Deals With Devils

Эндрю очень мало о чем сожалеет в своей жизни. У него бывают плохие дни и плохие идеи, но он старается прожить свою жизнь таким образом, чтобы истинное сожаление никогда на самом деле не было для него фактором. Он уверен в своих решениях, и он чертовски уверен, что ничто не сможет надуть его и его близких, прежде чем у него появится шанс сделать то же самое. Иногда он говорит и делает вещи, которые имеют волновой эффект, который в конечном счете ухудшает его положение, но он не сожалеет об этих вещах, потому что знает, что это было нужно. Последствия необходимых действий не сделают эти действия менее необходимыми. Так что он ни о чем не сожалеет. Например, выбить зубы ублюдкам, напавшим на Ники, даже если это принесло ему ебучие таблетки и обязательные сеансы терапии раз в неделю. Или, например, нажить врагов в лице большинства старшекурсников за то дерьмо, которое они с Мэттом провернули в прошлом году в Сумерках, чтобы он мог убедиться, что Аарон не был окружен дурным влиянием, угрожающим его трезвости. Или как заключить сделку, чтобы защитить Кевина Дэя, даже если это означало ворочаться с боку на бок по утрам, пытаясь понять, представляет ли Нил Джостен для него угрозу или нет. Каждый из этих шагов, несомненно, усложнял ситуацию и добавлял ему хлопот, но он не жалеет ни об одном из них, он знает, что в каждом конкретном случае это было правильное решение. И это большая часть того, почему он так и не решается нажать на курок тем или иным способом, когда дело касается Нила. Потому что он не уверен. Он не может разобраться в этом, и обычно он просто принимает решение и разбирается с последствиями позже, но глубоко внутри у него возникает неприятное чувство, что если он примет неверное решение на этом фронте… Сожаления. Так или иначе, если он примет здесь неправильное решение, это приведет к сожалению. Он сузил свои возможности до одного из четырех возможных исходов. Мнение первое: он считает Джостена угрозой, предпринимает шаги, чтобы устранить его, а позже узнает, что он был невиновен; и впервые в своей жизни у него на руках кровь, о которой он, возможно, действительно пожалеет. Вариант второй: он впускает Нила, делает его частью своей маленькой банды неподходящих игрушек, предлагает ему свою защиту от Рико и всего, что еще может за ним охотиться. А потом выяснится, что все это время он был ебанной крысой, как Эндрю и подозревал. Вариант третий: он выбирает золотую середину, держит своих друзей близко, а врагов еще ближе, притворяется, что попадается в ловушки Нила (и, возможно, несколько раз подцепляет его просто для пинка); а затем Нил запускает свои когти еще глубже, заставляет всех его людей привязаться к нему и бьет их всех по-настоящему чертовски больно, когда он все равно предает их позже. Или, вариант четвертый: он, наконец, отбросит осторожность и просто скажет Нилу в лоб, что хочет поцеловаться с ним в раздевалке; и тогда его доверчивая непринужденная улыбка превращается в стыд и отвращение, привилегии находиться в его личном пространстве отменяются, и первый человек, который когда-либо видел в нем «хорошего», «милого» человека, друга, внезапно видит в нем угрозу. Эндрю становится монстром под кроватью Джостена, волком, который увидел травмированного кролика и подумал, что из него можно приготовить вкусненькое… Это не должно его беспокоить, ему должно быть все равно, что думает такой почти незнакомый человек, как Джостен, но от этого Эндрю хочется закричать в подушку и пробить кулаком стену. Какой бы отсталой, насколько он знает, ни была логика, он почти предпочел бы, чтобы Нил был тем, кто предаст их, чем наоборот. По крайней мере, это было бы чувство, к которому он привык, с которым он знает, как справиться постфактум; но если он будет тем, кто причинит Нилу боль, когда тот этого не заслуживал? Он не из тех людей, кто сожалеет о том, что сделал, и Нил все равно ненавидит извинения, так что, если он тот, кто все испортит, то он ничего не сможет сделать, чтобы это исправить; ни тела, которые он может похоронить, ни сделки, которые он может заключить, которые исправят эту ситуацию. Он знает, как угрожать (или претворять эти угрозы в жизнь), когда кто-то преследует его, он не уверен, что делать, когда враг — это он сам; помимо простого… Ну… В любом случае… Независимо от того, какой выбор он сделает, он не уверен, что готов справиться с возможным исходом, если он ошибется. Сама идея каждого сценария вызывает у него зуд под кожей, и некоторые из этих вариантов беспокоят его гораздо больше, чем, вероятно, следовало бы. Но скоро он должен принять решение. Он делает ставку на шкуру Кевина, чем дольше он позволяет этой возможной угрозе разгуливать бесконтрольно, на благополучие и доверие своих людей, тем больше он рискует получить синяков, позволяя Нилу проникать в их повседневную жизнь. Мысль о том, что он подведет их на этом фронте, просто неприемлема, у него есть работа, которую нужно выполнять, и он должен, черт возьми, делать ее… Проблема в том, что неизвестно, следует ли исключить Нила Джостена или сделать одним из людей, перечисленных в его списке вещей, которые принадлежат ему. Нет. Это тоже неправильно. Потому что этот маленький эксперимент с пижамной вечеринкой прояснил для него одну вещь. Так или иначе, Нил Джостен уже принадлежит ему. Его нужно защищать, за ним нужно присматривать, ему нужно убеждаться, что никто другой не поднимет на него руку, может быть, даже он сам наложит руки на себя, если звезды сойдутся. Или, в противном случае, просто положить конец, вышвырнуть на обочину, отправить обратно к Морияме по частям, чтобы они увидели, насколько эффективной была их маленькая ловушка. Но это его ответственность, несмотря ни на что. И он чувствует, что у него заканчивается время на решение этой проблемы до того, как проблема разрешится сама собой. И нихуя не помогает то, что он не может заснуть, когда его дверь вот так не заперта. Он ворочается с боку на бок и даже пытается задержать дыхание, считая воображаемых овец, но просто не может избавиться от ощущения, что он слишком беззащитен. О том, что он обнажен и уязвим перед парой ледяных голубых глаз и обещанием, что его всегда будут видеть. Он нервничает, потеет и просто жаждет выпроводить тупого ублюдка из их комнаты, чтобы он мог немного поспать, черт возьми. Но если Дэй, спотыкаясь, вернется домой от Ваймака и обнаружит, что его собственная кровать недоступна, он просто может совершить какую-нибудь глупость, например, попытаться заползти в чью-нибудь чужую. Нил там, на диване, и он не уверен, что может доверять кому-либо из них в том, что они не используют эту запертую дверь в качестве щита, чтобы скрыть свои собственные незаконные сделки. И тогда замок, предназначенный для обеспечения безопасности Эндрю, становится тем, который держит его в неведении. Он не может позволить этому случиться, поэтому все, что он действительно может сделать, это просто ждать. Раз или два он задремал на несколько минут, но продолжал вздрагивать от каждого воображаемого шума или едва заметного движения за окном. Он чуть не сорвал карниз с петель, закрывающий свет, и не раз подумывал украсть шикарные наушники Кевина с шумоподавлением, но передумал, потому что ни один из звуков, которые он слышал, даже не были реальным. Смесь