***
Лендер почти опоздал на следующую лекцию, пока добирался из одного корпуса в другой. Профессор приказал его не ждать, и консьержка корпуса открыла кабинет заранее, так что к моменту, когда пришел Алекс, все уже столпились в классе около одного из столов. Александер подошел ближе, и через чужие головы заметил, что кто-то настроил учебный радиоприемник на знакомую частоту. Его хлопнул по плечу Рори Т. и неловко спросился о делах. Будь Алекс чуть чувствительнее, он бы понял, что бывший сосед пытается сгладить последствия их последнего разговора, но вместо этого он в лоб ответил, что узнавал про компьютерный класс. — Да-да, это с прошлого года еще тянется. Я уже автоматически прочерки ставлю в расписании на этот семинар. Лучше бы и не заканчивали, хоть свободное время какое-то появилось. Лендер хотел поспорить о важности всех предметов и сказать еще что-то, от чего у любого в кабинете бы закатились глаза, но его отвлекли голоса из приемника. Это был диалог парня и девушки. Алекс смутился — это действительно «Виспер»? Разве в Конкорде учатся женщины? «В этом году погодка прямо-таки навевает скорый Самониус, ты как чувствуешь, Фита?» «Говорят, наш президент чувствует то же, что и ты, Эпсилон, и уже плотно подготовился праздновать! Одна птичка, умеющая пользоваться абаком, тут подсчитала мне, что на закрытое мероприятие в отеле уйдет около двадцати тысяч соверенов…» «Двадцать тысяч? Я без абака, но могу тебе сказать, что на эти деньги еще мои внуки могли бы жить, не работая ни дня!» «Нет, Эпсилон, мы в чужие кошельки не лезем. Но вот буквально вчера мы обсуждали, что ремонт общежития матфакультета стоил бы всего пяти тысяч соверенов, если бы только нашелся такой меценат… Как бы то ни было, в конце семестра ожидаются выборы, так что на пару месяцев некоторые наши факультеты смогут вздохнуть спокойно, пока президент в предвыборный период будет всех умасливать». — Что ж, становится весьма очевидной причина, по которой сотрудники «Виспера» скрываются. — Александер поправил очки, — Очевидная агитация против, причем весьма нелицеприятная — никому не нравится, когда его деньги считают. Однако же, решения президента и правда вызывают много вопросов. — Да желание набить ему морду они вызывают! — с негодованием ответил Рори, но тут же стушевался под холодным взглядом Алекса. — Это правда, Тенебра мне лично уже как мокрота за весь прошлый год надоел. Врос в свое кресло на сколько лет, мы уже как подданые Его Величества, а не короля. — добавил другой студент. — Нет, ну ты говоришь агитация, а в чем они неправы? — спросил у Алекса кто-то еще. В толпе стало нарастать негодование, и в кабинет вошла группа математиков со старших курсов, пришедших на общую лекцию. Один из них решил осадить разговоры, явно недовольный сказанным: — Я смотрю, у каждого уже политическая программа готова? — парень махнул рукой в сторону младших, — Никто из вас и первого тура конкуренции не выдержит, если вас вообще примут в кандидаты. Требования видели? Может, кто-то может похвастаться идеальной репутацией или безупречным табелем? Кто будет героем, представляющим интересы математиков? — он подождал секунду и победно ухмыльнулся, — Что, никого? Младшие курсы стыдливо притихли, никому в голову не приходил достойный ответ, да и быть выскочкой желания не возникало. Старшекурсник продолжил: — Я на вашем месте расслабился бы, вы же не поселились в университете навсегда. Воспринимайте это как исключительную возможность учиться у лучших преподавателей и получить такой билет в жизнь, который бы ваши мамы и папы вам не заработали и за сорок лет. Александер почти вообразил неприятную ему картинку родного поселения, как вдруг почувствовал руку Рори на спине. Он не успел понять, что происходит. — Да, Виктор, ты прав, может, почти никто из нас не может похвастаться идеальным табелем и репутацией у