* * *
Хогвартс-Экспресс мчался к Лондону, мерно покачиваясь на стыках рельсов. Большая часть учеников сидела в купе, но кто-то и бродил по коридорам – в общем, всё было как обычно. Настроение у Сириуса было мрачным. И на этот раз не из-за Вольфа – напротив, сейчас про него думалось легче, ведь впереди были летние каникулы, а значит, и новый шанс помириться. Вот только с каждой минутой, если не секундой, приближалась новая беда, в чём-то, пожалуй, похуже этого разлада. Встреча с матерью. Сириус старался не думать, как может встретить его Вальбурга. Нет, было понятно, что на вокзале всё будет в рамках приличия, но вот что ждёт его по возвращении в дом на площади Гриммо… Единственным проблеском радости в этой ситуации была долгожданная встреча с Регулусом, но на фоне грядущего (а Сириус это прямо-таки нутром чуял) грандиозного скандала тонул даже этот лучик. Под конец скрывать дурные предчувствия от друзей уже не получалось. Да и сложно это сделать, когда даже губы уже отказываются растягиваться в улыбке. - Думаешь, задаст она жару? – сочувственно спросил Джеймс. - Угу, – машинально буркнул Сириус и только потом вздрогнул, сообразив, что ему был задан вопрос, в точности созвучный его собственным мыслям. - У меня что, на лице всё написано? - Что-то вроде того, – кивнул Джеймс. - Хреново, – помрачнел Сириус. – Если даже так… - Послушай, ну не выпорет же она тебя за то, что ты поступил не на Слизерин! - Уж лучше бы выпорола! – горько усмехнулся Сириус. – Джей, ты её не знаешь, и благодари небеса, что не знаешь. Моя мамаша – непревзойдённая мастерица по давлению на психику. Если бы я хоть поступил, скажем, на тот же Когтевран, ещё полбеды было бы, но на Гриффиндор… Вот за это мне конкретно достанется. А впрочем, ну её. И не такое бывало, переживём! – Сириус усилием воли убрал с лица мрачное выражение и широко улыбнулся. – В конце концов, лето не такое уж и долгое. Да и предъявить мне, кроме Гриффиндора, нечего. - Ну ладно, если так… – всё ещё настороженно протянул Джеймс. – М-м… Слушай, а может, в гости к нам заглянешь? Хотя бы на денёк? - Я бы с удовольствием, – вздохнул Сириус, – но готов прозакладывать свою волшебную палочку против карандаша, что меня этим летом из дома если куда и выпустят, то уж точно не к вам и вообще ни к кому с Гриффиндора. Тут к гадалке не ходи… «Хотя вот к Лестрейнджам, вполне возможно, выпустят», – добавил он про себя, и эта мысль, хоть и немного, но помогла успокоиться. В конце концов, к этому уж никаких препятствий не наблюдалось… вроде как. Ну, в самом деле – может быть, Вальбурга намеренно даст своё разрешение в расчёте на это, что это поможет хоть как-то оттянуть непослушного наследника от Гриффиндора! Солнце было ещё довольно высоко, когда поезд достиг платформы девять и три четверти на Кингс-Кроссе. Вслед за Джеймсом Сириус стащил свой чемодан по ступенькам вагона и осмотрелся. Особо долго искать, увы, не пришлось. - Вон они, – мрачно указал подбородком в сторону своих родителей Сириус. – Ну ладно, Джеймс, – пока… Ремус, Питер – хорошо вам провести лето. - Ты будешь писать? – спросил Ремус. - Если разрешат… – грустно усмехнулся Сириус, пожимая плечами и снова подхватывая свой чемодан. – Ладно – пока всем! Старшие Блэки стояли возле одной из колонн, поддерживающих крышу платформы, и сами напоминали – нет, даже не колонны, а величественные и неприступные башни. Недалеко от них были и родители Вольфа, который, кстати, успел подойти даже раньше, – и Сириус с затаённой болью и белой завистью бросил взгляд на Япета Лестрейнджа, тепло обнимавшего сына. - Мама. Отец, – Сириус