Переговоры? Ты что, пират?
Вскоре после этого последовало:Я буду у Би до 4.
Ладно. Тогда в 4:30. После этого Эндрю больше не отвечал, но он видел, что сообщение было прочитано, так что он мог только предположить, что это означало, что он приедет. Между тем, прошло некоторое время с тех пор, как Нил в последний раз обновлял свои социальные сети, и хотя лично его это вполне устраивало, это было своего рода частью его работы, теперь он открыл приложения и сразу же был ошеломлен. Дело не в том, что он забыл или что-то в этом роде, просто… Сегодня день рождения Жана, и фанаты публиковали свои любимые фотографии или спортивные ролики с ним, чтобы отпраздновать это событие. Было приятно видеть доказательства того, что таланты и усилия его лучшего друга были оценены по достоинству, но каждая новая фотография или яркий момент только усиливали горько-сладкое чувство в его животе. Он должен был быть с ним прямо сейчас. В планах у Нила они должны были быть где-нибудь в Европе вместе с Жаном, залечь на дно, пока они не смогут совершить свой второй переезд в Южную Америку. Он собирался принести Жану на день рождения несколько самых вкусных эспрессо, которые только мог позволить их бюджет, и провести остаток дня, делая все, что они захотят, в любом дешманском мотеле, в котором они оказались бы. Это была бы не совсем та феерия на день рождения, что заслуживал Жан, но это было бы лучше, чем все, что у них было в прошлом, и Жан был бы свободен… Вместо этого они все еще разлучены. Жан все еще в гнезде, и он сомневался, что хоть один человек хотя бы отметил его день рождения, поскольку так много фанатов было онлайн. Нил успокаивал себя тем, что, по крайней мере, он в безопасности, у него есть телохранитель, который присмотрит за ним и убедится, что это просто еще один день (а не возможность для Рико превратить его жизнь в ад). Так что, по крайней мере, так и будет… Но Нил все равно не мог удержаться, чтобы не просмотреть все фотографии своего лучшего друга и не прочувствовать боль в груди от того, как сильно он по нему скучал. Он лайкнул все позитивные посты Жана, что всплывали в его ленте, пока Ваймак вел машину, и он старался не выглядеть слишком меланхоличным, чтобы побудить тренера спросить, все ли с ним в порядке. Он в порядке. Жан в порядке. Они просто были… «В порядке» не вместе. Что было, ну знаете… В порядке вещей… Он выследил Кевина, как только они вернулись в апартаменты, и потащил его к Ваймаку, чтобы они смогли выработать стратегию. Сам тренер пробормотал что-то о поручениях, проходя мимо них в холле, чтобы уйти, что было приятно, потому что это означало, что ему не придется вести весь этот разговор по-французски или что-то в этом роде. Нил заинтересовал людей, опубликовав одну фотографию Кева (вместе со всеми другими фотографиями Даки), но в сети все еще были люди, которые не были убеждены, что Нил, во-первых, реальный человек, а во-вторых, на самом деле дружит с Кевином Дэем. Если они собирались подать себя как «партнеров», то им нужно начать вызывать больший интерес еще до начала сезона. Это означало, что пришло время для второго этапа их PR-стратегии. — Я думаю, нам следует попытаться снять несколько видео сегодняшней тренировки, — предложил Кевин, задумчиво нахмурив брови. — Пара кадров, как ты бегаешь или наносишь удары по воротам. Немного продемонстрируй свои навыки, а также покажи себя на стадионе. Так они узнают, что ты лис и что на тебя нужно подписаться. — Хорошая идея. — Он согласился. — Вероятно, попытаюсь пофоткать кого-нибудь из вас. Покажи миру свой прогресс, а также соберу нас вместе, чтобы люди начали говорить об этом ещё больше. — Это хорошее начало. — Указал Кевин, кивнув. — Позже на этой неделе мы тоже сможем опубликовать что-нибудь откровенное друг о друге в наших аккаунтах Инстаграма, покажем, что мы на самом деле друзья, а не просто товарищи по команде. — Так ли это? — Спросил Нил с дразнящей улыбкой, но Кевин все еще выглядел уязвленным этим намеком, но после нескольких секунд все рассеялось, когда Нил раздраженно рассмеялся и подтвердил: — Да. Хорошо… Выглядя облегченно, Кевин закатил глаза и улыбнулся ему в ответ, прежде чем новая мысль визуально пришла ему в голову. В его голосе слышалась легкая неуверенность, пока он предлагал: — Я тут подумал… Может быть, нам тоже стоит сказать что-нибудь о сегодняшнем дне рождения Жана? — Да? — Спросил Нил. — Разве это не разозлит Рико? — Возможно. — Кевин признался. — Но предполагается, что это дружеское соперничество между нашими командами, верно? Что может быть лучше, чем показать, ну, знаешь, дружелюбие? К тому же, как только публика получит намек на то, что ты знаешь не только меня, но и Жана, они с ума сойдут от желания узнать подробности. Наша цель — заставить людей задуматься и заставить новостные агентства конкурировать за наше интервью, так ведь? Что означает, что мы должны начать закладывать фундамент нашей истории, по сути еще не рассказывая ее. Забросить несколько удочек. — Достаточно справедливо… Но просто перепостить те же фотки, что есть у всех остальных в Интернете, на самом деле не докажет, что я вообще его знаю. И нет ни одной нашей совместной фотографии, которую я мог бы использовать вместо нее. — И вправду… — Кевин начал с виноватой гримасы, а после вытащил свой телефон и открыл папку в галерее. Нил взял у него телефон и пролистал ее в легком шоке от того, что увидел. Там было более дюжины снимков его и Жана; большинство из них были размытыми, сделанными издалека на тренировке, но несколько были немного ближе и более четкими. Один из них о чем-то спорил, когда оба опирались на свои ракетки во время одной из индивидуальных тренировок. Одна из редких улыбок Жана, когда Нил наклонился к нему и прошептал что-то забавное в гостиной. Еще одна, где один из них отключился и прижался к другому на диване. Голова Нила прислонилась к груди Жана, а руки обвили его талию, голова Жана на тот момент лежала на макушке Нила, рука покоилась на его плечах. — Ч… — Начал было Нил, а после остановился и увеличил еще несколько изображений. Он разрывался между тревогой от осознания того, что кто-то сфотографировал его без его ведома, и странным чувством… Благодарности за то, что эти фотографии есть? Что, в конце концов, существуют доказательства их дружбы… — Зачем они тебе? — Спросил Нил, когда наконец нашел ответ на тот