* * *
Увы, время любых каникул рано или поздно подходит к концу. Не стали исключением и эти. Северус, чтобы не торопиться в последний момент, собрал вещи ещё с вечера, увозя даже больше, чем привёз – благодаря предоставленной в его единоличное и безраздельное распоряжение лаборатории он успел поставить целый комплекс интереснейших опытов, результаты которых были занесены на целую пачку пергаментных листов. Снейп очень надеялся, что летом ему действительно удастся продолжить начатое, ведь в Хогвартсе он при всём желании не мог бы себе позволить того, что позволял здесь благодаря щедрости Вольфа. Как бы ни закрывал глаза на некоторые опыты Слизнорт и сколько бы сверхурочного времени он не оставлял талантливому ученику – всё же там приходилось действовать аккуратно и с оглядкой. Здесь же, в Доме Весёлой Стражи, Лестрейндж, не глядя, разрешал всё, прося только загодя сообщать о желаемых ингредиентах, за которыми требовалось отдельно посылать домовиков. Та часть натуры Северуса, которая была отдана чистой науке, ликовала от одной мысли о таких условиях. Северусу удалось даже уговорить собраться заблаговременно и остальных, упирая при этом на необходимость сохранять хорошее впечатление в плане пунктуальности на слизеринского декана, чтобы не рисковать этим путём сообщения с Домом Весёлой Стражи и в будущем. Хотя на самом деле Северус не в меньшей степени берёг собственный покой завтрашнего утра, предпочитая спокойно позавтракать и так же спокойно отправиться в путь, не вскакивая перед этим со стула в ответ на очередное «Северус, ты не видел мои икс-икс-икс?». При этом под «икс-икс-икс» могло подразумеваться практически что угодно – Вольф, несмотря на своё полунемецкое происхождение, в плане хранения вещей был изрядным раздолбаем, если только это не касалось чего-то военного или могущего быть к нему приравненного. Планы там очередной квиддичной схватки или ночного рейда на гриффиндорскую территорию – это да, это хранилось со всей строгостью и вниманием. А вот остальное… Не далее как позавчера Северус, зайдя к другу в комнату, битых пять минут наблюдал его заднюю часть, перетаптывающуюся по кровати коленками. Часть передняя была благополучно скрыта за этой самой кроватью. Когда у Снейпа, наконец, закончилось терпение и он вежливо поинтересовался, не нужна ли помощь, растрёпанный Вольф принял вертикальное положение и, страдальчески взглянув на него, сообщил: - Носки – как люди. Похожих много, а два одинаковых фиг найдёшь! В процессе последовавшего затем короткого разговора выяснилось, что внепланово овладеть Манящими чарами Вольф не удосужился, отдавая предпочтение боевым, с домовиками зимой в летнем поместье – внезапно! – некоторый дефицит, но Лестрейндж всё равно даже не задумывался об идее сортировки носок. Понятное дело, что у непросыхающего капитана и боцман поддатый. То ли Регулус с Даалой почерпнули такую манеру присмотра за вещами у Вольфа, то ли обладали ею с самого начала, но только аккуратностью не отличались и они – кроме разве что Регулуса, да и то в относительной манере. А судя по некоторым его обрывкам фраз, эта «относительная манера» являлась плодом суровости миссис Блэк, которая, судя по всему, многое в своих сыновей вдалбливала, не удосуживаясь объяснить причины. Как результат – её младший отпрыск, не споря с ней, с превеликим удовольствием скинул затверженное за борт, как только представилась такая возможность. И это был ещё не худший вариант, поскольку старший и вовсе охотно вступал в перепалки по малейшему поводу, противостоя матушке, судя по рассказам Регулуса, уже чисто из принципа. И кто бы мог подумать, что доводы Северуса о полезности организованности получат такое необычное подтверждение именно в это утро? Когда завтрак уже был закончен и вся четвёрка неторопливо готовилась к отбытию, внезапно появившийся в гостиной домовик ошарашил хозяина новостью, что его дражайшая матушка будет здесь с минуты на минуту и желает с ним переговорить перед его отбытием. Вольф скривился, словно запихнул в рот лимон без кожуры, и мрачно велел незадачливому вестнику встретить миссис Лестрейндж со всем подобающим почтением, а сам развернулся к друзьям и виновато развёл руками. - Господа, если коротко: я вообще не думал, что она знает о том, что я здесь, да ещё не один. Заметит вас – будет фигово. Быстро, берите вещи и прячьтесь где хотите. Скажу, что вы уже отбыли, а я остался, чтобы всё проверить. Вас искать она вряд ли будет – сочтёт ниже своего достоинства. Но лучше вам ей не попадаться! - Яволь, – не раздумывая, козырнула Даала и, подхватив свою сумочку, нырнула за тяжеловесные гардины. Регулус, вскочив, растерянно поозирался пару секунд, а потом залягал свой чемодан под широкий диван и нырнул туда же и сам, после чего Вольф взмахом палочки заставил покрывало сдвинуться пониже, окончательно укрывая Блэка. Северусу же не оставалось другого выхода, кроме классического – шкафа. К счастью, он в этой гостиной имелся. В принципе, можно было бы рискнуть поискать укрытие где-нибудь ещё, но, во-первых, это