по-другому.       — Пи’Ким, — вздыхает Че. — Перестань его пугать. Ты ведешь себя подло. Ты специально дал ему фальшивые инструкции?       Ким издает недоверчивый насмешливый звук. Он берет кофе и очень соблазнительно пахнущий коричневый бумажный пакет из рук Бига.       — Почему ты все еще здесь? — огрызается Ким.       Биг выпрямляется. Он резко поворачивается и степенно идет по коридору.       — Ким, — ругается Че. Радостное гудение лифта эхом разносится по коридору. — Ты не должен грубить ему. Он твой друг.       Где-то дальше по коридору раздается очень неприятный кашель. Затем двери лифта закрываются.       — У меня нет друзей, — говорит Ким. Он озабоченно самодоволен этим.       — Ну, это просто ложь, — настаивает Че. — Пи’Биг точно твой друг.       Ким снова усмехается.       — Не называй его так.       — И Макао, — задумчиво добавляет Че.       Ким смеется над этим.       — Этот сопляк? Ни в коем случае.       — И твои братья, — пробует Че.       Ким хмурится. Он ничего не говорит. Он выглядит немного озадаченным этой идеей.       — И Пи’Вегас, — размышляет Че.       Ким чуть не выплевывает кофе, который пил. Ему удается держать рот закрытым из-за приглушенного приступа кашля, а затем проглотить его.       Че разражается хихиканьем. Он издает дико непривлекательное фырканье и прикрывает рот рукой. Это только заставляет его хихикать еще больше под глубоко оскорбленным взглядом Кима.       — Что с тобой не так? — спрашивает Ким. — Почему ты так говоришь?       Легкое головокружение щекочет уши Че, когда он улыбается.       — Прекрати, — Ким хмурится.       — Хорошо, — говорит Че.       — Ты не понимаешь, о чем говоришь.       — Хорошо.       — Перестань говорить «хорошо». Я хочу знать, что ты меня слушаешь.       Че прикусывает губу.       — Че, — предупреждает Ким.       — Хорошо, — говорит Че.       Ким вздыхает. Он осторожно ставит кофе и коричневый пакетик на прикроватную тумбочку Че.       — Поставь кофе.       — Не хочу.       — Ну, я не хочу заказывать еще один и снова видеть рожу Бига. Поставь его на место.       По спине Че пробегает жар.       Он ставит кофе на стол.       — Я думаю, что Пи’Биг довольно милый на самом деле…       Че визжит, когда его хватают и нелюбезно кидают на кровать.       — Я думаю, — рычит Ким ему на ухо. — Тебе слишком нравится дергать меня за нити.       Тело Че реагирует на опасные нотки в голосе Кима. Адреналин и желание бурлят в его венах, разжигая пламя, которое только начало угасать после вмешательства Бига.       — Может быть, — шепчет Че.       Он чувствует себя пьяным от пунша и глупым. Он обвивает руками шею Кима, чтобы притянуть его ближе.       — Я ведь сказал «со всех сторон», да?       Ким издает глубокий рокочущий звук, который проникает под кожу Че и отдается эхом между его бедер.       — Дай мне немного времени, — мурлычет Ким. — Может быть, я покажу тебе еще кое-что.

~*~

      Если пентхаус днем — тронный зал, подходящий для королей, думает Че, то ночью он, должно быть, подходит для Богов.       Бангкок сверкает под ним, море звезд, мерцающих на земле, гораздо ярче, чем их аналоги на небе. Внизу по городским артериям струится свет фар и стоп-сигналов. Наземное метро проносится мимо, как мигающий нерв, проливая золотистый свет на здания рядом с надземными железнодорожными путями.       Сверху город совершенно другой, чем снизу.       Порша здесь нет.       Че предполагает, что он этого не ожидал.       К его смущению, на глаза Че наворачиваются слезы. По крайней мере, по этой причине он рад, что он один.       На столе лежит фирменный бланк. Он подписан Кинном и датирован несколькими днями ранее.       Внизу проносится еще один небесный поезд, полный уставших людей, которые просто пытаются успеть домой до закрытия станций.       Че снова проверяет свой телефон.       За последние две минуты, с тех пор, как он проверил, не пришло ни одного нового сообщения.       Здесь больше никого нет, один в самой высокой башне на несколько кварталов вокруг, Че стоит в давящей неподвижной тишине.       Светящиеся вены города пульсируют в его бездонном, раскаленном добела сердце, пока Че ждет.       Мимо проносится еще одно наземное метро. Возможно, это последнее за ночь. Появляется полоса света, мелькают оконные рамы, отражающиеся от стен здания, а затем все исчезает.       Порш сегодня не вернется.       Че даже не уверен, когда он уехал.

