Deals With Devils

В тот вечер они вернулись в дом Эбби, что было к лучшему для Нила, потому что ему все равно нужно было заехать туда еще раз; хотя ему действительно хотелось, чтобы в доме было не так многолюдно, когда он это сделает. Возможно, накануне вечером он спрятал следы своих травм довольно глубоко в мусорном ведре в ванной, но одного этого было недостаточно, чтобы гарантировать, что никто другой их не найдет. Как правило, люди, чаще всего, не роются в мусорке в ванной, если у них нет повода для подозрений; так что Нил обычно не беспокоился о том, чтобы замести следы так тщательно, как это было на самом деле. Но, в общем говоря, они знали, что в прошлом им это могло сойти с рук отчасти потому, что всякий раз, когда он и его мама получали достаточно серьезные ранения, чтобы оставить после себя беспорядок, на следующий день они пересекали государственные границы, если не летели самолетом в совершенно новое место. Однако на этот раз он знал, что пробудет здесь еще как минимум несколько дней, и если кто-то решит вынести мусор за это время и заметит, что пакет стал намного тяжелее (и, возможно, к тому времени даже немного подозрительно пах), что ж… комок запекшейся крови, обмотанный клейкой лентой, было довольно трудно объяснить. Ники, вероятно, был бы слишком возмущен, чтобы расследовать что-то подобное, даже если бы заметил, что что-то не так, но Эндрю, казалось, обладал таким любопытством, которое могло бы погубить многих кошек. И он еще недостаточно знал об Аароне или Эбби, чтобы делать какие-либо обоснованные предположения о том, додумаются ли они проверить свой мусор, но он в любом случае точно не мог рисковать такими шансами. Все это означает, что его план состоял в том, чтобы незаметно вынести мусор прежде, чем у кого-либо еще появится такая возможность. В идеале, он бы украл еще несколько свежих бинтов и сначала сменил старые, но если у него было достаточно возможностей только для того, чтобы сделать что-то одно, то избавление от улик было его главным приоритетом. Он всегда мог попытаться стащить медикаменты из кабинета Эбби на следующий день, если ему понадобится, но это была задача, которую он рисковал откладывать так надолго. Другая проблема заключалась в том, что гости обычно добровольно не выносили мусор из ванной без приглашения, поэтому, если бы кто-нибудь заметил, как он выносит его, это почти наверняка вызвало бы вопросы и только дало бы людям больше оснований полагать, что что-то не так. К счастью для него, Эбби оставила свои мусорные баки на той стороне дома, довольно близко к тому месту, где было окно ванной. Так что все, что ему действительно нужно было сделать, это выбросить пакет в окно, а затем найти предлог, чтобы выйти вечером на передний или задний двор, выбросить и закопать все это как следует. Первая половина его плана прошла достаточно хорошо, но он не смог найти подходящего момента, чтобы заранее раздобыть свежие бинты, так что с этим, в конце концов, придется подождать. Однако он нашел вторую возможность попытаться взять несколько позже вечером, пока заметал еще некоторые свои следы. В тот первый вечер он спросил о наборе для шитья своей одежды, но на самом деле так и не удосужился им воспользоваться, по крайней мере, ни для одной из тех вещей, для которых, по его утверждению, он был нужен. Если Эбби в ближайшее время проверит свой набор и заметит пропажу нитки, которую Нил использовал на своем торсе, все еще зная, что на самом деле он никогда не латал ничего из своей одежды, это тоже может вызвать несколько тревожных звоночков. Однако, если бы он решил зашить хотя бы некоторые дыры сегодня вечером на глазах у людей, то это помогло бы объяснить это несоответствие. Конечно, существовал риск, что она тоже заметит пропажу бинтов, но Нилу было бы намного сложнее замести следы в этом плане, не навредив себе еще больше, и это казалось более чем нелогичным. Кроме того, она была медсестрой команды, у нее, вероятно, было несколько аптечек первой помощи, разбросанных в нескольких местах, так что он рассчитывал на то, что она не будет так внимательно следить за их содержимым. Если она заметит, что у нее меньше припасов, чем она думала, она может просто списать это на то, что перепутала этот набор с одним из своих других. Он дождался конца ужина, чтобы извиниться (на этот раз он ел быстро, чтобы дать себе время), а затем еще раз попросил Эбби подтвердить, что он может воспользоваться ее припасами. У него были быстрые и ловкие руки — одно из многих умений, которые мать прививала ему на протяжении многих лет. Он бесшумно открыл крышку и успел схватить два бинта побольше и рулон скотча, прежде чем звуки, доносившиеся из коридора, подсказали ему, что скоро у него будут гости. Аккуратно положив бинты в карман и снова закрыв крышку, он схватил набор для шитья и закрыл дверцу шкафа как раз вовремя, чтобы столкнуться лицом к лицу с Кевином Дэем; его гораздо более низкорослая и смертоносная тень — Эндрю — задержалась в нескольких шагах позади него с выражением покорности и безразличия на лице, когда он прислонился к стене. Нил оглядел Кевина с головы до ног, ожидая, что он скажет свое слово, но когда он не дал никаких объяснений, Нил потребовал их. — Чего ты хочешь? — Мы с Эндрю собираемся вернуться на стадион, чтобы еще немного потренироваться. — Ладно? — Ты должен поехать