Deals With Devils

В первый день Нил достаточно хорошо избегал Ваймака, он пробрался в спортзал после того, как ему сняли швы, и просто провел там все время на беговой дорожке, пытаясь вернуться в форму, пока не пришло время уходить. Всякий раз, когда казалось, что он вот-вот заговорит о контрактах, стипендиях или о чем-то даже отдаленно похожем, Нил просто старался перевести разговор как можно быстрее и незаметнее. Он знал, что скажет его нынешний работодатель, это было именно то, чего он пытался избежать, когда впервые попал сюда, именно поэтому он старался казаться как можно более нежелательным, но, очевидно, этот план провалился. Он знал послужной список Ваймака, знал, что благотворительное дело, подобное ему, было именно тем, что он искал в своих игроках (и даже без того, чтобы он на самом деле знал историю Нила, просто смутное представление о трагедии, которое было написано в шрамах и синяках на его теле). Так что часть его как бы ожидала, что это произойдет, если он останется здесь достаточно долго, несмотря ни на что; в конце концов, Ваймак уже предложил ему контракт другого рода, попросив его занять постоянную должность в штате. Если судить по траектории Кевина здесь, то, похоже, предложения о работе были всего лишь частью процесса проверки бывших воронов, прежде чем предложить им место в команде. Но теперь, когда Ваймак действительно знал, что он бывший ворон, а не просто подозревал об этом, у него были все доказательства настоящего мастерства, которые ему, возможно, понадобятся, чтобы захотеть видеть его в Лисах. Несмотря на все ужасы, скрытые за славой и гламуром этого места, они не спроста были лучшей студенческой командой в стране, так что для любого стоящего внимания рекрутера, если Вороны хотели кого-то нанять, это было хорошим признаком того, что прослушивание вовсе не обязательно, чтобы знать, что они были теми, кого вы хотели бы видеть в своей команде вместо него. Вот почему объявления о том, кого искали вороны, были таким тщательно охраняемым секретом до последней возможной секунды. Если бы кто-то был признан возможным материалом для Воронов, это заставило бы все остальные команды в стране ломать голову, чтобы придумать лучшее встречное предложение. Это также было частью того, почему Вороны предоставляли впечатляющие бонусы, такие как бесплатный автомобиль, с которыми большинство других программ университета не могли по-настоящему конкурировать. Если кому-то было недостаточно шанса попасть в топ-команду Америки, то ему были бы доступны непревзойденные стипендии и бонусы за вступление. За все годы, прошедшие с начала программы, только один человек когда-либо публично отказывал воронам в попытке завербовать их, и это был Эндрю Миньярд… Все это означает, что он понимал, почему Ваймак хотел подписать с ним контракт, он предвидел, что это произойдет, и логически понимал, что не сможет избегать этого разговора вечно… Но он все равно собирался продолжать убегать от него еще какое-то время. Потому что он знал, что должен отказаться, знал, что должен сказать «нет»… Но если быть честным с самим собой, то какая-то маленькая часть его действительно хотела сказать «да». Крошечная часть, которая с каждым днем все росла и росла, по мере того как он все больше уходил от работы, а уровень его комфорта и привязанности (как к стадиону, так и к лисам, которых он встречал) так же повышался. Так что излишне говорить, что ему совсем не хотелось подводить и Ваймака, и себя, когда ему все равно пришлось бы отказаться. Поэтому он старался быть занятым как в квартире, так и на стадионе в надежде, что Ваймак в конце концов просто сдастся, или в противном случае Нил мог просто уехать из Пальметто до того, как разговор, наконец, состоится. Однако на следующий день стало гораздо труднее продолжать избегать решения проблемы. Ранним утром, пока они ждали приезда Дженни, у него было немного времени, так что Нил успел выполнить кое-какую свою работу, прежде чем приступить к тренировкам. Его попросили просмотреть несколько видеозаписей игр Лисов за прошлый год, чтобы он мог записать и рассчитать статистику для каждого из участников, оставшихся в команде в этом году, чтобы они знали, какие цифры разместить на университетском веб-сайте. Лига, конечно, сама отслеживает эти данные, так что все цифры уже были доступны в записях для использования Ваймаком, но он утверждал, что хотел, чтобы Нил «перепроверил их на предмет точности». Он сильно подозревал, что это было больше связано либо с придумыванием заданий для него в нерабочие дни, чтобы Нил все еще мог зарабатывать себе на жизнь, либо с не столь тонкой демонстрацией потенциала команды в качестве стимула, чтобы Нил захотел присоединиться к ним. Лисы в целом представляли собой неразбериху, много междоусобиц и практически полное отсутствие сплоченности команды вкупе с их конфликтующими эго и повестками дня привели к тому, что они в конечном итоге провалили множество потенциально легких игр по причинам, которые не имели ничего общего с их уровнем мастерства. Но сломлены этим, участник за участником, глядя только на цифры и видя искру чего-то большего в их глазах всякий раз, когда им удавалось взять себя в руки на достаточно большое время, чтобы камеры смогли запечатлеть их в лучшем виде… Трудно было отрицать, что все они заслужили свое место. Лисы, возможно, и были посмешищем в дивизионе в прошлые годы (и их личные истории, конечно, сыграли большую роль в том, что они получили право участвовать в эксперименте Ваймака), но это все еще была команда первого класса. Как бы люди ни утверждали обратное, кровоточащее сердце Ваймака было не настолько слабым, чтобы предлагать стипендию любому сопляку, способному держать ракетку. Для начала, нужно было действительно обладать потенциалом и талантом, чтобы попасть в команду первого класса, прежде чем он даже посмотрит твою запись для вербовки. И по отдельности (если оставить в стороне нарушения в том, как команда действовала на корте и за его пределами) у каждого из лисов было что-то, что легко можно было бы превратить в величие, если бы они просто — прямо скажем — собирались с силами на достаточное время, чтобы их сформировали. Он мог видеть их потенциал так же легко, как и Ваймак. Таким образом, он был почти уверен, что задание на самом деле было частью отбора, отличающееся от того, что Нил успешно уклонялся. Но все равно это заставило его почувствовать себя немного лучше. Вороны пытались раз и навсегда покончить с лисами. Им нужно было хорошо сыграть в этом сезоне, чтобы сохранить финансирование, а Кевину нужно было, чтобы эта команда продолжала преуспевать постфактум, чтобы у него не возникло соблазна (или принуждения) вернуться в гнездо позже. Так что, как бы ни раздражала Нила тактика психологической засады тренера, он также испытал некоторое облегчение, узнав, что у них действительно есть шанс, если они научатся просто играть в команде так же хорошо, как они играли индивидуально. Он начал с Ники и Аарона. Он знал, что сегодня у него не будет времени ознакомиться со