Правило неприкосновенности 2. Химия.

Два дня, работая в лаборатории с утра до вечера, Чонун всё равно выделяет время и написывает Рёуку смс-ки, по общению чувствуя, что они после ночного разговора на улице стали чуть ближе и между ними пала очередная стена. Юноша, за эти два дня посетив пять собеседований, радует Йесона новостью: его взяли на подработку в ресторан, специализирующийся на мясе, и в понедельник он уже выходит стажироваться, с чем мужчина его поздравляет. В пятницу вечером, завершая отчёт о проделанных за последние дни экспериментах, Чонун получает кучу сообщений от Чонсу, которого не оставляет тревожность по поводу вдруг затихшего и отстранившегося Кюхёна. Он отвечает другу голосовыми сообщениями удобства ради, и поэтому тратит в итоге на уборку рабочего места в два раза больше времени, чем требовалось. Записывая последнее сообщение уже около девяти часов вечера, мужчина предлагает другу вместе сходить в клуб, чтобы развеяться, выпить, и заодно с Рёуком познакомиться. Но Итук, пребывая в упадническом настроении, отказывается и говорит, что вместо этого лучше останется дома с Кунги и посмотрит какую-нибудь комедию. К десяти часам вечера Йесон добирается до дома. Первым делом он звонит в клуб и заказывает столик, затем наспех ест купленный по дороге пибимпаб, немного прибирается в квартире, проверяет своих питомцев, принимает душ, и очень долго стоит у платяного шкафа, думая, что же сегодня надеть. Хочется ведь выглядеть невероятно красивым и сексуальным для Рёука. – До чего я докатился, одеваюсь "ради кого-то", – вздыхает мужчина, выцепляя из множества вешалок одну, на которой висит чёрная, хлопковая, идеально отглаженная мантия, как раз подходящая для жаркого лета своей лёгкостью. – О, пойдёт. По итогу долгих копаний в качестве сегодняшнего образа он выбирает традиционно всё чёрное: чёрная футболка с потёртостями и забавной надписью на английском "это ты зря", поверх чёрная мантия, закрывающая руки и тело до середины бёдер, чёрные обтягивающие джинсы с бижутерией в виде поблёскивающих серебряных цепочек, и белые носки, выбивающиеся из образа. Но да какая разница, если сверху будут чёрные кроссовки. Подойдя к зеркалу в ванной комнате, Чонун тщательно укладывает волосы с помощью фена, расчёски и пенки, наносит макияж, последним штрихом вдевает в левое ухо серёжку в виде змейки, украшенной искусственными бриллиантиками, и любуется на себя в зеркале. Ну прям красавец, куда деваться! Рёук помрёт от восторга, когда его увидит. Довольный получившимся образом, Йесон пишет юноше, что готов выдвигаться, получает ответ "я тоже", и вызывает такси в приложении. А пока ждёт машину, решает убрать из карманов большую часть налички и оставляет только одну тонкую пачечку денег, собираясь пользоваться сегодня преимущественно картой во избежание краж. И на всякий случай проверяет, лежат ли в прикроватной тумбочке презервативы, смазка, латексные перчатки и влажные салфетки. Мало ли, вдруг у них с Рё сегодня после клуба что-то будет, а он не готов… Такси приезжает в половине двенадцатого и уже в пять минут первого мужчина стоит в очереди на вход, решив сегодня пройти как белый смертный и заодно подождать Рёука, которого почему-то в толпе не видать. "Опаздываю" гласит только что пришедшее сообщение в KakaoTalk, и Чонун вздыхает, понимая, что ждать парня придётся ещё минут десять-пятнадцать. Именно так и выходит: Рёнгу прибегает к клубу в двадцать минут первого, сходу находя бету среди толпы – ещё бы, одно большое чёрное пятнище только слепой не заметит среди яркости образов других людей. А вот мальчишка, в противовес Йесону, одет в белую футболку без принтов, светло-серые джинсы с дырами на коленях, белые кроссовки и белые напульсники, поверх которых нет привычной кучи браслетов. – Классно выглядишь! – запыхавшись, выдыхает парень, подбегая к стоящему в очереди Чонуну. – Ты тоже, – улыбается в ответ мужчина, замечая, что помимо симпатичной укладки, которая была у Рёнгу при первом знакомстве, он ещё и подкрасил глаза чёрными тенями, от чего его милые миндалевидные глазки будто бы блестят в свете ночных фонарей и вывесок. – Иди сюда, – подняв левую руку, Йесон кладёт её на плечо младшего и притягивает его к себе, чтобы встать бок о бок с юношей, – мы же пришли вместе, – он хитро ухмыляется и вскидывает голову, глядя на вышибал у двери клуба, от которых их отделяет четыре человека. Всё, вот теперь он с своей стихии, снова в привычной роли сильного независимого альфы, короля всего, мать его, мира! Да любой из присутствующих здесь даже рядом не стоял с ним, настолько мужчина ощущает себя королём! И единственный, кого он признаёт равным – Рёук, с улыбкой жмущийся к нему и собственнически засовывающий правую ладонь в задний карман его джинсов. "Как интересно", – отмечает про себя Чонун, довольно щурясь, – "кажется, он тоже пользуется маской, посещая такого рода заведения. Будет любопытно за этим наблюдать". Когда наконец подходит их очередь, Йесон кланяется вышибалам, по-братски перебрасывается с ними парой фраз и, получив браслетики-пропуски, входит в клуб, на автомате взяв Рёука за руку, чтобы тот не расшибся, спускаясь по лестнице. Под ногами пол содрогается от битов, всё ближе и чётче ощущается едкий запах дыма из дым-машины и слышны крики танцующих людей. Войдя в кишащий людьми зал, оба осматриваются, Чонун уже хочет пойти к бару, чтобы спросить про заказанный им столик, но парень вдруг резко дёргает его за руку, разворачивая лицом к себе, делает шаг навстречу и, поднявшись на носочках, дотягивается до его уха: – Не смей отходить от меня, понял? – Боишься? – повысив голос, чтобы перекричать музыку, с ухмылкой спрашивает старший. – Ещё чего! – нагло хмыкает в ответ Рёнгу, опускаясь на пятки. – Просто хочу, чтобы все завидовали, что у меня такой шикарный мужчина! Не сдержавшись, Йесон широко улыбается и наклоняется, чтобы быстро чмокнуть своего альфу в губы. Сколько же чертей в этом с виду милом ангелочке? Так ненавязчиво и мило признаваться в чувствах ещё уметь надо. Пробиваясь через толпу танцующих людей, Чонун тянет за собой Рёука, взяв его за руку, подбирается к бару и, узнав у администратора о заказанном ранее столике, просит юношу заказать желаемые напитки прям щас, не отходя от бара, чтобы потом им всё разом принесли. У парня аж глазки засияли от этой фразы и при виде красочного меню с напитками, из которых он сразу выбирает свои любимые "Секс на пляже" и "Мохито", а вдогонку к ним берёт три шота "Кирпичом по голове". Йесон, же будучи несколько удивлённым таким, мягко говоря, странным выбором донсена, заказывает для себя "Небеса" и джин с тоником. Администратор указывает им на забронированный столик у противоположной стены зала, и Рёнгу первым стартует туда, по пути ещё и танцуя вместе с живым океаном людей. Местечко оказывается уютным: слева и справа две перегородки, отделяющие от других