***
Во всяком случае, старался я не зря. Не только Бэт, но вообще все, кому не лень, меня заметили и посчитали неожиданным гостем, что ещё раз доказывало глупую бессмысленность плана господ Трифат. Впрочем, им об этом говорить не было смысла — сказали бы, что я плохо старался. Возможно, не совсем несправедливо. В любом случае, слово Урри о том, что это он меня впустил, было вполне полезно. В остальном же, говорить с полицией мне было не о чем. Я выдал им, что хозяева мои Стампа знали мало, в доме этом впервые, я — тоже, с большинством гостей не знаком лично (хотя, оказалось, что большинство из них мне известны заочно). Признания Серебряного оставил при нем, но все равно добавил, что убийство, вероятно, его рук дело. Чтобы не быть «самым умным» и действовать свободно. Но, пусть я был последним из тех, кого допросили, ждать, пока полиция закончит, пришлось долго. Так что, если я и преувеличивал про три часа ночи, к моменту, как мы освободились, это время уже казалось счастьем. И все же, общий вздох облегчения захватил и меня. Прохлада ночи и тьма окружили меня, будто одаривая лёгкими и приятными уколами, возвращающими к реальности. Я подумал о том, что сказал бы дядя по поводу лёгкости моей рубашки и тихо засмеялся. Я не виноват, дядя, я не виноват! Никто не предупреждал, что я так задержусь! Мимо, точно мышь, скользнула Бэт. Не понимаю, чего она так боится, если понятия не имеет, кто я такой, но это её проблемы. Полагаю, ей по душе существовать как можно тяжелее. Кстати о тяжестях бытия. Хоть бы сказали, в какой стороне эта улица Фантазий. Бесспорно, помощь интернета никто не отменял, но… Ладно. Прогноз карт был неутешительный: улица Фантазий далеко, пешком туда и обратно — точнее, до нашего с дядей убежища — до утра времени понадобится. Не в последнюю очередь потому, что утро не так уж и далеко, но тем не менее. Я сдержал раздраженный вдох, сунул в рот ещё один леденец, и… Почти тут же его и разгрыз. Точнее, как только вышел за ворота дома мистера Стампа. В лучших традициях Растяпкина, на дороге в нужную сторону растянулась Бэт. По-хорошему, мне бы ей помочь, но вместо этого я с трудом сдержал смех, и не успел спрятать улыбку, когда она вскочила сама. И, судя по выражению её лица, в отличие от Растяпкина, разницу между дружелюбием и насмешкой она понимала прекрасно. Хотя в её случае я смеялся вовсе не зла. Скорее от того, как усталость была рада схватиться за ещё одно напоминание о Семёне. А он смешной всегда, постоянно. — Вижу, нам в одну сторону, Бэт, — не то, чтобы эти слова могли реанимировать меня в её глазах, но притворяться, будто теперь, вне дома Стампа, мы совсем друг друга не знаем, было бы как-то странно. — Так что… Ну… Не бегай от меня, ладно? Только время потеряешь. Я тебя не съем. — Не надо со мной так разговаривать! — оскорбилась она. — Я не убегала от тебя! — Да, просто так решила по ночи на каблуках пробежаться, — хотя, Нина Леонидовна тоже убежала. Так, что её теперь даже не слышно. — Уже так поздно, а я ещё не дома! — Ждёт кто-то? Ну да ничего, тут тебе тем более бояться нечего: я тебя не задержу. Просто буду идти в ту же сторону, пока нам по пути. Кстати… — конечно, я уже проверил в телефоне, но если Бэт местная, почему этим не воспользоваться? — Ты знаешь, где улица Фантазий? На этот, вроде бы, совсем невинный вопрос Бэт отреагировала странно. Вся всполошилась, побелела и так распахнула глаза, что стала похожа на куклу, из тех, какими играют младшие девочки. — Не ходи туда! — закричала Бэт со столь неподдельным ужасом, что я невольно остановился. Варианта не идти у меня, конечно, не было даже и близко, даже как предположения, но разобраться в чем дело — стоило. А спросить кого-то настолько пугливого как Бэт так, чтобы сразу получить ответ — нелегко. Никто не подскажет, что лучше сработает. Но, пожалуй, пока она паникует, лучше говорить прямо и твёрдо, чтобы