из миллиона вопросов, который был у него самым насущным. Когда Кевин ответил, на его щеках и кончиках ушей появился легкий румянец. — Я… Я не знаю… Я фотографировал всех воронов на тренировке, это помогало отобразить их форму, чтобы я смог проанализировать, узнать, какие изменения необходимо внести. Обычно я удалял их после, но по какой-то причине я… Я оставил их и… Я… Я правда не уверен, почему я… Э-э… Почему я оставил остальное? — Кевин отвел взгляд и прочистил горло, как будто ему было немного стыдно за себя из-за этого. Нил тоже не уверен, что он чувствует по этому поводу… — Чт… Рико знал, что они у тебя есть? — Ну… Не сразу. — Кевин признался: — Но после того, как он узнал, я оправдался, сказав, что мы могли бы использовать их после твоего дебюта. Сказал, что Рико мог бы поставить это себе в заслугу и использовать как часть их маркетинговой стратегии; в конце концов, они собирались сказать, что он был тем, кто «открыл» твой талант. Так что, знаешь, если бы все выглядело так, будто у него был личный интерес к тебе, то твое обучение помогло бы создать эту иллюзию… Нил посмотрел на фотографию, где они обнимались на диване, такой уязвимый момент был запечатлен без ведома кого-либо из них… Момент, что Рико собирался присвоить себе и использовать в своих интересах любым доступным ему способом… Ему стало немного не по себе при мысли об этом… Но он не мог найти в себе сил возненавидеть сам снимок. Он скучал по таким маленьким моментам тишины и безопасности, как этот. Ему не хватало партнера. Он скучал по Жану… И после того, как краем глаза Нил увидел выражение печали и тоски на лице Кевина, когда тот смотрел на изображение, он понял, что Кев тоже скучал по нему. Он понимал, почему Кевин сделал их, почему сохранил после стольких лет. Это были все те же причины, что и у Даки. Это было доказательством того, что не все в его жизни было плохим. Что даже несмотря на все их общие ужасы в гнезде, моменты, подобные этим, все еще существовали… — Хорошо. — Проговорил Нил с ощущением песка в горле. — Хорошо? — Спросил Кевин немного неуверенно, быстро пряча грустное лицо. — Мы можем использовать их. — Повторил Нил. — Это все еще вписывается в новое повествование, да? Что мы встретились в летнем тренировочном лагере, что ты был тем, кто обнаружил, что из меня получится лучший нападающий, что я решил отправиться за тобой сюда, вместо того чтобы подписать контракт с Воронами, потому что я хотел, чтобы ты продолжал делать из меня лучшего нападающего… Это поможет в доказательстве точно так же, как это было бы с Рико. Верно? — Я имел в виду… — Кевин на мгновение заколебался, и Нил заполнил пробелы за него. — Все так, как ты сказал, так ведь? Это доказывает, что мы все были друзьями — и остаемся ими до сих пор. Что, возможно, сейчас мы в противоположных командах, но все мы по-прежнему связаны… Сначала мы опубликуем это на день рождения Жана, затем несколько фотографий и видео с нашей сегодняшней тренировки. Это вызовет большой интерес и заставит людей заговорить, и если мы опубликуем их без особого контекста или объяснений, тайна этого приведет к множеству теорий без ответов, что означает… — Означает, что каждое стоящее внимания ток-шоу захочет стать тем, у кого будет настоящая сенсация. — Именно. — Хорошо… — Кевин согласился. — Однако мы должны быть разборчивы в этом вопросе. Фотки с тобой в джерси Воронов не сработают, потому что тогда люди найдут повод обвинить тебя, потому что ты отказался от контракта. Но если ты будешь просто в черном на тренировке, то мы сможем сказать, что это из тренировочного лагеря или мы просто развлекались сами по себе. — Мы еще не должны использовать эту фотку. — Указал Нил на фотографию, где они спят. — Это… Нил все еще привыкал к идее вообще публиковать свои фотографии в общедоступном формате. Мысль о том, что они с Жаном будут без сознания и уязвимы на глазах у всего мира, была просто невыносимой. — Да… — Согласился Кевин, и его щеки снова слегка порозовели. — Мы не хотим, чтобы у кого-то сложилось неправильное представление. Нил слегка нахмурил брови, не уверенный в том, что он имел в виду, но все равно кивнул. — М-можно мне все-таки оставить ее себе? — Спросил он. — О, да, конечно. — Кевин согласился и начал отсылать Нилу всю папку целиком. Они потратили некоторое время на то, чтобы разобраться, кто что должен опубликовать, оставив некоторые изображения на потом, просто на случай, если в какой-то момент захотят вызвать вторую волну интереса. Было странно обсуждать себя как продукт и говорить о таких вещах, как маркетинговые стратегии и «часы пиковой посещаемости» определенных сайтов. Но это было частью того, чтобы быть знаменитостью, а превращение себя в знаменитость сейчас было частью его выживания… Ему оставалось только радоваться, что Кевин вырос в этом мире и знает, о чем говорить. Конечно, после своего «несчастного случая» у него был небольшой перерыв в публичной сфере (а до этого всеми его аккаунтами управляли пиар-агенты Воронов), но ему достаточно много раз читали лекции о имидже и он подслушал достаточно совещаний по стратегии, чтобы все еще иметь довольно солидную репутацию обо всем этом в целом. Во всяком случае, его семимесячный перерыв в социальных сетях послужил той же цели, что и полное отсутствие Нила в них до сих пор, это превратило их в тайну, это сделало его возвращение (с Нилом Джостеном на буксире) гораздо более интересным. Кевин снял, как они препираются, а Нил — как он шепчется, и каждый из них выбрал по три случайных кадра с тех тренировок, на которых не видны их джерси. А затем они согласились подписать их такими же расплывчатыми способами, чтобы обеспечить достаточную связь между их двумя постами, чтобы люди знали, что они координировали их вместе. Никаких хэштегов или чего-то еще, только слова «С днем рождения, Жан», написанные по-французски, с эмодзи в виде праздничного торта. Нил уже набрал более дюжины лайков, как ему показалось, всего за несколько секунд после публикации, поэтому он быстро закрыл приложение и пока что отключил уведомления. Кевин слегка усмехнулся, увидев широко раскрытые глаза Нила, и сказал самодовольным тоном. — Ты к этому привыкнешь. — Я правда не думаю, что смогу привыкнуть. Кевин улыбнулся и подошел к холодильнику. Нил мог видеть, как Кев колебался, держа руку над бутылкой пива, секунду или две, а после вытащил