Все будет хорошо.
По крайней мере, так говорит себе Че.
На этот раз все будет по-другому. Многое изменилось. Он знает это.
Он просто хочет, чтобы остальная часть его тела подчинилась разуму и перестала вызывать у него тревожную дрожь в ногах.
На этот раз Че прибывает в кампус на пассажирском сиденье «Maserati» Кима. Ему требуется достаточно много времени, чтобы выйти из машины, сглатывая паническое жжение в горле, чтобы Ким обошел вокруг и открыл ему дверь.
На этот раз Ким здесь, с ним. Он идет по дорожке рядом с Че в своей школьной форме, будто это просто еще один день для него — просто еще один день
Wik’а — студента старшего курса университета, растущего музыкального авторитета и внимательного наставника молодежи, испытывающей трудности.
Че едва замечает хромоту, когда Ким готовится к каждому самостоятельному шагу. Он отказался от трости, слишком упрямый и скрытный, чтобы позволить одногруппникам увидеть его с ней.
Какой-то части Че все еще трудно поверить, что за этим образом скрывается целая другая жизнь — та, которая не совсем ложь. Школьные знакомые, оценки, домашние задания.
Че видит это по тому, как расслабляются плечи Кима, по тому, как вся его манера поведения становится заметно мягче, и это то, чему Че поклонялся столько лет. Здесь могут знать Кима, но это место — такая же часть личности Wik’а, как гитара и пение.
Ким больше нравится себе здесь.
Пока они идут, Че пытается представить, как Ким посещает занятия, встречается с профессорами и обучает смелого, борющегося с трудностями студента, который осмелился попросить его об этом.
Ничего больше.
От этого у него болит сердце.
Затем, более эгоистично, он задается вопросом:
эта версия Кима тоже мой парень? Могу я подержать его за руку или он отстранится?
Он думает, что версия его самого, которой он был несколько месяцев назад, по крайней мере попыталась бы.
Некоторые части Wik’а должны оставаться отделенными от Кима. Теперь Че это понимает; он просто пока не знает, по какую сторону баррикад он находится.
Его нынешняя версия не думает, что он смог бы вынести даже этот крошечный отказ, поэтому он не спрашивает.
После собеседования, когда он больше не будет чувствовать, что все его будущее пытается выползти у него из-под носа, он сможет это сделать.
Взгляд Че останавливается на знакомом мусорном баке рядом с улицей. Ему приходится бороться с абсурдным побуждением подойти и открыть его, чтобы проверить, нет ли выброшенного заявления. Он крепче прижимает к груди синюю папку.
Ким наблюдает за ним и ничего не говорит.
Че снова борется с желанием взять его за руку.
Вокруг люди.
Много людей.
Студия, когда они входят, выглядит точно так, как помнит Че. Внутри тихо, даже здесь, в центре города. Когда за ними закрывается дверь, кажется, что вся атмосфера вокруг них меняется на что-то тихое и отстраненное.
— Я собирался предложить тебе немного потренироваться, но, судя по твоим рукам, это последнее, что тебе нужно, — замечает Ким.
Че не спал полночи, запертый в старой студии Кима в комплексе — один. Он все еще чувствует себя неуклюжим и отвыкшим от практики.
— Думаю, если я еще немного потренируюсь, они отвалятся, — стонет он.
Ким берет левую руку Че и рассматривает нежные кончики его пальцев.
Пульс Че учащается.
Он не может до конца поверить, что снова здесь. Все вокруг него нереально и вне времени, и Ким держит его за руку.
— Прошло много времени с тех пор, как мы были здесь вместе, — тихо говорит Ким, будто читая мысли Че.
Че издает звук согласия.
Каждая частичка его тела сосредоточена на едва заметной ласке кончиков пальцев Кима по изодранным подушечкам его собственных. Прикосновение Кима было почти всем, о чем Че мог думать всю дорогу сюда, и теперь оно почти настолько ошеломляет, что заставляет его отстраниться, его нервы такие же натянутые, как и его кожа.
Ким изучает его с целеустремленной сосредоточенностью, нахмурив брови.
Че ужасно хорошо помнит это чувство. Он помнит панику, надежду и легкое головокружение, Кима —
Wik’а — сидящего рядом с ним в этой самой комнате.
Это человек на наполовину разорванных фотографиях на стене старой спальни Че. Это человек, которого Че почти полгода пробовал вычеркнуть из жизни, пытаясь убедить себя, что все было ложью — в точности как сказал Ким.
Эта твоя сторона тоже моя? — хочет спросить он.
Мягкое прикосновение губ Кима посылает крошечные электрические разряды, пробегающие по костяшкам пальцев Че и вниз по руке. Он подавляет тихий писк, который пытается вырваться наружу.
Ким притягивает Че ближе, по-видимому, не подозревая о том, какой эффект он оказывает на его расшатанные нервы. Его рука переплетается с рукой Че, ощущая боль и покалывание.
