***
Эндрю поправил зеркало заднего вида и взглянул на пассажиров своего заднего сиденья. Ники выглядел таким же удрученным и лишенным своей обычной бодрости духа, каким он всегда был в эти дни, его лоб прислонился к стеклу, когда он смотрел в окно, фактически ничего не воспринимая. Порезы на его лице теперь почти полностью зажили, струпья начали отслаиваться, обнажая под ними слабые розовые шрамы. Он отказывался переживать из-за этого, из-за шрамов или рецидива депрессии своего двоюродного брата. Ники легко отделался, учитывая тот факт, что ему чуть не вынесли смертный приговор (и по крайней мере на 10% он был виноват в том, что эта маленькая миссия проверки в Колумбии была необходима в первую очередь), так что у Эндрю действительно ни в малейшей степени не было причин чувствовать себя плохо из-за пасмурного настроения Ники. Но только потому, что он отказывался чувствовать вину или сожаление о том, что произошло между ними, не означало, что Эндрю не следил за своим кузеном на расстоянии (или не обращал особого внимания на любые признаки возвращения старых привычек при каждом удобном случае). Ники, возможно, заработал эти шрамы на лице за нападение на Нила, но это не означало, что Эндрю хотел нести ответственность за то, что Ники снова начнет резать свои бедра или что-то в этом роде, если до этого дойдет. Не то чтобы он думал, что так будет. Он все еще ставил на то, что Ники вернется к своему обычному уровню раздражающего веселья и попыток проявить нежность, как только сможет снова заговорить с Нилом. С того места, где он сидел, его двоюродный брат выглядел так, будто отчаянно хотел получить шанс объясниться и искупить свою вину, и как будто большая часть его угрюмого поведения в последнее время была вызвана его разочарованием из-за того, что ему не позволили этого сделать… Но он все равно держал ухо востро, на случай, если он ошибался. Посередине сидел Аарон (и было заметно, что он все еще немного раздражен этим фактом). Его брат позаботился о том, чтобы не раз прояснить свою позицию по этому поводу. Ему не нравился Нил, не нравилось, насколько они с Эндрю снова стали «близки», и ему реально не нравился тот факт, что они возвращались в Колумбию в эти выходные по просьбе Джостена. Аарон считал, что все это дело было глупой затеей, обреченной на провал, и что Эндрю слишком «любезен» с Нилом за то, что «потакал ему» в этой «нелепой и опрометчивой прихоти». Эндрю разрывался между желанием напомнить Аарону, что он никогда не спрашивал его гребаного мнения по этому вопросу, и желанием обругать его за то, что он, вероятно, был прав по крайней мере наполовину. Честно говоря, он все еще был наполовину убежден, что все это тоже закончится ужасно (и примерно на 25% уверен, что вдобавок все закончится кровопролитием). Но это было то, что, по словам Нила, он хотел сделать, чтобы попытаться перезагрузить их отношения и стать немного ближе к восстановлению разрушенного доверия между ними, поэтому Эндрю был готов попробовать, если это означало достижение хотя бы крошечного прогресса между ними. И, помимо этого, у него были подозрения, что Аарон на самом деле просто разозлился, потому что его шансы «столкнуться» с некой помпонщицей, обладающим дурным влиянием в городе, в выходные были бы пиздецки низки, если бы в реальности его не было бы в городе, когда произошло бы такое «совпадение». Рядом с Аароном сидел Кевин Дэй, притворявшийся, что смотрит в окно или в свой телефон, но на самом деле сканирующий другого пассажира машины с параноидальной бдительностью агента секретной службы во время активной угрозы президенту. Эндрю должно раздражать и раздосадовать то, что он проявляет такое крайнее недоверие к ним во время того, что должно было быть путешествием, призванным исправить именно это (и это как бы одновременно и раздосадовывает, и раздражает его), но это также в некотором роде хороший знак для него. Нилу нужен кто-то, кто прикроет его спину (помимо Эндрю), а Кевину нужен повод, чтобы набраться мужества, а также сильная мотивация бросить так много пить. Итак, если позволить Кевину играть телохранителя — это то, что нужно для этого, то он определенно на его стороне. Это не означало, что ему должно нравиться, когда человек, которого он поклялся защищать (и с которым был вынужден делить комнату), продолжал оказывать ему холодное содействие и еще более холодные взгляды. Отношения немного потеплели после того, как Нил снова начал тусоваться с ним (и он начал время от времени приглашать его семью на ночные тренировки вместе с ними). Но все равно было ясно, что Дэй видел в нем и его семье скорее врага своего врага — кого-то, с кем ему пришлось объединиться, чтобы победить большую угрозу для них обоих, — и меньше походил на истинных союзников. Прошли те времена, когда Кевин Дэй видел в нем «нового Нила», «лучшего друга», человека, который избавлял его от приступов паники, вместо того чтобы их начинать. Эндрю никогда не был так привязан к Кевину, как он к нему, но он по-настоящему не осознавал, насколько Кев был привязан к нему, пока не разорвал эти узы. Теперь, когда он на собственном опыте ощутил разницу между дерзостью, с которой «Кев» обращался со своими друзьями, и откровенной враждебностью, с которой он относился к своим врагам, он обнаружил, что ему странным образом не хватает язвительности, которую он раньше ненавидел. Он был не единственным, кому тоже надоело такое отношение. Враждебные флюиды Кевина в общежитии не только ухудшали психическое состояние Ники, но и начинали трепать нервы Аарону. Это была еще одна из тех вещей, которые он до конца не осознавал и не ценил, пока не оказался по ту сторону баррикад, но у его брата было терпение блядского святого, так что, если он сыт по горло твоим дерьмом, то знай, что зашел слишком далеко. Он узрел точный момент, когда Аарон перешел от неохотного позволения Кевину разыграть истерику к решению, что это его личная миссия — что-то с этим сделать. Это случилось вчера вечером за ужином, когда они все сидели в гостиной, ели низкосортные бургеры и смотрели какое-то бессмысленное реалити-шоу по телевизору. — Эй, Кевин, передашь мне кетчуп? — Спросил Аарон с полным ртом картошки фри. Кевин встретился взглядом с Аароном и, не говоря ни слова, отодвинул бутылку с кетчупом подальше от Аарона на кофейном столике, как капризный домашний кот. Если честно, Эндрю это показалось забавным, поэтому ему пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы удержаться от ухмылки, но Аарон был явно оскорблен этим, поскольку пару секунд смотрел на Кевина с отвисшей челюстью, а потом зашвырнул ему в лицо картошку фри и отпихнул его. Глаза Ники метались туда-сюда между ними двумя, прежде чем встать, чтобы взять для него бутылку, которую Аарон принял, пробормотав «спасибо». Это больше походило на пассивную агрессию по отношению к Кевину, чем на то, чтобы на самом деле поблагодарить их кузена, но в остальном стычка оказалась благоприятной, в значительной степени все закончилось тогда и там же. Кризис предотвращен, а напряженность ослаблена. Но это было не так. Сейчас, когда у него было немного больше понимания того, что означало это выражение (или его отсутствие), Эндрю смог распознать «коварную рожу», что была у его близнеца в течение следующих 45 минут, до того как Эндрю пришло время отправляться на переговоры с Джостеном. Аарон планировал какую-то месть, в этом он был уверен, просто надеялся, что, чем бы то ни было, это не отбросит их всех еще дальше назад. Каким бы чрезмерно заботливым