вместо нее две бутылки гаторейда и бросил одну в сторону Нила. Нил провел большим пальцем по крышке и попытался убедить себя просто попить из нее. Но когда это не удалось, Кевин толкнул его ногой, упрекая: — Ты снова позволяешь себе обезвоживаться, а заодно и им победить. Это сработало достаточно хорошо, со злобной решимостью Нил откупорил крышку и залпом осушил половину бутылки, в то время как Кевин прятал самодовольную ухмылку за своими собственными гораздо меньшими глотками. Нил снова завинтил крышку и тыкнул в сторону Кевина средним пальцем, в его тоне слышалась смесь нежности и раздражения: — Заткнись, поганец. Я отомщу тебе за это, просто подожди. Кевин посмеялся над ним какое-то мгновение, а потом вскочил с дивана. — Увидимся на стадионе после ужина. На самом деле это был не столько вопрос, сколько утверждение, но Нил все равно ответил так, словно это был вопрос, наблюдая, как Кевин направляется к двери. — Ага. И с этими словами дверь за ним закрылась, а Нил остался один в квартире Ваймака… Нил просто позволил себе на мгновение погрузиться в тишину, прежде чем нервы взяли над ним верх, он снова поднял фотографию, на которой они с Жаном сидели на диване, и задался вопросом, когда в последний раз он спал так спокойно. Боже, он все еще был таким уставшим. Ему нужно было еще немного отдохнуть, чтобы быть в приличной форме к их сегодняшней тренировке; это было важно не только само по себе, но и если они собирались снимать это на видео, он не хотел бы, чтобы перед камерой он выглядел вялым и полудохлым во время своих тренировок. Ему хотелось просто отключить свой мозг и заснуть по команде, но, к сожалению, чем больше он пытался убедить себя заснуть, тем меньше вероятность того, что у него действительно что-то получится. Там, в гнезде, у него не было такой проблемы. Но было просто так трудно чувствовать себя в достаточной безопасности сейчас, на открытом месте, вот так, без кого-то, кто прикрывал бы ему спину. Он установил фотографию, где он с Жаном в качестве фона для своего телефона и просто смотрел на нее некоторое время, а потом решил включить телевизор на новости и убавить громкость почти до упора. В надежде, что небольшой фоновый шум и знакомая картинка помогут ему успокоиться? Завершив настройку, он лег на диван, положил телефон на подушку рядом с лицом, и просто позволил себе смотреть на него, пока медленно (по-настоящему, так медленно) не погрузился в сон.***
— И что ты при этом чувствуешь? Самая банальная фраза во всем мире, которую можно услышать от психотерапевта, и она произнесла ее без намека на сарказм или иронию. Он бы подумал, что Би просто подшучивает над ним, но она слегка постукивала ручкой, как всегда делала, когда действительно что-то анализировала, как будто ожидает, что его ответ будет каким-то глубокомысленным или важным. Эндрю закатил глаза и отхлебнул какао, задаваясь вопросом: — Серьезно, Би? — Сделай мне одолжение. — Ответил она с легкой усмешкой. Эндрю вздохнул. — Погано? — Сказал он, пожимая плечами. — В каком смысле? Эндрю тихонько вздохнул и позволил своей голове откинуться на край дивана. Поразмыслив над этим мгновение, он снова поднял голову, чтобы продолжить: — Мне не нравиться… Сожалеть. Я долгое время избегал этого, и теперь я… Би постучала ручкой и отхлебнула из своей кружки: — Ты сожалеешь о том, что произошло с Нилом? Эндрю стиснул зубы, признание вышло из его горла, как наждачная бумага по пищеводу. — Да. Би кивнула с довольной улыбкой, будто он сделал что-то важное только из-за того, что сказал правду. Его раздражало то, как мало требовалось, чтобы произвести на нее впечатление. Еще больше его нервировало то, как ему по-прежнему было трудно делать тот минимум вещей, что ей так нравился. — Почему? — Би подтолкнула его к дальнейшему рассказу, и он сделал глоток какао, чтобы снять напряжение в горле. Он сглотнул, раздраженно выдохнул и объяснил. — Я не прислушивался к своим собственным инстинктам… Я с самого первого дня знал, что он замышляет что-то нехорошее, но все равно позволил ему остаться. Если бы я просто сказал ему в самом начале забрать свои манатки и свалить, этого бы не произошло. — Интересно. — Заключила Би, еще несколько раз постучав ручкой. — А как ты думаешь, почему ты этого не сделал? Что побудило тебя на решение дать ему шанс? — Не знаю. — Ложь, и они оба были в курсе этого. Поэтому после нескольких секунд молчания (пока Би терпеливо ждала, когда он это признает) он издал стон и раскололся. — Я хотел, чтобы он остался рядом. Он… Интересный. — Интересный? — Би дальше вытягивала из него ответы. — Не такой. — Уточнил Эндрю. — Как кто? — Как все. — Сначала ответил Эндрю, прежде чем продолжить. — Помимо этого… Кевин говорил, что он такой же, как я… Я хотел выяснить, как или почему он так думал. — Понимаю. — Хмыкнула и кивнула Би, сделав несколько пометок, а затем постучав ручкой. — Значит, ты нашел кого-то, с кем, как тебе показалось, ты мог бы общаться? — Нет? — Проговорил Эндрю с большей неуверенностью, чем ожидал от этого заявления. — Хм… Было бы точнее сказать, что ты нашел кого-то, у кого, возможно, больше шансов наладить с тобой отношения? Понимающим тебя лучше, чем те, кого ты считал слишком непохожими на себя? Эндрю моргнул при этих словах и снова с глухим стуком откинул голову назад. Он обдумывал это мгновение или два, до того как заставил себя признать: — Думаю, отчасти так оно и есть. — Он снова поднял голову и сделал еще глоток какао. — Однако он был неправ… Мы совсем неодинаковые. Би что-то тихонько напевала себе под нос. — Возможно ли, что часть твоего сожаления проистекает из разочарования в том, что Нил оказался не тем, кем ты его считал? Что он не смог понять тебя так, как ты надеялся? — Я и не надеялся на это. Би моргнула один раз и дважды постучала ручкой. — Почему? Он знал ответ, но каким-то абстрактным образом, что не мог нормально уловить, чтобы сформулировать мысль. Если бы Нил был похож на него, понимал его полностью, это означало бы все те же вещи, которые сделали его тем, кто он есть, превратили Нила в того, кто он есть. Ему не нравилась эта мысль… Он не мог точно определить, почему. Не понимал, какой именно привкус неправильности был у него на языке. Но он знал, что это… — Быть похожим на меня — это не шибко хорошо. — Наконец продолжил Эндрю. — Для него? Или для тебя? — Для кого угодно. — Интересно… Би