Че чувствует биение его сердца в ноющих кончиках пальцев.
— Я переживаю, — признается он.
Даже в своей униформе Ким оставил расстегнутой почти половину белоснежных пуговиц. Внимание Че приковано к гладкому, без единого пятнышка месту на шее Кима, где он обычно находит крошечную родинку.
Ким, должно быть, спрятал ее под гримом.
Че задается вопросом, всегда ли Ким так делает — для учебы или Wik’а. Он никогда раньше не замечал этого на фотографиях. Только когда они провели время вместе в постели, это дошло до сознания Че.
Тревожная дрожь пробегает по крови Че.
Он напоминает себе, что все хорошо. Нет никаких приспешников, поджидающих за углом с оружием. Больше никаких изменяющих жизнь откровений, обрушивающихся сверху.
Это просто собеседование. Это должно быть легко по сравнению со всем остальным.
— У тебя все получится, — бормочет Ким. — Ты талантлив. Они это признают. Ты хочешь…?
Ким замолкает. Он на секунду задумывается, борясь с собой. Затем продолжает:
— Я могу что-нибудь сделать?
Взгляд Че возвращается к обнаженной части груди Кима.
Ким ждет, что он ответит. Че не уверен, что у него есть ответ, кроме того, что он действительно хотел бы поцеловать Кима в шею прямо сейчас и, возможно, лизнуть его ключицу или просто потереть ее, пока не найдет ту маленькую родинку.
Он не думает, что Ким имел в виду это.
— Порче? — мягко спрашивает Ким.
Че наклоняется вперед и целует его.
Ким издает тихий удивленный звук.
Че отдергивается.
— Прости, — выдыхает он. — Я пойму, если ты захочешь…
Прежде чем он успевает добавить что-либо еще, Ким хватает лицо Че и притягивает его обратно.
Ким крепко целует его. Будто ему это нужно, так же сильно, как и Че.
Че кладет руки на талию Кима. Он мнет пальцами отглаженную ткань его рубашки. Она кажется странно скользкой и мягкой под его шершавыми пальцами.
Каждая секунда кажется более реальной, более присутствующей, более бодрствующей, чем предыдущая.
Больше похоже на реальную жизнь Че, а не на мимолетный лихорадочный сон, в котором он плавал с того сонного солнечного утра на своем диване.
Ким здесь. Они здесь.
Вернулись к тому, с чего начали.
Ким снимает лямки спортивной сумки с плеч Че и опускает ее на пол.
Такое ощущение, что его раздевают, и когда Ким поворачивается к нему спиной, Че уже чувствует себя полуголым.
Он сто лет не надевал свою школьную форму. Снова надевать ее кажется детским и странным, будто его слишком сильно изменили внутри, чтобы позволить носить ее.
Сейчас рубашка немного обтягивает руки, и шорты кажутся немного короче, чем раньше. Че предполагает, что он мог бы использовать необычную карточку в своем бумажнике, чтобы купить одежду поновее и получше.
Однако, судя по тому, как Ким смотрит на него, он рад, что не сделал этого.
Руки Кима ложатся на бедра Че. Он подводит Че обратно к пианино между долгими нежными поцелуями.
Колени Че ударяются о скамейку.
Че просовывает одну руку под расстегнутую рубашку Кима. Затем он разворачивает их обоих и толкает его вниз.
Ким садится. У него то благоговейное, слегка потерянное выражение лица, которое появляется, когда Че застает его врасплох. Его ноги раздвигаются, а язык касается внутренней стороны щеки.
Че подтягивает одно колено к бедру Кима и нависает над ним.
Все нервы за день скапливаются и копошатся у него под ребрами.
— Можно я просто…? — начинает Че.
Он не знает, как закончить вопрос. У него немного перехватывает дыхание.
Он просто хочет, чтобы Ким посидел спокойно ради него и позволил ему впитать его.
Губы Кима мягкие и розовые. Че задается вопросом, оставят ли они розовые разводы на его губах. Макияж Кима, вероятно, слишком хорош для этого.
— Да, — говорит Ким. — Все, что ты захочешь.
Низкий темный поток удовлетворения пробегает по телу Че. Он играет с первой застегнутой пуговицей на белой форменной рубашке Кима, почти на середине груди.
— Да? — шепчет Че. Затем с большей уверенностью:
— Хорошо.
Он волнуется, когда говорит это. Это волнует его еще больше, когда руки Кима ложатся ему на талию.
Че расстегивает пуговицу.
Их губы встречаются.
Че переходит ко второй пуговице.
Ким садится прямее, углубляя их поцелуй.
Че отодвигается на небольшое расстояние.
— Че, — жалуется Ким.
По какой-то причине плаксивый тон голоса Кима заставляет Че улыбнуться. Он прикусывает губу и решительно опускает Кима обратно.
