Desperate Measures

      Че шипит и отшатывается. Сонное оцепенение, которое начало овладевать им, исчезает. Он моргает, и все, включая Кима, снова кажется реальным и непосредственным.       Ким цыкает на него. Его хватка усиливается.       — Не двигайся.       Он протирает поврежденную руку Че антисептической салфеткой.       У Че возникает странное ощущение, что он видит двух Кимов одновременно. Ему приходится сознательно напоминать себе, что они всегда были одним и тем же человеком.       Ему кажется, что он выныривает из-под воды, втягивая воздух, не помня, когда в последний раз мог дышать.       — Извини, — говорит Че.       Ванная комната Кима отличается от ванной Че — более просторная, выложена серой плиткой и черной столешницей. Душевая кабина и ванна раздельные, обе широкие и вместительные. Че сидит на краю столешницы, прямо там, где его усадил Ким, под тусклыми янтарными лампами, которые напоминают Че о бэк-офисе клуба.       Ким стоит между коленями Че. Че сопротивляется желанию обхватить икрами ноги Кима и притянуть ближе. Они почти не переставали прикасаться друг к другу с тех пор, как покинули клуб, но этого недостаточно.       Че чувствует себя пойманным в ловушку, подвешенным в опасном клубке между всеми вещами, которые, по его мнению, он должен чувствовать.       — Я сомневаюсь, что мне нужно говорить, что ты должен держать PPK ниже, — добавляет Ким.       — Нет, — говорит Че. — Не нужно.       Ким берется за золотой перстень на пальце Че. Он снимает его и кладет на столешницу рядом с бедром Че.       На печатке запеклась кровь. По крайней мере, на этот раз кровь не Кима.       Несмотря на весь беспорядок, который, казалось, был в тот момент, две тонкие параллельные линии на коже Че выглядят крошечными и несущественными. Ему немного неловко, что Ким так много нянчится с ним.       Впрочем, это ему тоже нравится. Он не хочет, чтобы Ким уходил. Или заставить его уйти. Он хочет остаться здесь, в уютных, тускло освещенных тенях комнаты Кима.       Ким заканчивает обработку и слегка перевязывает руку Че.       Он отходит и собирает свою аптечку. Несмотря на прикосновения, зависание и выговоры, Ким по-прежнему не смотрит на него дольше мимолетной секунды за раз.       Ни разу с того момента в переулке.       Тепло разливается по венам Че при воспоминании о том, как язык Кима просовывается между его зубами, его колено — между ног Че. Та же неугомонная энергия даже сейчас исходит от каждого движения Кима, становясь более заметной с тех пор, как они остались наедине.       Ким достает из кармана пачку сигарет и зажигалку Че. Он прислоняется к столешнице и смотрит на них сверху вниз.       — Что нам теперь делать? — в тишине спрашивает Че.       Ким стоит прямо рядом с ним, но даже это небольшое расстояние ощущается как океан. Че хочет протянуть руку и прикоснуться к нему, но его останавливает воспоминание о той первой ночи, когда они встретились во дворе.       Он не хочет прогонять Кима. Он не хочет спать один.       — Мы подождем, — говорит Ким. — Нам нужно точно знать, кому они принадлежали. Зная Вегаса, у нас есть время как минимум до утра. Он любит устраивать большой беспорядок.       — Хорошо.       Че не может не вспомнить, как выглядел Ким, сидя рядом с Вегасом на столе, когда они играли со своей жертвой.       Это не пугает его так, как должно было. Несмотря на его неоднозначное прошлое с Вегасом, он чувствует, что они оба на его стороне — по крайней мере, сейчас сторона Вегаса.       Светильники над зеркалом Кима имеют золотистые спиралевидные нити. Они освещают Кима, как картину, сплошные тени и свет, и ничего между ними.       Маленькие пряди волос прилипли к вискам. Че хочет прикоснуться к ним.       — Я убил того парня, да? — тихо спрашивает он.       — Вегас убьет его, — отвечает Ким.       — Не этого.       — Я всадил пули им в черепа. Если кто-нибудь спросит, то это я.       — Ким, — говорит Че.       Наконец Ким встречается взглядом с Че. Между ними возникает непонятный вихрь чувств. Че не знает, что с этим делать. Ким отводит взгляд.       — Да, — наконец вздыхает он. — Ты убил его.       — Хорошо, — шепчет Че.       Ким сглатывает.       — Прости.       Медленно Че протягивает руку и берет Кима за запястье. Он следит за рукой Че острым любопытным взглядом, его рука напрягается от прикосновения.       Че снова притягивает Кима к себе.       — Спасибо тебе, — бормочет он. — За то, что защищаешь меня. Спасибо, Пи’Ким.       Ким ничего не говорит, только смотрит с завуалированным, нечитаемым выражением.       Сердце колотится о ребра, Че берет лицо Кима в ладони, затем наклоняется вперед и нежно целует.       Губы Кима следуют за ним, когда Че отстраняется. Напряжение в его позе ощутимо, руки упираются в столешницу по обе стороны бедер Че.       Ким закрывает глаза. Его грудь поднимается и опускается с размеренными, обдуманными вдохами, от которых внутри у Че становится необъяснимо жарко и все скручивается.       Че позволяет себе смотреть. Он проводит кончиком пальца по губам Кима, проводит по подбородку. Он следит за цветущим синяком на своей скуле, все еще измазанным кровью.       Ким прижимается носом к Че.       — Мой ангел-хранитель, — шепчет Че.       Ким издает тихий прерывистый вздох, затем резко отстраняется.       На секунду сердце Че замирает. Нарастающее напряжение внутри него замирает.       — Мне нужно в душ, — говорит Ким.       Он снимает куртку, отворачиваясь от Че. Затем начинает раздеваться.       Он не заставляет Че уходить.       Сдерживаемое напряжение внутри Че снова ослабевает, превращаясь во что-то податливое и горячее. Че опирается на руки и наблюдает за ним.       На ребрах Кима проступают синяки. Старые шрамы расходятся веером по его коже, как рассеянные созвездия в тусклом свете.       Ким полностью раздевается. Он останавливается на пороге душа и бросает взгляд через плечо, стараясь не встречаться взглядом с Че.       — Идешь? — спрашивает он. — Или ждешь?       — Иду, — без колебаний выпаливает Че.       Вода с шипением оживает.       Че отталкивается от столешницы.       Что-то падает на пол у его ног.       Че смотрит на маленький квадратик из голографической фольги, слабо сияющий на кафеле.       Такое чувство, что много лет назад он одевался, чтобы выйти на улицу, и незаметно сунул его в штаны, когда Ким не смотрел.       Он прекрасно осознает, что Ким наблюдает за ним через стекло душа. Щеки пылают, он поднимает его и засовывает обратно в карман.       Глаза Кима следят за каждым движением. Они оставляют жгучие следы на его коже, когда Че раздевается.       У Че своя доля синяков, появляющихся в тех чувствительных местах, куда наносили удары нападавшие. Мурашки бегут по ним от холодного воздуха.       Он ныряет под окутанные паром струи душа, надеется, что прилив тепла поможет скрыть его смущение.       Душ огромный. Кабина достаточно большая, чтобы в ней могли разместиться четыре или более человек, с сиденьем, выложенным каменной плиткой напротив насадки для душа, и перилами по всей длине, что заставляет Че задуматься, как часто Киму приходилось бороться с процессом выздоровления в одиночку.       Че стоит под горячими струями, где Ким освобождает для него место, и закрывает глаза.       Комнату наполняет эхо от стука воды по кафелю. Пар и тепло окутывают тело Че.       Когда он открывает глаза, Ким не двигается. Он наблюдает за Че с тем же напряженным выражением лица из-под тяжелых век, что и раньше, немного отстраненным и немного потерянным. Кожу Че покалывает от навязчивого, застенчивого ощущения, что его внимательно изучают.       