посетителей, круглый стол посередине, и очень мягкий диван полукругом, стоящий так, чтобы можно было видеть весь зал вместе с барной стойкой и при этом комфортно проводить время со своей компанией или спутником. Спустя десять минут симпатичный бармен, профессионально лавируя между танцующими людьми с подносом в руках, приносит им заказанные напитки, и парни, взяв свои бокалы, с улыбкой чокаются, таким образом положив начало сегодняшней тусовочной ночи. К удивлению Чонуна, у Рёука глазки начинают блестеть уже после "Мохито" и одного шота, но что самое удивительное – слегка опьянев, юноша начинает к нему ещё больше липнуть. Придвигается, садясь прям вплотную, руки переплетает в замок, и кладёт голову на плечо, при этом постукивая ногой в такт долбящим битам музыки. Любопытно – кажется, алкоголь пробуждает в нём какие-то скрытые желания или его настоящую личность альфа-самца. Причём второе более вероятно. Когда в собственной голове появляется лёгкий туман, мужчина предлагает Рёуку потанцевать, на что тот, естественно, соглашается, и, выйдя из своего укромного уголка, они идут на танцпол, чтобы слиться с толпой танцующих людей. Здесь очень жарко, в воздухе витает приторная смесь различных феромонов и духов, и добивает это всё химический дым, подаваемый машиной. За диджейской стойкой танцует в такт музыке диджей, профессионально микшируя треки, всё мерцает и искрится перед глазами от разноцветных лучей стробоскопов, то тут, то там раздаются смех и звон стеклянной посуды, и Рёук, быстро поддавшись всеобщей атмосфере веселья, начинает активно танцевать, а следом к нему присоединяется и Йесон. Не то чтобы они прям были профессионалами, но вполне себе сносно танцуют, прикасаясь друг к другу и не отходя ни на шаг. Только вскоре почему-то оказываются оттеснёнными к краю зала, а в центре, в образовавшемся кругу активно вытанцовывают два парня, синхронизируя движения, будто настоящие танцоры. – О, эй! Я их знаю! – кричит Рёук хёну, протаскивая его через людей к середине танцпола, чтобы полюбоваться танцем двух сногсшибательных альф. – Они учатся в моей школе! – Ага, я тоже знаю! – сощурившись, отвечает ему Чонун. – Это Братья Ли! Вон тот блондин – президент школы! А тот второй – его заместитель! Был! – Этот блондин мне как-то по каске мячом зарядил! – смеётся юноша, вспоминая, как по глупости дал блондину попробовать поиграть с тяжеленным баскетбольным мячом, а он с такой силой по-волейбольному лупанул, что у Рё аж глазки в кучку съехались от удара. – В смысле?! – напрягая голосовые связки, орёт Йесон, поворачиваясь к младшему. – За что?! – Да случайно было, расслабься! Пойдём лучше ещё выпьем! Потанцевать щас явно не вариант! Мужчина согласно кивает, поддерживая предложение, и идёт за Рёуком к их столику, где сразу залпом выпивает свой джин с тоником, а затем отправляется к бару для ещё одного заказа. Возвращается Чонун уже за пустой столик – кажется, мальчишка усвистал в туалет, значит, пить он будет пока в гордом одиночестве, благо в голове уже достаточно мутно, чтобы расслабиться и не переживать за своего спутника. Но всё ещё недостаточно, чтобы не обратить внимание на выделяющихся среди толпы Братьев Ли, которые, видимо, поднимались на улицу, чтобы покурить. Вернее, внимание привлекают не столько они, сколько парнишка рядом с ними – это же малявка Чонсу, Кюхён! Он-то какого хрена тут забыл?! Да ещё и в компании этих двоих! Он ведь несовершеннолетний, вон только среднюю школу закончил неделю назад! И с этими альфами таскается… И снова пьяный. Нахмурившись и до скрежета сжав зубы, мужчина вытаскивает из кармана джинсов телефон, открывает их с Чонсу чат и быстро набирает сообщение: "Ты знаешь, где сейчас твоя мелочь находится?". "Дома киснет сто процентов, он мне два дня уже не отвечал, я ж тебе говорил", – приходит мгновенный ответ. О как, почти два часа ночи, а хён ещё не спит. Бессонница, поди, доконала… "Клуб "The King", он здесь прямо сейчас, сидит за соседним столиком в компании Братьев Ли", – строчит Чонун, проследив, куда пошли парни, и думает, что ему ну очень не хочется нервировать сейчас друга, однако не предупредить его будет преступлением. Итук не отвечает. Сообщение прочитал, но молчит. И это нервирует. За столик возвращается Рёук, и Йесон тут же убирает телефон обратно в карман, чтобы уделить всё своё внимание парню, но мысли о свинском поступке Кюхёна не дают ему покоя. Глядя на улыбающегося юношу рядом с собой, он поджимает губы и ловит себя на старой депрессивной мысли – этот малыш тоже рано или поздно от него уйдёт. Все уходят. И он тоже уйдёт… Это сейчас он радостный, пьёт коктейль, жмётся к нему, смотрит с восторгом, ластится… а потом просто развернётся и уйдёт, как когда-то сделала жена. И все, кто были после и до неё. – Эй, что такое? – хмурится Рёнгу, садясь вплотную к старшему и говоря ему на ухо. – Всё хорошо, – отрицательно мотает головой Чонун, натянуто улыбаясь, но этот ответ юношу явно не устраивает. Скорее, он начинает тревожиться ещё больше. – Пойдём, подышим свежим воздухом! – резко поднявшись, кричит парень, и протягивает Йесону руку, за которую тот без раздумий берётся, тоже вставая из-за столика и идя следом. Как только они поднимаются наверх и выходят из клуба, Рёук сразу сворачивает за угол, ведя мужчину в маленький закуток за клубом, где в прошлый раз они курили, и останавливается только когда доходит до самого угла, куда толком не попадает свет единственного на весь этот закуток фонаря. Везёт, курящих почти нет, а значит, можно более-менее спокойно поговорить. – Рассказывай давай, что тебя зацепило? – тепло улыбаясь, спрашивает юноша, прислоняясь спиной к прохладной кирпичной стене и протягивая к хёну руки, чтобы взять его ладони в свои. Но Чонун молчит, разглядывая мальчишку в тусклом жёлтом свете, едва-едва достающем до них, вдыхает полной грудью прохладный ночной воздух с примесью сигаретного дыма, и выдыхает, вместе с тем расслабляясь и чуть успокаиваясь. – Рёнгу-я, – восстановив свою маску соблазнительного альфы, мужчина делает шаг вперёд, подходя вплотную к мальчишке, кладёт ладони ему на талию и смотрит прямо в глаза, будто гипнотизируя свою "жертву", – ты в самом деле хочешь со мной встречаться? – Всего на мгновение в карих пьяных глазах мелькает удивление, а уже через секунду Рёук расплывается в широченной счастливой улыбке от уха до уха и шепчет тихое искреннее "да", будто боясь спугнуть завязавшийся разговор. – Тогда прежде, чем мы начнём, ты должен кое-что знать, – подойдя ещё ближе, Йесон обвивает талию парня руками, гладя ладонями его горячую спину, и прижимается к нему бёдрами и животом, заключая в ловушку между собой и кирпичной стеной, от чего альфа взволнованно вздыхает и сглатывает. – Я невероятный собственник. Мне будет жизненно необходимо знать где ты, что делаешь, куда идёшь, с кем общаешься, – чуть призадумавшись, Рёук согласно кивает, и