Волчья стая

Вишни в полном цвету! А рассвет такой, как всегда, Там, над дальней горой… Неподвижно висит Тёмная туча вполнеба… Видно, молнию ждёт. Мацуо Басё, «Хокку». Вольф не придал поначалу большого значения газетной статье, показанной ему братом. Мало ли кто, что и чего в «Ежедневном Пророке» пишет – отец всегда говорил, что журналистам особо верить не стоит и что ради тиража они что угодно черкнут. Да и подана была статья в виде беседы-интервью – этому… Волдеморту (придумал же имечко! Наверняка псевдоним, и притом довольно безвкусный) задавались вопросы, а тот на них отвечал. В основном жаловался на упадок в обществе знаний, культуры, традиций и всего такого, а в итоге сводил всё к тому, что виноваты магглорождённые и надо бы снизить то значение, которое «в последнее время» начало придаваться этому классу. Никаких призывов, прямых, во всяком случае, в статье не прозвучало. Если бы не крайнее оживление, продемонстрированное Рудольфусом в связи с этим новоявленным лордом (тоже, кстати, весьма сомнительный титул, точнее, сомнительны права на него), Вольф бы на другой день и думать забыл про газетного мечтателя с его социальными теориями. Вот только, как выяснилось в первый же вечер по возвращении в Хогвартс, статью прочитал не он один, но далеко не все отнеслись к ней так же спокойно. Едва он поднялся в спальню второкурсников вместе с Северусом, встретившим его в гостиной, как чуть не столкнулся с весьма оживлённым Мальсибером. - Лестрейндж! – обрадованно заулыбался тот. – Здорово, что ты вернулся! Слушай, тут разговор есть… - Полагаю, важный… судя по твоему виду, – хмыкнул Вольф, окидывая взглядом сокурсника. В руках у него обнаружилась знакомая газета. - О, да! – взволнованно закивал Эдвард. – Вот, смотри! Не видел ещё эту статью? - Эту? – Вольфу хватило одного взгляда, чтобы узнать её. – Видел. - Отлично! – радостно кивнул Мальсибер. – Ну, и как? - Не понимаю, почему все так прыгают вокруг этой статейки, – поморщился Вольф, проходя к своей кровати и усаживаясь на неё. Остальные тоже расселись по своим. Северус имел задумчивый вид – похоже, его со статьёй уже успели ознакомить, поскольку никаких вопросов с его стороны не прозвучало. Джервис и Мелвин выглядели почти так же, как и Эдвард, неотрывно глядя на Лестрейнджа. Вольф, слегка сощурившись, пробежался взглядом по всем троим. - Мне показывал её Рудольфус. Но могу я поинтересоваться, что конкретно вас так здесь привлекло? - Что значит «что», Вольф?! – поразился Эдвард. – Ты разве не понимаешь? Наконец-то нашёлся кто-то, способный озвучить то, что давно волновало нас всех! Ведь всё, что здесь написано – правда! Грязнокровкам давно пора дать укорот! А этот лорд Волдеморт – он первый, кто решился открыто сказать об этом! - Сказать – ещё не сделать, – возразил Вольф. – Пока я тут вижу только общие слова. - Да, ты прав, – согласно кивнул Мальсибер. – Но это только начало, я уверен! Надо же с чего-то начинать, верно? Вот увидишь, дальше будет больше! Я почти уверен в том, что он создаст организацию, которая будет бороться за права чистокровных – за наши права! - Только уверен? – поднял брови Вольф. – Или что-то уже слышал? - Нет, пока нет, не слышал, – вздохнул Мальсибер. – Но мои родители считают, что так и будет! - А они, случаем, не знают этого Волдеморта? - Вроде нет… Не слышал, во всяком случае. А что? - Да так, – неопределённо пожал плечами Вольф, – просто мой отец учился здесь в одно время с ним. И, по словам Рудольфуса, положительно отзывается об этом человеке, говорит, что он может совершить многое. - Вот видишь! – воскликнул Эдвард. – Я же говорил! Вольф согласно кивнул, размышляя тем временем, стоит ли говорить о намечающейся встрече брата с Волдемортом и о письме, которое должно прийти после неё. Через несколько секунд он всё же решил на всякий случай придержать эту информацию. Во-первых, этому учили с детства – если знаешь что-то важное, подумай, прежде чем разбалтывать. А во-вторых, похоже, что за этой статьёй стоит действительно нечто большее, чем простые ритуальные жалобы на тему «кто виноват и что делать». Тут стоило вдвойне поразмыслить, прежде чем высказывать своё мнение. Этому Вольфа тоже учили. Он посмотрел на Северуса и вопросительно поднял брови. Друг еле заметно кивнул в ответ и повёл глазами в сторону выхода из спальни. Вольф парой движений изобразил, что моет руки и получил в ответ второй кивок. - Ладно, пойду схожу умоюсь, – сообщил он, не спеша поднимаясь на ноги. – Если ты прав, то, наверное, скоро будет ещё что-нибудь – может, даже и не статья. Мальсибер охотно согласился с этим. Выходя из спальни, Вольф внимательно вслушивался в продолжение оживлённого разговора – Эдвард, Джервис и Мелвин чуть ли не наперебой обсуждали, какие же могут в будущем открыться перспективы. Зайдя в туалет, Лестрейндж подошёл к одной из раковин подальше от входа и пустил воду. Примерно через пару минут, в течение которых Вольф рассеянно держал руки под прохладной струёй, внутрь зашёл Северус. - Ну что? – спросил Вольф, поднимая на него глаза и хмурясь. – Что ты думаешь по этому поводу? - Сам не уверен, – признался Снейп со вздохом. – Понимаешь, в целом я согласен с тем, что он пишет. Я сам терпеть не могу магглов – практически всех. Ну… кроме разве что родителей Лили. Они люди хорошие. А от остальных меня тошнит. И с тем, что магглорождённым не следует претендовать на что-то больше положенного и пытаться навязывать маггловские привычки волшебному миру, я тоже согласен. - Ты обсуждал это с Лили? – с лёгкой ехидцей склонил голову набок Вольф. - Ещё бы… Она сама подошла, – Северус с мрачным видом потёр лицо ладонью. – Прямо после обеда – наверное, подошла бы и утром, но времени не было, а уроков, спаренных с Гриффиндором, у нас ведь вчера не было… В общем, Лили была взволнована этой статьёй. Она считает, что это попахивает… м-м… чистками. - И ты?