Deals With Devils

С каждым днем Эндрю все больше и больше убеждался, что Нил Джостен был своего рода космическим наказанием, посланным сюда специально для того, чтобы свести его в могилу раньше времени. Эндрю не был каким-то супер-гением или кем-то в этом роде, но он гордился своими навыками решения проблем. Большинство людей не соглашались (и не одобряли) с его методами решения 99% проблем, с которыми он сталкивался, но он действительно решал их, и это было то, что имело для него значение. Так что тот факт, что прошло уже полмесяца, а он все еще не разгадал загадку, которой был Нил Джостен, начинал выводить его из себя. Нет, к черту это, Нил уже довел его до края, теперь его машина работала на холостом ходу в двух дюймах над вершиной Гранд-Каньона, а Джостен одной ногой держал педаль газа, другой — электронный тормоз, просто ожидая, чтобы решить, вместе ли они едут по краю или он просто переключит передачу на задний ход и сдаст назад, к чертовой матери, на более твердую почву. В любой момент Эндрю убеждал себя в одной из двух крайностей в отношении буквально всего, что касалось Нила и его присутствия здесь. Бесконечная серия скользящих шкал, которые Нил, казалось, с удовольствием переключал с включения на выключение по меньшей мере шесть раз в день, просто чтобы заставить Эндрю гадать. Либо Нил был самым дьявольским вдохновителем всех времен, либо он был невинным свидетелем, нуждающимся в помощи. Он был самым соблазнительным и неуловимым флиртуном, который играет в игру «труднодоступный», или он был самым забывчивым и сексуально отсталым тупицей с несуществующим гей-радаром, который как-то закончил среднюю школу. Он просто играл с сексуальным влечением и эмоциями Эндрю, чтобы как-то задеть его, или он действительно был заинтересован в нем и просто ходил вокруг да около по своим собственным причинам. Вместо этого он на самом деле был влюблен в Дженни Смоллс, или же он был просто придурком, страдающим тревогой, которую каким-то образом вызывала Смоллс. Он был здесь, чтобы захватить, принудить, шантажировать, соблазнить или заставить Кевина Дэя вернуться в гнездо из чувства вины, или же он был лучшим союзником Эндрю в том, чтобы не пускать его туда. Он питал глубокую и непоправимую ненависть к Дэю за все, что тот сделал (и чего не смог сделать) в гнезде, или он учился прощать его за проступки и хочет все исправить между ними. Он просто притворялся в отчаянной попытке заслужить их защиту от Мориямы, или, честно говоря, он был здесь просто по необходимости и скоро избавится от них. Он овладел искусством психологической войны и точно знает, что сказать и сделать, чтобы вывести Эндрю из себя, или же он просто настолько похож на него, как утверждает Кевин, и способен видеть его так, как человек смотрится в зеркало. Он умеет читать мысли, используя то, что он там видит, чтобы расстраивать или манипулировать им еще больше каждым словом, взглядом и блядской улыбкой, или он совершенно ничего не замечает, и его способность сводить Эндрю с ума — это чистый талант и случайность. Он думает, что Эндрю «сильный», непоколебимый объект, который не был виноват ни в чем из того, в чем его обвиняли все остальные, или он просто говорил то, что, по его мнению, Эндрю хотел услышать. Он скрывается от закона после убийства своего отца, или он сказал это только потому, что знает, что Эндрю убил женщину, которая его родила. Он с легкостью может точно определить разницу между ним и Аароном, вплоть до того, что даже не верит, что они с самого начала идентичны, или ему просто пока везет, или он уловил какую-то подсказку, о которой Эндрю еще не знает. Он первый человек в его жизни, который действительно хочет дружить с ним без каких-либо скрытых мотивов, или это еще одна ловушка или прием, чтобы свести его с ума. Он один из немногих людей на этой планете, которые понимают его, ценят его юмор и знают, когда на самом деле это вовсе не шутка, или он просто еще больше манипулирует им, притворяясь, что понимает. Он был воплощением мечты или кошмаром, специально созданным для того, чтобы воплотить в жизнь все его худшие страхи. Он был наградой за все сделанное им добро, которое до сих пор оставалось непризнанным, или он был последней каплей в длинном списке знаков, которые Вселенная дала ему, от которых Эндрю давно следовало отказаться. Эти голубые глаза — его спасение, освежающий глоток кристально чистой воды посреди неумолимой пустыни, умоляющий Эндрю насытиться, проглотив все до последней капли, которую Нил готов ему дать; или они — холодные воды замерзшего озера перед тем, как оно оттает, заманивающие Эндрю только для того, чтобы разверзнуться у него под ногами и поглотить его целиком, чтобы он мог замерзнуть или утонуть насмерть в голодной земле. Эндрю убежден во всем этом и даже в большем, постоянно пребывая в состоянии замешательства и пересчета почти каждого слова, слетающего с уст Джостена. Но есть несколько вещей, которые он теперь знает с абсолютной уверенностью, несколько краеугольных камней, на которые Эндрю может опереться во всех своих предположениях. Он не может быть уверен, что они на самом деле означают, о чем они на самом деле свидетельствуют (если вообще о чем-то свидетельствуют), но он знает, что эти несколько мелочей — правда. Во-первых, Нил Джостен покрыт шрамами, как физическими, так и душевными. Эндрю сам видел их, наблюдал, как Нил проводит по ним руками. Он знает, что они никак не могли быть подделаны, раз прошли проверку как Эбби, так и Аарона. А что касается менее физических проявлений, то то, как он напрягается, одновременно притворяясь, что его это не беспокоит, всякий раз, когда кто-то подходит слишком близко или слишком громко для его удобства, является более чем достаточным доказательством. Он не может быть уверен, откуда взялись все его шрамы, что представляет собой история, мотивы и средства, стоящие за каждым из них, но он знает, что Джостен пострадал от этого мира, и это означает, что у него есть стимул бороться с ним. Вопрос в том, кого Нил считает союзником или врагом в своих попытках свести эти конкретные счеты. В конце концов, Стокгольмский синдром — это явление, и даже самые избитые и изголодавшиеся собаки все еще могут быть преданы своим хозяевам. Просто потому, что у Нила есть все основания ненавидеть Морияму, это не значит, что он по-прежнему не будет делать то, что ему говорят. И у него тоже есть масса причин ненавидеть Кевина, или, черт возьми, может быть, он даже ненавидит лисов в целом за то, что они «украли» Дэя у Воронов. Вторая заключается в том, что Нил был послан сюда Рико Мориямой, чтобы попытаться вернуть Кевина обратно в гнездо. Он уже признавался в этом раньше, и чем больше Эндрю думает об этом, тем больше в нем укрепляется мысль, что Нилу просто нет смысла лгать об этой части. Независимо