сделала несколько заметок, постучала ручкой, а затем одарила его еще одной из своих довольных улыбок. — Хочешь услышать мою теорию? — Полагаю? — Сказал он, пожимая плечами и делая еще один глоток какао. — Я думаю, скорее всего, разочарование не в том, что Кевин ошибался, а в том, что он был прав. Думаю, возможно, ты действительно нашел какое-то сходство между вами двумя. И то, что ты увидел в нем, было той частью тебя самого, с которой ты чувствуешь себя наименее комфортно. И мне кажется, возможно, отчасти причина, по которой ты чувствуешь себя так уязвленно из-за того, что произошло, заключается в тех неприятных сравнениях между вами двумя, с которыми тебе пришлось столкнуться лицом к лицу. — Нет. — Эндрю отмахнулся, покачав головой. Би снова постучала ручкой, решая немного сменить тему. — Хорошо… Я бы хотела вернуться к твоему первоначальному заявлению, если ты не против. — К какому из них? — О твоем чувстве сожаления. — Надавила она. — А что с ним? — Ты сказал, что сожалеешь о том, что не прислушался к своим инстинктам. Была ли это единственная сторона того, о чем ты сожалеешь? Эндрю допил остатки какао, прежде чем на мгновение легонько стукнуть теперь уже пустым фарфоровым стаканом по лбу. Он стиснул зубы и ответил: — Нет. Би кивнула и снова улыбнулась ему, задавая следующий наводящий вопрос: — О чём ещё? — Все пошло не так, как предполагалось. Все стало… Запутанным. — Запутанным? — Плохо. — Эндрю сказал первое, что пришло на ум, а после изменил свой ответ: — Сложным. — В каком смысле? — Он… — Начал было Эндрю, но вновь изменил и этот ответ. — Я сделал кое-что, что было… Я должен был это сделать, но если бы я знал тогда то, что знаю сейчас, я бы сделал все по-другому… — Потому что он плохо на это отреагировал? — Спросила Би. — Потому что он слишком сильно отреагировал. — Я поняла… Ты сделал что-то, что, по твоему мнению, причинило ему вред? — Да. — Это ощущение наждачной бумаги вернулось к его горлу вместе с ощущением призрачных рук. Он резко встал с дивана, чтобы долить себе в кружку еще какао, пока Би терпеливо ждала его возвращения. Он ожидал увидеть на ее лице осуждение или жалость, но вместо этого она выглядела просто любопытной. — Значит, ты сожалеешь о том, как твои действия навредили Нилу? — Повторила она. Эндрю застонал и немного рыкнул из-за того, насколько пиздецки нелепой, слащавой и просто — всего, что он ненавидит, — была эта фраза. Но в конечном счете он не может сказать, что она неправа, поэтому вместо этого он ответил сквозь стиснутые зубы. — Да. Би снова улыбнулась ему и проговорила: — Это хорошо, Эндрю. При этих словах он слегка отшатнулся, поэтому она немного перефразировала. — Я знаю, что это не очень приятно, но тот факт, что ты способен идентифицировать эти чувства и признаться в них, — это хорошо. Это свидетельствует о значительном росте. Тот, кем ты был несколько лет назад, не смог бы сделать такого заявления. И я горжусь тобой за то, что ты старался изо всех сил и дошел до этого момента. Эндрю вздохнул и отвел взгляд. В этом и была проблема Би. Она была своего рода противоположностью всем остальным в его жизни. Все остальные всегда были так готовы обвинить его во всем или неверно истолковать его намерения, чтобы сделать из него злодея, независимо от обстоятельств. Би была не такой, что было одновременно и хорошо, и плохо. Потому что это означало, что она хвалила его за самый минимум и «гордилась» его «ростом», даже когда он совершал плохие поступки, просто потому, что он признавал, что они являются плохими поступками. Это заставило его задуматься о том, что нужно сделать, чтобы она точно так же увидела в нем плохое. Чего бы ей стоило назвать его ненормальным, эгоистичным монстром, как и все остальные, вместо того, чтобы просто спросить его о том, что он чувствует из-за этих прозвищ… — Я подсыпал ему в напиток пыль, не сказав ему об этом, подождал, пока он будет под кайфом и у него начнет двоиться в глазах, а затем приковал его наручниками к перилам, чтобы я мог допросить его, — рассказал Эндрю с невозмутимым видом. Едва ли это было самое страшное преступление, в котором он признался. Или, по крайней мере, не самое худшее, на что он намекал. Они с Би говорили о том, как Аарон разозлился на него за то, что случилось с Тильдой, как Эндрю заключил сделку, чтобы защитить его, а теперь он ведет себя неблагодарно из-за этого, и Би знала, что Тильда погибла в автокатастрофе. Может быть, Эндрю и не сказал прямо: «Я специально разбил машину, чтобы убить Тильду», но Би была достаточно умной женщиной, и Эндрю был уверен, что она это поняла. По сравнению с преднамеренным матереубийством то, что по сути приравнивалось к подсыпанию рофли в чей-то напиток, не должно казаться таким уж большим делом. И все же он чувствовал себя виноватым настолько, что даже не мог притвориться, что сожалеет о смерти Тильды. Он сделал большой глоток какао, жалея, что это не затяжка от сигареты, и заставил себя поддерживать зрительный контакт поверх ободка. Би подождала, пока он закончит, отвечая: — Должна признаться, я удивлена. Не с отвращением, даже не с разочарованием, просто с удивлением. Это одновременно успокоило его нервы и разжигало их. Может быть, это и хорошо, что его психотерапевт никогда по-настоящему не обвиняла и не выговаривала ему за что-то, ее работа заключалась в том, чтобы помогать ему «докопаться до сути» и «обработать» происходящее, а не читать ему лекции. Но иногда ему хотелось, чтобы была какая-то золотая середина. Кто-то в его жизни, кто не просто тут же выставлял бы его плохим парнем в любой ситуации, но и не боялся бы упрекнуть его, когда он вел себя придурковато или иррационально. Кто-то, кто причитал бы ему о содеянном дерьмеце, но также признавал, что проблема не всегда была в нем. Он категорически отказывался думать о Ниле Джостене в этой роли. Второй шепот «это была не твоя вина» эхом отозвался в его голове вместе с ощущением плевка на щеке — он тряхнул головой, чтобы скинуть его, и спросил Би: — Почему? Его голос прозвучал с легкой хрипотцой, которую Би любезно проигнорировала, ответив ровным тоном. — Это разные обстоятельства, но я удивлена, что кому-то с твоим прошлым пришло в голову сделать такое. Лишить кого-то свободы воли таким образом… Это не соответствует твоим ценностям, какими я их понимаю. Эндрю открыл рот и снова закрыл его со