остановился перед Вальбургой и Орионом и заученным движением коротко склонил голову. - Вот наконец и ты, – спокойно кивнула в ответ Вальбурга. – Очень хорошо. Ну что ж… Думаю, теперь всё в порядке. - Да, согласна, – откликнулась Марта. – Пора уходить. Орион, Вальбурга, Сириус – до свидания, увидимся летом. - До свидания, миссис Лестрейндж, – откликнулся вместе с родителями Сириус, провожая взглядом Вольфа, исчезавшего вместе с семьёй в вихре аппарации. Лицо младшего Лестрейнджа было куда как более мрачным, чем мог предположить Сириус. А у Вольфа-то что случилось? Но времени размышлять об этом не оставалось – цепкие пальцы матери взяли его за левое запястье и предупредительно сжали. Сириус закрыл глаза и сосредоточился на том, чтобы не отстать от своих родителей – их всех тоже ждала групповая аппарация. Вообще-то прибывали сюда прошлым сентябрём они по каминной сети, но так было удобней перемещаться как раз на платформу – а вот чтобы покинуть её таким же путём, требовалось сначала постоять в очереди. Что Вальбурга, да и Орион тоже, считали и без того недостойным чистокровных волшебников делом – а уж если учесть, что стоять бы неизбежно пришлось ещё и в одной очереди с полукровками и даже грязнокровками… Всё же у аппарации было одно несомненное преимущество перед перемещением по каминной сети – быстрота. Конечно, и крутило куда как хлеще, да ещё и ощущение было, словно тебя при этом вдобавок протаскивают по узкой резиновой трубе, но всё же зато это длилось недолго. Путь через пол-Лондона занял от силы секунд тридцать, если не меньше. Хлопок, резкий толчок асфальта в ноги – и вот уже Блэки стояли на площади Гриммо. Семейный особняк, незримый для магглов, послушно сбросил маскировку перед своими хозяевами. Сириус с мрачным видом зашёл внутрь вслед за отцом. Оказывается, меньше чем за год в Хогвартсе можно уже и подзабыть, насколько тёмная во всех смыслах обстановка присутствует в родном доме. Но хотя бы кое-что её скрашивало – точнее, кое-кто. Регулус, младший брат, стоял у парадной лестницы, ведущей наверх, и радостно улыбался. Сириус тоже расцвёл в улыбке – как же он по нему соскучился! - Регулус, иди к себе, – сурово произнесла вошедшая последней Вальбурга. – Успеешь ещё с братом поговорить. Регулус поёжился, робко кивнул и двинулся наверх, напоследок бросив на Сириуса предупредительно-подбадривающий взгляд. Сириус коротко кивнул в ответ – было ясно, к чему брат клонит. Там, в поезде, выходит, как в воду глядел – сейчас будет жарко. - В большую гостиную, Сириус! – властно распорядилась мать. – Кикимер! Старый домовик послушно явился по первому зову и, как всегда, чуть ли не нос распластал по ковру в поклоне. - Отнеси вещи Сириуса в его комнату, – небрежно качнула подбородком в сторону большого чемодана миссис Блэк. - Как пожелает хозяйка, – угодливо проскрипел домовик, торопливо шлёпая к багажу. Сириус, не дожидаясь второго приказа со стороны матери, поплёлся в гостиную. Он догадывался, почему именно большую – размеры комнаты в сочетании с холодно-пышной обстановкой должны были оказать дополнительное давление. Отец, хотя и выглядел хмуро, но просто молчал, держась несколько в стороне. Насколько понимал Сириус, он просто не хотел влезать в свару ни на чьей стороне. Этим Орион напоминал Регулуса, который тоже в принципе не любил громкие разбирательства на тему «кто виноват и что делать». А вот Вальбурги это не касалось. Выйдя на середину гостиной и развернувшись к старшему сыну, она сложила руки на груди и вперила в него гневный взгляд. Сириус, хотя и сжался внутри, всё же нашёл в себе силы выпрямиться, расправить