… Северус пожал плечами. - Да ничего, собственно. Ну, ничего особенного. Сказал, что не стоит преувеличивать, что смысл сказанного в том, что с магглами надо меньше общаться, а магглорождённых усиленно интегрировать в наше общество… Но… хм… - Дай, догадаюсь, – безрадостно усмехнулся Лестрейндж. – Она разозлилась. - Угу. Мы едва не поссорились. Я с трудом сумел разъяснить ей, что вовсе не имею в виду, что лучше бы ей не общаться с родителями и наплевать на сестру. Хотя, откровенно говоря, на такую сестру только плевать и следует. Помнишь, я рассказывал тебе, как эта дрянь относится к Лили? Да она её ненавидит! - Добрая слишком Лили, – задумчиво заключил Вольф. – Как по мне, лучше бы ей посильнее стать, а не унижаться перед этой… как ты говорил, зовут её сестру? - Петуния. Такая язва тощая с лошадиной физиономией. - М-да, понятно… Ну ладно, чем дело-то у вас закончилось? - Ничем. Каждый остался при своём мнении. Лили считает, что идеи, высказываемые в этой статье… опасны. А я решил на всякий случай пока не спорить. Мало ли что… - И правильно, – облегчённо кивнул Вольф. – Я тоже с этим согласен. Слишком всё это… подозрительно, как по мне. - Что именно? - Да вообще всё! – Вольф раздражённо сложил руки на груди, положив пальцы повыше локтей и нервно сжав их. – Мне не нравится то, что мой старший брат придаёт такое значение подобным высказываниям, ведь они похожи на те, с которыми выступал Гриндевальд. Мне не нравится то, что мои сокурсники так активно обсуждают их, и, как я вижу, не только они. Наконец, мне не нравится, что меня, похоже, вот-вот втянут во всё это дело! - Втянут? – не понял Северус. – То есть? Во что именно втянут? - Для начала – во все эти обсуждения, – вздохнул Лестрейндж. – Придётся лавировать, уверяя одновременно наших в том, что я тоже одобряю все эти Волдемортовы позиции, и Лили – в том, что не одобряю. Какое счастье, что напрямую они друг с другом не общаются… - Постой, – серьёзно сказал Северус, пристально глядя на него. – А что ты сам, на самом деле, думаешь по этому поводу? Каким твоим словам, каким утверждениям должен буду верить я? Мне-то ты, надеюсь, не собираешься выдвигать какую-то третью теорию? - Конечно, собираюсь, – фыркнул Вольф. – Вот только она будет правдивой. Северус с надеждой посмотрел на него, ожидающе поднимая брови. Вольф немного грустно улыбнулся в ответ. - Я вообще не хочу лезть во всё это, Северус. Вот и вся моя «третья теория». Я вполне доволен текущим статусом, статусом-кво, и меньше всего желаю его куда-то сдвигать, хоть в ту сторону, хоть в эту. Тем более что я боюсь, что Лили может оказаться права – подобные идеи слишком часто реализовывались силовыми методами, чтобы сейчас об этом можно было не думать. Вот уж чего бы мне не хотелось, так это… беспорядков всяких там. - Да, мне тоже, – согласился Снейп. – Надеюсь, что этот Волдеморт, если и примется за реализацию своих идей, всё же обойдётся без… без кровопролития. - Рудольфус сказал мне вчера, что наш отец собирается организовать его встречу с этим… хм, лордом. И он обещал мне, что напишет, как всё пройдёт. Подождём, посмотрим… Ну ладно, а сейчас – нам пора возвращаться, и тоже врозь, чтобы они не заподозрили, что у нас тут с тобой такой разговор был… Но и на следующее утро эта проклятая статья снова всплыла. И для начала – прямо за завтраком, на котором Регулус сообщил Вольфу, что Сириус вчера встречался с ним – наедине. - Он меня перехватил после ужина, когда я уже к нам шёл… И принялся читать мне нотации: Рег, я тебя умоляю, будь внимателен, будь благоразумен, не поддавайся на уговоры, магглорождённые не хуже нас… А когда я спросил, какая пикси его укусила и с какой стати его вдруг на такие речи потянуло, он мне продемонстрировал… - Позавчерашний «Ежедневный Пророк», – закатил глаза Вольф. - Верно, – удивлённо кивнул Регулус. – А ты откуда знаешь? - Догадался. Меня уже два дня этой газетой терроризируют все, кому не лень, и требуют, чтобы я высказал своё мнение по поводу статьи лорда Волдеморта. - А. Ну ладно, извини, я подожду… – смутился Регулус. Вольфа начал разбирать смех. - После обеда поговорим, Рег. Скажи, а со мной Сириус, случаем, не хотел встретиться по этому поводу? Регулус поражённо уставился на него. - Как ты догадался? - Банально. Хоть мы с ним теперь и на ножах, но, кроме меня, ему некому довериться в том, чтобы приглядеть за тобой. - Я уже не маленький! – возмутился Регулус, посылая обиженный взгляд в сторону гриффиндорского стола. – Мне скоро двенадцать! - Я знаю, Регулус, – улыбнулся Вольф. – Но он всё равно будет тревожиться за тебя. Он ведь не доверяет нам, слизеринцам… и, откровенно говоря, я бы на его месте тоже не доверял. Не доверяем же мы гриффиндорцам… - Ну… да… Но всё равно! – Регулус помедлил и, вздохнув, признался: - Сириус действительно просил, чтобы я передал тебе его просьбу о встрече. - Вот ещё, – фыркнул Вольф, роясь в своей сумке и доставая оттуда чернильницу, перо и клочок пергамента. – Хватило с меня и вчерашних речей! Лестрейндж слегка прикусил кончик пера, мысленно составляя короткое сообщение, а потом решительно тряхнул головой и начал писать. Сириус, ту статью я прочитал, и по милости приятелей не один раз. Я не собираюсь толкать Рега куда не надо, если ты хотел об этом поговорить. И с прошедшим днём рождения тебя, недоразумение гриффиндорское, раз уж я всё равно не собирался на него приходить. Изобразив вместо подписи семейный герб, Вольф сложил пергамент в несколько раз и отлевитировал его прямо на гриффиндорский стол. Сириус схватил его, как только он приземлился перед ним – похоже, Блэк следил за разговором брата и бывшего лучшего друга с самого начала. Ответа Вольф дожидаться не стал, да и не предполагала его вообще эта записка. Но и на этом история со статьёй не кончилась. После обеда Вольфа перехватила уже Лили, имевшая при этом крайне решительный, но тревожный вид. - Вольф, у тебя есть время? Я бы хотела кое-что с тобой обсудить. - Я читал эту статью. Я не одобряю высказанных в ней идей. Я не собираюсь угнетать магглорождённых, – с интонацией зомби выдал Лестрейндж, глядя в пространство. - О, – слегка удивилась Лили, – а как ты… - Элементарно, Эванс! Ты восьмая, кто подходит ко мне по этому поводу! - Оу, – на этот раз Лили действительно смутилась, – извини… Просто, понимаешь… – она запнулась, нервно покусывая краешек нижней губы, – я… - Тебя тревожит то, что Волдеморт высказывается против магглорождённых. Тебя