с нами. Нил приподнял бровь, услышав это, прежде чем усмехнуться. — Я работаю на Ваймака, а не на тебя. Я здесь не для того, чтобы быть твоим мальчиком на побегушках или кем-то там еще. — И я не хочу, чтобы ты был таковым. Но я никогда не улучшусь, бросая в незащищенные ворота… Так что потренируйся со мной. Он что, шутит? Нил позволил лишь толике той возмущенной жестокости и превосходства, которые так хорошо использовали многие обитатели гнезда, проникнуть в его улыбку и смех, прежде чем ответить: — Во-первых, ты все еще чаще промахиваешься по этим «незащищенным воротам», так что тебе, вероятно, следует постараться освоить это немного лучше, прежде чем приглашать меня на корт, чтобы надрать тебе задницу. А во-вторых, разве не для этого он нужен? — Спросил Нил, наклонив голову в сторону Эндрю. Глаза блондина на долю секунды встретились с его глазами, прежде чем вернуться к изучению затылка Кевина. — Эндрю не тренируется со мной. — Кевин отмахнулся, поспешно покачав головой, прежде чем продолжить искушать его: — И, кроме того, я подумал, что тебе уже не терпится попробовать надрать мне задницу на корте. — Честно говоря, я бы предпочел вышвырнуть твою задницу с корта. — Нил отскочил назад с насмешливой улыбкой и пожал плечами. — Я не хочу, чтобы какие-нибудь судьи объявили мне фол, когда ты начнешь плакать. Он мог видеть, как кончики пальцев Эндрю медленно приближаются к краям его нарукавных повязок — к тому оружию, которое он там прятал, — но казалось очевидным, что никто не собирается пытаться махать руками или ножами, пока этого не сделает другой, поэтому Нил обратил на это внимание только для того, чтобы убедиться, что его не застанут врасплох, когда он поддерживал вызывающий зрительный контакт с Кевином. — Ха-ха. Очень забавно. — Невозмутимо произнес Кевин совершенно не впечатленным голосом. — Почему ты так упрям в этом вопросе? Прошло по меньшей мере несколько дней с тех пор, как ты в последний раз брал в руки ракетку, верно? Ты можешь серьезно посмотреть мне в глаза и сказать, что не скучаешь по этому? Он скучал. Он скучал по Экси, как рыба скучает по воде. Но это было не важно. Он никогда больше не сможет играть в какую-либо игру, как только снова окажется в бегах, и позволить себе предаваться этому сейчас означало бы только усложнить себе жизнь позже. Лучше отказаться полностью, чем позволять себе мечтать. И, кроме того, он не может рисковать, накладывать швы у них на глазах. Это было не гнездо. Кто-нибудь обязательно что-нибудь скажет, если на его джерси будет кровь. — Ну, я, конечно, не скучаю по тебе. — Сказал Нил, проглотив свой первый ответ. — Нил, я говорю серьезно. У тебя слишком много таланта, чтобы не использовать его. Ты должен бы… — Я имею больше, чем один талант, Кевин, и я использую их в полной мере. — Нил прервал его хотя бы потому, что напоминания о том, чего ему будет не хватать, начинали причинять больше боли, чем швы. Он поднял набор для шитья, который держал в руке, чуть выше и потряс им взад-вперед для пущей выразительности: — К примеру, мне нужно подшить кое-какую одежду, а ты мне мешаешь. Так что сделай мне одолжение и съебись. Нил не дал ему шанса сказать «нет», обойдя его стороной и направляясь обратно в гостиную. Эбби и Ваймак оба все еще были на кухне, судя по звукам, мыли и вытирали посуду, но Ники и Аарон были на виду, так что у него были необходимые свидетели его шитья. Старший кузен сидел на дальнем конце первого дивана и рассказывал Аарону историю, которую тот по большей части игнорировал, печатая что-то на своем телефоне. Он полагал, что Ваймак и Эбби устроятся на другом диване, как только войдут, но кресло поближе к Аарону все еще оставалось свободным. В любом случае, это лучше сработало в его пользу, если бы он сел слишком близко к Ники, у него могло возникнуть искушение заговорить с ним или задать миллион вопросов о том, что он делает, в то время как более уверенный близнец Миньярд с гораздо большей вероятностью просто проигнорировал бы существование Нила, как это было днём ранее. Нил занял место и вытащил свою порванную одежду из сумки со всеми остальными вещами (простую черную спортивную сумку, которую Ваймак купил для него одновременно со всем остальным). Он старался не позволять себе чувствовать себя слишком виноватым или сентиментальным по этому поводу, в конце концов, все это не было подарками, это был просто аванс в счет его зарплаты. Нил примерно через три минуты начал штопать свои джинсы, когда понял, что допустил просчет. Ники встал, чтобы принести что-нибудь с кухни, и оттуда Аарону потребовалось всего несколько секунд, чтобы решить, что ему достаточно скучно, чтобы позволить своему взгляду, наконец, задержаться на Ниле более чем на полминуты. К несчастью для Нила, похоже, Аарон обладал способностью быть таким же любопытным, как и его брат, когда хотел. Это, или Эндрю попросил его провести расследование от его имени, пока он был занят другими вещами с Кевином. Он не мог быть уверен. — Твоя мама хирург или что-то в этом роде? Его вопрос сразу вызвал у Нила несколько тревожных звоночков и моментов замешательства. Во-первых, он использовал настоящее время, когда говорил о его матери, а это означает, что либо Эндрю не сказал своему брату того, что ранее сказал Нил о смерти своих родителей, либо он просто не поверил ему. Что было достаточно