преподавателей. Но вот Александер — может. Лендер шокированно обернулся на него, но разговор развивался слишком быстро, чтобы он успевал отвечать. Он и не знал, что ему сказать — мысль о президентстве показалась какой-то неуместной и неожиданной, так что требовалось время ее обдумать. — Да что ты? И какие же у тебя оценки, Александер? Алекс наклонился к сумке за табелем, восприняв вопрос буквально. — Абсолютно одинаковые! — усмехнулся Рори Т. — Если ты имеешь в виду те самые, то я тебе не ве… — Лендер раскрыл табель, и Виктор замолчал на минуту, после чего все же нашелся, — …Все равно, этого мало. Нужны научные публикации, знаешь что это такое, перваш? Александер замешкался и закрыл табель: — Здесь я еще не публиковался, но научный журнал университета моей регионалии принял мои материалы. Я занимался там математикой с профессором, и он захотел стать научным руководителем моей статьи… — Да пошел ты, я не верю тебе! Профессор Джерасс, наблюдавший за происходящим уже несколько минут, прервал их перепалку, громко постучав костяшкой по глухой тяжелой папке в свойственной себе манере. Он выглядел явно незаинтересованным, облокотившись о стену с кружкой чая и папкой в одной руке и маневрируя другой по необходимости. Все прошли к своим местам, и Джерасс подошел к преподавательскому столу, поставил кружку, шлепнул папку, поймал взгляд Алекса и еле заметно улыбнулся. Позже Лендер научился понимать эту еле заметную перемену в выражении лица профессора, когда он собирался что-то провернуть. Достав из ящика стола коробку из-под печенья, Джерасс сел, открыл ее, задумиво уставившись внутрь, и через секунду сказал: — Значит так, пишем тему: «Несимметричные алгоритмы шифрования с использованием эллиптических кривых в конечном поле простых чисел». — …Что, простите? — Виктор уже разговорился и не мог замолчать, а потому оторвался от бумаги, — Мы же не занимались шифрованием с тех пор, как закрылся кабинет. Тем более такое узкое направление… Александер мог ухмыльнуться, поняв, что происходит, но был скорее удивлен. Профессор заметил это, достал печенье и отломил половину, продолжая: — Действительно, это так. Но меня удручает то, как мы теряем прогресс в кибернетических системах, и я решил на данном этапе включить в ваше образование занятную работу по шифрованию данных одного молодого ученого, к слову, сидящего с нами в одной комнате… И это не я! — Джерасс улыбнулся, он искренне считал, что кто-то может подумать о нем, как о «молодом», хотя, по меркам ученых, он и правда был еще не стар. — Статья на самом деле сырая, многое нужно доработать, да и вопросы к научному руководству имеются, но для школьника весьма впечатляет. Студенты обернулись на Александера, и ему стало даже неловко от всеобщего внимания. Раум прихлебнул чаю и съел половинку печенья: — Так в честь чего была прожарка Алекса? Аж табель его вытрясли, это так-то конфиденциальная информация. Но если вы такой дружный факультет, могу в следующий раз оценки каждого вслух зачитывать, и мы вместе посмеемся… или поплачем? — Профессор Джерасс, а как к студенту Лендеру относятся в администрации? — Рори продолжал форсировать тему. — Ого, смотри, а ты их покорил чем-то? Такой интерес к твоей персоне. — профессор обратился к Алексу, — Ладно, только чтобы сбить твой ореол святости, скажу, что преподаватель философии считает, что ты туповат, хоть и старателен, а в случае с философией это бесполезно. Ты либо выкупил, чем отличаются универсалии от эйдосов, либо тебе больше не помочь. Но на нашей кафедре только и разговоров, что о море… о тебе, то есть. Виктор фыркнул, и его можно было понять: Раум Джерасс периодически позволял себе чрезмерно фамильярное поведение и выбирал любимчиков не из старательных, а из «талантливых», как сам профессор их называл. Талант в его понимании заработать было нельзя, только получить при рождении, а