— Что случилось со всем, чего я хочу? — ругается Че. — Или ты уже забыл?
На секунду Че беспокоится, что, возможно, Киму это не понравилось. Может быть, он слишком требователен, слишком плаксив, просит слишком многого.
Он чувствует, как под его ладонью размеренно бьется сердце Кима.
Ким медленно прислоняется к раме пианино, перенося вес тела на локоть. Он снова смотрит на одежду Че или на его тело, и у Че возникает ощущение, что его оценивают по-новому и не совсем неприятно.
— Хорошо, — соглашается Ким с забавной усмешкой в уголках губ. — Все, что захочешь.
Че качает головой. Восторг расцветает в его груди. Он глупо улыбается, хотя изо всех сил старается быть сексуальным.
— Спасибо, — многозначительно говорит Че.
Ким ухмыляется.
Кажется, он больше всего на свете поддакивает Че. Кажется, ему нравится подшучивать над Че.
Ему требуется долгая пауза, чтобы просто… вникнуть в него.
Он слушает, как Ким делает один медленный вдох. Он наблюдает за едва заметным подъемом и опусканием своей груди, замечает, как язык тела Кима меняется на что-то более продуманное, когда он понимает, насколько глубоко его изучают.
Теперь Ким тоже смотрит на Че.
В студии так тщательно, всеохватывающе тихо.
Че целует уголок рта Кима, затем его щеку. Он целует уголок челюсти. Он целует мягкое местечко под ней. Он вдыхает тепло, возникшее между ними — вызывающий привыкание, тонкий намек на натуральный запах Кима, все еще слабо присутствующий среди цветочных и фруктовых ароматов всего остального, что на нем надето.
Волна чего-то, для чего у него нет слов, захлестывает Че. Это желание и нужда, надежда и изнеможение, и ничего такого, что он никогда не смог бы выразить вслух.
Че кусает его.
Ким напрягается всего на мгновение, с его губ срывается испуганное «ах». Брюки Кима скользят по голой икре Че, обвиваясь вокруг ноги, которую Че прижимает к полу.
Че для пущей убедительности еще раз нежно целует Кима в губы, улыбаясь, когда его губы устремляются за ним.
Он стягивает рубашку Кима с одного плеча, так что ткань плотно облегает его руку.
Вид Кима в таком виде, с обнаженным плечом и все еще неаккуратно заправленной половиной рубашки, прислонившегося спиной к пианино, отправляет любое сохранившееся подобие логической мысли в голове Че в штопор и забвение.
Ким не просто подходит для обложек журналов — он принадлежит им. Он принадлежит искусству, он висит на стенах музеев и в рамочках, в карманах и сумочках обожающих его фанатов по всему миру.
Он такой красивый.
Че кусает его за плечо, предупреждая Кима, прежде чем укусить его снова. На этот раз вздох Кима низкий и протяжный. Он прижимается к Че.
Че высвобождается и опускается на колени.
Ким наблюдает за ним из-под тяжелых век. Его взгляд опускается на рот Че, затем снова поднимается к глазам, когда он догадывается о намерениях Че.
— Я никогда не делал этого раньше, — признается Че.
— Постарайся не кусать эту часть, — предлагает Ким с хриплым смехом.
Его губы на секунду сжимаются, будто ему приходится сознательно напоминать себе, что не следует скрывать свое веселье.
Сердце Че подпрыгивает. Он чувствует, как на его собственных щеках появляются ямочки.
Это совсем не то, на что он рассчитывал.
Затем, после нескольких неуклюжих попыток расстегнуть излишне усложненные пуговицы на брюках Кима, он оказывается перед ним обнаженным.
Он все еще мягок, интерес томно тает в его теле, когда он опускается ниже, прислонившись к пианино. Он шире расставляет ноги. Одно это движение посылает волну предвкушения, искрящуюся в крови Че.
Ким беспокойно ерзает под пристальным взглядом Че. Тот ждет еще немного, наслаждаясь приливами напряжения, которые пробегают по телу Кима.
Он проводит плоским кончиком языка по кончику члена Кима.
Он мягкий и бархатистый и на вкус напоминает Кима. Мышцы внутри Кима заметно напрягаются в ответ на прикосновение языка Че.
У Кимa перехватывает дыхание.
Этот тихий звук наслаждения посылает маленькие искры удовольствия и возбуждения, проходящие по внутренностям Че. Он старается не показывать этого слишком сильно, потому что уверен, что Ким наблюдает за ним. И он думает, что, ухмыляясь от уха до уха, пока лижет член Кима, он, вероятно, будет выглядеть очень нелепо.
Он делает это снова. На этот раз целенаправленно.
Ким выдыхает, дрожа и медленно, когда Че целует его губами.
Он опускается к яйцам Кима.