более сложная схема не запутала её ещё сильнее. — А что там такое, Бэт? Почему мне нельзя идти? Мне показалось, что я просчитался. Бэт всполошилась ещё хуже и металась несколько долгих секунд, на грани самого настоящего бегства от меня и моих вопросов. А затем выпалила: — Потому… Потому что… Это я там живу! Прошло ещё несколько секунд. Затем… Меня разобрал смех. Ясно, что причина её страха — другая, но так невыносимо забавно думать, что кто-то так боится меня, что не хочет подпускать к месту своего обитания на пушечный выстрел. В родном городе меня бы это не удивило, но сейчас, здесь, без особых заслуг — смешно, в самом деле. — Извини, Бэт, — ещё не успокоившись до конца, ответил я, — но, боюсь, ни я, ни мои хозяева не можем этого принять, как причину бросить все дела и туда не ходить, — но, шутки шутками, а получается интересно. Бэт живёт там же, где Ляпус. Бэт отправилась к великому и Ужасному Стампу. С проблемой, которую никто-никто больше не решит. Если это никак не связано, то я — добропорядочный гражданин. Тогда страх Бэт вполне понятен: Ляпус работает на Трифат, а Трифат такая сила, от которой, в самом деле, мог защитить лишь Стамп. Я даже проникся сочувствием к ней, насколько это для меня возможно. Только Семена я тоже жалел, в чем, правда, никогда бы ему не признался. Издеваться мне это не мешало. Как и любой злодей, я выбирал себя и свои цели. И сейчас целью моей было выяснить, что случилось с мистером Стампом. — Так что, Бэт, раз нам по пути, а путь не близкий, может, расскажешь мне все про этот вечер? — Я ведь и так рассказала все! — возмутилась Бэт. Но я покачал головой. — Нет. Ты только самое важное рассказала. Самое яркое. А мне нужно знать… Самую ерунду. Я не успел поговорить с другими гостями, почти ни с кем, — хотя я, разумеется, доберусь и до них. — Мне нужно знать все, от начала и до конца. Все, что кажется тебе маленьким, неважным, глупым, так и задуманным. Я понимаю, что тебе страшно. Понимаю, что это первое убийство в твоей жизни… — Нет! — вдруг перебила она, и снова будто испугалась. Того, что сказала сама. И, поникшая, объяснила: — Вовсе не первое. Я видела другие убийства. Эту новость было так просто не проглотить, но потому я решил отложить её от себя. На время. Чтобы вернуться. — Тогда ты тем более должна понимать. Ты выглядела самой напуганной. Конечно, это ещё ничего не значит, но для убийцы — это как сигнал. Он может решить, что ты что-то заметила. Так что лучше всего, безопаснее всего, тебе рассказать мне. Чтобы он не надеялся, что может уничтожить опасную информацию с тобой вместе. Расскажи мне все, Бэт. Она сжала губы и молчала, колеблясь, но очень недолго. — Ладно! Только не вини меня, что не узнал ничего такого ценного! Её рассказ был сбивчив короток, но для начала очень полезен. Позволил мне составить довольно ясную картину. Мне удалось, ещё до допроса, вызнать у Урри, кто есть кто, и теперь я знал их имена. Знал и то, что большинство из них мне заочно знакомо: Трифат вели с ними дела, просто не спешили подпускать меня к столь важным людям. Теперь же я мог расставить их всех в верном порядке и понять, чем они занимались весь вечер. Правда начинался рассказ Бэт издалека. Её друг, имя которого, конечно, не положено знать такому ужасному человеку как я, посоветовал ей искать помощи у Стампа. Сам что-то сделать её друг, само собой, не мог. А идею, что ему следовало хотя бы проводить подругу до Стампа, сама Бэт посчитала невероятно оскорбительной. У входа её поймали гости из Зеркального Королевства: Оля, Гурд и женщина, с крысиным лицом, которая так по душе господам Трифат — Асырк. Здесь я сознался Бэт, что Зеркальное Королевство, в целом, штука ужасная и прекрасная в один и тот же момент, и посмеялся над злобой Гурда ещё раз. Это место — очень дорогой, очень красивый, очень недоступный, публичный дом. Где можно провести время с любым, чью