потому не понравившись ему однажды, на отличные оценки можно было не рассчитывать. И Виктор ему не особо нравился. — Это, конечно, хорошо, что тебя все так обожают, Александер, — старшекурсник решил не отступать, — Вот только у тебя никакого активизма же, ты даже к клубу никакому не привязан. И это нормально, ты же только пришел, я не осуждаю! Но без этого не получится. — Хм, — профессор потер подбородок и покачнулся на стуле, — Я не знаю, что должно «получиться», но я видел, что про Алекса писали как про одного из организаторов художественной выставки в парадном холле. Приплели будущего великого математика к своим поделкам из шишек… Богадельня. — Так вы читаете «Виспер»? Статья же там была. — спросил кто-то. — Какой «Виспер»? Что это? — Раум нахмурился и отвел взгляд в окно, продолжив раскачиваться на балансирующем стуле. — А второй организатор разве не Люк Джерасс? Редкая фамилия, кем он вам приходится, профессор? Стул все-таки потерял баланс, и Раум почти свалился, вовремя схватившись за столешницу. — Внучатый племянник третьего дядьки по отцу. — недовольно буркнул он и подтянулся в нормальное положение, — Так, далеко зашли. Это все было очень интересно, но, кажется, нам пора приступить к настоящей лекции. — А что дальше писать? — Вы действительно записали? — он оглядел их с иронией, — О, это мило, что вы так сокурсника уважаете, но зачеркивайте это нахер. Значит так, настоящая тема…***
Люк и Александер собрались на обед дома. Они сидели за столом в кухне и ели в этот раз суп, сваренный Джерассом-младшим, обсуждая произошедшее за утро. — …И после занятий Рори Т. посоветовал мне подумать над постом президента. — пожал плечами Лендер, — По какой-то причине он решил, что «кандидатуры лучше не будет». — Н-да, видать, очень виноватым себя чувствует, раз так тебя продвигает. — Люк надломил хлеб пополам, и Алексу подумалось, что он уже видел где-то такой жест, — И что ты ответил? — Я отказался, разумеется. — Алекс помешал суп, — Некоторые вещи раздражают, вроде закрытого компьютерного кабинета, но по большому счету я не настолько ущемлен текущей властью, чтобы заниматься чем-то подобным. К тому же, есть небольшое подозрение, что Совет вполне способен организовать билет в один конец домой тем, кто ведет себя недостаточно почтительно. — А ведь он прав! — вдруг громко ответил Люк, и Алекс застыл с ложкой в воздухе, — Если бы я был президентом, я бы все тут изменил, и униформу, конечно, и новые материалы бы завез, и ввел бы закон по ежедневной усадке юристов в унитаз головой, и все на свете. А комнату за это какую дают! Но я не могу, и никто не может. Потому что все слишком заняты вытягиванием своего табеля из одного места. Только ты тут сияешь, аж щуриться охота, и президент Тенебра. — Я знаю, в чем секрет оценок Тенебры… — Что они покупают чужой труд? А кто этого не знает-то? Это у нас, как говорит препод по социологии, «социальный лифт». Ты делаешь работу за юристов по непрофильным, пока они делают работу за Тенебру по профильным, а потом в порядке очереди вы награждаетесь благами средней ценности. Не знаю, правда, что Тенебра юристам предлагает, но крестьяне и деньгам рады. — И все эти сложности необходимы Тенебре, чтобы сохранять за собой пост президента Совета? Какие же цели он преследует в таком случае? Что за комната там такая, про которую ты уже второй раз говоришь? — Я не видел сам, но слышал, что там своя ванная комната есть и библиотечный шкаф один туда вынесен, а еще выдают секретаря, который занимается твоими поручениями… Эй, тебе что, со мной здесь плохо? Александер посмотрел в окно. Проживание в стенах Конкордского студенческого городка — обязательное условие обучения, поэтому Тенебра при всем потенциальном богатстве не мог бы ездить из своего наверняка огромного богатого особняка. Но неужели одно комфортабельное проживание держало его на посте