тогда мужчина продолжает. – Я буду твоим единственным мужчиной, хочу, чтобы ты смотрел только на меня, доверял только мне, был только моим. Я никому не позволю прикоснуться к тебе или обидеть, пасть порву любому, кто захочет украсть тебя у меня. Я верный. И честный. И жду того же от тебя. А ещё… – он наклоняется, соприкасается с мальчишкой лбами, прикрыв глаза, и продолжает уже тише, будто угрожая, – если ты когда-нибудь, даже спустя много лет, вдруг решишь бросить меня и уйти – я тебя не отпущу. От последней фразы, произнесённой почти шёпотом, Рёук ёжится, переживая волну приятной дрожи, прошившей позвоночник от головы до копчика, скользит ладонями по рукам хёна и останавливается на его плечах, сжимая их пальцами. В юности, когда у него с друзьями возник первый интерес к девушкам, Рёнгу, насмотревшись сопливых дорам, представлял, что в будущем, когда встретит свою любовь, скажет ей те же слова – что не даст в обиду, защитит, что будет верным, любящим, честным, самым настоящим каноничным альфой! И что не позволит своей любви уйти… Но первая любовь вдребезги разбила ему сердце, да и с каноничным образом альфы как-то не сложилось, но установки на верность и честность остались. И сейчас Йесон говорит ему точно всё то же самое, что когда-то мечтал сказать кому-то сам Рёук. От этого на глаза наворачиваются слёзы, а сердце ёкает и тает, с ещё большей силой тянясь к мужчине. Мужчина… Он никогда не допускал даже мысли о том, что может влюбиться в человека своего пола. Хотя, это было бы логичным, если б он встретил свою истинную пару, которая по иронии судьбы оказалась бы мужского пола, да и то он бы ещё сто раз подумал, а тут… просто встретились. Просто поехали домой. Просто провели ночь вместе. Просто сходили на свидание. Просто поцеловались. Всё слишком просто, будто так и должно было произойти, будто их встречу сама Вселенная подстроила! И каждый раз при мысли о Йесоне сердце заходится, возникает дикое желание его увидеть, обнять, взять за руку, почувствовать его рядом. – Я никуда не уйду, – шепчет в ответ Рёук, пряча лицо в сгибе шеи старшего, чтобы скрыть свою улыбку, – и тебя не отпущу. Но у меня ряд требований тот же, – отстранившись, он смотрит в глаза Чонуна и игриво прикусывает нижнюю губу, – разве что с маленькой поправкой: мне нужно личное пространство. И ты должен это уважать. – Согласен, – кивает бета, от чего чёрные прядки чёлки лезут в глаза, но юноша, хихикнув, заботливо убирает их, – что ещё я должен знать о тебе? – Что ты мой первый мужчина, – залившись румянцем, признаётся Рёнгу. – Не думал, что могу влюбиться в мужчину. И уж тем более не думал, что такие чувства могут быть взаимными. А они же… – он подвешивает вопрос в воздухе, наверняка зная, что Чонун поймёт, и смотрит в чёрные, слегка пьяные, блестящие глаза старшего, уже видя в них ответ. – Да, – едва слышно шепчет Йесон. Вынув левую руку из-за спины парня, он прикладывает ладонь к его щеке, чуть склоняет голову, чтобы коснуться аккуратного носика своим и немного поддеть его, будто большой ластящийся кот, а затем закрывает глаза и со всей нежностью, на какую только способен, целует юношу. По ощущениям, сердце сейчас попросту выпрыгнет из грудной клетки. До настоящего момента вся инициатива с поцелуями принадлежала Рёуку, это ведь он, мелкий паразит, сначала заговорил об этом, а потом сам же первым и поцеловал. Но теперь инициатива в руках Чонуна, из-за чего он чувствует себя властным, статным альфой. Мужчина с особой осторожностью ласкает нежные розовые губы Рё своими, сжимает его затылок ладонью, соскользнув со щеки, правой рукой стискивает тонкую талию и делает полшага вперёд, зажимая парня между холодной кирпичной стеной и своим пышущим жаром телом. Рёук с готовностью отвечает, закрыв глаза и обняв старшего за шею двумя руками, его дыхание тяжелеет, щёки и уши начинают полыхать от смущения, и он всеми силами старается записать на подкорку этот миг. Прохладная августовская ночь, клуб со слышимыми даже отсюда битами, горький запах сигарет, шум проезжающих машин и чужих разговоров, шершавая кирпичная стена за спиной, горячее тело с ароматом духов, и пьяный нежный поцелуй с привкусом кокоса от недавно выпитого коктейля. Где-то слева разговоры становятся громче и масштабнее – люди выходят из клуба на перекур, однако к паре, притаившейся в углу курилки, никто не подходит, да и их самих это не особо отвлекает, всё внимание парней направлено исключительно друг на друга. Чонун плотнее прижимается к юноше, зарывается пальцами в его волосы на затылке, слегка царапает кожу и спускается по плечу и руке вниз, к талии. Проникает языком в податливо приоткрывшийся рот, ласкает чужой язычок своим, слегка прикусывая его, и провокационно трётся бёдрами о бёдра Рёнгу, уже чувствуя неоднозначную выпуклость в его джинсах. Хочется утащить мальчишку домой прямо сейчас. Привезти, раздеть, ласкать всю ночь напролёт, слушая мелодичные стоны… Сделать его своим во всех смыслах. Тихо, низко рыкнув на эмоциях, Чонун скользит левой рукой по бедру парня, немного наклоняется, дотягиваясь до колена, и, подхватив стройную ножку, резко поднимает её, без слов прося закинуть себе на пояс. Рёук возбуждённо всхлипывает, стонет, и прикусывает нижнюю губу старшего, в ответ двигая бёдрами, чтобы потереться о его пах. – Теперь ты мой, – жарко шепчет Йесон, с трудом оторвавшись от сладких губ, которые покраснели и увлажнились после поцелуя. А эти глаза… до чего чёрные, жгучие, полные желания и страсти. Чертёнок во плоти. – Мой. Целиком и полностью. Только мой. – Не стану спорить, – лыбится Рёук, тяжело дыша, и ощутимо царапает шею старшего, чем запускает по его телу табуны мурашек. – Но теперь и ты принадлежишь мне, Йесон-а, – заставив хёна отпустить его ногу, он приподнимается на носочках, еле удерживая равновесие, – и только попробуй меня бросить – коконьки оторву, понял? – будто в подтверждение своих слов юноша оставляет поцелуй на губах удивлённо замершего мужчины, и выворачивается из его объятий. – Давай вернёмся. Хочу ещё выпить. Резко выдохнув, чтобы придти в себя после приятного разговора и головокружительного поцелуя, Чонун поправляет ставшие слегка неудобными джинсы и идёт следом за счастливым Рёуком, который протягивает ему в приглашающем жесте руку с болтающимся на запястье поверх напульсника браслетиком-пропуском. Они не спеша спускаются обратно в клуб, проклиная на чём свет стоит архитектора, который додумался сделать такую крутую лестницу в ночном клубе, – видать, специально, чтоб побольше пьяных людей расшиблось, – пробиваются через танцующий океан к своему столику и присасываются к коктейлям, в которых уже знатно подтаял лёд. Алкоголь приятно ударяет в голову, усиливая предыдущий эффект, шоты с более высоким градусом здорово туманят разум, и обоим становится очень-очень хорошо и свободно. Причём настолько, что Рёнгу первым рвётся танцевать, тогда как