плечи и ответить своим – прямым и открытым. В конце концов, ему было нечего стыдиться! Ну или это он так думал. - Как ты мог?! – внезапно воскликнула Вальбурга, почти театральным жестом воздымая руки к потолку. – Как ты мог поступить на Гриффиндор?! Неслух! Глупец! Упрямый баран! Все Блэки испокон времён поступали только на Слизерин – а ты что натворил?! - Меня, вообще-то, Шляпа распределила, – ответил сквозь зубы Сириус, готовясь к новому, куда более сильному, шквалу. - Не дури мне голову! – рявкнула мать. – Шляпа его, видите ли, распределила! Да готова весь фамильный фарфор поставить против ночного горшка, что это ты её уговорил! Сириус невольно вздрогнул от неожиданности – он никак не предполагал, что об этом мать догадается так быстро. И Вальбурга заметила это движение. - А-а-а! – провозгласила она, обвиняющим жестом упирая чуть ли не в грудь Сириусу указательный палец. – Так я и думала! Ну конечно, кто ещё на такое способен! Мерлин великий, за что мне такое наказание?! У Друэллы все дочери поступили, куда надо! У Абраксаса сын тоже на Слизерине! У Марты, все трое – на Слизерине! Один ты, несчастный, упрямый глупец, с какой-то невообразимой глупости решил растоптать фамильную честь и попёрся на дурацкий Гриффиндор, сборище идиотов и грязнокровок! - Не смейте так говорить! – взвился Сириус. - Да-а-а? – Вальбурга сделала угрожающий шаг вперёд, и Сириус еле удержался от того, чтобы не податься назад. – И почему же? Может быть, я вру и Гриффиндор стал принимать умных студентов? Или же там больше не приветствуют всякое отребье, не спрашивая, откуда оно родом? - У меня и Джеймса лучшие отметки на курсе, – со злостью выдавил Сириус. – А сразу за нами идёт Лили Эванс, хотя она магглорождённая! И кстати, матушка, если миссис Лестрейндж забыла вам написать – Лили дружит с Вольфом! А он – с ней! И с неким Снейпом, который полукровка! - Молчать! – отчеканила миссис Блэк. – Во-первых, чужие проступки не являются оправданием для тебя. А во-вторых, постыдился бы своим другом заслоняться! Который, между прочим, как раз является достойным сыном своего рода и гордостью своей матери! Который чтит традиции чистокровных! - Он мне больше не друг! – заорал Сириус, чувствуя жгучие уколы совести и, одновременно с этим, боль в груди. – И знаете, почему?! Потому что он при всех выбрал вместо меня этого Снейпа! Который не может похвастаться ничем, кроме умения возиться с вонючими зельями! - Ну и правильно сделал! – жёстко оборвала его мать. Сириус осёкся, не успев вдохнуть воздуха для новой тирады. - Как – правильно? – ошарашенно пробормотал он. – П-почему? - А потому, что понял, что уж лучше полукровка, но верный Магическому миру, чем чистокровный, якшающийся с маггловскими отродьями, – отрезала Вальбурга. – Честное слово, у Вольфа в голове ума куда как побольше, чем у тебя! У Сириуса от злости и обиды сводило зубы, но сказать всё, что думал, он не решался, справедливо полагая, что добьётся этим только новой волны особо праведного гнева. - Позор всему нашему роду! – не унималась тем временем мать. – Наши предки, я думаю, сейчас рвут на себе волосы, глядя, до чего опустились Блэки! Блэк на Гриффиндоре! Блэк, общающийся с грязнокровками! И ты даже не стыдишься этого, паршивец проклятый! Что я скажу Друэлле? Как я буду смотреть в глаза людям моего круга теперь, когда все знают, где ты учишься?! Ты в шаге от того, чтобы стать предателем крови! - А если бы я поступил на Пуффендуй? – сорвался, наконец, Сириус. – Тогда бы вы что сказали? - Сказала бы, что белена аконита не здоровей! Но если бы тебя отправили на Пуффендуй, это