ни был Кевин по отношению к Нилу, Эндрю также знал, что уровень слепой преданности распространяется в обоих направлениях, поэтому, если они нажили себе настоящего врага в виде Дэя, Нил наверняка поддержит своего «партнера» в этом и тоже откажется от них. А он вложил слишком много сил в попытки починить этот конкретный мост, чтобы позволить своему близнецу сжечь все дотла из-за чего-то столь мелкого. Однако он мог бы поработать над тем, чтобы вернуть доверие Дэя после того, как закончит возвращать доверие Нила; в конце концов, вся эта ситуация была причиной того, что Кевин в первую очередь отвернулся от него, так что решение этой проблемы, вероятно, сделало бы основную часть работы по устранению и их проблем в том числе… А если бы этого не произошло, он, по крайней мере, смог бы попросить Нила дать некоторое представление о том, в чем на самом деле заключалась проблема Кевина с ним, как об одной из их повседневных истин в качестве запасного плана. Кстати, об этом… Нынешний пассажир на его пассажирском сиденье: Нил Джостен; который все еще должен ему честный ответ сегодня. И Эндрю точно знал, на что он хотел бы его потратить. Эндрю заехал на стоянку заправочной станции и бросил ключи Ники, велев ему заправить бак, в то время как остальные побежали внутрь, чтобы закупиться закусками, напитками и другими необходимыми вещами на выходные. Его двоюродный брат не протестовал, но выглядел слегка смущенным и опешившим от того, что Эндрю доверил ему ключи от машины. Не то чтобы он говорил ему садиться за руль или что-то в этом роде, но Эндрю еще больше, чем обычно, заботился о своей малышке с тех пор, как Нил забрал ее покататься на парковке у Ваймака. Если бы Би или Рене были здесь, они, вероятно, предположили бы, что, возможно, только возможно, эта крошечная оливковая ветвь, позволившая Ники наполнить бак за него, была его способом попытаться немного восстановить их разрушенное доверие. Как будто то, что он доверил Ники то, что для него имело такое значение, было явным признаком того, что он попытался впустить своего кузена в свою жизнь немного больше. Но их здесь нет. И Эндрю был почти уверен, что его рассуждения были больше связаны с тем, чтобы заставить Ники выполнять за него какую-нибудь мелкую ручную работу и, таким образом, упустить шанс выбрать что-нибудь вкусненькое для себя в магазине. И, конечно же, Эндрю знал свои собственные мотивы лучше, чем воображаемый голос психотерапевта в его голове. Нагрузив руки сахаром и спортивными напитками, Эндрю подошел к стойке и слегка толкнул Нила локтем, шепча: — Какие сигареты курила твоя мать? Нил дважды моргнул, один раз в легком шоке от внезапного вопроса, а затем снова со смесью меланхолии и воспоминаний, когда его глаза забегали влево и вправо по дисплею в поисках знакомого логотипа. Через пару секунд он, казалось, сосредоточился на чем-то, прежде чем указать на что-то в синей коробке с претенциозно выглядящим закрученным шрифтом для обозначения этикетки. — Эти… — Подтвердил Нил с отсутствующим выражением лица. — Иногда она пробовала другие бренды, в зависимости от того, что было доступно, но всегда возвращалась к этим, когда могла. Эндрю кивнул в знак понимания, а после уложил свои вещи и попросил у кассира пачку из тех, на которые указал Нил. Кевин и Аарон подошли, чтобы добавить свои вещи к добыче, и он почувствовал, как глаза его близнеца сверлят дырки в его черепной коробке точно так же, как глаза Нила сверлили его из-за беспрецедентного выбора бренда, но Эндрю был намерен пока просто игнорировать их. Ему это почти сошло с рук, но Аарон, очевидно, не смог долго сопротивляться искушению потянуть за ниточки, потому что, когда они выходили из магазина, он наклонился и спросил: — Это твоя последняя пачка сигарет, и ты даже не покупаешь свою обычную марку? — Разнообразие — пикантность жизни. — Эндрю попытался увильнуть. — Ты скуриваешь одни и те же сигареты массово в течение многих лет. Это твоя последняя партия, и ты рискуешь тем, что тебе может даже не понравиться? Эндрю слегка пожал плечами, указывая: — В худшем случае я их возненавижу, и мне будет легче бросить. Аарон устремил на него слишком пытливый взгляд, который наводил на мысль, что он ни на секунду не поверил, что это было его настоящей мотивацией, но он, по крайней мере, был достаточно мудр или осторожен, чтобы знать, что не стоит испытывать судьбу, приставая к нему по этому поводу больше, чем сейчас. Ники вернул ему ключи, когда они приблизились, и тихо забрался обратно на заднее сиденье (без дальнейших слов или зрительного контакта), и остальная часть его компании не слишком отставала; пехотинцы становились рядовыми, основываясь исключительно на рутине… Но Нил, казалось, ждал, когда он займет свое место, прежде чем тоже сесть, его глаза все еще искали на его лице ответы, что Эндрю пока не был готов дать. Хотя он бы дал. У Эндрю были планы ответить на все вопросы, которые Нил хотел задать ему сегодня, а также на несколько маленьких крупиц правды, что он был готов раздать бесплатно. Он все еще был кое-чем обязан Нилу за правду, которую тот рассказал ему о случайном русском парне, которого он убил, и он знал, что Нил многое расскажет ему позже ночью, когда покажет остальные свои шрамы. Эндрю не нравилась идея быть кому-то чем-то обязанным (и весь смысл этой поездки заключался в том, чтобы вернуть доверие Нила), поэтому немного скрасить вечер, подарив Нилу несколько бесплатных подарков, было действительно выгодно как Эндрю, так и Нилу; но это было и нечто большее. Все было именно так, как сказал Джостен, не все должно было быть каким-то обменом между ними, не все должно было сводиться к погашению воображаемых долгов или око за око. Нил сказал, что демонстрация его шрамов не идет в качестве своего рода искупления за то, что не рассказал ему о переводе Воронов, что он хотел показать их ему, потому что хотел доверить ему это. Эндрю хотел того же. Он хотел показать Нилу, что доверяет ему те мелочи о себе, которые он скрывал от остального мира. И хотя то, о чем он планировал рассказать ему сегодня, вероятно, все еще не имело той же «ценности», как те вещи, которые, как он подозревал, Нил мог бы показать ему сегодня, это все равно было чем-то личным и уязвимым, и он надеялся, что Нил каким-то образом все равно поймет их значение. Это все еще было началом как для того, чтобы сравнять счет, так и для того, чтобы доказать, что между ними не было никакого счета, который нужно было бы в первую очередь уровнять. Их первой настоящей остановкой было, как положено, кафе «У Красотки», но именно здесь начиналось и заканчивалось сходство между этой поездкой и обычной поездкой в Колумбию (в соответствии с его собственным мысленным планом на день). Это было то, о чем спрашивал его Нил накануне вечером, было ли это из любопытства или из желания узнать, к чему готовиться сегодня, Эндрю не был уверен, но по какой-то причине именно так Джостен решил провести свою ночную правду, поэтому Эндрю поделился с ним. Он сказал ему, что вечер почти всегда начинается со сладкого, они запасаются сахаром, углеводами и пылью, чтобы хватило до конца празднества. Сказал ему, что их следующей остановкой всегда идут Сумерки, где они пьют и слегка получают кайф; идиоты танцуют, пока Эндрю присматривает за происходящим. Кевин почти всегда был вдрызг пьяным, а Эндрю почти всегда был самым раздраженным; но Аарону вроде как нужна была небольшая передышка, которую преподносит ему пыль, а Ники казался самым счастливым на танцполе, так что