Чонун отправляется заказывать ещё напитки к барной стойке, а уже после присоединяется к мальчишке на танцполе. Рёук не умеет танцевать, как, впрочем, и Йесон, но оба просто дрыгаются в такт будоражащим битам, касаются друг друга, смеются, выплёскивая энергию, и ненавязчиво заигрывают, заведомо зная, чем непременно займутся после клуба у старшего дома. Танцуя вместе с парнем, Чонун всё же мельком поглядывает на столик в самом углу, где устроились хорошо так пьяненькие Братья Ли с Кюхёном, и думает, стоит ли сейчас выцепить этого малолетку, чтоб уберечь от греха, к которому он очевидно движется, или пусть всё идёт как идёт, а он займётся Рёуком. Дилемма. Сейчас всё внимание он готов уделять Рёнгу, ему и только ему, и шёл лесом весь оставшийся белый свет. Но это ж будет полная жопа, если Кюхён по дурости изменит Чонсу, альфа этого не перенесёт… – Химия, – шепчет себе под нос спасительное слово Йесон и, остановившись посередь танцпола, подходит к Рёуку и берёт его за локоть, чтоб привлечь внимание. – Я отойду, не теряй меня! – наклонившись к его уху, перекрикивает музыку мужчина, и, получив согласный кивок, разворачивается и начинает протискиваться через толпу людей в сторону туалета. В таких клубах, несмотря на строгую охрану, всё же есть персонажи, которые продают всевозможные таблетки, и трутся они в основном возле туалетов, где нет камер наблюдения. Конечно, основной сбыт у них приходится на различного рода наркотики и травку, однако у этих таблеточных баронов можно найти и что-то попроще, вроде самых обычных блокаторов, которые в клубе могут внезапно понадобиться омегам. Откуда Чонун об этом знает? Нет, сам он к наркотикам не притрагивался ни разу в жизни. Просто… – Эй, Донсоки-я! …учился вместе с одним таким придурком в университете. – А, Всезнайка, опять ты, – с улыбкой приветствует мужчину Кан Донсок, быстро ныкая свои пакетики с таблетками по карманам синих потрёпанных джинсов, и протягивает ему правую руку для рукопожатия, в ответ на которое Чонун отрицательно мотает головой. Будучи ровесником Йесона, выглядит этот мужчина, в отличие от него, далеко не лучшим образом. Синяки под глазами и морщинки в уголках глаз – свидетели алкоголизма и мелкой работы без очков, пожелтевшие зубы и кончики пальцев – одно от постоянного курения сигарет, второе от того же и плюс химические ожоги, растянутая тёмно-синяя футболка, поверх чёрная рубашка с длинными рукавами, и еле-еле расчёсанные, отросшие чёрные волосы. А ведь они оба были самыми лучшими среди потока, и даже дружили первые три курса университета, пока Чонун не избрал для себя путь преподавания и изобретений, а Донсок не пустился в сотрудничество с местными мафиози, создание наркоты и её сбыта на чёрных рынках. Что очень грустно, ведь мог бы стать хорошим химиком или даже учёным, не просади он свой талант на эти таблетки… – Решил-таки попробовать что-нибудь покрепче сигарет? – хмыкнув на нежелание старшего пожать ему руку, спрашивает Донсок, воровато оглядываясь по сторонам. – Не курю, – грубо отвечает Йесон, сощурив глаза, – а тебе в который раз повторяю, что стоит слезть. – Опять ты за своё… – раздражённо выплёвывает мужчина, прислоняясь спиной к бетонной стене туалета. – Говори, чего тебе, или вали. – Есть омежьи подавители? – Обычно спрашивают противоположное, – хмыкает Донсок, бурча себе под нос. – Омежкой обзавёлся, стерильный? – Не твоё дело, – со спокойным лицом огрызается Йесон, почувствовав резкую вспышку злости и дежавю от оскорбления, которое к нему приклеили на четвёртом курсе университета. Да этот же пиздюк и приклеил. – Так есть или нет? – Есть конечно. Тебе посильнее или послабже? – Средне, – сунув руку в задний карман чёрных джинсов, мужчина цепляет пальцами сложенную вдвое тоненькую пачку денег и мысленно прикидывает, во сколь ему обойдутся эти таблетки в таком месте и у такого человека. – Нужно что-то вроде "Омефена" или "Эстролара", с главным действующим компонентом… – А-а, стероиды, – перебивает его Донсок, начиная шарить по карманам в поисках нужного препарата, и спустя пару секунд вытаскивает из левого нагрудного кармашка прозрачный зип-пакетик с белыми круглыми таблетульками. – Вот. Главный действующий компонент метенолон и дека-дураболин. – Если твоего производства – брать не буду, – категорически заявляет Чонун, заведомо догадываясь, что этот горе-химик мог подмешать в таблетки наряду с обычными стероидами, действующими на активность фермента ароматазы у омег. – Обижаешь, – наигранно дуется мужчина, хлюпнув носом, как это делают нюхающие наркоманы со стажем, – это сертифицированный "Омега-3 Репримере". Ты же знаешь, я с подавителями не работаю. – Сколько? – Пятнадцать тысяч за штуку. – Ты в полиции давно не был? – вынув из кармана свёрнутую пачку купюр, с угрозой спрашивает Чонун, смотря на старого знакомого исподлобья, из-за чего тот ёжится. – Э-эм… Для тебя десять, – заискивающе улыбается Донсок, разом вспомнив, как однажды Йесон стуканул на него в полицию. Правда, было это ещё в университете, на последнем курсе, когда он коноплю в подвале общаги выращивал… – Возьму две за десять, – вынув из пачки две купюры номиналом по пять тысяч вон, говорит Чонун, протягивая мужчине деньги. – На. Им в аптеке красная цена десять тысяч за блистер. – Ых-х! Идёт, – явно раздосадованный упущенной выгодой, соглашается Донсок и, забрав у старшего купюры, открывает пакетик и высыпает на протянутую ему ладонь две круглых белых таблеточки. – Дозировка десять миллиграммов. – Благодарствую, – слегка кивает ему Йесон, убирая купюры обратно в карман джинсов, а в левой руке сжимает таблетки. – Скройся, – тихо шипит он, глянув на проём, ведущий к лестнице, по которому в клуб спустился охранник, – а то правда загребут. Донсок, тихо пикнув, скрывается за одной из туалетных дверей, а Чонун возвращается в кишащий людьми зал, сходу направляясь к барной стойке. – Эй, Кихён! – зовёт он бармена, пристроившись сбоку у высокой барной стойки. – Кихён!! – Долбящую музыку сложно перекричать, но у мужчины довольно громкий голос, чтобы бармен смог услышать его и подойти. – Есть просьба! – парень вопросительно кивает головой вверх, спрашивая, мол, "чо надо?". – Видишь вон там в углу троицу? – он указывает на самый угловой столик, за которым общаются Ынхёк, Донхэ и Кюхён, на что бармен согласно кивает. – Нужно приготовить коктейль для того парня с джинсами в цветочек! "Опухоль мозга"! И добавить в него вот это! – опустив ладонь под барную стойку, он раскрывает её и показывает бармену таблетки, на что тот сразу отрицательно мотает головой из стороны в сторону и поглядывает на камеры видеонаблюдения. – Хён, я в тюрягу не поеду! – пританцовывая в такт музыке, кричит в ответ Кихён. – Это незаконно! Откуда мне знать, что это за таблетки! – Подавитель! – кричит Чонун, подойдя ещё ближе к парню. – Тот парень омега! Я знаю его, это мой ученик! Ты ж меня знаешь, я