Ким стонет. Он пытается подавить стон, но тот все равно вырывается тихим вздохом.
Звук доносится прямо до паха Че. Его брюки начинают казаться тесными.
Че проводит языком по члену Кима и засасывает его в рот.
Рука опускается на затылок Че. Ногти слегка царапают его голову. Че позволяет своим глазам закрыться; он сосредотачивается на дыхании через нос и на искрящихся мурашках, которые пробегают по его спине от прикосновения Кима.
Он экспериментально проводит губами по полутвердой длине Кима. Сначала колеблется, но затем Ким начинает издавать тихие неосознанные вздохи при выдохе, и энтузиазм Че удваивается.
Ким заполняет рот Че. Его бедра изгибаются вперед. Это небольшое неуверенное движение — осторожная проверка пределов. Он скользит достаточно глубоко, чтобы Че почувствовал его в опасной части своего горла.
Че отстраняется. Ким делает то же самое. Че чувствует, как кончик члена Кима упирается в его губы.
Ким просто немного великоват, чтобы чувствовать себя комфортно, теперь, когда он полностью возбужден. Че отпускает его, чтобы пересмотреть свой подход.
Ему требуется мгновение, чтобы просто посмотреть на него еще раз.
Такой великолепный, — думает Че и осознает, что сказал это вслух, только когда Ким прерывисто вздыхает в ответ.
Большой палец Кима опускается, чтобы провести по нижней губе Че. Че наклоняет голову, чтобы прижаться к нему обеими губами.
У Кима веснушка прямо на нижней стороне члена, отчетливо заметная теперь, когда чувствительная кожа туго натянута по всей длине. Это напоминает Че о тайной спрятанной родинке у основания его горла, и он не может удержаться от улыбки, задаваясь вопросом, замечал ли Ким когда-нибудь эту родинку.
Большой палец Кима обводит форму рта Че.
Че наклоняется вперед и осторожно целует веснушку.
Ким отвечает тихим нежным вздохом, от которого по коже Че пробегают мурашки. Че облизывает его, и член Кима заметно дергается.
Он сделал это.
Они не потерялись в какой-то бессловесной отчаянной страсти. Они не пьяны. Они не под кайфом и не прячутся в похожем на сон цикле не вылезания из постели, в который слились последние несколько дней, прежде чем обязательства утащили их обоих.
Они здесь.
Просто Че стоит на коленях, а член Кима у него перед лицом. Только Ким, наблюдающий за ним с приоткрытыми губами и темными расфокусированными глазами, которые тешат самолюбие Че больше, чем любой произнесенный комплимент.
Че кладет руку ему между ног.
Бедра Ким дрожат. Он бормочет имя Че. Низкий стон отдается где-то внизу живота Че, а затем стекает ниже, в набирающий силу пах.
Ему нравится, что он может чувствовать удовольствие Кима по тому, как тот дергается и напрягается во время отсоса, как сокращается и напрягается пресс Кима в попытке не вонзиться в горло Че.
У Че начинает болеть челюсть. Он боится, что если будет двигаться слишком быстро, то может оцарапать Кима зубами.
Проходит немного времени, прежде чем Ким начинает двигаться для него — маленькими осторожными толчками, которые проводят головкой его члена по языку Че достаточно неглубоко, чтобы Че не задохнулся.
Че проводит рукой по прессу Кима под мятой кромкой его некогда идеально отглаженной форменной рубашки. Сильные ноги прижимаются к бокам Че, и он задается вопросом, когда это ноги Кима обвились вокруг его талии.
Он царапает ногтями икры Кима и стонет.
Резкий диссонирующий звук разносится по безмолвному пространству.
Они оба вздрагивают и резко отстраняются друг от друга. Они смотрят друг на друга широко раскрытыми глазами. Два хора прерывистого дыхания шепчутся поверх затихающего эха.
Пианино? Думает Че сквозь туман возбуждения и желания.
Ким медленно опускает подставку над клавишами.
Он не смотрит на Че.
Он краснеет.
Ким
краснеет.
О, думает Че.
О да.
Он едва может дышать от пьянящего прилива восторга, захлестывающего его, напевая под ритмичный стук собственного пульса, все еще звучащий у него в ушах.
Че чувствует, как самодовольная ухмылка расползается по его собственным щекам.
— Мне нравится, — выпаливает Че.
Внимание Кима резко возвращается к Че.
— Что? — спрашивает он.
— Когда ты так сосредотачиваешься на мне, что забываешь обо всем остальном, — отвечает Че, все еще пытаясь вернуть контроль над своим сердцем. — Это заставляет меня чувствовать себя хорошо. Будто я делаю что-то правильно. Мне… мне это очень нравится.
Че слышит низкий скрипучий тон своего собственного голоса. Он не похож на себя.
Ким молча изучает Че.
Че не против.
