***
Сегодня в одном из китайских кварталов должен был состояться подпольный бой между легендой «Фениксом» и его главным врагом по рингу. Кинн любил зрелища. Особенно те, которые приносят деньги. Но желания ехать на бойню не было вплоть до того момента, пока Тэ с Таймом не ворвались в кабинет и почти силком не утащили мужчину. Переодев друга в непримечательную одежду, они без телохранителей, нарушив все правила безопасности, проникли на территорию китайского квартала и оставили машину на парковке. Оказавшись на огромной площадке, друзья сели на верхние VIP-места и принялись ждать хлеба и зрелищ. На ринг вышел первый мужчина с татуированной грудью. Он поиграл мышцами на свету перед публикой, Кинн лишь устало зевнул и закатил глаза. — Дамы и господа, позвольте мне представить нашего нового борца — Феникс! Публика громко захлопала в ладоши, а сердце Терапаньякуна рухнуло в пятки. Разогнувшись в спине, его глаза вцепились в знакомую фигуру внизу. Живот скрутило томным спазмом, стоило Китисавату оглядеть трибуну с яркой улыбкой на губах. Его белая майка обтягивала мускулистую грудь, пока он двигал руками, обматывая костяшки пальцев белыми бинтами. Кинн, словно заворожённый, наблюдал за всех этим и лихорадочно соображал, что ему делать. Он натянул кепку на лоб, скрывая глаза, и сложил руки на груди, закусив нижнюю губу. Когда объявили время ставить ставки, мафия без задней мысли внёс пару тысяч бат на счёт «Феникса» пока друзья смотрели на мужчину, словно на умалишенного. Тайм покачал головой и покрутил пальцем у виска, заметив, какую именно сумму поставил Терапаньякун. Друг считал, что четыре нуля явно лишние, и Кинну стоит пересмотреть свою позицию насчёт выигрыша новенького. Но мафия выглядел темнее тучи, поэтому Тайм решил лишний раз не лезть на рожон и пристал к своему парню. Деньги собрали, ставки поставили. Борцы встали в разные углы черно-красного ринга. Кинн знал, что в подпольных боях нет правил. Единственное, о чем нужно помнить — у тебя нет цели убить противника. Взгляд метался от Китисавата и его друга, который плясал рядом с ним, до другого мужчины. Пот стекал противными каплями по спине, заставляя потереть толстовку об кожу. Шквал мыслей обрушился на голову Терапаньякуна. Ему стоило проверить жизнь Порша. Нужно было узнать, чем он жил до знакомства с Кинном и нападения на бар. До того как он стал особенным для внутренней, глубоко закрытой части внутри мафии. Порш откинул спавшую на лоб мокрую челку, и прозвучал гул, означающий, что можно начать сближение. Мужчина двигался, словно пантера в клетке, кружил вокруг татуированного и выжидал. Джек, так звали второго, замахнулся для удара, но Китисават умело проскользнул под его рукой и ударил противника в живот кулаком, заставляя сгорбиться и отшатнуться назад. Татуированный схватился за живот. И Порш не стал терять времени: он обошел Джека и, опрокинув с собой на спину, начал душить, зажав ноги своими и руками, словно веревками, создавая идеальную удавку на шее. Кинн не верил в то, что видел. Нога, стоящая на полу, дрожала. Крики толпы раздражали. Кинну в первый раз было настолько страшно за кого-либо. Не успел мафия обрадоваться тому, что Порш сумел уложить громилу, тот вырвался и оказался сидящим на бедрах парня. Тяжёлый кулак встретился со скулой, и Кинн резко встал с места, привлекая все внимание на себя. Он, находящийся в пузыре гнева и агрессии, даже не чувствовал, как Тэ просит его сесть обратно и дёргает за руку. Отмахнувшись, Кинн пошел к лестнице, чтобы спуститься к арене, но остановился на половине пути. Порш блокирует очередной удар по лицу и бьёт головой Джека в нос, откидывая с себя, и пинком в грудину отправляет в нокаут. Мужчина поднимается и утирает кровь с лица, осматривая то, как противник корчится от боли на полу. В это же время судья вышёл на ринг под радостные возгласы людей, поднял руку Порша вверх и ушел прочь с довольным лицом.***