кому попало что попало подмешивать не буду! Но если он эти таблетки не выпьет, это плохо закончится! Поджав губы, бармен ещё раз осматривается по сторонам, взвешивая все "за" и "против", и показывает жестом "деньги", на что Йесон отдаёт ему таблетки, а следом вкладывает в его ладонь тридцать тысяч вон. Ох и дорого же ему обходятся отношения лучшего друга с малолеткой… Кихён показывает согласное "окей" и идёт готовить коктейль, а мужчина, развернувшись, уже хочет направиться к их с Рёуком столику. Но замирает у барной стойки, заметив Рёука чуть правее от общей массы танцующих людей, который при этом несколько странно себя ведёт. Танцуя вместе с другими, он активно липнет к какому-то парню, они разговаривают, потом парень отворачивается, а Рёук, шагнув за ним, запускает пальцы в кармашек его брюк, вытаскивает оттуда что-то, что быстро прячет под напульсник на правой руке, и улыбается, когда незнакомец оборачивается. И тут Чонуна начинает тошнить. Кровь будто вскипает в жилах, руки сами по себе сжимаются в кулаки, голова пульсирует от резко скакнувшего давления, а зубы сжимаются с такой силой, что начинает болеть челюсть. То есть, они только-только начали встречаться, а мальчишка уже танцует с кем-то другим?! Неужели настолько пьян, что готов прыгнуть на любого?! Чонун пару раз глубоко вдыхает и выдыхает, чтобы успокоиться, немного наблюдает за Рёнгу, теперь танцующим в одиночестве, затем провожает взглядом прошедшего мимо бармена, показавшего ему жестами, что таблетки добавлены в коктейль, и только после этого движется через океан людей к своему спутнику. Хочется сходу выплеснуть все эмоции и выяснить отношения, но вместо этого, подойдя к парню, Йесон просто хватает его за правую руку и буксиром тащит к выходу из клуба. Они поднимаются вверх по лестнице, сворачивают за угол, и останавливаются только в курилке, дойдя до самого её угла. Резко рванув Рёука за руку так, что того здорово мотнуло, мужчина ставит его перед собой, вздёргивает вверх хрупкую руку и, схватив левой рукой белый напульсник, отгибает его, чтобы посмотреть, что мальчонка там спрятал. Деньги. Плотный свёрток десятитысячных купюр. Нахмурившись, Чонун вытаскивает деньги из напульсника, открывает рот, собираясь спросить, что это и откуда, но не произносит ни слова, вдруг увидев глубокие, ровные, давно затянувшиеся белые шрамы на тонком запястье. Нормотрофические рубцы... Это ввергает мужчину в шок, и он застывает, будто фарфоровая кукла. Едва взгляд беты цепляется за шрамы, Рёук с силой отдёргивает руку, выворачиваясь из цепкой хватки старшего, трёт запястье и враждебно щурится, стискивая зубы так, что желваки начинают ходить под кожей. Ощетинился весь, готовится защищаться… Однако Йесон, вопреки ожиданиям парня, ничего не делает – в его взгляде нет осуждения, он ничего не говорит, только крепко сжимает отобранные у него купюры в кулаке. А у Рёука внутри происходит глобальный крах. Всё, сейчас хён скажет, что их едва начавшиеся отношения закончены, что такой как он ему не нужен, и бросит его прям тут у ночного клуба. Классно повстречались… Позади звонко щёлкает колёсико зажигалки. Чирк! Будто переключатель в голове. Чонун рассеянно хлопает глазами, слегка трясёт головой, выныривая из мыслей, и, вынув из кармана телефон, заходит в приложение KakaoTalk, чтобы заказать такси. Дома, всё дома, им о многом нужно поговорить, но только не здесь. – Бобик с мигалкой вызываешь? – хмыкает Рёнгу, подумав, что мужчина собирается сдать его в полицию, но тут же затыкается и испуганно вздрагивает, когда старший поднимает на него чёрные, как сама ночь, глаза, смотря исподлобья. Выглядит чертовски опасно. Телефон пиликает уведомлением и Чонун, не говоря ни слова, снова хватает парня за руку, тащит его за собой к главному входу в клуб, осматривается по сторонам, выискивая нужную машину, и, найдя её, буквально швыряет Рёука на заднее сидение. Захлопнув за ним дверь, он оборачивается, замечая краем глаз знакомую фигуру, и имеет радость наблюдать пьяненького Кюхёна, которого тащат к машине не менее пьяненькие Донхэ с Ынхёком. Хм, видать, подавители на парня подействовали, как и смесь разного по градусам алкоголя – значит, бодрствовать ему осталось недолго, да и с "бурной ночью" Братьев Ли он прокатит благодаря таблеткам. "Я молодец", – делает утешительный вывод Йесон и, радуясь, что смог предпринять хоть какие-то меры в отношении гулящего омеги, садится в такси, обойдя машину с другой стороны и сев рядом с Рёуком на заднее сидение. – Можем ехать, – обращается он к водителю, и автомобиль трогается с места. Всю дорогу оба молчат. Рёнгу боится даже рот открыть, опасаясь праведного гнева хёна, а Чонун раздумывает, как бы начать разговор и не испугать при этом парня. О такой травматичной теме как суицид нужно говорить очень мягко и осторожно… А рубцы на запястьях юноши имеют именно такое происхождение, он ведь и сам мельком уже давал на это намёк. Сердце колотится о рёбра со страшной силой от волнения. Рёук для него всё ещё как большая загадка, он же ничегошеньки об этом альфе не знает... "Как мы можем встречаться при таких вводных?" – проклинает собственную опрометчивость Йесон. – "Я не знаю о нём ровным счётом ничего, и он обо мне тоже! Зачем нужно было идти на поводу своих эмоций и предлагать ему встречаться?". Но уже поздно поворачивать назад. Оба согласились на условия друг друга, у обоих есть симпатия, оба хотят быть вместе. Остаётся вопрос честности… По приезде домой, первое, что делает Чонун – закрывает входную дверь за Рёуком и блокирует её кодовым замком, таким образом давая парню понять, что из квартиры он не выйдет, пока они не поговорят. Только вот юноша, вопреки своему обычно смелому образу и алкогольному опьянению, ведёт себя очень тихо – не поднимает глаз, весь сжимается, нервно теребит напульсники и пластиковый браслет на запястье, и даже не сразу разувается, побаиваясь пройти в квартиру. – Иди умойся, – мягко, чтобы не напугать парня ещё больше, говорит Йесон, скинув свои кроссовки и пройдя пару метров вглубь квартиры, – твоё полотенце синее. Выйдешь – дам пижамку. – Ты… не злишься? – боязливо поднимает на него глазки Рёук, переминаясь с ноги на ногу, как сиротка. – Злюсь, – честно признаётся мужчина, тяжело вздыхая, а затем старается хоть сколько-нибудь правдоподобно улыбнуться, – но прежде, чем поговорить об этом, нам нужно умыться, протрезветь и остыть. Согласно кивнув, младший поджимает губы и, опустив голову, плетётся в уборную, с тихим щелчком закрывая за собой дверь. Он-то думал, Чонун сходу начнёт выяснять отношения, а вместо этого решил сначала остыть… Какой логичный бета. Как только Рёук щёлкает дверным замком уборной, мужчина вздыхает, идёт к приоткрытой двери балкона, по пути с хрустом разминая шею, и достаёт из кармана джинсов телефон. Три часа ночи. Семнадцать часов без сна. По-хорошему, сейчас бы завалиться спать, забив