статистикой каждого, поэтому расставил приоритеты, исходя из того, о ком он теперь лично хотел узнать больше, когда по настоянию Кева он будет выступать в качестве их личного тренера. У самого Кевина не было статистики за прошлый год, потому что он восстанавливался после травмы руки и выступал в качестве помощника тренера, а не игрока. Или, по крайней мере, у него не было статистики с лисами, но Нил все равно запомнил бы и статистику Ворона, если бы Ваймак решил просто использовать ее для веб-сайта. И статистика Дженни по старшей школе уже была прислана ее бывшим тренером (без каких-либо записей, с которыми он мог бы это подтвердить, так что им просто придется поверить им на слово.) Так что, несмотря на то, что у той, с кем он будет работать сегодня вроде как ничего не было, чтобы он действительно увидел в ней нечто большее, чем то, что он наблюдал во время ее тренировок с Кевином. Однако Ники и Аарон, по-видимому, согласились присоединиться к ним с завтрашнего дня, поэтому он решил, что было бы хорошей идеей сделать рывок и начать планировать детали того, над чем им нужно поработать к этому времени. Он был на трибунах с открытым ноутбуком Ваймака перед собой и в наушниках (хотя на самом деле он ничего не слушал), когда тренер впервые выследил его. — Привет, Нил, можно тебя на минутку? Нил отключил звук, слегка покачивая головой в такт воображаемой музыке, которая, как он притворялся, заглушала мужчину. — Нил? — Ваймак попробовал еще раз, когда подошел ближе и слегка помахал рукой, чтобы привлечь его внимание. — М, — Нил сделал вид, что только что заметил мужчину, — Что? — Могу я поговорить с тобой минутку? Нил неопределенным жестом указал на свои наушники и пожал плечами. Ваймак раздраженно вздохнул и поднял палец вверх, давая ему знак подождать, прежде чем уйти. Он слегка вздохнул с облегчением и продолжил просмотр видео, на котором остановился, но краем глаза заметил, что Кевин прекратил растягиваться и бросил на него подозрительный и недоверчивый взгляд. Он тоже игнорировал его почти полминуты, прежде чем, наконец, закатить глаза и спросить: — Что? — Почему ты избегаешь его? — С чего ты взял, что я его избегаю? — Потому что мы с тобой оба знаем, что ты никогда не стал бы слушать что-то настолько громкое, чтобы на самом деле заглушить людей. Ты и так едва позволяешь себе носить наушники, а в половине случаев ты вставляешь только один наушник, или же у тебя громкость ниже десяти из ста. Он раздумывал, не попытаться ли отрицать, но на самом деле в этом не было особого смысла. Несмотря на их проблемы, Кевин знал его слишком хорошо, чтобы пытаться солгать ему об этом. Поэтому, оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что они все еще одни, он перешел на французский для большей безопасности и позволил себе немного разоткровенничаться. — Он хочет завербовать меня. — Сказал он со вздохом. Челюсть Кевина отвисла на полсекунды, прежде чем он расплылся в широкой улыбке и ответил тоже по-французски: — Это здорово! — Что? Нет, это не так. Ты что, спятил? — Почему нет? Если Вороны вышвырнули тебя, то это твой шанс сыграть снова. Нил закатил глаза и вздохнул. — Ну да, но на самом деле я не могу остаться здесь, Кев. — Можешь, если Ваймак предложит тебе место в команде. — Он бестолково ответил: — Полная стипендия и участие в команде первого класса, в чем проблема? — Я… Нет… Ты не понимаешь. — Он проговорил с разочарованием, нервно бурлящим у него под кожей: — Морияма просто так не позволили бы мне присоединиться к другой команде. — Они тоже не совсем довольны тем, что я играю за Лисов, но они никого за мной не посылали. Почему их должно волновать, тоже ли ты присоединишься? Нил изо всех сил старался скрыть какую-либо реакцию на это со своего лица, они послали за ним людей, и это был Нил. Но он не мог точно объяснить Кевину, не усугубив ситуацию, и, кроме того, Дэю было что сказать по этому поводу. — Помимо их последней тактики запугивания, заключающейся в смене округов и отправке хейтеров громить стадион, они на самом деле не сделали ничего, чтобы попытаться помешать мне играть здесь. И кроме того, не похоже на то, что ты сбежал из гнезда или что-то в этом роде, они отослали тебя прочь, это их собственная вина, если ты сейчас подпишешь контракт с кем-то другим. К тому же, они, должно быть, уже знают, что ты здесь, если бы они собирались передумать и попытаться вернуть тебя, они бы уже это сделали. Услышав это, он издал легкий смешок, он думал, что Кевин поймет его, но, похоже, его одержимость экси придала ему оптимизма, которого ему не хватало во всех других сферах жизни. Он так отчаянно стремился к нормальной жизни, которую дала бы ему игра в одной команде с ним, что его обычный страх перед Мориямой был временно отодвинут на второй план иллюзиями о том, что он сможет заниматься именно этим в относительном покое. — У меня точно нет таких привилегий, как у тебя, Кевин. — Он напомнил ему с усмешкой: — Тебе позволено делать подобные вещи, потому что: А) ты не собственность и Б) ты Кевин Дэй. Ты слишком знаменит, чтобы они могли просто заставить тебя исчезнуть, не вызвав подозрений у людей; им едва сошел с рук трюк с твоим переломом, и это только потому, что ты сам подтвердил историю о «несчастном случае на лыжах». Кевин открыл рот и закрыл его, прежде чем отвести взгляд. Нил думал, что на этом их дискуссия закончится, но как раз в тот момент, когда он собирался снова включить воспроизведение видео, Кевин заговорил. — Значит, ты думаешь, я прячусь за своей славой? Ты думаешь, они оставляют меня в покое, потому что я слишком знаменит, чтобы они этого не сделали? Нил приподнял бровь, не уверенный, был ли это серьезный вопрос или нет, но после пары секунд молчания он слегка пожал плечами и покачал головой, бросив: — Очевидно? Я имею в виду это и Эндрю. Вот почему ты все еще жив после того, как бросил им вызов, иначе у них было бы только больше проблем. Кевин немного нахмурил брови в раздумье, прежде чем ответить: — Тогда спрячься за ним вместе со мной. — Что? — Ты думаешь, Морияма не могут убить меня, потому что я слишком знаменит, чтобы им это сошло с рук, верно? Итак, решение простое, нам просто нужно сделать тебя так же знаменитым. Нил на мгновение уставился на него, разинув рот, прежде чем быстро покачать головой и спросить: — Ты сейчас бухой? Обдолбанный? Что происходит? Как ты вообще мог додуматься, что это хорошая идея? — Я трезв. — Выпалил Кевин с легким негодованием, как будто оскорбленный обвинением, прежде чем продолжить: — И я серьезен… У тебя есть навыки, необходимые для игры на корте, и ты тренировался как в нападении, так и в защите, что делает тебя уникальным в том смысле, который понравится средствам массовой информации. У тебя такая внешность, от которой рекламодатели тоже не отказались бы, хотя рост, возможно, оставляет желать лучшего… И над медиаобразованием нужно немного поработать, но я знаю, что ты мог бы справиться с этим, немного попрактиковавшись. Все, что потребуется, — это отметить тебя в нескольких постах в социальных сетях, и