справедливо, в любом случае, это была наполовину ложь; но не та половина, что касалась его матери. Что было для него вторым моментом замешательства. Остальные могут верить или не верить в частичную правду, но Кевин точно знал, что его мать мертва. Так означало ли это, что он действительно ничего не рассказал им о Ниле даже сейчас? Или они просто пытались уличить его во лжи, дав ему шанс противоречить самому себе? Он не был уверен, как вести этот разговор, не зная больше о том, что, по мнению Аарона, он знал, поэтому, чтобы копнуть дальше, он проигнорировал слабый укол горя и паники в груди при упоминании о своей матери. Кроме того, на самом деле они вообще не говорили о его матери, не так ли? Они говорили о матери Нила Джостена, и это была женщина, столь же несуществующая, как и его собственный нынешний псевдоним. — Что заставило тебя так подумать? — Переспросил Нил вместо ответа, его глаза и руки все еще были прикованы к своей работе. Аарон наклонил подбородок, указывая на швы на джинсах. — Это хирургические швы, которые ты накладываешь. Среднестатистический парень не знает, как правильно шить, поэтому, если он попробует это в первый раз, у него может получиться просто небрежный стежок в виде петли или что-то в этом роде. Если ты делаешь что-то с чуть большей методикой, чем эта, то это потому, что кто-то другой научил тебя до этого. И если это то, чему они научили тебя делать, то это потому, что они сами учились зашивать тела, а не одежду. Нил прокручивал это в голове, стараясь сохранить непринужденную позу и выражение лица, несмотря на то, что к горлу подкатил комок тревоги. Он как-то не подумал об этом. По правде говоря, он даже не осознавал, что существует разница между методиками зашивания людей и ткани. Может быть, ему следует изучить это на будущее? Или, может быть, было бы лучше просто намеренно быть плохим в подобных вещах в будущем, на случай, если у кого-то еще хватит проницательности заметить это. В любом случае, это было бы проблемой для того, кем бы он ни был после этого; сейчас казалось, что ему придется придумать какое-то объяснение этому в предыстории Нила Джостена, поскольку теперь было слишком поздно пытаться притворяться иначе. Как же это раздражает. Оглядываясь назад, он должен был предвидеть это. Было что сказать обо всей этой дискуссии «природа или воспитания», и только потому, что Аарон и Эндрю выросли отдельно друг от друга, это не означало, что у них все еще не было одинаковой генетики. Наличие у них изрядной доли мозговых клеток (и использование их для того, чтобы усложнить жизнь Нила), казалось, было одной из тех более «встроенных» черт, в отличие от приобретенных. Он сделал мысленную заметку впредь быть более бдительным по отношению к ним обоим; и к Ники тоже, если уж на то пошло. Насколько он знал, более дружелюбный образ пустоголового Хеммика был всего лишь образом. Все еще оттягивая время и пытаясь немного увильнуть, Нил пожал одним плечом и спросил. — С чего ты взял, что это была моя мама? Это мог быть мой отец. Малейший намек на самодовольную усмешку появился в уголках рта Аарона, когда он сказал: — Это легко распознается. Все в тебе кричит о безотцовщине. Нил не смог сдержать легкого смешка, который вырвался у него при этих словах. Во-первых, он мог только желать, чтобы в его жизни никогда не было его отца. А во-вторых, он прочитал достаточно их досье, чтобы знать, что ни один из братьев Миньярд даже не знал, кто был их биологическим отцом. У него почти возникло искушение сделать какое-нибудь замечание по поводу того, что в чужом глазу соринку видишь, а в своём и бревна не замечаешь, но он решил этого не делать. Он не хотел раскрывать, как много ему о них известно, и рисковать вызвать какие-либо тревожные звоночки. Поэтому вместо этого он попросил подтвердить кое-что еще, что он начинал подозревать. — Ты студент-медик. — Предварительная медицинская подготовка. — Поправил Аарон, еще раз пренебрежительно пожав плечами. — Имеет смысл. — Нил кивнул, не отрывая глаз от следующего стежка — его следующего шва, как указал Аарон. — Возможно, однажды ты станешь великим врачом. Аарон физически слегка отшатнулся от этого в удивлении, выражение опасливого подозрения — (и, возможно, лишь малейший намек на что-то более гордое) — окрасило как выражение его лица, так и тон, когда он спросил в ответ: — Думаешь? — О, абсолютно. — Подтвердил Нил, до последней секунды борясь с самодовольным выражением лица. — Почти каждый врач, которого я когда-либо встречал, такие же полные задницы, как и ты. Так что я уверен, что ты прекрасно впишешься в эту компанию. — О, отвали, Джостен. — Аарон отклонился, немного глубже вжавшись в диван, скрестив руки на груди и едва заметно надув губы, когда он отвел взгляд. Ники вернулся в гостиную с любопытной складкой между бровями и фальшивой улыбкой на лице. — Почему мы говорим Нилу, чтобы он отвалил? — Спросил Ники. — Потому что он ебнутый придурок, — сказал Аарон с издевкой. Ники подсел немного ближе к своему двоюродному брату, чем до этого, чтобы они могли соприкоснуться локтями и заговорщически пошептаться по-немецки. Нилу пришлось напомнить себе, что не следует реагировать сначала на сам язык, а затем на то, что они им говорят. Они уже знали, что Нил говорит как по-французски, так и по-японски, но они никак не могли знать, что он говорит