на всё и оставив разборки на завтра, однако волнение за мальчишку никак не даст ему уснуть. И это не говоря уж о навязчивых мыслях и параллелях, которые он невольно проводит между Рёнгу и Кюхёном. Открыв контакты, Чонун жмёт на первый же номер, закреплённый как "важный", и подносит телефон к уху, слушая мерные гудки. – Да? – звучит в динамике тихий усталый голос Чонсу. – Спишь? – сходу задаёт самый глупый вопрос Йесон. – Уснёшь тут. – Хён, тебе поспать нужно хоть немного, – мужчина понижает голос и говорит ласково и нежно, зная, насколько встревоженному Чонсу сейчас необходима его поддержка. – Я там немного присмотрел за твоей мелочью в клубе… – Ты ему что-то подсыпал? – безэмоционально спрашивает старший. – Да. Он пил обычные газированные коктейли, в конце закидывался шотами, поэтому я попросил бармена приготовить "Опухоль мозга" и подмешал туда две таблетки блокатора, – объясняет мужчина с жаром, даже не замечая, как начинает жестикулировать, ярко представляя в своей голове химические реакции, которые произвела эта смесь на юный омежий организм. – Итого, эффект: от перепада градусов алкоголя сосуды сначала расширились, затем сузились, а блокаторы произвели ароматизацию, то есть, активировали работу фермента ароматазы, заглушив выработку тестостерона и синтез омежьих феромонов… – Конкретнее, гений, – ничего не понимая, просит Чонсу, откровенно засыпая от пламенных объяснений друга. – Короче, даже если у него и встанет, то до секса вряд ли дойдёт, потому что смесь такого алкоголя и таких блокаторов даст фаталити – он тупо отрубится, – подводит итог Йесон. – Кюхён уехал вместе с Братьями Ли на одной машине в то же время, что и мы, значит, до места назначения они уже должны были добраться, а отключится он… щас… где-то примерно через минут тридцать. – Спасибо, Йесон-а, – совсем сникает на том конце провода Чонсу, и Чонун готов поклясться, что старший сейчас максимально близок к нервному срыву и слезам. – Прости, – шепчет в ответ мужчина, смотря вдаль, на мерцающие в темноте огоньки спящего города, – мне стоило забрать его? – Нет. Ты сделал достаточно. Спасибо. – Мне приехать? – Если ты только что вернулся из клуба, значит, наверняка не один? – усмехается в трубку Итук, и в ответ получает согласное "угу", на что тихо посмеивается. – Снова с тем парнем? – Да, – теперь настаёт очередь Чонуна тяжело вздыхать и грустно улыбаться, – нам сейчас тоже предстоит серьёзный разговор. Ты-то что думаешь со своим делать? – У меня есть ещё полночи, чтобы подумать над этим. – Ладно… Я напишу утром, как проснусь. Но, если что-то случится – сразу звони или приезжай, понял? – на полном серьёзе просит мужчина и только после согласного "да-а-а" заканчивает вызов. Ситуация патовая. Душа не на месте из-за Чонсу с его малолеткой. Кюхён сейчас наверняка в квартире Братьев Ли, изменяет вовсю своему альфе, а тот места себе не находит, не спит, психует. А что, если у них с Рёуком произойдёт так же? Он ведь альфа, перемкнёт его на какой-нибудь омеге в сезон, и всё, уйдёт… – Хён? – на балкон, шлёпая босыми ногами, выходит Рёук в одних трусах, а сверху плотно кутается во влажное синее полотенце, скрывая горячее после душа тело. Как быстро он помылся, всего десять минут! Протрезвел даже, кажется, немножко. – Да… – растерянно бормочет Чонун, оборачиваясь и окидывая парня взглядом с головы до ног. – А, да… Пойдём, – он кивает в сторону гостиной и, протиснувшись мимо альфы в балконном проёме, идёт в комнату, где сразу открывает платяной шкаф и ищет там что-то приличное из домашней одежды. – Вот, держи, – он не глядя протягивает мальчишке большую чёрную футболку, которую сам очень любит носить дома, а следом выдаёт мягкие хлопковые шорты, от которых Рёнгу отказывается, говоря, что ему и футболки хватит. – Я пока тоже пойду умоюсь. – Подожди, – едва ли не вскрикивает Рёук, и от Йесона не ускользают нотки отчаяния в его голосе. Он моментально останавливается и смотрит на парня в ожидании дальнейших действий. Сделав буквально пару шагов навстречу и встав вплотную к старшему, Рёнгу встаёт на носочки, тянет левую, свободную от полотенца и футболки руку к шее Чонуна, притягивает его к себе и мягко целует в губы, закрыв глаза. Так трепетно и нежно, что у беты сердце ёкает. – Прости меня, – отстранившись от его губ, срывающимся голосом шепчет Рёук, а уже в следующий миг не сдерживает эмоций и всхлипывает, позволяя слезам стечь по румяным щекам. – Прости… Глядя на то, как юноша плачет с закрытыми глазами, Йесон резко вдыхает, чтобы собраться с мыслями, и неожиданно для самого себя крепко-крепко обнимает парня. Сердце рвётся на куски. Хочется прямо сейчас забрать все его тревоги и страхи, избавить от тягостных мыслей, прямо сейчас сделать его счастливым! Такое невероятно умное чудо, как он, не должно заливаться слезами. – Давай мы сейчас сядем, – тихо говорит Чонун, поглаживая напряжённую спину юноши ладонями, – я переоденусь, и мы поговорим, хорошо? – Хорошо, – всхлипывает в ответ Рёук, отлепляясь от старшего, и, отвернувшись, медленно бредёт до кровати. Пока мужчина стаскивает с себя клубный наряд и переодевается в простую белую футболку, стыренную у Чонсу, донсен садится на кровать, разворачивается из полотенца и надевает отданную ему футболку. Поглядывая спину хёна, Рё ворошит чёрные, влажные после душа волосы и стирает со щёк мокрые дорожки слёз. В планы совсем не входило плакать при старшем. Да и вообще он уже давненько не плакал, а тут прям нашло… Слишком сильны были эмоции, слишком силён был страх разоблачения, ведь сегодня в клубе он так по-царски облажался. Кто дёрнул рискнуть и стащить деньги у того незнакомца?! Хотя… не рискни он две недели назад, то и здесь бы сейчас не сидел. Оставшись в одной футболке и трусах, Чонун подходит к скукожившемуся, обхватившему себя руками юноше, забирает у него полотенце, вешает его на спинку кресла и возвращается обратно, садясь на кровать рядом с парнем. Рёук ёжится, будто бы стараясь уменьшиться, трёт ладонями плечи, и лишь сейчас мужчина замечает, что на тонких хрупких запястьях нет привычных белых напульсников. Значит, мальчонка решил открыться… Вот почему его бьёт дрожь, а взгляд направлен в пустоту. Нет, так не пойдёт, нужно, чтобы он расслабился. Йесон с ногами забирается на постель, кладёт ладони на плечи удивлённо обернувшегося парня и, приложив немного усилий, заваливает его спиной на мягкий плед. Для удобства он подкладывает под головы подушки и, устроившись справа от Рёука, опирается левым локтем на свою подушку, поддерживая ладонью голову, а другую руку устраивает на его предплечье. От слишком интимной, неожиданной для такой напряжённой ситуации позы мальчишка краснеет и отворачивается, однако Чонун кладёт ладонь на его щёку и заставляет повернуться обратно. – Рассказывай, – просит бета, смотря в кажущиеся чёрными в темноте, блестящие от слёз глаза, – я же говорил, что для меня