Кровь размазана по щеке Кима в том месте, где он мимолетно попытался стереть ее, скрывая темнеющий синяк.       Че находит средство для мытья тела Кима и выдавливает его на ладонь. Древесный аромат окутывает их паром, наполняя нос Че. Че глубоко вдыхает. Он нежно проводит ладонью по плечу Кима.       Кожа Кима горячая. Че вдавливает пальцы в мышцу под ней. Он массирует медленными круговыми движениями, снимая напряжение, охватившее все тело Кима.       Руки Кима скользят вниз по бокам Че. Большие пальцы прослеживают выступ бедра Че, и тот ощущает, как его мышцы сокращаются в ответ, становясь чувствительными и сверхчувствительными.       Прикосновение Кима ослабевает, когда Че обходит его и кладет руки ему на спину.       Ким расправляет плечи и вздыхает. От этого по венам Че пробегает волна неожиданного удовлетворения. Он погружает пальцы глубже, прижимаясь к спине Кима и наслаждаясь скольжением рук по теплой, живой, неповрежденной коже.       Голова Кима запрокидывается под струи. Пар обдает его обнаженные плечи. Он изгибается и вжимается в прикосновения Че, пока Че просто не прижимается к нему, большие пальцы вдавливаются в мягкие чувствительные ямочки по обе стороны нижней части позвоночника.       Че снова обходит его кругом.       Глаза Кима закрылись.       Че протягивает руку и осторожно проводит большим пальцем по пятну на лице Кима. Он как можно деликатнее стирает засохшую кровь.       Затем опускается на колени.       Глаза Кима распахиваются. Он замирает, когда Че наклоняется вперед, чтобы вымыть ему ноги.       Че медленно продвигается вверх. Он останавливается у зазубренного, все еще заживающего круга, врезавшегося в бедро Кима, и тщательно очищает вокруг него.       Оно выглядит красным и сердитым. Че не знает, насколько это вызвано жаром душа, или напряжением борьбы, или просто природой глубоких ран, на заживление которых уходит очень много времени.       Он осторожно поднимает руки вверх, проводя по вздувшейся заживающей коже с одной стороны.       Его лицо находится на одном уровне с членом Кима.       Ким тверд.       Это невозможно игнорировать.       Че едва ли лучше, с каждым размеренным вдохом Кима внутри него разгорается жар.       Че наклоняется вперед и целует острую, покрытую синяками косточку бедра Кима. Его ладони обхватывают неглубокий изгиб задницы Кима, отчаянно желая прикоснуться ко всем его частичкам, которых у него никогда раньше не было.       Услышав тихий стон Кима, Че посасывает чувствительную кожу на его бедре, оставляя свой маленький поблекший след, присоединяясь к тем, что оставили нападавшие.       Пальцы Кима зачесывают мокрые волосы Че назад с его лица. Несколько прядей прилипают к его щеке и подбородку. Хватка Кима усиливается, откидывая голову Че назад, а затем тянет его вверх.       Че следует его молчаливой инструкции, дыхание перехватывает в горле.       Теплые ладони ложатся ему на бедра и прижимают к себе.       Еще один поцелуй, мягкий и медленный, между ними разливается тепло.       Затем Че расслабляется, прижимаясь спиной к груди Кима, его мыльные руки притягивают Че к себе. Горячая вода струится по их плечам. Руки Кима жадно блуждают по коже Че.       Дюйм за дюймом все мышцы Че начинают расслабляться и сбрасывать напряжение.       Когда вокруг них обоих журчит вода, кажется, что это тише, чем тишина.       Ким разминает мышцы Че и гладит его ребра.       Че вздыхает.       Горячие твердые кончики пальцев направляют его назад, пока они не оказываются вплотную друг к другу.       Че пытается сделать медленный глубокий вдох, чтобы унять головокружительный прилив нервов и желания, которые переполняют его. Это выходит неуверенно, серия крошечных прерывистых вздохов, когда руки Кима продолжают свое медленное голодное путешествие по его коже.       