Порш стоит около раковины внутри раздевалки. Он рассматривает свою разбитую нижнюю губу, ссадину на брови и появляющийся синяк на скуле. Внезапно дверь в туалет хлопнула, и послышались четкие медленные шаги. Из-за перегородки вышел знакомый силуэт с кепкой, закрывающей лицо. Порш напрягся и закрыл кран с водой. Кинн снял головной убор, поправил свои волосы и положил его на край раковины. Сердце внутри разрывалось от увиденного. Джек поплатится. Просто так это никто не оставит. И неважно, что Феникс сам добровольно подписался на это. Кинну все равно. Он вздыхает, качает головой и сглатывает ком в горле. Руки почему-то предательски мелко дрожат, а тело напряжено, словно струна. Делает шаг к удивлённому Поршу и касается плеча. Большой палец гладит ключицу, и Китисават под этим касанием немного расслабляется, прикрывая глаза. — Та ставка в несколько тысяч бат — твоя? — спрашивает Порш, выдержав уместную паузу. — Моя, — честно признается Кинн. — Прежде чем ты снова начнёшь упираться. Я езжу на подпольные бои уже много лет. Я тебя не преследовал. Китисават выгибает бровь и сразу же хмурится от боли в ней. Ему хочется спихнуть руку Кинна, но вместо этого он делает шаг вперёд и падает лбом в грудь, вымученно вздыхая. Ладонь мафии ложится на мокрые затылочные пряди, начиная медленно перебирать их. — Завязывай с боями, — звучит сверху бархатистый властный голос. — На тебя нацелилась итальянская мафия. Не хочу, чтобы тебя убили на одном из рингов. — Я не могу, — шипит Порш и кладет свои руки мужчине на бедра. Мягкое тепло расползается внутри Кинна, заставляя замереть. — Порш, послушай меня, — Кинн хватает его за плечи, вынуждая смотреть прямо на себя. — Прямо сейчас я абсолютно серьёзен.Бросай это. — Ты не понимаешь, — отмахнувшись, Китисават возвращается к раковине и упирается в нее руками. Сложив руки на груди, мафия вздохнул, снова покачав головой. Сейчас он начинал злиться от негодования, которое накатило на него за пару минут нахождения в одной комнате с барменом. — Тебе не хватает зарплаты у Йок? У тебя долги? Кто-то заставляет тебя драться за них? — Нет, Кинн! Прекрати это делать. — Прекратить делать, что? — Терапаньякун вспыхнул, словно спичка. Кровь в венах медленно закипала. — Лезть в мою жизнь. Воздух в лёгких закончился с выдохом, и Кинн очнулся. Чувство колкой неловкости укололо под ребрами, и он усмехнулся. — Кто-то был рад этому пару дней назад, — Порш откинул челку со лба и уставился на злого Кинна, который был готов кидаться обвинениями направо и налево. Его и без того темные глаза были чернее тучи. Честно, Китисавату не хотелось выслушивать все это, поэтому он уже собирался уйти, но как только оказался наровне с мафией, сильные руки прижали его к стене, нависая сверху. — Если я не буду «лезть в твою жизнь», как ты выразился, ты умрёшь, — рычит Кинн. — Ты ничего не знаешь, Терапаньякун. Хрупкое терпение мужчины лопается, и кулак ударяется об кафельную плитку рядом с головой Порша. Звериные глаза Кинна с расширенными зрачками смотрят прямо в душу. Грудная клетка быстро вздымается, ноздри раздуты, а пухлые губы поджаты. Китисават будто уменьшается под таким властным Кинном, словно между ними огромная разница в росте. Задержавшись на пару секунд, мафия разгибается в спине и быстро покидает туалет, громко хлопая дверью. Порш хватается за сердце и опускается по стене на пол. У него стоял.***