важна честность. Как я могу тебе доверять, если ты не честен со мной? – Если скажу правду – ты уйдёшь, – срывающимся голосом шепчет Рёук и, явно нервничая, складывает руки на животе, комкая в пальцах край футболки. – А ты попробуй, – юноша глубоко вдыхает, собираясь с мыслями, и уже хочет начать, но Йесон его прерывает: – и смотри при этом на меня. Кажется, парню стоит больших усилий посмотреть старшему в глаза – он мнётся, сопит, кусает губы, но в итоге всё же поворачивается к Чонуну, улёгшись на бок, и рассматривает его лицо в полутьме. Почему-то именно сейчас обоим становится уютно друг с другом, как прежде, и Рёук понимает, что, что бы он сейчас ни сказал, Йесон услышит его, поймёт и не прогонит, как изначально казалось. Ему можно довериться. – Я… Я из Инчхона, – нерешительно начинает рассказывать Рёук, ещё сильнее комкая пальцами футболку на животе. – Моя мама врач, но из-за возраста и проблем со здоровьем ушла из больницы и теперь работает в аптеке, а папа юрист, сидит в небольшой частной фирме. Наша семья не особо большого достатка, у нас был свой маленький бизнес, но в кризис родители всё потеряли и теперь потихоньку зарабатывают чем могут. Они хотят, чтобы я, как единственный ребёнок, получил хорошее образование и смог построить отличное будущее, поэтому к весеннему семестру мы смогли накопить денег, и я перевёлся в… ну, в школу, где ты преподаёшь, получается, – Рёук смущённо отводит взгляд и улыбается. – Поскольку это не частная школа, общежитий тут нет, так что я снимаю мизерный кошивон рядом с общагами университета Кёнги, а чтобы платить за него и на что-то жить… – Ты крадёшь, – осеняет Чонуна внезапная догадка. Во дурак, можно было и раньше догадаться! Вроде, уровень айкью высокий, а работает иногда абы как. – Да, – тихо отвечает парень, побаиваясь смотреть на старшего, – но это не то, о чём ты думаешь! – вдруг повышает он голос, резко поднимая голову. – Я всего лишь высматриваю пьяных людей, у которых есть наличка, танцую с ними, а потом в толпе вытаскиваю деньги. – Поэтому вытащил и у меня в первую встречу, – задумчиво выдаёт Йесон, – я должен был стать твоей жертвой… – Прости, прости! – едва ли не вопит Рёнгу в искреннем раскаянии, и, пододвинувшись вплотную, утыкается лицом в плечо беты, а левой рукой обнимает его за талию. – Мне ужасно стыдно, – бубнит он в футболку на его груди, заставляя Чонуна подавиться смешком от щекотки. – Ты выглядел очень состоятельным, ещё и хорошо пьяным, ко мне лезть начал, ну я и вытащил… – Чтоб ты знал, всё моё богатство – это две работы и кредит, – скептически фыркает Йесон, закатывая глаза, хоть парень этого и не видит. – Прости, – продолжает тот говорить куда-то в грудь мужчины, заставляя его морщиться и хихикать, – мне стало совестно ещё тогда, ты мне очень понравился… Я деньги тебе отдал, а потом неделю один рамён жрал, который по тысяче вон. – Герой, блин, – посмеивается Йесон и, уже не в силах терпеть щекотку, отталкивает юношу от своей груди, заставляя его лечь обратно на подушки, а в знак того, что его слова шуточны, наклоняется и оставляет поцелуй у него на лбу. – А чего бы на работу не устроиться, если нужны деньги? – Я могу работать только летом, потому что в старшей школе сли-и-ишком большая нагрузка и всё время уходит на занятия. Так что с постоянной подработкой я пролетаю, – вздыхает Рёук. – Поэтому раз в неделю или две хожу в клубы, чтобы… стырить у кого-нибудь деньги. – Так, ладно, нотации о том, что это плохо, я тебе читать не буду, ты и сам всё знаешь, – поджимает губы Чонун, отмечая про себя, что такой неприглядный факт о жизни понравившегося парня его хоть и коробит, но не так сильно, как мог бы. Скорее, мозг резво начинает придумывать варианты решения этой проблемы вплоть до того, чтоб взять мальчишку на подработку к себе в химическую лабораторию. В качестве лаборанта хотя бы. – Теперь я хочу знать о твоих руках и… как ты говорил? Об отношениях, которые у тебя были. Это ведь две связанные между собой ситуации, я прав? – Да, – вдруг сникает Рёук, вспомнив явно не самые приятные моменты своей жизни. – Мне когда четырнадцать лет было, я впервые влюбился в девчонку из противоположного класса. У меня как раз в этом возрасте проявился типаж, и у неё тоже, она оказалась омегой. Мы начали общаться, дружить, даже встречаться, но потом… мама зачем-то потащила меня по врачам, я без конца сдавал анализы крови, проходил обследования и… В общем, выяснилось, что я… не совсем альфа. – Поподробнее, – настороженно вытягивается Йесон, приподнимаясь на локте и теперь практически нависая над парнем, упёршись правой рукой о постель рядом с его плечом. – Врачи сказали, что у меня рецессивный ген, – сникает Рёнгу, – я альфа лишь наполовину. – Кто твои родители? – со всей серьёзностью спрашивает Чонун. – Мама – омега, папа – альфа. – Хорошо, тогда так: на кого ты больше похож? – На папу. – А группы крови? – У-у-у папы первая, у мамы вторая. А, и у меня тоже первая. – Значит… – мужчина щурится, вспоминая простецкие задачки по генетике, и еле-еле выуживает из памяти разговор с Санви, когда во время одного из совместных обедов она с жаром рассказывала ему о передаче генов. – Папа альфа, мама омега. У мамы, скорее всего, рецессивный ген, а поскольку ты больше похож на отца, то его ген явно доминантный. Но при таком раскладе у тебя тоже ген был бы доминантным, – он проговаривает всё себе под нос, не обращая внимания на удивлённо вылупившего глаза Рёука, и представляет меловую доску, на которой он мысленно рисует кружочки и просчитывает вариативность генов. – Значит, отец носитель доминантного и рецессивного гена. А если сложить альфу с доминантным и рецессивным геном, и омегу, обладающую только рецессивным геном, то выходит… Выходит, что получишься ты, – Йесон хлопает глазами, вылезая из своих расчётов и мыслей, и опускает голову на Рёука. Мальчишка как-то странно улыбается, прикусывая нижнюю губу, и слегка ёрзает. – Что? – Мне нравится тебя слушать, когда ты о чём-то рассуждаешь, – честно признаётся парень, – ничо не понимаю, но ты выглядишь одержимым. Это красиво. – Прости, я задумался, – мужчина улыбается и расслабляется, переставая нависать над младшим и снова улёгшись рядом с ним. – И-и-и… что, рецессивный ген как-то негативно повлиял на твою жизнь? Насколько я знаю, каких-то сильно значимых отличий от альф-доминантов у вас нет. – Нет, но… у меня, например, слабые феромоны, – снова сникает юноша, говоря о своём фенотипе. – Они есть, но не такие сильные, как у обычных альф. Ты вот мои не чувствуешь. – Да я вообще никакие не чувствую, – пожимает плечами Чонун, – бяда у меня такая, плохое обоняние на феромоны, могу только чучуть запах почувствовать, о-о-очень отдалённо. – Оу, – задумчиво выдаёт Рёук, опуская глаза. Какой забавный факт, он-то думал, хён на его феромоны тогда в клубе и повёлся, а оказывается, он вообще их не ощущает, даже сейчас. А