возмущает то, что он призывает не общаться с магглами, то есть, в твоём случае – с родителями и сестрой. Ты боишься, что подобные идеи вредно скажутся на Северусе, поскольку он на факультете, отличающемся неприязнью к магглорождённым. И ты не удовлетворена своим позавчерашним разговором с ним, поскольку он тебя не убедил в том, что действительно не приемлет подобного обращения с такими, как ты… Всё это Вольф выдал с усталым видом, уныло уставясь в окно. Лили растерянно глядела на него, в зелёных глазах читалось лёгкое потрясение. - Тебе надо в полицию идти, – сообщила она спустя полминуты. – Или, то есть… аврорат, кажется, так ведь она в Магическом мире называется? - Не так, – отстранённо качнул головой Вольф, но голос его стал бодрее. – У нас фактически два аналога маггловской полиции. Отдел соблюдения Магического правопорядка и сам аврорат. Первые по мелочам в основном, типа наблюдения за тем, чтобы колдовство на глазах у магглов не творилось, а вторые – они да, серьёзные. В мирное время ловят особо опасных преступников, а если вдруг заварушка типа войны с Гриндевальдом – реорганизуются в армию. - Да, точно, я слышала об этом, – кивнула Лили. – Ну ладно, значит, в аврорат! - Ещё чего, – коротко ответил Лестрейндж. - А почему? – удивлённо спросила Лили. – Тебе там самое место! Вольф только хмыкнул в ответ и снисходительно посмотрел на неё. - Поверь, есть места, куда мне лучше не соваться. И не только мне, но и всей моей семье. - То есть? – нахмурилась гриффиндорка. Её взгляд снова стал обеспокоенным. – В каком смысле, почему? Лестрейндж только вздохнул. - Во-первых, есть семьи, которые, несмотря на достойную репутацию, не приветствуются в определённых службах Министерства Магии. Можешь быть уверена, что никогда не увидишь в аврорской мантии ни Лестрейнджа, ни Малфоя, ни Блэка… да и много кого ещё. И даже не потому, что мы бы не смогли туда прорваться, а потому, что отношение сослуживцев было бы… м-м… некомфортное. Есть мнение, скажем так, что некоторые семьи более других склонны к Тёмной магии. - И что, ты хочешь сказать, что на основании этого мнения, не разбираясь… Вольф просто кивнул. - Да это дискриминация! – возмутилась Лили. - Это традиции, – вздохнул Вольф. – Хотя о них быстро забывают, когда начинается война. И ещё забавно, что против представителей тех же самых семей в числе целителей никто не протестует. Видно, надеются, что та же самая Тёмная магия, если припрёт, вытащит там, где обычная не поможет. Вообще-то, это не лишено истины, но кто позволит такое в больнице святого Мунго вытворять? - Ну и ну, – покачала головой Лили. – Вот не думала, что магическое общество до такой степени подвержено предрассудкам. То, что чистокровные сплошь и рядом магглорождённым не доверяют, ещё можно как-то понять, в смысле, понять причины этого – но как можно не доверять друг другу? - А очень просто, – усмехнулся Вольф. – Магический мир всегда был консервативен, и принятие Статута о секретности почти триста лет назад это только усилило. А волшебники живут раза в два дольше магглов – в среднем, я имею в виду. То есть, иными словами, всего несколько поколений назад среди нас шли междоусобные войны. Так что… Крепка, знаешь ли, память, замешанная на крови. - Кошмар, – констатировала Лили. – Просто Шекспир какой-то, «Ромео и Джульетта». - О, у нас такое не раз случалось, – спокойно пожал плечами Вольф. – И Отелло случался тоже, и Макбет… И король Лир. Шекспир бы обзавидовался, узнай наши подробности. - И что же, это происходит до сих пор? - Ну, в последнее время всё же обстановка смягчилась… по словам отца, во всяком случае. Забавно, но этому во многом способствовала война с Гриндевальдом – общий враг извне заставил забыть про старые внутренние раздоры. - Но не до конца? - Не до конца, – согласился Вольф. – Нашего морского змея, как я уже сказал, до сих пор не рады видеть в том же аврорате. Хотя – не больно-то и хотелось! Делать мне больше нечего, как бумажки изводить да невесть за кого голову под боевые заклятия подставлять. На Оркнеях и так спокойно, они признаются частью нашей территории, и нежелательные элементы туда редко суются. Репутация с долей зловещести бывает очень полезной. Да и вообще, мне нравится ситуация, когда значимые семьи сами на своих территориях порядок наводят. Я феодалист, да. И это вторая причина, по которой я не хочу лезть в аврорат. - В двадцатом веке – и феодалист? – засмеялась Лили. – Ах ты ретроград. - Между прочим, элементы феодализма в Магическом Мире сохранились до сих пор, – заметил Лестрейндж. – И в Англии они особенно сильны, ведь у нас никогда не было настоящего абсолютизма, а именно он в той же Франции положил конец феодальной системе. Плюс – вспомни, что я говорил про консерватизм. - Будь я в Министерстве Магии, я бы точно занялась реформами, – решительно заявила Лили. - Не советую. Вот именно такие желания и дают почву для Волдемортовских высказываний. - Но нельзя же всё так оставлять! – возмутилась гриффиндорка. – Двадцатый век на дворе, а не за горами – и двадцать первый! - И что? Что плохого в старой системе, если она работает? - То, что она устаревает, а точнее, как по мне, уже устарела! - Лет через двадцать ты сменишь своё мнение, – пообещал Лестрейндж. - Это ещё почему? - Систему не любят те, кто не может в неё вписаться, а ты девчонка умная, так что тебе это не грозит. Поверь, ты ещё найдёшь в ней множество плюсов. - И каких же? Право первой ночи? - Ну… – Вольф невольно засмеялся, на мгновение представив себе такую ситуацию, – оно у нас уже давно не применяется… И потом, чистокровного ты, к сожалению, найти себе вряд ли сможешь, но полукровку – вполне, и тогда уже твои внуки смогут смело считаться чистокровными волшебниками в большинстве случаев. Лили только открывала и закрывала рот. Похоже, её что-то задело. - Да и потом, ты можешь войти под покровительство какой-нибудь знатной семьи, а это откроет тебе широкие дороги, – добавил Вольф, быстро подумав. – Так что не волнуйся. - Я не волнуюсь. Я возмущена до глубины души! - Да ладно. Чего тебе не так? - Всё! Может, ещё скажешь, что это ты можешь стать моим покровителем? - Я только третий сын, – вздохнул Вольф. – Но похлопотать перед братом могу, да. - Ну, знаешь! Лили гордо вскинула голову, надменно фыркнула и, резко развернувшись, так, что её рыжие волосы стегнули слизеринца по лицу, удалилась, чеканя шаг. Вольф недоумённо поморгал, пожал плечами и хмыкнул. - Какая муха её укусила? – спросил он сам себя, а затем махнул рукой и посмотрел на карманные часы. - Ладно, фиг с ней. Пойду, потренируюсь с Даалой до трансфигурации, нам ещё Парализующее отрабатывать…