— Ты продолжишь наблюдать за мной, Пи? — наконец спрашивает Че, когда его сердцебиение приходит в норму.
Губы Кима приоткрываются. Его веки отяжелели, зрачки расширены и темны.
Он кивает.
Че обхватывает головку члена Кима. Она влажная от слюны и спермы, соленая и острая.
Дыхание Кима становится прерывистым. Его бедра изгибаются.
Че снова берет член Кима в рот. Он проводит языком по кончику, подстраиваясь под его размер.
Ким шипит. Его бедра покачиваются.
Че берет одну из рук Кима и кладет ее себе на голову. На его просьбу о руководстве отвечают пальцы, собственнически перебирающие волосы.
Ким двигает рукой по бедрам, помогая Че доставить ему удовольствие.
Че снова стонет рядом с Кимом. Ким задыхается. Его толчки становятся резче и меньше, более беспорядочными.
Ким уговаривает Че отвлечься, потянув его за волосы.
— Я близко, — предупреждает он. — Ты должен… черт… Че…
Че снова решительно заглатывает его, заставляя себя взять Кима глубже.
Ким издает очень громкий и первобытный звук.
Это потрясает Че до глубины души. Он трется о собственную руку, когда Ким кончает ему в рот.
Член Кима дергается и твердеет. Пальцы сжимаются в волосах Че.
Че поднимает глаза так высоко, как только может. Он хочет впитать каждую секунду удовольствия Кима, надеясь поймать ту легкую улыбку, которую Ким никогда не может сдержать.
Выражение лица Кима мелькает на множестве редких и милых лиц. Он издает тончайшие, сексуальнейшие, шипящие и вздыхающие звуки, как будто отчаянно пытается подавить их и не может молчать. Каждое чириканье и стон проникают под кожу Че и поселяются там.
Липкое горячее тепло струится в рот Че.
Щеки, уши и веки Че словно горят.
Затем Ким снова дергается во рту Че, и его оргазм по-настоящему ударяет по горлу.
Че не до конца ожидает его силы.
Он вздрагивает в ответ и разражается беспорядочным, явно несексуальным приступом кашля.
Где-то над ним Ким выдыхает проклятие.
Че прикрывает рот рукой и смущенно смотрит на Кима. Его рот наполнен чем-то, что не совсем похоже на то, что он хотел бы проглотить.
Он предположил, что у него это получится немного лучше. Его горло не хочет слушаться.
Ким наблюдает за ним с приглушенным беспокойством, одной рукой прикрываясь от лица Че.
Наконец Че удается проглотить остатки. Он стирает струйку слюны.
Ким все еще смотрит на него.
— О Боже, — хрипит Че, как только может говорить. Он замечает мокрое липкое пятно на своей щеке и вытирает его тыльной стороной ладони, смущение разгорается еще сильнее под воротником. — Прости. Это ведь не испортило тебе все, да? У меня получится лучше.
Че снова вытирает рот тыльной стороной ладони. Когда Ким ничего не говорит, он осторожно отводит руку Кима в сторону и засовывает его член обратно в штаны.
Он не поднимает глаз, слишком смущенный, чтобы рискнуть увидеть лицо Кима.
— Порче, — говорит Ким.
— Да? — спрашивает Че.
Ему нравится расслабленная, удовлетворенная поза Кима. Он определенно доволен этой частью.
Ему так же нравится вкус оргазма Кима, остающийся на его языке теперь, когда он больше не борется с желанием проглотить его. Это напоминает ему о том, что он только что сделал.
Ким снова проводит большим пальцем по нижней губе Че. На этот раз на нем остается влажное пятно спермы Кима.
Он засовывает его в рот Че. Че охотно сосет.
Ким издает низкий довольный звук.
Когда Че поднимает взгляд, он чувствует, как у него внутри все сжимается.
У Кима такой взгляд, какой бывает, когда он собирается сделать что-то импульсивное.
О, думает Че.
Я все еще очень, очень твердый.
— Давай сюда, — командует Ким.
Че послушно поднимается, а затем устраивается на бедрах Кима. Ему приходится использовать плечи Кима, чтобы закрепиться.
Ким стягивает с себя рубашку до конца и отбрасывает ее в сторону. Его глаза не отрываются от Че.
Затем он хватает Че сзади за шею и тянет его вниз.
Че цепляется за фальшборт, пытаясь удержаться, чтобы не врезаться лицом в Кима. Под его другой рукой кожа Кима горячая под кончиками пальцев.
Ким проводит длинной влажной полосой по щеке, от подбородка чуть ниже уха. Его рот грубо соприкасается с губами Че.
Поцелуй соленый на вкус. Знакомая скользкая текстура скользит между их губами.
Ох, думает Че.
Ким слизнул его с лица Че.
И теперь… теперь он засовывает его обратно в рот Че.
