Призрак из машины

Временный лагерь вокруг Звездных врат кишел людьми и оборудованием. Команда ученых Зеленки установила прожекторы, питающиеся от источника энергии джампера, так что они могли работать всю ночь. Теперь было уже утро следующего дня, и они составили подробный список того, в чем проблемы не было. Набор адреса с наборного диска джампера работал прекрасно. Так же, как и набор с собственного наборного устройства Врат. Команда Зеленки привезла зонд и отправила его обратно на Атлантис без проблем, хотя по-прежнему не решались пускать через тоннель человека, пока Врата и наборный диск не изучены сверху донизу. Пока что они не выявили никаких отклонений или изменений. Казалось, что это абсолютно нормальные Врата и абсолютно нормальный наборный диск. И они без следа поглотили Шеппарда и МакКея. – Вы ничего не нашли? – спросила по рации Элизабет. – Ничего, – Зеленка сидел, прислонившись спиной к наборному диску, засовывая в рот еду в моменты пауз в разговоре. Все знали, что времени было в обрез: нельзя было угадать, куда на этот раз угодила половина самой часто-влипающей-в-неприятности команды Атлантиса. О куда худшей альтернативе пока молчали. – Мы можем что-нибудь сделать, чтобы помочь вам? Зеленка прожевал кусок и проглотил. – Не думаю. Сейчас мы просто запускаем симуляции и разбираем Врата по винтикам. – Он прервался, чтобы проглотить очередной кусочек, и замер при звуках оживления на другом конце. – Доктор Вейр? – Минуту, Радек. Здесь Мико, и она хочет поговорить с вами. Через минуту по радио раздался застенчивый голос Мико.. – Доктор Зеленка? Возможно, мы кое-что нашли. Он вспомнил, что нужно проглотить. – Продолжайте. – ЗВ-1 однажды попали в ситуацию, когда вспышка на солнце отклонила их червоточину. Тогда они оказались на Земле в другом времени. – Настала пауза; он слышал как Мико печатает на клавиатуре. – Мы проверяли физический путь червоточины между планетой, на которой вы находитесь, и местонахождением Атлантиса. Она прошла мимо нескольких систем, в одной из которых наблюдается значительная солнечная активностью. Зеленка выпрямился, позабыв о сухпайке. – Тогда их червоточина могла быть перенаправлена к другим Вратам. – Это наша гипотеза, да. – Радек, это возможно? – спросила Элизабет. – Вероятность этого крайне мала – совпадение времени должно быть до наносекунд – но да, это возможно. – Он вскочил на ноги, прислонившись к наборному диску. – Нам нужна вся информация о солнечном цикле этой системы чтобы попытаться определить, куда могла отклониться червоточина – сенсоры дальнего радиуса недостаточно точны. Доктор Вейр… – "Дедал", – прервала она. – Да, я вызову полковника Колдвелла и скажу ему изменить курс для сбора данных. – Спасибо, спасибо, – мозг ученого уже работал, изучая эту новую идею, мысленно вертя ее, словно очередное устройство Древних. Это была только гипотеза, напомнил он себе. Неизвестно, подтвердится ли она, уж не говоря о предсказании пути измененной червоточины – и не упоминая возможных последствий для путешественников. Но это был просвет, единственный, что у них был. *** Между тем Родни МакКей решил, что ненавидит эту планету, ненавидит сеть Звездных Врат в целом, ненавидит КЗВ за то, что послало его сюда (неважно, что он сам вызвался), и особенно ненавидит спятившего дикаря, угрозами физической расправы удерживавшего гениальных физиков на расстоянии от потенциально-поддающихся– ремонту устройств для путешествий. Это объясняло, по крайней мере отчасти, почему он шагал с твердой решимостью, сжимая в потной ладони Р90, по дороге, которая более или менее вела к башне, возвышавшейся над деревьями вдалеке. Шеппард мог считать хорошей идеей сидеть здесь, пока Атлантис не найдет их. Шеппард, однако, не видел себя прошлой ночью, когда перевязывали его раны. И не видел себя сегодня, бледного, дрожащего и в лихорадке – даже не упоминая о слуховых галлюцинациях и никому больше не слышных голосах. Антибиотики немного помогали, но их было недостаточно, и их надолго не хватит. У Родни не было ни малейшего желания сидеть здесь и ждать, пока они оба не помрут от какого-нибудь микроба галактики Пегас, ранее неизвестного медицинской "науке". В лесу что-то зашуршало. Подпрыгнув, Родни обернулся в том направлении, едва избежав напрасной траты пуль. – Эй! – нервно окликнул он. Никто не ответил. Он продолжил движение, оглядываясь вокруг подобно застигнутой на открытом пространстве белке. Было светло, через серые облака даже проникли пара солнечных лучей. Хищники же не выходят на охоту днем, да? Или это о вампирах? Ему повезло наткнуться на эту дорожку, но он не был сильно удивлен ее существованием. Любой идиот мог точно сказать, что Гризли Адамс знал, для чего предназначались башни, и Родни также ни капли не удивляло, что рядом с его штаб-квартирой имелась хорошо протоптанная тропинка, ведущая прямо к ближайшей. Так Гризли не хочет, чтобы он приближался к Вратам; ладно. Вряд ли старик мог охранять все направления, ведущие от пещеры. Живущий в глуши мужлан предположил бы, что его пленники – э, гости – направятся к Звездным Вратам, чтобы сбежать, правильно? Значит, он должен был охранять этот путь, и значит, путь к башням был свободен. Тропа вела вдоль реки и огибала несколько холмов, прежде чем начала подниматься к башне на горе. По крайней мере, выше местность была более открытой, луга перемежались низкими деревьями и скоплениями валунов. Здесь было труднее спрятаться кому бы то ни было. Остановившись на открытом месте передохнуть, Родни осознал, что снова проголодался, а все оставшиеся энергетические батончики забыл в пещере. И его штаны опять промокли от влажных ветвей кустарника. Поцарапанное плечо горело, и он очень пожалел, что не взял с собой тайленол. Шеппарду лучше оценить все неприятности, которым он себя подвергает. Когда он приблизился к башне, ее размеры стали более очевидны. Эта штука была высотой футов в пятьдесят, предположил он, и футов десять в диаметре. Она стояла отдельно