внезапно Нил Джостен становится таинственным новичком, находящимся в центре внимания, слишком ярком, чтобы они могли предпринять какие-либо серьезные шаги против него. — Ты несерьезно. — Разве я только что не сказал, что серьезен? В любом случае, это то, кем они хотели тебя видеть, не так ли? Они хотели поднять шумиху в СМИ вокруг тебя, чтобы отвлечь всех от меня, верно? Так что вместо этого мы устроим ту же бурю, но свяжем твое имя с моим, а не наоборот. Тогда они не смогут убить ни одного из нас без того, чтобы это не привлекло к ним нежелательного внимания. Если моя слава — это щит, мы можем сделать этот щит вдвое больше, сделав тебя тоже звездой и прячась за ним вместе. — А как насчет моего отца? — Напомнил ему Нил, сверкнув глазами. — Может быть, сами Мориямы и не могут прийти за мной, но это не остановит их от аутсорсинга. Единственная причина, по которой Лола, Ромеро и другие до сих пор не убили меня, это потому, что Морияма сказали им не делать этого; я потеряю их защиту, выступив против них, и они… — Он оборвал себя, проглотив комок желчи, гнева и страха, который начал подниматься наверх, у него перехватило горло при мысли о том, что парни его отца сделают с ним в ту же секунду, как это произойдет. — Я был в бегах не просто так, Кевин, я все еще в бегах сейчас, это просто… Стратегическая остановка на пути… Но я больше не могу здесь оставаться… Ты ведь это знаешь, верно? Кевин сделал задумчивое лицо, немного бледнее, потнее и более обескураженное, чем раньше, но все еще пытающийся найти какую-то лазейку, прежде чем задать вопрос: — А как же Эндрю? — А что с ним? — Ты сказал, что это была смесь моей славы и того, что он защищал меня, да? Вероятно, ты прав… Нет, ты определенно прав. Но ты тоже мог бы заключить с ним сделку. Мы используем нашу объединенную славу, чтобы уберечь тебя от Мориямы, а Эндрю — от людей твоего отца. — Нет. — Почему нет? — Во-первых, я не собираюсь бросать кого-либо еще на пути Мясника только для того, чтобы спасти свою собственную шкуру. Мы с мамой достаточно натворили дел, когда я был в бегах в первый раз, я больше так не поступлю… Особенно с Эндрю. — Но Эндрю вполне способен… — Эндрю — мой друг, — ответил Нил почти рычащим голосом. — Может быть, для тебя это и не так уж много значит, но для меня это важно. И я не собираюсь просто так подвергать его опасности и использовать его таким образом. — Это нечестно, ты же знаешь, что я… — И раз уж мы заговорили о друзьях, ты забываешь о самой важной причине, по которой я не могу остаться здесь. — Чт… — Жан! — Снова перебил его Нил. — Жан Моро! Мой лучший друг! Мой…! Нил понял, что кричит, и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться: — Он все еще там… Даже если бы твой нелепый план сработал, чтобы обезопасить меня здесь, я не могу просто оставить его. Я не могу просто предать его, как… как… — Он попытался и не смог проглотить едкую злобную часть себя, которая все еще злилась на Кевина за то, что он бросил их обоих не так давно. — Может быть, твоя нечистая совесть позволяет тебе просто оставлять людей позади и бросать других под автобус, чтобы ты мог продолжать играть в глупую игру; но некоторые из нас больше заботятся о безопасности и благополучии окружающих нас людей, чем об этом. — Они не убьют его. — В конце концов Кевин заговорил с обиженным и сердитым (но все еще решительным) взглядом. — Сейчас им не хватает нас обоих в составе, и они привлекли больше внимания к двум нашим командам, сменив округ… Они не могут позволить себе что-либо сделать с Жаном, что помешало бы ему играть наилучшим образом, а это значит… — Значит, они просто продолжат делать с ним то же самое, что уже делают? — От этой мысли у Нила похолодело в жилах. — Значит, что они все равно будут ломать кости, разделывать его и оставлять синяки везде, где их не будет видно под его униформой. Это значит отказывать ему в еде, питье и сне всякий раз, когда им этого захочется? Это означает награждение старшекурсников за хорошую схватку еще одним… Есть судьбы и похуже смерти, Кевин. Худшая судьба, чем невозможность играть… И мы с Жаном когда-то жили этой судьбой вместе, но теперь он совсем один, а я… Я больше не могу позволять ему проходить это в одиночку… Я просто не могу. У Кевина было виноватое и противоречивое выражение лица, он трижды открыл и закрыл рот, прежде чем, наконец, обреченно вздохнул и кивнул в знак согласия. — Хорошо… Но как же тогда ты планируешь ему помочь? Если ты, очевидно, не можешь спасти его из гнезда, и они не пустят тебя обратно, чтобы вынести это вместе с ним, тогда какая надежда в любом случае есть? Разве не лучше, что хотя бы одному из вас не придется страдать? Настала очередь Нила открывать и закрывать рот, пока он придумывал лучший способ объяснить Кевину, что спасение Жана из гнезда — именно то, в чем состоял его план. Но прежде чем он смог придумать достойный ответ, перед ним запищал ноутбук с очередным уведомлением от электронной почты Ваймака. Он быстро просмотрел оповещение, достаточно долго, чтобы понять, что оно адресовано ему, и прочитал: «Нил, я знаю, ты смотришь на это. Приди ко мне в офис как можно скорее, нам нужно…», прежде чем оповещение исчезло. Ваймак отправил электронное письмо сам, чтобы Нил не смог симулировать глухоту из-за вопроса. Это было раздражающе умно с его стороны, и часть его также хотела проигнорировать назло… Но больше откладывать это было бесполезно, и, во всяком случае, его разговор с Кевином только еще больше укрепил его решимость понять, что он должен отклонить предложение. Поэтому он тихонько вздохнул и попытался воспринять это как маленькое благословение, что, по крайней мере, он был избавлен от необходимости потакать Дэю в его иллюзиях о том, что они больше не будут играть вместе в одной команде. — Я нужен Ваймаку в его офисе, — Произнес он (снова переходя на английский), закрывая ноутбук и собирая свои вещи. — Я должен вернуться до того, как Даки… До того, как Дженни приедет сюда. Но если меня не будет, скажи ей, чтобы она просто сделала несколько растяжек и пару кругов для разминки, чтобы мы могли начать, как только я буду готов. — Нил. — Кевин пресек побег последней попыткой. — Я тоже хочу ему помочь. Я тоже скучаю по нему… Но двое выживших — это лучше, чем один. Не так ли? Нил оглянулся на него через плечо, посмотрел на цифру 2, вытатуированную у него на щеке, и на шрамы, идущие вдоль тыльной стороны ладони. Увидел намек на боль, страх и раскаяние, скрытый за пустым выражением решимости на его лице. Но, в конце концов, ему больше нечего было ответить на это, поэтому он просто развернулся и ушел. Короткая встреча оказалась примерно такой же неловкой и болезненной, как он и ожидал. У Ваймака были напечатаны для него два отдельных контракта, которые только ждали подписания. Один для того, чтобы он присоединился к Лисам, а другой для того, чтобы он работал на них. Ваймак сказал, что это его выбор, что не было никакого давления или оскорбленных чувств, что предложение останется в силе, даже если он скажет «нет». И Нил