Молния на брюках Че больно давит. Он слышит, как сам хнычет, впиваясь ногтями в кожу Кима. Он начинает думать обо всех других вещах, которые Ким мог бы с ним сделать.
С ним.
У Че возникают некоторые чрезвычайно специфические вспышки фантазии, в которых Ким кончает в очень избранных местах.
И тут его телефон разрушает затаившую дыхание тишину.
Ким издает рычащий звук, который едва ли похож на человеческий. Че стонет.
Телефон не умолкает.
Ким неохотно отпускает шею Че, когда тот достает телефон из кармана.
Это не звонок, а сигнал тревоги — предупреждение о том, что ему лучше быть в университете прямо сейчас. Также там два сообщения от Ома.
Че вздыхает.
Когда его взгляд возвращается к Киму, огонь в нем смягчается.
Че пытается скрыть свое разочарование. Должно быть, ему это ужасно удается, потому что Ким снова смотрит на него таким милым удивленным взглядом, от которого внутренности Че превращаются в желе.
Ким высвобождает свою ногу из-под коленей Че. Че даже не понял, что его удерживают на месте.
Он неохотно встает, колени дрожат. Он протягивает руку, чтобы помочь Киму подняться вслед за ним.
Секунду Ким только смотрит на протянутую руку Че. Затем, будто не совсем уверен, что делает это правильно, он берет ее и осторожно поднимается на ноги.
Че заправляет рубашку и неловко разглаживает складки, когда тянется за своей сумкой.
— Ты не можешь так уйти, — выпаливает Ким у него за спиной.
Че останавливается.
Он смотрит на себя сверху вниз. На первый взгляд нет ничего такого, чего нельзя было бы исправить быстрым отказом.
Затем он видит темные мокрые брызги чуть ниже воротника, к ним прилипли белые бусинки.
Жар снова заливает его щеки.
Спокойно и без дальнейших комментариев Ким разворачивает его и начинает расстегивать.
— Пи’Ким! Что ты…
— Мне нормально, — говорит Ким.
— А как насчет тебя?!
— Я могу что-нибудь найти. Тебе нужно идти на собеседование.
Ким вытряхивает свою рубашку из того места, где она была скомкана на полу, и держит ее открытой.
Че колеблется всего секунду. Затем он поворачивается и помогает Киму накинуть рубашку ему на плечи.
Она теплая. Она пахнет Кимом.
Как раз в этот момент напряжение в штанах Че, наконец, начало спадать.
— Спасибо, — заикается он.
Когда он оборачивается, то не может не уставиться на Кима.
Черные брюки идеально облегают его бедра, подчеркивая красивую талию крошечными, без необходимости замысловатыми пуговицами, которые он, кажется, всегда предпочитает. Его пресс напрягается, когда он протягивает руку, чтобы промокнуть лицо и шею Че скомканной рубашкой самого Че.
— Почему ты такой горячий? — Че выдыхает.
Ким тихо фыркает от смеха.
— Ты сможешь насладиться еще большей горячностью после интервью, — дразнит он. — Я не буду причиной, по которой ты пропустишь его дважды.
Они внезапно замолкают.
Ким возится с волосами Че. Воздух между ними кажется тяжелым и неуверенным.
— И не будешь, — говорит Че. — Я здесь из-за тебя.
Слова причиняют боль.
Ким прекращает ерзать. Выражение его лица смягчается. Он прикасается к лицу Че.
Раздается нетерпеливый стук в дверь студии.
— Че?! — зовет Ом. — Ты тут? Клянусь, если ты еще раз пропустишь интервью, я сам тебя убью!
Поток хихикающих ругательств вырывается у обоих. Их руки шарят друг по другу в гонке за тем, чтобы закончить застегивать пуговицы Че.
— Ничего не случилось, — дрожащим голосом произносит Че.
Тревога всего прошедшего дня обрушивается на него разом, устрашающая и взвинченная. Он снова чувствует свой пульс в покрасневших, наполовину сформировавшихся мозолях на кончиках пальцев.
Он сглатывает возвращающийся комок в горле и оборачивается, чтобы найти свою гитару.
— Эй, — говорит Ким.
Че поворачивается к нему.
Ким медленно подходит к Че. Он берет лицо Че обеими руками, а затем наклоняется и нежно целует его в губы.
— У тебя все получится, — бормочет он.
Глядя в глаза Кима, темные, неуверенные, полные надежды и настоящие, Че чувствует, как желание другого рода наполняет его до самых костей.
Он накрывает одну из рук Кима своей и ободряюще сжимает ее.
— Спасибо, — шепчет он.
Его сердце так переполнено, что хочется плакать. На секунду он забывает, что именно должен делать.
Легкая удивленная улыбка играет на губах Кима. Он выглядит самодовольным и удовлетворенным. Он застегивает воротник Че еще на одну пуговицу, а затем расправляет его.