действительно был лишний риск засечения, а, во-вторых, Северусу хотелось присутствовать при этом разговоре, пусть и неофициально. Надо полагать, Даале и Регулусу тоже. Об отношениях между Вольфом и его матерью все трое были осведомлены, но вживую это видеть ещё не доводилось. И теперь появлялся шанс оценить всё без прикрас… ну и подстраховать друга, конечно. Даже по тем словам, что, бывало, проскальзывали у забывшегося Вольфа в разговорах о доме, можно было представить материнские чувства миссис Лестрейндж – судя по всему, мало чем отличавшиеся от отцовских чувств мистера Снейпа-старшего. Она величественным шагом вошла в комнату, держа себя, как королева – даже сквозь замочную скважину это выглядело впечатляюще. Вольфа Северус не видел, но, судя по звукам, тот легко встал с дивана и, видимо, отвесил небольшой поклон. - Вольф, – спокойно, но холодно произнесла миссис Лестрейндж, – где твои друзья? - Уже отбыли, – донёсся спокойный ответ. – Полчаса назад. Я тоже уже вскоре собираюсь – остался, чтобы напоследок проверить, в каком состоянии оставляю дом. - Похвально, – равнодушным тоном отозвалась Марта. – Надеюсь, грязнокровок ты сюда не водил? - Ну, если не считать одного полукровку… – кажется, губы Вольфа слегка кривились в усмешке, – то нет. - Славно. Не хотелось бы думать, что ты валяешь своих шлюх там, куда поколения твоих предков приводили только достойных женщин. У Северуса самым натуральным образом отвисла челюсть. Нечего сказать, тёплое начало для семейного разговора! - И верно, зачем пересекаться? Для любовниц из низшего сословия всегда есть окрестные стога… – не остался в долгу сын. Губы миссис Лестрейндж на мгновение сжались, но тут же вернулись к своему прежнему сухому и бесстрастному состоянию. - Должна сказать, что традиция нашего рода не предусматривает превращения летних поместий в базар… однако я побеседовала с Япетом, и он… не против того, чтобы периодически здесь гостили твои друзья. Периодически. - А можно уточнить – откуда вы вообще узнали, что я здесь, да ещё не один? - Домовики, – всё так же сухо обронила Марта. – Старший из них доложил мне, что тебе потребовался один в Доме Весёлой Стражи. - Ясно. - А теперь – к делу, – одна затянутая в кружевную перчатку рука легла на другую. – Мне известно, что у тебя уже… м-м… одним словом, что ты уже успел узнать в полной мере, для чего предназначена постель. - Матушка, я вас не узнаю. С чего это вам вдруг понадобились эвфемизмы? Особенно после того, как вы абсолютно точно изволили заявить, что я кое-кого валяю. - Потому что одно дело – «валять», и совсем другое – иметь достойные и приличествующие тебе отношения, – отрезала миссис Лестрейндж. – Я пришла сказать тебе, чтобы ты не слишком-то увлекался интрижками в школе. Этим летом я планирую начать… смотрины. - Что-о-о? – потрясённо протянул Вольф. – Какие ещё смотрины? - Обыкновенные. У многих чистокровных семей есть дочери, подходящие тебе по возрасту. Плюс-минус, конечно, но подходящие. После того, как мы подберём наиболее достойный вариант, будет объявлено о помолвке. - Ага, о такой же, как у Рабастана? – горько осведомился Вольф. – Он мне недавно в письме расписывал, как он и так, и эдак к Андромеде, а та и слушать об этом не желает. На некоего Тонкса заглядывается. - Об этом я уже слышала! – Марта впервые с момента появления в комнате проявила эмоции. Её глаза полыхнули гневом. – Но, будь уверен, она либо одумается, либо горько пожалеет об этом. Вальбурга уже предупредила её о последствиях отказа… У твоего брата будет достойная, приличная супруга. Как и у тебя. - А ничего, что мне в этом году только ещё пятнадцать исполняется? И что, позволю себе напомнить, вплоть до этого времени мне вообще регулярно напоминали, что мне вообще нежелательно жениться, чтобы не ослаблять майорат? Я как бы уже привык к мысли, что останусь бездетным, но всеми любимым дядюшкой. - Времена меняются, – миссис Лестрейндж уже снова взяла себя в руки. – Мы с твоим отцом поговорили и решили, что это было не самое лучшее решение. - И я, конечно, узнаю обо всём последним… – вздохнул Вольф. – Скажите – это как-то связано с… родом деятельности моих братьев? - Нет, – не раздумывая, ответила его мать, слегка покачав головой. – Ты имеешь в виду, что мы беспокоимся об их выживании? Не стоит. Конечно, мне тревожно за них обоих, и Япету тоже, но не до такой степени, чтобы всерьёз считать это возможной угрозой выживанию рода. В конце концов, никто из Пожирателей Смерти пока что не погиб. Предупреждая твой вопрос – и никто из членов Ближнего Круга не был даже отправлен под суд, не говоря уже об Азкабане. Так что – нет, об этом тебе тревожиться не стоит. Вопрос касается исключительно тебя. - Но почему вдруг?