от того, каковы могут быть его действительные мотивы или намерения, не в его пользу признаваться в подобном, если это неправда. Единственное, в чем Эндрю не убежден, так это в том, был ли Нил серьезен, когда сказал, что не намерен выполнять этот приказ. Или, что еще лучше, что его все-таки не удастся убедить сделать это, если Рико просто использует против него правильное оружие. Возможно, Нил действительно пришел сюда, преисполненный достаточной злобы к Рико, чтобы нарушить этот приказ, даже рискуя собственной головой, но при правильном шантаже, угрозах или выплате почти любой способен отказаться от своих убеждений. Третья истина заключается в том, что Нил Джостен не любит, когда к нему прикасаются, ему даже не нравится находиться слишком близко к людям большую часть времени, если только… Человек, который прикасается, — это Эндрю. (И да, иногда бывает и Кевин Дэй, но это кажется более ситуативным и условным, в зависимости от того, как чувствует себя Нил и насколько напыщенным ослом ведет себя Кевин.) Он заметил это несколько дней назад, вскоре после того, как Дженни приехала в город. Время от времени кто-нибудь садился рядом с ним или задевал его в суете переполненной столовой Эбби или еще более маленькой кухни Ваймака, и Нил непременно либо напрягался, либо отодвигался в сторону, либо ему приходилось бороться с желанием убежать. Он мог видеть в нем это так ясно, даже если это было то, чего, казалось, никто другой по-настоящему не замечал, постоянный дискомфорт, тошнота и страх, которые возникали от ощущения на себе рук, которым там не рады (будь то реальные или воображаемые). Степень, в которой эти вещи, по-видимому, беспокоили его, уменьшалась в зависимости от плохого настроения Нила или от того, кто прикасался к нему (или сколько раз его границы уже были нарушены в тот день), но даже при самых благоприятных обстоятельствах единственные люди, которые, казалось, никогда не вызывали такой инстинкт борьбы или бегства, пробуждавшийся в нем при их близости, был у Эндрю (а иногда и у Дэя). Он уже знал, что Нил будет наклоняться всякий раз, когда это сделает Эндрю (подпункт под списком актуальных истин), но Эндрю заметил кое-что еще: Нил никогда не отклонялся от своего собственного приказа. Или он так делал; в конце концов, не похоже, чтобы Эндрю когда-либо на самом деле говорил ему вслух, когда подойти ближе или когда дать ему немного пространства, так что Нил всегда приходил к такому выводу самостоятельно. Но дело в том, что это всегда основывалось на уровне комфорта Эндрю, на его нынешних границах и эмоциях, а не на Ниле. Когда Эндрю наклонился и сделал это искренне, Нил сделал то же самое. И когда Эндрю попятился или на самом деле не был в подходящем положении для их более тесной близости, он отступил, не сказав ни слова и не задумавшись. Но Нил никогда бы не стал действовать самостоятельно, если бы Эндрю не возглавил эту атаку, и он бы не отступил, если бы сам не начал ее или не подал какой-нибудь другой сигнал. На самом деле из этого правила было только два исключения. Первый — в тот день, когда Нил потерял сознание от своей инфекции, он сказал Эндрю отвалить и поблагодарил его, когда тот послушался; (он все еще был немного зол, что Нил думал, что за это его стоит благодарить, но это было ни к чему.) Второй был в тот день, когда Дженни Смоллс приехала в город, когда Эндрю спросил его, откуда он всегда знает, о чем он думает, и Нил почувствовал необходимость продемонстрировать свою точку зрения, сначала наклонившись, а затем напрягшись, просто чтобы доказать, что Эндрю тоже может читать его намерения. Но этот случай только еще больше высветил то, что Эндрю считал своей самой запутанной правдой из всех. Дело было не в том, что Нил игнорировал свои собственные потребности или границы, никогда не отступая назад, когда Эндрю наклонялся к нему, потому что Эндрю знал бы, если бы Нилу было неудобно или он заставлял себя двигаться ради собственных целей. И это означало, что причина, по которой Нил никогда не говорил ему уходить (будь то вслух или с помощью языка тела), заключалась в том, что Нил так же никогда его не хотел. Когда все остальные были нежеланны в его пространстве, когда даже Кевин Дэй (человек, с которым он был наиболее хорошо знаком) и Эбби Уинфилд (медсестра, которая спасла его задницу) могли заставить его съежиться, просто подойдя слишком близко, Эндрю Миньярду все еще разрешалось подходить так близко, как он хотел, не вызывая никаких внутренних тревог. Он знал, что это правда, провел множество тестов и собрал множество данных на прошлой неделе, чтобы проверить эту теорию, и до сих пор Нил ни разу не казался обеспокоенным его присутствием, независимо от того, что еще происходило в данный момент. Неважно, насколько близко он подходил, неважно, что говорил Эндрю, даже когда он преодолевал этот невидимый барьер, чтобы инициировать какой-то реальный контакт, Нила это устраивало, пока это был он. Вопрос здесь был в том, почему? Был ли это вызов? Приглашение? Было ли это потому, что Эндрю каким-то образом заслужил его доверие? Было ли это потому, что Нила влекло к нему, и тактика обратного соблазнения Эндрю, наконец, сработала? Было ли это своего рода силовым маневром, демонстрацией того, насколько малой угрозой, по мнению Нила, он был? Было ли это потому, что он знал историю Эндрю, догадался об этом или прочитал по языку его тела, и знал, что Эндрю не зайдет слишком далеко без разрешения. Было ли это демонстрацией их так называемой «дружбы»? Признак расцвета чего-то еще, что начинает зарождаться между ними? Игра в цыплят, призванная разоблачить блеф Эндрю в их маленькой войне за флирт? Или, может быть, Эндрю ошибался. Может быть, Нилу вообще было с ним некомфортно. Может быть, у него гораздо лучше получалось изображать безразличие, чем думал Эндрю, и он просто не так уж сильно старался скрыть это, когда дело касалось кого-то другого, потому что Эндрю был тем, кого он пытался склонить к сближению по какой-либо причине. Или, может быть, все было наоборот, может быть, годы различных злоупотреблений давным-давно сделали Нила равнодушным ко всему этому. Может быть, ему на самом деле было уже все равно, когда кто-либо прикасался к нему или подходил слишком близко, и он просто притворялся со всеми остальными, чтобы заслужить симпатию Кевина и/или Эндрю манипулируя ими, заставляя думать, что они какие-то особенные, хотя в реальности все было не так. Может быть, эта правда на самом деле вовсе и не была правдой. Но так и должно было быть, не так ли? Эндрю добавил это к списку вещей о Ниле Джостене, которые все еще оставались нераскрытыми, и затушил сигарету о подоконник. Раздраженная гримаса появилась на его лице, когда он понял, что это означало, что у него было только две с половиной настоящие правды, и что даже