— Все сделано, господин Кинн — оповестил резкий голос вышедшего в кабинет Бига. Терапаньякуну не понравился его тон. Нервозность в голосе выдавала телохранителя с потрохами. Кинн развернулся на стуле. — Это действительно человек итальянцев. Они внесли огромную сумму этому клубу, чтобы те пригласили Феникса на бой. Пазлы сложились в единую картину, и Кинн встал с места. Он скинул бежевый пиджак и закатал рукава на белоснежной рубашке. — Идите в подвал. Я скоро приду. Кинн вышел из своего кабинета и заметил, что несколько телохранителей стоят в коридоре. Они почтительно поклонились господину и расступились в стороны. Когда Терапаньякул зашёл в темный коридор и спустился по лестнице вниз, он завернул за угол и оказался в звуконепроницаемом подвале. Воздух был пропитан запахом металла, а на полу виднелись капли свежей крови. Легко улыбнувшись, Кинн дошел до нужной массивной двери, и телохранитель открыл ее, впуская господина внутрь. Посреди слабо освещенной комнаты стояли два стула, на которых сидели Джек и тот, кто дал взятку клубу. Приход Кинна взволновал пленников, и они задергались в своих оковах. Биг обошел Джека, схватил его за волосы и задрал голову вверх. Его лицо было синие и опухшее. — I traditori devono morire, — весело улыбнувшись, гордо сказал Кинн. Татуированный прикрыл глаза, услышав итальянскую речь, и задрожал. — Ты позарился на мое, — взгляд метнулся к пленнику номер два, который сидел тише воды, ниже травы, читая про себя молитву, надеясь отмолить грехи. Подойдя поближе, рука Кинна, словно тиски, сжала челюсть мужчины. — Я смотрел твои бои, будучи неумелым подростком. Извини, не признал, — стальная хватка принесла невыносимую боль, и тело на стуле задергалось. — Почему? — Все решают деньги, — прохрипел Джек. Брезгливо убрав руку, Терапаньякун вытер ее об свою бежевую штанину и подошел к коренному итальянцу. Дуло пистолета Кинна оказалось у него во рту, пока из глаз лились слезы. — Биг, принеси-ка мне плоскогубцы с соседней комнаты, — потребовал хозяин и отошёл на несколько шагов назад. — Сейчас я покажу, что значит трогать то, что принадлежит мне. Телохранитель вернулся в комнату, передал инструмент и отвернулся. Кинн кипел изнутри. Он должен доказать и показать всем, что будет с теми, кто перейдет ему дорогу. Первой жертвой гнева среднего сына мафии оказался Джек. Кинн встал за его спину, намотал длинные пряди волос на кулак и оттянул голову назад. Телохранитель подошёл следом, зажал пленнику нос, и тот открыл рот. Зубы встретились с крепкими металлическими тисками, послышался хруст и громкий вскрик, наполненной болью. Потребовалось несколько минут, чтобы заставить мужчину замолчать. Остальное Кинн оставил на Бига и покинул подвал с довольным выражением лица. Так будет с каждым.***
Кинн ненавидел привязываться к кому-либо. Сначала мать, умершая у него на глазах. Отец, отдавший молодого парня на растерзание собственными семейными телохранителями. Похищение, спланированное Второй семьей. Предательство первой крепкой любви. Желание доверять людям пропало полностью к осознанным двадцати двум годам. За спиной похищения — ранения и разбитая в щепки привязанность к близким. Наверное, Кинн доверял только старшему брату, и то тот был не в себе. Иногда казалось, что Кхун понимает больше, чем любой из их семьи, но Кинн никогда не углублялся в это из-за постоянной занятости. И вот, оставшись один в этом жестоком мире, он наконец-то обрёл утраченный покой. Покой, который сейчас трещал по швам, разрываясь на мелкие ошмётки. Старые рубцы на сердце зажгли, вынуждая плескать в граненый стакан темный виски и выпивать несколькими глотками. Кинн ввалился в свой кабинет с бутылкой в правой руке и чуть не снес стоящий на его пути стул. Пит должен был вернуться в дом, так как завтра предстояло собрание со Второй семьёй. Значит... Порш сейчас абсолютно один. Без защиты, без подстраховки. Прикрыв глаза и прислонившись лбом к холодному окну, Кинн немного протрезвел. Пьянел долго, отходил ещё дольше и сложнее. Поэтому он решил метнуться в ванную, открыть кран с ледяной водой и в одежде шагнуть под холодные струи, которые смывали все его навязчивые мысли. Убрав челку с лица, мужчина вытянул руку и поставил ее на холодный кафель, чтобы не упасть. Голова кружилась, словно перед глазами был калейдоскоп. Запахи смешались и вызывали тошноту. Кинну никогда не было настолько плохо от алкоголя. Закрыв