… - Так будет лучше… и достойнее, – Марта слегка передёрнула плечами. – Твоё поведение… уже сейчас вызывает сомнения. Скажу так – мы с отцом надеемся, что это поможет тебе остепениться. - Или, точнее, ты надеешься, – в голосе Вольфа появились шипящие, разъярённые нотки, – потому что папа никогда не задавался вопросом, насколько достойно или недостойно я дружу. Даже не думал следить, с кем я целуюсь и кого где валяю. Готов поспорить, что эта инициатива превратить меня в племенного жеребца на аукционе – целиком и полностью твоя идея! - Не смей говорить со мной в таком тоне, – голос Марты сочился зловещим льдом. – Летом ты будешь встречаться с приличными девушками. Знакомиться с ними. И лучшая из них через несколько лет станет твоей женой. Так надо. - Кому? – горько спросил Вольф. - Твоей семье, – отрезала его мать и, помолчав несколько секунд, добавила: – А теперь – возвращайся в Хогвартс. И следи там за своим поведением – о нём в будущем станут судить о тебе. Пока что оно оставляет… двойственное впечатление. Лёгким движением развернувшись на месте, миссис Лестрейндж вышла из комнаты. Спустя какое-то время её шаги затихли внизу, а затем негромко хлопнула парадная дверь. - Это… это! – услышал Северус, вылезая из шкафа. Выбравшись наружу, он обнаружил, что Даала уже обнимает Вольфа, швырнув сумочку на ближайшее кресло. – Это возмутительно! Она за кого тебя держит – за выставочную модель, что ли?! - Она всегда такой была, сколько себя помню, – грустно ответил Вольф, глядя поверх плеча подруги на Северуса. – Регулус подтвердит… А теперь вот и вы увидели наглядный образец воспитания невезучего сына. Даала рывком наклонила его голову и что-то жарко прошептала на ухо. Северус не расслышал, что именно, но Вольф счастливо улыбнулся и негромко сказал в ответ «Спасибо…».* * *
Конец января промелькнул быстро, подхваченный вновь возобновившимся течением уроков. Ему на смену пришёл февраль – всё ещё такой же снежный, но уже не очень-то морозный. В облаках всё чаще появлялись просветы, а ближе к середине месяца случилась первая оттепель. В самом Хогвартсе жизнь пока что шла без особенных изменений. Разгоревшаяся за стенами война, к счастью, не успела напрямую затронуть кого-то из учеников. Впрочем, это не мешало Мародёрам и Стае устраивать регулярные набеги друг на друга, параллельно не забывая и о тех невезунчиках с «вражеского» факультета, кто при этом подворачивался под руку. То под садящимся на своё место после ответа исчезал стул, то сам отвечающий прямо посреди речи вдруг начинал хрюкать, как свиноматка, то за обедом чья-нибудь тарелка с супом внезапно воображала себя гейзером, щедро обдавая всех, кто оказывался рядом, то целевая причёска изменялась так, что позавидовал бы любой панк, при этом упорно сопротивляясь всем попыткам вернуть её в нормальное состояние… Периодически устраивалось и что-нибудь более весёлое. Один раз на истории магии Сириусу удалось заколдовать Вольфа так, что тот, отвечая у доски на тему, касающуюся войн с гоблинами, начал постепенно воспарять ввысь в прямом смысле этого слова. Смешней всего было то, что сам Лестрейндж, увлёкшийся своей любимой тематикой, заметил это далеко не сразу… Хохотали оба факультета. Слизеринцы, впрочем, в долгу не остались. На следующем же уроке зельеварения, во время проведения контрольной работы, все образцы, приготовленные Джеймсом, оказались подменены на приворотные зелья. Финальную точку поставил сам Слизнорт, добродушно посоветовавший быть не столь пылким в процессе завоевания сердца мисс Эванс. Теперь снова ухохатывались все – ну, кроме разве что самих Джеймса и Лили. Один пытался безуспешно оправдаться, другая сидела красная, как помидор. На следующей же перемене Джеймс устроил дуэль с Вольфом, которую прервала не кто иная, как сама Лили, назвав обоих обалдуями и потребовав немедленно прекратить «вести себя по-идиотски». Дуэлянты, со вздохом убрав палочки, договорились о месте и времени продолжения, как только Эванс оказалась за пределами слышимости. Дуэли вообще сделались весьма популярным способом времяпровождения. То ли дело было в приближающейся весне, заставлявшей бурлить гормоны, то ли ученики наконец-то довели уровень своих познаний до размеров, позволявших устроить нечто серьёзное, то ли обстановка в стране заставляла глядеть на школу как на относительно безопасный полигон для подготовки к взрослой жизни… А вполне возможно, что и всё это сразу. Популярней всего дуэли были на Слизерине и Гриффиндоре, хотя остальные два факультета тоже остались не чуждыми этому занятию. Но там всё же это были отдельные случаи, в то время как у «львов» и «змей» увлечение дуэлями стало повальным. Чаще всего, разумеется, дрались друг против друга, хотя у старших курсов нередок был и вариант решения на палочках амурных вопросов. Преподаватели сбивались с ног, приглядывая за студентами во время перемен и посменно патрулируя во внеурочное время наиболее популярные места для дуэлей. Теоретически во всём этом им должны были помогать ещё и старосты всех факультетов – но на практике дело осложнялось тем, что те и сами были не прочь либо поучаствовать, либо поболеть за своих, либо послужить причиной для дуэли. Смешней всего было то, что это в равной степени касалось как девушек, так и парней – в Магическом мире, где превосходство в поединке определялось реакцией и знаниями, а