старался, чтобы его тон и язык тела были как можно более бесстрастными, когда он сказал ему, что ценит предложение, их обоих, но его ответом по-прежнему было «нет». И на этом все закончилось, Ваймак убрал оба контракта на случай, если передумает, и пообещал больше не поднимать этот вопрос, пока этого не сделает Нил. Он был благодарен за это, как за его готовность принять его, так и за понимание того, что он не был слишком настойчив. Было что-то очень ободряющее в том, что он знал, что контракты были составлены, что они существовали, что он был нужен здесь. Но также и некоторое облегчение от осознания того, что они заперты в картотеке, с глаз долой и из сердца вон, где будущее, которого, как он знал, у него не могло быть, не могло причинить ему боль так легко, как если бы оно все еще смотрело на него со стола. Он слегка кивнул Ваймаку в знак узнавания, а затем убедился, что он извинился, прежде чем быстро выйти. Он знал, что ему нужно поскорее вернуться на корт, чтобы начать тренировать Даки, но в данный момент у него было слишком много… Всего, что крутилось у него под кожей, чтобы довериться еще одному элементу своего беспокойного прошлого, поэтому он пробежал несколько кругов по залам в качестве разминки, прежде чем приступить к тренировкам. Кев был прав, предложив на днях поработать с ней над «удачными падениями», поэтому он вытащил несколько матов, чтобы сначала у нее было мягкое приземление, прежде чем позже перейти на настоящий корт. Начиная с завтрашнего дня, когда Ники и Аарон тоже будут здесь, они могли бы тренировать их друг против друга, выполняя упражнения, которые включали в себя показ ей, как использовать силу (а им — как предотвращать именно это), но первым шагом было знание того, как не получить слишком сильную травму от удара или сильного толчка во время создания этих сцен. Оттуда он мог бы научить ее, как быстро восстановиться и встать на ноги, и тогда она была бы готова попробовать по-настоящему с другими. Где-то в глубине души он понимал, что многократное бросание себя на пол, возможно, не было той «мягкостью по отношению к себе», о которой предупреждала его Эбби, когда ему днем ранее снимали швы. Но объективно это было далеко не самое опасное или напряженное занятие, которое он мог делать, и он определенно выполнял те же упражнения и похуже в гораздо худших условиях раньше, так что это казалось достаточным компромиссом. К обеду у него на лбу выступили капельки пота, а Даки выглядела запыхавшейся и покрытой синяками после того, как все утро падала, а затем снова и снова вскакивала. Он сделал мысленную пометку делать с ней больше кардиотренировок, чтобы они могли поработать над ее выносливостью, и бросил ей бутылку с водой, которую она принесла, с резиновой наклейкой утенка спереди и наклейкой полароидной камеры сзади. Он подождал, пока она выпьет немного жидкости и отдышится, прежде чем, указав на наклейки, спросить: — Ты уже видела фотостену в гостиной? — Что? — Спросила она в ответ, все еще выглядя немного запыхавшейся. — Стена с фотографиями в гостиной… Там есть куча фотографий других Лисов из прошлого и настоящего. Если любишь фотографировать, то я подумал, что тебе, возможно, захочется это увидеть. И я думаю, ты заслужила перерыв, так что… — Закончил он, пожав плечами. — О. — Она на секунду отвела взгляд, задумчиво нахмурив брови, прежде чем слегка кивнуть ему и улыбнуться. — Да, звучит потрясающе, спасибо. — Пошли, — Нил махнул рукой и повернулся, чтобы идти впереди. Краем глаза он мог видеть, как Эндрю следит за их перемещением с корта и до самой двери, но выражение его лица было достаточно пустым, а тело неподвижным, что наводило на мысль, что он не был готов к экскурсии, чтобы увидеть то, что он уже видел раньше и что его не волновало ни в малейшей степени. Даки смотрела на каждое изображение, приколотое к стене, с легким благоговением. Он ничего не смыслил в фотографии, поэтому не мог быть уверен, считались ли какие-либо из них «хорошими» снимками или все они были чисто сентиментальными по своей природе, но в любом случае они, казалось, находили отклик в ее душе. Когда она подошла к концу, то издала негромкий смешок через нос, прежде чем сказать: — Я не могу сказать, любят ли эти ребята друг друга или ненавидят. — Как и весь остальной мир. — Ответил Нил с такой же ухмылкой. Возможно, он еще не встречался со старшекурсниками, но их репутация была достаточно разнообразной и насыщенной, чтобы породить огромное количество слухов и домыслов. На ее лице появилось задумчивое выражение, когда она прикусила нижнюю губу и, наконец, снова повернулась к нему лицом, заметив: — Кевина нет ни на одной из них. — Нет, он, э-э, на самом деле еще не был частью команды в прошлом году…? Я думаю, что в основном фоткает капитан, Дэн Уайлдс, так что, пока она не вернется, рядом на самом деле не будет никого, кто мог бы начать документировать происходящее. Поэтому, если бы мне пришлось рискнуть предположить, я бы сказал, что его уродливая рожа, вероятно, начнет появляться здесь примерно в то же время, что и твоя. — Вау… Дебютирую в команде одновременно с Кевином Дэем… Никакого давления или чего-то в этом роде, верно? — Если тебе станет от этого легче, все, вероятно, будут слишком заняты разглядыванием его, чтобы по-настоящему заметить тебя. Она немного посмеялась над этим, прежде чем изобразить обиду и сказать: — Спасибо, чувак, это совсем не оскорбительно. — Это не оскорбительно. Работа в «слепых зонах» людей просто дает тебе преимущество, которого у таких людей, как он, никогда не будет. Если все недооценивают тебя и не обращают внимания, то они никогда не заметят, как ты окажешься большей угрозой, чем они ожидали. На ее лице промелькнуло около 12 различных конфликтных реакций на это, прежде чем она снова посмотрела на стену, нахмурив брови. Они оба помолчали секунду или две, пока она снова просматривала каждую фотографию и успокаивала свои нервы. — Ты… — Она на мгновение замолчала, прежде чем еще больше укрепиться в своей решимости, — Как ты думаешь, она не будет возражать, если я тоже добавлю несколько фотографий? О нашем… Э-э… Летнем обучении и тому подобном? — Понятия не имею. — Нил честно ответил: — Я никогда с ней не встречался… Но я могу спросить Ваймака, что он думает. Казалось, она собиралась сказать что-то еще, но в последнюю секунду передумала, прежде чем одарить его еще одной благодарной улыбкой: — Спасибо. — Мне не сложно. — Он слегка пожал плечами: — Думаешь, сможешь выдержать еще немного сейчас или тебе нужен перерыв подольше? Она ответила, выпив еще немного воды, прежде чем вымолвить «Начнем» с восторженной улыбкой: — Я хочу заслужить это место на стене. На этот раз она была первой, кто возвращался на корт, и Нил не мог сдержать своего энтузиазма, который поднимался навстречу ее энтузиазму, пока они шли. Если какая-то маленькая часть его хотела сказать ей, что он тоже хочет заслужить это место, то он предпочел не вдаваться в подробности и вместо этого сосредоточиться на помощи людям, которые действительно могли бы это сделать.

