~*~
Ночной воздух на заднем дворе прохладнее, чем внутри клуба. Все кажется ярче, чем обычно, на сухом асфальте неоновые огни переливаются мягким приглушенным сиянием. — Теперь чувствуешь себя немного трезвее? Ом сидит, скрестив ноги, на земле рядом с Че. Че смущенно улыбается. — Прости. — Все хорошо. Ты празднуешь. По крайней мере, на этот раз тебя только мутит. Помнишь ту ночь, когда тебя вырвало за мусорным контейнером? Че морщится. — Ты же согласился никогда не поднимать эту тему. — Считай, что это цена моего присутствия, — говорит Ом. Че принимает это с многострадальной гримасой. Он откидывает голову назад, прислоняясь к обветренному бетону. Отсюда переулок выглядит иначе. Здания кажутся выше, но небо — ближе. Сегодня темно-синее небо, и Че почти может разглядеть несколько звезд, выглядывающих из-за неоновой дымки. Ом ерзает рядом с ним. Крошечные кусочки гравия царапают тротуар под его ботинками. — Ты мог бы представить нас здесь год назад? — спрашивает Че. — Сидящими рядом с мусорным контейнером за клубом? — сухо уточняет Ом. — Конечно. Че разражается сдавленным фыркающим смехом. — Не будь придурком. Плечи Ома тоже слегка вздрагивают. Они замолкают. Камешки скребут по мостовой. — Спасибо, что остался, — тихо говорит Че. — Конечно, — отвечает Ом. — Для этого и нужны друзья. И, как я уже сказал, это намного лучше, чем в тот раз, когда тебя тошнило. — Нет, — говорит Че. Он поворачивается, чтобы посмотреть на него. — Я серьезно. Спасибо. За то, что остался. Ом пристально смотрит на него. Затем пожимает плечами и одаривает Че мягкой хрупкой улыбкой. — Вот для чего нужны друзья, — бормочет он. Че кивает. Он снова смотрит в небо и лениво крутит кольцо на пальце. — Кроме того, — говорит Ом более жизнерадостно. — Ты убедил меня подать заявление. Это твой моральный долг — разделить со мной студенческую квартиру и страдания. Че фыркает. Галька царапает тротуар. — Первое правило, — объявляет Ом. — Никаких мафиозных дел в нашей квартире. Меня это достало. Это значит, что я не хочу, чтобы твой сумасшедший парень прятал кучу… — Тише, — говорит Че, садясь. — Нет, я серьезно, это небезопасно… Ом замолкает, проследив за взглядом Че. Мужчина обходит мусорный контейнер. Закуривает сигарету. Он небрежно бросает на них взгляд, кивает и начинает играть на своем телефоне. Бледный свет телефона мужчины разливается по его предплечью. — Что? — ворчит Ом. Че облокачивается на стену. Он приказывает себе успокоиться и перестать вести себя как параноик. Не все стремятся заполучить его. Он проводит слишком много времени в комплексе, слушая истории об опасных столкновениях с мафией. Его память зудит, в голове сразу проносится беспорядочная каша из семейных обедов и двусмысленных высказываний. У мужчины татуировка на предплечье. Как… Большая. — Я чувствую себя лучше, — говорит Че так спокойно, как только может. — Давай вернемся. Ом бросает на него странный взгляд, но медленно встает. Позади него раздается тихий шорох шагов. Че отбрасывает иллюзию спокойствия и рывком открывает дверь. — Вперед! — рявкает он. Ом выскальзывает в темный коридор впереди него. Че едва успевает крикнуть: — Приведи Кима! Прежде чем его хватают сзади и пинком закрывают дверь между ними. Все происходит быстро. Мир вращается. Че спотыкается. Он бьет кого-то локтем в живот, но на нем больше одной пары рук. У них одинаковые татуировки. Все проплывает перед глазами Че. Он больше ни о чем не думает. На оружейном металле появляется темная неоновая вспышка. Че прижимает