не ростом, выносливостью и силой, представительницы прекрасного пола были отнюдь не против решить между собой самым решительным образом такой животрепещущий вопрос, как право быть объектом ухаживаний привлекательного парня. Как результат – больничное крыло практически никогда не пустовало. К счастью, по-настоящему опасные заклинания в дуэлях обычно всё-таки не применялись, но, с другой стороны, последствия далеко не всех применявшихся снимались легко. Мадам Помфри даже была вынуждена разграничить ширмами две отдельных территории для слизеринцев и гриффиндорцев соответственно, наложив на все границы специальные чары, мешавшие представителям враждующих факультетов заглянуть друг к другу на огонёк. По счастью, речь о тотальной войне всё же не шла и даже не думала идти, так что опасаться «добивания раненых» не приходилось. И всё же так было спокойнее за выздоравливающих. Были в больничном крыле и своего рода «постоянные клиенты». В первую очередь это касалось, разумеется, Мародёров и Стаи. Каждую неделю кто-нибудь и с той, и с другой стороны оказывался в гостях у мадам Помфри. Радостный пыл противостояния, в котором каждая из сторон считала себя защитником мира и справедливости, от этого ничуть не утихал. Как раз во время одного такого вынужденного перерыва в установлении справедливости Сириусу и пришла в голову мысль о том, что слизеринцы под руководством Вольфа как-то уж больно легко перехватывают их по ночам. А сами, напротив, уже очень давно не попадались ни в какие ловушки. То есть, в ловушки-то как таковые – например, те же навозные бомбы в ждущем режиме, – вполне себе попадались, но с начала года ни разу не было случая, чтобы в ночную засаду Мародёров угодил хоть кто-нибудь из Стаи. А если вдуматься, то и в прошлом году такое тоже имело место быть… Всесторонне обдумав ситуацию, Сириус решил, что слизеринцы то ли изобрели, то ли получили от кого-то некое устройство или заклинание, позволяющее определять местонахождение определённого человека, причём на довольно большом расстоянии. Эта мысль захватила его. А что, если и им удастся соорудить нечто похожее? Это бы, как минимум, уравняло шансы! Едва покинув больничное крыло, Сириус немедленно отправился на поиски друзей, чтобы изложить им свои соображения. Джеймс, к его радости, сомневаться не стал. - Да, это очень похоже на правду, – согласился он, потирая в задумчивости подбородок. – Отец мне рассказывал про подобные чары… Ничуть не удивлюсь, если Лестрейндж со своими тоже о них знают и что-то такое соорудили. - А значит, и нам надо! Как думаешь, что это может быть? - Много чего, – помотал головой Джеймс. – Но, знаешь, я думаю, что лучше нам будет сосредоточиться на том, что будет удобнее для нас. Мало ли что там они изобрели… - Да, ты прав, – согласился Сириус. – И что это тогда может быть? - Ну… Во-первых, проще всего соорудить что-то вроде… индикаторов. На каждого из Стаи. Которые будут показывать расстояние до них. Знаешь про вредноскопы и Проявители Врагов? Ну вот, здесь будет что-то похожее, но, конечно, попроще. Такие штуки сделать не проблема – от силы пара дней на всё про всё уйдёт. - Этого мало, – заметил Ремус. – Расстояние само по себе ничего не даст – нужно, как минимум, знать ещё и направление. А его ни вредноскопы, ни даже Проявители Врагов не показывают. - Но ведь можно же как-то это решить? – с надеждой уставился на него Сириус. – Они же решили! - Да… в принципе, да, – не очень уверенно ответил Ремус. – Могу предположить даже конкретные варианты… Но у меня есть ещё одна идея, она, мне кажется, самая удобная… если, конечно, её получится реализовать. - Говори! – обрадованно подбодрил его Джеймс. - Мой папа когда-то работал в заповеднике, – принялся объяснять Ремус. – И там так следят за редкими животными: надевают на каждого нечто вроде особой метки, которая магически связана с большой картой местности. Таким образом, любое передвижение отражается на этой карте, и можно в любой момент узнать, где кто находится и куда движется. - Нет, ну это, конечно, хорошо, – озадаченно потёр лоб Сириус, – но как ты представляешь себе процесс меченья слизеринцев? Даже если мы каким-то образом сумеем, скажем, отловить их и усыпить, то всё равно… Обнаружат же, рано или поздно! - Да, прямая аналогия тут не пойдёт, – кивнул Ремус. – Поэтому надо сначала решить, чем заменить прямое мечение. Если сможем это сделать – то потом получится отслеживать не только Стаю, но и, скажем, Филча. Старост. Да вообще кого угодно! - Класс! – у Джеймса загорелись глаза. – Так, парни, думаю, придётся зарыться в библиотеку. Если надо будет – даже в Запретную секцию. - Ну, с Запретной-то ты всё же поосторожней, – предупредил его Ремус. – Рисковать нам ни к чему – если мы действительно хотим разжиться такой картой, нам нужно держать всё в секрете. Кстати, самое главное: раз уж речь идёт о слежении по карте, то для начала нам нужна сама карта, верно? - Ну, карту Хогвартса раздобыть не проблема, – отмахнулся Сириус. – Она в той же «Краткой истории» есть. - Но надо будет