* * *

Зима в этом году выдалась довольно короткая. Это было бы плюсом, если бы не тот прискорбный факт, что в довесок шла продолжительная слякоть, замешанная на регулярном мокром снеге и довольно сильных ветрах. В связи с этим даже очередные матчи по квиддичу были сдвинуты на более поздний срок. В январе пришло письмо от Рудольфуса. Старший брат в несвойственной ему восторженной манере писал Вольфу, насколько мудрый и проницательный человек лорд Волдеморт и как много хорошего он может сделать для чистокровных волшебников. Сомнений в подлинности письма у Вольфа не было, но это как раз настораживало едва ли не больше – если бы в подобном стиле было выдержано письмо от Рабастана, то в этом не было бы ничего удивительного, но чтобы так писал всегда выдержанный и спокойный Рудольфус… Это наводило на нехорошие подозрения. Что-то тут было нечисто. На всякий случай Вольф не стал показывать это письмо и подавно обсуждать его ни с кем, кроме Северуса. Тот, правда, увидел в нём скорее плюс, чем минус, предположив, что Волдеморт является настолько располагающим к себе, что способен произвести глубокое впечатление даже на с детства привыкшего к сдержанности человека. Вольф согласился, что это возможно, но добавил, что умение располагать к себе людей ещё не говорит о том, что сам этот умелец – хороший человек. Северус с этим спорить не стал, и оба решили пока подождать и посмотреть, не появятся ли ещё какие-нибудь новости, связанные с этим новоявленным лордом. В самом начале весны гриффиндорская команда по квиддичу сыграла с пуффендуйской, одержав вторую убедительную победу. Праздновали всю ночь, а наутро Лили с возмущением рассказала Северусу и Вольфу, что по всей гостиной валяются пустые бутылки из-под сливочного пива, продающегося в Хогсмиде – и это при том, что последний поход в эту деревню был две недели назад. - И угадайте, что? Оказывается, это Поттер с Блэком постарались! Им вообще ещё не разрешено туда ходить, Хогсмид только для учеников от третьего курса и выше! А они мало того, что ухитрились как-то туда пролезть, так ещё и добрый ящик сливочного пива притащили! Там распродажа как раз была, потому и новый поход туда задержали. И вот вам, пожалуйста! Говорят, отдавали меньше чем за полцены, – Лили попыталась изобразить снисходительный взгляд Сириуса. – «Такую возможность не упускают, Эванс, когда почти даром». Даром! Тоже мне, мародёры нашлись! Спиртное им даром подавай! - Лили, да какое спиртное… Разве что в кефире градус меньше, – махнул рукой Вольф. – А пролезли они туда по потайному ходу, их между замком и Хогсмидом… несколько штук имеется. - А распродажа эта… она долго будет? – поинтересовался Северус и, встретив выразительный взгляд Лили, поспешно развёл руками. - Нам не для пьянки! Просто скоро мы будем играть с вашими, и нам необходимо это сливочное пиво в любом случае. - То есть, даже если вы проиграете? – удивилась Лили. - Разумеется, – с серьёзным видом кивнул Северус. – Испортим тогда Поттеру и Блэку гулянку, будут злыми и трезвыми. Лили от души расхохоталась. - Понятия не имею, – сообщила она, вытирая выступившие от смеха слёзы. – Но если вам удастся «подрезать» этих мародёров, протестовать не буду! В виде исключения… - Мародёров, говоришь? – Вольф прищурился и задумчиво посмотрел на потолок. – Мародёры… А что, славное имечко! С лёгкой руки Лили это прозвище разошлось вскоре и на Гриффиндоре, в то время как Вольф и Северус озаботились разнести его по Слизерину. Впрочем, задуманного им добиться не удалось – к удивлению Лестрейнджа, большинство учеников то ли не знали, что означает это слово в оригинале, то ли (в основном это касалось гриффиндорцев) вообще ассоциировали его с чем-то лихим, бунтарским и чуть ли не романтичным. В скором времени это словечко намертво прилипло к компании Поттера. В конце марта, когда регулярные холодные дожди стали сходить на нет, а день стал длиннее ночи, когтевранские квиддичисты сошлись со слизеринскими. К глубокому разочарованию Даалы, капитан «орлов» всё ещё не пускал в ход запасной состав, пытаясь поднять уровень основного и не желая подрывать боевой дух команды таким выражением недоверия – пускаясь на замены после первого же серьёзного проигрыша. Слизеринцы победили с небольшим перевесом. Но результатом матча остались в равной степени недовольны и Лестрейндж, и Таркин – когтевранка в открытую называла капитана своей команды идиотом, не способным нормально управлять ходом игры и подбирать в сборную нормальных игроков, а слизеринец серьёзно беспокоился насчёт итогов грядущего матча Слизерина с Гриффиндором – по итогам всех предыдущих встреч определить хозяина школьного кубка по квиддичу в этом году должен был именно он. Причиной для беспокойства были записи матчей, старательно заносимые Вольфом в специальную тетрадь для дальнейшего анализа. По этому анализу выходило, что гриффиндорская команда в большей степени склонна к смене своей тактики в зависимости от противника и прошедших матчей, чем слизеринская. Как следует подумав, Лестрейндж составил свой вариант тактики и за пару недель до матча отправился с ним к слизеринскому капитану. - Самодовольный осёл! Вольф, кипя от злости, плюхнулся на свежую весеннюю траву на озёрном берегу. Северус только вздохнул в ответ, а Регулус тихо спросил: - Он не согласился? - Он вообще меня слушать не стал! Этот остолоп считает, что все мои выкладки – детская забава, и им ничего не грозит! Я пытался доказать ему, что с таким распределением сил на загонщиков приходится слишком большая площадь, так что они рискуют слишком быстро устать и оказаться неспособными сдержать сосредоточенный натиск гриффиндорцев. Я говорил ему, что