Эндрю особо не на что жаловаться. Особенно с Роландом в уравнении. Он был не только приличным барменом (который никогда не наказывал его и часто делал скидки), но и умел быть сдержанным и выполнять приказы. Эндрю точно не хотел рассказывать Нилу об этой части своей обычной рутины в Колумбии, но он пообещал ему рассказать всю правду, и Нил должен был знать, что там уже что-то происходит, поскольку он знал, что именно Роланд подсыпал ему в напитки и раздал Эндрю пиздюлей. В некотором смысле, объяснение истории их случайных связей помогло немного очистить имя Роланда, чтобы он не выглядел как какой-то абсолютный ублюдок, который просто накачивал наркотиками своих клиентов и запирал их по прихоти. Который… ладно, если подумать, то, возможно, его готовность сделать все это по приказу Эндрю, даже не задавая сначала вопросов по этому поводу, была плохим знаком, в конце концов, в самом-то деле… Но это была проблема, которую он позже обсудил с Би, а не то, о чем ему нужно было думать, объясняя свой почти еженедельный распорядок с Нилом. Нил, казалось, скрывал около миллиона вещей в своей реакции с того момента, как Эндрю упомянул имя Роланда, и он просто становился все более и более встревоженным, когда Эндрю объяснял ситуацию. Вспоминая, что Нил был странно невинен и не обращал внимания на такого рода вещи, Эндрю не стеснялся в выражениях и не наносил ударов, объясняя отсутствие у него «отношений» с барменом, и после недолгих расспросов (и Эндрю снова уперся, упомянув Даки Смоллс) он, казалось, сделал это достаточно хорошо. Эндрю поверил ему, когда Джостен сказал, что он не осуждает его за секс без отношений, но Нил, казалось, по крайней мере не соглашался с темой этих перепихонов. Что, по его мнению, было достаточно справедливо, поскольку единственное знакомство Нила с этим человеком в прошлом было «менее приятным», у него были веские основания подозревать его в намерениях. Но Эндрю не слишком беспокоился по этому поводу, все это время у него все было под полным контролем, так что Джостену на самом деле не о чем переживать. На протяжении многих лет у Эндрю было несколько человек, с которыми он мог просто переспать, но была причина, по которой он продолжал возвращаться к Роланду. Причина, по которой встречи с ним стали частью рутины. Опять же, если бы Би или Рене были здесь, они могли бы сказать, что его способность так тщательно разбирать человека, который не имел возможности даже прикоснуться к нему в ответ, была средством вернуть то, что было отнято у него в прошлом. В конце концов, они сказали бы, что для него дело было даже не в самом сексе, а просто в том, чтобы быть тем, кто сидит за рулем во время сексуальной ситуации. Что, как и все остальное в нем, речь шла о контроле; о том, чтобы убедиться, что он тот, кто держит его, и о том, чтобы доказать самому себе, что он не будет злоупотреблять этой властью так, как это делали другие. Что никто не сможет прикоснуться к нему так, как он не просил, и что он, в свою очередь, никогда бы не поступил так с другим человеком, какими бы бессильными они ни были. Речь идет о субъекте, который был бессилен остановить его, и Эндрю все равно останавливал себя даже при малейшем намеке на колебания или дискомфорт. Речь шла о том, чтобы примириться со своей собственной ориентацией и доказать, что он не хищник, желающий того, что когда-то делало его чьей-то добычей. Если бы они были здесь, они бы сказали, что он продолжал возвращаться к Роланду, потому что он был одним из немногих, кто был готов дать ему полный контроль над ситуацией, не ожидая, что потом он будет касаться его. Что большинство людей либо не хотели вот так отдавать ему свою власть, либо ожидали, что он позаботится о них каким-то другим образом после этого. И Эндрю не был готов пожертвовать уязвимостью отношений в обмен на уязвимость их встреч, и поэтому Роланд был действительно его единственным выбором для решения своих проблем таким образом, который он мог вынести. Что он предложил катарсис, не наплевав на Эндрю настолько, чтобы задавать вопросы о том, почему этот катарсис вообще был ему необходим. Это означало, что самому Эндрю не нужно было слишком много думать об этом, поскольку это происходило, и он мог просто продолжать пытаться вытеснить все плохие воспоминания лучшими. Он мог мысленно подсчитать, сколько раз оба хорошо проводили время, по сравнению с теми случаями, когда кто-то пользовался им, и увидеть, что положительные стороны постепенно начинают одерживать верх… Но Би и Рене сейчас нет. И он почти уверен, что продолжал возвращаться к нему, потому что Роланд горяч и время от времени угощал его бесплатными напитками. Плюс, он всегда был рядом, когда его семья отвлекалась на другие дела. Что означало, что ему не нужно было придумывать никаких оправданий, чтобы пойти к нему или объяснить что-то людям, которые, как он знал, не поймут. И то, что он был постоянным клиентом, означало, что ему не нужно было объяснять все правила кому-то новому каждый раз, когда он хотел расслабиться. Это была договоренность об удобстве и взаимном оргазме, и ничего более. А что касается того, чтобы сделать это частью своей еженедельной рутины… Ну, почему бы не сделать глоток, когда бутылка прямо перед тобой и открыта для тебя? Поход в Сумерки был направлен на то, чтобы побаловать себя. Напиться, обдолбаться, пососать член. Три простых удовольствия в жизни, помимо обильного потребления сахара. И это он тоже мог вычеркнуть из списка, побывав сначала у «Красотки». Это были идеальные выходные. Однако эти выходные не будут похожи на те другие «идеальные» выходные, которые он описывал. Разрываясь между желанием произвести лучшее впечатление на Нила и желанием уберечь Кевина Дэя от ловушки анти-трезвости, которой являло собой Сумерки, он сомневался, что какое-то время все снова будет «как прежде»… Но Нил не спросил его, каковы были их планы на эти выходные, только как все у них происходило «обычно», так что Эндрю был сдержан и с нетерпением ждал возможности пока сохранить в секрете их настоящие планы на день. Как он и говорил, он был кое-чем обязан Джостену; Нил доверит ему частичку себя, показав ему позже свои шрамы, так что Эндрю собирался познакомить Нила и с более мягкими, затянувшимися рубцами на его душе. Он просто еще не знал этого. Отклонение от нормы началось сразу же, когда Эндрю, заходя в кафе, не захватил ни одной упаковки крекеров из салат-бара. Он мог видеть, как Аарон сам косится на ведерко, а Нил и Кевин, казалось, оба ждали, что это произойдет, но Эндрю просто стоял у входа, пока официантка не проводила к их обычной кабинке (на что Нил, как ни странно, тоже, казалось, обиделся). — Ничего не забыл? — Спросил Нил, бросив косой взгляд на салат-бар с небольшой искоркой защиты. — Не-а. — Ответил Эндрю, пробегая глазами по меню. На самом деле ему не нужно было читать меню, он давно выучил его наизусть и всегда заказывал одно и то же всякий раз, когда они приходили сюда, но повторное прочтение все равно давало ему повод некоторое время ни с кем не встречаться взглядом. Нил молчал еще пару секунд, прежде чем слегка наклониться и взволнованно прошептать. — Тебе не обязательно сдерживаться только из-за меня. Я знаю, ты не дашь мне ничего, о чем я не попрошу. — Я в курсе. — Так почему же тогда ты не…? — Дело не в тебе, Нил. — Эндрю оборвал его с легкой ухмылкой. — Крекеры просто не входят в повестку дня на сегодня. Нил немного прищурился на него, задавая встречный вопрос: — Тогда что входит? — Ты доверяешь мне, Нил? — Спросил