на явно искусственном ровном месте на склоне горы, напоминавшем большую парковку, на которой древний асфальт начал трескаться и пропускать сорняки. Остановившись, Родни пошевелил растрескавшиеся кусочки носком ботинка. Это была не единая масса, а крупнокомпозитная смесь, ему неизвестная. Время оставило на ней паутину разломов, заросших мхом и молодой порослью деревьев. Сама же башня, казалось, вырастала из каменного основания без единого шва. Ее поверхность была гладкой и лишенной характерных черт, хотя по мере приближения Родни заметил, что и она была оплетена паутиной тонких трещин, в которых разрастался мох. Он еще не так разросся, как на той башне, которую он рассматривал в бинокль Шеппарда, наверное, потому что эта находилась куда выше в горах, но в конце концов здесь это тоже случится. Он запрокинул голову, пытаясь разглядеть что было на ее вершине, если там было что-нибудь вообще. Бинокль оказался еще одной вещью, которую он не подумал захватить, и он не смог разглядеть ничего особенного наверху. Башня казалась абсолютно непримечательной. Нет, стоп… не совсем. На основании башни обнаружились отметины явно от когтей. Вздрогнув, Родни положил ладонь на одну из отметин, отметив, как его пальцы входят в отпечаток. Четыре пальца, расставленные как человеческие. Ему в голову пришла ужасная мысль. – Ты совсем не слушаешь, да? Вскрикнув, Родни подскочил, хватаясь за Р90. Пещерный человек только что появился из-за основания башни, направляя самострел ему в голову. – Ты что, ясновидящий? – требовательно спросил Родни. – Не будь ослом. Как только я увидел, куда ты направляешься, пошел короткой дорогой. – Знаешь, я очень устал от твоих оскорблений, отговорок и лжи. – Забавно, – презрительно ухмыльнулся старик. – Потому что я очень устал защищать кого-то, кто решительно намерен дать себя убить. Кроме того, ты здесь ничего не найдешь. Поверь мне, я пытался сорок лет. – Не сомневаюсь, Крейзи Пит, – Родни оглядел старика с ног до головы взглядом, предназначенным для особо тупых техников. – Но я, как ни странно, ученый. – Ты не единственный ученый на этой планете, – огрызнулся старик. – Но я думаю, ты единственный с полным отсутствием здравого смысла. – Какой уче… ты говоришь о себе? Это самое глупое, что я слышал! Ты так же похож на ученого как я на … на свиновода! – Что бы то ни было… я бы на твоем месте вернулся в пещеру. Родни слегка шевельнул дулом Р90, как он надеялся, угрожающе-Шеппардовским жестом. – Не знаю, заметил ли ты это, но мое оружие круче твоего. – Это зависит от того, как быстро нажмешь на курок, м? – ответил старик. Родни чертовски надеялся, что не выглядит таким напуганным, как себя ощущал. – Шеппард считает тебя каким-то безвредным старым простаком. Подожди, пока я ему расскажу! Руки старика дрогнули на самостреле – один раз, едва заметно; он сжал рукоятку. – Мне плевать, что думает твой Шеппард. Поверь мне, учитывая, что на кону, и учитывая, что я о тебе думаю – я тебя пристрелю не задумываясь. Родни сглотнул. – Тогда Шеппард тебя убьет. – Пускай. Я не боюсь смерти… уже нет. – Снова слабая дрожь в руках предала его. Но он не опустил самострела. Продолжая держать его нацеленным в голову Родни, он мотнул головой в сторону башни. – А теперь слушай меня, болван, потому что я скажу это только один раз. Много лет назад, используя это, я убил своего друга. Хочешь сделать то же самое, продолжай делать то, что делаешь. Иначе оставь башни в покое, оставь врата в покое, сиди смирно и жди, пока ваши друзья спасут вас. Уставившись на старика и почти забыв о Р90 в руках, Родни пораженно увидел блеск слез в единственном глазу. Низким грубым голосом старик приказал: – Убирайся отсюда. Борясь с оцепенением, Родни начал медленно пятиться назад. Когда он достиг края вымощенной площадки, старик превратился в бесформенный сверток шкур, крошечный по сравнению с колонной. Родни не хотел отводить глаза, но ему пришлось, чтобы не свалиться на неровной земле за мостовой. Когда он снова посмотрел вверх, старика рядом с башней уже не было. *** Шеппард действительно собирался на этот раз убить Родни. Когда ученый не вернулся, забрав с собой единственную рацию и единственный исправный автомат, Шеппард пробрался к двери, держась за стену пещеры. Он мог так двигаться, но только едва. Так он явно не сможет последовать за своим своенравным напарником. Ему нужен был костыль. На полу пещеры было разбросано столько барахла, что там должно было быть что-нибудь, что он мог бы использовать. Прислонившись к стене, Шеппард начал поиски, пытаясь хотя бы частично отнестись с уважением к личным вещам старика, и не переставая призывать проклятия на голову Родни. Тогда он наткнулся на ящичек. Он бы не обратил на него внимания, не отличайся тот так резко от всего барахла в пещере. В отличие от других предметов обихода, сработанных на скорую руку кем-то, кто или не знал что делает, или кому было все равно, или то и другое – ящичек носил отпечаток той же заботы и точности, как самострел. Он был сделан из отполированного дерева, и сработан с явной заботой кем-то, кто потратил на это много времени. Изогнутые узоры на боках были похожими на атозианские. Человек, значительно более склонный ко всякой поэзии, чем Шеппард, сказал бы, что он сделал с любовью. Он был спрятан внизу под грудой наваленных шкур. Когда Шеппард сдвинул их набок, ящичек выпал, и внутри него что-то стукнуло. Шеппард наклонился и положил его обратно на шкуры. Родни, конечно, открыл бы его – так уж он был устроен – но у Шеппарда не было желания делать это. Что бы там ни лежало, очевидно, это многое значило для старика. Они были гостями, и Шеппард не думал, что вынюхивать секреты хозяина считается хорошим тоном для гостей. Ну, не больше чем он уже это делал. И вообще, у какого старого человека не найдется в доме палки? Даже у примитивного старого человека? В конце концов он нашел пару палок, которые были достаточно длинны – одну в груде дров, другая использовалась для