***

Следующие две недели пролетели как в тумане. Работая с ними троими, было непросто научиться чему-то новому, но они неуклонно добивались прогресса. Ники и Аарон уже были довольно синхронны в плане предугадывания движений друг друга, но им не хватало изящества и стратегии «на лету», необходимых для того, чтобы по-настоящему использовать эту синхронность. И если это не распространялось на всю команду (или, как минимум, на остальную часть их линии обороны), то на самом деле вообще не имело значения, насколько хорошо они были синхронизированы вдвоем, потому что их все равно было бы недостаточно, чтобы по-настоящему удержать оборону. Кроме того, им требовалось немного физической подготовки и перепрограммирования с точки зрения того, чтобы не полагаться только на Эндрю в том, что он остановит все, что пройдет мимо них. Их задача состояла в том, чтобы сделать так, чтобы в идеале их вратарям вообще не нужно было работать усердно, что побудило Аарона усмехнуться и сказать: — Как будто сейчас он работает усердно. Но после нескольких дней тренировок (и обучения нескольким новым упражнениям, чтобы поработать над тем, чего не хватало каждому из них) дела начали складываться немного лучше. Тем временем он продолжал работать с Даки в основном над противоположным тому, чему он их учил, так что, когда придет время, они станут достойными противниками друг друга в совместных упражнениях, чтобы по-настоящему закрепить и отточить эти навыки. У Аарона было к нему много вопросов, но на самом деле он не ставил под сомнение его техники или идеи после того, как он объяснил их ему раз или два. Он хотел знать, почему ты выполняешь определенные упражнения определенным образом, почему всегда должен делать это, а не то, когда возникают определенные ситуации, почему Нил так много знает об обороне, если по сути он был нападающим. На самом деле для него это имело определенный смысл, каким бы грубым и тихим он ни был на первый взгляд, в семье, казалось, царило здоровое любопытство, желание знать, как и почему, и формировать на основе этого свое собственное мнение, вместо того чтобы просто слепо следовать приказам. Эта идеология никогда бы не прижилась в гнезде, но Лисья нора не была похожа на это место. В конце концов, он, вероятно, стал бы лучшим защитником и это помогло бы ему намного легче принимать решения за доли секунды в разгар напряженной игры, если бы он действительно понимал мыслительный процесс, лежащий в основе определенных упражнений. У него не всегда был бы рядом Нил, или Ваймак, или кто-то еще, кто мог бы сделать эти упражнения за него, и если бы он смог заставить Ники (а позже Мэтта или кого-то еще) следовать своей информированной интуиции, тогда проблема создания единой защиты была бы решена. Защита Воронов последовала примеру Жана, Лисы могли последовать примеру Аарона; если бы Мэтт Бойд попал в строй в начале семестра, они были бы в выигрыше. Он ожидал, что у Ники тоже возникнут какие-то споры по этому поводу, в конце концов, он был старше и до недавнего времени технически был законным опекуном Аарона, поэтому он не думал, что тот будет так доволен выполнением невысказанных приказов, которые его младший кузен отдавал ему с помощью сигналов руками и постукиваний по рукояти, которым он научил их. Но на самом деле Ники был более чем счастлив последовать за ними и даже казался отчасти довольным этим. — Как будто у нас есть секретный язык или что-то в этом роде! Разве не восхитительно?! — Он взвизгнул после их первого успешного дня использования новых кодов в тренировках. — Не совсем. — Аарон невозмутимо ответил. — Ну, я думаю, это мило… Может, нам также стоит придумать секретное рукопожатие? Или… О-о-о! Браслеты дружбы! Нам совершенно необходимы браслеты дружбы. — Ни в коем случае. — Усмехнулся Аарон. Нил постарался не рассмеяться над этим, прежде чем импульсивно вытащить свой телефон, чтобы отправить сообщение Эндрю. «Концепция: Ты и я, одинаковые браслеты дружбы с надписью «Лучшие подружки»? Что думаешь?» Эндрю почти сразу же отправил ответное сообщение:

