Сдвиг по фазе

Держи врагов далеко, а друзей еще дальше — негатив известной поговорки уже второй час крутился в голове, вызывая едкое раздражение. Аарону Хотчнеру следовало бы позаботиться о том, чтобы коллеги и подчиненные как можно меньше совали свои длинные носы в его дела. Потрошитель сделал свой шаг, опередив его внезапно и, разумеется, без предупреждения. Он думал, что мишенью является именно Хотчнер, что близкие и родные спрятаны в недоступном месте, но просчитался. Система — теперь он горько ухмылялся — столь любимая Аароном Хотчнером система, та самая, которой он верно служил десятилетиями, снова подвела его. Надо бы торжествовать: до Дженнифер и мелких ублюдку не добраться, даже если он перероет всю землю, так что выбранный путь в который раз заявил о своей верности. Только вот злорадствовать не хотелось. Совсем. Он выдвинулся в путь немедленно, сразу же, как услышал кусок разговора Хотчнера с избитым умирающим растяпой, который держался героем до последнего, но слил своих подопечных так бездарно, что заслужил все, что с ним произошло. Маньяк, опаснейший тип, который так долго дурил всем вокруг голову, который сбегал из всех тюрем и который умудрился улизнуть из-под его собственного удара, оказался на свободе, разъяренный, нацеленный на месть. Да, теперь все принятые меры безопасности казались смехотворными и нелепыми. «Вы предпринимаете столько действий, чтобы укрыть бывших бандитов, головорезов, решивших сдать тех, кому столько лет лизали лапу. И при этом вам было слишком лениво спрятать бывшую жену и ребенка агента ФБР. Подумать только, их даже за пределы штата не вывезли…» — так думал он, но в душе радовался. Злился на себя, почти ненавидел, но радовался. Это был прекрасный повод встретиться с Потрошителем и закончить то, что он начал. И все складывалось превосходно: Хотчнер кинулся в место укрытия, а он сразу догадался, что это было бы слишком просто. Потрошитель любил издеваться над жертвами, а жертвой тут был именно Аарон Хотчнер. Парень устал, загнался и ложный след должен был стать последним ударом. И так все хорошо совпало, что сам он загнался тоже, однако все еще не утратил способности рассуждать здраво, хотя… Да, случись что с Джен и мелкими, он бы тоже потерял голову. В квартире Хотчнера было пусто, тихо и пыльно. Да, хозяин почти не появлялся там в последнее время, даже несчастный ковер с высохшим большим бурым пятном все еще валялся свернутым в углу. Потрошителя тут не было, и ничто не указывало на то, что он вообще был тут с последней ночи. Он присел прямо на пол, скрестил ноги по-турецки, призадумался. Перед глазами замелькали обрывки досье на Хотчнера, того самого, что едва не свело его с ума в первую ночь. Дата рождения, сведения о родителях, о получении образования, о поступлении на службу, о бракосочетании, о рождении ребенка. Скупые неинтересные сводки, какие есть почти у каждого человека с теми или иными вариациям. Родился, учился, работал, женился, завел ребенка, умер — стандартная схема с пресными слагаемыми. Среди вороха цветных оборванных картинок вдруг мелькнула одна: с адресом квартиры, которая с самого начала вызывала в нем кислое раздражение. Там Аарон Хотчнер впервые перенес свою жену на руках через порог. Там они вдвоем отметили своей страстью все поверхности, которые только были доступны воображению. Туда она пришла однажды, сияя от счастья, и принесла медицинский вердикт о беременности. Кричащий кулек в один из дней тоже поселился именно в тех стенах, где постепенно учился двигать конечностями, улыбаться, лепетать, ползать, ходить и любить весь мир, что заботливым коконом обернулся вокруг него. Мысли о беспечном, окруженном любовью, заботой, теплой сухой одеждой, лучшим питанием, яркими игрушками младенце всегда заставляли его сочиться ядом, но в случае Хотчнера по сердцу скребли еще и иные когти, смазанные зеленоватой желчью. На мгновение он провалился, исчез из реальности. Если бы он желал отомстить Хотчнеру, жизни, судьбе и самому себе, он пошел бы именно туда. Осквернил бы это донельзя пряничное, пусть и покинутое, но все еще сохранившее отблески счастья на стенах гнездышко. Если бы он хотел растоптать Хотчнера так, чтобы он больше никогда не поднялся, то притащил бы его жену и ребенка именно туда. Замарал бы кровью стены, потолок, супружескую