ещё её и дополнить, – возразил Ремус. – Нам ведь может понадобиться не только в самом замке с ней работать, но и во дворе. - Тем более что на официальную карту нанесены далеко не все ходы, – согласно добавил Джеймс. – Да, Ремус, ты прав. Надо будет её дорисовать, прежде чем использовать. - Значит, дорисуем! – нетерпеливо пожал плечами Сириус. – А сейчас – давайте в библиотеку, будем искать нужные чары! Поиск таковых затянулся на больший срок, чем первоначально предполагали Мародёры. Кое-что удавалось найти, но уже через день стало ясно: работать придётся в основном с обрывками сведений. То, что им было нужно, в готовом виде не наличествовало нигде, даже в Запретной секции. Но это не остановило друзей, а, наоборот, только разожгло их пыл – ведь им предстояло создать что-то совершенно новое! Стать первооткрывателями! В каком-то смысле это было не менее захватывающе, чем анимагия. В ней, кстати, дела шли примерно так же: небыстро, но успешно. Систематические тренировки в сочетании с предварительной подготовкой сделали своё дело – те самые нити магии, что пронизывали всё тело, уже легко начинал ощущать при сосредоточении каждый из Мародёров. И не только ощущать – удалось уже продвинуться далеко вперёд в «нащупывании» своих звериных обличий. Джеймс уверенно утверждал, что у него это будет кто-то большой и копытный. Сириус обожал поддразнивать его возможностью, что это окажется бык – физиономия у Джеймса при этом всякий раз делалась просто непередаваемая. За себя Блэк не больно-то тревожился – собственные ощущения обещали ему нечто крупно-собачье. Полистав сначала справочник по породам собак, а потом – ещё и зоологический, нашедшийся у Ремуса, Сириус махнул рукой на попытки до срока выяснить подробнее. Перечень вариантов растягивался на добрую страницу даже при простом перечислении. Что же до Питера, то он упорно утверждал, что это будет «нечто небольшое», но на вопрос о подробностях неизменно отвечал, что точнее пока сказать не может. То ли на самом деле не мог, то ли стеснялся – Сириус затруднялся определить это. Но, по большому счёту, этот вопрос его не сильно-то и волновал – получится, и ладно. Питера он вообще считал по большей части балластом, от которого сплошь и рядом хлопот больше, чем пользы. Так что и результаты его деятельности, к тому же требовавшей бесконечных разъяснений, что да как, Сириуса интересовали мало.* * *
Февраль плавно перешёл в март, и наконец-то наступила настоящая весна. Облака расходились уже регулярно, а солнце пригревало всё теплее. Настроение у всех резко поднялось – холодная промозглость успела капитально надоесть. Особенно квиддичистам – проводить тренировки под мокрым снегом или ледяным дождём ещё то удовольствие. Как и приземляться на раскисшее поле, в котором вязнут сапоги чуть ли не до щиколотки, а стоит ненароком поскользнуться, как без магии и не отмоешься. Так что наконец-то улучшившаяся погода вселила во все команды боевой дух. По расписанию матчей в этом году следующий должен был состояться между Гриффиндором и Пуффендуем. Крайне раздосадованные прошлым поражением, гриффиндорцы готовились к нему изо всех сил – проиграть и в этот раз было бы просто позорно. К счастью, то ли удача всё же решила снова улыбнуться «львиной» команде, то ли пуффендуйцы готовились не так усердно, то ли у них просто не оказалось такого капитана, как Лестрейндж – но победа действительно осталась за Гриффиндором. Джеймс поймал снитч уже через полчаса после начала игры, да и охотники тоже не подкачали. Радость Сириуса омрачало только то, что на этот раз на трибунах почему-то не было никого из Стаи – вообще никого! Даже Таркин. Почему – было совершенно непонятно. То ли они решили подготовить какую-то новую выходку, воспользовавшись тем, что чуть ли не вся школа собралась на стадионе, то ли… то ли это был очередной финт со стороны лично Вольфа. Эдакий средний палец, показанный гриффиндорской команде: вас мы разгромили, про пуффендуйцев и говорить нечего, так что тратить своё вельможное время на вас мы не желаем. Играйтесь в своей песочнице, сколько угодно, а мы чем-нибудь поинтересней займёмся. Сириус понимал, что его воображение снова, скорей всего, играет с ним дурную шутку, но не мог успокоиться. После всего того, что гриффиндорской команде пришлось по милости Вольфа испытать в этом году, начиная с той приснопамятной попытки проследить за тренировкой слизеринцев, закончившейся фигуральной фигой со стороны Таркин, он уже всё время был настороже, не желая вляпаться в новую любовно заготовленную для них лужу. Хотя это, конечно, и выматывало нервы. Кто знает – может, это тоже было ещё одним хитрым планом Лестрейнджа? Сириус благодарил небеса за то, что его бывший друг, несмотря ни на что, не выказывал восторга от идей Волдеморта, в отличие от большинства слизеринцев. Страшно было представить, на что он был бы способен, окажись в его руках не квиддичная команда, а отряд головорезов-Пожирателей. К счастью, Вольф всё так же продолжал жить своей жизнью, не пытаясь каждое утро найти в новом