Среди осколков счастья

Спустя час нахождения в гробовой тишине, Порш допил шампанское и поставил пустой бокал на столик. Бармен сложил ногу на ногу, радуясь, что прямо сейчас в доме нет никакой прессы, гостей или кого-либо еще. Только он, его душевные метания и пузырчатый алкоголь. «Как же все бесит» , — подумал Китисават. —«Это кажется, самый долгий и нервный день в моей жизни», — мысленно закатив глаза, Порш встал со своего места и заметил Пита, который вышел из-за поворота. Друг с уставшим выражением лица решительно двинулся к нему и схватил за руку, оттаскивая в сторону от окон. — Я ничего не понимаю, Порш! — высказывается Пит, пока Китисават рассеяно смотрит на него. — Почему весь вечер гостей развлекает господин Танкхун? Где ты пропадаешь? Порш пожимает плечами. Он честно не знает, что должен сказать Понгаскорну прямо сейчас. У него нет никакого оправдания всему тому, что происходит. Единственное, что хочется — чтобы все кончилось. — Гулял по саду, наткнулся на кузена Кинна, потом на Тэ, около пруда с рыбами и вернулся, — перечислил все, что с ним произошло за вечер. «Надеюсь господин Кинн не видел их с Вегасом. Иначе жди беды», — закусив щеку, подумал Пит. — Тогда скажи честно, почему в такой счастливый день у тебя такой мученический вид? Будто приносят в жертву дракону или продают в рабство? — грубо интересуется Пит, поправляя съехавшую кобуру пистолета под пиджаком,— Не пойми меня неправильно. Я желаю самого лучшего. Но смотреть тошно. Порш уже хотел бы нахамить в ответ, потому что настроения делиться личным особо не было, но телохранитель снова прервал его, продолжая. — Ты должен был рад, что сочетался узами с тем, кого ты любишь. Мне с моей профессией светит это только в отставке. Так что будь добр, не делай вид, будто ты великомученик. — Пит, я запутался, — сжимая уложенные волосы у корней, отвечает Порш. — Слишком много событий за один день. Понгаскорн поджимает губы и складывает руки на груди. — Ты хотя бы с тем, кто тебе нравится, — язвит Пит. — Иди к Кинну и, пожалуйста, не твори глупостей. Он недавно вышел к гостям. Помоги ему. Уснувшая совесть подала знак в виде чувства стыда в груди. Прикрыв глаза, Китисават кивнул, и они оба двинулись к выходу. Но перед самой дверью Порш дёрнул Пита назад, призывая на пару секунд остановиться. — Ты тоже считаешь, что Кинну повезло со мной? — нервно спрашивает телохранителя Порш. И глаза Пита расширяются от шока. — Ну, ты определено лучше всех тех, кого я видел за свою службу, — пожал плечами друг. — Поверь, их было очень много, но ты единственный, к кому он смог привязаться. Давай, иди уже. — Не могу, — упирается Порш. — Что значит не могу? — усмехается Пит. — Мне тебя силой вытащить что-ли? — нервно посмеивается телохранитель. Порш открывает рот, чтобы возразить, но его перебивает другой голос, находящийся прямо за их спинами. — Нет нужды, — уверенно ответил за Китисавата Кинн. — Кхун как раз заждался тебя, Пит. Можешь быть свободен. Порш, как ошпаренный запнулся об собственные ноги, почти подлетая на месте, услышав голос Кинна недалеко от себя. Тот стоял около колонны, оперевшись на нее плечом с пустым взглядом. Бармен не мог прочитать его эмоции, потому что их просто не было. Лицо Кинна напоминало холодную застывшую маскарадную маску, состоящую из непонимания и внутренней обиды. Ещё бы! Ведь Порш оставил его одного в такой важный для всех день. Мысленно дав себе подзатыльник, Китисават развернулся к Питу. — Я разберусь, — уверил он. — Иди, а