«Встречное предложение: я отрубаю тебе руки, чтобы ты больше никогда не смог прислать мне такой идиотский запрос.»

Нил слегка фыркнул про себя, прежде чем отправить в ответ хмурое лицо и сунуть телефон обратно в карман. Но когда в тот же вечер он вернулся к Ваймаку, на обеденном столе его ждал безвкусный черно-оранжевый браслет из бисера, на котором было написано именно это. Он изо всех сил старался не упоминать об этом и не улыбаться слишком широко, когда на следующий день они оба были в них на стадионе. И он еще сильнее старался не рассмеяться, когда Ники заметил, издал возмущенный вопль и надулся, заявив, что он тоже такой хочет. Он даже старался не слишком задумываться о том факте, что не сможет продолжать носить его после того, как уйдет. Такой фирменный аксессуар, особенно такой специфичный, было бы глупо выставлять напоказ, когда они с Жаном будут в бегах… Но, может быть, он все же мог бы оставить себе несколько бусин? Оставить их в кармане, чтобы ему было за что уцепиться, когда он полезет внутрь за утешением, вместо того чтобы просто ощупывать то несуществующее пятно… Может быть, его нечистая совесть подсказывала ему, что он был плохим другом, поскольку он становился все ближе и ближе ко всем остальным здесь, в Пальметто, но в итоге он снова «не переписывался» с Жаном почти каждый вечер после того, как впервые начал носить браслет. Не особенно долгие разговоры, если их вообще можно было так назвать, а просто единственное слово, передаваемое между ними азбукой Морзе их машинописных пузырьков. «Хорошо» — вопрос. Мольба о том, чтобы это было правдой. «Хорошо» — последовал ответ. Подтверждение того, что, хотя у него почти наверняка все шло не очень хорошо, Жан, по крайней мере, не подвергался такой непосредственной опасности, чтобы это требовало немедленных действий или вмешательства с его стороны. «Хорошо» — пережиток прошлого. Проявление солидарности и заверение в том, что он все еще на пути к тому, чтобы помочь ему в ближайшее время. «Хорошо». Последнее сообщение и пожелание спокойной ночи. Обещание повторить эти же четыре слова друг другу следующей ночью примерно в 1:45 ночи точно так же, как они повторили это прошлой ночью. Теперь это стало частью его повседневной жизни. Завтрак с Ваймаком, работа и тренировка на стадионе, ужин с парнями в апартаментах (или с девушками у Эбби), достаточной поздний отход ко сну, чтобы «поговорить» с Жаном, затем помыться и на повторе. На второй неделе он начал тренироваться вместе с Даки в нападении против защиты Аарона и Ники. Пытаясь научить ее, как прорываться и уклоняться, а их — как предвидеть и противоборствовать в режиме реального времени. Им все еще не помешало бы немного поработать, и им потребовалось бы распространить те же принципы на остальную команду, а затем и на своих реальных соперников, чтобы это действительно усвоилось и закрепилось за ними, но теперь они все были на правильном пути, и какая-то часть его испытывала своего рода гордость и облегчение от того, что он видит. Дела Кевина сейчас тоже шли намного лучше, сочетание того, что ему не нужно было беспокоиться ни о чем, кроме собственного выздоровления, его дух соперничества, не желающий отставать в прогрессе, и его приподнятое настроение от того, что его товарищи по команде действительно становятся лучше, — все это способствовало тому, что он вернулся в свою прежнюю форму. Такими темпами, к тому времени, когда они проведут свой первый матч в этом году, Кевин должен быть столь же смертоносен и эффективен как со своей правой рукой, так и с левой… Это тоже вызывало у него некоторую гордость и облегчение. Несмотря на то, что его приоритетом по-прежнему было спасение Жана, часть его всегда была бы рада знать, что с Кевом тоже все будет в порядке. Что все лисы будут в порядке. Это сделало бы его жизнь в бегах в некотором смысле почти обнадеживающей, зная, что воронов все еще пытаются перехитрить в его отсутствие. Зная, что он имел к этому какое-то отношение, когда Лисы сорвали их планы и пережили их попытки заставить команду сдаться. Даки начала делать много фотографий, как на свой обычный фотоаппарат, так и на мобильный телефон. Она ничего не повесила на стену, но все, что она распечатала, было сложено в коробку из-под обуви в гостиной, чтобы Дэн и другие старшекурсники, вернувшись, просмотрели и решили, какие из них «достойны стены». Ники с энтузиазмом позировал для множества селфи с ней, и она даже уговорила Кевина и Аарона сняться в нескольких, но Эндрю наотрез отказался, пошутив: — Просто сделай вторую фотку Аарона, никто не заметит разницы. Однако сам Нил был осторожен, чтобы убедиться, что он никогда не попадет в кадр, поскольку оставить какую-либо запись о себе (или, что еще хуже, сообщить о своем местонахождении парням своего отца, оказавшись на одной из фотографий, которые она разместила в Интернете) было бы для него смертным приговором. Однако она фотографировала не только их, она фотографировала все, что угодно, казалось, ее небольшую коллекцию новеньких резиновых уточек, любую еду или напитки, которые, казалось, ей нравились, случайные уголки стадиона или кампуса, ее снаряжение, стоящее на скамейке в раздевалке рядом с кем-то и чем-то еще. Он не был уверен, для чего они нужны, поскольку они явно предназначались не для стены, и в конце концов любопытство взяло верх. Он подвел черту, когда увидел, как она фотографирует крышу административного здания напротив стадиона. — Ты… Восхищаешься архитектурой? Она слегка подпрыгнула, очевидно, не услышав, как он подошел, но облегченно вздохнула, увидев, что это был всего лишь он. — Э-э, типа того? — Ответила она немного смущенно. — Я, эм, раньше мы с моей подругой занимались скалолазанием и всякой всячиной. Но она… Ушла… Ммм… На самом деле я больше этим не занимаюсь, но иногда я вижу здания вроде этого… Или действительно большие валуны, горы и все такое… И я вроде как скучаю по этому, скучаю по ней, я… Я фотографирую то, на что хотела бы когда-нибудь взобраться вместе с ней, хотя знаю, что больше не смогу. Это… Это глупо? Нил посмотрел на здание, подумал, что фотографировать то, на что она никогда бы не взобралась, было примерно так же нелепо, как прикуривать сигареты, которые он никогда не курил, и честно ответил: — Я вовсе не думаю, что это глупо. На самом деле я вроде как понимаю. Мгновение или два царила относительная тишина, пока они оба смотрели на эту неприступную штуку перед ними, прежде чем он услышал, как в его направлении щелкнул затвор камеры ее телефона, и его охватила паника. — Удали это. — Он одновременно приказывал и умолял на одном дыхании. — На этой фотке ты такой милый, освещение действительно… — Удали, — повторил он снова. У нее было очень противоречивое выражение лица, когда она переводила взгляд с экрана