номере «Ежедневного Пророка» сообщение о новой успешной атаке Волдеморта. Насколько Сириус мог видеть, Лестрейнджа – пока что, во всяком случае, – не интересовало ничего, кроме увлечений, практически аналогичных его же, Сириуса, собственным: девушки, квиддич, насолить вражескому факультету. И, конечно, друзья. Девушки вообще оживились с приходом весны – как и парни, разумеется. Тёплое солнце так и звало прогуляться по берегу озера с кем-нибудь вдвоём. Сириус благодаря своей внешности и обаянию был весьма популярен, причём не только у гриффиндорок – и охотно этим пользовался. Вольф от него, впрочем, не отставал, хотя и не мог похвастаться особо смазливой физиономией. Его обаяние было другим – не солнечно-развлекательным, как у Сириуса, обожавшего «звездить» и быть в центре внимания, а таинственно-лунным, подкреплённым загадочно-успешными ночными похождениями, неутомимостью в дуэлях и победоносностью на квиддичном поле. В сущности, они отлично дополняли друг друга – яркий, открытый гриффиндорец и держащий загадочно-манящую дистанцию, властный слизеринец. Нашлись даже такие девушки, которые успели погулять с обоими и теперь усиленно сравнивали впечатления – к откровенному веселью Сириуса и, как полагал Блэк, ничуть не меньшему Лестрейнджа. Впрочем, во второй половине марта произошло одно событие, заставившее Сириуса заподозрить, что Вольф не так уж прост в амурном плане и в кого-то успел влюбиться по-настоящему. Дело было на истории магии. Как и всегда, львиная доля учеников – и не только «львиного» факультета – либо спала под усыпляющее бубнение Бинса, либо занималась чем угодно, но только не конспектированием лекции. Сириус сидел на соседнем с Лестрейнджем ряду, партой сзади, и лениво прикидывал в уме, как лучше совместить между собой те новые клочки информации для создания следящих чар, которые им вчера удалось добыть в учебнике заклинаний для шестого курса. Делал он это, положив голову на сложенные руки и рассеянно пялясь куда попало сквозь упавшие на глаза волосы. Со стороны могло показаться, что он спит, как и соседи – возможно, именно поэтому ему удалось увидеть, как Вольф, мечтательно смотревший то в окно, через которое на него падали согревающие лучи солнца, то куда-то вперёд, то ли в середину класса, то ли вообще на доску, внезапно взялся за перо, рассеянно покрутил его в пальцах, сторожко огляделся и начал писать на отдельном листке пергамента, то и дело закусывая губу и сосредоточенно уставляясь в потолок, покачивая при этом пером в такт каким-то мыслям. Это было очень интересно. Вольф выглядел так, словно сочиняет то ли любовное послание, то ли что-то ещё романтическое – но уж точно не очередную противогриффиндорскую каверзу. Иначе бы он не улыбался так мечтательно. То есть, может быть, и мечтательно – но ухмылялся бы! А тут он выглядел как кот, чья хозяйка уходит на рынок и обещает принести ему много, много сметаны. Или даже сливок. Сириус, заинтересовавшись окончательно, продолжал следить за Вольфом и, дождавшись, когда спустя энное количество минут Лестрейндж, наконец, закончит свою писанину и снова мечтательно уставится куда-то вперёд, бесшумно приподнялся с места и, аккуратно подавшись вперёд, заглянул через плечо слизеринца. Оказалось, что Вольф… писал стихи! Лучи Солнца в волосах играют, Покидать плен сладкий не хотят. Зависть грудь мне в клочья раздирает. Самому коснуться бы тебя! Пальцем провести по переносью, И уткнуться лбом в тёплый висок… Как желаю тёплой летней ночью Рядом вдруг услышать шепоток: «Драться так, как ты, хочу давно я… Ты меня не мог бы научить?» Научу. Ты пахнешь вешним бором, Летним шелестом травы в ночи, Птичьим кличем, осенью летящим, Свежим настом зимнего утра… Это схватка. Бей точнее, чаще. Мыслить по-дуэльному пора. Сириус едва удержался от того, чтобы присвистнуть. Это в чью же честь бравый слизеринский капитан сочиняет такие оды? Блэк пошарил взглядом в том же направлении, куда во время своих поэтических изысков пялился Лестрейндж, но толку с этого не вышло – в получившийся сектор попадала добрая половина класса. Кем конкретно любовался Вольф, вдохновляясь на свою элегию, установить было невозможно. Раздался школьный колокол, возвещавший о конце урока. Вольф вздрогнул, стремительно накрыл исписанный листок ладонью, бросив по сторонам настороженный взгляд (Сириус едва успел плюхнуться обратно за парту и принять расслабленный вид), после чего быстро, почти не отрывая ладоней, сложил результат своего вояжа на Парнас в несколько раз и засунул в учебник. Практически всё оставшееся до ужина время Сириус с глубочайшим любопытством гадал, кто же это сумел, наконец, накормить волчье сердце так, чтобы оно перестало тянуть хозяина на вольные хлеба в лес. А что перестало, в этом Сириус не сомневался – судя, правда, по себе. Он мог представить себя в роли стихотворца при единственном условии – если бы его угораздило влюбиться по-настоящему. Пока что такого за собой Блэк не замечал и, в сущности, был этим скорее доволен. Несложно было представить, какие последствия