наркотиков и травм, а теперь еще стресс и недосыпание заставили его копаться в старых воспоминаниях, чтобы не заснуть. Призрачные крики и шепот из разных приемных семей, звук бьющегося стекла, когда он разбил машину, удаляющиеся шаги — один из многих случаев, когда он заставлял людей убегать с места своих мелких преступлений. Он игнорирует их всех и пялится в потолок, пока не переваливает далеко за полночь, но как раз в тот момент, когда он собирался послать все нахуй и пойти тащить Дэя домой за мочки ушей, он услышал, как кто-то открыл и закрыл входную дверь. До него внезапно доходит, что он слышит две пары ног, что одна из них — крупная и неуклюжая поступь нетрезвого Кевина Дэя, а другая — почти незаметная поступь гораздо более осторожного Нила. Джостен в какой-то момент улизнул и имел неконтролируемый доступ к Кевину черт знает как долго. Может быть, он даже был тем, кто в первую очередь так напоил Кевина, так что он зашел бы слишком далеко, чтобы подвергать сомнению то, о чем его спрашивал Джостен, или вспомнить все это утром. Пока он лежал здесь, как идиот, парализованный нерешительностью и убеждающий себя, что все это у него в голове, Джостен делал ходы прямо у него под гребаным носом. Прямо под его гребанной крышей. На самом деле здесь есть два варианта: противостоять и, возможно, выпотрошить его новую «лучшую подружку» за преступления или сыграть в его любимую игру в отместку и притвориться невежественным. Он решает сделать второе, притворяется глубоко спящим, чтобы собрать больше информации; в худшем случае Нил сделает неверный шаг, и Эндрю может поймать его с поличным, обезвредив с элементом неожиданности на своей стороне. Нил поворачивает ручку так медленно и осторожно, что если бы Эндрю не наблюдал, как это происходит, он бы и понятия не имел, что кто-то находится по другую сторону двери. И затем, когда рассеянный свет из коридора наконец начинает просачиваться сквозь щель, Эндрю закрывает глаза и заставляет свое лицо и тело расслабиться. Нил явно знает, как бесшумно передвигаться в пространстве, но Кевин ни хрена не знает, особенно когда он, очевидно, настолько пьян, что ему приходится использовать Джостена как костыль на всем пути от двери до своей кровати. Кевин пробормотал что-то пиздецки неразборчивое, и Нил поспешил утихомирить его легкой словесной паникой. Эндрю решил, что для него было бы реалистичнее пошевелиться из-за шума, чем не шевелиться (к тому же, повернувшись на бок, он смог бы лучше видеть, что задумал Джостен), но как только Эндрю устроился поудобнее, Нил издал почти несуществующий вздох облегчения и продолжил. Он осторожно снял ботинки Кевина, скорчил гримасу от их запаха, который заставил Эндрю изо всех сил сдерживаться, чтобы не отреагировать, а затем натянул на него одеяло, как мать, укладывающая своего ребенка в постель. Дэй вцепился в руку Джостена, когда тот встал, чтобы уйти, но Нил просто передал Кевину подушку, которую тот мог использовать в качестве плюшевого мишки, и слегка сжал его руку в ответ, прежде чем молча выйти из комнаты так же медленно и аккуратно, как и вошел. Эндрю досчитал до тридцати, прислушиваясь к отсутствию звука, плывущему дальше по направлению к гостиной, прежде чем сбросить с себя одеяло и забраться на кровать Кевина. — Пс. Кевин. — Прошептал Эндрю, легонько шлепнув алкаша по лицу. Кевин слегка вздрогнул, но затем пренебрежительно махнул ему рукой и заскулил, пытаясь откатиться в сторону. — Еще пять минут. — Нет. Сейчас. — Настаивал Эндрю, хватая Дэя за плечо и поворачивая его лицом к себе. — Просыпайся, черт возьми. — Почему-у-у-у-у? — Кевин застонал в свою подушку. — Чем вы с Джостеном занимались? — Эндрю начал свой допрос, не испытывая никакого сочувствия к недостатку энергии или начинающемуся похмелью. — Нил? — Спросил Кевин, изо всех сил пытаясь открыть глаза. — От него вкусно пахнет, как от клубники; почему от него пахнет как…? — Эй. Сосредоточься. — Рявкнул Эндрю, легонько шлепая Кевина по щекам, пытаясь протрезвить. — Как долго он был с вами? О чем вы, ребята, говорили? — Я был… Там была музыка. — Ты слушал музыку? — Спросил Эндрю, нахмурив брови. — Какого рода? — Шопен… И Моцарт… И немного… — Оркестровое дерьмо. — Эндрю оборвал его прежде, чем он смог начать перечислять что-либо еще. — Композиторы. — Кевин поправил с легкой запинкой. — Я всегда… Всегда хотел научиться играть на фортепиано… — Кевин скорчил гримасу, как будто только что что-то понял, и засмеялся в подушку, поднимая сломанную руку. — Думаю, теперь я не могу, да? — Угу. Трагично для тебя. — Невозмутимо продолжал Эндрю. — Что еще? Почему тебя не было так долго? Что тебе сказал Джостен? — Он сказал… — Кевин нахмурил брови и уставился куда-то вдаль, как будто безуспешно пытался вспомнить, прежде чем, наконец, его мозг зацепился за что-то. — Он сказал, что все будет хорошо… Спросил меня, верю ли я ему… Эндрю на мгновение задумался, не перепутал ли Дэй их с Нилом, вспомнив разговор на днях; когда Кевин взбесился из-за всей этой истории с Ники и угрозой ножами, и Эндрю сказал в основном то же самое, сказав ему, что все в порядке… Но потом он решил, что независимо от того, насколько пьяным был Дэй или насколько похожими, по его мнению, были эти двое, он не был склонен путать их подобным образом. Поэтому он наклонился еще немного вперед, чтобы расспросить. — Говорил тебе, что все будет хорошо? Про твою руку? — Кевин попытался плотнее прижать к себе подушку и зарыться в нее лицом, бормоча что-то о сне, но Эндрю потянул его за волосы, чтобы заставить снова посмотреть на него. — Сосредоточься. Что он говорил, Кевин? Что будет хорошо? Он тебя о чем-то предупреждал? — Я не могу… — Кевин покачал головой, нахмурив брови. — Я не должен тебе говорить. — К черту, — ответил Эндрю, и в его животе одновременно вспыхнули зернышки гнева и паники. — Если кто-то говорит тебе не рассказывать мне о чем-то то, это еще одна причина для тебя рассказать мне. — Да… Я не должен… Он сказал… — Кевин. — Усмехнулся Эндрю. — Я такой сонный, Дрю, я такой… — А потом этот здоровяк захрапел прямо в лицо Эндрю, и желание зарезать ублюдка было настолько сильным, что ему пришлось начать расхаживать по комнате, напоминая себе обо всех причинах, по которым ему, вероятно, не сошло бы с рук убийство Кевина Дэя. С учетом всех причин, по которым сделать это в любом случае (и принять тюремный срок) было бы нелогично по отношению ко всем другим его активным сделкам. Как только он успокоился настолько, что почувствовал, что это сойдет ему с рук, он сменил тактику. Если бы день допроса провалился, ему просто пришлось бы обратиться прямо к источнику. Джостен был не единственным, кто научился двигаться бесшумно, когда ему это было нужно. Почти всегда то, что он был самым маленьким в своих приемных семьях, научило его быть тихим и незаметным точно так же, как это научило его быть громким и большим, чем сама жизнь; временами обе тактики были необходимы, но ни одна из них не была столь эффективной, как просто убедиться, что он вооружен. Он прокрался в коридор ровно настолько, чтобы иметь возможность заглянуть за угол в гостиную, и там увидел то, чего одновременно и предчувствовал, и не ожидал. Джостен переписывался с кем-то. И теперь, когда он был свидетелем, Эндрю пришло в голову, что он никогда раньше не видел, как Нил