Эндрю, наконец отложив меню и установив зрительный контакт с Нилом, чтобы найти на его лице какую-нибудь нерешительность или намек на ложь. Нил думал об этом всего полсекунды, озвучивая свой ответ: — Да. — Тогда доверься мне, когда я говорю, что у меня есть план, и это дерьмо в него не входит. Настала очередь Нила немного вглядеться в его лицо, принимая это отсутствие объяснений. — Ладно… Официантка подошла обратно и казалась такой же смущенной и подозрительной из-за отсутствия оберток, засунутых в карман ее фартука, когда она произносила свое обычное приветствие. — Добро пожаловать в кафе «У Красотки», что я могу вам сегодня предложить? — Я буду номер 4 и большое мороженое с тройной помадкой. Эндрю первым отдал свой заказ просто потому, что официантка уже смотрела на него, так что для него это имело больше смысла, чем ждать, пока кто-нибудь из других идиотов, сидящих по краям, заговорит первым; но в последовавшей долгой паузе он понял, почему она уже смотрела на него. Это была та же самая причина, по которой она все еще смотрела на него. Причина, по которой весь стол выжидающе смотрел на него, чтобы тоже перечислить свои заказы. Потому что Эндрю обычно говорил за всех, когда они приходили сюда. — Это… это все? — Спросила официантка, переводя взгляд с него на других посетителей за столиком, как будто пытаясь трижды проверить, действительно ли это те же завсегдатаи, за которых она их принимала, несмотря на серьезные перерывы в их распорядке. Эндрю посмотрел через стол на Ники и Аарона и приподнял бровь, надеясь, что они воспримут это как приглашение заказать себе все, что захотят. — О, э, эм, — пробормотал Ники немного взволнованно и неуверенно, пока его руки тянулись к меню, которое он даже не удосужился взять. И зачем ему оно? Эндрю всегда просто выбирал что-нибудь для всех, когда они ходили куда-нибудь поесть. Уши его двоюродного брата слегка покраснели, и его взгляд то и дело перебегал на Нила, когда он говорил, как будто не был уверен, что даже разговаривать в его присутствии против правил или что-то в этом роде, но Ники сумел достаточно хорошо прочистить горло, чтобы спросить его: — Ч-что это за комбо, которое ты обычно называешь, чтобы это принесли мне? — Номер 3, дополнительные луковые кольца для малышей. — Ровным тоном ответил Эндрю. — Я, э-э, закажу его. Спасибо. — Пролепетал Ники официантке, прежде чем еще немного сжаться и выглянуть в окно. Эндрю подавил желание спросить его, правда ли это то, чего он хочет, или нет, но он и так случайно поставил своего кузена в неловкое положение, не предупредив его заранее, чтобы он ознакомился с сегодняшним меню. Он не собирался еще больше повышать уровень его волнения, заставляя оправдываться за свой выбор. Надеясь, что Ники поймет намек и осознает, что отныне он должен делать выбор самостоятельно. Его пристальный взгляд метнулся к Аарону, чьи глаза были насмешливыми всего долю секунды, а после стали почти озорными, когда он сделал свой собственный заказ с гораздо большей уверенностью, чем Ники. Эндрю почувствовал, что его близнец снова что-то замышляет, но придержал язык, чтобы не спросить, что именно. — Мне номер 16, большой. Я бы также хотел побольше маринованных огурчиков, но не могли бы вы положить их сбоку? — Принято. — Подтвердила официантка, прежде чем принять заказы у Кевина и Нила. После того как она ушла, Эндрю колебался еще мгновение или два, прежде чем любопытство взяло верх. — С каких это пор тебе нравятся маринованные огурцы в бургерах? — Мне — нет. — Аарон ответил пожатием плеч. — Но Кевин всегда смотрит на твои бургеры, решил, что у него меньше шансов получить ножевое ранение, когда он берет их с моей тарелки, чем с твоей. Эндрю немного усмехнулся и закатил глаза, но все равно не смог сдержать слабого намека на улыбку, которая появилась на его лице, когда он сказал: — Он знает, что лучше никогда не пытаться. — Я бы не был так уверен, в последнее время он был тупее обычного. — Эй. — Кевин вмешался с обиженным видом. — Ты хочешь и дальше злиться на меня или хочешь, чтобы у тебя были дополнительные маринованные огурчики, Дэй? Тебе нельзя и то, и другое. — Парировал Аарон ровным тоном и вопросительно приподнял бровь. Это не был обычный для Аарона едкий сарказм и оборонительная позиция, это было что-то более дразнящее и почти… уверенное? Да. Вот это все. В последнее время Аарон, казалось, обретал все больше и больше уверенности. Было ли это только потому, что они с Эндрю прояснили ситуацию между собой, или потому, что дополнительные тренировки Нила улучшили его игру настолько, что он стал более дерзким и в других сферах своей жизни, он не мог быть уверен. Но он знал, что Аарону, каким он был всего несколько месяцев назад, вероятно, даже в голову не пришло бы бросить вызов Кевину и на одном дыхании размахивать перед его лицом предложением мира в форме маринованных огурцов. Это было тупо, но от вида такого Аарона его наполнило странным чувством… что это вообще было? Гордость? Развлечение? Нежность? Смесь всех трех и какой-то тайной четвертой вещи? Да пофиг что это было, ему пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы удержаться от смеха, но он даже не пытался скрыть ухмылку, присоединяясь к взаимным насмешкам над Кевином Дэем. — Я бы на твоем месте не взял подачку, Кев. Ты ничего не получишь, кроме недостатка соли и электролитов, цепляясь за эту свою бессмысленную обиду. — Она не бессмысленна, и это не обида. — Кевин возразил в ответ с бесстрастным взглядом и раздражением. — Да без разницы что это, тебе лучше покончить с этим побыстрее, если не хочешь, чтобы твоя «привилегия маринованных огурчиков» была аннулирована. — Аарон криво улыбнулся и пожал одним плечом. — Я оставляю привилегию маринованных огурчиков своим друзьям, а ты в последнее время ведешь себя с нами не очень «дружелюбно». Конечно, было бы обидно лишиться всех тех бонусных угощений, которые ты мог бы получать всякий раз, когда мы едим вне дома. — Раньше у меня даже не было привилегий на огурчики. — Снова заспорил Кевин. — Как ты собираешься просто самовольно придумать какой-то новый критерий дружбы между нами, а затем одновременно угрожать отменить его? Это даже не имеет смысла. — Ты хочешь или не хочешь привилегию огурчика, Кевин? Потому что я мог бы с таким же успехом предоставить их Ники вместо тебя, он в последнее время не вел себя со мной как хуйлуша без видимой причины. — Это не без видимой причины. Ты серьезно собираешься притворяться сейчас невинным? Именно здесь? — Кевин сказал это достаточно громко и настойчиво, чтобы это можно было счесть почти криком, но прежде чем он успел возразить дальше или быть прерванным следующей репликой Аарона, Нил внезапно разразился смехом, от которого весь стол посмотрел в его сторону. Улыбка Нила была теплой и искренней, и в ней чувствовалось легкое облегчение, когда он подтолкнул Кевина локтем и сказал: — Знаешь, он прав, тебе следует согласиться на сделку. — Нил… — Я уже говорил тебе, что вражда окончена, Кев, и если Аарон настолько отчаялся вернуть тебя, что готов вымазать свой бургер рассолом, тогда… — Кто сказал, что я в отчаянии? — Возмутился Аарон. Следующие слова Нила были произнесены шепотом по-французски, и Эндрю решил позже попробовать прогнать их через гугл-переводчик, чтобы понять, что тот сказал, но его тон был достаточно искренним и мягким, чтобы Эндрю подумал, что он смог распознать в нем умоляющий призыв к перемирию между ними всеми, несмотря на языковой барьер. — Tout va bien, Kev. Je l’apprécie, mais