они вызывали больше вопросов, чем ответов. Но скоро он собирался начать получать больше ответов. Он провел прошлую неделю, наблюдая, проверяя теории, собирая информацию, выжидая подходящего момента; но теперь, когда наступила пятница, он и его «лучшая подружка» собирались устроить свою долгожданную пижамную вечеринку, и Эндрю собирался использовать это время, чтобы разобраться в каком-нибудь дерьме. Он думал, что вчера разобрался с принципом «Эндрю разрешено прикасаться к Нилу, даже если больше никому нельзя», когда ему даже разрешили осмотреть швы и даже подержать его за бедро, но, возможно, на этом фронте все-таки требовалось больше проверок. Ему нужно было бы выяснить, где находятся границы (если таковые вообще существуют), опробовав различные виды контакта в разных ситуациях, и посмотреть, от чего (если вообще от чего-либо) Нил пытался уклониться. Ему нужно было быть осторожным, чтобы всегда сначала получить «да», он не собирался заходить слишком далеко, просто чтобы удовлетворить собственное любопытство, но в этот момент он так отчаянно нуждался в каждой маленькой неоспоримой истине, до которой мог дотянуться, что знать, существовало ли между ними «нет» или нет, было необходимо. Конечно, у Эндрю были свои пределы, он тоже не был готов идти на компромисс, но это была не та близость или контакт, которые он испытывал здесь. Ему тоже нужно было иметь в виду всю их войну обещаний и методы противодействия, но это была отдельная проблема. Это, правда о том, доверял ли Нил Эндрю настолько, чтобы позволить ему быть единственным, кому было позволено находиться рядом с ним, не имело практически никакого отношения к сексу. Это было просто так, это было доверие. Это была фамильярность и уважение. Нил как-то сказал ему, что патологические лжецы часто верят, что это все остальные говорят неправду. И Эндрю решил, что то же самое, вероятно, относится и к людям, которые планируют предательство. Если Нил доверял ему, действительно доверял настолько, чтобы впустить его в пузырь, который так легко лопается всеми остальными, это должно было что-то значить, не так ли? Потому что зачем доверять кому-то, кто, как он знал, без тени сомнения, мог и приставил бы нож к его горлу за предательство, если это было то, что, как он знал, он планировал в конечном итоге сделать? Он бы этого не сделал. Нил был слишком умен для этого, даже если во всем остальном он был идиотом. Это все равно ничего бы о нем не решило, не дало бы ему никаких реальных ответов о том, что все это значит или что Нил на самом деле пытается здесь сделать, но выяснение, по крайней мере, решило бы сразу немало его проблем. Если бы Нил доверял Эндрю таким образом, то Эндрю знал бы, что он может доверить Нилу то же самое, что стало бы его собственной новой жизнью. Но он также знал бы, что в целом может доверять ему больше; это было бы его знаком того, что, по крайней мере, Джостен не собирался предавать его и Кевина. И как только он устранит его как потенциальную угрозу, он сможет приступить к работе над выяснением того, кем он был вместо этого. Он услышал стук входной двери всего через полсекунды после того, как уже начал двигаться в этом направлении, Нил опаздывал, и Эндрю только что убедил себя пойти за этим человеком самому, когда Нил счел эту попытку спорной. Он замешкался всего на мгновение, прежде чем ответить, испытывая легкую тревогу и замешательство из-за того, что Нил выбрал время, и не желая выглядеть так, будто он просто стоял у двери и ждал его. Но, стиснув зубы и досчитав до трех, Эндрю впустил прекрасного ублюдка внутрь. — Ты опоздал, — проговорил Эндрю, открывая дверь. Нил нахмурил брови в легком замешательстве, прежде чем ответить: — Ты сказал в 18. — Да. И сейчас 18:01 Брови Нила нахмурились еще больше, прежде чем разгладилась во что-то похожее на веселье, в уголках его губ появилась маленькая хитрая ухмылка, которая Эндрю совсем не понравилась. — Было еще 6 часов, когда я вышел из своей квартиры и прошел по коридору. Почти уверен, что было еще шесть, когда я постучал. — Это не так, — упрямился Эндрю, слегка шмыгнув носом, прежде чем развернуться на пятках и пройти дальше в квартиру. Нил воспринял это и как приглашение войти, и как прекращение их текущего разговора, когда он последовал за Эндрю, закрыв и заперев за собой дверь, прежде чем пройти в гостиную и встать в шести футах от него. — Ты ел? — Спросил Эндрю, предусмотрительно направляясь на кухню. — Ты сказал мне не делать этого, — сказал Нил в качестве ответа, снова следуя за ним. — Хорошо. — Эндрю, с самодовольной ухмылкой, начал доставать ингредиенты из холодильника. — Мы будем выпекать. — Выпекать? — Спросил Нил, разглядывая шоколад и клубнику, которые Эндрю раскладывал на столешнице. — Ага, — ответил Эндрю, произнося вторую букву «а» длиннее обычного, прежде чем дважды подумать об этом. — Или, может быть, это считается приготовлением пищи, поскольку духовка на самом деле не задействована? Как бы то ни было, я не знаю разницы и не забочусь о ней. Суть в том, что мы готовим десерт. На лице Нила появилась легкая улыбка, несмотря на вопросительный тон его слов: — Мы будем готовить десерт перед ужином? — Десерт — это ужин. Потом мы съедим второй десерт из мороженого и посмотрим фильм. — И в какой-то момент ты планируешь съесть настоящую еду, или ты надеешься просто перегрузить мой организм сладостями, чтобы замедлить меня, когда ты неизбежно вызовешь меня на гонки позже? Эндрю разрывался между желанием улыбнуться этой маленькой шутке и раздражением от нее, он все еще был немного разочарован тем, что его погоня на днях оказалась вовсе не погоней, а игрой в прятки. Еще больше его раздражал тот факт, что Джостен быстро и правильно догадался, что Эндрю с нетерпением ждет возможности поучаствовать в погоне за ним. — Мне не нужно тебя тормозить, твои ножки дорожного бегуна ни за что не смогут обогнать мою малышку. — Твоя малышка? — Нил повторил, приподняв бровь: — Ты имеешь в виду машину? Это своего рода жульничество, тебе не кажется? — Кто сказал? — Говорит тот факт, что они не разрешают гонщикам NASCAR соревноваться в беге на сто метров на Олимпийских играх. — Это не Олимпиада, это битва не на жизнь, а на смерть. Смех Нила был ярким и воздушным, и Эндрю захотелось засунуть его голову в духовку. — Ладно, что ж, если мы собираемся победить в гонке, я попрошу, чтобы либо все пользовались машиной, либо никто этого не делал. — Ты вообще умеешь водить машину? — Спросил Эндрю, высыпая все шоколадные плитки в большую стеклянную миску и отправляя ее в микроволновку, чтобы все растопилось. — Лучше, чем ты, — ответил Нил с вызывающей ухмылкой. — Осторожнее, подружка, это провокационные слова. — Это битва не на жизнь, а на смерть, не так ли? — Хм. — Эндрю пощупал кончиком языка свои резцы, подбирая наилучший