совершает это действие. По-видимому, он использовал свой телефон как угодно, только не как телефон: календарь, калькулятор, средство поиска всякой херни, но он ни разу никому не написал и не позвонил. Он даже не был уверен, есть ли у Джостена чьи-нибудь телефонные номера. Но если тот факт, что Нил вообще переписывался, был необычным поведением для него, то тот факт, что он, казалось, был глубоко огорчен, делая это, был еще хуже. Казалось, он вел какой-то внутренний спор с самим собой между каждым ответом, выражение сосредоточенности и озабоченности глубоко залегло на его бровях. В какой-то момент у него даже был такой вид, словно он вот-вот заплачет, когда он потер глаза тыльной стороной кулака. Было ясно, с кем бы он ни разговаривал, разговор был не из приятных. Эндрю снова застыл в нерешительности. Большие ставки были на том, что он переписывается с Рико или с кем-нибудь из других Мориям. Он мог быть расстроен любыми угрозами, которые они обрушивали на него за то, что он не смог вернуть Дэя в гнездо так быстро, как им хотелось. Или, может быть, его мучило чувство вины за то, что он работал с ними, в то время как сейчас они с Кевом, казалось, налаживали отношения. Но существовала также вероятность того, что он вообще не замышлял ничего гнусного или изворотливого. Возможно, он разговаривал с бывшим, или родственником, или просто с кем-то еще из своего прошлого, пытающимся создать проблемы для его будущего. Может быть, именно поэтому Кевин не хотел рассказывать ему, о чем они говорили, потому что это был еще один из тех секретов, которые он не должен был раскрывать. Может быть, у Нила была действительно дерьмовая ночь, и он обратился к кому-нибудь, чтобы помочь ему пережить это теперь, когда Кев слишком напился, чтобы чем-то ему помочь. Возможно, вместо этого он открылся бы Эндрю, но не сделал этого, потому что думал, что тот уже спит… Он был зажат между двумя инстинктами: либо разбить телефон, ударить его по лицу и выбить из него ответы раз и навсегда, либо позволить Нилу обливать свои плечи слезами до тех пор, пока он сам не решится рассказать, что не так. Оба инстинкта заставляли его чувствовать одновременно слишком сильный жар и холод; неприятное ощущение ползания мурашек, которое начиналось где-то в глубине души и заставляло дрожать все его тело. Он не знал, что делать, и не хотел позже сожалеть о своих действиях, если сделает неверный выбор, поэтому решил ничего не предпринимать, просто повернулся и запер за собой дверь, прежде чем забраться в постель. На следующее утро он сделал все возможное, чтобы унять эту неуклонно нарастающую тошноту в животе. Кевин вел себя чертовски подозрительно, избегая зрительного контакта с кем-либо, кроме Нила, и был нехарактерно тих вместо того, чтобы присоединиться к своей обычной критике по поводу выбора блюд на завтрак. Нил вообще не вел себя подозрительно, что только еще больше убедило Эндрю в том, что он в чем-то виновен, но он сильно сомневался, что, спросив кого-либо из них прямо, в чем дело, он узнает правду. Тем временем Ники радостно напевал себе под нос, готовя столько блинчиков, что хватило бы накормить целую армию, несмотря на то, что Эндрю и Аарон уже насыпали себе хлопьев вместо этого, и он был почти уверен, что Дэй в данный момент заказывает себе буррито на завтрак по телефону. Его безграничные подозрения и растущее разочарование в том, где найти ответы, заставили его бросить взгляд туда, куда он обычно не заглядывал; это означало, что, когда его взгляд метнулся к Аарону (взявшему в рот половину ложки хлопьев «crisp» и «captain crunch»), он обнаружил, что его брат тоже бросает скептические взгляды на Дэя. Может быть, у его более тупой половины все-таки была половина мозгов, по крайней мере, достаточная, чтобы в любом случае считать нынешнее поведение Кевина странным (даже с легким похмельем в качестве оправдания). Он наблюдал, как взгляд Аарона затем скользнул к Нилу, как будто придя к такому же выводу относительно его возможной причастности, прежде чем, казалось бы, отмахнуться от этого, как от не-его-проблемы, и переключить свое внимание на свои собственные (гораздо более общие) хлопья. Эндрю еще некоторое время по очереди разглядывал всех присутствующих в комнате, пока его «сахарная несбыточная мечта завтрака» (как выразился Кевин, когда в последний раз смешивал хлопья подобным образом), наконец, не исчезла. Тем временем Нил съел два блинчика из гигантской стопки, предложенной ему Ники, а его двоюродный брат вел себя так, как будто Нил принял его предложение руки и сердца. — Видишь ли, я отличный повар. Мне всегда говорили, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, поэтому в детстве я смотрел много кулинарных шоу. Это, и я подумал, что Энтони Бурден был довольно сексуален в каком-то смысле, как отец средних лет? О, и однажды мне приснился сексуальный сон, в котором Гай Фиери и… — Ники, — предупредил Эндрю, — закончи это предложение, и я запрещу тебе смотреть кабельное телевидение когда-либо. — Что? В этом не было ничего плохого. Мы просто… — Я также запрещу на всю жизнь фильмы о шеф-поварах. Не испытывай меня. Ники раздраженно фыркнул, но все равно смягчился, немного сменив тему. — Дело в том, что я вполне могу выступить в роли твоего личного шеф-повара и готовить завтрак, обед и ужин, если захочешь. Почему бы тебе не прийти ко мне еще раз сегодня вечером? Я могу приготовить твое любимое блюдо. — У меня нет любимого. — Нил уклонился, откусив кусочек блинчика и опустив глаза. — Правда? Я думал, тебе нравилось… — начал говорить Кевин только для того, чтобы немного поморщиться от не очень тонкого тычка локтем, который Нил нанес ему, чтобы заставить замолчать. — О, точно, виноват, это, должно быть, был другой парень. Эндрю и Нил оба закатили глаза от полного отсутствия тонкости у Кевина, но Ники казался невозмутимым. — Все в порядке, мы можем просто приготовить всего понемногу в следующие несколько вечеров, пока ты не найдешь новое любимое блюдо. — Это мило и все такое, но на самом деле сегодня я немного занят. — Нил снова уклонился. Кевин немного повеселел и, по-видимому, стряхнул с себя остатки похмелья, чтобы начать строить планы. — Правильно. Думаю, сегодня мы должны научить Дженни падать. Ее рост по сравнению с некоторыми защитниками в других командах означает, что она будет время от времени падать, поэтому она должна знать, как правильно падать, чтобы избежать травм. Давай… — Это отличная идея. — Нил прервал Кевина строгим, но слегка виноватым взглядом: — Но на самом деле это было не то, о чем я говорил. Меня сегодня не будет на стадионе. Лицо Кевина вытянулось в тот самый момент, когда Эндрю почувствовал, как его бровь приподнялась в легком недоумении. — Что? Но… — Кевин, нахмурив брови, перевел взгляд с входной двери на Нила и обратно. — Но Ваймак… — Он знает. — Нил снова перебил, когда он проглотил свою еду, запив ее глотком воды. — Я уже сказал ему, что меня сегодня не будет, и он одобрил. Я начну заниматься с Дженни завтра. — Подожди, с каких это пор ты тренируешь Дженни? — Спросил Аарон, нахмурившись. — Ты вообще умеешь играть? — А ты? — Нил тут же нанес ответный удар, не сбившись с ритма. Эндрю проглотил фырканье, но не смог полностью подавить ухмылку, за что получил средний палец от брата и такую же ухмылку от Нила. Но