подпирания полки – и использовал кожаные ремешки, чтобы привязать к ним перекрестья. Потратив пару минут, чтобы освоиться с ними, он прикрепил к ноге кобуру с пистолетом и вышел в серый холодный полдень. О да, в этот раз он точно убьет Родни. Или хотя бы просто отколошматит от души. Он чувствовал себя абсолютно мерзко – в одну минуту холодная дрожь, в другую слабость и жар, – и нога болела от лодыжки до бедра. Почему Родни просто не мог подождать пару проклятых дней, дать Атлантису шанс найти их, дать Шеппарду время пойти на поправку, чтобы он мог страховать его? Часть его глубоко внутри продолжала говорить ему, что ему не станет лучше, не само по себе. То, как он себя чувствовал сейчас… это была лишь верхушка айсберга. И он знал, что Родни вероятно не действовал исключительно из самолюбия. Но когда он чувствовал себя так паршиво как сейчас, гнев помогал держаться на ногах. Если бы я был идиотом-ученым с желанием смерти, куда бы я пошел? Шеппард перебрался через ручей и начал взбираться на холм на другой его стороне. Что бы там ни утверждал Родни, его чувство направления было не настолько плохим. Ну, ладно… может, и не самым лучшим. Он действительно понятия не имел, где находились Звездные врата. С другой стороны, если бы у него получилось забраться повыше, то он смог бы увидеть башни и таким образом сориентироваться. Выбраться из каньона явно было не вариантом – только не в его состоянии. Когда он забрался на вершину холма, он дрожал и задыхался, и вынужден был остановиться и сесть, прислонившись головой к стволу дерева, позволяя колотящемуся сердцу успокоиться. Черт. Ничего хорошего. С такой скоростью потребуются недели, чтобы отыскать пропавшего ученого. – Шеппард! ..если, разумеется, пропавший ученый не найдет его первым. Родни продрался сквозь разделяющий их кустарник. – Какого черта интересно ты делаешь? И еще, ты кошмарно выглядишь, между прочим. Святой боже, ты сделал костыли? И вскарабкался на них на холм? Ты спятил? Ключевым моментом в разговоре с МакКеем, особенно отвратительно себя чувствуя, было "говорить по порядку". – Что я делаю, так это ищу тебя, Родни. Ты слышал, что я тебе сказал не ходить к Вратам? Несколько часов назад? Родни махнул рукой "детали, детали". – Я не ходил к Вратам. Я пошел к одной из башен. – Ла-адно, похоже, я был слишком конкретен… – Нет, нет, подожди, пока все не услышишь. Я встретил Старателя Сэма там, и он угрожал меня убить, рассказывая какую-то историю – с очень интересными выводами. – Родни свалился на мокрую землю рядом с Шеппардом. – У тебя случайно нет с собой тайленола? Моя рука меня убивает. Шеппард мог посочувствовать; он сам почти был готов отгрызть себе ногу, чтобы не чувствовать боли. Молча потянувшись в карман, он достал и передал пластиковый пакетик. В отличие от некоторых, он не путешествовал неподготовленным. – О, спасибо. – Родни проглотил таблетки, не запивая, и нахмурился. – Знаешь, ты правда ужасно выглядишь. – Потому что я только что залез на холм со сломанной ногой, пытаясь тебя найти, МакКей. Можем мы перейти к твоей истории, пожалуйста? – Мы можем сперва вернуться в пещеру, если ты … – Родни. Я не хочу сейчас двигаться. Просто скажи, принесла ли какие-нибудь плоды твоя маленькая экспедиция. Родни продолжал озабоченно хмуриться, но в конце концов начал говорить. Шеппард обнаружил, что отвлекается от физического дискомфорта и втягивается в историю Родни. – Он ученый? – повторил Шеппард, поднимая брови, когда Родни достиг этого момента. – Или что бы под этим ни имелось в виду там, откуда он. В любом случае, он сказал… – Родни. Ты думаешь, он Древний? Родни остановился на полуслове. Замолчав, он несколько раз открыл и закрыл рот. Наконец он сказал: – Почему бы Древний жил в пещере? – Может, это его тюрьма, вроде как у Чайи. Родни скорчил гримасу при этом имени. – Ммм. Может быть. Если да, думаю я могу догадаться, за что он был посажен в тюрьму. Шеппард нетерпеливо ждал, но, похоже, гиперактивный разум МакКея уже улетел куда-то далеко. – Ну? Что? – А? Что? О. Как обычно. Спятивший ученый-убийца. – Спятивший ученый? – Почему это всегда случалось с ними? – И убийство? С чего ты считаешь, что он убийца? – Старик не казался Шеппардом похожим на убийцу. Печальный, одинокий, может, немного спятивший – но не убийца. – Потому что он мне сказал, – нетерпеливо сказал Родни. – Я тебе не говорил? – Нет, – без выражения ответил Шеппард. – Ну, может, если бы ты прекратил меня перебивать…! Ладно, о чем я? Точно, он сказал, что он был ученым, а потом признался, что убивал других, прямо перед тем, как снова начал угрожать мне самострелом, и я подумал, что мне стоит, ну знаешь, вернуться в пещеру и проверить тебя. Уголок губ Шеппарда изогнулся. – Хочешь сказать, что ты поспешно сбежал. – Эй, у меня есть настоящее оружие, – возмутился Родни, похлопывая Р90. – Я его не боюсь. – Нет, конечно нет. – Шеппард пошевелился на мокрой земле, пытаясь найти положение поудобней, чтобы ветки не кололи его в зад. – Возвращаемся в пещеру? – Нет, нет – позже. Родни, что точно он сказал? Он действительно тебе сказал, именно этими словами, что он убил остальных… Древних, или ученых, или кого бы то не было? Родни приготовился сказать "да", но потом изменил на: – Вроде того. Ну, не совсем. Он сказал, что убил своего друга, и да, именно такими словами. Сказал, что используя эти башни, хотя и не уточнил как. Хотя у меня есть одна теория … – Так башни опасны, – сказал Шеппард с угрюмым триумфом, глянув на него. – Может быть! Кто знает! И если бы ты послушал хотя бы минуту … – И он Древний. Родни закатил глаза. – О, и как ты это выяснил? – Потому что он очевидно знает, для чего предназначены башни? Должно быть, его люди их построили, МакКей. И они явно старее холмов... фигурально выражаясь… так что ЧТД. Древний. – Прежде чем вы слишком влюбитесь в эту теорию, полковник, я абсолютно не уверен, что их построили Древние. Просто я не могу ничего сказать про дизайн. Они явно связаны со