президента, который физически и морально невозможно удерживать, не прибегая к мошенничеству? И был ли какой-то смысл для самого Лендера участвовать в этом? Он начал ловить себя на неприязни к фигуре президента, а слова профессора про аварийность кабинета с таким уникальным и ценным оборудованием вызвали практически бешенство, но могло ли это быть достаточной причиной? Люк ждал ответа уже несколько секунд, и Алекс сменил тему: — Кстати говоря, я думал, что ты сын профессора Джерасса. — В смысле? — Он сегодня сказал, что ты внучатый племянник третьего дядьки по отцу. То, что троюродный дед выделил тебе свою квартиру — довольно щедро, если так подумать. — Ах он сука!.. — Люк успешно отвлекся.***
Александер вышел из библиотечного корпуса и направился домой на ужин. Солнце только село, небо начало смеркаться, но все фигуры во дворе были еще хорошо различимы. Вдруг Алекс остановился. С прошлой встречи он хорошо запомнил этот силуэт, и теперь снова видел его, прислонившегося к еще темному фонарю плечом. Сердце пропустило удар — Алекс не видел Кэмерона пару недель с тех пор, и ему даже начало казаться, что та встреча могла присниться. Но так полагать было глупо: Лендер прекрасно знал, что у него слишком плохое воображение, чтобы сочинить что-то искрящееся вроде этого почти незнакомого парня. Алекс все еще задавался вопросом, почему при виде Кэмерона у него отнимается последнее желание говорить и проявлять волю. Это был не восторг, ведь от восторга не подкашиваются колени. Кэмерон тоже заметил его и легким движением руки подозвал к себе. Алекс послушался. Подойдя ближе, он увидел все то же множество украшений, вычурно подколотый галстук и черные кожаные перчатки, и Лендер мог услышать их скрип, когда Кэмерон перебирал пальцами. Юрист легко, как кот, спрыгнул с бордюра, на котором стоял, стукнув каблуками о брусчатку, и сказал так, словно это было само собой разумеющимся: — Долго же вы там были, пойдемте поедим, я умираю с голоду. — он шагнул мимо Алекса, и тот снова учуял тяжелый холодный аромат. Лендер не особо понимал, как оказался в кафетерии — скорее всего, просто следовал за Кэмероном, думая о чем-то другом, как телята следуют друг за другом в чужие дворы. Сам Кэмерон небрежно кинул пиджак на один из столиков, рухнул на стул, закинув ногу на ногу, и поймал за руку прошедшего мимо работника столовой, который помогал уборщику поднимать стулья к закрытию. — Принесите нам два яблочных штруделя со сливками, один эспрессо без сахара мне и… — он смерил взглядом Алекса на пару секунд, — И чай с молоком ему. Что же вы встали? И столовщик, и Алекс приняли вопрос на свой счет. Первый почему-то повиновался и ушел на кухню, а Лендер сел на край стула напротив. Кэмерон только теперь снял перчатки и бросил их на край стола, достал двумя пальцами из нагрудного кармана портсигар, вложил оттуда в зубы сигариллу и положил его раскрытым на стол. — Угощайтесь, — чуть неразборчиво сказал он и чиркнул зажигалкой у лица. Александер огляделся в поисках сотрудников кафетерия — курить в помещении было нельзя. Но не обнаружив никого, под пристальным взглядом взял одну сигариллу. — Вы угостили меня, теперь моя очередь. — добавил Кэмерон, выпуская полупрозрачный дым. Алекс вспомнил тот момент, когда Кэмерон заставил его поджечь себе сигарету, и дернулся от странного ощущения. В помещении ярко горел свет, а вокруг их стола рядами выросли ножки стульев. Было тихо. Кэмерон продолжал неотрывно наблюдать за Александером, периодически затягиваясь, но по его взгляду можно было понять, что на самом деле он думает о чем-то ином. Из раздумий его, кажется, вывел столовщик, принесший два штруделя и кофе с чаем. Стоило донышкам посуды стукнуться о стол, как Кэмерон прервал молчание: — Благодарю, Анри. — он бросил беглый взгляд на работника и отодвинул голую руку, чтобы тот случайно его не