на его лицо, прежде чем вздохнуть и сделать, как он попросил. — Спасибо, — поблагодарил с легким облегчением. — Так сильно ненавидишь, когда тебя фотографируют, да? — Она спросила. — Это… — Он попытался придумать способ объяснить, не объясняя по-настоящему, и, наконец, остановился на том, что просто согласился с ее оценкой: — Да. В значительной степени. — Да, думаю, это справедливо, — Начала она с оттенком смущения. — Если тебе от этого станет легче, я не собиралась никуда выкладывать, я просто… Та подруга? Та, с которой я раньше взбиралась на горы? В первую очередь, она — своего рода причина, по которой я попала в экси, я просто пыталась произвести на нее впечатление, заполучить повод побольше тусоваться и все такое. Ну, и так далее… Причина почаще выбираться из дома? Потому что я… В любом случае, мы были не разлей вода почти всегда, с тех пор, как были маленькими детьми, и я… После ее смерти я поняла, что за все эти годы единственными ее фотографиями, которые у меня были, были такие… Фотографии из ежегодника? И командное фото, на котором все в шлемах, но ты даже не можешь по-настоящему разглядеть ее, не так, как ее видела я. И я… Я просто… Как будто на самом деле ее никогда и не было? Она была моей лучшей подругой, она была моей… И она просто ушла, от нее не осталось ничего, и я… — Даки, — Перебил нежным тоном, он видел, как она борется с собой, чтобы не расплакаться, и что-то в том, как он увидел, как влага закружилась в этих акварельных глазах, наполнило его тем же желанием защищать и заботиться о ней, что и в день их первой встречи. — Все в порядке, ты не обязана передо мной оправдываться. — Нет, я… Я знаю. Я делаю это потому, что… Мне следовало бы знать лучше. Я должна была спросить, прежде чем фотографировать тебя, я просто… У меня есть этот иррациональный страх, что все, кто мне дорог, однажды просто исчезнут без следа. И я… Я поняла, что у меня пока что нет твоих фотографий, и я… Я не хочу, чтобы ты исчезал? Разве это глупо? — Я… У Нила внезапно подступил ком к горлу: сочетание ошеломления от признания, что он ей небезразличен, и чувства вины от осознания того, что однажды он просто исчезнет (очень скоро), поразило его в тандеме и лишило дара речи. К счастью для него, Даки заполнила тишину дальнейшим признанием. — К тому же я… Я хочу убедиться, что что-то от меня осталось и для других людей, понимаешь? Не хочу, чтобы единственное, что осталось у людей в памяти, — это плохие воспоминания и трагический конец. Хочу, чтобы у людей было подобное… Осязаемое напоминание о том, какой и я была, пока была жива, понимаешь? Я хочу, чтобы они увидели все то, что делало меня счастливой, и людей, о которых я заботилась, и все места, где я побывала. Хочу, чтобы люди могли увидеть все эти фотографии, которые я оставлю после себя, и подумать: «Вау, думаю, не все было так плохо, были и хорошие моменты». Я не хочу, чтобы моя история была… Это пиздец как глупо, знаю, что это так, я имею в виду, что никому не будет до этого дела, кроме моего призрака. Просто… — Эй. — Он снова заговорил, понимая ее гораздо лучше, чем всего несколько мгновений назад: — Это не глупо. Я понимаю, правда понимаю, иногда мне хочется, чтобы я… Понимаю… Но я просто… — Да, — ответила она с грустной и понимающей улыбкой. — Я тоже понимаю. Было что-то такое грустное в улыбке, которой она одарила его сейчас. Что-то настолько уязвимое, что он не мог не думать о выражении ее лица, пока наклеивал ей пластыри на ладони, когда они были маленькими детьми… Это была ужасная идея. Потенциально смертельная, если об этом когда-нибудь узнают не те люди. Но он не хотел исчезать для нее бесследно дважды; и, возможно, какая-то маленькая часть его хотела, чтобы в мире все еще существовали какие-то свидетельства его собственных счастливых моментов. Когда Нил Джостен перестанет существовать и он будет вынужден стать кем-то другим, это все равно останется. — Хэй. — Он начал со вздохом, уже отчасти сожалея об этом, но все равно не желая отступать сейчас. — Если ты поклянешься своей жизнью никогда не публиковать и не показывать никому другому, тогда… Мы можем вместе сфоткаться. Всего лишь раз. И только ты можешь на это смотреть, поняла? На секунду она выглядела слегка озадаченной, прежде чем расплыться в широкой улыбке и сказать: — Д-да, хорошо. Она снова вытащила свой телефон и обняла его за плечи, чтобы они были ближе друг к другу, и внезапно Нил осознал тот факт, что он не фотографировался добровольно с тех пор, как ему исполнилось пять. Он даже не был уверен, что ему теперь следует делать, но у нее была широкая улыбка на лице и знак мира сделанной рукой, не держащей телефон, так что Нил сделал все возможное, чтобы скопировать ее. Услышав щелчок затвора, он взглянул на фотографию и немного съежился от того, каким неестественным и неуклюжим он выглядел. — Э-э-э… Случайный кадр, наверное, был немного более лестным, да? — Спросил он. Она немного посмеялась над ним, прежде чем покачать головой. — Эстетически да, но этот способ мне нравится больше. Он отражает твою сущность. — Это и есть моя сущность? — Делаешь со мной селфи только для того, чтобы сделать меня счастливой, хотя ты явно их ненавидишь? Да, чувак, это абсолютно твоя сущность. — О… — Эй, когда ты сказал скрыть буквально ото всех, это относилось и к тебе? Или я могу получить твой номер телефона, чтобы отправить фотку? — Ммм… — Потому что, типа, я могу попытаться загипнотизировать тебя и заставить забыть, что ты когда-либо это видел, или мы можем быть единственными людьми в мире, у которых есть это фото, и тогда это будет что-то вроде нашего общего тайного сокровища. Эксклюзивный клуб, состоящий всего из двух членов. — Проговорила она, приподняв брови. Нил немного посмеялся над обоими предложениями, обдумав их. — Да, мы можем устроить что-нибудь с тайным сокровищем. Мгновение и они уже обменялись телефонами, а потом внезапно в его телефоне было сохранено семь телефонных номеров вместо пяти. На запястье у него был браслет дружбы, а на телефоне — селфи с другом. В его кошельке скопилась приличная сумма денег, и его травмы в значительной степени зажили. Он выполнил свое обещание Кевину ускорить обучение Дженни, Ники и Аарона. А день рождения Жана примерно через неделю… Вероятно, ему следует поскорее двигаться дальше, пока ему не стало еще труднее. В тот вечер, обменявшись «хорошо», он открыл другой чат в своем телефоне. Эндрю, возможно, разозлится на него утром за то, что он написал ему так поздно, но он принял свое решение, и если он не начнет действовать сейчас же, часть его беспокоилась, что у него сдадут нервы. «Думаю, что сейчас как раз самое время для обещанного смертельного триатлона, верно?» Он не ожидал ответа до утра, но, к своему удивлению, получил ответ через несколько минут:

