— Эй, — крикнул Кинн, в последний момент успев схватить ребенка за лямку комбинезона. — Я рядом и крепко держу тебя!
— И крепко держу тебя... — пробормотал Кинн, вспомнив отрывок диалога из детства. Это отразилось на лице Порша, и он положил руки на плечи мужчины, утыкаясь лбом в раскрыл ключиц. — Что с тобой происходит? Переступив через себя, Кинн наклонился и аккуратно прижал Китисавата к себе. Все проблемы, страхи, мысли сразу же развеялись, стоило почувствовать теплое дыхание в шею и ладони, сжимающие его одежду на спине. Он нуждался в этом. Несмотря на то, что старался огородить себя высокими стенами, как только дело касалось Порша, у него не получалось держать контроль. Этот бармен рушил все самообладание, что выбивало Кинна из коллеи.***
Биг стоял на балконе личных апартаментов Кимхана и старался не думать о том, что произошло ночью. Горячий крышесносный секс с Чаном не давал спокойно дышать. Картины приятного пьяного времяпровождения всплывали в голове одна за одной. Крепкие руки фантомно горели под одеждой, а брошенное трусливое утром «Прости мне пора...» эхом гудело в висках, заставляя с силой растирать их пальцами, лишь бы прогнать и больше не вспоминать. Поясница ныла, засосы на шее болели, но чувство пустоты в груди больше не появлялось. Это было странно. Словно он наклеил большой пластырь на кровавое пулевое ранение. К нему вышел Сато и приветливо улыбнулся. Биг всегда удивлялся терпению этого телохранителя. Все таки быть рядом с таким как Кимхан невероятно сложно. Ким — ходячая катастрофа после Танхкуна. Из всей семьи Терапаньякун гордый статус адекватного человека носил только Кинн. И то после появления Порша с горем пополам. Ах, как же Биг его ненавидел. Пожав Сато руку, мужчина проводил Бига до стеклянной двери с ширмой, за которой сидел Ким с гитарой в руках и писал очередной хит. Пальцы, перебирающие струны, замерли, и послышался смешок. — Докладывай, — потребовал Кимхан. Сложив руки перед собой, Биг расправил плечи и задрал голову выше. — После появления Порша в семье все перевернулось. Телохранители перестали держать жёсткую дисциплину. Количество покушений на Кхун Кинна резко увеличилось. Улыбнувшись, Ким аккуратно снял ремень гитары и поставил ее в подставку на полу. Он спрыгнул с кресла и, положив руки на каменные перила, подставил лицо под попутный прохладный ветерок. — Ваш отец, кажется, души в Порше не чает. Это очень странно, — высказал личные подозрения Биг. — Твое дело докладывать факты, а не свои предположения. И почему не называешь этого Порша Кхуном? Он теперь по статусу намного выше тебя. Знай свое место, Биг, — жёстко высказался Ким. — Вижу, он не очень симпатизирует тебе. — Господин Ким, — хотел бы оправдаться телохранитель, но хозяин поднял руку, призывая закрыть рот. — Держи свои чувства под контролем. Если не хочешь получить от меня песню про разбитое сердце, — с насмешкой в голосе сказал Терапаньякун-младший. — Можешь быть свободен. Находящийся в полном раздрае после короткого, но язвительного разговора с Кимом, Биг быстро покинул балкон. Он умудрился столкнуться с Сато в дверях плечами. Тот проводил злого телохранителя сочувствующим взглядом и вернулся к своему господину. — У вас есть для меня поручения, Кхун Ким? — Подключи связи и найди мне все информацию на Порша. Уж очень интересная личность, — задумчиво приказал Терапаньякун. — Будет сделано, господин. Поклонившись, Сато оставил его одного. Ким долго смотрел вдаль и сосредоточенно думал о том, что делать дальше. Расследование на отца зашло в тупик. Так ещё и появилась проблема для Кинна в виде собственного мужа. Как же средний брат был глуп. Не нужно было иметь мозги, чтобы понять, что Корн его главный враг. Опухоль их семьи, которую давно пора обрубить. Ким наделялся на то, что Кинн все же возьмёт себя в руки и заберёт оставшуюся мафию, прежде чем их папаша начнет действовать дальше. Ким, мягко говоря, не любил Кинна. Это пошло с самого детства. Травма после потери матери никак не могла зажить, раскрываясь каждый раз с новой силой, параллельно с фактами об их отце. Младший не хотел принадлежать этой семье. Не желал иметь ничего общего с Корном, а тем более Побочной веткой. Вегас его раздражал до скрипа зубов своим самоуверенным заострённым личиком, а Макао вызывал отвращение. Единственный, к кому Ким не испытывал неприязнь — Танкхун. До того, как он сошел с ума, парень был идеальным братом