означало бы всего лишь то, что у тебя не всё в порядке с логикой и мышлением! А Гриффиндор – Гриффиндор, это… диагноз! Что ты не наш, а… Вальбурга даже запнулась от возмущения, стараясь подобрать верный эпитет. Сириус уставился в пол, сжав кулаки, и отчаянно пытался сдержать непрошеные слёзы. Он знал, что будет, если это не получится – новая характеристика будет ещё похуже этой. Ведь Блэки не плачут. - …чужой! – наконец решила не возиться Вальбурга. – И это мой сын! Позор! Несмываемый позор! Да как у тебя совести хватает нам с отцом в глаза смотреть, хорёк ты бесстыжий?! Наглец бессовестный! Неуч! Неслух! Провал всех моих усилий! Посмешище всего достопочтенного общества! Словесные громы лились ещё долго и, только убедившись, что Сириус имеет если не ярко-виноватый, то, по крайней мере, абсолютно подавленный вид, Вальбурга, наконец, разрешила ему покинуть место экзекуции и отправиться к себе. И носа оттуда не казать – месяц. Но тут уж всё-таки вмешался отец, и, после ещё десяти минут ожесточённого спора, срок милостиво урезали вдвое.* * *
Вольф был очень рад снова оказаться в родном замке – даже не просто рад, а счастлив до лёгкого одурения. Конечно, в Хогвартсе тоже было хорошо, но всё-таки настоящий его дом был здесь, среди высоких скал острова, стоящего на семи океанских ветрах. Тем более было приятно – хотя и немного грустно – снова увидеть знакомые стены, зная, что это ненадолго. Теперь, до последних дней августа этого лета и каждого следующего – вплоть до лета перед седьмым курсом, в Лестрейндж-Кастле ему будет разрешено появляться только на выходных. А пять дней из каждых семи – одному, в каком-нибудь из малых поместий, принадлежащих семье. Здорово – делай что хочешь! Фигово – поговорить разве что с портретами можно… - Пап, – Вольф со слегка сумрачным видом обернулся к отцу, – когда мне надо будет уезжать? - Завтра, – мягко ответил Япет. – Сегодня заночуешь здесь, завтра днём соберёшься. Так что через сутки будешь уже на месте. - А где именно? Вопрос был отнюдь не праздным – местоположение имело немалое значение хотя бы в плане возможностей для переписки с друзьями. Хотя, конечно, южнее Адрианова вала у Лестрейнджей всё равно ничего не имелось… - В Доме Весёлой Стражи. - Здорово! С летним жильём и в самом деле повезло. Дом Весёлой Стражи был одним из самых южных поместий, располагаясь юго-восточнее Глазго, сравнительно недалеко от небольшого города Ланарк. Оттуда было уже недолго добираться и до границы с собственно Англией, да и Уэльс был близко. Климат в этой части Шотландии был далеко не таким дождливым, как на севере, а значит, погода будет больше располагать к прогулкам на свежем воздухе, – тем более, что рядом с поместьем находилось довольно значительное по размерам озеро, полностью укрытое от магглов, и, опять же укрытый – лес. Хотя, строго говоря, лес был защищён лишь частично, и спрятанная его часть граничила с общеизвестной, но простора там всё равно хватало – территория, на которой Вольф мог считать себя практически чуть ли не полновластным летним хозяином, тянулась на многие квадратные мили. Похоже, не так уж сложно будет отыскать себе занятие этим летом. Весьма ободрённый этими мыслями, Вольф, получив разрешение, отправился в свою комнату, расположенную довольно высоко в одной из башен замка. Вид отсюда открывался просто великолепный, но тащиться по ступеням приходилось довольно долго. Хорошо ещё, что багаж нести не требовалось – на это существовали домовики. Добравшись, наконец, до нужного этажа, Вольф с облегчением прошёл в небольшой коридор – или, может быть, и зал, соотношение