— Эти синяки в форме рта, вероятно, не помогут тебе, если только ты не придумаешь какую-нибудь очень креативную ложь, — поддразнивает Ким.
Сердце Че замирает.
— Точно. Да. Спасибо.
Телефон Че начинает звонить.
— Иди, — бормочет Ким. — Я буду ждать.
~*~
Заключительный аккорд G эхом разносится по всему открытому пространству. Комната кажется гораздо более просторной, чем это необходимо для частного интервью.
Группа интервьюеров, кажется, нависает над ним из-за своего стола, несмотря на то, что они сидят на одном уровне с ним.
Пальцы Че горят. Ему кажется, что на них должны быть порезы, из которых вытекает кровь, но когда он опускает взгляд, то видит только мягкие красные отпечатки, рассекающие подушечки пальцев пополам, кожа не повреждена.
Его мозоли скоро вернутся. Они уже почти появились.
Женщина в центре трех судей поднимает взгляд от своих записей.
Глаза Че снова начали гореть. Он надеется, что это незаметно. Если он заплачет во время интервью, он никогда себе этого не простит.
Ее взгляд пронизывающий. Че задается вопросом, знает ли она, что он пропустил свое первое собеседование и собирается ли спросить его об этом. Он все еще не уверен, какую из своих тщательно отрепетированных лжей решит использовать.
— Скажите, — спрашивает женщина. — Почему вы хотите изучать музыку?
~*~
В студии темно, когда Че возвращается.
Сначала он думает, что Ким ушел. Вероятно, чтобы найти рубашку.
Он пытается не дать разочарованию овладеть им. Интервью после всех этих усилий и опасений было даже не очень долгим.
Че с трудом может поверить, как ужасающе быстро все это произошло.
Че внезапно чувствует себя таким измученным. Это чувство было с ним все время, скрываясь за каждым аккордом, движением и мыслью, но сейчас оно переполняет его.
— Пи’Ким? — зовет Че. Он прикрывает рот, когда имя растягивается в зевке.
Из широкого окна диспетчерской льется тусклый свет. Он мерцает.
Силуэт Кима выглядывает из-за двери. На нем белая майка в рубчик, которую, как надеется Че, ему не пришлось бы искать полуголым по кампусу.
Поверх нее на нем мятая, в пятнах отмытой школьной формы рубашка Че.
Че старается не слишком краснеть при воспоминании о том, как Ким кончил на него, ощущая покалывание кожи даже под тяжестью усталости.
Вопрос о том, как все прошло, повисает в воздухе между ними. Ким открывает рот и снова закрывает его с неуверенным выражением лица.
Все еще такой красивый.
Че скучал по нему. Ему требуется мгновение, чтобы немного смутиться за себя.
— Они сказали, что я получу ответ, самое позднее, в следующем месяце, но обычно это занимает всего неделю или две, — говорит он, когда его момент подходит к концу. — Я не знаю, как у меня получилось.
Ким испускает долгий вздох, как будто, возможно, он нервничал так же, как и Че. Его взгляд блуждает по Че, будто он проверяет, нет ли ран.
Че подпрыгивает на носках.
Вот опять. Это жжение в горле. Че делает медленный вдох.
— У меня есть кое-что для тебя, — говорит Ким.
Нервы, трепещущие в груди Че, разгораются ярче. Он сжимает лямки своей концертной сумки на плече и наклоняет голову в мягком вопросе.
Ким шагает по затемненной студии.
Он осторожно берет простой черный футляр для гитары из-за переполненной стойки в углу. Ставит его на пианино.
— Я хранил ее здесь. Я подумал, может быть, ты захочешь поиграть сегодня, но потом мы… отвлеклись.
Ким снова проделывает эту штуку со своим языком. Он нервничает.
Жжение в горле Че перерастает в ком, который невозможно игнорировать.
Он знает, что это. Он все равно открывает его.
Его гитара — гитара Кима — их гитара — лежит внутри.
Че проводит руками по струнам.
— Порче? — тихо спрашивает Ким.
Че поднимает голову. Он встречается с глазами Кима, темными, неуверенными и полными надежды.
Плотина в горле Че рушится.
Он разражается рыданиями.
Глаза Кима расширяются.
— Прости! — выпаливает он. — Я уберу ее. Я не должен был…
Че отказывается отдавать это.
— Нет! — всхлипывает он. — Я же хочу! Я хочу этого, спасибо. Прости, я не знаю, почему я...
Из его горла вырывается тихий звук, наполовину икота, наполовину всхлип. Че закрывает лицо руками.
— Мне так жаль. Я не знаю, почему я плачу! — у него вырывается еще один всхлип, и все его тело сотрясается.
Че пытается отдышаться, но не может. Каждый раз, когда он пытается глубоко вдохнуть, у него получается заикаться и издавать тихие задыхающиеся звуки.