Кевин, похоже, еще не закончил ныть. — Что может быть настолько важным, что ты не можешь начать сегодня? Эндрю открыл рот, чтобы напомнить Кевину, что мир не вращается вокруг него и его драгоценного стикбола, когда Нил прервал его неожиданной игрой. — Я тусуюсь с Эндрю. — Ответил Нил с каменным лицом и пожал плечами, как будто это были планы, высеченные в камне уже несколько недель, а не что-то такое, что он придумывал на месте. — Нам обоим нужно выполнить кое-какие поручения, и я не мог отказаться от использования машины, что проще и быстрее, чем ехать на автобусе. Кевин переводил взгляд с одного на другого с явным скептицизмом. У Эндрю не было привычки оставлять Кевина на стадионе без присмотра, и он не был человеком типа «мальчик на побегушках». Что касается оправданий в последнюю секунду, Нил, вероятно, мог бы найти несколько гораздо более убедительных, которые не дали бы Эндрю шанса немедленно заткнуть его и раскрыть правду. Было большим риском включить кого-то в свою историю прикрытия, даже не предупредив его о том, что ты это сделаешь. И все же Нил сделал, казалось бы, без особых раздумий, инстинктивно веря по той или иной причине, что Эндрю поддержит его, даже если выбранная им ложь будет настолько несвойственна ему, что он не сможет ее подтвердить. Эндрю быстро подсчитал в уме и пришел к нескольким выводам. Во-первых, самой большой и непосредственной угрозой для Кевина Дэя прямо сейчас был Нил и какие бы секреты они с «Кевом» ни хранили; так что разделить их двоих и доставить Нила туда, где Эндрю мог бы допросить его без помех, было скорее в его пользу, чем во вред. Во-вторых согласиться с этим означало бы, что Джостен задолжал бы ему еще одну услугу, которую он мог бы немедленно обналичить, чтобы получить больше информации о том, что здесь происходит. В-третьих если бы это была какая-то ловушка (в которой Нил просто пытался выманить Эндрю подальше от остальных, чтобы напасть), то у него, по крайней мере, был бы свой ответ и ножи под рукой, чтобы решить проблему. И в-четвертых судя по тому, как Аарон подозрительно смотрел на них обоих, его брата, вероятно, до чертиков разозлило бы, если бы они с Нилом начали вести себя как друзья-приятели и оставили его в покое. Любой из этих причин было бы достаточно самой по себе, но все четыре делали это несложным делом. Поэтому, когда Кевин наконец позволил своему скептицизму облечься в словесную форму, у Эндрю был готов ответ. — Серьезно? Вы двое «тусуетесь»? — Ты ревнуешь, Кев? — Эндрю насмешливо ухмыльнулся. — Не волнуйся, я уверен, что однажды ты научишься сам выполнять свои поручения вместо того, чтобы вести себя как ребенок-переросток, и тогда ты тоже узнаешь, что такое супермаркет и почтовое отделение. Кевин насмешливо закатил глаза, прежде чем пробормотать себе под нос: — Я не понимаю, почему тебе нужно делать все это во время тренировок, а не в свободное, но ладно. — Он не спрашивал твоего разрешения, Дэй, — напомнил ему Эндрю с угрожающей улыбкой, — И, учитывая, что он не работает на тебя, я бы сказал, что выходной, который дал ему его босс, означает, что это его свободное время. Он сказал, что поможет тебе, но не сказал, что сделает это по твоему расписанию. Так что смирись и приди в себя. — Рар. — Ники прервал его движением кошачьей лапы, в очередной раз доказав, что у него есть инстинкты выживания уже препарированного червя. — Сегодня утром кто-то проснулся не на той стороне кровати. — Это дешевый двойной матрас, Ники. — Аарон отклонился с безразличным хмурым видом: — Есть только одна сторона, и она всегда неудобная. — Оу, Аарон, это твой способ попросить дополнительные подушки и одеяла для своей кровати? — Предположил Ники с нотками почтенной женщины в голосе. — Почему ты не сказал мне, что твоя кровать неудобная? Я бы позволил тебе позаимствовать одну из моих подушек для тела, чтобы прижаться к ней. Аарон не удостоил его ответом, просто хмуро посмотрел на их кузена на мгновение, прежде чем обернуться и встретиться взглядом с Эндрю. Тот факт, что Аарон саркастически пошутил по поводу качества кровати Эндрю и это было истолковано как жалоба на его собственную, похоже, не ускользнул ни от одного из них. Остальная часть их завтрака прошла относительно без происшествий (за исключением того, что Дэй вернулся к своему прежнему уклончивому поведению и посылал Нилу испытующие взгляды всякий раз, когда думал, что никто больше не смотрит). Но довольно скоро они высадили Кевина и Ники на стадионе. Ники добровольно вызвался на роль «любующегося мастером за работой» вместо Эндрю; он вряд ли чего-нибудь стоил бы для защиты в реальной драке, но, по крайней мере, у Ники хватило бы ума позвонить ему, если что-то пойдет не так, а это лучше, чем оставлять Дэя там совершенно одного. И когда они вдвоем вышли из машины, а двигатель на стоянке работал на холостом ходу, Эндрю с любопытством посмотрел на рыжеволосого, скользнувшего на пассажирское сиденье. — Итак, это та часть, где ты произносишь монолог о своих коварных планах обналичить машину, в которой все еще нахожусь я? — Эндрю наполовину поддразнивал, наполовину допытывался. — Кажется немного производным, тебе не кажется? — Нил поддразнил его в ответ легкой кривой усмешкой, которая больше походила на расстройство желудка, чем на истинное самодовольство. — Я бы не хотел, чтобы кто-то обвинил меня в том, что я убийца-подражатель. Эндрю был уже на полпути к улыбке и ответной колкости, когда осознал две вещи. Во-первых, он так и не рассказал Нилу, как убил Тильду, так что если это шутка, которую он пытался пошутить, то это означало, что Нил сам во всем разобрался. И, во-вторых, он казался нервным, даже взвинченным, кутикула вокруг его свеженакрашенных со вчерашнего вечера ногтей уже была обгрызена в клочья всего за последние несколько часов. Нервозность Нила определенно не была хорошим знаком, за исключением, пожалуй, одного: чего бы ни напрягало его в данный момент, этого было достаточно, чтобы сделать его неряшливым. Если предположить, что последняя шутка была намеком на собственные методы Эндрю, то Нил только что совершил свою первую настоящую ошибку, раскрыв известную ему информацию. И-и-и-ли, вмешался бесполезный адвокат дьявола в его голове, шутка была совсем не о нем. Это была шутка по поводу клише в целом, и просто случайно совпало с предысторией самого Эндрю. Это означало, что то, что заставляло Нила нервничать сейчас, имело какое-то отношение к тому, почему Кевин выглядел таким пугливым этим утром, а Нил таким несчастным прошлой ночью. В любом случае, это была своего рода подсказка, он просто не знал, какую головоломку она должна была решить… Но если это была оплошность со стороны Джостена, то, дав понять, что Эндрю засек это, он, скорее всего, снова проявит бдительность. Притворяясь, что ничего не замечает, он мог бы увеличить свои шансы на то, что Нил непреднамеренно признается в большем. Так что разумнее всего было оставить все как есть и двигаться дальше, поддразнивая его в ответ, как будто это был любой другой разговор. — Как бы ты тогда поступил? — Эндрю расспрашивал в основном для того, чтобы потянуть время, а частично потому, что ему было любопытно. — Что? — Спросил Нил, смотря на него и нахмурив брови. — Как бы ты убил меня, если бы собирался? Нил, казалось, находился на полпути между