и защитником для семьи. Но сложилось, как сложилось. Уже ничего не сделаешь, прошлое не изменишь. Ким смирился с таким положением дел. Он начал копать под отца сразу же, как только съехал из дома, забрав с собой Сато. Личного телохранителя, который охранял покой Терапаньякуна с самого детства. Только ему Кимхан доверял целиком и полностью. Не считай, конечно, свой личный штаб охраны. Да, сбежать от отца в шестнадцати лет было не просто. Корн не принимал желание Кима заниматься музыкой, а не кровавыми семейными расприями. Его побег, как считал младший, дело случая. Стоило папе пересечь границу Бангкок—Манила, Кимхан выбрался из этой золотой клетки. И был горд собой. И злился на Кинна из-за того, что тот прогнулся под тирана, который их никогда не любил. Если бы не мать, они уже давно бы сдохли. Ни Кан, ни Корн не щадили своих детей. И Кимхан не понимал, почему Кинн был настолько слеп и глуп.***
Кинн лежал рядом с Поршем на кровати и подбрасывал в воздух игральный кубик, пока парень сопел в подушку. Все же нервные дни окончательно довели бармена, поэтому он никак не мог выспаться, чтобы быть полностью бодрым. Порш вздрогнул, почувствовав прохладное дуновение с открытого окна, и Кинн накинул на него плед. Последние несколько дней в Бангкоке было непривычно холодно. Особенно ночами. Ему уже сообщили о том, что поручение выполнено и казино теперь постоянно будет просматриваться и прослушиваться. Завтра планировали заняться корпусом телохранителей. Подкинув кубик последний раз, Кинн медленно поднялся с кровати и вышел на балкон, чтобы покурить. Его внимание привлекала машина Кена, заезжающая на подземную стоянку. В это время все телохранители должны были находится на территории комплекса, но никак не за ней. Поэтому, накинув халат на плечи и закрыв окно, чтобы не морозить комнату с Поршем, он поспешил вниз. Странное чувство недоверия закралось в груди. Как удачно Кен подвернулся ему на лестнице черного хода. И сразу же поклонился в уважительном жесте. — Где ты был? — спросил Кинн, сложив руки на груди. — В клубе, господин. Проверял работу наших электриков, — глухо произнес Кен. — Я получил сообщение о том, что все готово как минимум два часа назад. Тогда почему ты только вернулся? — продолжал давить мафиози, замечая полное спокойствие на лице Кена. — У нас возникли некоторые проблемы по оплате, но мы быстро решили их. Поэтому не стали вас тревожить. Вы и так последнее время на нервяке, Кхун Кинн. — Спасибо, конечно, за заботу, но больше не задерживайся так. Или, как минимум, предупреждай, — уложив руку на плечо телохранителя, сказал Кинн. — Иначе рискуешь попасть в список подозреваемых в измене. Ты ведь не хочешь там оказаться? Короткий кивок. Неубедительно, если быть честным. — Не нужно создавать лишних поводов для подозрений. И Кен ушел. Кинн проводил его взглядом и решил вернуться в комнату. Оказавшись в пентхаусе, он первым делом метнулся к домашнему бару, где налил себе бурбона. Выпил три стакана. Даже лёд не удосужился достать. В чистую заливал алкоголь, думая, что не возьмёт. Из-за этого, скинув халат прямо на пол, он увалился к Поршу в кровать. От такого грохота рядом с собой бармен открыл глаза и отстранился. Так как лицо Кинна было в нескольких сантиметрах от него. — Ты пил? — Да, — коротко бросил Анакинн, закрываясь лицом в подушку. — Алкаш. Завтра весь твой бар вынесу за пределы пентхауса, — возмутился Порш, переворачиваясь на другой бок. Не успел отодвинуться, как крепкая рука Кинна прижала спину к собственной груди. Горячее дыхание коснулось шеи, и кожа покрылась мелкими частыми мурашками. Порш поерзал укладываясь по-удобнее, и снова прикрыл глаза. Все же спорить с пьяным Кинном — худший вариант из всех возможных. — Если бы у меня был выбор родиться в другой семье, я с удовольствием воспользовался бы им, — пробормотал Кинн, выводя кончиком носа невидимые рисунки на шее Порша. — Не неси чушь. Это твое законное место, — отмахнулся Китисават. — Кто, если не ты? — Хах. Думаю, Ким никогда не допустил бы моих ошибок. — Спи, Кинн, — уложив свою ладонь поверх руки Кинна, Порш сжал ее.— Мама! Почему мы больше не ездим к тете и брату? — плакал Кинн, лёжа у Мари на коленках. Женщина перебирала его кудрявые пряди между пальцев. — Ваши отцы немного повздорили, милый, — она погладила по щеке. — Как только все наладится, мы обязательно навестим их. И ты привезёшь .... Свой любимый Кханом Том.