чье-то запястье к своим ребрам. Он опускает свой вес и слышит, как что-то неприятно хрустит, когда он отводит пистолет в неудобном направлении. Раздается страдальческий сердитый крик. В отличие от Бига, его нападающий не сдается в тот момент, когда Че берет верх. Че отбрасывает спиной на бетон. Выстрел. Боль пронзает его руку. Он вскрикивает, сжимая горящую нежную кожу большим и указательным пальцами. Выстрел. Еще один. Мужчина с телефоном падает с ужасающим гортанным стоном. Че, спотыкаясь, идет вперед и спотыкается об ногу. Все кружится. Когда Че поднимает взгляд, прямо между его глаз нацелено темное пустотелое дуло. Он медленно поднимает руку. Что-то влажное и теплое стекает по его правой руке. Че не узнает человека перед собой. Он не думает, что мужчина тоже узнает его, но темные глаза смотрят на руку Че, и торжественная уверенность заменяет все оставшиеся следы нерешительности в его взгляде. Свет где-то позади Че меняется с зеленого на красный. Он разливается по лицу мужчины, делая его глаза темными пустыми впадинами. — Ты, должно быть, Пичайя, — говорит он. Три высокие жилистые тени расходятся веером позади него. — С тобой трудно справиться в одиночку, знаешь? Че сглатывает. Он задается вопросом, сможет ли он пригнуться быстрее, чем парень успеет нажать на курок. Задняя дверь распахивается. Че пригибается. Выстрел. Это был не Че. Боковым зрением он видит тень. Тело мужчины падает с тяжелым влажным звуком. Позади него раздаются голоса. — Ким, — хнычет Че. Ким двигается как нечто нереальное и неуправляемое. Его трость ударяется о голову поверженного человека с тошнотворным тупым хрустом. Хватка Че на пистолете стала скользкой. Три оставшиеся тени надвигаются. Они бросаются на Кима явно недружелюбно. Че целится в того, кто дальше всех от Кима. Три выстрела. Со сдавленным криком падает один силуэт в неоновом обрамлении. Краем глаза он видит, как падает еще один. Две оставшиеся затемненные фигуры соединяются. Че целится из украденного пистолета, затем опускает его. Его руки дрожат. Он не может рисковать и стрелять рядом с Кимом. Он не знает, что делать. Ноги Кима обвиваются вокруг талии мужчины. Его руки обвиваются вокруг его шеи и головы. Раздается тошнотворный треск и приглушенное бульканье чего-то. Че зажимает рот рукой, чтобы заглушить вырывающийся у него крик. Одна тень тяжело опускается на тротуар. Другая спотыкается, но остается стоять. Это всего лишь Ким. Ким стоит. Не осталось никого, кроме них двоих. Не слышно ни звука, кроме тяжелого прерывистого дыхания их легких. Где-то вдалеке снова загорается зеленый сигнал светофора. Шины шуршат по асфальту. — Ким? — спрашивает Че хрипло и едва достаточно громко, чтобы его можно было расслышать в гулком затемненном пространстве. С земли доносится сдавленный вздох и тихое скольжение ткани по камню. Второй человек, которого застрелил Че. Он все еще жив. Ким движется быстрее, чем глаза Че могут уследить в беспорядочной смеси неоновых огней, черных и цветных полос, вспыхивающих на его фигуре. Он поднимает поникшую тень с земли и швыряет ее о бетонную стену рядом с дверью. Че остается как вкопанный. Имя Ким застывает у него в горле. Ким рычит что-то низкое и опасное, чего Че не слышит. Он похож на темного Бога, обрамленного пурпурным сиянием, сплошные напряженные мышцы, оскаленные зубы, брызги крови и ярость, которая пульсирует в нем, как неисправный неон. — Н-нет, — хнычет хриплый незнакомый голос мужчины. — Пожалуйста. Колени Че дрожат. Пистолет в его руке дрожит. Он