Сказание о плачущей иве и потерянном яшмовом сердце

— Дорога есть, теперь бабки нет.
 — А зачем нужна дорога, если через нее нельзя перевести бабку? (с) О чем говорят мужчины. 潮 — G2er       Кира Львовна проснулась в час, когда мрачное солнце уже катилось к закату. Температура вроде как чуть спала, но боль начала потихоньку возвращаться в прежнюю свою интенсивность.       Её-то перетерпеть можно. Заражение крови перетерпеть нельзя. Так что хорошо.       С такими мыслями Огинская приоткрыла пьяные веки, посмотрела перед собой. Голова у нее повернута была влево, одеялко чуть сползло, так что теперь девушке были хорошо видны покои.       Покои и сидящий напротив нее мужик.       Взгляд Киры остановился, помертвел. Стараясь не двигаться, даже не дышать, она зажмурилась, вновь глянула на место у покосившегося стола. Спиною к ней сидел мужчина, облаченный в черный халат, у гостя были черные волосы, распущенные, до поясницы, а еще он был крайне высок и широкоплеч. Огинская тихо подняла руки к исказившемуся ужасом лицу, накрыла оное ладонями.       Это конец. Ну всё. Всё. Ну всё, конец, всё.       С такими-то ногами убежать невозможно. Убиться шпилькой — сложно и долго. Всё. Понятно ж, кто это сидит. Кто б еще мог себе позволить вот так…       Спокойно-спокойно.       Кира ощутила, как ее буквально облизывает шершавый язык зябкого страха.       Что ему нужно? Тут? Самому? Не казнить же он пришел, казни пока не будет точно, ведь наложницу уже наказали. Что такому занятому человеку может здесь понадобиться? Вечером?       Ой, не! Он, конечно, зверюга, но не до такой же степени, чтобы трахать окровавленное мясо.       Наверное.       Ну… тогда ответов нет. Объективных и субъективных причин его присутствия не обнаружено. Придется пропускать ход, пусть он первым… Хотя-я…       Лебединое озеро. Сцена вторая. Соло Одетты. Мотор. Бесприданница — DEAD BLONDE       — Э-э-эх! Кха-хар-хар! — Кира слабо закашлялась, волосы у ней небрежно упали, спутались, спрятав измученное лицо. А зря, там прямо слезы выступили.       Тишина.       — Кха-хар-хар!!!       Тишина.       Огинскую начало подбешивать от страха и нетерпения.       Ублюдок!       Девушка невзначай коснулась волос дрожащими пальчиками, незаметно раздвигая пряди, чтоб посмотреть, что там мужик, дышит-нет?       И он дышал! Дышал прямо ей в лицо, склонившись над постелью.       — А-а! — Кира взвизгнула, забыв про раны, перевернулась на спину, дернулась к изголовью.       — Небеса-а-а… — мужчина, отпрянув от кушетки, зажал рот ладонью, но даже так видно было, что щеки его заливаются алым цветом.       — Где Юншэн?!! — заорала Огинская и тут же тоже зажала губы ладонями, завыла, зажмурилась, затряслась. — Собачья мама!!! Развели-и-и!       — Вы… вы… — отнимая руку от лица, отвернувшись в сторону, забормотал мужик в черном. — Вам нужен покой…       Короче. Это был не Юншэн. Ну вот со спины, сидя и в потемках спутать можно было, тут без гнилого базара к Кире Львовне. А вот когда он встал и оказался близко… ну не Хуаншан, да. Рост около метра восьмидесяти пяти, лицо не такое, глаза не те. Худее. Грации нету властной, не альфа, одним словом. Хотя в сравнении с… нет, мы сравниваем с Вэнем!       Чё он делает в покоях наложницы Императора?       Кира заткнулась, перевела взгляд на пояс мужчины, где висела толстая шелковая веревочка, а на ней — золотая табличка доверия Императора.       — Добрый вечер, — облизнув губы, официальным тоном поздоровалась Огинская, пригладила волосы. — Какими судьбами? Вы лекарь? Как вас звать? Ах, вас же звать не надо, вы сами приходите… умоляю, не смотрите на меня, я стесняюсь!       