Он хочет, хочет, хочет.       Кажется, сейчас неподходящее время для желания.       Руки Кима поднимаются вверх, пока скользкие намыленные кончики пальцев не обхватывают его соски.       Че дергается и задыхается. Он выгибается, и член Кима скользит по нему. Ким издает низкий горловой звук, который отзывается глубоко в теле Че.       Он продолжает дразнить Че одной рукой, опуская другую, чтобы крепко прижать его к себе за бедро.       Его член скользит по заднице Че, скольжение легкое и скользкое от мыла.       Они стонут. Че наклоняется навстречу движению тела Кима, прижимающегося к его телу, пытаясь подбодрить, желая, чтобы Ким был как можно ближе.       Ощущение того, что Ким так интимно трется о него, посылает глубокие горячие волны удовольствия, пробегающие по нему.       Че издает прерывистый пронзительный звук.       Он не знает, чего хочет.       Он хочет этого.       Он хочет Кима.       — Тише, — успокаивает Ким.       Он проводит намыленной рукой по ключице Че. Он остается там — не давит, не сдавливает — и Че отчаянно, послушно замирает.       Другая рука Кима свободно обхватывает член Че.       На этот раз звук, который издает Че, громкий. Рука Кима слегка сжимает его шею.       Член Кима снова прижимается к нему, скользя по дырочке Че, и тот извивается в его объятиях.       — Черт, — выдыхает Ким вместе с приглушенным звуком, который может быть именем Че.       — Пи’Ким, — умоляет Че, наполовину обезумев от медленных размеренных поглаживаний руки Кима по нему.       Ким ведет Че вперед.       Руки Кима повсюду. На члене Че, его сосках, ребрах, бедрах.       — Пи, — снова хнычет Че.       — У меня есть ты, малыш, — бормочет Ким. — У меня есть ты. Позволь Пи позаботиться о тебе.       Че наклоняется вперед, когда рука ложится ему на лопатки. Он обнаруживает, что опирается на поручень, а руки массируют поясницу.       Затем Ким тянется за новым флакончиком среди мыл и сывороток на стене, и прохладный скользкий палец погружается в Че.       Костяшки пальцев Че белеют там, где он сжимает перила. Он приподнимается на носочки, но его тут же решительно опускают обратно на пятки.       Палец Кима скользит в Че с удивительной легкостью. Он чувствует, как его тело раскрывается, освобождая место, влажное и податливое.       Оно горит и ноет, но это не больно — только приятно, нежно, как мышцы после долгой тренировки, жаждущие, чтобы к ним прикоснулись, растянули и приласкали.       Теперь Че пыхтит, коротко вздыхает, когда Ким погружается в него глубже. Его дыхание окутывает плитку перед лицом. Он прислоняется лбом к камню и опускается обратно на второй палец Кима.       Ким издает низкий хвалебный звук.       Маленькие импульсы желания угрожают основанию члена Че, когда Ким двигается определенным образом. Он дрожит, кожа покрывается мурашками. Все его тело напрягается и расслабляется вокруг Кима, и эхо удовольствия разливается внутри него новыми, глубокими и электризующими способами.       Он снова сжимается вокруг Кима, задыхаясь от того, насколько туго и твердо это ощущается.       Когда Ким выходит, по бедрам Че пробегают волны возбуждения. Его колени дрожат. Холодный воздух проникает во внезапно опустевшее пространство, касаясь мест внутри него, которые никогда раньше не ощущали холода.       Вода в душе выключается.       На плечи Че накинут толстый купальный халат. Он встает и просовывает в него руки, дрожа, когда Ким тепло укутывает его.       Че остро ощущает, как ткань царапает его кожу, мурашки пробегают между точками соприкосновения, как волны по воде.       Ким роется в их одежде, пока не находит штаны Че, и выуживает презерватив.       Че не может не восхищаться, когда он наклоняется, весь в парах, поднимающемся от кожи и обнаженных стройных мышц. Ким ловит его пристальный взгляд, когда он выпрямляется, и уголки его губ приподнимаются в крошечной голодной ухмылке.       