щелчком, когда выпил еще какао, ощущение призрачных рук на своем теле вызывало у него тошноту, но он все равно запил ее шоколадом. Он даже не рассказал Би о прошлом Джостена, о том, что для него в Эдгаре Аллане не было «других обстоятельств», и как из-за этого Эндрю спровоцировал его, сам того не желая. Би ничего этого не знала, но все равно сразу перешла к сути проблемы. Она все еще воспринимала это как… Она видела это подобным образом, потому что так оно и было. Конечная цель была другой. Но он все равно накачал Нила наркотиками с намерением сделать его слишком поплывшим, чтобы он не увильнул от правды. Он все еще не мог контролировать свое собственное тело. Он все равно надел на него наручники, чтобы он принял еще больше. Внезапно даже мысль о том, что он провернул это с Мэттом и Дэн в прошлом году, выбила его из колеи, а еще о том, что он почти сделал тоже самое с Рене. Дело не дошло до настоящего «допроса с наручниками», как это было с Джостеном, но слова Би об «их лишении свободы воли» все еще оставались в силе только потому, что он подсыпал пыль в их напитки. Пиздец! Почему он сам об этом не подумал? Почему он не понимал этого, пока кто-то другой не тыкнул ему пальцем? Ему не следовало этого делать. Это было слишком близко к тому, чем, как он клялся, никогда не будет заниматься. Он со стуком поставил свою кружку на стол и отодвинул ее подальше от себя; прижав колени к груди, он сидел на диване, откинувшись на спинку и отводил взгляд от Би, пока тошнота не начала отступать, уступая место общей тревоге и чувству вины. Би терпеливо ждала, когда он что-нибудь скажет, защитится или даже просто объяснит, но теперь фраза, в которой он был так уверен все это время, прозвучала пусто и бледно. — Я должен был. — Ради чего? — Ради Аарона. — Ответил он в начале, а затем продолжил: — И Кевина, и Ники… Ради всех. Я должен был сдержать свои обещания. Я должен был оберегать их. — И ты считаешь, что эти действия были единственным способом обезопасить их? Эндрю собирался сказать «да», но вместо этого вырвалось лишь: — Нет. — Немного нахмурив брови и поразмыслив еще чутка, он ответил: — Я должен был просто пригрозить ему. Я мог бы напугать его, чтобы он сказал правду, без… — Это то, чего ты хотел добиться? Ты хотел напугать его? Ты хотел, чтобы он тебя боялся? — Нет. — Повторил он, сам того не желая. Этот ужас в глазах Джостена, когда он смотрел на Сумерки, легкая мания, когда он проклинал его за то, что тот не сдержал свои руки при себе, напряжение во всем теле от того, что он сидел рядом с ним за завтраком. Теперь Нил боялся его, даже если он пытался притворяться, что это не так, это было ясно. И зная, что… Это не то, чего он хотел. Он хотел, чтобы Нил по-прежнему склонялся к нему, когда Эндрю поступал так, как он делал раньше. — Нет… — Снова повторил Эндрю. — Я хочу, чтобы он говорил мне правду. Я хочу знать ответы на все вопросы. Я хочу, чтобы он перестал быть таким… Таким чертовски запутанным и просто сказал мне, что на самом деле происходит в его тупой кроличьей голове. — А ты пробовал спросить у него эту правду? Не угрожая ему и не пытаясь выудить это обманом, а просто спрашивая? — Он бы не сказал правду, если бы я так поступил. — Как ты можешь быть уверен в этом? — Потому что он… Он лжец. Вот почему он не скажет. Все, что исходит из его уст, — ложь. — Всё? — Да. — Откуда ты знаешь? — Потому что он…! — Эндрю оборвал себя и сделал несколько глубоких вдохов. — Потому что я видел его с кем-то, с кем он обещал мне, что не ведет дружбу. — Он неопределенно ответил: — Потому что я узнал правду от Кевина, и это не совпадало с тем, что сказал мне Джостен. — А возможно ли, что то, что сказал тебе Нил, было правдой в то время, но другие обстоятельства заставили это стать неправдой постфактум? — Нет. — Эндрю нахмурился. -… Как? Би несколько раз постучала ручкой, прежде чем ответить: — Я не могу быть уверена, не зная больше о ситуации. Но из того, что ты мне только что рассказал, кажется возможным, что Нил и его друг раньше не общались и, возможно, снова вступили в контакт только недавно. — Не имеет значения. — Покачал головой Эндрю. — Он пообещал мне, что никогда больше не будет работать с этими людьми, а потом солгал мне об этом в лицо. Он подверг моих людей опасности только для того, чтобы… Он предатель и лжец, Би. Я сделал то, что должен был сделать. — Если ты веришь, что это так, то почему тебе потребовалось так много времени, чтобы определить, похож он на тебя или нет? — Что? — Ты сказал, что держал его рядом с собой, потому что находил его интересным. Потому что ты хотел увидеть, как — или почему — Джостен может быть «таким же, как ты»… Обычно ты довольно хорошо умеешь отстаивать свои границы от тех, кого считаешь лживыми. И ты, кажется, довольно искусен в определении чьих-либо намерений. Если ты знал, что он лгал тебе все это время, почему до недавнего времени ты был так не уверен, есть ли у вас что-то общее? — Это… Он… Сложный. Его трудно понять. Иногда он… Он кажется таким искренним, но он говорит вещи, которые никак не могут быть правдой. — Например, что? Эндрю открыл рот и снова закрыл его. Миллион маленьких мгновений всплыли у него в голове одновременно, но ни об одном из них он не хотел рассказывать Би. Разговоры о карих глазах, которые светятся и полны силы, как неподвижный объект. Каждое «это не твоя вина» или проблеск оранжевых бусин с надписью «подружки». Украденные сигареты, что они так и не выкурили, и темный шоколад со вкусом эспрессо, слизанный прямо с пальца Джостена. Выкрашенные ногти и звук его смеха. Всегда впускал Эндрю в свое пространство, но никогда не входил в его без разрешения. Всегда склонялся в его сторону. Всегда говорил «да». Она подождала минуту или две, пока он заговорит, но когда все, что сделал Эндрю, это пожал плечами, она подтолкнула его к дальнейшему. — Возможно ли, что все, что говорил тебе Джостен было правдой, а ты просто не хотел, чтобы она таковой была? Эндрю сглотнул и подтянул другое колено к себе на диван, его пальцы отбивали ритм по голеням, когда он положил подбородок на верхнюю часть коленей. После минуты или двух дальнейшего молчания она снова подтолкнула его. — Возможно ли, что часть этого замешательства и вины, что ты испытываешь, вытекает из твоей неуверенности по этому поводу? Что, возможно, та единственная ложь, в которой ты уверен, не обязательно