Звездными Вратами, и явно были построены очень давно, и это все, что я знаю. Возможно, его люди наткнулись на них давным-давно, а он был частью научной группы, которая пыталась их изучить. У тебя есть энергетический батончик? Умираю с голоду. Шеппард протянул ему один. – Помнишь, у нас их не так много. – Неважно, – с полным ртом пробормотал Родни. – Как только я починю наборный диск, мы уберемся с этой планеты так быстро, что у тебя голова закружится. Хочешь половину? – Нет, – мотнул головой Шеппард. Он не хотел есть, и начинал дрожать из-за сочившегося сквозь одежду холода от земли. Но любопытство не отпускало его – и в отличие от Родни, он все равно не верил, что старик был убийцей, не упоминая ноющего чего-то еще о нем, чего он не мог определить. – МакКей, если он правда Древний, и его люди бросили его здесь, тогда может, именно поэтому в наборном диске нет кристалла…чтобы он не мог сбежать отсюда. – Да, да, и так ясно. Спасибо, капитан Очевидность. – Полковник Очевидность. – Аргх! Тебе интересно послушать мою теорию? Или ты слишком занят, пытаясь быть экспертом в вещах, в которых ничего не понимаешь? Шеппард поглядел на него исподлобья. – Я думал, ты согласился с моей Древней теорией. – Когда я это говорил? Хотя правда, что даже сломанные часы дважды в сутки показывают верное время. Но я не сказал, что еще я нашел в башне. – Родни практически дрожал от подавляемого возбуждения – взгляд третьеклассника, единственного в классе знающего ответ и машущего рукой с передней парты. Шеппард махнул рукой – выкладывай. Было куда проще справляться с наиболее сложными настроениями Родни, когда он не чувствовал себя так паршиво. Родни поднял руку с растопыренными пальцами, помахав ею в воздухе. – Это существо – оно размером почти с человека, ты не думаешь? – Хочешь сказать, что он превратил своего друга в монстра? – Что? Нет! Ну… ммм… может быть. Я об этом не подумал. Я собирался сказать, что я думаю – он и есть монстр. Шеппард одарил его долгим скептическим взглядом. – Думаешь, он оборотень? Ты спятил? – Да брось, это галактика Пегас. Мы знаем, что тут люди могут превращаться в странных существ по малейшему поводу. Ты, например. – Мы договорились об этом не вспоминать. И не то чтобы я мог превращаться туда и обратно по желанию. Было бы намного проще, если бы мог. – Да, да, я знаю. Но можешь по крайней мере обдумать это? Потому что это бы точно объяснило, как он нашел нас в темноте. А еще почему мы никогда не видели его и существо одновременно. Так что он какой-то, возможно Древний, спятивший ученый, который создал или, может, обнаружил, какой-то прибор, который не сработал как предполагалось … – Ха, этого никогда не случалось с тобой, – усмехнулся Шеппард. – Очень смешно, о чем я? А, да – и он превращается в этого монстра, не знаю, под влиянием стресса как Халк, или когда ест после полуночи, или что бы то ни было, и он убил остальных, когда был монстром. – Родни поднял палец. – Ты заметил, как он хромает? Это потому что мы его ранили прошлой ночью. Бог знает, какие раны у него под всеми этим шкурами. – Я бы сказал, что более вероятно, если считать, что он все-таки настоящий ученый, что он создал монстра, а тот вышел из-под контроля и убил его друга. – Зубы Шеппарда лязгнули на последнем слове. Он начинал дрожать по-настоящему. – Пошли, давай в пещеру, пока ты не добавил пневмонию в свой список неприятностей, – Родни встал сам и помог подняться Шеппарду. Спуск с холма был абсолютно таким же адским, как и подъем. Хотя у него был плюс, что он был много быстрее, и можно было опираться на Родни. Самое последнее, что Шеппарду хотелось увидеть – что старик стоит перед дверью и поджидает их. Хотя он не казался враждебным. Он по-прежнему держал самострел, но тот был направлен в землю. Родни немедленно отпустил Шеппарда и поднял Р90. – Брось, направь это куда-нибудь еще. Я тебе не враг. – Черта с два, – проворчал Родни, не опуская ружье. Старик закатил единственный глаз. – Будто это я виноват, что ты такой упрямый, и мне приходится махать у тебя перед носом оружием, чтобы ты внял дружескому предупреждению. Я принес ужин, как предложение мира. – Он поднял руку без самострела; в ней висела связка мелких рыбешек. – Ага, суши, – без энтузиазма сказал Родни. – Я даже приготовлю. Родни выглядел, будто готов был поспорить, но с Шеппарда было достаточно. – Вы, ребята, можете спорить хоть до посинения. Я вхожу внутрь. Однако он был вынужден остановиться у входа в пещеру, сбитый с толку запорным механизмом. Когда он раньше ушел, то позволил двери захлопнуться, и сейчас не очень понимал, как ее открыть. – Вот, – старик потянулся за ним и сделал что-то загадочное со сложным самодельным запором. Раздался щелчок, и дверь открылась. – Это очень просто, на самом деле; просто мне нужно было что-то, что нельзя открыть когтями. Не впустить существо, знаете, если оно найдет это место. Когда старик прошел внутрь, Шеппард кинул на Родни взгляд, который, надо надеяться, ясно телеграфировал: Ха, теории Шеппарда 1, теории МакКея 0! Родни возвел глаза к небу и последовал за ним. – Если кто-нибудь из вас почистит рыбу, я разожгу огонь... – Старик остановился посреди предложения и замер, глядя на резной деревянный ящичек, лежавший на верху груды шкур. Шеппард кашлянул. – Мм, извини. Я наткнулся на него когда искал … Старик пересек пещеру быстрее, чем о нем можно было подумать. – Ты его открывал? – потребовал он. – Конечно нет. – Почему? Что там? – потребовал Родни. – Не твое проклятое дело, вот что, – ящичек исчез где-то в одежде старика. – Что-то очень личное. – Твоя коллекция Плейбоя? Что? – Чисти чертову рыбу! – он швырнул связку рыбы Родни и выбежал из пещеры. Шеппард вздохнул и съехал вниз на что-то ближайшее выглядевшее мягким. – Знаешь, Родни… учитывая что мы можем застрять здесь на очень долгое время, если вы двое не придете к какому-то взаимопониманию про наборный диск… – О, как будто я вызываю проблемы! – Родни уставился на свисающую с руки