Он закрывает глаза и сосредотачивается на одном дыхании за раз — вдох через нос, выдох через рот, как обычно говорил ему Порш.
После долгих, очень неловких нескольких секунд, в течение которых он не может даже вдохнуть достаточно, чтобы заговорить, он чувствует, как осторожная рука ложится ему на плечо. Затем и на другое плечо тоже.
Все тело Че дрожит.
Ким медленно притягивает его к себе. Он обвивает руками шею Че.
Тот вслепую утыкается лицом в плечо Кима.
Руки Кима обнимают его с большей уверенностью. Теплое дыхание касается обнаженной кожи шеи Че.
Хватка Кима усиливается, пока Че не оказывается слишком укутанным, чтобы его можно было встряхнуть. Каждая маленькая икота и всхлип сотрясают их обоих.
Че делает глубокий вдох.
На этот раз ему удается наполнить легкие воздухом.
Он выдыхает.
Ким теплый. Его пальцы скользят по лопаткам Че, перебирают волосы, ногти успокаивающе царапают кожу головы.
Запах Кима повсюду. На Киме, на Че, на рубашке.
Один вдох, медленно. Другой, медленно.
У Че немного кружится голова.
Когда Ким крепко обнимает его, а вокруг них обоих царит тихая умиротворяющая темнота звуконепроницаемой студии, Че наконец удается почувствовать, что он снова может дышать самостоятельно.
— Прости, Пи’Ким, — слабо всхлипывает он в плечо Кима. — Это было похоже на… Я почувствовал такое облегчение, внезапно, — его прерывает собственное шмыганье носом, а затем оно переходит в тихий самоуничижительный смех. — Я не знаю, что со мной. Спасибо. Я скучал по этому. Мне нравится.
Наконец он отступает. Киму требуется мгновение, прежде чем он отпускает Че, и еще мгновение, прежде чем Че осознает — сделав еще один глубокий вдох — насколько сильно Ким сжимал его.
Глаза Кима выглядят яркими и стеклянными в темноте.
— Я… — начинает Ким. Он снова замолкает. Он прочищает горло. Затем, после долгого и очень серьезного раздумья, он спрашивает:
— Что мне делать? Я… не знаю, что делать.
Че снова шмыгает носом.
— Ты будешь держать меня за руку, когда мы пойдем к машине? — спрашивает он.
Слова вырываются так внезапно, что у него едва хватает времени обдумать вопрос. Он втягивает воздух ртом и закрывает глаза. Он делает еще один глубокий, все еще прерывистый вдох.
Ким обхватывает лицо Че с обеих сторон и крепко целует его. Это больно и шершаво, и Че кажется, что его кости могут начать немного таять, прежде чем Ким так же внезапно отстраняется.
— Прости, — выдыхает Ким.
Он немедленно снова целует Че, на этот раз более нежно. Он проводит большим пальцем по линии подбородка Че.
Кости Че полностью превращаются в желе. Он обвивает руками шею Кима и прижимается к нему.
Он полностью забывает о все еще больной ноге Кима, пока тот слегка не спотыкается под его весом, и тогда они оба издают слабые осторожные смешки.
Че снова целует Кима, так же нежно, как Ким целовал его. Он проводит языком по складке губ Кима. Губы Кима приоткрываются, и Че глубже целует его.
Жар поднимается у него внутри, смущенный, желающий и измученный после взлетов и падений дня, который уже прошел.
Он думает о том, чтобы закончить то, что они начали ранее. Он думает о том, чтобы посмотреть, как далеко Ким позволит Че зайти; он представляет, как наклоняет его над пианино, и видит, каким растрепанным может выставить Кима, помятым и неряшливым в собственной немного маловатой Че форменной рубашке.
Затем он снова шмыгает носом и зевает, в результате чего их поцелуи резко и нелюбезно прекращаются.
— Прости.
Он думает, что должен смутиться, но выражение лица Кима остается таким же благоговейным и напряженным, как и раньше. Его большой палец проводит от подбородка Че вниз к губам, и Че целует мозолистую подушечку.
— Когда твои руки почувствуют себя лучше, — наконец спрашивает Ким едва слышным шепотом, — сыграешь для меня? Твои новые тексты.
Че пристально смотрит на него.
В голове проносится сотня вопросов — откуда Ким вообще знает, что он изменил текст.
Ни один из них на самом деле не имеет значения.
— Да.
Он проглатывает возвращающийся комок в горле.
Кончики пальцев Кима касаются ладоней Че. От них по его рукам и плечам пробегает легкая дрожь.
Че снова прижимается к нему и закрывает глаза. Он позволяет блуждающим успокаивающим прикосновениям Кима подровнять все его потрепанные края. Тихие заверения вырываются из груди Кима и проникают в его собственную.
— Хочешь уехать отсюда? — спрашивает Ким и переплетает их пальцы.