внешность можешь показать хозяевам. Сложная система создаст для тебя его образ, привязав к телу одного из работников. Замечательное место. Хотя я-то точно знаю, что одна только внешность никогда не даст того же ощущения. В конце концов, мой отец делит с дядей одну внешность, но это никак не помогает мне ненавидеть его меньше. Так вот. Оля вероломно увела Бэт в главный зал и, конечно же, по её вине, Бэт не смогла попасть к Стампу. Пока входили, видели рыжего, безразличного Олега, что почему-то очень волновало Бэт. В доме уже была Нина — мы оба ничего о ней не знали, так что, вероятно, она всё-таки просто богатая и ничего больше, — и её снова развлекал Виктор, слуга всех гостий Стампа. Синеглазая зашторница уже тоже была на месте. Явилась госпожа Сноквин — богатая женщина, занимающая свой досуг ведением курсов, звучащих, в целом, полезно: «Как перестать думать о других и начать думать о себе». Только вот сомневаюсь я, что он кому помог в чем-то, кроме расставания с деньгами. Даже господа Трифат не послали на него Тутти, а это что-нибудь да значит. Собственно, с госпожой Сноквин явились Кай и Герда. А за ними, что характерно, последними, приехали и господа Трифат. И тогда-то Суок сама — сама! — решила всех развлечь и потанцевать. И кажется, Тутти был недоволен. Ничего, расспрошу их, как доберусь. Суок донимала всех мальчиков, чтобы потанцевать с ними, и Виктора все-таки уговорила. Тогда-то Кай и Герда исчезли со сцены. Затем… Тут Бэт замялась. Сказала, что растерялась и все было слишком сумбурно. Потом — спустился Сыроежкин. Его фамилия сейчас мне уже казалась знакомой, но я так и не мог вспомнить. Сыроежкин тут же скрылся где-то. Где-то. Если быть точным, в коридоре. То есть, там, где, если знал, мог подняться к Стампу. Очень мило с его стороны быть настолько подозрительным. А когда он вернулся, танцевать стали все, и бедняжку Бэт утащил с собой недовольный Тутти. Я тут же успокоил её, уверив, что у него уже есть любимая и к ней он пристал так, на вечер. На что она сделала огромные глаза и сказала, что Тутти, вообще-то, сам похож на девушку. Судя по всему, в её представлении, это исключало саму мысль о том, что он мог бы искать любви женщины. Разубеждать её я не стал. — Вот и все. Потом дочь Стампа сбежала, рассказала о его убийстве, стала кричать на Сыроежкина… Потом на Урри, что дома и так не было слуг, а он уехал, но… Тогда ведь ты уже появился? — Да. Да, но был занят разговором с Серебряным. — С кем? — переспросила Бэт. — С Сыроежкиным. Это так… В любом случае, спасибо. В знак благодарности, — хотя, в основном, не лишь из-за неё, — приглашаю тебя выпить кофе. — Но я… Не пью кофе, — растерянно возразила она. — Да? Жаль… — Почему? Ты так хотел меня пригласить? — Бэт смотрела на меня в полном недоумении. А я совершенно искренне пожал плечами и качнул головой. — Да нет. Просто я, Бэт, засыпаю находу, а оставлять тебя одну на улице в такой тьме как-то совсем мерзко. Она показалась смущённой. Правда смущённой, а не напуганной, как обычно. — Тогда я согласна зайти за кофе с тобой.***
Бар, где я собирался взять кофе, назывался «Весёлый У», по имени одного из хозяев. Имя это каждый расшифровывает и склоняет, как хочет, что у самого У вызывает, в зависимости от настроения, смех или ярость. Впрочем, как ни старайся, любая расшифровка будет вполне заслуженной. По правде сказать, У — наш с дядей первый знакомый в этом городе. Убегая от Академии, сюда мы добрались среди ночи, и места получше, чем этот бар, встретить не успели. Толстый и добродушный, на вид, У с радостью нас приветствовал, подсказал, где можно остановиться. С целью в месте этой самой остановки ограбить до нитки. Вероятно, мистер Стамп заметил наше явление в городе, не в последнюю очередь потому, что мы не позволили ограблению удасться. Ну, а так как мы с дядей ещё надеялись пожить нормальной жизнью, то вместо скандала с