рыбу. – И почему мне вечно достается рыбоочищающее дежурство? – Посмотрим, помнишь ли ты что-нибудь с утра. Рыба была почищена, внутренности брошены в одну из перекошенных корзин, когда появился старик с охапкой дров. Он ничего не сказал, просто склонил голову и начал разжигать огонь точными движениями человека, который этим давно занимается. Шеппард пнул Родни. Родни пнул его в ответ, однако через минуту пробормотал куда-то в направлении старика: – Извини. Быстрый взгляд в его сторону. – Не твоя вина. – А, так ты признаешь, что твоя! Шеппард пнул его еще раз. – Оу! Старик на мгновение прикрыл рот рукой, подавляя смешок или кашель. Убрав руку, он сказал: – Наверное, стоит сменить эти повязки. Рядом с дверью есть корзина с чистым мхом. Хочешь помочь ему, МакКей, или займешься готовкой, пока я это делаю? – Я сам справлюсь, – быстро сказал Шеппард. – Самому тяжелее. Поверь мне, я знаю. – Все равно. Я сам. Родни принес ему корзину с влажным мхом и попытался сделаться незаметным, когда Шеппард начал разворачивать повязку на ноге. Лучше начать с чего попроще; его оцарапанные плечо и спину обрабатывать будет труднее из-за неудобного угла. Шеппард видел единственную причину, почему нога так болела – это был открытый перелом. Плоть его бедра была разодрана и покрыта коркой засохшей крови, издававшей неприятный запах. – Вот, – Родни поставил покрытую глиной корзину рядом с Шеппардом. Он отводил глаза от поврежденной ноги и конвульсивно сглатывал. – Гризли Адамс приказал принести это. Мм, хочешь чтобы я…э…если тебе нужна… – Иди отсюда, Родни. – Точно, – Родни поспешно и благодарно ретировался к костру. Стиснув зубы, Шеппард начал промывать раны. Хотя он сжал губы, периодически звуки все-таки вырывались. Ему отчаянно хотелось остаться одному, и он с облегчением услышал звук открываемой двери. Порыв холодного воздуха прошелся по нему, и, подняв глаза, он увидел, как Родни поспешно исчезает на улице. – Я, э, принесу дров, – крикнул позеленевший ученый и исчез. Шеппард дернулся, когда морщинистая рука сомкнулась на его собственной. Он так сосредоточился, что даже не заметил приближения старика, а он ненавидел, когда к нему подкрадывались. – Дай мне, и я сделаю все в два раза быстрее. Прежде чем он вернется. Шеппард неохотно передал тряпку с напряженным кивком. Почему-то, к его удивлению старик помедлил, глядя на кровавые полосы. Наконец он начал промывать раны проворно и деловито. Шеппард вцепился руками в солому и стиснул зубы. – Больно? – хотя это тяжело было различить в скрипучем голосе, старик казался взволнованным – в нем было больше эмоций, чем Шеппард видел за все прошедшее время. – Нет. Я в норме. – Он смог сохранить голос ровным. Чтобы отвлечься, он попытался затеять незначащий разговор. – Родни, мм… он сказал мне, что ты ему рассказал. Там. Сегодня. – Оуч – неплохо, Джон. Старик продолжал держать голову опущенной, шляпа скрывала его лицо. Он неопределенно хмыкнул. – Родни иногда много болтает. Хотя у него хорошие намерения. – В интересах честности Шеппард добавил: – Ну, обычно. В ответ раздалось тихое фырканье, которое можно было принять за смех. – Что он тебе сказал? – Что ты предостерег его не подходить к башням, что ты… – Шеппард замолчал, прерывисто дыша сквозь боль. – Извини. – Ничего, – выдохнул он. – Что ты сказал ему, что убил друга этой технологией. Что ты когда-то давно был ученым. – Ну, по крайней мере, он точен. – Старик опустил окровавленную тряпку в воду и мгновение помедлил, наблюдая, как расплываются кровавые разводы. – Можно задать тебе вопрос? Старик выжал тряпку, не встречаясь с ним глазами. – Зависит от вопроса. – Мне просто интересно, ты когда-нибудь слышал… голоса? Во взгляде старика что-то промелькнуло, когда он быстро вскинул глаза на Джона и тотчас отвел. – Нет, – слишком быстро ответил он. Шеппард запоздало осознал, что это могло значить. – Слушай, я не пытаюсь представить тебя сумасшедшим. Вовсе нет. Просто мне кажется, что со мной кто-то говорит, все время, что я на этой планете. Я просто – честно, я не собираюсь спрашивать, что произошло с твоим другом, или что делает эта технология. Это не мое дело. Если я не могу это подстрелить, это область Родни. Но я хочу знать, может ли что-то здесь заставить людей слышать голоса. Просто хотелось бы знать, спятил я или нет. Старик резко выдохнул и начал перевязывать ногу Шеппарда. – В этом мире нет рационального процесса, – наконец сказал он, – который мог бы вызвать то, что ты описал. Нет никакого научного объяснения, мне известного – Не могу не отметить, что ты недоговариваешь. – Я сказал все что собирался. – Он закончил перевязку и махнул искалеченной рукой. – Наклонись. Дай посмотрю спину. Шеппард подчинился, кинув взгляд на дверь. – Эй, а Родни не должен был уже вернуться? Старик презрительно фыркнул. – Он наверное торчит прямо за дверью и ждет, пока грязная часть окончится. – Может быть, но уже темнеет, и то существо … – Мы бы услышали шум, если бы оно напало; у него же есть пистолет. Кроме того, оно не знает об этой долине, и обычно не появляется до темноты. – Старик размотал грязные бинты и бросил их в корзину. – Слушай, спорю на что угодно, что он просто дуется где-нибудь. Можешь поискать его, как только я закончу с перевязкой. Шеппард неохотно притих, но пренебрежительный тон старика задел его за живое. – Не то что я не был благодарен за все, что ты для нас сделал, но я бы оценил, если бы ты перестал цепляться к Родни, дружище. Мне кажется, ты к нему не очень справедлив. – Я более справедлив, чем он того заслуживает за то, что затащил вас обоих в эту переделку. – Слушай, я не знаю, что ты от него услышал о том, что произошло, но он ничего не сделал. Мы просто прошли через Врата и очутились здесь, никто ничего не мог сделать. – Он ученый, – отрезал старик, затягивая повязки. – Он должен был знать. Ага! Неожиданно враждебность между этим двумя стала более понятной. Шеппард видел, как Родни ведет себя подобным образом, приберегая