ответ. Сделав шаг ближе, он встретился с Нилом дразнящим взглядом. — Очень жаль, что твоя нищая задница не может позволить себе машину, чтобы мы могли выяснить, просто ли ты пиздишь или нет. В глазах Нила появился стальной блеск, когда он тоже сделал шаг вперед: — Я всегда мог бы завести машину Ваймака и прокатиться на ней с тобой. О-о-о-о, если Эндрю когда-либо и был уверен, что Нил флиртует с ним, то только сейчас. Если подвергать сомнению навыки вождения Эндрю было ругательством, то предложение прокатиться на машине Тренера с таким выражением лица было сродни предложению отсосать ему прямо здесь и сейчас. Он никогда в жизни так быстро не разгонялся с 0 до 100, двигатели работали на полную мощность, а ключи держал Нил Джостен. Эндрю был избавлен от смущения, вызванного тем, что что-либо на его лице (или где-либо еще на его теле) выдавало его мгновенное возбуждение, благодаря звяканью микроволновки позади него. Он быстро повернулся на пятках и достал из ящика несколько прихваток для духовки, но не потому, что миска была достаточно горячей, чтобы в них действительно нуждаться, а потому, что это дало ему немного больше времени, чтобы взять ситуацию под контроль и взять себя в руки. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и подумал обо всех наименее приятных вещах, которые только мог себе представить, пока тянул время, доставая из микроволновки миску с уже растопленным шоколадом и притворяясь, что не помнит, где оставил растворимый эспрессо в порошке, просто чтобы у него был повод пока не оборачиваться. Прямо сейчас он больше доверял своему голосу, чтобы изобразить безразличие и дружеский вызов, чем языку своего тела, поэтому он заполнил время дальнейшими насмешками, начав отмеривать, все еще повернувшись спиной к противоположной столешнице. — Заманчиво, но старая рухлядь тренера вряд ли составит лучшую конкуренцию моей спортивной машине, чем твои собственные ноги. — Может быть, — Нил заметно пожал плечами. — Может быть, тогда мы оба побежим на своих двоих, сможем начать со стадиона и добежать до Эбби наперегонки, победит самый быстрый. — О? И каков приз? — Спросил Эндрю, взбивая эспрессо и потянувшись за коробкой клубники и противнем, который он ранее застелил вощеной бумагой. — Чего ты хочешь? — Нил ответил достаточно легко. Руки Эндрю на мгновение замерли. Это был уже второй раз, когда Нил без колебаний предлагал ему «все, что угодно». Во второй раз он предложил ему незаполненный чек без какого-либо видимого страха перед тем, как Эндрю обналичит его. Он достаточно быстро оправился от этого заявления, все еще не совсем готовый повернуться и действительно встретиться лицом к лицу с Нилом, пока тот говорил. — Ты уже должен мне услугу и сальто назад, уверен, что хочешь таким образом увеличить долг? — Почему ты так уверен, что победишь? Ты видел, как быстро я могу бегать, и это я со швами и несколькими неделями без тренировок, дай мне время подлечиться и вернуться в форму, и ты увидишь, насколько быстрым я действительно могу быть. Эндрю закрыл глаза и глубоко вздохнул. Часть его хотела еще раз проанализировать это на предмет возможных скрытых смыслов или угроз, но другая часть его так устала добавлять еще больше неопределенностей в список, что он был почти готов на этот раз просто принять слова Нила за чистую монету… Почти. Но если в этом была какая-то насмешка или недосказанность, то Эндрю был готов использовать любимую стратегию Нила в ответ и просто притвориться невежественным. Поэтому он слегка перенаправил его, бросив новый вызов. — В таком случае, я думаю, твое лицемерие может немного проявиться. Ты называешь меня жуликом за то, что я хочу воспользоваться своей машиной, но ты видел, как много я курю, и все еще считаешь честным соревнование со мной? Я думаю, ты просто пытаешься склонить колоду в свою пользу, вызывая дьявола на игру, в которой, как ты знаешь, он не сможет победить. — Достаточно справедливо. — Признался Нил, прежде чем издать задумчивый горловой звук. — Хорошо, как насчет этого? Мы знаем, что я быстрее, и мы знаем, что ты сильнее. Итак, мы сделаем это мероприятие двухэтапным. Вместо того, чтобы мчаться к Эбби, мы помчимся на стадион, потом я отведу нас в тренажерный зал, и мы сможем потренироваться или что-то в этом роде, чтобы у тебя был шанс сравнять счет. — Хах. — Эндрю слегка усмехнулся про себя. — Два события, оба сильно сфальсифицированные в пользу одного человека или другого? По-моему, это звучит бессмысленно. Нам нужен был бы какой-нибудь тай-брейк. — Игру в лошадь? — Предположил Нил. — Опробуем наши трюковые приемы на корте экси? — Я вратарь, Нил, а не нападающий. — Тогда удары по воротам, — ответил Нил, пожав плечами. — Я сделаю сто бросков по твоим воротам, я знаю, как выглядит твоя статистика, так что… Допустим, если я забью больше 20 из них, то выигрываю, меньше — выигрываешь ты. — Сто бросков? — Спросил Эндрю, растягивая слова без особого впечатления, наконец поворачиваясь, чтобы показать Нилу раздраженный хмурый взгляд в дополнение к этому. — Нахуй это, наркоман, ты сделаешь десять. Я не собираюсь стоять в воротах весь день только для того, чтобы ты мог повеселиться. Нил закатил глаза, но согласился достаточно быстро. — Хорошо, десять бросков. Если я забью хоть одно из них, я выиграю. — Один гол? Ты ставишь планку слишком низко для себя. — Нет, это не так. — Ответил Нил с самодовольной и понимающей ухмылкой. Дело было не в том, что Нил недооценивал свои собственные навыки нападающего (каким бы новичком он ни был на этой позиции), а в том, что он сказал, что Эндрю настолько хорош, что даже один гол в его ворота стал вызовом. Эндрю было насрать на экси, он никогда не волновал, большая часть его даже немного возмущалась из-за того, как это повлияло на его жизнь. И ему тоже не привыкать хвалить свои навыки; хотя никто из его прошлых товарищей по команде или тренеров не был особенно большим поклонником его как личности, они почти единодушно признали, что он хорош, по крайней мере, в одном. Но на самом деле его никогда по-настоящему не волновали чьи-либо комплименты, он никогда не позволял им подсластить его мнение о них, о человеке, который его хвалит, или об игре. В большинстве случаев люди говорили подобные вещи (обычно за этим следовала жалоба на то, что он должен прилагать больше усилий или лучше относиться к этому), и Эндрю просто пожимал плечами и шел дальше. Но Нил сказал, что он хорош, и улыбнулся ему так, и это… Он что-то почувствовал. Он не знал, что это было, но чувствовал… И это чувство рассеялось так же быстро, как и появилось, когда Кевин Дэй вышел из их комнаты в наушниках и со смущенным, но полным надежды выражением на лице. — Нил? — Спросил Кевин (как будто есть какой-то другой рыжик, которого Эндрю впустил бы в свою квартиру без поножовщины), надевая наушники