такая тактика, оказывающая сдерживающий эффект на вражеских охотников по всему полю, отлично прошла с пуффендуйцами, но ещё в схватке с когтевранцами гриффиндорские охотники показали, что слишком быстро умеют перестраиваться и слишком хорошо действовать совместно, прикрывая друг друга, чтобы это прокатило с ними! И к тому же, я уверен, что Дирборн наверняка учёл и сегодняшний матч, где наши снова играли, как и в прошлый раз, и в позапрошлый! Я надеялся, что это лишь хитрый манёвр для того, чтобы усыпить бдительность гриффов, но Оуксток просто болван – он прямо заявил мне, что не собирается менять отлично зарекомендовавший себя метод! Как его Слизнорт вообще ещё в капитанах держит?! - Полагаю, так же, как и нашего, – Даала, заложив руки за голову, а ногу на ногу, лежала на траве и смотрела в небо, пожёвывая травинку. – Ваш хоть какие-то серьёзные победы одержал, а МакКлиффа гнать пора семихвосткой с его места. Но Флитвику до квиддича нет особого дела. А Слизнорта, похоже, больше интересует возможность расширить свой клуб знакомств, чем получить кубок… Он тебя ещё не приглашал? - Нет, – буркнул Вольф, всё ещё находясь в расстроенных чувствах. – Руди там был, Басти сейчас находится, его с октября Слизнорт уговорил. Вроде доволен, говорит, девчонки там толковые есть… Наверно, в своё время и до меня очередь дойдёт. - Не сомневайся, вожак, – улыбнулась Даала, посмотрев на него и ободрительно подмигнув. – Дойдёт непременно! Как только Слизнорт поймёт, что ты по мозгам ничуть не уступаешь, если не превосходишь, братьев, так немедленно приглашение пришлёт. - Наверно, неплохо будет, – пожал плечами Вольф, – но меня, если честно, это не очень волнует. Сейчас обстановка с квиддичем из рук вон. Если мы продуем этот матч, я непременно в следующем году буду прорываться в команду. - Бедные мы, – вздохнула Даала, впрочем, без лишнего сожаления. – У нас тогда шансов и вовсе не будет… - Да ладно тебе, – смутился Вольф, невольно покраснев от удовольствия, – у вас же тоже смена будет, тебя наверняка возьмут… - Если нынешний капитан на своём месте останется, вся надежда будет на то, что я – лучшая охотница Хогвартса, – потянулась Таркин, одновременно обдавая презрительным взглядом скептически фыркнувшего Снейпа. – Но я видела твои выкладки, вожак. Если ваши станут к тебе прислушиваться, одной меня не хватит. - Если меня и возьмут в команду, то уж точно капитаном не сделают, – хмыкнул Вольф, пожав плечами. - Да, но никто не помешает вашему капитану следовать твоим рекомендациям, а если он откажется – не сомневаюсь, ты сумеешь доказать Слизнорту, что кое-кого надо подвинуть с его места. - Боюсь, что такой вариант не исключён, – со вздохом признал Вольф, ложась на траву рядом с Даалой. – Если только Оуксток не покажет, что он способен на большее. Честное слово, окажись я сейчас капитаном гриффиндорской команды – я бы смог его обыграть! Тут нужную тактику совсем несложно подобрать, и я это, кстати, для тренировки сделал! - Ну что ж, скоро увидим, совсем ваш капитан безнадёжен или не очень, – кивнула Даала. – Ставлю на тебя. - Спасибо, хотя сейчас я был бы рад ошибиться. Какое-то время вся четвёрка молчала. Весеннее солнце заливало их своими лучами, на озере свежий ветерок поднимал лёгкую зыбь, играя солнечными зайчиками, как отблесками на серпантине. - Есть что-нибудь новое… касательно нашей задумки, вожак? – осведомилась Даала, предварительно закрыв глаза и чутко прислушавшись к звукам вокруг. Уговорить её и Регулуса присоединиться к затее было совсем несложно. Достаточно оказалось в разговоре сделать ставку на то, какие возможности это даст по сравнению со всеми другими учениками. Кроме того, Регулус после подробного рассказа искренне посочувствовал Люпину и согласился с тем, что эта помощь выходит за рамки межфакультетской вражды в силу совершенной необычности ситуации, а что касается Даалы, то она согласилась с предложением Вольфа, ещё не дослушав о его причинах – настолько её захватила мысль об анимагии. Правда, к идее о том, что Люпин нуждается в помощи, когтевранка отнеслась прохладно, но заявила, что вне зависимости от причин решение обучаться этому умению просто захватывающее. А если вожак считает, что одному гриффиндорскому мямле требуется помощь, то решение, конечно, странное, но ему виднее. Сложнее оказалось отыскать требуемую литературу. Кое-что нашлось в библиотеке, но этого было мало, и даже рискованный налёт на Запретную секцию особых результатов не дал, хотя Северус при виде тяжёлых томов, описывающих редкие и сильнодействующие зелья, просто впал в экстаз. В итоге он всё-таки позаимствовал оттуда на время столько, сколько смог частью утащить в руках (и не только своих), а частью отлевитировать. Вольф же был доволен гораздо меньше, ведь оставалось только гадать – изначально ли книг по анимагии в школьной библиотеке было так мало, или это Мародёры порылись раньше них. Решение удалось найти не сразу, но на весенних каникулах Лестрейндж съездил домой, решив поискать в библиотеке родного замка, и вернулся в крайне приподнятом настроении – нужных материалов и сведений там нашлось сполна. Теперь оставалось лишь обеспечить полную секретность изучения – хотя бы потому, что незарегистрированному анимагу грозил срок в Азкабане. А Лестрейндж подозревал, что в их случае могут ещё и впаять «сознательное участие в группировке» или что-нибудь ещё в этом духе. В юрисдикции он был не силён, но о таких терминах и их применении был вполне наслышан. Так что конспирация выходила на первый план даже без учёта того, что с самого начала вся затея с анимагией была обречена на полную секретность из-за своей первопричины – оборотня в Хогвартсе. Для успехов в анимагии требовалось многое – на первых же страницах любой книги, описывающей магическое умение, позволяющее по собственной воле превращаться в животное и обратно в любое время, а не как оборотень – в любом случае, но только в полнолуние, говорилось о том, что это сложное и опасное искусство. Главными дисциплинами, необходимыми для успеха, назывались трансфигурация и нумерология – на первой, как о науке о превращениях, была завязана сама суть анимагии, а