и по-немецки тоже. Признаться в том, что он знал об этом, значило бы просто без необходимости раскрыть свои карты. Способность подслушивать людей, которые думают, что ты понятия не имеешь, о чем они говорят, является главным преимуществом, и нежелание выделяться еще больше стало дополнительным фактором, повлиявшим на его решение притвориться, что он не в курсе событий… Но поддерживать этот выбор стало еще труднее, когда он понял, что на самом деле говорил Ники. — Не искушай его, Аарон. Этот парень в некотором роде бесстыден. Когда я вчера вечером пошел оставить свою одежду у двери, я почти уверен, что слышал, как он стонал в душе. Чувак наверняка надрачивал там. Нил не был уверен, какую часть этого он ненавидел больше. Тот факт, что Ники думал, что он из тех людей, которые могут сделать что-то подобное в ванной комнате почти незнакомых людей. Тот факт, что он рассказывал об этом Аарону, означал, что он, вероятно, продолжит распространять этот слух повсюду. Тот факт, что сама мысль о том, чтобы сделать что-то подобное, заставляла его чувствовать себя крайне неуютно и заставляла бороться с румянцем и жаром на лице от смущения. Или тот факт, что это означает, что по крайней мере один человек определенно подслушивал, чем он там на самом деле занимался. Он думал, что ему удалось вести себя достаточно тихо и заглушить все, что вырвалось, за этим полотенцем, но недостаток достаточного количества алкоголя в его организме, чтобы должным образом заглушить боль, похоже, все-таки вернулся, чтобы укусить его за задницу. Возможно, Хеммик и не осознавал правды, но если он поделится этой теорией не с тем человеком, тогда есть шанс, каким бы маленьким он ни был, что кто-то начнет собирать воедино его маленькую уловку. И если бы этот человек потом рассказал об этом Кевину, то трус просто использовал бы это как предлог, чтобы сбежать обратно в гнездо. Аарон слегка усмехнулся с отвращением. — Фу. Держи это дерьмо при себе, Ники. Я обещаю тебе, что больше никого так не интересуют привычки какого-нибудь случайного бездомного чувака, как тебя. Ты гребаный извращенец. Нил снова разрывался между облегчением от того, что Аарон непреднамеренно помог ему отговорить Ники распространять это повсюду, и легкой обидой; не обязательно из-за того, что его назвали бездомным, объективно говоря, это было почти правдой, но из-за того, что в эту грубую ложь так легко поверили. Считалось ли подобное поведение нормальным для парней его возраста? Или он справился с задачей лучше, чем думал, выставив себя грубым и недостойным того, чтобы к нему привязывались? Теперь, когда его джинсы были заштопаны так хорошо, как никогда раньше, он решил, что сможет воспользоваться этим моментом, чтобы сбежать. На данный момент действительно не было особого смысла пытаться спасти рубашку или пиджак, учитывая, насколько они были испачканы и порваны; а пытаться означало бы просто израсходовать все нитки Эбби. Поэтому он решил просто выбросить оставшуюся часть своей старой одежды и использовать это как предлог, чтобы прогуляться к мусорным бакам. Он не потрудился официально извиниться, кузены все равно все еще бормотали и спорили себе под нос по-немецки, так что непохоже, что Нил вообще принимал участие в этом разговоре. Он просто молча бросил свои теперь уже залатанные джинсы обратно в сумку и отнес набор для шитья на место в шкаф, прежде чем вернуться, собрать свою испорченную одежду и направиться к входной двери. Его ноги замерли в дверном проеме, когда он заметил Эндрю, сидящего на ступеньках крыльца с зажатой между двумя пальцами сигаретой и отсутствующим выражением лица. Нил сосчитал про себя до десяти, заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить сердцебиение после легкого удивления, а затем с притворным безразличием заметил: — Я думал, вы с Кевином собирались вернуться на стадион. — Так и есть. Сначала я хотел перекурить и съесть немного десерта. — Эндрю уклончиво указал на брошенную обертку, лежащую на ступеньке рядом с ним, Нил смутно узнал в ней что-то вроде тех, в которые заворачивают рожки для мороженого в шоколаде, которые можно найти в морозильной камере продуктового магазина. — Тогда где Кевин? Взгляд Эндрю поднялся, чтобы встретиться с его взглядом, как у хищника, нацелившегося на свою жертву: — Тебя это волнует? — Нет, но тебя — да, — достаточно легко ответил Нил. — Ты никогда надолго не выпускаешь его из виду. — Хм. — Эндрю глубоко затянулся сигаретой и выпустил дым через ноздри, прежде чем сказать: — Это, должно быть, раздражает тебя, я уверен. — Как же так? — Конечно, у тебя не так уж много шансов разбить бутылку о его голову или что-то в этом роде и утащить его обратно в гнездо, не так ли? Нил закатил глаза и раздраженно фыркнул. — Опять ты за свое? — Так всегда. — Эндрю ответил слишком широкой улыбкой, которая даже не коснулась его глаз. Секунду или две они оба просто смотрели друг на друга, выглядя совершенно не впечатленными и не убежденными тем, что они оба купились на предложенное друг другом. Но после паузы, которая показалась ему слишком долгой, чтобы быть естественной, Эндрю внезапно сменил тон, пожав плечами и слегка улыбнувшись, чему Нил не поверил. — Он на кухне с суррогатными родителями. — Суррогатными родителями? — Спросил Нил. — Ага. — Эндрю сделал ударение на первую «а» для пущей выразительности. — У