на шею и ставя на паузу все, что он смотрел на своем телефоне. — Что ты здесь делаешь? Кевин метался туда-сюда между полными надежды взглядами на Нила и подозрительными взглядами на Эндрю. Забывчивый засранец наконец-то заметил маленькую игру Нила и Эндрю в попытке перехитрить друг друга на днях. Потребовалось, чтобы Эндрю заправил волосы Нила за ухо и намекнул на повышение от лучшей подружки до любовника на кухне Ваймака, но Дэй все-таки в курсе дела и не совсем этому рад. Очевидно, Кевин был убежден, что восприятие Нила как любая форма гомосексуальности нанесет ущерб его несуществующей карьере экси-игрока. Или, по крайней мере, именно в этом, по его словам, заключалась его проблема, Эндрю все еще не исключил возможность ревности из списка. Ваймак, казалось, был так же осведомлен и недоволен этим. Но Эндрю старался не позволять себе слишком раздражаться из-за того, что тренер выставлял фаворитов, а Нил был той стороной, которую он выбрал. Как будто Эндрю был здесь разлагающей силой. Как будто Нил не был тем, кто это начал. Но как бы то ни было, ему было насрать на то, что думал Ваймак, и заставить Кевина отказаться от Нила было половиной смысла этой маленькой игры с самого начала. Поэтому он воспринимал их неодобрительные взгляды как признак своего возможного успеха и встречал их с улыбкой. — Я просто вызывал Эндрю на импровизированный триатлон. — Сказал Нил в качестве ответа, не подозревая, что Кевин вообще не ожидал, что он придет сегодня, и вместо этого истолковал его вопрос как-то, что он делает здесь прямо сейчас. — Эндрю? Зачем? Он слишком ленив, чтобы когда-либо смириться с этим, — ответил Кевин с издевкой. Эндрю взял со своей ложки кусочек шоколада и швырнул его в лицо Кевину, возможно, получив слишком много радости от негромкого шлепка, за которым последовало праведное негодование на лице придурка. — За что, черт возьми? — Почти выкрикнул Кевин, смахивая с лица растаявший шоколад. Эндрю не удостоил его ответом, просто продолжил свою работу, покрывая каждую клубничку ровным слоем темного шоколада со вкусом эспрессо. Однако Нилу, казалось, было что сказать по этому поводу. — Он не ленивый. И на самом деле он тот, кто это предложил. Что ж, это было с натяжкой. Эндрю намекнул на то, что хотел бы поучаствовать с Нилом в гонке на машинах, а затем они снова и снова обсуждали правила и этику, пытаясь сделать это соревнование «честным». И на самом деле, он был лишь наполовину убежден, что это было реальное событие, которое должно было состояться, а не просто их болтовня друг с другом, каким-то образом одновременно указывая на сильные стороны друг друга. Но если бы Нил собирался отдать ему должное за это в попытке заткнуть Кевина, то он бы это позволил. Кевин вовсе не выглядел убежденным, когда подозрительно покосился на Эндрю, а затем на Нила: — Что за мероприятие? — Сначала гонка от Эбби до стадиона. Затем мы отправляемся в тренажерный зал… — Судить по тому, сколько вы сможете поднять, или по выносливости, по количеству повторений, которые вы сможете выполнить? — Кевин прервал Нила, который затем посмотрел вдаль, чтобы обдумать это, прежде чем вопросительно поднять бровь на Эндрю, позволяя ему выбрать параметры, поскольку это должен был быть его раунд. Эндрю тоже задумался на полминуты, прежде чем ответить кивком: — И то, и другое. Сначала мы посмотрим, где каждый из нас достигает максимума, затем сократим это количество вдвое и посмотрим, кто сможет сделать больше всего повторений с этим весом. Нил кивнул Кевину, как будто это была очевидная вещь, о которой они уже договорились, а не что-то, что Эндрю только что придумал. Но Дэй не стал его упрекать в этом, просто тоже долго кивал с задумчивым выражением лица, прежде чем спросить: — А потом? — Потом начнутся удары по воротам. У меня будет десять шансов забить Эндрю на корте. Кевин сразу стал похож на взволнованного щенка, а также на собаку, которую только что подстрелили: — Ты собираешься поиграть с Эндрю? Вы оба будете на корте? Я тоже хочу. Позвольте мне присоединиться к вам. — Нет. — Эндрю остановил его, выкладывая последнюю клубнику, покрытую глазурью, на противень для остывания. — Но… — Это бой не на жизнь, а на смерть, Кев. — Нил прервал его кивком с притворной серьезностью: — Это личное. — Ладно, хорошо, тогда поиграй потом со мной. — Кевин наполовину умолял, наполовину требовал, делая один большой шаг в направлении Нила с умоляющими глазами. Нил не отодвинулся, но его плечи слегка напряглись, когда он вытянул шею, чтобы посмотреть на Кевина. Но через полминуты он снова расслабился, как будто напоминая себе, что он в безопасности, и снова заткнул Дэя. — Не могу. — Почему нет? Нил тихонько вздохнул, как недовольный родитель, прежде чем напомнить ему: — Потому что я больше не играю, Кев. — Но ты собираешься поиграть с Эндрю. — Ну да, но это… — Нил замолчал, как будто собирался сказать, что это было «другое», прежде чем сказать, почему это было так. Эндрю мог бы меньше презирать экси. Но какой-то части его тоже было любопытно, почему. Было ли это просто продолжением близости? Просто еще одна привилегия, которую Нил предоставил Эндрю, и никто из них до сих пор этого не замечал? Кевин не дал им много времени на обдумывание, выдвигая новые требования. — Ты должен быть на корте вместе с нами. Ты сказал, что я неправильно тренировал Дженни, и, возможно, в этом ты прав. Ей нужно больше тренироваться против надежной защиты, если мы хотим быть готовыми к этому сезону, а я не могу ей этого дать. — Я вообще-то уже тоже не защитник, — напомнил Нил Кевину с неодобрительным взглядом. — И что? Уже забыл все, стараясь переучиться за последние пару месяцев? — Кевин дерзко ответил. — Ты сказал, что они все еще собирались дебютировать с тобой в качестве защитника, я знаю, что они не позволили бы этим навыкам заржаветь только для того, чтобы развить новые. — Дело не в этом. — Нил спорил с еще большим раздражением, — Просто попроси Ники и Аарона больше тренироваться с тобой. — Им не нравится тренироваться со мной. — Ну и дела, интересно, почему. — Нил дерзко пожал плечами и бросил на него свирепый взгляд. Кевин открыл и закрыл рот, прежде чем раздраженно выдохнуть. — Их все равно было бы недостаточно. — Кевин отмахнулся: — Они не так хороши, как ты. Если мы хотим, чтобы Дженни была лучшей, она должна тренироваться против лучших, и это ты. — Три проблемы с этим. — Бросил вызов Нил, оттолкнувшись от столешницы, чтобы занять место Кевина. — Во-первых, ты начинаешь слишком сильно давить на нее этим перфекционистским дерьмом, и она просто выгорит еще до начала сезона. Во-вторых, я не пробуду здесь так долго, так каков твой план по ее обучению после того, как я уйду? И в-третьих, если ты знаешь, что твоя защита — дерьмо, то вместо того, чтобы направлять все свое внимание и усилия