Ким мотает головой в сторону двери в безмолвном приказе, затем проходит внутрь, не потрудившись проверить, идет ли за ним Че.       Воздух в темной спальне Кима без окон холодный по сравнению с сильной влажностью ванной.       Когда Че входит, его сразу же хватают и с удивленным визгом падает на кровать. Он приземляется на облако винно-фиолетового бархата, еще более мягкого, чем он себе представлял.       Ким хватает Че за колени и подтягивает к краю кровати. Халат Че задирается под ним до бедер.       Затем Ким оказывается на нем, сплошь губы, зубы и ногти, распахивает халат и снова выставляет Че на холод. Он закидывает одну ногу на кровать и нависает над ним, шрам на его бедре темнеет при слабом освещении.       Короткая пауза и мгновение восторженного восхищения Че, когда Ким разрывает обертку от презерватива. Он надевает его на свой член медленными плавными движениями.       Че тянется вниз, чтобы проследить за рукой Кима. Он проводит пальцами по гладкой блестящей головке, обводя маленький кармашек из латекса на кончике. Ким дергается от его прикосновения и издает тихий шипящий звук.       Ким выдвигает ящик своей тумбочки. Внутри есть флакон со смазкой, рядом с маленьким черным вибратором, от которого у Че пересыхают губы, когда он представляет, как Ким им пользуется.       Ким игнорирует вибратор и щедро использует смазку. Он улыбается, когда видит, что Че пялится на него, высунув язык между зубами. Ящик с грохотом закрывается, и Ким наклоняется вперед, чтобы поймать Че в жадном поцелуе.       Че запускает пальцы в волосы Кима.       Затем тупой завернутый кончик члена Кима прижимается ко входу, и у него едва хватает времени осознать это, прежде чем он обхватывает головку и задыхается в рот Кима.       Это по-другому — мягче и тверже, больше, вдавливается в него.       Че выгибается и корчится, уклоняясь от потока ощущений. Рука Кима обхватывает Че чуть выше плеча, удерживая его под телом Кима.       Ким медленно наклоняет бедра вперед.       Рот Че приоткрывается. Он сжимается вокруг бедер Кима, когда тот толкается в него, пытаясь отстраниться, даже когда его ноги обхватывают бедра Кима сзади, чтобы притянуть его к себе.       Вместо того чтобы высвободиться, Ким описывает бедрами крошечные мучительные круги в тисках ног Че. Тонкий, раскачивающийся ритм этого внутри него вызывает слезы отчаяния на глазах Че, когда Ким входит все глубже и глубже.       Теперь они оба тяжело дышат. Че впивается ногтями в затылок Кима и прижимает их рты друг к другу.       Ким втягивает нижнюю губу Че и кусает. Че едва успевает издать страдальческий крик, прежде чем Ким резко двигает бедрами вперед, крик перерастает в хриплый гортанный стон.       Острые бедра соприкасаются с внутренней стороной бедер Че, кость впивается в чувствительную мышцу.       Разум Че обрывается вместе с мыслями. Он снова потерян, каждая секунда пролетает слишком быстро. Он чувствует себя раздетым и ободранным, распростертым на одеялах только для удовольствия Кима.       — Да, — выдыхает Че, когда Ким колеблется. — Еще. Пи. Пожалуйста.       Ким стонет и утыкается лицом в плечо Че.       Ким внутри него; каждый наклон и подергивание его тела, прижимающегося к нему, посылает тугие ноющие волны ощущений между членом Че и этой электрической дрожащей полнотой Кима.       Ким снова отстраняется и толкается обратно.       Че издает отвратительный звук, который он и представить себе не мог от себя услышать.       Движение бедер Кима удлиняется до медленных обдуманных толчков. Че стискивает зубы от удовольствия и боли. Он поднимает руку над головой и сжимает одеяло в одной руке, подтягивая его к себе, пытаясь зацепиться за что-нибудь, что могло бы его удержать. Другая рука остается обернутой вокруг шеи Кима сзади, прижимая его к себе.       