слышит собственное дыхание и медленные размеренные капли чего-то мокрого, падающие на тротуар у его ног. Он смотрит вниз. В узкой полосе света цвета фуксии в складке между бледной кожей и темным оружейным металлом скапливается кровь. Она стекает по костяшкам пальцев Че и капает на тротуар. Че слышит тяжелые влажные удары кулаков по плоти и звериное рычание, которое звучит пугающе нечеловечески и еще более пугающе похоже на Кима. Мужчина снова падает на землю. Выстрел. Че вздрагивает. Три выстрела. Ким, резкий и методичный, всадил пулю в голову каждому телу, кроме последнего. Че вздрагивает при виде каждого из них. Последний человек остается в живых, без сознания лежащий на земле. Затем Че приходит в голову, что он, вероятно, молил о смерти. В переулке снова тихо. Где-то вдалеке свет уличных фонарей меняется с зеленого на желтый, затем снова на красный, отражаясь в разбросанных осколках на чернильно-черном мерцании. Цвета выглядят странно — запутанными и темными. С улицы к ним доносятся голоса. Че не уверен, встревожены они или нет. Это просто звук. Пистолет в руке Че тяжелый. Он не знает, почему все еще держит его. Он полагает, что ему не нужно просто оставлять его на земле. На нем отпечатки его пальцев или что-то еще. Он ставит на предохранитель. Трость Кима с грохотом падает на землю. Звук отдается резким эхом от стен. Че поднимает глаза и видит Кима прямо перед собой. Он подпрыгивает. Руки Кима застывают там, где они парят возле лица Че. Он похож на задымленные дворы и пустую зажигалку, которая искрит, и искрит, и искрит. Щелчок. Щелчок. Щелчок. Затуманенный, нечитаемый взгляд Кима скользит по телу Че. Руки Че. Грудь Че. Он останавливается на раненой руке Че, затем продолжает на его ногах. Руки Кима все еще парят. Он неподвижный. Че протягивает руку — дрожащую, трясущуюся — чтобы прижать ладонь Кима к своей щеке. Ким обхватывает лицо Че ладонями. Что-то горячее и вязкое размазывается по коже Че между их соединенными пальцами. — Пи’Ким, — наконец выдавливает Че. Его голос хриплый. — Ты ранен? Все хорошо? Ким прижимает их губы друг к другу. Че во второй раз прижимают к стене, тело зажато между Кимом и твердым камнем. На вкус Ким как бурбон, дым и кровь. Он засовывает язык в рот Че. Че отталкивает его в ответ. И Ким… Ким тоже выглядит по-другому. Глаза широко раскрыты, грудь вздымается, Ким возбужден, резок и переполнен. Ужас просачивается сквозь трещины по краям его лица. Че не может дышать. Он грубо притягивает Кима обратно. Липкие кончики пальцев впиваются в шею Че сзади. Нет ничего, кроме неона, дыма и ужаса. Ким вдыхает его запах, и вокруг него нет ничего, кроме Кима, сжимающего его так крепко, что он думает, что может просочиться в кровь Кима и полностью раствориться в нем. Затем Ким выдыхает, и Че вырывается на свободу, кружась в воздухе, чувствуя себя одновременно легче и странно холоднее, чем раньше, уже скучая по темным всеобъемлющим объятиям всего этого. Ким резко отстраняется. А затем снова замирает. Тихо. Даже не дышит, будто телефон перезагружается после того, как его уронили под дождем. Че не может дышать. — Ким, — тихо зовет он. — Нам нужно идти, — хрипло говорит Ким. — Хорошо, — говорит Че. Звучит так, будто это говорит кто-то другой. Ким отворачивается так же резко, как и поцеловал его. Он поднимает трость одной рукой. Другой он хватает за воротник дышащего человека. Человека, которого застрелил Че. Второго человека, которого застрелил Че. Первый лежит на спине у ног Че, одежда испачкана темной