длины и ширины этого помещения допускало разные толкования. В зале-коридоре имелось несколько дверей, и одна из них вела как раз в его комнату. В принципе, все комнаты на этом этаже башни принадлежали непосредственно ему, но, говоря о «своей комнате», Вольф обычно подразумевал одну – спальню, по совместительству также являющуюся рабочим кабинетом и гостиной. Места в башне было всё же не так чтобы много… Но Вольф не жаловался – конечно, когда каждая комната для одного отдельного дела, это очень носозадирательно, но зато при совмещении функций меньше приходиться таскаться туда-сюда, всё под рукой находится. Толкнув дверь рукой, Вольф вошёл в своё уютное логово юниор-класса. Здесь всё было точно так же, как больше девяти месяцев назад, когда он уезжал. Ну, разве что было прибранней, чем обычно вечером. А так – всё на месте. Оружие на стенах (Вольф до дрожи хотел, чтобы побыстрее настало четырнадцать и отец, наконец, разрешил его наточить, превратив в нормальные произведения военного искусства, а не в кошмар под названием «массо-габаритные макеты»). Письменный стол со стопками географических карт – в основном Шотландии в частности и Великобритании в целом. Кровать чёрного дерева, укрытая синим балдахином. И целый строй шкафов возле одной из стен – некоторые пока пустовали, а некоторые были уже набиты разным имуществом – в основном тем, за чем Вольфу было влом таскаться до гардеробной или библиотеки. Сладко потянувшись, Лестрейндж неторопливо дошёл до кровати и, небрежно отдёрнув балдахин, с упоением плюхнулся на неё, широко раскрыв руки. - Эх, хорошо-о-о… – лениво проурчал он, уткнувшись лицом в подушку и закрыв глаза. – Мордред подери, как жаль, что завтра снова уходить… Ладно, будем надеяться, что там хоть я смогу творить, что пожелаю. - Надежды беспочвенны, – сухим и спокойным голосом оповестили его сзади. Вольф вздрогнул, замер на несколько мгновений, а потом нехотя слез с кровати и, повернувшись, почтительно наклонил голову. - Матушка. - Я собиралась поговорить с тобой, Вольф, – сказала Марта, величественной походкой входя, нет – прямо-таки шествуя в комнату сына. – Наедине. Как вижу, весьма не зря. - Прошу прощения. – Вольф говорил негромко, чувствуя, как на него тяжёлым мешком наваливается тоска. – Я не хотел сказать ничего дурного. То есть, я не имел в виду ничего дурного… - Ну, ничего серьёзного ты всё равно не сможешь натворить, – усмехнулась миссис Лестрейндж. – Имей в виду: охранные чары на поместье не подпустят не то что к самому дому, а и на окружающую территорию никого, кроме тебя и членов нашей семьи. И вообще не дадут тебе совершить какую бы то ни было серьёзную… хм… перепланировку. И плюс – думаю, будет лучше, если ты будешь знать это заранее – домовики предупреждены о том, чего тебе можно, а чего нельзя. - Как пожелаете. - Прекрати! – повысила голос мать. – И держи голову прямо! Что это за поведение для Лестрейнджа – стоять, как провинившийся лакей! - Да просто мне не очень понятно, – Вольф удерживал злость внутри, но напряжённые нотки в голосе всё же прорывались, – как же себя вести. Покорно себя держу – вам не нравится, нормально держу – тоже не нравится… - Не смей дерзить мне! – прикрикнула Марта. – Или вообще нашего замка до конца лета не увидишь! Губы Вольфа судорожно дёрнулись, едва не бросив в ответ «Неплохая идея!». - И, между прочим, – с прежним холодом в голосе произнесла миссис Лестрейндж спустя какое-то время, – у меня накопилось к тебе немало вопросов, касающихся твоего поведения в Хогвартсе. - Каких именно? - Я полагаю, что ты и сам знаешь. Ну? - Да, я догадываюсь, матушка, – яд