для дружбы повлечёт влюблённость и сколько времени прикажет отдавать возлюбленной одурманенное чувствами сердце. Не говоря уже о том, какие глупости могут совершать влюблённые. А если, не приведи Мерлин, угораздит в слизеринку влюбиться?! И ради неё пойти на поклон к матушкиным бредням о сверхважности чистоты крови? Нет уж, благодарим покорно. Впрочем, вплоть до сегодняшнего дня Вольф не выказывал никаких признаков страстной влюблённости. Да и перед тем же ужином спокойно целовался с очередной обожэ, совершенно не выглядя готовым встать перед ней на колени с розой в зубах. По всей видимости, объект истинных воздыханий Вольфа был столь же секретным, как и посвящённые этому объекту стихи. А раз так – надо полагать, девушка была магглорождённой. С теми же полукровками Лестрейндж гулял спокойно, а вот магглорождённых всё же обходил – видимо, чтобы дипломатично не дразнить гусей, сиречь своих же софакультетников и родню. Список кандидаток, впрочем, всё равно оставался приличным. В него попадала даже Эванс, хотя скорее формально – всё-таки с тем, чтобы «самому коснуться бы тебя», Вольф здесь не испытывал никаких проблем, да и представить себе спокойную и аккуратную отличницу, просящую слизеринского капитана о паре дуэльных уроков, было сложно. Хотя, в принципе, кто его знает, Вольфа, какие у него там эротические мечты… Однозначно Сириус решить для себя так и не смог – кому же были посвящены эти четыре четверостишия. Оставалось только на всякий случай держать этот факт в памяти… ну и, несмотря ни на что, желать Вольфу удачи. Если его матушка не изменилась с дохогвартсовских времён – что вряд ли, – одно упоминание о том, что её и так нелюбимый сын влюбился в «грязнокровку», вызовет цунами с землетрясением во время извержения вулкана. Мысли самого Вольфа в это время занимали совсем другие заботы – хотя, безусловно, тоже относящиеся к амурным делам. Вот только на этот раз никак не своим, не делающимся, однако же, в данной ситуации от этого менее значимыми. Всё началось с того, что Вольф после уроков решил навестить брата. Однако же ни в Общей гостиной, ни в спальне семикурсников его не оказалось, причём указать, хотя бы примерно, его текущее местоположение тоже никто не смог. Слегка встревожившись, Вольф отправился на поиски. Они отняли изрядно времени – и, что самое обидное, ни к чему не привели. Несмотря на то, что Лестрейндж осмотрел и все уголки школьного двора, и берег озера, и чуть ли не до темноты таскался по всем этажам замка, никаких следов брата он нигде не нашёл. Уставший и раздосадованный, Вольф отправился назад, в Общую гостиную, надеясь хоть там подловить Рабастана, откуда бы тот ни возвращался. Именно это решение в итоге оказалось выигрышным – уже после отбоя, когда у камина остался сидеть один лишь Лестрейндж, в гостиную наконец-то ввалился Лестрейндж второй. Вольф поднялся навстречу, собираясь самым решительным образом выяснить, где носило братца, но так и не решился. Рабастан выглядел крайне тоскливо и печально, что для него, обычно всегда беспечного и весёлого, выглядело вдвойне настораживающе. - А… Меня ждёшь? – тускло осведомился он при виде Вольфа. - Что случилось? – вместо ответа спросил тот. Рабастан вяло махнул рукой. - Какая разница? Ты мне сейчас не поможешь… - Если только ты не подхватил драконью оспу, то помогу, – заверил его Вольф. – Я тебя пол-дня ищу. Садись давай к огню и объясни толком, что стряслось? Выглядишь так, словно тебя завтра дементор поцеловать должен. - В чём-то ты прав, – безрадостно вздохнул Рабастан, медленно садясь на диван. – Хотя… Клянусь честью, я бы много, очень много отдал за то, чтобы он поцеловал кое-кого другого! Привычный к логическому мышлению ум капитана команды стремительно сложил все данные в одно уравнение. - Андромеда на твоих глазах с другим целовалась? - Почти, – с ненавистью прошипел Рабастан, сжимая кулаки. – Хотя и целовалась уже, надо полагать, тоже. - Теодор Тонкс? - Он, проклятый! – Рабастан с яростью саданул кулаком по плотной обивке дивана. – Я люблю её, Вольф! Люблю всем сердцем! Я готов простить ей всё, я бы её на руках носил, свадьбу наши родители уже обещали, этим летом! Но эта грязнокровная мразь, это… это гнилое порождение смрадной болотной ехидны… Он стоит у меня на пути! Первое, что я сделаю, став Пожирателем Смерти – закопаю его к Мордредовой матери! - Ну и озлобишь против себя навсегда Андромеду, – спокойно заметил Вольф, садясь в кресло рядом с ним и удобно располагая руки на подлокотниках. – Тебе это надо? - Что я ещё могу сделать? – вся ярость словно мгновенно схлынула с Рабастана, оставив лишь тяжёлое уныние. – Я пытался, Вольф. Я обещал ей всё, что имею и буду иметь. Обещал держать себя, как рыцарь с Прекрасной Дамой. Обещал блестящее будущее. Даже был готов пообещать отказаться от службы Лорду и предпочесть исключительно частную жизнь, направленную на семью. Одно только её слово, одно её согласие: «Да, Рабастан, я выбираю тебя» – и всё это сбылось бы! А вместо этого она предпочитает чуть ли не в открытую миловаться