Бедра Кима снова соприкасаются с задом Че с приглушенным шлепком кожи о кожу.       От этого по спине Че пробегает дрожь. Он не может перестать напрягаться, уклоняясь от растяжки и жесткого вторжения, которое врезается в сверхчувствительные, подвергшиеся насилию места внутри него.       Каждый толчок вырывает хриплые, плаксивые стоны из его горла. Вскоре к нему присоединяется голос Кима, низкий и рычащий. Он обхватывает руками талию Че, большими пальцами касаясь мягких чувствительных мест по обе стороны от его пупка.       Затем Ким сдвигается, слегка меняя позу, и что-то внутри Че рушится.       Он хватается за одеяло, натягивая его на лицо, когда дрожащая волна чего-то внутри него угрожает обрушиться разом.       Сильные руки сдергивают одеяло, и Че задыхается. Ким берет запястья Че в одну руку и удерживает их в плену перед собой, выставляя бедра вперед, когда он встает выше. Колено на кровати удерживает его на месте своим халатом, туго натянутым на плечи Че.       Ким замедляет шаг. Он вздыхает, будто нашел для себя особенно удачный угол, и это посылает новую нуждающуюся дрожь по телу Че.       Ноги Че дрожат. Напряжение и удовольствие балансируют внутри него на опасном пике, его член покраснел и вытекает на живот.       Ким обхватывает его пальцами, а Че обхватывает его ногами, когда он дергается и дрожит в ответ.       Рука Кима движется быстрыми прерывистыми движениями.       Че не может перестать издавать звуки. Он не может перестать двигаться, борясь с весом Кима, прижимающимся к нему, даже когда удовольствие от этого проникает в его кости и заглушает каждую мысль, которая тщетно пытается сформироваться. Он шмыгает носом, только сейчас осознавая, что жжение в его глазах сменилось слезами, каждый судорожный вдох был прерывистым и влажным.       — Еще, — умоляет Че, извиваясь в объятиях Кима. Он снова шмыгает носом. — Пожалуйста, Пи…       Еще, еще, еще, еще, еще, еще, еще…       Ким рычит. Он снова наклоняется вперед. Его зубы находят опору в плече Че, рука, сжимающая его член, движется быстрее. Че корчится под весом Кима, ногти впиваются в его спину сердитыми полумесяцами.       Каждая его частичка обвивается вокруг Кима — руки, ноги, даже его губы находят опору на каждом соленом дюйме кожи, до которого он может дотянуться.       Бедра Кима резко подаются вперед.       Все тело Че напрягается.       Каждое дразнящее прикосновение кончиков пальцев Кима подталкивает его вперед, статика соблазнительно расплывается по краям сознания. Че отчаянно толкается в нее, издавая крошечные задыхающиеся писки, когда каждое движение его бедер продвигает Кима еще глубже внутрь него.       При сильном повороте запястья Кима напряжение спадает.       Удовольствие пульсирует по телу Че горячей всеохватывающей волной. Его ноги сжимаются вокруг Кима, рот открыт, дыхание перехватывает, и он спотыкается от того, как его тело сжимается, настолько плотно и неподатливо, что кажется, будто член Кима распирает его изнутри.       Ким замирает. Он заглушает дрожь Че животным урчащим звуком, вдавливаясь в него так глубоко, как только может. Его член дергается внутри Че, и тот чувствует это, хочет чувствовать еще, не хочет никогда прекращать это чувствовать.       Власть Кима над ним слишком велика, но этого недостаточно. Че уклоняется от этого, затем обнаруживает, что снова наклоняется вперед, чтобы избавиться от толчков, которые эхом отдаются в нем от каждого медленного свободного прикосновения пальцев Кима к нему, поднимаясь и наклоняясь, как цветок к солнцу, следуя за его прикосновением.       На животе Че, на руке Кима, и немного на его прессе тоже. Колени Че дрожат так сильно, что он не может их контролировать.       