Агент национальной безопасности: Птичка в клетке.

Любава Ивановна, Николаев и Краснов шли молча вдоль улицы, их шаги отдавались в пустоте. Внутри Любы нарастало нечто неприятное. Она, сильная и решительная женщина, не ощущала внутреннего покоя в присутствии Николаева и Краснова. Лицо Николаева всегда скрывала избыток вычислительных мыслей, проникающих сквозь его мрачный взгляд, и Люба исчезала за него. Краснов, с другой стороны, казался слишком открытым и непредсказуемым, его улыбка всегда сулила неприятности. Эта троица, связанная общими делами, собралась вместе, чтобы преодолеть очередной рубеж. Но Люба не могла не чувствовать зловещий знак, замаскированный под их объединение. Она предчувствовала, что ловушка скрывается в самом сердце их совместной миссии. Голубое небо, затянутое тяжелыми тучами, несли грозу, и Любе казалось, что эта гроза преследует их с самого начала пути. Именно поэтому Любава Ивановна чувствовала вину перед самой собой, за то, что она явилась в кантору отца, владыки данного края, полковника Тарасова Ивана Ивановича. В одиночку она могла бы найти другую дорогу, избегая этой хитросплетенной сети интриг и опасностей. Но теперь она связана с этими людьми, которых ей, в самом глубине души, не доверяют. Так черная кошка подвернула ей путь, чтобы проверить ее стойкость. Люба прокляла себя за свою неразумность и наивность. Зачем она решила спуститься на эту гладкую дорожку, которая, казалось, вела в уютный дом, но реальностью оказалась лишь маской, скрывающей страшное для нее будущее? Но уже поздно было каяться и пытаться вернуться в прошлое. Любава Ивановна сжала кулаки, вопросительно взглянула на Николаева и Краснова, и они поняли, что действия, которые они собираются предпринять, будут им страшны. Троица продолжила идти, каждый с бурной смесью эмоций и чувств в своем сердце. Будущее приближалось, и они были готовы встретиться лицом к лицу с их судьбами, какими бы сложными или опасными они ни были. Краснов, проходя рядом с Николаевым, начал шептать: — Лех, ты слишком волнуешься по пустякам. Хорошо, Иваныч переборщил, но он делал это не с злым умыслом. Николаев презрительно фыркнул: — Сегодня я встретил эту девушку, Андрюха. До сих пор не могу прийти в себя от этого события. Откуда она вообще появилась?! И если бы Шурка узнала, что я рядом с ней гуляю, она начала бы ревновать. Люба, идущая впереди и прослушивающая беседу капитана и сержанта ФСБ, хмыкнула: — Держись подальше от меня, чтобы Шурка не начала ревновать.

***

Через час они оказались перед 15-этажным домом, за квартирой номер 12. Люба неуверенно постучала в дверь. Эта квартира когда-то принадлежала ее близкой подруге Марии Снегиревой, которая исчезла неделю назад. Дверь распахнулась, и перед ними стояла женщина средних лет. — Добрый день, уважаемая, — приветливо поздоровалась Голубева, показывая свое служебное удостоверение. — Я хотела бы узнать подробности о пропаже вашей дочери. Женщина кивнула, проявляя понимание, и пригласила фээсбешников внутрь своей квартиры.