то Танхкун будет ругать тебя. Коротко кивнув, с недоверием оглядев Порша, телохранитель поспешил оставить молодоженов одних. — Иди за мной, — поджав губы, бросил Кинн. Он развернулся и пошел вперёд, к лестнице, ведущей на второй этаж. Растерянный Порш ничего возражать не стал, просто поплелся следом за ним, понимая, какой раздрай творится у его мужа внутри. Он уже видел Кинна таким и не собирался испытывать хрупкое терпение мафиози на прочность. И так уже достаточно надорвал. Всю дорогу до ближайшей открытой лоджии они шли молча. Порш даже не мог предположить, за что отхватит первым, но враждебная атмосфера вокруг Кинна будто твердила, что за все разом. Анакинн завернул за угол, и они оказались на пустом балконе. Он подошёл к перилам, поставил на них руки и зло выдохнул через нос, собираясь с мыслями. — О чем вы разговаривали с Вегасом? — резко развернувшись, спросил Кинн. Порш остановился по дальше от мафии, потому что знал, что во время ярости Терапаньякун не может контролировать себя. Словно ураган сносит все на своем пути. Таков был Кинн. Его сжатая челюсть и вздувшаяся на лбу вена говорила: не подходить - опасно. — Почему ты спрашиваешь? — невольное вырвалось у Порша. — Не правильный ответ, — раздельно произнес он. — Что вы обсуждали? — враждебно поинтересовался Кинн. Накатившая ярость застилала глаза туманной дымкой. Кинн чувствовал, что ревность и недоверие разрывают ему сердце. Порш же, опешивший от такого тона, сделал шаг назад. — Я умудрился врезаться ему в спину, так как пока шел, думал о своем. Он разлил шампанское, и мне пришлось взять для него другой бокал, чтобы не показаться невежей, — спокойно объяснил Порш. — Дальше мы попрощались и разошлись. Кинн чувствовал напряжение в своих мышцах. Оно напоминало натянутую струну гитары, которая могла лопнуть в любой момент. Затянув по больше воздуха в легкие, Анакинн склонил голову на бок с недовольным выражением лица. Сжатые в тонкую полоску губы, хмурые брови и расправленные плечи. Довольно враждебная для него поза. Порш осознал, что прямо сейчас перед ним стоял не тот Кинн, которого он знал. Глубоко скрытая хищная мафиозная часть вылезла наружу, отодвигая мягкого Терапаньякуна на второй план. И эта мафиозная сущность была готова защищаться. Охранять себя перед другими до последнего, не позволяя глубоко ранить. — Кинн, если ты хочешь высказаться, то вперёд, — тихо призвал Порш. — О, ты даже представить себе не можешь, что я сдерживаю внутри, — гневно высказался он. — Не хочу портить атмосферу праздника. — Ее уже давно нет, не обольщайся, — нахамил Порш. — Тогда возвращайся к Вегасу, раз тебе так плохо рядом со мной! — гаркнул Кинн на весь особняк. Благо балкон выходил на дорогу, иначе это привлекло бы внимание всех гостей разом. — О чем ты говоришь, черт побери?! — не выдержав, Порш подошёл к нему и с силой толкнул в плечо, но мужчина даже не сдвинулся с места. Но это не убавило нарастающий гнев Китисавата. — Не веди себя как ублюдок. — Единственный, кто весь вечер ведёт себя так, это ты, — окончательно психанув, Кинн прорычал это прямо в лицо, за что получил звонкую размашистую пощечину. От удара голова Терапаньякуна мотнулась вправо. Порш не пожалел вложить в нее всю силу, которая у него только была, а потом развернулся, чтобы сбежать. Хрупкие нити его души разошлись везде, где они были. Новая реальность неприятно ошарашила. Такой грубый Кинн пугал до дрожащего нутра. Быстро сообразив, Анакинн мгновенно рванул к нему и, схватив за руку, прижал к своей груди. У Порша сбилось дыхание, и он пихнул мафиози локтем взывая к тому, чтобы он его отпустил, но Кинн лишь сильнее прижимал спину Порша к груди, будто пытаясь вплавить тело Китисавата в себя. — Отпусти меня, Кинн!