отрицает подлинность других вещей, которые вообще могут быть не ложью? Эндрю почувствовал, как дрожь пробежала у него по спине. Он вздохнул. — Не имеет значения… — Выдавил Эндрю, немного удивленный тем, насколько грубо прозвучал его собственный голос. — Той одной лжи было достаточно. — Хм. — Промурлыкала Би, постучав ручкой еще несколько раз… — Тогда позволь мне спросить тебя вот о чем? Врал ли ты Джостену в какой-либо момент, пытаясь выяснить правду? Возможно, ты в какой-то момент вводил его в заблуждение относительно своих намерений? Эндрю позволил своим ногтям немного впиться в плоть икр, обдумывая это, а после признавая: — Да. Честно говоря, он врал о нескольких вещах. Ни о чем из того, что действительно имело значение. Но вся их «дружба» и «битва желаний» сводились к тому, что Эндрю пытался манипулировать Джостеном и вводить его в заблуждение в корыстных целях. И поход в Сумерки… Может быть, он и не сказал «эй, не волнуйся, эти напитки безопасны», прежде чем передать их Нилу, но… Да, он много врал. Но… — Но это было по-другому. — Эндрю защищался: — Я солгал только для того, чтобы докопаться до правды. Чтобы я мог обезопасить своих людей. Но ложь, о которой говорил Джостен, подвергла их опасности. Его ложь была эгоистичной, моя же была… Совсем другое дело. — Я понимаю. — Ответила Би, вновь напевая и еще несколько раз постукивая ручкой. — А можешь ли ты быть уверен, что у Джостена не было своих людей, которых он мог бы защитить с помощью той лжи, что он сказал? Его первой мыслью было, что у Джостена нет таких людей, но, поразмыслив, он понял, что это неправда. У него был Кевин, но это не считалось, потому что сделка, что он заключил с Ичиро, ухудшила положение Кевина, а не улучшила… Но ведь был еще и Жан. Эндрю увидел посты в своей ленте, посвященные дню рождения Жана Моро, как раз перед тем, как войти в кабинет Би. Он вспомнил, как смотрел чуть дольше, чем это было необходимо, на улыбку на их лицах, когда Нил наклонился ближе, чтобы прошептать свои секретики партнеру по гнезду. Он вспомнил заявления Кевина о том, что если бы Нила заставили выбирать между ним и Жаном, то он выбрал бы Жана. О том, как Дэй настаивал на том, что он должен пойти на сделку ради Моро. Он думал о том, что Жан считался «собственностью», с ним обращались хуже, чем с собакой, о том, что теперь, когда Джостена не стало, он остался один. Он подумал о том, что если бы Нил действительно ушел, когда сказал, что собирается, если бы ему удалось вернуться в гнездо, то сейчас он снова был бы с Моро, как раз к его дню рождения… Значит, это и было его стимулом. Дело было не только в экси. Речь шла о Жане Моро. — Может быть… — Эндрю признался. Би постучала ручкой с легким колебанием, задавая следующий вопрос: — Эндрю, ты веришь, что твои собственные действия и нечестность оправданы, потому что это было сделано в защиту тех, кто тебе дорог? — Я заключил сделку. — Послужило ответом Эндрю. — Дал обещание. И не могу его нарушить. — Хорошо, значит, ты считаешь, что твои действия и нечестность оправданы из-за этих обещаний в стремлении защитить? — Да. — И все же ты считаешь, что действия и нечестность Джостена таковыми не являются, даже несмотря на то, что он, возможно, действовал таким образом, чтобы защитить свои собственные обещания и своих собственных людей? Эндрю не ответил и просто вонзил ногти поглубже, поэтому после паузы Би подсказала ему: — Справедливо ли будет сказать, что если бы твоя ситуация была бы обратной, если бы ты оказался в ситуации Джостена, то ты, возможно, сделал бы аналогичный выбор? — Нет, — Мог с уверенностью сказать Эндрю. Если бы он был на месте Джостена, он бы нашел способ убить Рико много лет назад, к черту последствия. — Я тебя поняла. — Би кивнула: — Тогда было бы справедливо сказать, что, возможно, часть твоих мотивов в действиях коренилась в желании наказать Нила за то, что он сделал то, что ты считал неправильным выбором? — Я… — Сначала он был не уверен, как на это ответить, но потом поправил Би странно неуверенным тоном: — Я не пытался наказать Джостена, я просто пытался понять его. Пытался решить проблему и снова взять ситуацию под контроль. Он все испортил, мне просто нужно было понять, что случилось, чтобы я знал, как исправить ситуацию. Дело было не в мести или чем-то еще. Я просто пытаюсь сдержать свои обещания. — Ты считаешь, что это твоя работа — исправлять его ошибки? — Так и должно быть. — Почему? Эндрю открыл рот, но на мгновение его слова просто повисли в воздухе. Би постучала ручкой еще несколько раз, прежде чем издать негромкое жужжание. — Позволь мне спросить тебя вот о чем, Эндрю, я знаю, ты сказал, что не пошел бы по такому же пути, что и Джостен, но давай на мгновение представим, что все-таки ты выбрал тот же путь. И что Джостен, в результате, в отместку сделал тот же выбор, что и ты. Если бы Джостен поступил с тобой так же, как поступил ты с ним, если бы все остальное, связанное с этим выбором, было бы таким же, и единственная разница заключалась в том, что ты был бы Нилом, а он — тобой. Будешь ли ты по-прежнему чувствовать, что твои действия оправданы? Согласился бы ты с тем, что то, что Нил сделал с тобой, было необходимым? Или ты, возможно, отнесся бы к этому по-другому в данных условиях? Эндрю попытался хотя бы на мгновение представить, что чувствует себя дезориентированным и испуганным, сбитым с толку и неуверенным в том, что происходит. О том, как его приковали наручниками возле клуба, а Джостен склонился над ним. Умолять отпустить себя только для того, чтобы тебя проигнорировали. Он представил себе, что, по его предположениям, произойдет дальше. Чего, судя по прошлому опыту Джостена, ему следует ожидать. Он представил себе, как отчаянно пытается не допустить дальнейшего, да так, чтобы начать биться о кирпичи, ради бессознательности. Он вообразил, что был настолько уверен в том, что Джостен попытается повторить попытку на следующий день, что проходил весь день, просто чтобы уйти от него подальше… Было бы это оправдано? Будет ли когда-нибудь оправдан тот, кто внушает такой уровень страха, беспомощности и отчаяния? Ничего не произошло, только не это. Но Джостен подумал бы, что это произошло… Может быть, он все еще так думал? Если бы у Эндрю были основания полагать, что кто-то снова попытался бы протянуть к нему лапы подобным образом, если бы у него были