je veux vraiment juste mettre tout cela derrière nous, et une partie de cela est que vous passiez également à autre chose. Кевин, казалось, все еще пребывал в противоречии и не доверял словам целых три секунды, а потом закатил глаза и с улыбкой произнес: «Ладно», протягивая руку в направлении Аарона для рукопожатия. — Я принимаю эту «привилегию маринованных огурчиков» как адекватную дань раскаяния. Аарон взял его за руку и крепко пожал с победоносной ухмылкой на лице, а затем откинулся на спинку стула как раз вовремя, чтобы официантка вернулась с их едой. Ужин прошел без дальнейших происшествий, они почти не разговаривали, пока все набивали рты, но Эндрю счел главным признаком прогресса то, что Нил лишь немного поколебался, прежде чем начать есть и пить прямо перед ними. Кевин теперь тоже казался менее насторожен, но не совсем расслабленным (особенно всякий раз, когда его взгляд на мгновение-другое останавливался на Ники или когда Нил ставил свой напиток), но он, по крайней мере, не казался открыто враждебным в их присутствии, как это было последние несколько недель. Примерно через пять минут после возвращения на дорогу следующее отклонение в распорядке стало очевидным. Эндрю свернул не на том повороте, на котором обычно сворачивал, и краем глаза увидел, как напряглось все тело Нила, задаваясь вопросом: — Куда мы едем? — А ты как думаешь, куда? — Это не дорога к Сумеркам. — Нил констатировал очевидное с растущей тревогой в голосе. — Ты был там всего раз, хочешь сказать, что каким-то образом запомнил все маршруты до туда? — Эндрю наполовину поддразнивал, наполовину удивлялся. Он не исключал возможность, что Джостен в какой-то момент достал карту после того, как решил, что они вернутся в Колумбию в эти выходные, и сделал именно это. Несмотря на то, что Нил заявлял о полном доверии к нему, он все равно хотел бы знать маршрут отхода, просто на всякий случай. И судя по тому, как его глаза бегали по сторонам, а рука медленно двигалась к дверной ручке, как будто он раздумывал, не открыть ли ее, казалось, что он уже искал этот «маршрут отхода». — Ты прав. — Заговорил Эндрю, надеясь отговорить Нила от совершения какой-нибудь глупости. — Мы не поедем в Сумерки… Я подумал, что это место тебе понравится больше. — Что за место? — В голосе Нила все еще чувствовалось легкое напряжение, но он, по крайней мере, больше не тянулся к двери. — Сюрприз. — Усмехнулся Эндрю с сарказмом, который, как он надеялся, смог поднять настроение. Не получилось. В голосе Нила прозвучала грубая хрипотца, которая тут же наполнила Эндрю сожалением о том, что ему вообще пришла в голову такая глупая задумка. — Я не люблю сюрпризы… И, конечно же, он не знал. Эндрю должен был знать. Он не просто так спросил, каков был обычный распорядок дня на выходных. Он боялся, что его накачают наркотиками и он, по какой-то причине, проснется в каком-нибудь новом месте. В прошлый раз все пошло так же катастрофически неправильно (и Нил сделал те предположения о вещах, которые он сделал тогда по этому поводу) по какой-то блядской причине. Господи, как он мог упустить из виду что-то настолько очевидное, как все это? — Это океанариум, Нил. — Эндрю без промедления выдал сюрприз, вложив в свой тон и взгляд небольшой намек на извинение, которое, как он надеялся, взбалмошный рыжеволосый парень все же примет от него. — Ты сказал, что никогда не был ни в одном из них, поэтому я решил, что мы попробуем это. Я посмотрел в Интернете, и оно не самое лучшее в мире, но также и не самое ужасное… И оно тихое, не оказывает никакого «плохого влияния» на наши трезвые умы. Подумал, что для всех нас было бы проще отправиться туда вместо всего… Эндрю позволил своему взгляду на долю секунды скользнуть по Кевину в зеркале заднего вида, а затем снова вернуться в сторону Нила. Джостен глубоко вздохнул и, казалось, обдумывал возможность лжи в словах Эндрю, проговаривая следом: — Это как бы противоречит цели, верно? Сначала никакой пыли, теперь никаких Сумерек, как ты собираешься доказать, что эти штука не представляют угрозы, если ты даже не позволяешь мне приблизиться к ним? — Чем является большим проявлением доверия с твоей стороны, Нил? Заставляя нас всех вернуться в место, которое обреченно заставить всех нас нервничать и чувствовать себя некомфортно даже в лучшем случае? Или ты позволишь мне отвезти тебя в какое-нибудь новое место, в котором ты еще не запомнил все маршруты отхода? Нил, казалось, тоже обдумывал это несколько секунд, его собственные глаза встретились с глазами Кевина более чем на секунду в неуверенности. После долгой паузы Эндрю вздохнул, поскольку был готов назвать время смерти по всему плану и развернуться. — Если ты не хочешь идти, мы не обязаны. Вместо этого я отвезу тебя в Сумерки. Или обратно домой. Или, черт с ним, я даже отвезу тебя обратно в Пальметто. Отвезу тебя, куда захочешь, Нил, просто скажи мне, чего хочешь ты. Казалось, речь так или иначе дошла до него, когда Нил снова посмотрел в его сторону и спросил: — Что есть в океанариуме? Восприняв это как предварительное согласие, Эндрю продолжил движение, вместо того чтобы развернуться, и начал перечислять все экспонаты, о которых он прочитал на сайте океанариума. Его глаза были устремлены на дорогу, но он все равно мог видеть, как Нил заметно расслаблялся все больше и больше, когда начал перечислять вещи, и к тому времени, когда они заехали на парковку, он даже выглядел немного взволнованным. — Как они вообще умудряются доставлять сюда всех этих морских существ? Мы в нескольких милях от побережья. — Гигантские аквариумы на колесах? — Предположил Эндрю, сделав мысленную заметку поискать реальный ответ на этот вопрос позже. Океанариум в Калифорнии находился прямо рядом с океаном, поэтому ему и в голову не приходило подвергать сомнению методы транспортировки, выходящие за рамки использования ведер для мелкой рыбешки и подъемного крана для более крупных предметов. Но Нил был прав, это, вероятно, не очень хорошо подойдет для транспортировки на такое расстояние. Он заплатил за билеты для всех, Нил немного запротестовал, но прийти сюда было его идеей, и, в конце концов, вход сюда все равно обошелся бы ему гораздо дешевле, чем вечер в Сумерках (даже с учетом скидок для бывших сотрудников). К тому же, он все еще чувствовал легкую жгучую боль от своей оплошности, из-за того, что не сказал Нилу раньше об изменении планов; он сомневался, что пять баксов были достаточно хорошим извинением, но это было, по крайней мере, началом. Поначалу они все держались вместе, но Кевину не потребовалось много времени, чтобы начать пересказывать все случайные факты, которые он узнавал на протяжении многих лет из различных документалок о природе, и Эндрю правда не мог устоять перед желанием начать поправлять его или добавлять свои собственные забавные факты, которые он запомнил, прочитав все таблички, а в детстве он раз за разом читал книги о гораздо большем океанариуме, чем этот. Кевин по натуре был склонен к соперничеству, поэтому идея разбиться на группы, чтобы посмотреть, из кого получится лучший «экскурсовод», была почти неизбежной, как и решение о том, кто с кем будет ходить по экспонатам. — Нил со мной. — Кевин наполовину предложил, наполовину приказал. — Ники и Аарон с Эндрю. — Кажется, это немного предвзято, тебе не кажется? — Приметил Эндрю. — Нил, очевидно, проголосует за тебя, а Аарон, очевидно, проголосует за меня, Ники здесь единственная темная лошадка. — Тогда что ты предлагаешь? Мы повторим все это дважды? — На