«Назови время и место, Джостен.»

«В пятницу утром? Я встречусь с тобой у Эбби сразу после завтрака перед забегом. Приготовься глотать пыль, подружка.» Последовала еще одна небольшая пауза, но как раз в тот момент, когда Нил собирался перевернуться на другой бок и лечь спать, он получил еще один ответ:

«Я бы предпочел глотать курицу и вафли с тобой в том местечке в центре города. Пропусти завтрак с Ваймаком и вместо этого встреться со мной там. Мы можем считать это последней трапезой перед нашей эпической битвой не на жизнь, а на смерть».

Нил почувствовал, как по какой-то причине на его лице появилась почти легкомысленная улыбка, когда он печатал свой ответ: «Курица с вафлями — разумный выбор завтрака перед жестокой тренировкой?»

«Жестокой? Чтоб ты знал, я нахожусь в своей самой лучшей форме, чем за всю свою жизнь, надрать тебе задницу будет проще простого.»

Эндрю дополнил свой первый ответ вторым, который гласил:

«Кроме того, если мы оба съедим это дерьмо заранее, то оно просто выровняет игровое поле, верно?»

А затем третье, в котором говорилось:

«И поскольку ты все еще должен мне услугу, ты платишь.»

Нил издал тихий смешок про себя и с улыбкой закатил глаза, прежде чем признать: «Ладно, тогда, думаю, это свидание» — Поддразнил он. Эндрю начал что-то печатать, затем остановился. Начал сначала. Снова остановился. У него было так много неудачных попыток, что внезапно Нил начал задаваться вопросом, не пытается ли он тоже общаться азбукой Морзе, но в конце концов Эндрю отклонил его шутку простым и почти предсказуемым на данный момент «Ты идиот». За которым последовало «87%». «Мдааа, я очень надеюсь, что смогу дойти до 100 до того, как один из нас убьет другого в пятницу.»

«При условии, что я не приглашу тебя куда-нибудь до этого.»

«Предваряем наш последний ужин еще одной прогулкой, да? Куда ты меня отвезешь до этого? Парень может съесть столько курицы и вафель, ну, знаешь.»

«Заткнись, Джостен.»

Он отправил первое сообщение перед тем, как добавить:

«Сейчас около 2 часов ночи, пиздуй спать.»

«Я мог бы сказать тебе то же самое.» Поддразнил Нил в ответ, но, не получив ответа в течение нескольких минут, он напечатал второе сообщение, в котором говорилось: «Спокойной ночи, Эндрю.» Прошло еще мгновение или два, прежде чем он получил последнее сообщение за этот вечер.

«Сладких снов, Нил.»

В ту ночь ему приснилась клубника в темном шоколаде, покрытая кленовым сиропом, и пикник на крыше стадиона, и это был, наверное, один из самых сладких снов, которые он когда-либо видел. Он проснулся голодным. Может быть, у него все-таки развилась склонность к сладкому?