основания полагать, что они попробовали бы это снова, если бы им дали шанс, он бы не остановился перед тем, чтобы разгромить их квартиру и взять их машину для развлекательной поездки. Он бы убил их… Но этого не произошло. Эндрю не пытался что-то сделать. Нил должен был знать, что Эндрю никогда бы не сделал подобного, он должен был знать, что он… «В конце концов, это правильный рецепт.» Он не знал… Нил думал, что Эндрю был таким же, как Рико. Он думал, что он такой же, как… Нет. Как он мог такое подумать? Эндрю не похож на них, он никогда бы не сделал ничего подобного тому, что делали они. За исключением… За исключением, может быть, того, что он сделал? Может быть, было достаточно плохо, что он прикоснулся к нему без разрешения. Что он подсыпал пыль в его напиток. Что он приковал его наручниками к перилам. Что он не остановился, когда Нил сказал «нет». Что он даже не остановился, когда сказал «пожалуйста». Би, должно быть, заметила, каким позеленевшим он стал, раньше Эндрю, потому что, до того как он успел опомниться, она протянула ему корзину для мусора, а Эндрю опустошил свой желудок, выпив четыре кружки горячего шоколада. Би молча налила ему стакан воды и протянула ему. Эндрю сделал несколько жадных глотков, чтобы избавиться от привкуса во рту, а после понял, что из-за него Нил не мог даже пить и почти ничего не поел за завтраком. Он швырнул полупустой стакан в стену и наблюдал, как он разбился вдребезги, разбрасывая маленькие осколки стекла и капли воды на несколько футов в каждую сторону. И Би, к ее чести, едва вздрогнула. Мгновение она сидела неподвижно, и на долю секунды Эндрю показалось, что, возможно, это станет последней каплей, тем, что заставит ее отвернуться от него. Но вместо этого она просто откинулась на спинку стула и подождала, пока учащенное дыхание Эндрю замедлится до менее гипервентиляционного состояния. — Я… Я не пытался… — Знаю. — Успокоила Би через мгновение. — Но я полагаю, что мы раз или два обсуждали разницу между нашими намерениями и нашими результатами. Что результат наших действий — это отдельный вопрос от причин, по которым мы их в первую очередь совершили. Эндрю не ответил ей вслух, но слегка кивнул в знак воспоминания. Это было то, что часто поднималось в связи с темой Тильды и его брата. — Мы не можем контролировать действия и реакции других людей, как бы нам этого ни хотелось. Мы можем только контролировать наши собственные действия и реакции и надеяться, что при этом все получится. — Я… Если я не смогу их контролировать, тогда… Тогда они могут… Би некоторое время молча кивала в знак согласия, прежде чем высказаться. — Ты веришь, что Нил из тех людей, что могут делать те вещи, о которых ты беспокоишься, если он находится не под твоим полным контролем? Эндрю подумал обо всех моментах, когда Нил мог бы или, возможно, даже должен был переступить его границы, но не сделал этого. Он подумал о том, что ему не стоило класть голову на его плечо на их пижамной вечеринке. О том, что он всегда давал ему пространство, когда Эндрю всерьез не хотел, чтобы он был рядом. О том, что даже сейчас… Даже когда Нил прокатился на его машине и разгромил их квартиру, он по сути ничего не повредил. О том, что даже сейчас он никогда не подходил слишком близко и не пытался втиснуться в пространство Эндрю, даже когда тот швырял Джостена в стены… Он подумал о «потому что я — Нил Джостен» и «потому что ты — Эндрю Миньярд». — Нет, — Признался Эндрю, чувствуя, как по горлу стекают горячие угли. — Нил не такой. Он не такой… — Полсекунды Эндрю не был уверен, какое имя вот-вот сорвется с его губ. Не такой, как Дрейк? Не такой, как Джесси, или Сэмюель, или Стивен? Не такой, как Рико? Не такой, как он? Эндрю еще немного повозился с мусорным ведром, а затем издал стон. Би снова стояла, держа наготове коробку с салфетками на случай, если Эндрю захочет вытереть излишки подтеков в уголке рта. — Возможно, нам следует закончить сегодняшний сеанс пораньше? Дать тебе возможность обдумать это и вернуться к нему вновь на нашем еженедельном сеансе в среду. — Нет, — Выдавил Эндрю с оттенком отчаяния. — Продолжим начатое. — Эндрю… — Я встречусь с ним сегодня попозже. После сеанса. — Он объяснил между очередными приступами рвоты: — Я не могу… Мне нужно знать, как… Как все исправить. Би глубоко вздохнула и вновь вернулась в свое кресло, делая несколько заметок и постукивая ручкой. — Я не уверена, что это то, что ты можешь исправить, — Проговорила Би голосом, до жути похожим на голос Рене. — Мне кажется, это то, над чем тебе просто придется поработать. — Как? — Спросил он, принимая более вертикальное положение. — Ну, помнишь наши разговоры о разнице между намерениями и результатами? О том, чтобы взять на себя ответственность за наши результаты, даже если у нас были самые лучшие намерения? — Да? — Я хочу, чтобы ты применил те же принципы к своей потребности в контроле. Хочу, чтобы ты поработал над тем, чтобы не пытаться контролировать всех и вся. Правда в том, что мы не можем контролировать других людей, как бы нам этого ни хотелось. Попытки только приводят к тому, что мы теряем контроль над собой и действуем так, с чем другие не согласились бы. Это заставляет нас оступаться с собственных ценностей, быть нечестными, лишать других их собственной независимости, чтобы… Эндрю опять чуть не блеванул, но сумел проглотить жидкость, не потянувшись снова к мусорному ведру. Би подождала немного, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, прежде чем продолжить. — Вместо этого попробуй поработать над контролем своих собственных действий и реакций, убеждаясь, что они соответствуют твоим собственным ценностям. Затем найди способы помочь другим сделать то же самое, не пытаясь их контролировать. Найди способы, которыми вы оба можете извлечь выгоду из сложившейся ситуации, не переступая своих собственных границ или границ другого человека. Ты обнаружишь, что таким образом общий результат ощущается более «контролируемым», даже без необходимости дергать за всякие ниточки. — Позволив ему сделать свой собственный выбор, мои люди оказались в опасности. — И то, что он позволил тебе сделать то же самое, — это то, как он сам пострадал от тебя. Эндрю сделал глубокий вдох, что больше походил на шипение сквозь стиснутые зубы. И Би воспользовалась этим моментом, чтобы еще раз повторить ему некоторые слова Рене. — Вы