Он выгибает спину с чрезмерно чувствительным чириканьем и позволяет ногам раздвинуться. Отголоски удовольствия прокатываются по нему.       Ким медленно, постепенно возобновляет движения бедрами.       — Ох… — хнычет Че, и Ким успокаивает его, тихо и нежно. Он снова наклоняет голову Че к себе, нежным прикосновением захватывая его губы.       Каждое крошечное движение посылает еще больше волн по телу Че, удовольствия, боли и всего остального. Че не может точно сказать, от чего сейчас дрожат его ноги — от экстаза или усталости.       Он позволяет своим глазам закрыться, прерывая их поцелуй ровно настолько, чтобы сделать медленный глубокий вдох. Помехи в его мозгу успокаиваются до мирного насыщенного гула.       Ким снова целует его. Затем его объятия усиливаются, и горячее, необузданное, обжигающее вторжение внутри Че снова дергается. Ким утыкается лицом в ключицу Че, его ритм становится неустойчивым и неконтролируемым.       Его член пульсирует, и Ким вжимается в Че еще глубже, чем раньше. Оба тяжело дышат и вспотели, каждый вздох Кима проникает в Че, как новый наркотик, от которого он не может избавиться.       — Че, — хрипит Ким, и от этого звука Че чуть не кончает снова. Он чувствует, как член Кима опустошается в его дырочке, может представить, как Ким непроизвольно улыбается, прижимаясь к его ключице снова, и снова, и снова, как зубы царапают влажную кожу.       Че сжимается вокруг Кима, и тот стонет, снова прижимаясь к нему. Между ними пробегает рябь, они оба дрожат. Рука Че скользит по его собственному члену, когда он прикрывает его от подавляющего натиска прикосновений Кима.       Медленно, постепенно боль начинает вытеснять удовольствие. Мышцы рук и ног Че напрягаются там, где они обхватывают тело Кима.       Ким двигается вместе с ним. Он покусывает шею Че, в его груди раздается низкое удовлетворенное урчание. Он плотно прижимается бедрами к заднице Че. Скольжение внутри Че теперь кажется более скользким, когда Ким смягчается, и Че издает тихий высокий звук от странности этого.       Ким кончает с тихим, слегка болезненным шипением дыхания сквозь зубы.       Холодный воздух проносится между ними.       Че приподнимается на локтях, все еще беспомощно двигаясь в направлении Кима.       Его взгляд останавливается на руке Кима, когда тот снимает презерватив.       Он грязный и полный.       Он не может оторвать от него глаз.       Даже после многих ночей, проведенных с использованием рук и рта, чтобы доставить Киму удовольствие, Че все еще не может испытывать ничего, кроме благоговения при мысли о том, что Ким кончает ради него.       Все статично, расплывчато и приглушено.       Ким приподнимает бровь.       Улыбка самодовольная и немного кошачья, и полностью, несомненно, Кима.       Че краснеет и опускает голову.       Он слышит, как Ким слегка выдыхает над ним. Ким приподнимает подбородок Че, а затем мягкие губы встречаются с его губами.       Че растворяется в поцелуе, и Ким улыбается. Их тела трутся друг о друга, обнаженные, скользкие и удовлетворенные. Легкий трепет пробегает по животу Че.       Он наблюдает, как Ким, наполовину прихрамывая, наполовину неторопливо направляется в ванную, зажав в пальцах использованный презерватив.       Че вздрагивает от внезапного отсутствия тела Кима на своем. Он использует уголок своего купального халата, чтобы стереть с себя большую часть грязи.       Его пульс отдается эхом в ноющей нежной боли между ног. Он чувствует себя немного скользким и влажным внутри, глубже, чем по его мнению он может разумно с этим справиться, и задается вопросом, пройдет ли это само по себе или он всегда будет чувствовать воспоминание о Киме внутри себя.       Из ванной доносится звук льющейся воды. Ким выходит и снова перелезает через Че для еще одного поцелуя, вода все еще бежит за ним.       