вторая требовалась для всех необходимых расчётов, а их было немало. Кроме этого, упоминались некие редкие зелья, способные отчасти облегчить перестройку организма, да и неплохие познания в чарах тоже были нелишними. Фактически, анимагия могла считаться проверкой разом на все основные магические дисциплины. К счастью, возможность заняться работой разом в четыре пары рук сильно упростила задачу. Чары взял на себя Вольф, зелья – Северус, трансфигурационным разделом вызвалась заняться Даала. От Регулуса особой пользы пока быть не могло, но он так отчаянно желал тоже участвовать в общем деле не в роли балласта, что Вольф решил всё-таки поручить ему базовые метеорологические расчёты, которые, конечно, потом должны были проверяться всеми остальными. Впрочем, видя, с каким оживлением и азартом Блэк воспринял поставленную перед ним задачу и как усердно он за неё принялся, Лестрейндж пришёл к выводу, что, если так пойдёт и дальше, на него можно будет смело положиться. - Пока нет, – ответил он. – Я тренируюсь в диагностических чарах, надеюсь, через пару недель достаточно овладею ими, чтобы отслеживать изменения, происходящие под воздействием Нервноделического зелья. - Можешь особо не торопиться, – заметил Северус, – оно всё равно готовится долго, а мне ещё нужно дополнительно раздобыть пыльцу из единорожьего рога и перья сниджета. - А когда вы закончите, я смогу приступить к окончательным расчётам первой стадии подготовки! – радостно сообщил Регулус. - А мне останется отшлифовать трансфигурационные формулы для этого этапа, – заключила Даала. - Короче говоря, всё идёт по плану, – довольно подвёл итоги Вольф. - Да… Поскорей бы! – мечтательно зажмурилась Таркин. – Как думаешь, вожак, в кого мы превращаться будем? Эх, жаль, что нельзя самой выбирать… - Угу. Не иначе, как ты бы превращалась в летающую, ныряющую и древолазающую львицу с цветом шерсти ярче золота и гламурными бриллиантовыми когтями, – съязвил Северус. - Ты что, дурак? – фыркнула Даала. – Хотя насчёт львицы, конечно, идея неплоха… если не считать того, что это для гриффиндорки, а не когтевранки. - А ты орлицей хочешь быть? – полюбопытствовал Регулус. - Ну… вариант недурной, – признала Таркин. – Вожак, а ты как думаешь? - Тебе пойдёт, – согласился Вольф. – Другое дело, что точно сказать пока всё равно нельзя. Анимагический облик определяется характером, менталитетом, жизненной позицией… и вообще, если предельно просто, то он – отражённый в живом существе облик нашей души. Отчасти влияет на него и физическое сложение, но во вторую очередь, определяя больше внешность, чем вид. - То есть надо хорошо знать себя, чтобы иметь возможность предсказать результат? – уточнила Даала. - Боишься, что станешь канарейкой? – сочувственно поинтересовался Северус. - Если стану хищницей, первым пойдёшь на завтрак, – душевно ответила Таркин. - Да ладно вам… – примирительно поднял руки Регулус. – Незачем ссориться! Вольф усмехнулся, глядя на это выяснение отношений. Даала и Северус просто обожали цапаться, когда рядом не было посторонних недругов. Иногда дело балансировало на грани рукоприкладства, и тогда уже ему самому приходилось играть роль миротворца. Пока что получалось достаточно успешно. - Нет, к сожалению, всё равно не получится, – покачал головой Лестрейндж. – Дело в том, что видов животных и птиц очень много, а ведь варианты ими не ограничиваются. Для точного предсказания потребовалось бы знать себя до последней чёрточки, даже самой мельчайшей. И то ещё не факт, ведь существуют перекликающиеся возможности. В смысле, есть такие анимагические облики, которые подойдут людям с разными характерами, и наоборот – те, кто на первый взгляд очень похож по духу, могут получить совершенно разных животных. Тут можно только приблизительно очертить круг, и это получится после успешного завершения первого этапа. - Волчья стая, – вырвалось у Даалы. - То есть? – уточнил Вольф. – Ты имеешь в виду… - Да нет, просто вспомнилось, – Таркин рассмеялась и запустила руку себе в волосы, – я тут недавно услышала… В общем, у нас, на Когтевране, какой-то каламбурщик нашёлся и назвал нас «Волчьей стаей». - Ну что ж, звучит явно лучше, чем «Мародёры», – оценил Вольф. – Согласны? - Ещё бы! – живо согласился Регулус. - Да уж, без вопросов, – усмехнулся Северус, подставляя лицо весеннему солнцу. – По рыцарю и герб! Над озёрным берегом разнёсся весёлый смех. Увы, после финального матча по квиддичу смеяться уже не пришлось. Вольф выходил из себя, сидя на трибуне – его предсказание сбылось, и загонщики слизеринской команды оказались не в состоянии эффективно противодействовать гриффиндорским охотникам, раз за разом успешно прорывавшихся к кольцам соперников. К тому же совершенно не были организованы помехи вражескому ловцу, и оставалось надеяться только на дуэльное противостояние – но, увы, даже Вольф не мог не признать, что Джеймс Поттер как ловец объективно превосходит своего слизеринского коллегу. В итоге снитч и достался ему, подведя печальную черту под и без того печальным для Слизерина счётом. Вольф честил капитана слизеринской команды на все корки, пуская в ход все известные ему немецкие ругательства – использовать их английские аналоги рядом с сокурсницами было как-то неловко, зато на иностранном языке можно было отвести дух как следует. Смотреть на сияющего Поттера, высоко поднявшего вверх зажатый в руке снитч, было просто невыносимо. Вид счастливо улыбающегося Сириуса, зависшего в воздухе рядом со своим другом, радости тоже не прибавлял. - В следующем году я точно пойду в команду! – пообещал вслух Вольф. – Я сделаю всё, чтобы стереть с их лиц эти… улыбочки! - Я тоже буду пробоваться! – поддержал его Регулус. – Хочу быть ловцом! А ты? - Неважно, моё оружие – голова… Кем лучше получится, тем и буду. Сев, а ты не хочешь? - Рад бы, но от меня на метле пользы мало, – развёл руками Снейп. – Была бы зенитка – другое дело… Вольф невольно засмеялся, чувствуя, как настроение у него всё же немного поднялось. Близился конец семестра, и надвигались экзамены. Второму и первому курсу волноваться приходилось не слишком, а вот у пятого и седьмого был аттестационный уровень. Басти как