на то, чтобы заполнить эту дыру в твоем сердце новым нападающим, которого ты создашь по своему образу и подобию, возможно, тебе также следует помогать тренироваться своим соседям по комнате. Ауч. Эндрю почувствовал, как эта словесная пощечина отозвалась эхом во всем существе Кевина и дошла до досок пола. Нил, казалось, осознал, насколько сильно задело его последнее замечание, только после того, как Кевин медленно повернулся к бару за недопитой бутылкой водки. — Кевин, — начал говорить Нил, в его голосе явственно слышалось легкое сожаление, и он нерешительно поднял руку, чтобы остановить Дэя, который не хотел выбегать из комнаты. — Это было не… — Нет. — Кевин оборвал его, все еще глядя в пол и отчаянно цепляясь руками за бутылку, как за спасательный круг. — Ты прав. Я… Но Ники и Аарон меня не слушают. Ни один из лисов этого не делает. Никто, кроме Дженни, то есть, и я… — А ты не пробовал просто… Быть с ними помягче? Вежливо попросить вместо того, чтобы требовать, чтобы они присоединились к тебе на корте? — Какой в этом смысл? — Кевин бросил вызов, раздраженно пожав плечами. — Я им не нравлюсь, они меня не уважают — да и с какой стати им это делать? Когда я даже не могу вернуть себе максимальную производительность? Я бы не стал слушать себя так, как я играю в последнее время… По правде говоря, мне тоже не следовало тренировать Дженни, я должен был сосредоточиться на восстановлении своих собственных навыков. Но никто другой не хочет довести ее туда, где она должна быть. Они тоже не хотят довести самих себя до идеала. Мы не готовы, никто из нас не готов. Все станет только хуже, когда вернутся другие лисы, и этот сезон обещает стать абсолютной катастрофой… Я не знаю, зачем я вообще пытаюсь. Эндрю закатил глаза и проглотил насмешку и вздох над пораженческой чушью Кевина. Но Нил, казалось, отнесся к нему немного серьезнее, прикусив нижнюю губу в явной нерешительности и отчаянии, прежде чем, наконец, испустить долгий вздох, как будто он уже сожалел о словах, которые собирался сказать. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Настроение Кевина мгновенно чуть-чуть улучшилось. — Ты поможешь? Правда? — Я попробую. — Подчеркнул Нил, испуская еще один вздох. — Я не могу ничего обещать, но я сделаю все, что в моих силах. — Слава богу. — Кевин произнес со вздохом облегчения: — Помоги мне тренировать Дженни. Ники и Аарона тоже; ты прав, им нужно начать работать, если мы хотим добиться успеха в этом сезоне. — О, я… — начал протестовать Нил, но только для того, чтобы выпустить пар от похвал Кевина. — Я уверен, что, если ты покажешь им, как это делается, они сразу станут лучше. И с прочной линией обороны, а мы с Дженни играем слаженно, остальная команда тоже будет в строю осенью. — Сказал Кевин, взволнованно кивнув. — Мэтт всегда был порядочным, а другие девушки относительно ладят друг с другом, так что единственная проблема будет в том, чтобы заставить Сета играть. Это идеально! Ты был нашим недостающим звеном. Но с твоей помощью у нас, возможно, появится шанс. — А я что, — рубленая печень? — спросил Эндрю, приподняв бровь. — Тебе не нужно больше тренироваться, тебе просто нужно не класть хуй на это, — рявкнул на него Кевин, прежде чем с улыбкой повернуться к Нилу. — Нил, спасибо тебе. Ты потрясающий. Кевин заключил Нила в крепкие объятия прежде, чем у Нила появился шанс сказать ему «нет». Эндрю потянулся за лезвиями в своих нарукавных повязках, готовый силой оторвать Дэя от Джостена, но высокий ублюдок уже бросил Нила и оживленно расхаживал по комнате, все еще держа в руке бутылку водки. Эндрю зарычал ему вслед, но Нил поднял руку в воздух между ними, чтобы остановить его от погони. — Все в порядке. — Произнес Нил с легким вздохом, который свидетельствовал о том, что на самом деле это было не так, но после того, как Эндрю оглядел его с ног до головы в поисках признаков дальнейшего расстройства, Джостен еще раз вздохнул и немного ссутулился, прислонившись к стойке позади него. — Наверное, мне не следовало этого делать. Я даже не знаю, согласились бы Аарон и Ники работать со мной… Да и сам я не совсем в лучшей форме. — Так скажи ему «нет», — Ответил Эндрю, нахмурившись. — Не могу. — Да, ты можешь, — подтвердил Эндрю с усмешкой, кончиками пальцев еще раз обводя контуры своих ножей, чтобы прояснить свои намерения. — Ты можешь сказать ему «нет», Нил. И если он этого не примет, тогда я заставлю его принять это. — Эндрю, — начал Нил со вздохом, — я ценю это, но… Но все в порядке. — Не позволяй ему заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. — Я действительно хочу. — Херня. — Правда, — настаивал Нил, смотря Эндрю в глаза. — Я хочу, чтобы Лисы преуспели в этом сезоне. И Кевин прав, он должен быть сосредоточен на своем собственном выздоровлении. Плюс я… Я скучаю по этому. Я скучаю по Экси… Я хочу снова играть, и я не против тренировать других людей, я просто… Это не входило в мои планы. Эндрю всматривался в лицо Нила в поисках любого намека на ложь и увидел лишь небольшое колебание, как будто его слова были правдой, они просто не были полной правдой. Как будто он знал больше, чем показывал. Поэтому Эндрю решил немного попытать счастья, он сделал несколько шагов вперед, подошел достаточно близко, чтобы при желании протянуть руку, даже не выпрямляя ее, и дотронуться до Нила; и он заговорил почти шепотом, приглашая Нила подойти ближе, если он осмелится. — И каков твой план, Нил? Нил поискал в его глазах что-то, Эндрю не мог быть уверен, что именно; и он действительно немного подвинулся вперед, сокращая расстояние еще на несколько дюймов, не позволяя им подойти слишком близко; но какой бы знак или ободрение он ни искал на лице Эндрю, он, должно быть, не нашел его, потому что он ответил на его вопрос с очевидным уклонением. — Без понятия… Я думал, мы будем вместе «не выпекать», но до сих пор ты ни о чем меня не просил. Эндрю постарался не показать на своем лице ни малейшего признака гнева, раздражения или разочарования таким ответом, когда снова посмотрел на поднос с медленно застывающими угощениями. Решив, что в эту игру могут играть двое, Эндрю воспользовался возможностью вернуть все в привычное русло битвы умов и желаний. — Хорошо, если ты так сильно хочешь быть полезным, можешь посыпать сверху морской солью. — Морской солью? — Переспросил Нил, следуя за Эндрю обратно к их в основном приготовленным десертам. — Только не говори мне, что ты уже забыл. — Эндрю слегка поддразнил его, приподняв бровь. Нил вопросительно посмотрел на него, прежде чем снова перевести взгляд на вазочку с шоколадом и контейнер с порошком для эспрессо, все еще стоявшие на столешнице. Затем его палец двинулся к вазочке с шоколадом, но остановился, прежде чем прикоснуться к чему-либо, и посмотрел на Эндрю, спрашивая разрешения. — Продолжай. — Эндрю