с жалким грязнокровкой без кната за душой! - Так-так… – неторопливо протянул Вольф, барабаня пальцами по дубовой резьбе подлокотника. – Очевидно, что он обладает в её глазах некими достоинствами, которые перевешивают обещанные тобой златые горы. «Вот этот, вот этот, хотя он оборван и сир, нужней, чем родня, и друзья, и дворцы, и амбары. Нужнее, чем шах и Мерван, всемогущий эмир, чем те, кто без счёта дирхемы скопил и динары». - Не надо мне цитировать «Тысячу и одну ночь»! – разозлённо огрызнулся Рабастан. – Я сам тебе когда-то её читал! - Видимо, не очень внимательно, – вздохнул Вольф, – иначе бы ты помнил, что в этой сказке жена бедуина отказалась сменить своего возлюбленного не только на эмира, но даже и на самого султана. Хотя тот тоже обещал ей всё, чем владеет. - Спасибо за поддержание моего духа, братишка. Иными словами, плюнуть я должен на Андромеду, да? Сказать «А, никогда она не будет моей» и пойти в Лютный переулок забываться в объятиях продажных девок? - Во-первых, не кипятись. Выслушай до конца. Во-вторых – лобовой напор тут ни к чему не приведёт. Очевидно, что, будь она склонна на посулы богатства и безмятежной жизни – либо в принципе не посмотрела бы на этого Тонкса, либо бросила бы его при первой же возможности… в виде тебя, скажем так. А если нет – бессмысленно увеличивать дары. Андромеда, в конце концов, не лот на аукционе… Вольф замолчал и погрузился в задумчивое созерцание пляшущего в камине огня. - Ну и?… – нетерпеливо спросил Рабастан спустя минуту. - Один мудрый человек сказал, что добычу нужно искать там, где ты её потерял… или же там, где потерял её твой конкурент. Отними у Тонкса его преимущество и забери себе. И Андромеда станет твоей. - Но как? – в отчаянии всплеснул руками Рабастан. – Я же говорю, я всё перепробовал! - Великий Мерлин, я и забыл, что у тебя всегда был напряг со стратегическими способностями… Сейчас, дай-ка подумать… Вольф снова уставился в камин, на этот раз сосредоточенно. Губы младшего Лестрейнджа беззвучно шевелились. Рабастан, не отрываясь, смотрел на брата с отчаянной надеждой. - Мне нужны все сведения о ней, какие ты можешь предоставить, – наконец решительно сказал Вольф, поворачиваясь к Рабастану. – Всё, что ты о ней знаешь, всё, что ты делал для завоевания её сердца. - Сделаю, – хрипло выдохнул брат. – Что дальше? - А дальше дело за мной. От тебя потребуется одно, – Вольф сделал паузу. – Никакой самодеятельности. Делай, что я говорю. Я понимаю, что ты меня старше, но в вопросе битвы тебе лучше положиться на меня. Хотя бы и такой специфической, как битва за женское сердце. - Каковы шансы? – тихо спросил Рабастан. - Я не ясновидец, – суховато усмехнулся Вольф. – Мне надо будет собрать и обработать очень много сведений. Одно могу пообещать – шансов у тебя будет однозначно больше, чем при прежней твоей политике. - Братишка… – Рабастан наклонился вперёд и судорожно сглотнул. Руки у него нервно подрагивали. – Послушай… Если ты не шутишь… - По-твоему, я посмел бы? – возмутился Вольф. – По такому поводу? - Прости… Просто волнуюсь я очень… Короче, волчонок, что я хочу сказать: ты опытней меня во всяких хитростях и прочем таком, я знаю. Если ты сделаешь это, если сумеешь уговорить её бросить эту тварь и ответить мне – я твой вечный должник! Проси, чего хочешь – за Андромеду я всё отдам! - С родной крови денег не беру, – весело хмыкнул Вольф, откидываясь на спинку кресла. – Гарантировать успех, увы, не могу, но для тебя расстараюсь. Но помни вот ещё что: тебе с ней жить. Я думаю, что могу разорвать её связь с Тонксом. Однако привязать её к себе должен ты сам. Иначе сбежит снова – ещё куда-нибудь. Я могу посоветовать тебе, как себя с ней вести, но ты должен будешь серьёзно настроиться на неё. Жить с учётом неё. Сумеешь? Образно говоря, сорняки я в саду выжгу, а вот яблони на их месте ты должен будешь вырастить сам. - Вольф, я мечтаю о ней уже третий год, – серьёзно проговорил Рабастан. – Я был просто счастлив, когда узнал, что наши родители ведут переговоры о свадьбе. Я не мыслю жизни без неё, как бы глупо и пафосно это ни звучало. Если она потребует от меня… я не знаю – отказаться от титула и уехать с ней в джунгли Южной Америки, я это сделаю. - Ручаться не могу, но полагаю всё же, что речь пойдёт о менее выдающихся, но более долговременных поступках, – вздохнул Вольф. – Проще говоря, тебе придётся менять не место жительства, а определённые привычки и жизненную, скажем так, целенаправленность. - А конкретнее? - А конкретнее я тебе скажу, когда лучше изучу ситуацию, – Вольф решительно поднялся с кресла, разминая руки. – Пока же мне нужно много над чем подумать. И тебе тоже – как я сказал, мне понадобятся все сведения о ней, какие ты можешь дать. Мне важно именно твоё видение происходящего. Чем подробнее ты мне всё опишешь, тем проще будет мне тебе помочь… Так что подумай как следует и… да, думаю, лучше запиши, чтобы как следует систематизировать всё. Но это всё завтра. А сейчас нам обоим нужно выспаться… Доброй ночи, Басти. Думаю, удача нам улыбнётся.