весельем и недоумением, когда ответил: — Я не собираюсь убивать тебя, Эндрю. — Потому что ты бы не смог? — Поинтересовался Эндрю тоном, который, как он надеялся, прозвучал с игривой дерзостью, а не как маленькое зернышко чего-то еще, что, как он чувствовал, пыталось пустить корни в его животе. Нил фыркнул от смеха, возможно, слишком быстро, прежде чем, по-видимому, понял, что это ненормальный ответ на подобную шутку. Как будто эта идея показалась ему нелепой. Как будто у него не было сомнений в том, что он мог бы убить Эндрю, если бы захотел, и ему это сошло бы с рук, а его предположение об обратном было смехотворным оскорблением. Он хотел спрятать это под неуклонно растущей грудой доказательств того, что Нил замышлял что-то нехорошее, но это было бы более чем справедливо с его стороны. В конце концов, он был уверен в том же самом, и, вероятно, у него была бы похожая реакция, если бы этот разговор был с ним. Но тот факт, что они гипотетически могли убить друг друга, имел гораздо меньшее значение (и был ему гораздо менее интересен), чем то, хотели они этого или нет. Если бы они когда-нибудь нажали на этот курок (или что там у них есть), если бы представилась такая возможность. Поэтому он подождал, пока Нил отстранится, приподняв бровь, и в воздухе между ними повис вопрос без ответа. После того, как он еще немного поколебался, покусывая свою нижнюю губу (и свои ногти, которые скоро перестанут существовать), Нил, наконец, нарушил молчание. — Я бы не стал тебя убивать. — Нил начал свои слова с умиротворяющей протяжности. — Но если бы я захотел… Если бы мне было нужно… — Джостен повернулся на своем сиденье, пожав плечами, чтобы немного посмотреть на него, серия мыслей и эмоций ясно отразилась на его лице, чтобы Эндрю мог это засвидетельствовать, прежде чем он, наконец, расплылся в легкой довольной улыбке. — Я бы, наверное, все равно не стал. — Хм. — Эндрю воспринял эти слова с медленным кивком, — Мы сегодня полны веселой маленькой лжи, не так ли, подружка? Нил издал легкий смешок, прежде чем ответить. — Я не лгал. — Ты солгал «Кеву» этим утром, сказал ему, что у нас есть планы, хотя на самом деле это не так. — Да, точно. — Нил сказал с усмешкой: — Я сказал Кевину, что мы сегодня будем тусоваться, и вот мы здесь. — Понятно, значит, по-твоему, это не считается ложью, потому что просто еще не было правдой. — Теперь ты понимаешь, — согласился Нил с ухмылкой. — Значит ли это, что тебе действительно нужно, чтобы я отвез тебя на почту или куда-то еще? — Поинтересовался Эндрю с легким вздохом покорности. — На самом деле это может быть худшая участь, чем то, что ты убьешь меня. — Хуже, чем смотреть, как Кевин весь день играет в экси? — Спросил Нил. — Хорошая мысль. — Эндрю произнес с усмешкой, что он негодовал на себя за то, что пропустил мимо ушей их легкое подшучивание. Он не должен был позволять Джостену очаровывать себя подобным образом, предполагалось, что именно он должен был быть таким очаровательным. Краем глаза он заметил небольшое пятнышко зубной пасты, оставшееся от того, что Нил поспешно чистил зубы утром. Увидев возможность снова взять ситуацию под некоторый контроль, Эндрю наклонился и поднял руку в воздух между ними. Нил озадаченно наклонил голову, его взгляд метался туда-сюда между глазами и рукой, но через полминуты он слегка кивнул ему в знак одобрения. Эндрю медленно и осторожно подушечкой большого пальца стер зубную пасту с уголка рта, в то время как остальная часть его руки обхватила щеку Нила. Джостен, по-видимому, понял, что делает Эндрю, и немного сдулся с усталым вздохом, на долю секунды уткнувшись лицом в ладонь Эндрю, прежде чем отстраниться. Он воспринял это как намек на то, что прикосновение больше не нужно, и отстранился — это было хорошо. — Спасибо. — Поблагодарил Нил, выглядывая в окно. — Я немного не в себе, плохо спал прошлой ночью. — Ммм. — Промычал Эндрю, возвращая руки на руль. — И куда мне теперь везти этот беспорядок? — О, точно, — ответил Нил, покачав головой, как будто теперь он был зол на самого себя. — К Эбби. Мне нужно снять швы, и, по мнению некоторых людей, делать это самому — это психотическое поведение. — Потому что так оно и есть. — Согласился Эндрю, заводя свою малышку и наконец отъезжая от обочины. Они были примерно на полпути к дому Эбби, когда Эндрю снова нарушил молчание. — Почему ты плохо спал? — Он спросил с притворным безразличием и любопытством: — Можно подумать, ты уже привык валяться на диванах. Нил выдавил из себя легкую улыбку, когда признался. — На самом деле, я вроде как плохо спал все это время. Эндрю взглянул на него краем глаза, прежде чем спросить: — Это потому, что ты втайне избалованный тип, которому нужен пуховый матрас и семь подушек, чтобы заснуть? Или просто страдаешь хронической бессонницей? — Ни то, ни другое. — Нил сразу же ответил, пожав плечами, прежде чем, по-видимому, понял, что это означает, что он должен дать свой собственный ответ. Он поколебался мгновение, прежде чем остановиться на том, что, по его мнению, было безопасным ответом. — Кевин был прав на днях. Я привык делить свое пространство, когда сплю… Думаю, я все еще привыкаю к тому, что я сам по себе. У Эндрю было все наоборот, он гораздо лучше спал запертым в своей комнате, чем с кем-либо еще, делившим его пространство. Но это было то, с чем ему приходилось сталкиваться снова и снова на протяжении многих лет. Он подумывал поделиться этой маленькой правдой в обмен на собственную, но они уже подъезжали к дому медсестры, и он не хотел открывать банку с извивающимися червями, объясняя, почему он не доверяет другим людям, находящимся рядом с его бесчувственным телом. Поэтому вместо этого он сделал мысленную пометку для себя, что позже он должен рассказать Нилу другую правду, и предпринял последнюю попытку вытянуть из него ответы, которые он действительно искал. — Значит, это был не я, или квартира, или что-то в этом роде? Прошлой ночью тебя ничего особенного не беспокоило, это была просто… Еще одна ночь, проведенная в одиночестве? Нил открыл рот, закрыл его и на мгновение отвел взгляд, прежде чем сменить внезапно ставший очень грустным и одиноким взгляд на легкую улыбку. — Может быть, мне стоит спросить Ники о его запасных подушках для тела или о чем-то в этом роде. — Не нужно. — Предупреждающе сказал Эндрю, заглушая двигатель. Нил скорчил такую гримасу, словно не мог до конца понять, почему от подержанной подушки для тела можно отказаться. И Эндрю был встречен осознанием того, что он, вероятно, не знал, что упомянутые подушки для тела были покрыты извращенными картинками мужчин из аниме, которые Ники купил в качестве «суррогатных бойфрендов» вместо Эрика. Однако Нил, казалось, был готов отмахнуться от этого и в любом случае поверить ему на слово, так что Эндрю позволил этому человеку сохранить свою невиновность на этом фронте. Дженни Смоллс открыла дверь после того, как Нил постучал, ее глаза расширились при виде него, и она застенчиво пробормотала: — Н-Нил, привет. — Ее лицо немного вытянулось, когда она заметила Эндрю, стоящего позади него, но ее нервная улыбка достаточно быстро восстановилась. — И Эндрю. Эм, ребят, что вы здесь делаете? — Я здесь, чтобы увидеть Эбби? — Нил ответил так, словно это был вопрос, звучащий почти извиняющимся, когда он спросил ее в ответ: — Разве