— взвыл бармен, пытаясь убрать крепкие руки с себя. Разбитое сердце горело в груди, а голова неприятно гудела от выпитого алкоголя. Почувствовал поцелуй в затылок. Порш напрягся ещё больше и замер. Кинн же пришел в себя. Устрашающая ярость уступила осознанности, а горящая от пощечины щека напомнила о сказанных ранее словах. — Прости, — зарываясь носом в отросшие волосы на затылке, прошептал муж. — Пожалуйста, прости меня. Не уходи. Уловив изменение в интонации Терапаньякуна, Порш неспешно развернулся в кольце рук и поднял уставший взгляд на лицо, полное раскаянности. Темнота в черных глаза наконец-то отступила, и бармен осознал, что Кинн пережил этот кризис. — Давай вернёмся к гостям, — мягко сказал Порш. — Они и без нас прекрасно наслаждаются праздником, — уткнувшись лбом в плечо, ответил мафиози. Порш стиснул челюсть, стараясь удержать язвительные комментарии во рту. Иначе случится новая ссора и тогда одной пощечиной не обойдется. — Так нельзя, — выкрутился Китисават и пошел к двери. — Делай, Кинн, что хочешь. Но я не позволю зародиться новым слухам только потому, что ты не можешь придти в себя. С этими словами Порш пулей вылетел в коридор и побежал к лестнице. Спустившись, он поправил задранный пиджак , растрёпанную прическу, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить колотящиеся в горле сердце, и вышел к гостям на улицу. Кинн же так и остался переводить дух, понимая, что лучше ему быть здесь. Чем там продолжать сходить с ума от того, что Порш избегает его весь вечер.

***

Гостей успешно проводили. Закуски со столов убрали, мебель собрали и сад приобрел свой былой вид. Единственное, что указывало на прошедшее торжество — разбросанные белые конфети и висящие на подпорках гирлянды, медленно качающиеся от теплого ночного ветерочка. Порш сидел на шезлонге около открытого бассейна и был абсолютно пьян. Его покачивало из стороны в сторону, глаза закрывались, а в голове была единственная мысль: ему нужно увидеть Кинна. Почувствовать его крепкие руки на себе. Запах дорогого одеколона. Ему нужно почувствовать себя в безопасности, хотя несколько часов назад он считал, что Терапаньякун является главной угрозой для него на этой свадьбе. Покрутив серебряное кольцо на безымянном пальце, Китисават вспомнил их первый поцелуй. Непонятные чувства внутри приобрели очертания, и Порш с ужасом, хоть и на пьяную голову, признался себе, что Кинн ему нравится. Нравится, как мужчина, партнёр по жизни. Но он пока был не готов дать этим чувствам развиться. Столкнувшись лицом к лицу с темной стороной Кинна, Порш будто ударился об бетонную стену. «Он мой муж.... Кинн - мой муж», — яро шепчет бармен себе под нос. Он нервно дёргается, когда рука Тэ касается плеча, и задирает голову, пытаясь сфокусировать зрение. Осознав, кто перед ним, Порш печально вздохнул и уткнулся лицом в ладони. — Ну, ну, — друг Кинна заботливо потрепал парня по волосам и сел на другой шезлонг. — Видимо, пришла твоя очередь делиться тем, что случилось. От абсурдности всей ситуации Поршу хотелось смеяться в голос. Но вместо этого он вытянул ноги вперёд и сложил руки на них в замок. — Я поругался с Кинном, — честно признался Китисават. — И дал ему пощечину. Тэ усмехнулся себе под нос и удивлённо вскинул брови. Новый