подбодрил его наклоном головы и ухмылкой. Нил провел пальцем по краю миски, чтобы собрать немного оставшегося шоколада, слизывая его с пальца таким образом, что Эндрю не был уверен, должно ли это было выглядеть соблазнительно, или все, что делал Нил, просто выглядело сексуально, потому что он был тем, кто это делал. — Ммм, — одобрительно простонал Нил, что только усилило сомнения Эндрю в том, делал ли он это нарочно или нет. Но было что-то настолько искреннее и благодарное в улыбке, которую Нил послал в его сторону, что Эндрю по-настоящему усомнился в своем счастье, когда спросил: — Клубника в темном шоколаде со вкусом морской соли и эспрессо? Это то, о чем ты говорил на днях, когда мы обсуждали поцелуи, верно? Так и было. И эта реакция на обратный вызов была довольно близка к тому, на что надеялся Эндрю. Его цель заставить Нила задуматься обо всех видах поцелуев и его обещание найти десерт, который больше соответствовал бы уникальным вкусам Нила, были главной составляющей его мотивов здесь. И все же теперь, когда это происходило, и Нил смотрел на него так, что Эндрю не мог найти в себе сил испортить это радостное выражение на его лице какими-либо намеками или двусмысленностями. Поэтому он просто слегка кивнул Джостену в знак одобрения и прочистил горло. — Ага, подумал, что сейчас самое подходящее время для их приготовления. Лицо Нила невероятно смягчилось еще больше, как будто он был сделан из растопленного шоколада, на его лице появилось что-то граничащее с обожанием, это было почти больше, чем Эндрю мог вынести… Но, как обычно, Нил, казалось, понял, насколько Эндрю был не в себе, и сделал небольшой шаг назад, еще раз осмотрев клубнику и миску. — Но… — Нил лишь слегка поколебался, прежде чем сказать: — Тебе вообще нравится что-нибудь из этого? Ты ведь предпочитаешь настоящие сладости, верно? Тебе действительно подойдет эспрессо с темным шоколадом? Эндрю лишь слегка прищурился. Его неуверенность во всем Ниле Джостене вновь поднимает голову. На самом ли деле они все еще говорили о шоколаде? Или они снова стали использовать это как метафору сексуальных предпочтений и границ? Нил действительно спрашивал, будет ли Эндрю доволен их десертом? Или он спрашивал его, будет ли он удовлетворен тем, что Нил готов предложить ему в постели? Эндрю все еще мысленно взвешивал, пытаясь придумать, как ответить, когда Нил снова провел пальцем по краю миски, а затем поднял ее перед Эндрю. — Вот, попробуй, мы можем посыпать сверху еще сахаром вместо морской соли, если нужно, чтобы было слаще. Эндрю уставился на покрытый шоколадом палец, зависший в нескольких дюймах перед ним. Если бы целью Нила было просто заставить Эндрю попробовать его на вкус, он мог бы сказать ему, чтобы тот воспользовался своим пальцем или взял ложку, но он этого не сделал, он намазал свой палец, чтобы Эндрю облизал его. Во второй раз за этот вечер Эндрю внезапно убедился, что это можно истолковать только одним образом. Нил флиртовал, и это был тест, и на самом деле они определенно говорили не о шоколаде. Так что Эндрю, никогда не отступавший перед вызовом, поддерживал зрительный контакт, когда схватил Нила за запястье и приблизил его палец. Он двигался медленно, давая Нилу достаточно времени отстраниться или передумать, если эта веселая игра в цыпленка, наконец, зайдет для него слишком далеко, и все это время он не сводил с него глаз, выискивая какие-либо признаки скрытого отвращения или дискомфорта, но Нил снова не отстранился, когда он мог бы это сделать. Эндрю открыл рот, высунул язык и слегка лизнул кончик пальца Нила в качестве эксперимента, а затем он двинулся вперед, чтобы взять весь палец в рот и слегка пососать его, используя это всасывание, чтобы слизать с пальца Джостена все до последней капли шоколада, и он вытащил его с легким хлопком. Все еще не сводя глаз с Нила, он издал негромкое удовлетворенное мычание. — Ммм. — Пролепетал Эндрю с самодовольной ухмылкой. — Ты восхитителен. Эндрю никогда в жизни не чувствовал себя таким победителем, когда заметил, что взволнованный Нил не смог заговорить с первых трех попыток. Но через мгновение Джостен снова взял себя в руки настолько, чтобы изобразить протест. — Эндрю, ты должен был пробовать не меня, а шоколад. — Он тоже был хорош. — Ответил Эндрю с улыбкой и пожал плечами. — Не беспокойся обо мне, Нил, это только для тебя. Я позабочусь о себе позже, со вторым десертом. Вот для чего нужно мороженое. Конечно, все это было правдой, но это означало нечто большее. В этом маленьком коде, который они придумали, чтобы приравнять сладости к сексуальным предпочтениям; это был способ Эндрю сказать Нилу, что ему не придется так «заботиться» об Эндрю в свою очередь. Его интересовала только очень односторонняя встреча, где Эндрю мог бы разорвать Нила на части руками или языком, а затем Эндрю мог бы уйти сам, чтобы остыть по-своему. Никакой взаимности не требуется. И он надеялся, судя по тому, как сузились глаза Нила, смотревшего на него, словно он был головоломкой, которую нужно было разгадать, что он хотя бы наполовину понял послание, скрытое за этой маленькой витриной с домашним шоколадом. — Уверен? — Спросил Нил через некоторое время. — Возможно, мы могли бы придумать какое-нибудь необычное чудовище и для тебя тоже. — Нет. Я люблю мороженое. — Эндрю подчеркнул: — Мы приготовили это для тебя, чтобы ты мог получить от этого удовольствие, а потом я возьму себе немного мороженого, чтобы не остаться голодным… Это то, чего я хочу. — Эндрю пристально посмотрел в глаза Нилу, продолжая задавать вопросы: — Тебя это устраивает? Нил, казалось, разрывался между замешательством и, возможно, легким чувством вины, когда смотрел на клубнику в шоколаде. — Мне кажется несправедливым, что ты приложил столько усилий ради меня, когда я, по сути, даже не помогал их готовить. — Все в порядке, я хотел сделать это для тебя, — произнес Эндрю, наклоняясь еще немного. — Но я… — Нил. — Эндрю оборвал его, рука поднялась, чтобы схватить его за подбородок, но остановилась как раз перед тем, как она действительно коснулась его. Взгляд Нила опустился на руку Эндрю и слегка кивнул ему в знак одобрения, так что Эндрю закончил попытку дотронуться до его лица и наклонил его вниз, чтобы оно было обращено к нему. — Послушай меня, — начал Эндрю. — Я хотел приготовить это для тебя, потому что знаю, что обычно ты не любишь сладости, и я хотел, чтобы ты попробовал что-нибудь, что тебе больше подойдет… Я не хочу, чтобы ты готовил для меня еще что-нибудь. Я в порядке. Мне не нужна была твоя помощь в их приготовлении, но мне понравилось готовить их для тебя… Понимаешь? Нил мгновение изучал его лицо, прежде чем, затаив дыхание, сказать: — Да. Эндрю позволил легкой ухмылке появиться на своем лице, радуясь, что Нил наконец-то понял, о чем они на самом деле говорили. — Хорошо… Тогда, может быть, ты согласишься на клубнику в темном шоколаде? Или мне выбросить их и вместо этого заказать тебе пиццу? — Не выбрасывай, это было бы пустой тратой времени. — Нет, это не так. Я сделал их для тебя, их цель — удовлетворить тебя. Если ты по какой-либо причине не хочешь их есть, если ты предпочитаешь съесть что-нибудь другое или вообще ничего не есть… Это для меня не имеет значения. Это не пустая трата времени. Все дело в том, чего хочешь ты, Нил. Если ты хочешь, ты можешь взять, если нет, тогда мне все равно, и если ты не хочешь этого прямо сейчас, но решишь поесть позже, я всегда могу в другой раз приготовить их снова.