Кевина серьезные проблемы как с мамой, так и с папой, поэтому он привязался к тренеру и медсестре, как будто они каким-то образом смогут все решить за него… В этом отношении он немного похож на тебя. Это был второй раз за этот вечер, когда один из близнецов Миньярд обвинил его в чем-то подобном. И на этот раз он не сдержал свой автоматический ответ. — Думаю, ты, возможно, немного преувеличиваешь. — Так ли это на самом деле? — Спросил Эндрю с насмешливыми, почти игривыми нотками в голосе. — Почти уверен, что некоторое время назад я решил проблемки со своей матерью. И Аарона тоже решил, неблагодарное дерьмо… Видите ли, я довольно хорош в решении подобных проблем… Для тебя же лучше, если с тобой не будет проблем, верно? Нил распознал тонко завуалированную угрозу, когда услышал ее. Знал, когда его проверяли, чтобы увидеть, что нужно сделать, чтобы заставить его вспотеть. Но он не собирался проявлять слабость, не тогда, когда ему нужно было продержаться здесь еще неделю или около того, как минимум. И, кроме того, он сталкивался с гораздо более серьезными угрозами, чем такие, как Эндрю Миньярд. — Вообще-то не рекомендуется угрожать, признаваясь в возможном матереубийстве, знаешь ли. — Исходя из собственного опыта, Джостен? Хмм. Хорошо. Отлично. Если бы он хотел играть в интеллектуальные игры, Нил мог бы играть в интеллектуальные игры. Он дал бы понять, что его не так-то легко запугать, и заставил бы Эндрю отступить, по крайней мере, на несколько дней. Нил лениво подошел, чтобы сесть рядом с Эндрю на ступеньку, медленно потянулся вперед, чтобы взять сигарету прямо из его руки, прежде чем глубоко затянуться; все это время поддерживая зрительный контакт и не позволяя ни единой эмоции отразиться на его лице. Он вспомнил облако дыма, которое Эндрю выдохнул ему в лицо, когда они с Кевином впервые приехали встречать его на автобусную остановку, и теперь с лихвой отплатил за это одолжение. Объем его легких был намного больше, чем у обычных курильщиков. Жажда убийства и чего-то неопределенного закипело в глазах Эндрю, когда облако дыма вокруг них рассеялось. Возможно, слишком долго они оба просто молча смотрели друг на друга сверху вниз, ни один из них не сдвинулся ни на дюйм и не произнес ни единого слога — игра в ментального цыпленка, которую Нил не особенно спешил проигрывать. Он подождал, пока его украденная сигарета догорит до конца между ними, прежде чем наклониться и затушить ее о цементную дорожку рядом с собой. Нил, наконец, отвел взгляд от Эндрю всего на долю секунды, чтобы иметь возможность встать, прежде чем швырнуть бычок обратно на ступеньку, где он только что сидел. А потом он ушел. Ему удалось полностью обогнуть дом с той стороны, где он был вне поля зрения, чтобы наконец выдохнуть воздух, который он даже не осознавал, что задерживал. Он позволил себе прислониться спиной к зданию и прижал ткань к сердцу, пытаясь вернуть контроль над своим беспокойством. Как только он почувствовал себя немного увереннее на ногах, он сгреб пакет с мусором, который ранее выбросил из окна ванной, и завернул его в свою испорченную одежду, прежде чем закопать все это примерно наполовину в мусорное ведро. Эндрю, Кевин и дурацкая, чрезмерно дорогая спортивная машина исчезли к тому времени, когда он вернулся к фасаду дома.

***

Следующие несколько дней, как ни странно, были одними из наименее насыщенных событиями в его жизни. Он проснулся рано; не так рано, как обычно в гнезде, но достаточно рано, чтобы все еще видеть восход солнца из маленького окошка на кухне Ваймака. Раньше он почти возмущался восходом солнца; это означало еще одно слишком раннее утро, когда они все еще были в бегах; означало потерю преимущества, которое мог дать им покров ночи. Поэтому ему было странно осознавать, что последние три года под землей он вроде как пропускал то, как эти цвета окрашивают небо. После кофе и завтрака, разделенных в почти полной тишине с его боссом, они вдвоем отправились на стадион. Ваймак отдавал свой первый набор приказов на день, а затем давал ему общее представление о том, где его можно найти, когда он закончит, чтобы они могли встретиться за таким же тихим обедом. (Он почти всегда был только в своем кабинете, но однажды прошел весь путь до административного здания, чтобы разобраться с какой-то «бюрократической ерундой», как он это назвал.) Затем Нилу давали другой набор команд, чтобы он закончил свой рабочий день, и тот, кто из них заканчивал свою работу первым, выслеживал другого, а затем задерживался поблизости или помогал друг другу, чтобы они оба могли вернуться в квартиру. Кевин и Эндрю чаще всего были на стадионе, причем первый, казалось, не замечал его присутствия, когда он вкалывал на площадке корта, а второй наблюдал за происходящим с неодобрением, плохо замаскированным под скуку. Но если не считать случайного свирепого взгляда или приподнимания брови Эндрю всякий раз, когда их взгляды встречались на другом конце стадиона. Все они просто по большей части игнорировали друг друга и занимались своими делами. Казалось, что еда на завтрак и простые бутерброды на обед были пределом кулинарных познаний Ваймака, потому что мужчина никогда даже не утруждал себя попытками приготовить хотя бы наполовину приличный ужин, вместо этого они либо заказывали что-нибудь на вынос, либо отправлялись в кладовую Эбби, где