партнёр Кинна поражал до глубины души. — Из-за чего? — Он предъявлял мне за разговор с Вегасом, хотя мы ничего такого не обсуждали, — высказался бармен. И тут сидящий напротив сразу же понял, что произошло. Кинн всегда был таким, потому что знал Вегаса с детства и осознавал, на что этот гадкий тип был способен. — Скажу по секрету, у них эта борьба идёт с самого рождения, — прошептал Тэ. — Вегас целиком и полностью состоит из дерьма, чувак. А Кинн не может держать свои эмоции в узде. — И что мне теперь делать? Он просил меня остаться, но я бросил его, — отчаянно вымолвил Порш, зарываясь руками в волосы. — Иногда нужно уйти, чтобы человек смог пережить все свои эмоции самостоятельно. Особенно если это Кинн, — поджав губы, сказал Тэ. — Он не умеет контролировать рот, когда чувствует себя незащищённым. — Незащищённым от чего? Хочешь сказать, что Кинн видит во мне опасность? — негодует Порш. — Не в тебе, а в эмоциях, которые обрушились на него скопом. Несмотря на свой грозный вид, у него очень мягкое сердце и ранимая душа, Порш, — уверил друг. — Его до сих пор преследует темное прошлое, но это я уже не вправе рассказывать. Дай ему время, и ты увидишь, что Кинн может быть другим. Порш вспомнил то, как Терапаньякун протянул руку помощи в тот момент, когда Китисават нуждался в ней больше всего. Как оберегал его и спасал от всех. — Ты не знаешь, где он сейчас? — спросил парень. — Где-то в доме. Поспрашивай у телохранителей, а мне уже пора, — отодвинув рубашку, Тэ посмотрел на циферблат. — И Порш, пожалуйста наберись терпения. «Почему все так сложно?», — мелькает мысль в пьяном сознании. — Плыви по течению и позволь ему вести тебя за собой.

***

Перевернув весь дом и перетряхнув ни один десяток телохранителей семьи, Порш наконец-то узнал, куда задевался муженёк. Он шел к нему по нескольким причинам. Первая — ему хотелось увидеть Кинна. Вторая — Порш был полностью пьян. Третья — просто упасть в его объятия. Оказавшись перед дверью, скрывающей пентхаус Кинна, Порш собрался с силами и зашёл внутрь. Его встретил длинный застеклённый коридор, балкон по правую сторону и двери по левую. Увидев в одной из них тусклый свет, Порш последовал туда. Кинн развернулся к нему лицом, сидя на заправленной белоснежной кровати, и его губы изогнулись. Отчужденный взгляд Кинна влетел в Порша словно шальная пуля, заставляя замереть на пороге комнаты. Муж фальшиво улыбнулся, молча вглядываясь в фигуру Китисавата перед собой. В груди Порша все сжалось так сильно, что он потёр кожу под пиджаком, прежде чем вдохнул. — Ты вернулся, — отчаянно прошептал Кинн.— Думал, что сегодня тебя уже не увижу. «Несмотря на свой грозный вид, у него очень мягкое сердце и ранимая душа», — голос Тэ эхом отозвался в ушах. Уловив дрожащий тон Кинна, Порш медленными шагами подошёл к нему. Встал между разведенных ног и прижал голову Анакинна к своей груди. Он гладил мужа по голове, давая успокоиться и перевести дух. Порш чувствовал, как Кинн под ним заметно расслабляется, полностью отпуская себя. Уложив руки на поясницу, Анакинн потерся щекой об его живот. Словно котенок, просящий снисхождения и ласки. — Больше не злишься на меня? — Злюсь, — честно ответил Китисават. — Но ты тут не причем. Кинн хмыкнул и откинулся назад, задрав голову вверх. Губы мужчины приоткрылись, и Порш мягко прильнул к ним, ласково целуя. Он гладил скулы Кинна, продолжая выбирать в рот то нижнюю, то верхнюю губу, нависнув сверху. Алкоголь разлился по венам, и лицо обдало жаром. Порш