это не хватит времени до закрытия. — Что, если я пойду с Эндрю, а парочка по маринованным огурчикам пойдут вместе? — Предложил Нил. — Фу. — Аарон отшатнулся от этого именования, а также от предположения, что Кевин произнес про себя слова «парочка по маринованным огурчикам?». Невозмутимый их реакцией, Нил продолжил объяснение. — Если тебе удастся побороть наши естественные предубеждения и убедить нас, что ты был лучшим экскурсоводом, тогда это должно быть правдой, так ведь? Это лучшая, честная проверка. — Звучит заманчиво. — Согласился Эндрю. — Тогда я забираю Нила и Ники. — Нет, блять, ты его не заберешь. — Кевин тут же взбрыкнул (из-за чего Эндрю пришлось подавить улыбку от того, как легко было заставить его сделать следующее предложение). — Я не оставлю его наедине с тобой и Нилом. Ники со мной, там, где я могу присматривать за ним. Ники выглядел подавленным аргументом, но внешне совсем не отрицал этого, его плечи поникли в знак поражения. Тем временем Аарон, похоже, пытался что-то сказать в защиту своего кузена, но Нил (что довольно удивительно) опередил его. — Кев, я же сказал тебе, отпусти ситуацию. — А я сказал тебе, что я… Сигнал по внутренней связи и статичный голос, объявляющий, что аквариум закроется примерно через 45 минут, прервали их спор, прежде чем он смог по-настоящему начаться, и Кевин раздраженно выдохнул, выдвигая ультиматум: — Если Нил не со мной, то Ники должен быть. Конец дискуссии. Мы делаем это или нет? — Встречаемся через сорок минут. — Эндрю произнес это в качестве последнего слова, а после попрощался с «Кевом» и своей семью двумя пальцами и начал уходить, зная, даже не оборачиваясь, что Нил стоит прямо позади него. Это сработало примерно так, как он и предполагал, лучший способ оставить Нила в покое и подальше от его сторожевой собаки, чтобы они могли поговорить, — это убедить Кевина, что он лучше всего защищает его, находясь вдали от него некоторое время. Возможно, ему следовало бы чувствовать себя немного неловко из-за того, что он бросил своего двоюродного брата под автобус и манипулировал Кевином подобным образом, чтобы добиться таких результатов, но все представления о вине или сожалении растворились, как только Нил догнал его достаточно близко, чтобы они соприкоснулись локтями и посмотрел на него своими глазами, что были голубее, чем океан. Эндрю останавливался перед каждым аквариумом и просматривал содержимое, повторяя всю информацию с табличек, что он прочитал в Калифорнии, и добавить несколько дополнительных забавных фактов или анекдотов, которые он подслушал у гидов из Калифорнии, большую часть времени его мысли были скорее там, чем здесь, пока он не закончил говорить и не взглянул в глаза Нила, на мгновение возвращаясь, чтобы взять себя в руки. Нил, казалось, заметил, что что-то не так к тому времени, когда они добрались до третьего аквариума, потому что он прервал его на середине речи о рыбе-клоуне, чтобы спросить: — Зачем ты привел меня сюда? Эндрю с нажимом сомкнул челюсти и глубоко вздохнул, повторяя свои предыдущие рассуждения. — Я думал, тебе это понравится… Кевину нужно еще чуть-чуть продержаться подальше от искушения, прежде чем мы вот так бросим его в логово льва. И ты сказал, что никогда раньше не был в океанариуме, так что… — Но был ты. — Заключил Нил. — Да… — Ты был во многих. — Опять догадался Нил. Эндрю проглотил немного слюны, после поправляя его. — По нынешним меркам только в двух… но в первый я ходил больше раз, чем хотел бы сосчитать. Нил молчал, предоставляя ему самому решать, развивать тему дальше или нет. Эндрю осмотрел местность вокруг себя и нашел то, что искал, затем протянул руку, чтобы Нил мог по своему усмотрению либо взять, либо отпихнуть ее. Недолго колеблясь, Нил схватил его за руку и позволил Эндрю отвести себя к аквариуму с медузами. Они простояли там минуту или две, просто наблюдая, как желеобразные плавают круг за кругом почти гипнотическим образом, и как только Эндрю привел свои мысли в порядок, он глубоко вздохнул и начал обдумывать историю, за которой он привел сюда Джостена, чтобы рассказать. — В одной из первых приемных семей, в которую меня поместили, муж был морским биологом; он работал в океанариуме примерно в два раза больше этого, провел много исследований по охране природы и тому, как сохранить коралловые рифы и все такое прочее. Они обучали на дому всех младших детей, находившихся на их попечении, по крайней мере, до тех пор, пока они не достигли школьного возраста, но Линда была риэлтором, которой иногда приходилось устраивать дни открытых дверей и тому подобное, поэтому три раза в неделю Джон брал нас с собой на работу… Они называли это «практическими учебными экскурсиями», но на самом деле только я и двое других детей бродили по коридорам по нескольку часов в день несколько раз в неделю, потому что они не могли позволить себе няню. Эндрю отвернулся от аквариума, чтобы снова посмотреть на Нила, и только сейчас понял, что забыл отпустить его руку, когда они подошли к нему. Джостен, казалось, не возражал, и какая-то слабая часть его как бы хотела, чтобы этот контакт удерживал его привязанным к настоящему, поэтому Эндрю провел большим пальцем по тыльной стороне костяшек пальцев, а затем вернулся к рассказу. — Все было хорошо. Я вроде как предпочитал быть там, а не дома. Там было тихо, умиротворенно, и я получил массу удовольствия, наблюдая за осьминогами, постоянно пытающимися сбежать из своих вольеров. Воспитатели постоянно пробовали новые методы содержания их в аквариумах, но они неизменно выбирались наружу всякий раз, когда им становилось скучно… Они и медузы занимали мозг шестилетнего ребенка. Так что я был доволен. — Поэтому они твои любимые животные? — Спросил Нил: — Тебе нравятся осьминоги, потому что они умные мастера побега? — Похоже, у меня есть свой типаж, да? — Ответил Эндрю, на самом деле не задумываясь об этом, но легкий румянец на лице Нила, когда он отвел взгляд, тоже не дал ему почувствовать себя слишком плохо из-за этого. — В любом случае… Океанариум стал для меня чем-то вроде второго дома, как мне кажется. Я даже подумывал о том, чтобы когда-нибудь самому стать морским биологом. И, думаю, Джон был бы рад, что у кого-то из нас были те же интересы, что и у него, потому что он даже купил мне мой собственный аквариум домой. Маленький, с бойцовской рыбкой и парой улиток… Я назвал рыбку Сашими, потому что уже тогда у меня было извращенное чувство юмора. — Это в некотором роде очаровательно, — произнес Нил с глуповатой ухмылкой. Эндрю почти хотел прекратить разговор на этом, прежде чем он сможет испортить хорошее настроение Нила, но это была не та часть истории, которую ему нужно было рассказать, поэтому он сделал еще один глубокий вдох и придвинулся немного ближе, прежде чем продолжить шепотом. — В доме еще был ребенок постарше, Джесси… Эндрю даже не осознавал, что его рука начала так сильно сжимать руку Нила, пока не увидел, как его глаз слегка дернулся от дискомфорта. Он опустил руку, будто обжигаясь, и отступил на два шага назад, чтобы больше не причинить боль Нилу, но упрямый идиот-мученик просто прошаркал за ним, шепча. — Все нормально… Это не больно. — Этого не должно быть. — Эндрю. — Позвал Нил, медленно потянувшись, чтобы забрать его руку, останавливаясь, едва не коснувшись ее по-настоящему. В его глазах было что-то почти умоляющее, как будто возможность взять его за руку была так же выгодна Нилу, как и ему самому, поэтому он пошел на компромисс. Эндрю потянулся к другой руке Нила и тоже