было больше продуктов, чтобы приготовить последний прием пищи за день. Нил предложил бы приготовить что-нибудь сам, за исключением: А: Он все еще пытался быть крайне нелюбезным гостем, чтобы Ваймак не привязался к нему и не придумал никаких (не очень забавных) идей о том, как его проецировать; и Б: Нил тоже не очень-то умел готовить. У его отца, в Балтиморе, всегда был кто-то кто готовил любые блюда для них, они с матерью выживали за счет консервов и еды с заправки, пока были в бегах, а дома, в гнезде, ни ему, ни Жану не доверяли ножей или сковородок настолько, чтобы позволить им ступить на кухню. Так что у него никогда по-настоящему не было возможности чему-то научиться. Каждый вечер после ужина Ваймак сидел с ним в гостиной час или два, а по телевизору включался спортивный канал, чтобы заполнить тишину, хотя на самом деле никто из них его не смотрел. У тренера почти всегда было достаточно работы, чтобы ему приходилось приносить домой какие-то бумаги, поэтому он заполнял их и потягивал кофе, в то время как Нил тупо смотрел перед собой и снова и снова напоминал себе, почему это была плохая идея — попытаться совершить пробежку. Даже несмотря на то, что он действительно, очень этого хотел. Ему нравился бег, раньше он пробегал от пяти до пятнадцати миль каждый день, а теперь прошло уже несколько дней, а он даже не выходил на легкую пробежку. Добавьте к этому тот факт, что он привык проводить по три тренировки экси в день, и он был совершенно неугомонен из-за избытка энергии, которую он больше не сжигал. Однако не имело значения, насколько беспокойным он был, потому что даже он понимал, что энергичная деятельность только ухудшит все его положение. Жан обычно говорил, что Нил настолько саморазрушителен, что с таким же успехом может быть бомбой. Но он застрял здесь до тех пор, пока не исцелится и не внесет приличные изменения, поэтому делать что-либо, чтобы прервать это исцеление, или усугубить свои травмы до такой степени, что он не сможет работать в течение нескольких дней, это был риск, на который он просто не мог пойти. Его швы все еще были свежими, красными и раздраженными. Ему удалось стащить достаточно бинтов из запасов Эбби, чтобы однажды заменить старые, но, честно говоря, ему следовало менять их по нескольку раз в день, а не по одному разу в течение четырех дней. Он надеялся, что скоро получит свою первую зарплату, чтобы купить себе еще, но подозревал, что Ваймак сначала ждет, пока пройдет целая неделя… Если бы это было так, то ждать еще три дня… Казалось бы, ему нужно было проникнуть в кабинет Эбби на стадионе скорее раньше, чем позже. Он не мог рисковать и брать у нее что-нибудь еще из домашних запасов. Ему также было трудно заснуть с тех пор, как он покинул гнездо. Вероятно, было много факторов, на которые он мог бы возложить вину за это. Боль и дискомфорт от его травм. Незнакомая квартира, которую он делил с мужчиной средних лет. Кошмары, от которых он часто страдал всякий раз, когда ему удавалось задремать на час или два. Его беспокойство из-за всех этих любопытных, сующих нос не в свое дело людей, которые продолжали пытаться «познакомиться с ним поближе», каким бы смутно враждебным и неприятным Нил ни старался казаться. Все эти взгляды, подозрения и тонко завуалированные угрозы, которые Эндрю продолжал посылать ему всякий раз, когда он подходил слишком близко. Тот факт, что Кевин все равно продолжал пытаться подманить Нила поближе. Его беспокойство о том, что может случиться в гнезде с его бывшим партнером. Просто… возможно, все вышеперечисленное? Нет. Не возможно. Он был уверен, что каждая из этих вещей сыграла свою собственную роль в конечном итоге. Но он был так же уверен, что точно знает, в чем заключался самый насущный источник его бессонницы, и это не было ничем из вышеперечисленного. Последние шесть лет он всегда делил постель с кем-то, кому доверял. И теперь он был один. Он провел три года в бегах со своей матерью; они спали спина к спине, каждый из них держал кончики пальцев на рукояти ножа или пистолета на случай, если кто-нибудь придет за ними посреди ночи. И после этого это был Жан. Конечно, у Нила была своя кровать в их комнате в общежитии, но он никогда ею не пользовался, по крайней мере, после того первого месяца в гнезде. У этих двоих вошло в привычку обнимать друг друга во время приступов паники или кошмаров всякий раз, когда они будили друг друга ночью, и в конце концов это превратилось в то, что они просто… оставались под одеялом, где чувствовали себя в безопасности? Спина Жана прижималась к стене, а Нил прижимался к груди Жана, так что он чувствовал, как бьется его сердце, и знал, что они оба все еще здесь. Все еще живы. По-прежнему готовы защищать друг друга, как только смогут. Все еще способные впоследствии залатать раны друг друга (будь то физические или душевные), когда у них самих не получалось. Это во многом помогло ему успокоиться настолько, чтобы проспать всю ночь. К переходу от этого к полному отсутствию тепла рядом с собой было трудно привыкнуть. Отсутствие рядом с ним лучшего друга заставляло его чувствовать себя таким же неудачником, как отсутствие матери, когда он впервые потерял ее. Но разница была в том, что Жан все еще был жив. Разница была в том, что у Нила все еще был шанс снова все исправить. Он не был уверен, утешила ли его эта мысль