… Так чего же ты хочешь? — Я… — начал было Нил, но он только слегка покачал головой, нахмурив брови. Джостен схватил руку Эндрю, которая лежала у него на подбородке, и отдернул ее, но потом не отпустил, а просто легонько ущипнул Эндрю за ладонь, говоря убежденно. — Спасибо… Это действительно мило с твоей стороны, и я… Я бы с удовольствием их съел. Нил отпустил руку Эндрю и с усмешкой указал на миску: — Я даже не подозревал, что шоколад может быть таким вкусным. Это намного лучше, чем все остальное. — Брови Нила сошлись почти виновато, когда он снова повернулся к нему. — Без обид. Эндрю издал небольшой носовой смешок. — Я не являюсь послом всего сладкого. Ты не обидишь меня, сказав, что тебе не нравится то же дерьмо, что и мне. В этом смысл всего этого. — Хорошо, я понимаю, — Ответил Нил, слегка пожевав нижнюю губу и отведя взгляд. Рука Нила потянулась за клубникой на подносе, но Эндрю остановил его, снова схватив за запястье. Нил застыл, и Эндрю понял, что в тот раз он не спрашивал; но как раз в тот момент, когда Эндрю собирался отпустить, Нил переместил руку, чтобы в свою очередь схватить Эндрю за рукав; не за руку, как это сделал Эндрю, а за рукав, как будто инстинктивно понимая, что касаться запястья Эндрю напрямую было против его правил… Эндрю проглотил избыток слюны и внезапную сухость в горле, прежде чем ответить на незаданный вопрос, который задал ему Нил, нахмурив брови. — Они еще не готовы. — Объяснил Эндрю. — Их нужно на некоторое время убрать в холодильник, чтобы они остыли и затвердели… Тебе придется набраться терпения. Еще один пример того, как реалии создания этой пустыни согласуются с их секретным кодом. Не только эти угощения еще не были готовы, но и Эндрю тоже. И в какой-то степени Нил, вероятно, тоже не был готовым. Они рассматривали такую возможность, говорили, что теоретически это было бы им интересно, но им обоим нужен был шанс еще раз все обдумать и проложить себе путь к этому. Чтобы создать немного больше доверия и взаимного уважения, чтобы они оба действительно могли наслаждаться этим, случайно не нарушая ничьих границ. Теперь им просто нужно было дождаться подходящих условий и времени. Нужно было дать шоколаду застыть, чтобы получился более приятный хруст, а не грязная клякса, которая осталась бы у них на губах, если бы они попытались откусить кусочек слишком рано. Нил слегка улыбнулся ему и отпустил рукав с одобрительным кивком. — Хорошо. И на этом все закончилось. Эндрю поставил поднос в холодильник, и Нил без возражений перешел к следующему блюду. — Что теперь? — спросил Джостен, обводя взглядом квартиру. — А теперь мы посмотрим «Площадку», пока я буду красить тебе ногти. — Я мог бы сделать это сам. — Нил… — Точно. Ты хочешь это сделать. Я понял. — Вмешался в разговор Нил, закатив глаза и дразняще улыбнувшись. — Ты бы предпочел сделать это сам? Нил выглядел слегка озадаченным этим, как будто не ожидал, что Эндрю предоставит ему такой выбор. Но через полминуты и с более мягкой улыбкой он сказал: — Нет… Я никогда не делал этого раньше, так что у тебя, вероятно, все равно получится намного лучше. Эндрю поймал себя на том, что снова замирает, задаваясь вопросом, действительно ли они все еще говорят о лаке для ногтей или… О чем-то другом. — Правда? Никогда? — Спросил Эндрю, с любопытством приподняв бровь. Нил пожал плечами в ответ, прежде чем проговорить: — Никогда не видел в этом необходимости… Но потом я увидел твои, и мне захотелось попробовать. Эндрю все меньше и меньше был уверен, связано ли это с лаком для ногтей или нет. Но это должно было быть правильно? Если он правильно следовал возможным метафорам и намекам, то вопрос о том, красил ли Нил ногти сам или позволял Эндрю делать это за него, был эквивалентен вопросу о том, что Нил справляется, а не позволяет Эндрю делать это. Итак, если Нил сказал, что он никогда раньше «не красил себе ногти», в этой метафоре это означало бы, что Нил никогда — что — не дрочил? Этого не может быть. Нил был будущим студентом университета, наверняка он должен был хотя бы раз или два попробовать. Эндрю отбросил эту невероятную возможность и решил, что этот разговор на самом деле должен быть о лаке для ногтей, когда он с легким безразличием пожал плечами и прошел мимо Нила к дивану. — Неважно. — Ответил Эндрю, найдя пульт дистанционного управления и флакон лака для ногтей прямо там, где он их оставил, на кофейном столике, а затем плюхнулся на диван чуть левее центра. У Нила было достаточно места по обе стороны от него, чтобы сесть, он мог забиться в какой-нибудь дальний угол, где они вообще не соприкасались бы, или, черт возьми, даже сесть в кресло; но Эндрю приглашающе похлопал по ближайшей к нему подушке, и Нил воспользовался этим. Он подавил победоносную ухмылку при виде того, что был пройден еще один из его безошибочных показателей. После всей плохо скрываемой горячности их последнего разговора (ов) и даже небольшого расстройства из-за вида Кевина Нил все же сел достаточно близко к Эндрю, чтобы их локти касались друг друга на диване. Это был относительно простой ответ на его гипотезу «добавил ли Нил меня в список людей, которым разрешено находиться в его личном пространстве», но все равно это был еще один пункт в «да». Теперь ему просто нужно было протестировать все другие методы, о которых он подумал заранее, чтобы быть абсолютно уверенным. Эндрю нашел фильм онлайн и нажал «Воспроизвести», поудобнее устраиваясь на диване и добившись еще большего успеха, когда Нил сделал то же самое и их плечи соприкоснулись. — Эй, Эндрю? — Мгновение спустя Нил прошептал вполголоса, чтобы не пропустить вступительную сцену. — Да, подружка? — Эндрю наполовину поддразнивал его только потому, что ему нравилось, как это заставляло Нила закатывать глаза, а его улыбка становится шире. — Я был прав. — В чем? — Спросил Эндрю, приподняв бровь. Нил повернул лицо, чтобы посмотреть на него, пока он говорил, и снова повернулся к экрану, как только закончил, как будто ничего не произошло и его слова вообще ничего не значили. — Ты действительно отличный друг. Но они значили для Эндрю все. Он просто еще не был уверен, что это за «все».