поднял ее, сжимая свою собственную руку в кулак и обхватывая ее свободной рукой Джостена. У него все еще была свободна одна рука, он мог легко отстраниться или дать отпор, если бы ему понадобилось; и в то же время Нил не рисковал, что Эндрю сожмет его слишком сильно, если он сам по сути вообще не сдерживал его. Джостен, казалось, был сбит с толку этим всего на полсекунды, но после на его лице появилось понимание, и он слегка кивнул Эндрю в знак одобрения и жестом предложил ему продолжать, если он хочет. Эндрю сосчитал до десяти, давая себе шанс привыкнуть к такому количеству физического контакта точно так же, как рыба привыкает к новой воде, и как только он почувствовал, что его сердцебиение снова начало успокаиваться, он перешел к делу. — Джесси был младшеклассником в старшей школе. Он был с семьей с тех пор, как пошел в первый класс. Один из самых длительных периодов пребывания ребенка на их попечении… Очевидно, обычно они брали на временное попечительство, забирая детей на несколько месяцев или на год, пока социальные службы не смогут найти для них более подходящего человека. Обычно они брали к себе только младших детей, предпочитая их, чем детей постарше. Но по какой-то причине они попросили придержать Джесси подольше… И какое-то время казалось, что они могут сделать то же самое со мной… Джесси был… Он приходил со школы раньше, чем Джон заканчивал работу, поэтому чаще всего он забирал нас всех из океанариума и отвозил домой, чтобы посидеть с детьми, пока Линда не вернется домой через несколько часов… Что должно было быть прекрасно, какое-то время все было хорошо… пока Джесси не понял, что я представляю для него угрозу. Эндрю сжал кулак достаточно сильно, чтобы Нил, по-видимому, решил, что это проблема, и начал тереть ладонь большими пальцами, как бы уговаривая ее снова разжаться. Эндрю выполнил бессловесную просьбу только потому, что пообещал Аарону, что больше он не причинит себе вреда, а вдавливание ногтей в ладони казались серой зоной, слишком близкой к тому, чтобы нарушить сделку для его комфорта. С легкой опаской он позволил Джостену разжать кулак и развернуть его так, чтобы его рука теперь лежала ладонью вверх в правой руке Нила, в то время как указательный палец левой нежно обводил линии ладони Эндрю и углубления, оставленные его ногтями, словно на сеансе у гадалки. Это было… как-то успокаивающе. Контакта и стимуляции было достаточно, чтобы напомнить ему, что Нил рядом, и в то же время гарантировать, что ни один из них не рискует попасть в его слишком крепкую хватку. Глаза Нила были прикованы к узорам, которые он едва заметно выводил на коже Эндрю, но его собственные глаза были прикованы к холодной, ледяной синеве… — Он душил меня. — Достаточно громко произнес Эндрю, чтобы быть уверенным, что Нил услышит, и, конечно же, палец рыжеволосого всего на мгновение замер в легком шоке, прежде чем продолжить свой гипнотический путь. — Отделил меня от других детей, используя тот или иной предлог, а затем держал руки у меня на горле, чтобы не было слышно, как я зову на помощь… Он угрожал убить моих любимых рыбок и улиток, если я когда-нибудь заговорю об этом. И я был достаточно наивен и сентиментален, чтобы поверить ему — подумать, что сраная рыбья жизнь стоит того, чтобы поддерживать… Не то чтобы это имело большое значение в любом случае. Джесси не понравилось повышенное внимание, которое я проявлял при разговорах об океане с Джоном, и ему действительно не понравилось, когда он подслушал, как Линда говорила социальному работнику, что они не возражают оставить меня еще на сезон или два. Линии Нила начали приобретать те же плавные очертания рыбы в аквариуме напротив медуз, что-то предсказуемое, но достаточно интересное, чтобы позволить Эндрю сосредоточиться на этом, а не на ужасных словах, слетающих с его губ. — У меня такое чувство, что он… Ну, кое-что из того, что он мне сказал, навело меня на мысль, что, возможно, старый добрый Джон использовал его для тех же целей, для которых Джесси использовал меня… После того, как он мирился с этим в течение многих лет, чтобы они держали его рядом, мне кажется, он не думал, что это «справедливо», что они рассматривают возможность позволить мне тоже остаться, не заплатив за это цену… Я не знаю, знала ли его жена или нет. Она могла бы, по крайней мере, подозревать, так как, скорее всего, именно поэтому она обычно брала младших детей, которые были «слишком маленькими» на вкус ее мужа… Но это всего лишь мои собственные предположения, я никогда не узнаю наверняка. Все, что я могу уж точно сказать, так это то, что Джесси был ревнивым собственником, поэтому примерно через месяц он сдержал свое слово — оставить моих рыбок в покое, пока я буду держать рот на замке… он все равно разбил блядский аквариум… Он убил их. Нил сглотнул, в его взгляде ясно читались гнев и страх, но его руки все еще были такими же нежными на протяжении всего рассказа. — После этого на меня снизошло озарение. Понял, что Джесси не собирается выполнять свои обещания, и что он продолжит причинять мне боль, чтобы пометить свою территорию, если я останусь там. Поэтому я сбежал… Много раз… Я продолжал выбираться, но они все равно находили меня и тащили обратно в то место, как гребаного осьминога… В конце концов Линде и Джону надоело, что я доставляю им проблемы, поэтому после моей пятой попытки побега они сказали социальным работникам не утруждать себя возвращением меня обратно и просто найти мне новое место жительства… Некоторые из этих домов были лучше, некоторые хуже, но каждый преподал мне новый урок. Я никогда ни к кому и ни к чему не привязывался так, как к тем глупым рыбкам, так что это нельзя было использовать против меня. Я старался оставаться в тени и не привлекать к себе слишком много внимания, чтобы другие дети не завидовали мне, если таковые были. В конце концов я понял, что никто никогда не выполняет своих обещаний, так что с таким же успехом можно стоять на своем… И вскоре после этого я узнал, что у тебя всегда должна быть стратегия выхода, если хочешь выжить. И в тех случаях, когда не можешь убежать физически… находишь ментальный выход… Нужно сосредоточиться на чем-то другом… Средство восстановления некоторого подобия контроля в ситуациях, когда у тебя его нет… — Да… — Согласился Нил после еще одного или двух раздумий. — Думаю, я знаю, о чем ты говоришь. — Да, — Согласился Эндрю, резко втянув воздух. — У меня было предчувствие, что ты это знаешь. Нил, наконец, поднял глаза, чтобы снова встретиться с ним взглядом, медленно переплетая их пальцы, чтобы снова взяться за руки, не так, как Эндрю схватил его ранее, но что-то, что странным образом казалось ближе из-за самой природы взаимосвязи, которую обеспечивали им вплетенные пальцы. — Что за множественное число от слова «осьминог»? Осьминоги или осьминожки? — Спросил Нил, с любопытством наклонив голову и с решимостью во взгляде. — На самом деле, по этому поводу есть некоторые расхождения взглядов. — Сказал Эндрю, слегка пожав плечами и поблагодарив за смену темы. — Некоторые люди даже утверждали, что это должно быть «осьминодесы», поскольку приставка происходит от греческого слова и, следовательно, теоретически должна иметь греческое окончание. Но «осьминодесы» звучит так, будто это болезнь, или бог, или что-то в этом роде, так что, честно говоря, я в этом не убежден. Это может быть наиболее лингвистически правильным, но это пиздецки тупо, и половина английского языка все равно не следует надлежащим правилам грамматики. — Тогда какое