или просто еще больше усложнила ему отдых. Он провел так много долгих часов посреди ночи, обдумывая свои гипотезы и пытаясь выяснить, какая из его многочисленных непродуманных идей имела наибольшие шансы на успех для спасения Жана. Попытки придумать какой-нибудь способ вытащить их обоих живыми и невредимыми. Может быть, даже какой-нибудь способ убедиться, что люди Мориямы и его отца не смогут просто продолжать преследовать их. Но пока что он возвращался с пустыми руками. Он привык просто смотреть на имя Жана в своем списке контактов или просматривать их текстовые сообщения, чтобы снова и снова перечитывать последние несколько слов, которые они сказали друг другу, в поисках какой-то мудрости или солидарности, которых, как он знал, он не найдет. Нил: Что сегодня на ужин? Жан: То же самое, что мы едим каждый вечер. Курица с рисом. Почему ты всегда об этом спрашиваешь? Нил: В один прекрасный день это может быть что-то другое. Жан: Ах да, я уверен, что они просто пытаются сбить тебя со следа. Когда ты меньше всего этого ожидаешь, они приготовят Jammie Dodgers и чай специально для тебя. Нил: Не волнуйся, я уверен, что там будет много улиток и багетов для твоих печально французских чувств. Жан: И если бы бог был реален, он бы уже стер Британию с лица земли и дал мне доступ к приличной эспрессо-машине. Но, увы, пока мы оба довольствуемся курицей и рисом. Нил: 🙁 Как бы сильно он ни хотел, чтобы этот тот же самый дразнящий спор, который у них был миллион раз до этого, дал ему ответы на все вопросы, этого не произошло. Это просто заставило его ногу подпрыгивать немного более выразительно, а ногтевые пластины стали короче, когда он их обгрызал. Но в конце концов он уставал настолько, что ложился спать по крайней мере на пару часов, а затем порочный монотонный цикл его дня начинался снова. Восход солнца, завтрак, работа, обед, работа, ужин, телевизор, попытки заснуть, проваливание в сон. Помыться и повторить все это снова. Только на пятый день что-то, наконец, изменилось и нарушило его распорядок дня. Кевин поднял голову. Все предыдущие дни старший парень был настолько погружен в свои мысли, что Нил сомневался, что в сознании Кевина вообще существует что-либо за пределами этих стен из плексигласа. Но в тот день зеленые глаза вспыхнули, встретившись с его взглядом с такой мгновенной точностью, что он начал подозревать, что все это время был слишком внимателен к нему. Это, или, может быть, это было просто совпадение. Может быть, Кевин краем глаза заметил движение и подумал, что это Эндрю? Или, может быть, даже его отец, тренер? Нил, возможно, никогда не узнает. Но сейчас это вряд ли имело значение, особенно когда Кевин только что промазал по пяти конусам подряд, а затем встретился взглядом с Нилом, в котором одновременно читались крайнее отчаяние и обвинение. Его дыхание было достаточно тяжелым и прерывистым, чтобы вся его грудная клетка заметно поднималась и опускалась с каждым разочарованным вздохом. Его лицо было побагровевшим и мокрым от пота, как и все остальное в нем. Волосы из-под шлема прилипли к голове. И руки дрожали так сильно, что Нил на мгновение задумался, не поранился ли он снова. Он терял самообладание. Уже потерял. Какой бы уровень стресса, гнева, отвращения к себе и нереализованного потенциала перфекциониста Кевин ни испытывал в настоящее время, этого было достаточно, чтобы довести его до самого края; и теперь он искал поводок, который вернул бы его обратно. И хотел он того или нет, но он выбрал Нила. Это должно было быть проблемой Эндрю, а не его. Кевин Дэй не был ни его ответственностью, ни товарищем по команде, ни даже частью его жизни. Больше нет. Ему должно быть насрать, если Кевин сломался, или сдался, или поклялся навсегда расстаться с экси. Но ему не насрать. Какая-то маленькая часть его почти верила, что он даже заслужил это. И все же… Нил вздохнул и медленно спустился с трибун, остановившись примерно в метре от стены и скрестив руки на груди, посмотрел на Кевина беспристрастным и невозмутимым взглядом. Кевин медленно придвинулся ближе к стеклу, прислонив ракетку к стене и нависая над Нилом, в то время как его внутренняя ярость медленно проигрывала войну чему-то гораздо более хрупкому на вид. Сначала никто из них ничего не сказал, но в конце концов Нил решил, что он должен быть тем, кто нарушит молчание… Но если Кевин искал утешения или уверенности, то здесь он их не получит. — Твоя правая рука никогда не станет такой же, как и левая, — невозмутимо сказал ему Нил. Кевин слегка нахмурил брови, его дыхание все еще было прерывистым, но постепенно возвращалось к тому, что больше нельзя было назвать гипервентиляцией, так что, по крайней мере, это был прогресс. Через секунду-другую он покачал головой. — Я знаю об этом, — защитился Кевин. — Знаешь? Потому что ты все еще бросаешь мяч так, словно используешь левую руку. Небольшая толика гнева вернулась на лицо Кевина, когда он рявкнул в ответ: — О чем ты говоришь? Я выполняю упражнение правой рукой, вот и вся проблема. — Как правша, да. Но не с правильным положением тела. Ты все еще выстраиваешься в ряд со своими мишенями, как будто мячи будут лететь слева, а не справа. Мышечная память подсказывает тебе, что нужно поставить ноги, плечи и все остальное в позицию Х, чтобы выровнять свои удары, но вместо этого тебе нужно переписать эту