кран, Терапаньякун схватил первое попавшееся полотенце с сушилки и кинул себе под ноги. Вылез, аккуратно придерживаясь за раковину, и уже стоял лицом к лицу со своим отражением. Мокрая одежда прилипла к рельефному телу, уложенные до этого волосы были в полном беспорядке, под глазами постепенно появлялись синяки. Кулак встретился с зеркалом, и по всему пентхаусу разлетелся звук разбитого стекла. Кто же знал, что оно сорвётся с креплений и упадет прямо за раковину, разбиваясь на мелкие осколки, усеявшие мраморный пол. Кинн пообещал уволить того, кто его крепил. Осмотрев беспорядок, который устроил, он не сразу заметил то, что косточки руки истекают кровью. Усмехнувшись, Кинн промыл раны под проточной водой, оторвал от своей рубашки рукав и замотал костяшки. Он аккуратно переступил через осколки и, добравшись до пульта охраны, вызвал Пита с Бигом к себе. Оба заспанные члены охраны появились на пороге. Меньше чем за пять минут. Биг, как нянька, сразу же заметил, что своеобразная повязка пропиталась кровью, и уже хотел бы предложить господину сменить ее на стерильный крепкий бинт, но Кинн опередил его. — Я сейчас переоденусь, и мы поедем к Поршу, — устало сообщил мафиози, смотря сквозь Бига, который сжал челюсть. — А ещё уберите этот беспорядок, смотреть тошно. И, развернувшись, ушел в свою гардеробную, где снял полностью мокрую одежду, вытерся полотенцем, сменил нижнее белье и переоделся в спортивные серые штаны с белой футболкой. Оставив волосы мокрыми, он завязал их в хвостик на затылке и, ещё раз осмотревшись, вышел обратно к телохранителям, убирающим воду с пола. Кинн и сам чуть не наступил в лужу сухими носками, но вовремя заметил и обошел ее. Прихватив Пита и оставив Бига, который вызвал подмогу, они спустились вниз. Телохранитель сел за руль рабочей машины, Кинн рухнул рядом на пассажирское, вызвав у парня негодование. — Господин Кинн, по регламенту членам семьи небезопасно ездить на переднем сиденье. — Сейчас я не член семьи. Поехали, — пристегнувшись, огрызнулся Терапаньякун. Машина взревела, разрушая ночную тишину, и выехала с подземной стоянки прямо на трассу. Огни ночного города мелькали за окном. Луна ярко освещала дорогу и стояла высоко в небе. Без пробок дорога до дома Китисавата занимала тридцать минут, поэтому Кинн вытянул ноги и закрыл глаза, пока Пит сосредоточенно смотрел вперёд, не решаясь задать интересующие его вопросы. Когда показался знакомый район и аккуратные маленькие домики, Пит сбавил газ и свернул в переулок, заезжая на стоянку недалеко от дома Порша. — Я оставляю машину у этого дома. Он нежилой, так что особо проблем не будет. — Отлично. — Ваша рана... Почему Вы не сменили повязку? Кинн взглянул на правую руку. И правда, ошмётки рукава были пропитаны липкой темной жидкостью. — Пит, нет нужды беспокоиться. С моей раной разберётся Порш. А теперь, — открыв дверь, мужчина оказался на прохладной улице. — Поезжай обратно в особняк. Если отец будет спрашивать обо мне, скажите, что вернусь утром. Придумайте что-нибудь. Телохранитель учтиво кивает головой и, как только дверь автомобиля закрывается, выезжает со стоянки, оставляя Кинна полностью одного. Мафиози делает глубокий вдох и медленными шагами движется к белому двухэтажному дому за резным железным забором. Радует одно — на первом этаже горит свет, значит, Порш дома, а не на дежурстве. Именно поэтому Кинн дёргает калитку, которая почему-то оказывается открытой, и заходит на территорию. Он замечает слева большую железную качель, и странное чувство ностальгии охватывает сознание, словно цепи. Замерев перед ней, Кинн даже не замечает Порша, вышедшего из дома и сложившего руки на груди. — Что ты здесь делаешь? Пропустив вопрос мимо ушей, Терапаньякун подходит ближе к качелям и хватается за голову. Тупая боль, отключившая сознание, на пару секунд, ударила по голове, и когда Кинн пришел в себя, Порш уже был рядом с