Резко распахнув глаза, рвано выдохнул и огляделся. Порш лежал у него на груди, перекинув ногу через его ноги, переплетаясь конечностями. Кинн вытащил руку, лежащую между ними и, обняв Китисавата за плечо, прижал ближе. Сон никак не шел. А мысли о том, что ему стоит поговорить с доктором Муном, не отпускали. Все же нужно перестать откладывать это в долгий ящик и по-настоящему заняться своим здоровьем.***
Ночной бар в китайском квартале всегда располагал к себе самых популярных и богатых наследников различных кланов. Помимо веселья, там можно было нанять проверенную чистую шлюху на ночь, выпить в приятной компании и насладиться закусками. Вегас обожал это место и часто проводил здесь свои ночи, не желая возвращаться домой. Отец последнее время грузил работой, срывался с поводом и без. Особенно стал нервным после теракта на дороге. Будто он имел к этому какое-то отношение. Разочаровывало одно — Порш не перепал на ночь после званого ужина. Зря только подкупал бармена. Кинн все же оказался проворнее и на удивление внимательнее. Для Вегаса Китисават был запретным плодом. Он чувствовал себя хищником, когда вспоминал этот лисий прищур и гладкую загорелую кожу. Ему не хотелось отпускать Порша. Погрузившись в приятные воспоминания, Вегас даже не заметил того, как к нему за столик кто-то подсел. Только когда отставил бокал с вином в сторону, дернулся на стуле, выгибая бровь. Неужели темное прошлое решило постучать в закрытые двери семьи Терапаньякун? — Мек, — хищно улыбнулся Вегас. — До чего же приятная встреча. — Ох, не льсти мне, — отмахнулся брат Тавана. — Поговорим? Оперевшись на локти, Вегас приблизился к нему, смотря прямо в зелёные глаза. У шлюхи Кинна были такие же. — Я весь во внимании. — Я хочу превратить жизнь Кинна в Ад. Поможешь мне? — с надеждой поинтересовался Мек, замечая, как потемнел взгляд Терапаньякуна. — С чего взял, что я буду помогать тебе в этом? — самодовольно отмахнулся Вегас и подавился, когда перед ним легла их фотография с Таваном. Где они полностью голые лежат в кровати после жаркого секса. «Какого хуя?», — внезапно подумал Вегас, сжимая тонкую ножку бокала между пальцами. — Откуда это у тебя? — Мек утомлённое прикрыл глаза, расслабленно улыбнувшись напоследок. — В отличие от меня, Таван был глупцом. Я всегда знал, что ты трахаешь его в тайне от кузена, — спокойно сказал Мек, наблюдая за искажающимися эмоциями на лице Вегаса. — И что с того? Он уже мертв. С мертвецов спроса нет. Не так ли? — зло усмехнулся Корнвит, откидываясь на диване. — Твоя правда. Но ведь у нас есть одна общая цель. Неужели не хочешь свернуть Анакинна с престола и занять его место? Вегас внимательно оглядел Мека и вздохнул. Ему стоило подумать над этим вопросом по глубже.***
Биг проснулся раньше своего соседа по комнате и, сменив одежду, вышел в коридор. Он захватил с собой полотенце и бутылку для воды, решив пройтись до спортивного зала. Как на зло, Чан оказался там. Биг завис в дверях, наблюдая за тем, как Глава охраны делает отжимания на одной руке с голым торсом. Его волосы были в беспорядке, а техника беспорядочна. Будто он вымещал свою злость или негодование. Заглядевшись, Биг пропустил момент, когда Чан обратил на него внимание. Лицо мужчины ничего не выражало. Отмахнувшись от навязчивых мыслей остаться под натиском тяжёлого строгого взгляда, Биг ушел к шкафчикам и отвернулся спиной к выходу. Как только снял с себя костюм, услышал чужие шаги и оказался прижат грудью к металлу перед собой. — Избегаешь меня? — горячий шепот опалил ухо, и кожа покрылась мелкими колкими мурашками. — Нет, — развернувшись к мужчине лицом, Биг самоуверенно посмотрел ему в глаза, сложив руки на груди. — Чан, я прошу тебя, забудь все, что было той ночью. Это была ошибка. — Биг, — прошептал Глава и, взяв ладонь Чана, положил ее себе не грудь. — Отпусти себя. Пойми, что Кинн уже занят, и ты никогда не займешь место Порша. Губы изогнулись, и телохранитель хотел оттолкнуть человека, нависшего над ним, словно зверь, но тот крепко прижал к себе, не давая выбраться. — Я не прошу о чем-то большем, — продолжал шептать Чан. — Пользуйся мной, чтобы забыть его.