лужей его собственной крови. В груди у Че дыра, а в голове — еще одна, от Кима. Он выглядит точно так же, как мужчины из бара «Hum». Все они такие. Просто… грязнее. Ким тащит тяжело дышащего мужчину через заднюю дверь. Че ничего не остается, как пробираться через тела и пойти за Кимом в дверь. Все кажется слишком ярким, слишком резким. Обычно темный коридор окрашен в насыщенный синий цвет. Вдоль одной из стен тянутся трубы. Краска облупляется. Из потайного кабинета льется свет, золотистый и ослепляющий. Че щурится и смаргивает слезы. Макао, Ом и Дао уже внутри, они выглядят измученными и в панике. Пистолет Вегаса направлен на Кима. Затем на мужчину на полу. — Что за херь? — восклицает Вегас. — Еще снаружи, — непринужденно говорит Ким. Он бросает бесчувственное тело посреди комнаты. Он снова говорит как Ким. Не тот мягкий, дразнящий Ким, которого знает и любит Че. И не тот тихий, задумчивый, которого знает и любит Че. Он звучит как Ким, который солгал ему — тот, который удивленно поднял бровь, осуждая, когда Че расплакался на тротуаре. Тот, чей голос все еще иногда повторяется снова и снова в ночных кошмарах Че, говоря ему, что он один, один, один и всегда был таким. Щелчок. Щелчок. Щелчок. Кто-то забирает пистолет из рук Че. Лицо Кима перепачкано кровью. Он описывает сцену снаружи с жуткой хирургической четкостью. Щелчок. Щелчок. Щелчок. Вегас втаскивает теперь уже полубессознательного нападавшего в офисное кресло. Ом стоит рядом с Че. Он что-то говорит, но Че слишком занят наблюдением за Кимом. — Чистильщики в пути, — говорит Вегас почти радостно. — Из департамента пока никаких известий. Тебе лучше уйти отсюда, пока это не началось. Вегас разворачивает татуированного мужчину. Он застегивает на запястьях тугие пластиковые стяжки. Че морщится при воспоминании о них. Боль в его раненой руке пульсирует, теперь, когда он думает обратить на нее внимание. Нежная перепонка между большим и указательным пальцами почти прорезана двумя идеально параллельными линиями. Она все еще кровоточит, хотя и не так обильно, как раньше. — Че, — шипит Ом. — Скажи, что это не твоя кровь. Че смотрит на себя сверху вниз. Он в беспорядке. — Не моя, — говорит он. — В основном. Ты…? Ом обнимает его. Че замирает. Он надеется, что рубашка Ома не замарается. Взгляд Кима резко устремляется на них. Его челюсть напрягается, затем он явно заставляет себя расслабиться. Его глаза скользят по Че, на самом деле не видя его, и что-то темное и отчаянное проникает под ребра Че. Ухмылка Вегаса становится шире. Он похлопывает Кима по щеке. — Не отвлекайся, Кимми. Ким выглядит так, словно хочет откусить Вегасу палец. — Назови меня так еще раз. Вегас приподнимает бровь. У них что-то вроде молчаливого противостояния. Че не может сказать, враждебно это или что-то еще — что-то вроде «не друзья» и «не братья», чего он пока не понимает и, возможно, никогда не поймет. Че похлопывает Ома по плечу. Это кажется странно недостаточным жестом. — Все хорошо, — отстраненно успокаивает он. — Мы в порядке. — Я знаю, — выдыхает Ом. — Знаю. Неохотно медленно Ким перестает тупо пялиться в спину Ома и перегибается через стол. Вегас что-то шепчет ему на ухо. Ким замолкает. Он выглядит задумчивым. Затем впечатленным. Че наблюдает с отстраненным, все еще наполовину оцепеневшим восхищением. А затем Ким улыбается. Это своего рода злая и непроизвольная ухмылка, которая прорезает щеки Кима. Это что-то непредсказуемое и разрушительное. Огонь, который сжигает то, что не смогло очистить