коснулся, — Так как вы планируете отмечать Самониус? — он снова посмотрел на Алекса. — Я не планировал ничего отмечать… — как-то настороженно ответил он. Алексу не нравилось то, что он не понимает, что происходит. Кэмерон отвечал невпопад, заставляя его путаться еще сильнее. — О, попробуйте штрудель, они здесь по крайней мере не отвратительны, — он улыбнулся, но тут же его лицо скривилось странным выражением, будто Кэмерон боролся с чем-то внутри, что постоянно напоминало о себе, будь то боль в ноге. Он смотрел на Алекса до тех пор, пока он не сдался и не принялся есть. Только после того, как тот взял вилку в руку и отломил кусочек слоеного теста, Кэмерон отвел взгляд и затянулся. — Праздник выпадает на субботу, занятий не будет. Приходите в «Гранд Палас» к восьми. — …На вечеринку президента? — Лендер недоуменно отложил вилку. Кэмерон на секунду настороженно посмотрел на Алекса, но, разглядев или не разглядев что-то на его лице, вернулся в прежнее состояние и кивнул: — Вас пустят туда без проблем. — Боюсь, что не смогу. — Алекс подумал про большое скопление народа и тут же все решил. — Я не хочу слышать «нет», Александер. — Кэмерон впервые, кажется, назвал его по имени, и от вкрадчивости его голоса Лендеру стало нехорошо, — Вы нужны мне. Вдруг послышалась музыка — заскучавший столовщик включил радио и стал дожидаться закрытия. Кэмерон улыбнулся этому, кажется, теперь по-настоящему. За окном вспыхнул уличный фонарь, подсветил его щеку и заставил переливаться заколку на воротнике. — Почему я вам нужен? — Иначе я умру от скуки. — ультимативно сообщил Кэмерон, — Вы умны и не болтливы, а я ценю это в джентльменах. Мне весело с вами. По спине Лендера прошлись мурашки, он повел плечом и постарался уверить себя, что от холода. Ему вспомнилось, как в десять лет он встретил на заднем дворе бродячую собаку — она виляла ему хвостом, и Алекс даже хотел подойти ее погладить, пока дед из окна не закричал ему, что она бешеная. Только в ту секунду он увидел подсохшую пену у ее рта. У Кэмерона не было бешенства, да он и не был псом. Но Александер подумал, что свои порывы его «погладить» стоит все же сдержать. Даже если он так виляет хвостом. «Вы мне нужны». Александер постарался придумать, чем отвлечь их разговор в безопасное русло, и удивился себе, ведь прежде ничего подобного не делал. — Вчера решил последнюю загадку из того задачника. Она была о книге-убийце. — Это об отравленных страницах? Удивительно неудовлетворительный финал. Обычно напоследок оставляют сложное, а у этой загадки тысячелетняя борода. — В каком смысле? — Первые упоминания о смерти через отравленные книжные страницы датируются где-то одиннадцатым веком. Причем почти все последующие интерпретации забывают о втором важном правиле — что страницы должны быть склеенными, иначе люди и без слюнявых пальцев могут справиться. Александеру понадобилось время, чтобы понять связь. Тяжелее всего ему давались образные выражения, и про «бороду» он понял совсем не сразу. — А, вы имеете в виду, что она… Вдруг музыка, игравшая по радио в зале, прервалась. Застрекотала пустая запись, и Лендер замолчал, обернувшись на источник тишины. Кэмерон безынтересно перевел взгляд туда же. Тишина продолжалась подозрительно долго. И вот тихий, до ужаса не совпадающий с происходящим, спокойный голос заговорил по приемнику: «Это Хальденфоро. Сейчас вы услышите заявление премьер-министра, сэра Николаса Рогтонвилла». — И тебе добрый вечер, Октавиус. — прошептал Кэмерон, продолжая курить, словно знал говорившего. «Я говорю с вами из личного кабинета в главном здании Парламента. — заговорил другой голос, менее поставленный и принадлежавший человеку постарше, — Этим утром атташе нашего королевства вручил правительству Республики Гренолия последнюю ноту, сообщающую, что если мы не услышим от них к семи часам вечера о готовности свернуть боевые