раз заканчивал пятый и был весь на нервах, с головой уйдя в учебники. Вольф искренне ему сочувствовал и старался не мешать, одновременно со страхом думая, что же будет, когда через три года дело дойдёт и до него. Но долго эти страхи не продлились – во-первых, в тринадцать лет три года выглядят неимоверно долгим сроком, а, во-вторых, пока что и текущих проблем тоже хватало, хотя до самих экзаменов время ещё было. В последней декаде мая на досках объявлений во всех Общих гостиных появилась информация о том, что производится набор желающих на экскурсию по Центральному музею Магической Британии. Вольф охотно записался на неё, желая немного развеяться. Северус поначалу сомневался, стоит ли оно того, но Вольф убедил его, что с таким унылым преподавателем, как Бинс, единственное достоинство которого состоит в том, что он никогда не устаёт монотонно бубнить, и к тому же в преддверии экзаменов – прогулка по историческому музею точно не помешает. После прибытия ученики были разделены по курсам, так что Регулус и остальные из их компании ходили порознь. Второму курсу достался в экскурсоводы благообразный старичок, обладавший, в отличие от призрака-Бинса неплохой дикцией, но явно не самой лучшей памятью. Может, конечно, у него было чётко ограничено время, а может, он просто любил рассказывать об одних событиях и не любил – о других… Так или иначе, но Вольф просто впадал в тоскливое раздражение, слушая короткие и невнятные рассказы о важных битвах Средневековья. В зале, посвящённом эпохе Столетней войны, Лестрейндж всё-таки не выдержал. Последней каплей послужило то, что экскурсовод перепутал в битве у Лиможа чуть ли не всё, кроме того, кто победил, хотя перед его глазами был подробный макет поля сражения размером в несколько квадратных ярдов. - Простите, сэр, всё было не так! - А? – ошарашенно уставился на него старичок. Вольф решительно раздвинул в стороны двух когтевранцев и подошёл вплотную к макету. - Битва при Лиможе действительно состоялась в тысяча триста девяносто втором году, но у нас в сражении участвовали две тысячи человек, из них – двести сорок семь волшебников. Остальные были в основном стрелками из длинного лука, не считая небольшого отряда пехотинцев-наёмников из Бургундии, – рука Вольфа заходила над макетом, указывая расположение войск. – У французов тоже в основном была пехота, так как рыцари в большинстве своём не горели желанием сражаться вместе с волшебниками. Но зато у командующего объединённым французским отрядом было общим счётом порядка пяти с половиной тысяч человек, правда, магов лишь до полутора сотен. Точное число назвать сейчас не представляется возможным в силу того, что практически никаких учётных документов со стороны Франции не сохранилось… Вольф говорил твёрдо и уверенно, а перед его глазами разворачивался тот далёкий сентябрьский день. Английские лучники строились на склоне пологого холма, прикрытые с тыла лесом, а наёмники, переговариваясь между собой на родном языке, занимали позицию за краем глубокого оврага на правом фланге. А впереди, под колышущимися синими знамёнами, усыпанными геральдическими лилиями, на силы Туманного Альбиона в три линии надвигались французы… - После битв у Креси и Пуатье французы в большинстве своём, – губы Лестрейнджа насмешливо изогнулись, – неплохо представляли себе, на что способен наш длинный лук. Но у них не было особого выбора, так как им требовалось убрать угрозу, именно убрать, а не отшвырнуть на время; ведь взятие Лиможа открывало дорогу на Клермон-Ферран, что давало, в свою очередь, нам возможность угрожать Лиону и, опосредованно – Греноблю. Даже после чумы Лион был важным торговым и продовольственным центром, а взятие Гренобля грозило отрезанием Франции от Италии, что было для французских магов крайне нежелательно, ведь в борьбе с нашими волшебниками, уступая им качественно, они нередко полагались на вполне себе маггловскую помощь из Рима… Лили, в первый момент недовольно уставившаяся на слизеринца, уже начала слушать его с жадным интересом. И не только она – живой и уверенный рассказ слушали даже Мародёры, даже Поттер! Стоящая рядом с Вольфом Даала гордо взглянула на него. - Французы возлагали надежды на то, что склон холма является всё же недостаточно крутым для того, чтобы серьёзно замедлить передвижение пехоты, а возможные потери от заградительного огня длинных луков было решено, по всей видимости, заранее вписать в расходную статью. Что поделаешь, французские командующие того времени часто отличались тем, что не жалели не солдат, ни себя… Бертран дю Геклен и подобные ему были редким исключением. Кто такой Бертран дю Геклен, Северус не знал, но всё равно слушал, не отрываясь, переводя взгляд с макета на рассказчика и обратно. Вольф вдохновенно вёл свой рассказ, ни разу не прерываясь и так смотря на трёхмерную карту сражения, словно видел вместо неё реальную местность и солдатские строи – несколько движущихся вперёд и несколько замерших наизготовку на склоне обширного холма, напоминающего верхушку изрядно полысевшей головы с глубоким рубцом на правом виске. - План французов заключался в том, чтобы приблизиться, соблюдая строй, на расстояние, несколько превышающее прицельную дальность навесной стрельбы из наших луков, рассредоточиться и пойти в атаку сразу по центру и обоим флангам. Их смущало необычное расположение нашей пехоты, ведь, как правило, её место при подобных построениях было в промежутках между выдвинутыми вперёд и с флангов отрядами лучников. В итоге было решено всю левую шеренгу бросить на наёмников – предполагалось, что те, не отличающиеся высоким боевым духом, побегут, что даст французам возможность окружить наших лучников и перебить всех до единого, не дав им ускользнуть в лес. Что поделаешь, после Креси бравые галлы взяли за обычай не щадить их, а если всё же доходило до плена, то каждому стрелку из длинного лука отрубали средний палец – только большим и указательным такой не натянешь, это вам не короткий валлийский. Многие девочки выразили на лицах глубокое отвращение. Вольф, заметив это краем глаза, усмехнулся. - Собственно, с того времени и пошёл вот этот жест, – Лестрейндж высоко поднял