ты не должна быть на стадионе с Кевином? — О, ммм, да? Но я… Сегодня утром неважно себя чувствовала. — Ответила она, отводя взгляд от очевидной лжи. Однако Нил, казалось, был склонен притвориться, что поверил ей, одарив ее легкой сочувственной улыбкой. — Мне грустно это слышать. Мы можем войти? — Ой. Точно. Извини. — Пролепетала, практически отпрыгивая от дверного проема, чтобы дать им пространство. Глаз Нила чуть заметно дернулся из-за ее неудачного выбора слов, но он был гораздо деликатнее, поправляя ее, чем это сделал бы Эндрю, войдя в дом. — Все в порядке, не извиняйся. — Ладно, извини, — все равно повторила она. — Наверное, я просто немного измотана этим утром. Плохо спала прошлой ночью. Хм, значит, их трое. Эндрю ничего не сказал, следуя за Нилом вглубь дома, Дженни что-то бормотала позади них, избегая зрительного контакта. — Он ведь не сумасшедший, правда? Я имею в виду, Кевин? Наверное, мне следовало сообщить ему, что я не приду сегодня, но это было своего рода решение в последнюю минуту, и я вроде как потратила последние пятнадцать минут или около того, пытаясь придумать, что вообще ему сказать. Это немного пугает, понимаешь? Я не хочу подводить его или выводить из себя, я имею в виду, он же Кевин Дэй. — Он засранец, а не бог. — Эндрю невозмутимо ответил: — Он не собирается сбивать тебя с ног. — Верно, изви… — Даки. — Нил перебил ее прежде, чем она успела произнести его нелюбимое слово в третий раз. — Да, чувак? Улыбка Нила была примерно на 75% фальшивой и на 25% искренней, когда он предлагал. — Я могу написать ему за тебя, так что тебе не придется беспокоиться об этом. И если тебе от этого станет легче, я, вероятно, буду тем, кто поможет тебе с завтрашней тренировкой, так что, знаешь, никакого давления. Дженни явно запнулась на первых четырех или пяти ответах, которые она собиралась дать как на его предложение, так и на его притязания, прежде чем на ее лице тоже появилась натянутая улыбка. — Он уже махнул на меня рукой? — Что? Нет, ничего подобного, — поспешил заверить Нил. — На самом деле все наоборот, он хотел убедиться, что ты получаешь то внимание и тренировки, которые тебе действительно нужны, чтобы подготовиться к сезону, и не думаю, что он будет лучшим человеком для этого, поскольку он все еще восстанавливается. — О, — выпалила она, выглядя немного более обнадеженной, но все еще подавленной и нервничающей из-за всего. — Ну, эм, в таком случае… — Каким бы ни был конец этого предложения, оно было заменено началом нового: — Эбби в своей комнате, если хочешь найти ее. И, э-э, если ты хочешь сообщить Кевину, что я типа заболела или что-то в этом роде сегодня, это тоже было бы здорово. Я… Постараюсь убедиться, что я действительно буду там завтра. — Спасибо. — Нил нерешительно отступил, чтобы сделать именно это, Эндрю последовал за ним по пятам и воспользовался возможностью, которую Дженни только что неосознанно предоставила ему. — Дашь мне свой телефон, я разобью сердце Кевина за тебя, пока ты будешь разговаривать с Эбби. — Нил вопросительно посмотрел на него, его глаза опустились к карману, где хранился собственный телефон Эндрю, поэтому он ответил на вопрос, который на самом деле так и не был задан: — Мой разрядился, нужно купить для него новую зарядку. — А. Понял. Хорошо, что сегодня день поручений, — ответил Нил, передавая свой телефон, а затем постучал в дверь Эбби. Эндрю задержался в дверях и приступил к расследованию, в то время как Нил и медсестра шепотом обсуждали его бо-бо. Если Джостен переписывался с кем-то прошлой ночью, его телефон должен был сообщить ему, с кем и о чем, но когда он просмотрел журналы чатов, то обнаружил, что у Нила изначально было сохранено только пять номеров, и только к двум из них было прикреплено имя, остальные были просто номерами. Основываясь на некоторых мерзких и снисходительных высказываниях, которые третий номер присылал ему в прошлом, он мог сделать обоснованное предположение о том, что этот номер принадлежал Рико, поэтому он запомнил его на всякий случай, если в какой-то момент ему захочется отомстить ублюдку. Оставшиеся два номера, согласно телефону Нила, никогда не обменивались с ним ни единым сообщением или телефонным звонком, что наводило на вопрос, зачем Джостен вообще сохранил эти номера. Еще немного покопавшись, он обнаружил, что его последний телефонный звонок был Кевину Дэю в тот вечер, когда он приехал в Пальметто, и, согласно телефону, его последним текстовым сообщением был разговор недельной давности с Жаном Моро, в котором он пренебрежительно отзывался об отсутствии опций меню в гнезде. Но Эндрю знал, что это не может быть правдой, потому что он видел, как Нил разговаривал с кем-то прошлой ночью, и это означало, что с тех пор он удалил сообщения. Возможно, он заблокировал и удалил слова этого человека со своего телефона, потому что они его сильно расстроили, но Эндрю сомневался в этом. Во-первых, Нил не казался человеком мелодраматичным, а во-вторых, он не удалил ни одной угрозы или насмешки, которые Рико посылал ему в прошлом, и он сомневался, что все, что хотел сказать этот таинственный человек, могло быть намного хуже. И это оставляло только одну правдоподобную теорию: Нил избавился от улик. Отчасти, это объяснило бы, почему он с такой готовностью передал свой телефон Эндрю. Нужно доверять людям, которые будут шпионить, если у вас нет ничего компрометирующего, что можно было бы найти в первую очередь. Но опять же, руководствуясь той же логикой, Эндрю не мог опровергнуть возможность того, что Нил на самом деле был просто невиновен. Полное отсутствие улик само по себе казалось Эндрю доказательством, но такая логика не выдержала бы ни в одном суде. Не то чтобы Эндрю попался в первую очередь из-за того, что ему нужно было беспокоиться о какой-либо интерпретации его действий адвокатами или судьями, но неуклонно растущего чувства правдоподобного сомнения все еще было достаточно, чтобы удержать его от решения, что так или иначе что-то доказало. Решив, что ему лучше сделать то, что он обещал, чтобы замести следы, если ничего другого не остается, он отправил короткое сообщение Дэю, сообщив ему, что Смоллс не появится, и чтобы он смирился с этим, прежде чем отправить несколько уведомлений в список контактов Нила, добавив свой собственный номер в список и сохранив его как «лучшая подружка», с коллекцией самых отвратительно выглядящих эмодзи, которые он смог найти. Он закончил как раз вовремя, чтобы вернуть Нилу телефон, когда тот приблизился. Лицо Джостена слегка сморщилось в легком замешательстве, когда он увидел, что контакт все еще открыт на его экране, но затем он одарил Эндрю улыбкой, которая была такой понимающей, веселой и странно благодарной за добавление, что он почувствовал необходимость отвести взгляд. — Ладно, Эндрю, ты знаешь правила, выходи. Решив, что Эбби вернулась к своей чепухе о конфиденциальности между врачом и пациентом, Эндрю развернулся на пятках, чтобы уйти, но Нил одним словом остановил его усилия. — Подождите, — начал Нил в основном Эбби, но шаги Эндрю все равно замерли. — Почему ему нужно уходить? Брови Эбби слегка приподнялись в легком беспокойстве, когда она объяснила: — Я подумала, что тебе нужно уединение. — Эндрю уже видел, — ответил Нил, наклонив голову, прежде чем повернуться и обратиться к нему. — Ты