ним, придерживая за локти со спины. Порш учуял запах алкоголя, но и слова не сказал, оставаясь на месте. — С тобой все в порядке? — тихий шепот в затылок заставляет сердце Кинна бешено стучать, словно птица в клетке. — Вполне, — выдавливает из себя мафиози. Он разворачивается и замечает хмурый взгляд бармена на себе. — Извини за вторжение, но мне показалось, что нам нужно продолжить тот разговор в туалете. — Ты пьян. К тому же, откуда у тебя это? — схватив правую руку и подняв ее повыше, спросил Порш. — Беспокоишься? — склонив голову на бок, улыбнулся Кинн. — Не переводи тему, Терапаньякун. Что ты забыл у меня дома? И откуда эти раны? Кинн поджал губы и поднял брови вверх, пожимая плечами. Чувство дежавю отпустило его, и плещущиеся эмоции внутри успокоились. — Так, пошли внутрь, — Порш схватил его за локоть, и вот они уже оказались внутри. — Садись и жди. О, Будда, за что мне все это. Порш исчез на кухне, пока Кинн сидел на большом белом диване, застеленном зелёным пледом, и оглядывался по сторонам. Обычный, даже довольно старый ремонт, многообразие картин, развешанных на стенах, белые занавески. Это все создавало некий уют, в отличие от огромного стеклянного особняка семейства Терапаньякунов. Кинн поерзал на месте и как только услышал приближающиеся шаги, сразу же сел ровно. — У меня есть только перекись, зелёнка и пару старых бинтов, — парень подошёл поближе, взял табуретку и сел перед коленями Кинна. Он взял его руку в свою, открыл бутылочку с прозрачной жидкостью и вылил немного содержимого поверх порезов, которые оказались намного глубже. Кинн закусил губу. Кожу немного щипало, но было не так больно. Следом шла зелёнка и мягкий крепкий бинт. Порш обмотал его вокруг ладони и побольше на разбитые кости пальцев. Закончив, обрезал лишнее и осмотрел, что получилось. Кинн воспользовался моментом и, наклонившись, провел большим пальцем по скуле Китисавата, на которой разливался темный синяк. Воспоминания недавних событий всплыли в голове, и Кинн прикрыл глаза. Интересно, избавились ли от трупов в подвале, которых мужчина так зверски растерзал? — Это не должно здесь находиться, — сказал мафиози, и Порш почувствовал в его голосе злой подтон. Будто Кинн переживал внутри себя настоящую бурю. — На самом деле я приехал, чтобы предложить тебе кое-что. Только, пожалуйста, выслушай и сразу не давай мне ответ. Хорошо? Заломив брови, Порш нерешительно кивнул и убрал ладонь Кинна со своего лица. — Я знаю, что у тебя большие проблемы с деньгами. Тут мне даже не понадобилось напрягать свои связи. Все и так видно. Поэтому хочу предложить тебе сделку, которая будет выгодна нам обоим. Кинн замолчал, собираясь с мыслями. Отец, брак, наследство, огромные деньги, мафиозный бизнес, опасность. И все это за короткое время. — Отец хочет, чтобы я женился. И только тогда я полностью заберу бразды правления мафией и покончу с тем, что больше всего ненавижу, — итальянцы. Первое, о чем подумал Кинн. — Так вот. Давай заключим брачный контракт на год. Ты будешь иметь постоянный доступ к моим деньгам на картах, охрану и высокое положение в обществе. Я выплачу все твои долги и решу проблемы взамен на твою руку и сердце. С каждым сказанным словом Кинна глаза Порша расширялись все больше и больше. Он не мог поверить в то, что слышал. — Я не прошу у тебя ответа прямо сейчас. Как уже сказал ранее. — Кинн... Это безумие. Ты сам себя слышишь? — ошарашенно спрашивает Китисават. — Это... Боже мой, я же мужчина! — Это обычный брак по расчету. Единственное, что от тебя требуется, это выходить со мной в свет и жить под одной крышей. Я не собираюсь забирать твою жизнь. — Но ведь у нас это не разрешено. — Со дня на день примут закон. До того времени, подумай, — Кинн потянулся к ноге Порша и накрыл его колено. — Тут есть выгода и мне, и тебе. Ты стал целью моих врагов, так что позволь заботиться о тебе. — Кинн, мне надо тебе кое-что сказать.