постель, оставшиеся, забытые яркие игрушки. Сделал бы все, чтобы Аарон Хотчнер в страшных снах до конца своей жизни видел бы то, что осталось от его гостиной, детской, спальни — это если бы ему вдруг захотелось сохранить Хотчнеру жизнь. Кровавая пелена в глазах ярко свидетельствовала о том, что ниточку он зацепил верную. Рывком вынырнул из красочных картин, расслабил сведенные судорогой пальцы, встряхнулся. В этот раз возвращаться к себе оказалось невероятно сложно: он до сих пор чувствовал на губах привкус крови. Да, женщину пристрелить, как собаку, в конце концов, она не так важна, зато ребенок… Ребенка Хотчнера стоило расчленить медленно, постепенно, как можно дольше оставляя его в живых. Как только он это понял, его чуть не накрыла совсем иная пелена: ненависти к Потрошителю и его замыслу. К счастью, эта ненависть, в отличие от многих остальных, могла получить свою жертву в полное и безраздельное владение. Он вышел из дома, особенно не скрываясь: все силы полиции и ФБР должны были быть сейчас нацеленными на Потрошителя. Ноги упруго чеканили шаг, мир вокруг приятно пах пронзительной свежестью. Далекие сигналы машин, шуршание автомобильных шин, веселые выкрики детей — привычные звуки города фоном ложились на хорошее настроение. Трава казалась зеленее, чем обычно, солнце ласково прикрывало макушку и слепило глаза. Он расслабился: совсем как расслабляется пловец перед тем, как набрать в грудь побольше воздуха и нырнуть на глубину. Он утратил бдительность. В какой-то момент сзади навалилось сильное жилистое тело, резко дернуло его назад. Он преодолел чужую силу, рванул вперед, перекинул через себя неброско одетого мулата, затем присмотрелся. Парень показался ему знакомым, а через секунду он действительно его узнал: Морган сбежал от своего шефа или бывшего шефа — он так и не понял сути перестановок в отделе профайлеров — и кинулся по другому следу. Удачно кинулся, собака, схватил его в тот самый момент, когда его защита дрогнула. — Сдавайся, иначе я открою огонь! — высоковатый голос справа, заставил резко податься в сторону и почти прильнуть к Моргану. Темнокожий агент не шевелился и не представлял опасности, но его не замеченный ранее спутник уже приготовился к атаке, так что пришлось воспользоваться одним несколько нечестным трюком. Доктор Рид нерешительно переступил с ноги на ногу, вздернул дуло повыше, но стрелять в сторону своего напарника не стал. Он хищно оскалился, в его глазах медленно затанцевала сама смерть, но этой особе пока не следовало ожидать добычи. В итоге он лишь резко катнулся в ноги самому молодому, слабому в физическом плане, но самому умному агенту, уронил его на землю, метким движением ноги выбил пистолет подальше и двумя отточенными ударами отправил парня в нокаут. Группы поддержки из копов с ними не было, вот удивительно, но самонадеянность агентов сейчас была очень кстати. — Сдавайся, парень, мы знаем, что ты был у Хотча в момент нападения, — шустрый Морган пришел в себя и даже успел наставить пистолет. Рид находился теперь слишком далеко, да и повторять маневр не имело никакого смысла: этот парень выстрелить бы не побоялся. Так оно и случилось. Вспышка, грохот выстрела, свист пули, острый ожог в области виска: уклониться удалось лишь чудом. Обильно заструилась кровь, но он лишь развернулся и выбил из рук агента пистолет, метнулся к нему, подсек, заставил рухнуть на землю. Морган умел драться, но опыта в этой области ему не хватало, к тому же сказывалась кабинетная работа. Он резко отпрянул и атаковал снова, нанес удар и попал в предплечье, поднятое в защиту. Хмыкнул и тут же ударил еще раз, только теперь куда сильнее и быстрее, чем раньше. Голова Моргана мотнулась назад, глаза закрылись, а сам он бессильно обмяк. Он посмотрел на часы, досадливо хмыкнул: слишком много времени оказалось потерянным. В результате он просто быстро оттащил двух бессознательных агентов ФБР в ближайшее укромное место и поспешно кинулся в свою машину, надеясь, что ни одна из окрестных домохозяек ничего не увидела и не вызвала полицию. Жалобно взвизгнули механизмы, на асфальте остался черный след протекторов. Он мчался на встречу, не ему назначенную, не для него подготовленную, не им спланированную — но созданную специально для того, чтобы он смог заглянуть в глаза неизбежности, судьбы и призвания. Киран ехал убивать.