Не то чтобы она ожидала, но мужчина в натуре смутился, чуть отвернулся от нее, опасаясь даже взглянуть.       — Мое имя — Ши Лан, я действительно лекарь Его Величества… извините, что не представился должным образом и испугал.       Значит, Хуаншан перестарался с Айминь, да так, что прислал к ней лекаря, та, судя по всему, являя истинную преданность своей госпоже, видимо, поведала костоправу, что, мол, да ладно я, а вот наложница Нин страдает, пойдемте покажу, где.       Кира скривилась.       Хуже дурака только дурак с инициативой. Вот теперь как? А если он донесет Вэню про странности? Да, так, ладно. Вести себя надо адекватно ситуации. Я же страшная, надо еще убавить громкость.       — Спасибо вам… ах, спасибо, — она затеребила одеялку. — Но мне уже намного лучше. Эта наложница вела себя непочтительно, благородные люди разъяснили ей ошибку, явили милость…       Из-под нервно трепещущих ресниц Огинская глянула на мужчину, и тут ее посетило нехорошее чувство. Судите сами: лекарь Ши смотрел на Киру с нескрываемыми эмоциями, среди которых были и удивление, и шок, но всё ж над всеми ними парило самое настоящее восхищение. И, что хуже, — мужской интерес.       Вспоминай-вспоминай, Кирыч, кто такой этот Лан?! Какой-то второстепенный персонаж, изредка появлявшийся по требованию сюжета, но он… он был близок Юншэну?       Если он «запал» на такую экзотическую внешность, значит… или извращенец, или не так уж и отталкивающе она выглядит для мужчин. Он может донести Хуаншану. Или… или «оставить» себе? Или помочь. За определенную плату. Какая плата может быть для врачевателя, если отбросить, что он мужчина? Жаль, не прописан был его характер! Совершенно непонятно, на что он способен!       Ну что-о ты молчишь?! Делай шаг!       Кира снова мельком глянула на лекаря.       Красивый еще какой, ты посмотри. Откуда у китайца серые глаза?       Понятно!       Она отвернулась.       Значит, тут так будет: Нин Юймин свяжется с этим красавцем, это выяснится, за то ее Юншэн и казнит. Вот вы выдумали, конечно! Ibiza — Николай Басков, Филипп Киркоров       — В-великий Хуаншан знает… ч-что в-вы… здесь… — заикаясь, дрожащим голосом спросила Кира.       — Нет.       А чё ты так быстро ответил, а? Занервничал? Знаешь, что не то делаешь?       — Наложница Айминь рассказала мне о вашем положении, я не мог пройти мимо.       — В-вот спасибо! Н-но вы м-можете пройти м-мимо, — Огинская благодарно склонила голову.       — Признателен вам за милость, но не пройду.       — Я не уверена, но местные законы… вроде бы запрещают…       — С золотой табличкой Императора я могу быть в любом месте Запретного Города, — спокойно ответил мужчина. Кажется, он взял себя в руки.       — Мне не нужна… помощь…       — Я вижу, — хмыкнул Лан. — Ведь госпожа обмазалась дёгтем, так что всё под контролем, полагаю?       Огинская сжала зубы.       Это ж в кого ты такой упырь хамовитый?       — У вас здесь лечение принудительное? — уже своим родным тоном спросила Кира, подняла похолодевший взгляд к лицу лекаря.       Ши приоткрыл губы, некоторое время молча смотрел на девушку.       — Принудить вас может только Великий Хуаншан, — сказав так со всей заботою, Лан чуть склонил голову набок.       А, пля-я-я!       Кира выдержала взгляд, но в голове у нее при этом дралась свора перепуганных койотов.       Ясно. Откажу ему в этой манере, он из принципа доложит всё Императору. И уже тот… Ебучие китайские горки!!!       Нога у Огинской нервно дернулась, и тут же из груди вырвалось сдавленное рычание. Рычание, да, но жалобное, беззащитное.       Лан изменился в лице, бесшумно скользнул к ногам девушки, одним движением отбросил все покрывала, присев у кушетки, взял голень в левую руку, правой принялся разматывать ленты.       