жаль. – Так, и что было дальше? После того, как ты узнал о типаже, – плавно возвращается к теме, от которой отвлеклись, Чонун. – Я долгое время был… немного не в себе. Та девчонка меня бросила, сказав, что такой недоальфа, как я, ей не нужен, а после вся школа стала говорить о том, что я ненормальный, – Рёук отворачивается, его пальцы перестают терзать несчастную футболку, а взгляд устремляется в окно, за которым чернеет ночное беззвёздное небо. – Наполовину альфа, наполовину бета. Я мучился, не мог отнести себя к какому-то определённому типажу, сезон гона у меня проходил намного легче, чем у других, за омегами я не таскался, моя слюнями пол, а про внешность вообще молчу. Чем старше я становился, тем больше телом и лицом походил на омегу, а когда краситься начал – все стали говорить, что я бракованный альфа. В уголках красивых карих глаз начинают поблёскивать слезинки и Йесон готов поклясться – у него сейчас разорвётся сердце. Сколько пережил этот юный альфа? Да, он смахивает на омегу внешностью, но разве плохо быть омегой? А альфа с рецессивным геном – тот же альфа, просто чуть слабее, чем общепринятые альфы с доминантными генами, в этом нет ничего страшного или зазорного. А со стороны одноклассников было просто свинством травить такого необычного мальчика всего лишь из-за генетики, которую, на минуточку, он не выбирал. Всё же дети чертовски жестоки, особенно в системе школ и университетов… Ещё и клеймо бракованного. Братья Ли вон тоже бракованные и ничего, вся школа про них знает, и они этим ещё и гордятся – во как надо! А Рёук… был совсем один, неопределившийся альфа, которого бросила первая любовь. Вот откуда шрамы… – Я терпел, сколько мог, родителям ничего не говорил, – тихо продолжает Рёнгу, едва справляясь с комом слёз, сдавившим горло, – баскетболом стал заниматься, с альфами дружить. А потом они выкинули меня из команды, распустив по школе слухи, что я не только бракованный, но ещё и… ну, ты понял… – Лёгкого поведения, – эхом отдаётся Йесон, начиная закипать внутри. Люди мрази. Как вообще духу хватает кого-то унижать и оскорблять?! Его в университете тоже пытались задеть из-за бесчувственности, холодности и невосприимчивости к симпатиям других людей, но он мог за себя постоять, очень грубо и резко ответив, ведь характер у него такой, что любой альфа позавидует. – Да, – тяжело вздыхает юноша, хлюпая носом и с силой сжимая кулаки. – Поэтому я… Он замолкает, не в силах продолжить говорить, а Чонун и без слов понимает, что последовало за этими слухами. Стиснув зубы, он закрывает глаза, сосредоточенно выдыхает, опуская голову и соприкасаясь лбом с виском юноши, а затем начинает к нему ластиться, поддевая прядки влажных волос и аккуратное ушко кончиком носа. Хочется разыскать тех ублюдков из его старой школы. Найти и замочить их в серной кислоте. – Я никому не дам тебя в обиду, слышишь? – горячо шепчет мужчина в ушко Рёнгу, и тот моментально разворачивается, ложится на бок и вцепляется пальцами в его футболку на спине. – Никому и никогда. Если хоть одна тварь посмеет что-то сказать в твой адрес или пальцем тронуть – клянусь, без лица останется. – Это слишком радикально, – посмеивается сквозь слёзы юноша, – достаточно будет просто слабительного подмешать. – Или брома, – улыбается Йесон, радуясь, что смог отвлечь Рёнгу от тяжёлых мыслей. – Но я не шучу, – он вдруг с полной серьёзностью смотрит в блестящие от слёз глаза парня и, наклонившись, оставляет поцелуй на его брови, – тебе достаточно просто показать пальцем, и я этого человека со свету сживу. – Спасибо, – сложив бровки домиком, хрипит Рёук, а затем слегка приподнимается, напрягая пресс, и быстро чмокает старшего в губы в знак благодарности. – Ты кипишь от злости, – вдруг смущённо улыбается парень, – я чувствую твои феромоны. – Не можешь ты их чувствовать, я бета, – фыркает мужчина, показушно закатывая глаза. У бет нет феромонов, это всем известный факт. Так уж устроена природа, что ароматизировать для привлечения пары способны только альфы и омеги, у которых есть железы, вырабатывающие эти самые феромоны, у бет же такие железы отсутствуют. Хотя существует пока ещё не доказанная наукой теория о том, что и беты обладают неощутимыми для других реципиентов феромонами. И не может же быть, чтобы Рёук, будучи рецессивным альфой, смог учуять феромоны, которых у бет попросту нет. Ну ведь бред! – А я тебе говорю – чувствую, – настаивает парень, хмуря ровные брови и переставая плакать. – Вот прям щас чувствую. – Да это духи, – кряхтит Чонун, собираясь перевернуться и слезть с кровати, – дай в душ схожу, а то так и будешь "чувствовать". – Намира, – обиженно бурчит в ответ Рёнгу, скрещивая руки на груди. – Я тебе ночью на лоб ядовитую лягушку посажу. – Прости, нинада… Зевая во весь рот, мужчина уходит в уборную, быстро принимает душ, бреется, чистит зубы, избавляясь от ароматов переработанного этилового спирта, и, напялив ту же футболку и свежие трусы, очень тихо выходит из ванной комнаты, сразу сворачивая на кухню, к микроволновке, на которой лежит пачка никотиновых пластырей. Кажется, прошла уже неделя с начала их применения, значит, пора понижать дозу никотина и, соответственно, купить новые пластыри. Завтра. Ещё раз зевнув, Чонун вытаскивает из пачки квадратик пластыря, распечатывает его и, наклеив на плечо под рукав футболки, возвращается в спальню, намереваясь перед сном ещё немного потискать Рёука. Но, войдя в тёмную комнату, улыбается, взглянув на кровать – юноша, лёжа на спине и положив правую руку на живот, сладко посапывает. Какое милое создание. Настоящее чудо, что они встретились. Два разбитых сердца, большая разница в возрасте, одинаковые интересы и сильное притяжение друг к другу – вроде, такие разные, но их будто сама судьба свела. Будь они альфой и омегой, можно было бы списать все чувства и эмоции на истинность. Но они бета и альфа. Вернее, бета и почти бета, обычные люди, потянувшиеся друг к другу не из-за феромонов. Так было у Йесона и с женой когда-то… Чонун улыбается, глядя на спящего парня, осторожно забирается на постель, ложится рядом с ним, просовывает левую руку под подушку, чтобы голова Рёнгу лежала на ней, а правой обнимает его за талию, переплетая с ним пальцы рук. Милый. Слегка всхрапывает во сне, почувствовав копошение рядом, но не просыпается, только сильнее стискивает чужие пальцы. – У нас всё по-другому, – шепчет мужчина, убеждая самого себя в том, что их начавшиеся с Рё отношения будут совершенно иными, более крепкими и стойкими, нежели те, что были у них с женой. – Я тебя не отпущу, – теперь он обращается к спящему в его объятиях парню, – даже если сам захочешь уйти, если попытаешься сбежать или оттолкнуть меня… я не отпущу тебя. Никогда не отпущу. Прижавшись к Рёуку, Чонун целует его в висок, проводит носом по мягким чёрным волосам и, опустив голову на подушку, закрывает глаза, быстро проваливаясь в сон.