действия на территории Урбе-Кондиты, мы будем вынуждены начать между нашими государствами войну». Кэмерон перевернул запястье и хладнокровно посмотрел на часы. Кожаный ремешок, изящный прямоугольный циферблат. Алекс напряженно смотрел на его руку, с расстояния не мог разглядеть время, а потому сверлил часы взглядом. Кэмерон поймал его глазами и прошептал одними губами, чтобы не заглушать радио: «семь-пятнадцать». Голос премьер-министра вдруг сел на мгновение, и он еле слышно прокашлялся. «…Я вынужден сообщить вам теперь, что никакого ответного сообщения получено не было. И из этого следует, что наше королевство находится в состоянии войны с Республикой Гренолия…» — Ох, Пантократор, что же делать-то теперь… — послышался голос работника столовой, он рухнул на стул за прилавком и прикрыл рот кулаком. «…Вы можете вообразить, каким горьким ударом это стало для меня. Что моя долгая борьба за мир потерпела крах. И тем не менее я не могу поверить, что существовали другие пути и способы или что-то иное, что я мог бы предпринять, чтобы достичь успеха в этом…» Александер молча смотрел на тарелку перед собой. В нем поднималась тревога, такая громкая, что будь он чуть моложе, стал бы кусать ногти в кровь. Однажды в детстве в похожем приступе он уже разбил себе голову, и на затылке под волосами скрывался небольшой шрам. Теперь же на такое поведение у него не было права. Но и рациональных и четких мыслей в голову не приходило. — Что из этого может последовать? — сдавленно спросил Алекс. Кэмерон усмехнулся. — Что вы, переживать не о чем. Эта война будет идти на территории другой страны, позвольте заметить, мы никак не включены в активные действия. К тому же, никто не будет брать на фронт студентов, уж тем более из Конкорда. — он сделал паузу, затянувшись, — По крайней мере, всех тех, кто успел поступить в высшие учебные заведения в этом году. Вы же учитесь на первом курсе? Алекс кивнул. — Вы так юны, еще наедитесь этой войной, а пока позвольте, наш вуз останется мирным островком. Ваш отец не военный, случаем, что вы так расстроены? — Нет, он хотел быть военным моряком, но стал учителем математики. За ним числится недееспособный. — О, видите ли, все проще, чем этот штрудель. Ведь у его теста много слоев, а у Нашего Величества короля всего три варианта: королевская армия, подданные в запасе и только в самом конце интеллектуальная элита страны. Если вас и возьмут, то инженером на оружейный завод. В королевстве достаточно людей, чья польза заканчивается на наличии ног, чтобы бегать, и рук, чтобы стрелять… — он вдруг остановился в объяснениях и снова пристально посмотрел на Алекса, — Что за «недееспособный», говорите? — Э-э… — Лендер сжал руку в кулак под столом, — Один надомный ученик. Кэмерон не отводил глаз еще несколько секунд, медленно хмуря брови, словно собирался сказать что-то такое, чего бы Алекс точно не хотел обсуждать. Но, сощурившись, вдруг улыбнулся: — Вот и славно, тогда вашего отца никуда не заберут уж точно. Юрист резко поднялся со стула и перебросил через плечо пиджак, Алекс недоуменно посмотрел на него: — Отель «Гранд Палас», суббота, восемь вечера. Я жду вас. Он исчез так же неожиданно и быстро, как появился. Лендер опустил глаза на деревянную столешницу и обнаружил, что Кэмерон оставил на столе просьбу — серебристый портсигар. Вещь была слишком дорогой, чтобы оставить ее здесь или отдать кому-либо на передачу — да Алекс и не мог никому передать, их не связывало ни одно знакомство, кроме старосты с юридического факультета Инцитата, который вряд ли выполнил бы такую просьбу после того, как сам Алекс приложился к его лицу. Приговаривая, что ему нет совершенно никакого дела до этого, Александер убрал портсигар во внутренний карман пиджака и собрался уходить. Люк, вероятно, уже обиделся, не дождавшись его к ужину. Но говорить про Кэмерона Алекс не будет.