в голосе становилось всё труднее держать. – Речь идёт о моей дружбе с Северусом, верно? - О ней в том числе. О чём ты думал, когда заводил дружбу с полукровкой? - О том, что остальные, даром что чистокровки, оказались куда как худшим вариантом. Губы Марты поджались и слегка задрожали – это был верный признак гнева. - Тебе не подобает водить с подобными людьми близкие отношения… за исключением разве что деловых. Не говоря уже о том, что ты ухитрился сойтись ещё и с грязнокровной подружкой этого Снейпа! - Она хорошая, мама! – Вольф впервые, пусть и немного, но повысил голос в ответ. – И потом, что тут такого ужасного – я же не жениться на ней собираюсь! Марта, прикрыв глаза, какое-то время тяжело дышала. Тонкие пальцы женщины, впившиеся в предплечья сложенных перед грудью рук, отчётливо подрагивали. Внутри Вольфа поселилось отчётливое и дурное предчувствие, что сейчас ему закатят весьма основательный скандал. - Твой отец говорил со мной на эту тему, – внезапно довольно мягко сказала Марта, открывая глаза. – Хотя я не во всём согласна с его позицией, но не думаю, что от откровенного принуждения будет лучше. В конце концов, ты находишься ещё в самом начале своего пути, и ошибки, разумеется, неизбежны. Я уверена, что со временем ты осознаешь их и сделаешь верные выводы. Да и… – она сделала паузу, а по её красивому лицу скользнуло смешанное выражение неуверенности и задумчивости. – Я довольна твоими оценками, Вольф, и тем, что ты храбро отстаиваешь честь своего факультета. Но запомни – это ещё не повод, чтобы возгордиться! - Да я, вообще-то, и не собирался, – несколько ошарашенно пробормотал Вольф, в невесть уже который раз сбитый с толку таким резким переходом. - Ну что ж, – слегка улыбнулась Марта и, протянув руку, чуть-чуть потрепала сына по голове. – Вот и хорошо, Вольф. Мне очень приятно, что ты прислушиваешься к моим и отцовским советам. Вольф только растерянно кивнул, но тут же, спохватившись, склонил голову уже по всем правилам. Мать величаво кивнула ему и лёгким, грациозным шагом, высоко держа голову, покинула комнату. Только оказавшись шестью лестничными пролётами ниже, там, где её никто не мог незаметно подслушать, Марта дала волю чувствам. Миссис Лестрейндж в два нервных движения стремительно распахнула окно и высунулась наружу, чувствуя, как по щекам начинают скользить тихие и горячие слёзы. Налетавший с юго-востока ветер сушил мокрые дорожки от них, причудливо искривляя путь солёной влаги. Марта до боли закусила губу и впилась пальцами в холодный каменный подоконник. - Я не знаю, что мне делать… – прошептала она, глотая слёзы. – Не знаю! Он кажется сейчас таким невинным… Он… Он даже не понимает, почему я срываюсь на него! И Япет, и Рудольфус с Рабастаном – никто не понимает! Но, Мерлин великий, как я могу… нет, это невозможно! Миссис Лестрейндж решительно замотала головой – длинные волосы стегнули её по щекам. Она тревожным рывком развернулась назад и замерла, словно испуганная волчица, прислушиваясь ко всякому звуку. Однако минута проходила за минутой, но ничего подозрительного не было слышно – ни шороха на лестнице, ни скрипа обувных подошв о камень, ни шелеста шагов по коврам на лестничных площадках. Марта не слышала ничего, кроме собственного напряжённого дыхания, хотя и старалась вдыхать и выдыхать как можно медленней и тише. Она с трудом, словно поднимая на плечах огромный груз, выпрямилась и с глубокой горечью издала полувздох-полустон. - Но я… я должна делать всё, что могу. Да, платой мне будет ненависть. Но пусть лучше так, чем я упущу хотя бы малейший шанс изменить… эту судьбу.