так и не понял, от него ли это или потому что Кинн продолжал отвечать на поцелуй, стараясь углубить его. — Мне так жаль, — сквозь короткие ласки шепчет Анакинн прямо в приоткрытые губы. Оторвавшись от него, Порш сглотнул вязкую слюну. — Брак, неважно на каких условиях, это прежде всего партнёрство, — взывая к понимаю, бормочет Порш. — Поддержка, доверие, общение и... Любовь, — уткнувшись лбом в плечо Кинна, он продолжил. — Извини, что бросил тебя сегодня абсолютно одного и сбежал, поджав хвост. Я, блять, даже тебя не выслушал. Какой из меня партнёр, Кинн?! — неожиданно для всех взвыл Порш, сильнее вжимая лицо в ткань пиджака мужчины. — Мои ожидания — не твоя забота, — целуя в горячий мокрый висок, шепчет Кинн. — Мне жаль, что все так получилось. Это должен был быть счастливый день, а получилось все наоборот. Они лежали на кровати их уже общей спальни в свадебных одеждах и смотрели друг другу в глаза. Кинн так и не дал Поршу ответить на собственное высказывания и, схватив за руку, уволок на матрас. Мягкие прохладные простыни встретили их с распростёртыми объятиями. Сердце Анакинна размеренно билось в груди, пока большой палец гладил щеку лежащего в полудрёме Порша. Он никогда не спал с кем-то в одной кровати. Никогда не целовал тех, с кем с кем проводил ночи, но с этим человеком было все с самого начала по-другому. Хотелось изменить привычный уклад ради него. Порушить то, что выстраивал из себя раньше. — Тебе нужно переодеться, — замечая то, что Порш уже по-настоящему засыпает, указывает Кинн. — Не будешь же ты спать в этом. Он садится на кровати, переворачивает Китисавата на спину и расстёгивает пиджак. Уши обдает жаром, когда Кинн замечает прозрачную сетчатую кофту, но он старается подавить в себе этот порыв. Еще слишком рано. Им предстоит много работы над этими отношениями, и Терапаньякун готов терпеть столько, сколько это будет нужно. В это время Порш продолжает сладко сопеть от выпитого алкоголя. Расправившись с ботинками и верхней одеждой, Кинн не знал, стоит ли ему снимать штаны с парня. «Надеюсь утром он не пнет меня с кровати, когда поймет, что я раздел его», — улыбнулся своим мыслям Кинн и стянул штаны с Порша. Он аккуратно снял тончайшую ткань сетки, сложил все на кресло и сам ушел в ванную, где надел шёлковую синюю пижаму, умылся и вернулся в комнату. Кинн заметил, что Порш лег на первый бок, поджав под себя подушку. Подойдя по ближе, он заметил какую-то татуировку на плече у мужа и сев на кровать, провел по ней пальцами. Птица «Феникс» — символ бессмертия. Внезапно в ушах громко зазвенело, а перед глазами все потемнело. Воздух будто перестал поступать в грудь, и Кинн упал в бездну видения.

— Что это такое? — перелистывая заполненный альбом, спросил Кинн, увидев огромную красную птицу с расправленными крыльями. — Это птица «Феникс», Кинн, — говорит женский голос. — Говорят, она бессмертна. Посмотри сюда. Кинн перевел взгляд на возникшую перед ним руку. Женщина подняла свою голубую велюровую кофточку, и на предплечье показалась уменьшенная копия с рисунка. — Я сделала ее, когда родился наш любимый....

Словно вынырнув из темной затягивающей глубины, Кинн задохнулся воздухом, поступившим ему в легкие. Это было странно. Мафиози точно чувствовал, что это не галлюцинации, а настоящие воспоминания из прошлого. Успокоившись, он встал, прошёлся по комнате и все же лег в кровать к спящему Поршу. Он накрыл их обоих покрывалами, закрыл глаза и постарался уснуть. Что-то было не так. И Кинн знал это.