Всё! Всё! Всё!       Кира накрыла лицо ладонями, откинулась затылком к изголовью и зашлась не то в стоне, не то в плаче, не то в истерическом смехе.       — Что же вы наделали… — обнажив стопу, рассердился Ши, — кто обучил вас такому…       — Дайте со столика мне… отвар…       — Что?!       — Я прошу вас. Подайте. Мне со столика. Отвар! Я не могу ходить!       Лекарь бережно опустил ногу девушки, поднялся, злобно сверкнул серыми очами, пошел ко столу, захватил оттуда посуду, вернулся к кушетке. Молча подал миску Кире.       — Что? Претензий к этому, — она кивнула на чашу, — не будет?       — Я готов понаблюдать, по крайней мере, что с вами будет. Я сам думал применить этот состав в удачный момент.       — Вот и удача, не так ли?!       Вместо ответа Лан наклонился, протянул левую руку, хотел приподнять наложницу в постели.       — А вы еще попробуйте романтично напоить меня лекарством из собственного рта! — рыкнула Кира. — Не прикасайтесь к моему телу!       Мужчина тяжело сглотнул, явно прокатился по его горлу кадык. Он снова промолчал и ближе поднес чашу к лицу девушки. Когда та приняла отвар и занялась его питьем, раздался холодный голос Лана:       — В вашей голове неисчислимое множество диких идей, наложница Нин. Я пока опишу это, как побочный эффект сока красного цветка.       — «Запишу пока карандашом, потом, если что, ручкой обведу», — хмыкнула в чашку Огинская, подняла взгляд к лицу мужчины.       — Я не понимаю ваш бессвязный бред. Не смотрите на меня так.       Киру люто флешбэкнуло. Где-то такое она уже читала или слышала, но где?       — Как?       — Страстно.       — Я страстно еще не смотрела, господин Шаня. А на вас — и не планирую. Это «бешеная ягода».       — Ши Лан.       — Простите.       — Ничего. Вы привыкнете.       Огинская подавилась травой. Но этот позор вдруг ее и осенил.       — Господин Ши?       — Что? — принимая чашу, прищурился мужчина.       — Раз уж я пробую ваш экспериментальный состав, который, ой, откуда-то знаю… — Кира расплылась в обаятельной улыбке. — Может, вы позволите мне в этот раз полечиться самостоятельно, включая ту мазь и… всё остальное? Если выживу, расскажу вам метод?       Лан смотрел на губы девушки. Ответил не сразу, когда поднял взгляд, серые глаза у него засветились серебром:       — А если не получится?       — А вы готовы взять на себя ответственность? — смущенно поинтересовалась Кира и едва ж удержала в себе писклявое продолжение — «Ах, аджасси! Т-там! Ямете кудасаи! Ямете кудасаи!».       Огинская быстро опустила глаза, ее не к месту пробило на ржач.       — Говорят, после долгой болезни сам становишься хорошим врачом… — задумчиво произнес Ши. — А счастье следующего века строится в этот век.       — Делай как надо, как не надо не делай. Ауф! — в менторско-важный тон мужчины рявкнула обрадованная Кира.       — Вы… в самом деле… — обескураженный Лан на пару шагов отошел от кушетки.       Огинская, не обращая уже на него никакого внимания, с кряхтеньем согнулась, желая обвязать ногу бинтами.       — Ох, прошу меня извинить, — мужчина шагнул обратно.       — Не-не! Спасибо, я сама! — сглатывая слезы от боли в спине, улыбнулась ему Кира. — Процесс тоже важен. Вы можете посмотреть. На перевязку. Посмотреть.       Ши Лан поднял взгляд к лицу наложницы.       — Я приду завтра, госпожа Нин.       — Хорошо. Спасибо.       — Если будет мучительно больно, вы можете позвать меня, евнухов я предупрежу.       — Спасибо. Хорошо.       — Хорошо.       — Спасибо.       — Хорошо.       Лекарь посмотрел в окно, затем прошел ко столу, забрал с него маску и шляпу-доули с вуалью, обернулся уже у дверей:       — До встречи       — До встречи.