И затем еще один поцелуй. И затем еще один.       Че снова ложится в постель, а Ким нависает над ним.       Они молча смотрят друг на друга, сердце Че колотится о ребра. Кончики пальцев Кима прокладывают чувствительные искрящиеся дорожки вверх и вниз по внутренней стороне обнаженных бедер Че.       — Присоединишься ко мне в ванне?       Че соглашается.       Он закрывает глаза и расслабляется под теплым нежным массажем рук Кима на его животе, груди, между бедрами.       Он не осознает, что начал засыпать, пока не приходит в себя от легкого прикосновения пальцев Кима к его дырочке.       Больно, нудно и приятно одновременно, настолько сильно, что он задыхается и напрягается от прикосновения.       Ким осторожно стирает смазку и ничего больше, но у Че снова встает от мучительного удовольствия-боли от его прикосновений и осторожного, уверенного обращения Кима с ним.       Ким для пробы обводит пальцами яйца Че. Реакция Че — вода выплескивается через край ванны, его хриплый тихий вздох эхом отражается от кафеля.       Грудь Кима издает низкий удовлетворенный звук, прижимаясь к его спине. Он грубый, темный и мягкий, и все то, что есть в Киме, смешивается воедино одновременно, и Че любит его.       И сейчас это все, что ему нужно.

~*~

      Некоторое время спустя Че моргает, просыпаясь в полной темноте. Он зарылся под одеяло Кима, бархатистое одеяло мягко касается его щеки.       Ким лежит к нему лицом. Его конечности обвиваются вокруг Че, сплетаясь в клубок рук и ног, его лицо уткнулось в мягкое пространство между шеей и плечом Че.       Когда он чувствует, что Че пошевелился, он отпускает его и встречает нежным поцелуем. Ключица Че холодная от влажного пятна там, где, как ему кажется, были губы Кима.       — Скажи, что любишь меня, — шепчет Ким в темноту.       Че сглатывает и моргает, отгоняя остатки сна. Комната вокруг него остается черной и невыразительной, в темноте виден лишь едва различимый силуэт Кима. Стеснение в груди ноет, ноет, ноет в такт нежной пульсации между ног.       Чем дольше тянется молчание, тем сильнее сжимается его горло, под жаром щек и глаз скрывается холодный ужас.       — Пожалуйста, — умоляет Ким тихим голосом.       — Я люблю тебя, — хрипит Че в темноту.       Губы Кима встречаются с его губами прежде, чем он заканчивает говорить, а затем он резко шмыгает носом, и Че понимает, что влага исходит вовсе не от губ Кима.       — Люблю тебя, — эхом отзывается Ким, хриплым и более испуганным, чем Че когда-либо слышал его раньше. — Ты нужен мне, Порче. Я люблю тебя.       — Я люблю тебя, — выдыхает Че. — Я тоже тебя люблю.       Ким снова целует его. Они целуются, пока оба не становятся ленивыми и вялыми от усталости, которая кусает их за пятки.       — Я знаю, кто это, — в конце концов шепчет Ким в безмолвной темноте.       Че замирает.       Он узнает призрачную пустоту в голосе Кима.       — Кто что? — шепчет он в ответ и надеется, что ошибается.       — Ты знаешь, что.       Че сглатывает. На него наваливается гнетущая тяжесть, осознание чего-то, чего более нежная солнечная сторона его души хотела бы, чтобы он не знал.       — Ох, — тихо произносит он. — Понимаю.       — Я собираюсь позаботиться об этом. Прежде чем Кинн поймет и сделает какую-нибудь глупость.       Ужасное, нехорошее чувство заменяет тепло в животе Че.       — Нет, — выпаливает он.       — Че…       — Не надо. Пожалуйста, не надо, — настойчиво шепчет Че. — Мы оба знаем, о ком ты говоришь. Я тоже боюсь его, Ким, и я не хочу, чтобы он причинил тебе больше боли, чем уже.       Ким замолкает.       — Пожалуйста, — шепчет Че. — Будь в безопасности. Останься со мной.       Ему жаль, что он не может видеть лицо Кима.       Наконец, Ким тихо отвечает:       — Хорошо.