~*~

      Че находит его во внутреннем дворе, откинувшимся на сиденье, которое он привык считать местом Кима. Его заживающая нога лениво свисает с края, поставленная на землю. Другая вытянута на все еще слегка запятнанном кровью камне.       Тусклое свечение из спальни Че здесь гуще, тяжелая завеса дыма и неона окутывает Кима томными, до боли знакомыми завихрениями. Зажигалка Кима — зажигалка Че — оживает в его руке, освещая черты его лица ярким янтарным сиянием на фоне прохладных плывущих теней.       Локти Кима покоятся на акустической гитаре. Когда сигарета прикуривается, он откидывается назад и рассеянно наигрывает несколько аккордов.       Че улавливает запах сигаретного дыма, прежде чем он улетучивается, унося с собой нежную мелодию.       Внутри у него все переворачивается самым противоречивым образом.       Когда он приближается, Ким перестает играть и откладывает гитару в сторону. Че старается не показать разочарования на лице.       Они не говорили о музыке. Че думает, что, возможно, Ким намеренно избегает этого. Он подозревает, что те несколько раз, когда Ким покидал комплекс без него, это было для того, чтобы сохранить видимость Wik’а.       Че устраивается на бедре Кима вместо гитары. Не говоря ни слова, тот прижимает Че к себе.       Голодное существо мурлычет у Че на груди.       Они медленно целуются. На вкус Ким, как дым и чай с сахаром.       Если бы это зависело от него и от его ненасытного чувства внутри, думает Че, они бы никогда не перестали целоваться. Ким даже не встал бы с его постели. Были бы только они.       Ким отстраняется. Он смотрит в глаза Че, затем хмурится.       — Порш не ответил на твои сообщения?       Че качает головой.       — Я поднялся в офис, — признается он. — Там есть кое-какие бумаги за прошлую неделю, но я не знаю, значат ли они что-нибудь.       Ким приподнимает бровь.       — У тебя есть свободный доступ в пентхаус?       — Хиа сказал, что хотел, чтобы я всегда мог с ним связаться.       Ким, кажется, сомневается.       — Полезно знать.       — Как ты думаешь, с ними все в порядке?       Ким успокаивающе проводит руками вверх и вниз по спине Че. Он прижимается к нему.       — Не знаю, — говорит Ким. — Но я верю, что Кинн справится сам.       Почему-то, когда Ким говорит это, Че легче в это поверить.       Он смотрит на гитару, лежащую на траве рядом с ними.       — Я должен тебе кое-что сказать, — признается Че Киму в грудь. Его сердцебиение учащается, ужас от этого признания перехватывает горло.       Это кажется таким глупым перед лицом всего, что происходит вокруг них, не иметь возможности сказать эту маленькую вещь.       Ким крепче обнимает Че.       — Я знаю об интервью, — наконец тихо говорит Ким.       Че садится, его рот раскрывается в удивленной маленькой букве «о». На мгновение его мысли принимают постыдно уродливое направление.       Ким бросает на него кривой взгляд.       — Я не следил за тобой, — говорит он.       Че бормочет. Он закрывает рот. И снова открывает.       — Я… я не собирался этого говорить, — лжет он.       Ким закатывает глаза. Однако он не выглядит обеспокоенным — только настороженным. Он не встречается взглядом с Че.       — Профессор Джой вчера написала мне, спрашивая, сохранилась ли у тебя моя рекомендация.       — Ох.       — Я не был уверен, хочешь ли ты, чтобы я знал, или это было бы… — Ким колеблется. — Я просто сказала ей, что моя рекомендация остается в силе.       — Ох.       Чувство вины заливает щеки Че.       — Ты волнуешься? — спрашивает Ким.       Че кивает.       — Я боялся сглазить, — признается он. — Я продолжаю ждать подвоха. И теперь Хиа снова ушел, и все, о чем я могу думать, это то, что я надеялся, что он возьмет меня с собой. Я чувствую себя глупым и эгоистичным, заботясь об этом, когда он, вероятно, где-то там, в опасности.       Горло Че снова начинает жечь, поэтому он замолкает и сглатывает.       Он делает глубокий успокаивающий вдох и выдыхает.       Ким качает головой. Его руки оказывают на Че успокаивающее действие, всегда прикасаясь к нему где-нибудь, всегда проводя по его коже, пробираясь под одежду — всегда обнимая его.       — Я знаю, каково это, — шепчет Ким, — быть младшим в этом доме.       Че полагает, что да.       — Порш и Кинн могут позаботиться друг о друге, — продолжает Ким. — А ты позволишь мне позаботиться о тебе?       Че кивает.       — Ты позволишь мне тоже иногда заботиться о тебе?       Выражение лица Кима смягчается.       — Ты уже, — бормочет он.       Он кладет руку на щеку Че. Тот утыкается в нее носом. Гитара снова появляется в поле его зрения.       — Сыграешь для меня? — шепчет он.       Ким долго и задумчиво наблюдает за Че. Затем он наклоняется и берет гитару.       Че опускается на траву вместо нее. Он крадет забытую сигарету Кима, уже наполовину сгоревшую, со скамейки у его бедра.       Ким берет несколько медленных, осторожных аккордов.       Улыбка Че расплывается по лицу сама по себе.       Ким улыбается своим струнам.       — Ты слишком слащавый, — обвиняет Че. Он пытается скрыть свой восторг за затяжкой сигаретой. Он не думает, что это работает.       — Это заставляет тебя улыбаться, — говорит Ким и тоже улыбается.       Че откидывается на прохладную темную траву. Он наблюдает, как над ним вьется дым, что-то шепча сквозь неоновое свечение, пронизывающее воздух.       Песня принадлежит Wik’у. Он сыграл ее на инструментале, в день их первой встречи.       Че говорит себе, что Ким прав. Кинн и Порш могут позаботиться друг о друге. Он повторяет это снова и снова в уме, как мантру беспокойства и надежды.       Может быть, на этот раз, думает он, все будет хорошо.