оба причинили друг другу боль. Хотел ли кто-нибудь из вас этого или нет, вред был причинен. Вам обоим потребуются усилия и время, чтобы залечить эту рану. И первый шаг в этом направлении — признать всю степень причиненного вреда и найти способы доказать, как Нилу, так и тебе, что это больше не повторится… И я не имею в виду попытки помешать Нилу причинить боль тебе или тем, кто тебя окружает. Я имею в виду, чтобы ты предотвратил повторение того, что сказал и сделал, что причинило ему боль. Помни, что цель состоит в том, чтобы контролировать наши собственные действия и реакции, а не в том, чтобы контролировать других. — Что, если он не захочет работать со мной над этим? Что, если он мне не поверит? — Тогда он этого не сделает. — Ответила Би, слегка наклонив голову. — Ты не имеешь права голоса в том, прощает тебя кто-то или нет, только в том, прощаешь ли ты сам себя или нет. И мне кажется, что в данном случае единственный способ для тебя примириться с самим собой и простить себя — как за свои действия, так и за их результаты — это сделать все возможное, чтобы загладить вину со своей стороны. От него зависит, поверит ли он тебе или сам загладит свою вину. Но это не должно останавливать тебя от попыток. — Да, за исключением… На самом деле я не из тех, кто умеет прощать, и Нил тоже. — Откуда ты знаешь? Он собирался использовать его обиду на Кевина и ненависть к слову «извини» в качестве доказательства, но потом понял, что отношения между ними в значительной степени потеплели, и вспомнил слова Рене о том, что «нужно говорить с ним на понятном ему языке»; как раз потому, что Нил ненавидит пустые слова это не значит, что он против всех форм извинений. И если это так, то, может быть, он также не против «помилования»? — Я не знаю, как… — Он не уверен, собирался ли он рассказать, что не знает, как прощать людей, или что он не знает, как просить об этом взамен. Или, может быть, даже то, что он не знал, как заслужить упомянутое помилование? Он не уверен в том, что собирался сказать. Но Би, казалось, пришла к собственному выводу, издав жужжание и еще несколько постукиваний ручкой. — Если традиционные устные извинения для тебя невозможны, найди новый способ сказать это. Покажи ему, что ты понимаешь, что сделал не так, и больше такого не повторится. В конце концов, именно в этом цель извинений, это не ритуальный обмен словами. Это признание того вреда, что был причинен. — Но как? — Ну, сначала вы оба решаете проблему вместе, затем сообщаете друг другу о том, как планируете ее решить, и просишь помочь решить ее вместе с тобой. — А что, если он не захочет следовать моему плану? — Это не только твой план. В том-то и дело, Эндрю, что это план, который вы вместе придумываете. Вы идете на компромиссы и заверения, чтобы все сложилось в вашу пользу так, с чем вы оба будете согласны. — А если он не захочет помочь мне придумать этот грандиозный план? — Если он не захочет помогать, то ты все равно вносишь свой вклад, показываешь, что ты серьезно относишься к этому, делая все, что в твоих силах, самостоятельно. Как только проблема немного уменьшится благодаря твоими усилиям, он может решить, что все-таки стоит попытаться разобраться вместе с тобой. Эндрю обдумывает это, пока его нога начала подпрыгивать вверх-вниз. Би снова воспользовалась паузой в разговоре, чтобы вставить свою лепту. — Ты говорил, что веришь в то, что Нил не причинит тебе вреда, верно? Так что теперь ты должен найти способ доказать ему, что у тебя тоже нет намерения причинять ему вред. Подавай пример, а не железные тиски, и остальные последуют за тобой с гораздо меньшим сопротивлением. — А что, если я снова конкретно проебусь? — Спросил Эндрю с кислым привкусом во рту. — Что, если я… Я разозлюсь, стану маниакальным и сумасшедшим и снова накинусь на него? — Скорее всего, так и будет. — Ответила Би без всякого предупреждения, послав ему в лицо ощущение словесной пощечины, продолжая. — И с ним также. И так произойдет со всеми. Никто не может правильно извиниться в 100% случаев. И прогресс тоже никогда не происходит полностью в одночасье. С твоей стороны потребуется много работы, чтобы избавиться от этого контроля, что ты так ценишь, и поработать над тем, чтобы твои собственные действия соответствовали твоим ценностям. И со стороны Нила потребуется немало усилий, чтобы поверить в эти усилия после того, что было сделано. Ты просишь его оказать тебе услугу и помочь вам обоим оправиться от этого, не удивляйся, если в какой-то момент кто-то из вас оступится. Просто продолжай пытаться снова и снова делать все правильно со своей стороны и верь в то, что Нил сделает то же самое. Это единственный путь двигаться вперед. Легкий звуковой сигнал таймера на столе Би оповестил об окончании их сегодняшнего времени, поэтому она задала те же вопросы, что и всегда, отключая будильник. — Было ли что-нибудь еще, что бы ты хотел обсудить со мной сегодня? Или ты хотел бы остаться еще ненадолго, чтобы все обдумать, прежде чем вернуться домой? Он ответил так же, как всегда, вставая с дивана: — Нет. — Хорошо… Сегодня мы добились неплохого прогресса, Эндрю. Увидимся в среду в наше обычное время. Его рука зависла в дюйме от дверной ручки, когда он заметил, что Би тянется к шкафу с принадлежностями за метлой и совком для мусора. Эндрю оглянулся на разбитое стекло от чашки, что он запульнул, и мусорное ведро, полное рвоты, он вздохнул, разворачиваясь. — Би? — Да, Эндрю? Он протянул руку в направлении метлы и спросил: — Могу я помочь? Би снова одарила его своей слишком гордой, чтобы быть слишком слабой улыбкой, протягивая ему метлу. — Конечно. Спасибо, Эндрю, это очень любезно с твоей стороны. — Заткнись, — бросил Эндрю чуть резче, чем хотел, и начал убирать разбитое стекло. — Не благодари меня за то, что я убираю свой собственно устроенный беспорядок. — Я могу отблагодарить тебя за все, что захочу. — Она с усмешкой оспорила его в ответ. Эндрю закатил глаза, глядя на нее, но не мог отрицать, что напряжение в его груди начало ослабевать с каждым осколком стекла, что он сметал в совок для мусора. Это было не «извини меня» от него, так же как и не «я прощаю тебя» от нее. Но он воображает, что это все еще ощущалось так, как должно было ощущаться любое из этих слов… Теперь он знал, какова была его цель с Джостеном. Ему просто нужно было придумать, как до туда добраться.