память на позицию Y. Глаза Кевина слегка сузились, а затем опустились в пол, когда он, по-видимому, обдумывал это, но Нил не дал ему много времени на обдумывание, прежде чем обрушить на него другие критические замечания. — Кроме того, твои плечи слишком напряжены, ты не вкладываешь достаточно дыхания во время броска, и если бы ты держал ракетку чуть крепче, то заработал бы постоянные занозы… Тебе нужно успокоиться, черт возьми, и перестать стоять на своем. — О, отвали. — Кевин усмехнулся в ответ, закатив глаза, но ему недоставало обычной язвительности. Так не пойдет. Нилу нужно было, чтобы он действительно разозлился на него, если это сработает. Хорошо, что он знает все болевые точки Кевина Дэя. — Славно, что Ваймак никогда не задерживается поблизости, чтобы понаблюдать за твоими тренировками. Если бы он увидел, какого незначительного прогресса ты добился, он, вероятно, вышвырнул бы тебя из команды. — Что? — Если я ошибаюсь, то докажи это. Выполняй упражнение правильно… И под этим я подразумеваю как выполнение правой рукой, так и выполнение правильно, ты помнишь, как это делать? Почти уверен, что тринадцатилетний подросток уже мог бы это понять. Или подожди, а еще лучше, сколько лет было Рико, когда он дважды освоил это упражнение? Кевин стиснул зубы и отошел от него; Нил тоже отступил на несколько шагов, по-прежнему скрестив руки на груди и изогнув бровь в напряженном вызове, когда Кевин занял свое место в шеренге. Нил наблюдал, как Кевин сделал три глубоких вдоха, его глаза стали стальными от остроты гнева, который наконец-то был направлен на кого-то, кроме него самого. Даже отсюда было видно, как изменилась его поза, как он с усилием ослабил напряжение в спине и крепче сжал ракетку. А затем, сделав последний вдох, Кевин подхватил первый мяч и запустил его прямо в первый конус. Он сбивал их всех один за другим, заставляя каждый конус разлетаться в разные стороны, пока он продвигался вперед по линии. И как только последний конус был отбит, Кевин подхватил еще один мяч в свои сети и отправил его прямо в стекло, выровняв его таким образом, что это грозило вызвать у Нила сотрясение мозга или кровотечение из носа, если бы стена не приняла удар на себя вместо него. На лице Кевина была злобная и торжествующая ухмылка, когда он сорвал с себя шлем и поклонился, подняв руки по обе стороны от себя в победной позе, которую раньше называли «разве тебе не весело». — И что это за твое гребаное доказательство?! Говорил же тебе, что я все еще могу это сделать! — Крикнул ему Кевин тоном, в котором были одновременно насмешка и благодарность. Нил слишком поздно осознал, что он тоже улыбается. Что ему не удалось быть таким беспристрастным или мстительным, каким он хотел быть в этот момент, перед лицом первого выражения неподдельного счастья, которое он увидел на лице Кевина после несчастного случая. Он в мгновение ока стер эту улыбку и всякую гордость, которую мог бы почувствовать, что, возможно, испытывал, организм тут же напоминает о том, что произошло в тот день, когда он сломал руку. При напоминании обо всем, что произошло с тех пор… Нил усмехнулся и пожал плечами, прежде чем ответить ему. — Думаю, это было прилично. — Он отмахнулся: — Не поздравляй себя с тем, что делаешь самый минимум, когда мы оба знаем, что ты можешь добиться большего. Нил развернулся и ушел, не дав Кевину возможности возразить. Он встретился взглядом с Эндрю как раз в тот момент, когда тот собирался покинуть корт в поисках Ваймака. — Ты ненавидишь его фанатизм, но все же поощряешь это, — ровным тоном обвинил Эндрю. — Ты ненавидишь его, но все равно изо всех сил стараешься ему помочь. И ты знаешь его достаточно хорошо, чтобы понимать, что нянчась с ним, он просто станет самодовольным, и все же ты утверждаешь, что вы двое не друзья… Вдобавок ко всему, ты продолжаешь настаивать, что пробудешь здесь недолго, и что тебе наплевать на Кевина Дэя, и все же ты все еще здесь, и ты проводишь больше половины своего времени, наблюдая за ним краем глаза, когда думаешь, что я не смотрю. — Есть ли где-то здесь вопрос или ты просто высказываешь наблюдение? — Спросил Нил. — Ни то, ни другое, я просто размышляю вслух… Ты не сходишься с Нилом Джостеном. Мне не нравится, когда числа не сходятся. — Я не математическая задачка. — Нил уклонился с усмешкой. — И все же, я все равно решу тебя, — заявил Эндрю с ухмылкой. Точно так же, как и с сигаретой несколько ночей назад на крыльце Эбби, Нил и Эндрю оба отказались первыми отвести взгляд. И точно так же, как тогда, Нил был первым, кто сдался. Он не оправдал угрозы или обещания Эндрю каким-либо подобающим ответом, просто повернулся и ушел. — Скажи тренеру, что Эбби готовит тушеное мясо на ужин сегодня вечером! — Крикнул Эндрю ему вслед. — Скажи ему сам! — Крикнул в ответ Нил в очередной параллели их прошлых взаимодействий. Он случайно бросил один-единственный взгляд через плечо прямо перед тем, как распахнуть дверь, и понял, что Эндрю даже отшучивается от него точно так же, как Нил поступил с ним несколькими днями ранее. Была ли его реакция совершенно искренней или просто каким-то врожденным желанием завершить круг, Нил рассмеялся, позволив двери захлопнуться за ним. Какая-то маленькая часть него задавалась вопросом, совершило ли нутро Эндрю какое-нибудь сальто при звуке его смеха, как это было у него самого.