самые изощренные словесные бичевания для ученых вроде Зеленки, которые, по его мнению, могли справиться лучше. Он мог отпустить морпеха с парой оскорблений, но с ученого спускал семь шкур. Потому что он был убежден, что его ученые должны иметь мозги, чтобы не совершать глупых ошибок, и был вдвойне раздражен, когда один из них все-таки совершал. – Все же. Он делает что может, чтобы вернуть нас домой. Я серьезно. Не трогай его. – Ты хороший друг, – через мгновение проскрипел старик, – но ты не понимаешь. Этот мир – тюрьма. Самое лучшее сейчас для вас – сидеть и ждать ваших друзей, а не пытаться освободиться самим. Это было ближе всего к настоящей, реальной информации которую они пока от него получили. Это мир – тюрьма. – Твоя тюрьма? – тихо спросил Шеппард. Тишина длилась долго. – Теперь да, – наконец сказал старик, тоном "конец разговора", и начал развязывать повязку на плече Шеппарда. С некоторыми усилиями Шеппард промолчал. Он не был МакКеем; он понимал, что есть границы, за которые не стоит заходить. Кроме того, старик промывал сейчас раны на его плече, и ему пришлось прикусить губу, чтобы сдержать стон. – У меня есть к тебе вопрос, Шеппард. – Впервые старик назвал его по имени. – Продолжай. Старик замолчал на несколько минут. Когда он наконец заговорил, его грубый голос был неожиданно мягким, почти застенчивым. – Это о…тебе и МакКее. В основном о тебе. Только бы этот разговор не направлялся в эмоциональную сторону. Но единственный способ получения любой достоверной информации о том, что здесь случилось, заключался в налаживании какого-то взаимопонимания со стариком. Кроме того, вопреки всем причинам, он нравился Шеппарду на глубоко инстинктивном уровне, которого он не мог разумно объяснить. Не поднимая головы, он сказал: – Валяй. – Если бы он…сделал с тобой что-нибудь – то есть, что-то очень плохое, если бы он тебя убил – ты бы простил его? Перед тем как умер, я имею в виду. Ты бы возненавидел его за это? Теперь он поднял голову, пораженный. – Что это за вопрос? – Глупый. Забудь. – Старик начал было вставать, но Шеппард дотянулся и остановил его. – Нет. Подожди. Отказываясь встречаться с Шеппардом взглядом единственного глаза, Гризли Адамс пробормотал: – Это глупый вопрос, я же сказал. – Это не обо мне и МакКее, да? Это о тебе и твоем друге. Старик по-прежнему не смотрел на него. Все, что Шеппард мог видеть на его лице, был ужасный шрам на щеке. – Я не спрашивал о себе, – грубо сказал он. – Я спрашивал о вас двоих. Шеппард снова подумал, что же произошло на этой планете… что сделал этот старик. Что бы это ни было, он явно провел всю жизнь, расплачиваясь за это. И если он на самом деле был Древним, то жизнь могла быть очень долгой. Шеппарду казалось, что он должен ему ответ. – Сядь. Дай мне подумать. Старик сел. Через минуту он продолжил промывать раны Шеппарда, но в этот раз Шеппард молчал, раздумывая, как ему ответить. Он знал ответ; просто он не знал, как его выразить словами. Наконец он спросил: – О чем конкретно мы здесь говорим? Я не думаю, что Родни бы когда-нибудь попытался ранить меня намеренно. Не знаю, что ты … Старик яростно мотнул головой. – Ошибка, – сказал он тоном, полным ненависти к себе. – Глупая ошибка. Шеппард повертел в руках соломинку. Когда он начал говорить, его голос был медленным и задумчивым. – Была такая планета…Доранда. Мы с Родни…ну, скажем просто, что он едва меня не убил. После это была напряженность какое-то время. Недолго. Пока я не осознал… – Странно. Он никогда не говорил об этом. Никогда даже по– настоящему не думал об этом, и не потому, что специально пытался забыть – просто, как так многое с Родни, это просто… случилось. – Там было нечего прощать на самом деле. Он честно старался сделать как можно лучше. Он совершил ошибку и был неправ, это все. Не сказал бы, что не сделал бы то же самое. Было хорошо наконец сказать это вслух. Он не мог представить, что когда-нибудь скажет это Родни в лицо, но считал, что тот и так знает. Проговорив это вслух, он почувствовал реальность сказанного, так или иначе. Доранда кончилась, давно осталась позади. Они прошли ее. Она не стала такой большой проблемой между ними, как это казалось тогда. Было приятно наконец признать это. Старик начал было что-то говорить. Помолчал. Прочистил горло. Шеппард решил предотвратить любую попытку сделать разговор еще более неловким, попытавшись предугадать следующий вопрос. – Слушай, я не знаю, что случилось между тобой и твоим другом. Но если это была ошибка, и если он действительно был твоим другом, я не думаю, что он бы обвинил тебя за это. Я знаю, что не могу говорить за него, но я знаю, что не стал бы винить Родни если бы… что-то произошло. Я бы не хотел, чтобы он всю жизнь казнил себя за что-то, что не было его виной. – Хммф, – старик завязал последний узел и резко встал, поморщившись от боли в затекших ногах. Он начал отворачиваться, потом помедлил, по-прежнему не глядя на Шеппарда. – Знаешь, я никогда… – начал он и замолчал. Начал говорить снова и опять умолк. В этот момент открылась дверь, и появился Родни с охапкой дров и неумолкаемыми жалобами. – Там холодно ужасно! Эй, я упоминал за последнее время, какая у тебя отвратная планета? Знаешь, я пытался придумать что-то, что бы сделало ее еще противнее, чем уже есть, но меня правда заклинило. Например, может начаться пожар, но тогда, по крайней мере, станет теплее. Могут появиться рейфы, но они могут просто убить того монстра и оказать нам всем благодеяние. – Он остановился, переводя взгляд с одного на другого. – Я что-то прерываю? – Ничего важного. – Старик вернулся к жарящейся на костре рыбе. Родни свалил ветки в кучу и сел на груду соломы рядом с Шеппардом. – Ты в порядке? – Нормально. – Он был благодарен за тусклый свет в пещере, потому что, судя по тому, как он себя чувствовал и как дрожали его руки, он должен быть белым как простыня. – Тайленол? – Давай. – Пожалуйста, ради бога. Не то чтобы это сильно могло повлиять на его самочувствие, но