полицией, он устроил все так, что, в знак сожаления и ужаса от осознания, какой гадостью занимаются жители его родного города, У подарил нам абонемент на бесплатный кофе, — алкоголь нам с дядей все равно противопоказан, — который, правда, уже истёк. Судя по всему, У предпочитал не связываться с теми, кто может дать отпор. Он даже терпел дядины подколы, все с той же добродушной улыбкой на лице. Но слабым, таким, как Бэт, к нему не следовало приближаться, так что я старался не отпускать её от себя ни на шаг. За стойкой нашёлся сам У. — А что случислось, У, где ваша красавица Мила? — небрежно спросил я, в основном, чтобы ни о чем не спросил он. Мила, одна из барменш, особенного значения не имела, просто чаще всего в ночную смену работала именно она. И, конечно, красавицей она была лишь на определённый вкус. Очень строгая, высокая и мощная. Очень недружелюбная, зато не лезущая ни в чьи дела. И не жадная. — Уволилась, паганка, — потемнел У, буравя взглядом один из стаканов. — Туда ей и дорога, — и снова изобразив радушие, прибавил весело: — А что? Твоя подружка ищет работу? Оставишь её тут? Платим мы хорошо и каждый день — свободна. — Ага, — оскалился я, — потому что на работе каждую ночь. Нет. Её в первый же день ограбят, а то и хуже… У усмехнулся. — Это верно, — с удовольствием протянул он, даже не пытаясь отрицать, что в его заведении такое случается. — Ну да ладно. За чем пришёл? — Кофе. Чем слаще, тем лучше. Бэт? — она, конечно, сказала, что не пьёт, но по такому холоду, мне кажется, на что угодно согласишься. — Не надо… — Как хочешь, — я не был так богат, чтобы настаивать.***
Кофе, приторный и обжигающий, действительно был живителен. Я даже почувствовал себя весёлым, даже не по причине: «Вокруг такой пиздец, что только смеяться и остаётся». Поэтому, глядя на ещё больше сникшую Бэт, я спросил, не ожидая ответа: — А все-таки зачем ты ходила к Стампу, Бэт? — Ярослав, — она, как будто, вложила в моё имя все свое раздражение, — это не касается тебя и никого вообще. — Хотя бы интересно узнать, почему твоя проблема касалась одного лишь Стампа? — Стамп… Был ужасный, гадкий человек, владеющий городом! У него была сила и!.. — И его не жаль, — заключил я. Нет, конечно, Бэт вовсе не такая жестокосердная и не жаль ей не в том смысле, что его убили. Но не жаль втягивать его в проблемы. Что с ним случиться? Что ему сделается? Что ж. Сделалось. — Слушай, Бэт. Ты права. Меня это не касается. Я только потому тебя спрашиваю, что мне противна позиция полной беспомощности. Я её ненавижу. И я в неё не верю. Она застыла, распахнув глаза, а потом… Даже такие, как она, умеют злиться. Она нахмурилась и выкрикнула: — Ты говоришь так только потому, что у тебя нет проблем! Я рассмеялся. Рассмеялся, содрогаясь всем телом. Конечно, проблем у меня нет! Разве у таких, как я, бывают проблемы? Куда мне до грустных, слабых, огромноглазых и самых несчастных! Таких, как Семён. Таких, как она. Само собой, у всех, кто на них не похож, проблем нет! Я поймал её за руку, под душераздирающий вскрик. — Так не бывает, Бэт! — истонченным, ужасным голосом крикнул я. — Проблемы у всех есть! Но только люди стараются их решать. А если нельзя, если ни на что не повлиять, и нужно лишь ждать или лишь смириться, что ж!.. — мне все ещё было до одури, до боли весело. И я знал, что в этом было что-то от тяжести моей усталости и что-то совсем дикое. — Я не позволяю себе о них помнить! Я выпустил её, так и не находя в себе силы, чтобы успокоиться. Но… Я всегда чувствую, когда это происходит, и снимаю трубку прежде, чем услышу мелодию. Звонил дядя. — Да, дядюшка? Все хорошо, дядюшка. Конечно. Конечно. Я не знаю, но, думаю, скоро. Я постараюсь, дядюшка. Я тебя люблю, дядюшка… Последнее: «Будь осторожен, Ясенька»… Если бы кто, знал, что он меня так зовёт… Я допил кофе, не переставая улыбаться. Гад же этот У. Подсыпал соли на дно стакана.