правую руку и сжал в кулак все пальцы, кроме среднего. – Так наши лучники дразнили французов. Полагаю, что и в этой битве тоже… Так вот, а центральная и правофланговые шеренги должны были смять наши основные силы. Магам отводилась защитная роль – те должны были не дать нашим волшебникам поддержать площадными заклятиями лучников. Битва началась ближе к полудню. Французы надеялись, что высоко поднявшееся солнце помешает нашей стрельбе, но с облаками в тот день нам везло – они не только закрывали восход солнца, но и расширились затем на большую часть неба. Солдаты говорили, что это хорошее предзнаменование – сами небеса помогают им… Вольф помолчал пару секунд, сдвинув брови. Все ожидали продолжения. - Эдуард Блэк осознавал, что его ключевое превосходство заключается в более опытном и многочисленном отряде волшебников. Он принял решение разделить его на две части, одна из которых должна будет сдерживать французских магов, а другая – помешать пехоте бегом подняться по холму и навязать лучникам рукопашную. Обе задачи были в итоге успешно выполнены. Французы выставили в первую линию наиболее тяжело вооружённых воинов, чтобы вдохновлять остальных и нести меньшие потери от стрел на ближней дистанции, когда стрелять уже будут прямой наводкой. Но это привело к замедлению всего строя, ведь быстрые на ногу, но плоховооружённые бойцы оказались привязаны к передовой линии. Впрочем, иначе бы они и вовсе не горели желанием схлестнуться с нашими лучниками… В конечном счёте, ошибкой было само решение начать бой фактически на условиях нашей стороны. Стратегически французам было бы вернее сдать Лимож и, временно отступив, усилиться за счёт подкреплений Клермон-Феррана, применив одновременно против нас фабианскую стратегию, двадцать лет назад уже принёсшую им успех западнее, у Пуатье и Бержерака. Но уклоняться от прямых столкновений с угрожающими силами наших войск было неприемлемо с моральной точки зрения для французских аристократов… Вернёмся к месту событий. Французские шеренги, выстроившись согласно плану, начали наступление. В этот момент наши маги сковали боем французских, дав меньшему своему отряду возможность практически беспрепятственно действовать против атакующей пехоты. И в этот момент было принято ключевое решение: не пытаться играть роль артиллерийской поддержки, забрасывая французов огнешарами, а, сочетая трансфигурацию и чары, покрыть склон холма непролазной грязью, причём поначалу довольно слабой, чтобы не остановить врага сразу, а дать ему забраться поглубже и одновременно подойти практически на прямой выстрел. Это и решило исход боя. Скорость продвижения тяжеловооружённых латников снизилась до губительно низкой, наши стрелы косили их в массовом порядке – промахнуться по огромной толпе было невозможно. Первыми бросились бежать задние ряды, нёсшие большие потери от стрел, летящих поверх голов передней линии, и к тому же имевшие лучшую возможность убежать. Видя их бегство, латники заколебались, и тут бургундские наёмники нанесли фланговый удар из оврага – точнее, имитировали его, с боевым кличем заходя во фланг и тыл французам. Те, поняв, что вот-вот сами окажутся в окружении и будут перебиты, бросились бежать, не соблюдая уже никакого строя, забросив щиты за спину в отчаянной попытке спастись от наших стрел. Забавно, между прочим, что практически всё тяжёлое оружие они как раз бросили – наёмники были очень довольны трофеями. Французские маги тоже поспешно отступили, не дожидаясь, пока лучники перестроятся для удара по ним. Кто аппарировал, кто вовремя добрался до мётел… В целом они понесли самые меньшие потери, а вот пехота была выкошена на треть – если же учесть уровень тогдашней маггловской медицины, то смело можно сказать, что в итоге даже наполовину, за счёт умерших от ран. Таким образом, Лимож остался без защиты, что и предопределило его взятие. К сожалению, в полной мере воспользоваться плодами победы и продолжить наступление нам не удалось – войска были вымотаны, а коммуникации находились под постоянной угрозой. Спустя четыре года было заключено перемирие, подвёдшее итог Каролингскому этапу Столетней войны, длившемуся в общей сложности двадцать семь лет… Вольф задумчиво вздохнул и поднял глаза. Слизеринцы смотрели на него с уважением, пуффендуйцы – с вниманием. Несколько когтевранцев что-то конспектировали. У гриффиндорцев же был полный разнобой – от боязливого любопытства на физиономии Петтигрю до глубокой задумчивости на лице Поттера, который не отрывал взгляда от карты. - Ох ты, батюшки, – охнул наконец отмерший экскурсовод. – Вот это да… Вы, мистер, часом не из семьи историков или авроров будете? - Нет, – усмехнулся Вольф. – Я – Лестрейндж. - А-а-а! – с каким-то пониманием протянул старичок и оглянулся в сторону дверей, на которых было написано «Гражданская война 1642-1652». – Ну, тогда понятно, тогда понятно… Что ж, дамы и господа, прошу за мной. На следующей экспозиции мы видим… Северус осторожно отстал от двинувшейся вперёд группы. Его очень заинтересовал этот взгляд экскурсовода. Что-то подсказало ему, что до этого зала они вряд ли дойдут – или, скорей всего, пропустят его под каким-нибудь предлогом. Уж больно выразительный и понимающий взгляд был у старичка. Что же там такое и как оно связано с его другом? Двери были слегка приоткрыты, и толком бросить взгляд за них не удалось – сильно отрываться от основной группы Северус не хотел, это бы означало с высокой степенью вероятности обратить на себя нежелательное внимание. Но ему удалось заметить в числе прочего один портрет, который сразу привлёк его взгляд. На портрете был в полный рост изображён человек средних лет, в латах, с мечом у левого бедра и волшебной палочкой в правой руке. Красивое, но властное и суровое лицо его носило какие-то неуловимые, но явные черты сходства с лицами братьев Лестрейнджей, а тёмно-карие, коньячного цвета глаза были точной копией глаз Вольфа. Постаравшись запомнить увиденного на портрете человека, Северус поспешил за остальными, с глубоким любопытством размышляя, кто же он таков, какой роднёй доводится его другу и почему старичок-экскурсовод так отреагировал, услышав «Я – Лестрейндж».