может, поможет хоть немного. Они определенно будут класть морфин в карманные аптечки с этого момента. Родни протянул ему тайленол и несколько таблеток-антибиотиков, и принял их сам. – Видишь, некоторые принимают обезболивающие до того как начать возиться с инфицированными ранами. Это называется подготовка. Эй, ты там, мне тоже нужно сменить повязку. – Сам сделаешь, – кинул старик через плечо. Вот и все прекращение враждебности. – Сиди смирно, – прислонившись к стене, Шеппард начал развязывать повязку. Родни сел, но не очень смирно. Было много дерганья и жалоб. Отметки от когтей на плече Родни были отекшими и горячими, но не казались инфицированными так сильно, как у Шеппарда. Ну, хоть что-то, по крайней мере. Шеппард предположил, что его собственная иммунная система просто была ошеломлена тем, что на нее свалилось за последние двадцать четыре часа. Хотя, учитывая что ей пришлось выдержать со времени появления в этой галактике, она уже должна была превратиться в некую Супер-иммунную систему. – О боже – ты смеешься? – потребовал Родни, оборачиваясь назад в попытке увидеть лицо Шеппарда. – У тебя бред, да? – У меня нет бреда, Родни. – Это ты говоришь, – пробормотал Родни, пытаясь влезть обратно в остатки разорванной форменной куртки. – О, я хочу ванную. Думаю, первое, что я сделаю, когда мы вернемся, приму очень долгий, горячий душ. И побреюсь… наверное, я уже начинаю походить на Гризли Адамса. А потом еще раз приму душ, и может быть еще один раз на всякий случай. – Ужин, – сообщил старик. – Второе, – угрюмо пробормотал Родни, – съем настоящую еду. *** Ужин был натянутым и напряженным, практически без разговоров, а потом старик исчез в сгустившейся снаружи темноте. – Ты проводишь ночь снаружи? – спросил Шеппард, выпрямляясь. – У меня есть места, – был ответ, а потом дверь закрылась за ним и щелкнула, запираясь. – Этот тип серьезно странный, – Родни ткнул в костер веткой. – Серьезно странный. – Тык, тык, тык. – Он живет здесь один, бог знает сколько, после того как, очевидно, вызвал какую-то катастрофу? Конечно он странный, Родни. Ты бы тоже был. – Этот мир – тюрьма. Слова зависли где-то в затылке Шеппарда; он чувствовал странное нежелание упоминать это, но еще более предательски было иметь информацию и скрыть ее от Родни. Реакция ученого, когда Шеппард сказал ему, была предсказуема. – Я знал! – Мы знаем не больше чем раньше. – Нет, знаем! Знаем, что он преступник. Знаем, что его люди забрали управляющий кристалл, чтобы он не сбежал. – Я думал, его люди мертвы. – Заткнитесь, полковник, я думаю. – Родни начал задумчиво расхаживать по пещере, потом рухнул на шкуры рядом с Шеппардом. – Ладно, думаю, мы можем с уверенностью предположить, что монстр – его создание, или он сам, или его друг, или какая-то комбинация всего этого. Или может что-то, что он здесь нашел. Хм, кажется, мы не очень продвинулись. – Спи, Родни. Я дежурю первым. – О, так мы теперь дежурим? Зачем нужно дежурить, если ты так уверен, что он на нашей стороне? А? Мне нужно указывать, что вариант оборотня еще актуален? – Дай перефразирую: спи, пока я тебя не оглушил. У Шеппарда была некая полуосознанная идея не спать всю ночь, так как он не думал, что боль в ноге позволит ему заснуть, но усталость превозмогла даже это. Ему приходилось щипать себя за руку, чтобы не заснуть. В полутемной пещере, дрейфуя в полусне, он снова ощутил тихий шепот на грани восприятия – даже не голос, больше как осознание о…присутствии, кого-то пытающегося привлечь его внимание. Он подумал, так ли чувствовала себя Тейла, когда ощущала Рейфов. Тейла. Ронон. Дом. Его глаза были полузакрыты, и ему показалось, что кто-то позвал его по имени, очень далеко, но настойчиво. – Эй! – снова открыв глаза, он оглядел стены пещеры. – Кто ты? Ему показалось, что он ощутил… разочарование? Эмоцию, но не свою собственную. Что-то определенно хотело его внимания. По позвоночнику пробежала дрожь, и тени пещеры вдруг показались чернильно-глубокими, отличное убежище для невидимых ужасов из детства. Призраков. Монстров. Жуков Иратуса. Он инстинктивно провел ладонью по рукам, отгоняя неприятное ползучее ощущение. А потом что-то щелкнуло у него в мозгу, его глаза широко открылись, а рука взлетела к повязке на плече. Он толкнул спящего рядом Родни. Потом пнул его здоровой ногой. – МакКей. Подъем. Родни издал неясный звук. – О, сперва ты хочешь, чтобы я спал, а теперь хочешь чтобы вставал… дурацкое военное мышление, меняется на середине… оу… – Он высунул голову из-под одеяла, во взлохмаченных со сна волосах застряла солома. – Моя смена, да? – Нет – Родни – ты должен… – Шеппард не мог выговорить слов; он срывал повязку с плеча неуклюжими пальцами, и было чертовски больно, но он не мог остановиться, не мог думать – потому что он знал, знал, почему монстр выглядел знакомо, знал, кем он был, и единственная причина, почему он не узнал его раньше, было то, что его трансформация никогда не заходила так далеко, не имела шанса … – Шеппард! Господи, что ты… – Глаза Родни вспыхнули в неровном свете угасающего костра, и он дернулся вперед, отбросив одеяло, пытаясь помешать Шеппарду сдирать повязки. Шеппард боролся с ним со всех сил, которых у него не было. – Ладно, ладно, у тебя явно бред, и это плохо, так что просто успокойся… – Родни, нет. Нет. Ты должен заглянуть под повязку. Скажи, что ты видишь. – У него стучали зубы, от лихорадки или страха, он не мог понять. – Что? Зачем? Что с тобой такое? Этот спятивший дикарь сделал что-то … – Нет, нет, не он. Родни. Монстр. Это не монстр, не совсем. Это человек, который был – он тяжело сглотнул и заставил себя сказать, – который был заражен ДНК Иратуса, как я. – О. О. – После минуты шокированной неподвижности Родни начал разворачивать повязку, бормоча: – Знал, что было что-то такое, так как он двигался, я должен был знать – глупо – и он меня тоже оцарапал, знаешь? Я ничего не чувствую. А ты? О боже, эти голоса, которые ты слышишь, думаешь, они связаны с… – Я