наводнение. — Помню, — мурлычет Ким. — Это была хорошая ночь. Вегас фыркает. — Ты так и сказал. Ким смотрит на мужчину в кресле, как мясник, решающий, какой кусок будет наиболее подходящим. — Какая часть первая? — спрашивает он, и в его тоне слышится болезненное, почти чувственное возбуждение. Мужчина, едва очнувшись, издает первобытный отчаянный звук. — Погнали, — вмешивается голос Макао. — Мы не хотим быть здесь. Он мягко высвобождает Ома из объятий Че и ведет его и Дао к дверному проему. Он останавливается плечом к плечу с Че. — Че? — спрашивает он. Свет лампы, к счастью, снова становится тусклее, когда глаза Че привыкают. Он мерцает в темных глазах Кима, как искры в ночи. Ким поворачивается и смотрит на Макао, приподняв бровь. Он ужасен. Он прекрасен. Че становится холодно. — Нет, — говорит Ким, все еще сидя на столе Вегаса. — Он со мной. Его тон не допускает возражений. Он не ждет, чтобы посмотреть, слушают ли его. Вместо этого он берет челюсть своего заложника и поворачивает ее в сторону. Темное горячее чувство вспыхивает в животе Че. Он не знает, реакция ли это на тон Кима или на то, как легко, почти кокетливо он играет со своей добычей. Мужчина в кресле трясется так сильно, что Че слышит едва уловимый дребезжащий звук, доносящийся откуда-то из глубины конструкции кресла. Щелчок. Щелчок. Щелчок. Макао сжимает челюсть. Но не уходит. Он переводит взгляд с Кима на Че. Ким поднимает глаза. Его пристальный взгляд останавливается на Макао, и в Че снова поднимается это мрачное чувство. Вегас тоже поднимает глаза. — Осторожно, Кимми, — предупреждает он. Макао сглатывает. Он все еще смотрит на Че. Ом и Дао медленно приближаются к двери позади него. Че чувствует странное отдаленное тепло внутри. Он думает о Киме ранее, о волне, обрушивающейся на него, отчаянной и дрожащей. Че кивает на Макао, незаметного и маленького. Макао бросает на Кима последний обеспокоенный взгляд. Затем посылает еще один, совсем другой взгляд своему брату и проскальзывает в темноту за спинами их друзей. Щелчок, щелчок, щелчок. Че вздрагивает. Это всего лишь Вегас, закуривающий сигарету. В нос Че ударяет земляной запах. Это не сигарета. — Интересно, — говорит Вегас. Затем: — Ким, забери своего маленького парня домой. Ким сверлит Вегаса мрачным пустым взглядом. — Не будь мудаком, — говорит Вегас. — Сейчас ты для меня бесполезен. Иди нахуй или делай, что тебе нужно. Волосы Кима встают дыбом, напряжение проходит через него. — Не суй свой нос куда… — Убери его с моих глаз, пожалуйста. Теперь Вегас смотрит на Че. Он многозначительно наклоняет голову в сторону Кима. Ким ощетинивается. Он не смотрит на Че, все еще зацикленный на Вегасе. У Че сводит живот. — Ким, — тихо говорит он.~*~
Тишина вокруг Кима теперь стала привычной. Это скрывается за выражением его лица, как выцветшие пятна крови на камне. Ким опускает стекло и закуривает сигарету. Город проплывает позади него туманными неоновыми дорожками, краски рассеиваются по его лицу и исчезают в черных пятнах крови, испещряющих его скулы. Он выглядит нереальным. Че протягивает руку и кладет ее на колено Кима. Он настоящий. Туман, окутывающий мозг Че, рассеивается слоями по одному ощущению за раз. Шепот дыхания Кима. Твердый изгиб колена Кима под ладонью Че. Вкус дыма, бурбона и Кима, задерживающийся на языке Че. Ким не смотрит на него. Его сигарета догорает, нетронутая, между двумя бледными окровавленными костяшками пальцев на руле. В тени под приборной панелью дрожащие пальцы переплетаются с пальцами Че.