* * *

На столе в отделении ФСБ лежала массивная папка документов, свидетельствующих о преступлениях маньяка Ульянова. Месяц назад его выпустили из тюремных стен, и теперь следователи Тарасов и Тихомиров пытались разобраться в деталях этого дела. — Ничего не понимаю, — проговорил Тихомиров, сняв свои очки и тяжело вздохнув. — Зачем же они решили выпустить этого маньяка, зная, что он не остановится? — Вот и я, Олег, пытаюсь понять, — пробормотал Тарасов, раздраженно швырнув папку на стол и придерживая подбородок рукой. — И не пониманэю, зачем я Любку втянул в эту историю. Может быть, стоило бы отправить ее обратно в Москву? Тихомиров молчал, его размышления сопровождались тихим треском спички и ароматом табачного дыма. Он был глубоко погружен в мысли о возможных путях расследования этого темного дела и о том, как предотвратить новые жертвы. Тихомиров вздохнул глубоко и повысил голос, полный настойчивости и недовольства: — Представь её реакцию. Представь, как она отреагирует. Она подумает, что родной отец не хочет, чтобы она жила там, где она родилась. Она будет чувствовать, будто её удаляют от корней, от места, которое ей так дорого, от людей, которые её понимают. Тарасов неудовлетворённо хмыкнул, его лицо выражало смесь недоверия и опасения: — В городе, где убийцы? Нет, Олег, я не стану рисковать своей дочерью. Я не хочу, чтобы она оказалась в опасности или стала мишенью для криминалитета. Мы знаем, что там происходит, и я не могу позволить своей девочке попасть в коллизию с этим. Тихомиров покачал головой, пытаясь убедить Тарасова: — Но мы не можем позволить ей жить в страхе все время. Да, город не идеален, но мы можем обеспечить ей безопасность. Мы можем взять на себя заботу о ней и присмотреть, чтобы ничего ей не угрожал. И к тому же она взрослая! Тарасов прикусил губу, погружаясь в раздумья. Он осознавал, что не желает ограничивать дочь и лишать её возможности искать своё место в мире. Но страх и неуверенность оказывали на него давление, делая его сомневаться: — Но как мы будем её защищать? Как мы сможем быть уверены, что мы справимся со всеми вызовами городской жизни? Я не готов потерять её или сделать ей вред... Тихомиров нахмурился, ощущая серьёзность ситуации, и медленно произнёс: — Мы найдём решение, Ваня. Вместе мы сможем преодолеть все трудности. Мы будем там для неё, поддерживать её и помогать. Наша Люба заслуживает возможности испытать новые горизонты и расти, несмотря на все препятствия.

***

Сержант Николаев сидел за столом в небольшой кафешке, наливая себе горячий чай. Рядом с ним села женщина по имени Надя, ее лицо отражало тревогу и беспокойство. Николаев решил поговорить с ней о серьезном вопросе. — Значит, вы не имеете предположения куда могла пойти ваша дочь? — спросил он, полагая, что она, возможно, знает о местонахождении своей покинувшей дом родственницы. Надя склонила голову и вздохнула, словно облегчение ненадолго осветило ее грустные глаза: — Нет, — ответила она мрачно. — Она после приезда из Москвы три дня дома не появлялась. Я пыталась связаться с ней по телефону, но она не отвечает, и мне начинает казаться, что что-то ужасное произошло... Николаев почувствовал, как горькая тоска заполнила его сердце. Отсутствие каких-либо вестей от родных людей всегда было свидетельством приближающейся беды. Любава знала, что должен быстро среагировать и расследовать исчезновение девушки. Она вытащила записную книжку и начала перечислять все возможные места, где могла оказаться пропавшая. Она могла отправиться к друзьям, знакомым, или она могла попробовать разобраться в чем-то сама. Николаев знал, что для родителей самое важное — это найти своего ребенка, и никакие усилия не слишком велики в этом направлении. Закончив со своими мыслями, Голубева подняла глаза и взглянул на Надю, наблюдая в ее глазах смесь боли и страха. Он смекал, что она не справляется с ситуацией и нуждается в поддержке. — Найдем ее, Надежда Николаевна, — сказала Любава решительно. — Мы сделаем все возможное, чтобы привести ее домой. И несмотря на все преграды, которые могут встретиться на нашем пути, я уверен, что она вернется живой и невредимой. Надя кивнула, и слезы начали скатываться по ее щекам. Она скрыла лицо в ладонях и промолвила, словно произнося обещание самой себе: — Спасибо, Любава Ивановна. Без вашей помощи я бы была совсем без надежды. Николаев, Краснов и Голубева развернулись и вышли из квартиры, оставив за собой кружку с недопитым чаем. Он знал, что настало время действовать и найти пропавшую девушку. Будущее Нади и ее дочери зависело от его профессионализма и решительности. Таинственное исчезновение обещало шокирующие открытия, но Николаев был готов к самым непредсказуемым поворотам судьбы. Ведь он был профессиональным писателем жизни, и его перо не знало паузы в самых сложных ситуациях.