хочешь остаться? Или уйти? Эндрю перевел взгляд с глаз Нила на то место, где, как он знал, под одеждой скрывались швы, прежде чем снова перевести взгляд на смущенную Эбби. Когда его взгляд снова остановился на Ниле, в нем было что-то похожее на любопытство. — Ты хочешь, чтобы я остался? — Тут же переспросил Эндрю. У него было такое чувство, что он уже знал ответ, Нил не стал бы останавливать его от ухода с самого начала, если бы ответ не был утвердительным. Но он хотел услышать, как Нил скажет это. Хотел получить подтверждение того, что Джостен пригласил в свое пространство в момент компромисса и уязвимости. Ему нужны были улики, ответы и доказательство того, что все происходит не только в его собственной голове. Но Нил удивил его своим собственным встречным вопросом. — Тебя ведь не тошнит, правда? Не хотел бы, чтобы ты упал в обморок или тебя стошнило на меня. — Я справлюсь, — ответил Эндрю с легкой усмешкой. Нил просто ему ухмыльнулся и пожал плечами, прежде чем плюхнуться в кресло в комнате Эбби. Решив, что это было самое близкое к откровенному приглашению, какое он мог получить, Эндрю шагнул внутрь и закрыл за собой дверь. Во второй раз увидев поле боя на теле Нила, его так же сильно выводило из себя, как и в первый. Злость на Рико и на того, кто еще был ответственен за его шрамы. Злость на Нила за то, что он был так беспечен по отношению к себе и позволил инфекции настолько обостриться. Злость на себя за то, что он слишком усердно занялся рельефом мышц и соблазнительными формами, которые виднелись под всей этой рубцовой тканью… Судя по всему, вид Нила без рубашки просто взбесил его до чертиков. Гнев Эндрю на всех вышеперечисленных насильников только усилился, когда Нил даже не вздрогнул, пока Эбби снимала с него швы один за другим. Если бы не почти задумчивое выражение его лица, когда он смотрел в потолок, он мог бы даже подумать, что Джостену наскучил этот опыт. Такая высокая переносимость боли и снижение чувствительности к таким неприятностям говорили о том, что у него была большая практика в этом деле, и к тому времени, когда Эбби снимала последний шов и втирала на место несколько мазей, он был почти уверен, что нервничает из-за всего этого больше, чем Нил. — Спасибо, док, — поблагодарил Эндрю с издевательской ухмылкой от имени Джостена, когда парень снова надел рубашку. — Теперь только потому, что твои швы сняты, это еще не значит, что ты в безопасности. — Сообщила Эбби, обращаясь и к нему, и к Нилу со строгим и умоляющим взглядом. — Тебе все равно нужно будет продолжать принимать антибиотики и быть осторожным еще неделю или около того. Не перегибай палку с самого начала и не травмируй себя еще больше. — Спасибо, Эбби, — Ответил Нил, удобно не давая никаких обещаний соблюдать предписания врача об отдыхе. Эбби не выглядела убежденной, потому что она не была идиоткой, но мудро решила не заходить дальше, чем уже сделала. Она попрощалась с ними обоими, и они вышли из дома. Они заехали в 7-11, чтобы купить кое-какие закуски и зарядное устройство для телефона, которое Эндрю на самом деле даже не было нужно, прежде чем отправиться обратно на стадион, чтобы забрать Кевина и Ники. Несмотря на свои предыдущие заявления о том, что в этот день Нила не будет на стадионе, он все равно остался, чтобы поговорить с Ваймаком и, предположительно, сделать противоположное тому, что советовала Эбби, «приведя себя в форму» в тренажерном зале команды. Эндрю испытывал искушение сказать ему, чтобы он не был идиотом, а Кевин, казалось, испытывал искушение остаться с ним, чтобы самому потренироваться, но Эндрю пресек обе эти идеи, отъехав прежде, чем Кевин смог последовать за ним обратно на стадион (к большому огорчению Дэя). Когда они вернулись в квартиру, Эндрю задержался на парковке, выкуривая сигарету или две, прислонившись к бамперу и обдумывая все улики (и их отсутствие), которые он собрал за последние несколько недель. К тому времени, когда он снова дошел до фильтра, он все еще не чувствовал себя ближе к тому, чтобы разобраться во всем этом дерьме, и ему все равно скоро предстояло принимать лекарства, поэтому он оттолкнулся от своей малышки и поплелся вверх по лестнице. Когда он открыл дверь, его встретила сцена, в которой Ники и Аарон сидели вместе на диване, какое-то настоящее криминальное шоу, которое они вдвоем настояли посмотреть вместе по телевизору. — Это был уборщик. — Начал Аарон, неэффективно растягивая слова. — Что? Откуда ты вообще мог знать? У нас осталось меньше пяти минут до начала эпизода. — Чувак, ты только посмотри на него, — восклицал Аарон, указывая на экран. — К тому же ни один школьный уборщик не вложит столько усилий в раскрытие убийства случайной болельщицы, если только у него нет нескольких скелетов, которые можно спрятать со швабрами в шкафу. — Неужели так трудно поверить, что он просто неравнодушный член своего сообщества? Иногда у людей могут быть благие намерения, Аарон, не обязательно все время быть обреченным и мрачным. Аарон бросил на кузена равнодушный взгляд, прежде чем бросить ему пульт. — Хорошо, тогда перемотаем вперед, посмотрим, прав ли я. — Спойлеры! — Ставлю 20 баксов, что это был Уборщик, если это был кто-то другой, ты выигрываешь. Ники забыл о своем желании ничего себе не спойлерить, услышав обещание того, что он считал легкими деньгами, и перемотал вперед без дальнейших жалоб. Но мгновение спустя Аарон был тем, кто принимал деньги с самодовольной ухмылкой на лице, в то время как Ники бормотал себе под нос новые жалобы. — Откуда ты всегда знаешь? Клянусь, ты жульничаешь, просматривая эти эпизоды заранее или что-то в этом роде. Аарон просто дважды с ухмылкой постучал себя по виску в качестве ответа, прежде чем, наконец, заметил Эндрю, стоящего в дверях, и удостоил его кивком головы в знак узнавания. Эндрю принял взвешенное решение и поманил брата за собой, прежде чем тот смог отговорить себя от этого. — Ты, за мной. — Произнес он, кивнув головой в сторону комнаты Ники и Аарона. Ники и Аарон обменялись быстрыми, почти обеспокоенными взглядами друг с другом, но Аарон все же встал, чтобы последовать за ним, когда Эндрю начал уходить. Как только дверь за ними закрылась, Эндрю приоткрыл окно и закурил еще одну сигарету. — Разве ты только что не курил на улице? — Хмуро спросил Аарон. — Ага. И теперь я курю дома. Разнообразие — это пикантность жизни. — Эндрю невозмутимо откинулся назад, прежде чем сделать глубокую затяжку. Аарон слегка закатил глаза и скрестил руки на груди, прежде чем вопросительно взглянуть на него. Они оба знали, что Эндрю был здесь, чтобы попросить его о чем-то, и Аарон, казалось, был доволен тем, что подождал, пока он действительно попросит. Он сделал еще три затяжки, споря с самим собой о том, действительно ли это хорошая идея или нет… Но ему нужно было второе мнение, Ватсон для его Шерлока, тот, чья точка зрения не была искажена наркотиками, делающими его параноиком, и гормонами, делающими его предвзятым. Итак, убедив себя (в очередной раз), что это именно то, что нужно было сделать, он, наконец, затронул эту тему. — С Нилом что-то не так. — Ему снова наложили швы? — Нет. На самом деле их только что сняли. — Рановато. — Ответил Аарон, нахмурив брови. — Так вот что с ним не так? Он хронический идиот? Эндрю немного фыркнул на это, прежде чем признать: — Может быть… Возможно, он также опасный идиот. — Ты так думаешь? — Спросил Аарон, пройдя немного дальше в комнату и плюхнувшись на край своей кровати. — Я не знаю. В этом-то и проблемка. Аарон снова нахмурил брови, прежде чем ответить. — Ладно, э-э, повтори еще раз. В чем проблема? Эндрю глубоко вздохнул, прежде чем очень грубо и сжато обрисовать ситуацию. Он опустил все более личные подробности, которые сообщил ему Нил, а также любую информацию, относящуюся к их войне флирта, но рассказал ему, что Нил был потенциальным бывшим вороном и что он не уверен, был ли он на самом деле каким-то кротом или угрозой, или у него просто паранойя. Затем он рассказал ему о уликах (или их отсутствии), которые ему так или иначе не удалось сложить в какую-либо понятную картину. И, наконец, он сказал Аарону, что ему нужно сделать. — Он собирается попросить тебя и Ники начать тренироваться с ним на стадионе. Дэй устал от того, что его защитники не поспевают за ним, поэтому он хочет, чтобы Джостен привел вас двоих в форму. — Пф. — С издевкой отмахнулся Аарон. — Ты собираешься сказать «да». — Продолжил Эндрю. — Что? Зачем? Ты только что сказал, что этот парень может быть опасен, и тебе насрать на экси. — Да-а-а, но, тренируясь с ним, у тебя будет повод присматривать за ним. Посмотрим, сможешь ли ты разобраться в этом дерьме хоть немного лучше, чем я… И я буду там, наблюдая все это время, так что, если он все-таки сделает шаг, я буду рядом, чтобы остановить. — Почему бы просто не попросить Кевина поиграть с тобой в шпионов? — Я не доверяю Кевину в этом, — Ответил Эндрю, покачав головой, и сделал еще одну затяжку. Аарон поспешил снова насмехаться, сказав: — О, и ты доверяешь мне это? Ага, точно. — Ага, — согласился Эндрю с отсутствующим взглядом. — Точно. Аарон, казалось, на мгновение опешил, обдумывая сказанное, но в конце концов подозрительный прищур и неуверенное веселье окрасили его ответ. — Хорошо, допустим, я соглашусь. Я слежу за Нилом для тебя, помогаю выяснить тебе, представляет ли он угрозу или нет, и начинаю ходить на дополнительные тренировки во время моих каникул… Что я получу взамен? — Неужели тебе недостаточно совершенствовать свои навыки спортсмена в колледже и в то же время выкладываться по полной, чтобы обеспечить безопасность нашей семьи? — Спросил Эндрю слегка насмешливым тоном. Аарон отмахнулся от него с непроницаемым лицом, когда ответил: — Не-а. — Ладно, прекрасно. Сделай это для меня, и я буду у тебя в долгу. — Ты уже должен мне услугу за "Ловушку для родителей". — Так что я буду должен тебе дважды. Он отчетливо видел, как Аарон подсчитывает в уме цифры и понимает, что эта новая сделка была во многом в его пользу. Его взгляд опустился на наполовину выкуренную сигарету Эндрю, а затем снова поднялся, и по его лицу расплылась злобная ухмылка. — Ладно. Тогда я хочу, чтобы ты завязал с курением. — Прошу прощения? — Спросил Эндрю с издевкой. — Ты меня слышал, — поддразнил Аарон с чеширской ухмылкой. — Я не ожидаю, что ты резко откажешься от привычки. Имею в виду, что только полный засранец мог бы вот так оставить тебя без предупреждения. Я не собираюсь запирать тебя в ванной на неделю с коробкой гаторейда и пачкой соленых крекеров и игнорировать все твои призывы о помощи или что-то в этом роде. Эндрю смерил его равнодушным взглядом за критику его методов детоксикации, когда Аарону нужно было бросить все то дерьмо, которым его пичкала Тильда. Но Аарон продолжал излагать параметры предложенной им сделки. — Но, как ты так любезно отметил, мы спортсмены университета, и твои нынешние привычки к курению являются серьезной проблемой для здоровья. Так что, если ты хочешь, чтобы я помог тебе с Джостеном, тогда ты сократишь количество до… О, скажем… Одной сигареты в день? — Одной. — Эндрю повторил номер. — Сейчас я выкуриваю по меньшей мере шесть сигарет в день. — А теперь ты получишь одну. — Ответил Аарон с издевательской ухмылкой. — И как долго, по-твоему, это продлится? — Спросил Эндрю с насмешкой. — До тех пор, пока мы будем держаться вместе. — Ответил Аарон. — Ты хочешь разукрасить свои легкие в черный цвет по окончанию университета, это твоя прерогатива, но до тех пор ты получаешь по одной в день. Эндрю немного пожевал свой собственный язык, прежде чем спросить. — Ты делаешь это только для того, чтобы быть засранцем? — Кто? Я? — Возмутился Аарон с притворной обидой на эту мысль. — Да ни в жизнь. Это для твоего же блага, брат мой. Я бы никогда намеренно не лишил тебя элементарных жизненных удобств или свобод просто для того, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Я делаю это для тебя. Ладно, тогда это ответ на вопрос. Аарон просто разозлился из-за Тильды и их новой сделки. Зол на то, что Эндрю не позволяет ему пускать слюни возле какой-то шлюхи с помпонами, которая машет ему рукой, или тусоваться с кучей наркоманов, которые неизбежно подсадят его на все то дерьмо, от которого Эндрю с таким трудом избавил его в первую очередь. Возможно, он даже все еще злился из-за их ссоры из-за всего того дерьма неделю назад или около того, когда Эндрю чувствовал себя маниакально… Это была его месть. Справедливо. Хорошо сыграно. Часть его злилась на Аарона, но другая часть, как ни странно, почти гордилась тем, что он хоть раз в жизни настоял на своем, вместо того чтобы просто позволить миру помыкать им. Может быть, его брат все-таки последовал его совету найти гребаный стержень. Он просто жалел, что он использует это для борьбы против него, а не с ним. Но почти определенно было требованием слишком многого. — Ты хуже всех. — Произнес Эндрю нараспев, обдумывая свои варианты. — Я учился у лучших. — Ответил Аарон с самодовольной ухмылкой. — Так мы заключаем сделку или нет? Эндрю уставился на остатки своей сигареты, мерцающий вишневый уголек посылал крошечные дымовые сигналы, говорящие ему, что оно того не стоило. Но внутренний голос, который постоянно производил расчеты, подсказывал ему, что оно того стоило. Как бы ему ни не хотелось признавать, Нил Джостен был слишком сложным делом, чтобы он мог разобраться в нем самостоятельно. Не с его мыслями, полностью поглощенными быстродействующими химикатами, и его либидо говорило за него всякий раз, когда Джостен одаривал его этой вызывающей ухмылочкой. И поскольку старый добрый предсказуемый и стремящийся угодить Кевин Дэй, похоже, уже сменил свою лояльность в пользу главной угрозы, ему нужно было бы поискать достойного сообщника в другом месте. Он протянул руку, покачав головой, уже задаваясь вопросом, будет ли это одним из тех немногих редких решений, о которых он позже по-настоящему пожалеет. — Договорились. У Аарона было такое лицо, словно он почти не ожидал, что Эндрю согласится с его условиями, но, стряхнув оцепенение, он принял рукопожатие так же, как и сделку. — Договорились… — Эхом отозвался Аарон с отсутствующим выражением лица, но когда он опустил руку, его лицо снова приняло насмешливое победоносное выражение, когда он произнес: — Кстати, вступает в силу сейчас, так что я очень надеюсь, что ты получил удовольствие с нее. Эндрю посмотрел на свою сигарету, уже докуренную до фильтра, и смаковал ее далеко не так сильно, как если бы знал, что она станет для него последней на сегодня. Ага. Это определенно должно было стать чем-то таким, о чем он будет жалеть.