слышал голоса до того, как меня оцарапали. – Почему-то было легче начать успокаиваться, когда он был не единственным паникующим. – И я хорошо рассмотрел твое плечо, когда перевязывал. Оно не… – Не чешуйчатое. Ему пришлось замолчать, сглатывая подступившую к горлу желчь при воспоминании о синеватом рубце на руке, поглощающем его словно пробивающаяся изнутри плесень. Монстр, наверное, был синим. Темнота и дождь высосали из него цвет; все было серым в свете фонарика. Но тут был другой набор исходных переменных – другой человек (или Древний), другой жук Иратуса. Может, они не должны быть синими. – Мне нужен свет, – разочарованно пробормотал Родни, вглядываясь в темные полосы на спине Шеппарда. – Ничего не вижу. – Он поднялся, проковылял к костру и неуклюже потыкал его палкой. Огонь вспыхнул, озарив стены пещеры, и Шеппард передернулся, пытаясь не видеть полчищ разбегающихся насекомых. – Ладно. Так-то лучше. Давай посмотрю. – Шеппард покорно наклонился под свет, боль была почти смыта адреналином и страхом, когда Родни прощупывал его плечо. – Нет, только нормальная кожа – слегка мерзко выглядит, но ни во что не превращается. – Когда Шеппард начал с облегчением расслабляться, Родни добавил: – Пока. – Тебе надо поработать над манерами, МакКей. – Одной рукой он неуклюже помог Родни снова наложить повязку. – Ты сказал, мои выглядят нормально? – беспокойно спросил Родни. – Да, только мелкая инфекция и все такое. Можно было судить о мере беспокойства Родни о жуках Иратуса по тому, что он даже не отреагировал на возможность иметь инфицированную рану. Прислонившись к стене, пока Шеппард пытался восстановить прежний вид повязки, ученый задумчиво уставился в пространство. – Знаешь, раньше заразным был только ретровирус. Нет ретровируса, нет инфекции; зараженные люди не могут ее распространять. Может, то, что мы видим – последняя стадия естественного процесса. О Боже! – Он внезапно выпрямился. – Это значит, что на этой планете есть жуки Иратуса. Шеппард очень старался об этом не думать. – Ну, это точно объясняет, почему они не хотят чтобы люди отсюда уходили. – Я шел по джунглям, – сказал Родни, побледнев. – Они любят джунгли. – Они любят пещеры, Родни. Ты не входил в пещеры. – А где мы интересно сейчас, полковник? Оба огляделись; Шеппард отвел взгляд от угла, в котором сгустились тени. – Родни, мы здесь уже несколько дней. Я думаю, мы бы заметили яйца или… шум, или паутины, и вообще. Эти твари шумные. И они воняют. – Ты помнишь, – осторожно сказал Родни. – Другую пещеру, в смысле. – Я много помню. – Не все; это было несвязно и туманно, как вся его память о том периоде. Его чувства были другими – солнечный свет был так ярок, что резал глаза как бритвой; каждый звук отдавался во всем теле. Цвета были странно-приглушенными и голубоватыми, будто его глаза видели в другом спектре, а ночь была светла как день. Хотя самое ужасное, что он помнил о той пещере, полной жуков Иратуса, было ощущение дома и семьи и принадлежности, в то время как Атлантис был чужим местом, населенным мягкими хрупкими созданиями, которых он не мог понять. Он вздрогнул. Наконец Родни сказал: – Почему мы всегда попадаем в такие ситуации? – У Тейлы и Ронона тоже хватает невезения. И у других команд. – Не в сравнении с нами. То есть, возьми хоть это для примера. Это как "Misery" и "Deliverance" и третьесортный фильм ужасов в одном флаконе. – Признаю, что это статистически невероятно. – Шеппард набросил на себя шкуру и зарылся под нее. – Я сплю. Ему вовсе не хотелось спать, адреналин по-прежнему бурлил в его венах, но он чувствовал, что Родни обдумывает какую-то ужасно неуклюжую попытку сказать что-нибудь утешительное, и он не считал, что сейчас имеет силы с этим справиться. Или это, или Родни захочет порассуждать обо всей этой ситуации с жуками Иратуса с научной точки зрения, и с этим он точно не хотел справляться. Он просто хотел хоть ненадолго об этом забыть. Со стороны Родни была весьма напряженная тишина, затем: – Так что, ты считаешь, здесь произошло? Это явно более запутанно, чем какой-то Древний ученый, влипший в паутину Иратуса. А. Второй вариант. – Не знаю. Сплю. – То есть, как это все связано? У нас тут штук пятнадцать загадок, и я знаю, что все они связаны, но я просто… – короткая пауза, в голове Шеппарда появилось изображение МакКея, разочарованно махавшего руками, – не могу понять. Эй, почему это… существо не пыталось тобой питаться? Думаешь, оно не развило способности питаться как Рейф? Может, поэтому оно такое агрессивное – оно умирает с голоду. Шеппард подумал, поможет ли прикинуться спящим заставить Родни замолчать. Он выяснил, что нет, когда палец ткнул его в ребра. – Эй, я с тобой говорю. – Какую часть "сплю" ты не понимаешь, МакКей? – Я не могу не спать, если мне не с кем говорить. Шеппард приоткрыл глаз на время достаточное, чтобы сказать: – Это ликвидирует весь смысл того, что ты дежуришь, чтобы я мог поспать. – Мы должны дежурить? – Извини, разве не ты беспокоился, что старик вернется и убьет нас спящими? – Я еще беспокоюсь! То есть, мы говорим о возможном геноциде здесь. Шеппард зевнул. Боль в ноге начинала притупляться, пока он лежал неподвижно и в тепле, адреналин постепенно растворялся, а сонливость начала возвращаться. И Родни был рядом, чтобы отогнать жуков Иратуса. – Как ты это выяснил, МакКей? – пробормотал он. – Ты вообще меня слушаешь? Его люди мертвы или пропали, Шеппард. Он был заключен в тюрьму не просто так, Древний там или нет. Так что давай посмотрим на улики – мертвая планета, таинственная машина, монстр, будто бы страдающий комплексом вины ученый – что тебе еще нужно? – Мммм, – был весь ответ, который ему удался. – О да, ты мне очень помогаешь не заснуть, спасибо. Что-то слегка коснулось его руки и слегка сжало, прежде чем исчезнуть. Когда он уже погружался в сон, ему показалось, что он снова почувствовал это смутное присутствие на границе сознания. Оно казалось… удовлетворенным, будто он прошел какой-то тест.