из них используешь ты? — Спросил Нил с растущей улыбкой от того, что его познакомили с новой дискуссией лингвистов. — Осьминожки, потому что выговариваются легче, чем два других. — Тогда отведи меня к осьминожкам, — попросил Нил с ухмылкой и легким подпрыгиванием. — Я хочу узнать о них все. У меня такое чувство, что к концу дня они тоже станут моими любимыми животными. Эндрю проигнорировал внезапное тепло и прилив нервозности, которые он почувствовал при предъявлении заявления, и сжал руку Нила гораздо легче и менее болезненно, потащив его по маршруту, который он запомнил с сайта, к аквариумам для осьминожек. Когда их 45 минут истекли и хриплый голос из динамика сообщил им, что океанариум закрывается, Эндрю, наконец, отпустил руку Нила, отводя его обратно к выходу, чтобы встретиться с остальными. Он выиграл конкурс «экскурсовода», но подозревал, что это больше связано с тем, что Аарон и Ники все еще голосовали за него, несмотря на предыдущие комментарии Кевина. Он знал, что объективно справился с работой экскурсовода гораздо хуже, они с Джостеном осмотрели в общей сложности всего четыре аквариума, а остальное время провели, остановившись перед аквариумом с осьминожками, в то время как Эндрю просто выложил информацию, которую он собрал о них из нескольких книг за эти годы… Но Нил, похоже, не возражал против того, что пропустил большую часть экспонатов, и Эндрю тоже не особо возражал, поскольку это дало ему повод вернуться с ним позже, так что он все равно принял свой (вероятно, незаслуженный) титул лучшего экскурсовода. Ему пришлось бы придумать другой предлог, чтобы снова отделиться от остальной компании, чтобы он мог держать Нила за руку без того, чтобы остальные подвергали это сомнению или делали из этого нечто большее, чем оно было на самом деле, но это была проблема, с которой ему предстояло разобраться в будущем. Прямо сейчас он был доволен подарком, который Нил преподнес, доверившись ему (и тем, что его собственное пожертвование этой маленькой частички его души в свою очередь было принято). Он был благодарен за то, что держался за него так долго, что у него была… Это была достаточно пугающе глупая мысль, чтобы он сделал мысленную заметку вернуть себе немного здравого смысла при первом же удобном случае, прежде чем опасная маленькая штучка под названием надежда сможет пустить корни. Однако день еще не закончился, и у Эндрю все еще оставалось последнее крошечное предложение для Нила, до того как он расценит их игровое поле настолько, чтобы увидеть то, что хотел показать ему Джостен… Однако он научился не пытаться сохранить это в секрете или преподнести сюрприз, поэтому, как только они подъехали к дому и остальные начали выходить из машины, Эндрю похлопал Нила по рукаву, давая ему знак остаться, и уже после излагая свои планы. — Я быстренько съезжу до продуктового магазина. Мне нужно купить ингредиенты для сегодняшнего ужина. Хочешь со мной? Нил прикусил нижнюю губу в раздумье, слегка морщась в знак извинения, объясняясь. — Я тут подумал, что, в общем-то, я бы сходил на пробежку перед ужином, немного очистить мысли и все такое перед тем как… Эндрю оглядел его с ног до головы, задавая вопрос в свою очередь: — На этот раз ты собираешься вернуться? Нил едва подавил вздох, почти оскорбленно произнося: — Конечно, я вернусь. — Хорошо, тогда… Я ненадолго отлучусь, максимум на полчаса. Мне понадобится около 30 минут, чтобы все приготовить, а к тому времени, как ты вернешься домой, ужин должен быть в духовке. Это было одновременно объяснением его собственного плана, а также молчаливой просьбой к Нилу не доводить себя до изнеможения, бегая по всему городу часами напролет, и Джостен, казалось, понял, в чем дело, поскольку выражение его лица немного смягчилось. — Обещаю. Рука Нила легла на ручку машины, и он был примерно в двух шагах от нее, когда Эндрю окликнул его. — Разве ты не хочешь знать, что я приготовлю сегодня на ужин? Нил посмотрел на него в ответ с тем взглядом, который означал опасность для сердца Эндрю и его сексуального влечения. — Нет. Устрой мне сюрприз. Эндрю наблюдал, как Нил исчезает за входной дверью его дома, легонько постукивая костяшками пальцев по рулю и тихо выругался. — Блядь. — Так или иначе, он просто знал, что Нил Джостен станет его погибелью. И с этим знанием, спрятанным в заднем кармашке, Эндрю завел машину и уехал, до того как он умудрился бы совершить какую-нибудь глупость, например, попытаться погнаться за ним.Глава 41
1 марта 2024 г. в 19:13
Примечания:
Нил разбирается с последствиями объявления Воронов и готовится к очередным выходным в Колумбии. Эндрю пытается сравнять счет с Нилом.
Предупреждения: подразумеваемое/упомянутое жестокое обращение с детьми, подразумеваемое/упоминаемое сексуальное насилие, упоминается жестокое обращение/смерть животных, подразумеваемый/упомянутый селфхарм, подразумеваемые/упоминаемые суицидальные мысли/склонности, упоминания о абьюза в системе приемных семей, упоминания о тревоге/депрессии, упоминания о половых актах без согласия, упоминания о нездоровых механизмах преодоления трудностей, флирт и упомянутые сцены, упоминания о сексуальном насилии в отношении несовершеннолетнего и упоминания о еде/диетах/расстройствах пищевого поведения.
Дни, последовавшие за объявлением о Воронах, были… напряженными… по целому ряду причин.
Остальные Лисы отреагировали примерно так, как и ожидал Ваймак, сначала предположив, что у них нет надежды победить их, затем разразились раздражением на широкую публику за то, что она предположила то же самое, и, наконец, со злобной решимостью доказать, что все неправы, они приняли вызов лицом к лицу. Все были сосредоточены и подталкивали друг друга на тренировках, и (за исключением нескольких мелких ссор, которые в основном уладились сами собой, как только Дэн вмешалась, чтобы положить этому конец) отвлекающих факторов было гораздо меньше, чем на тех первых тренировках сезона. Ваймак сказал всем отточить свои клыки и бороться, и казалось, что все они оказались на пике положения с жаждой крови, которая была бы вдохновляющей, если бы не добавляла напряженности в воздухе.
Нил научил Мэтта жестам для некоторых маневров, как и предлагал Аарон, так что все защитники были на одной волне и, по крайней мере, говорили на одном языке, но в реальности они все равно не общались. Хотя Мэтт был слишком вежлив и любезен, чтобы сказать об этом вслух, он мог бы сказать, что его не очень-то радовала перспектива того, что Аарон будет фактическим лидером, когда у него был как минимум год опыта (и он был выше на полметра), нежели чем этот несмышленыш. И не помогло то, что «лидерство» Аарона начиналось и заканчивалось тем, что он звал его на корте, а затем вообще не разговаривал и даже не улыбался Мэтту за его пределами. Мэтт продолжал пытаться растопить лед между ними победными «дай пять» или приглашениями «как-нибудь затусить у нас в комнате», но Аарон просто продолжал встречать его энтузиазм пустыми взглядами, а затем направлялся к Эндрю или Ники.
Ники, тем временем, который при обычных обстоятельствах, вероятно, был бы в восторге от попыток Мэтта вовлечь их во что-то, просто казался ещё более замкнутым и нервным. В последнее время он редко произносил что-либо вслух, если только Нил не находился полностью по другую сторону корта от него, и даже тогда это обычно были тихие неуверенные слова и улыбки, настолько фальшивые, что даже другие лисы на это не купились. Все стало настолько плохо, что, по-видимому, даже Сет Гордон, казалось, заметил, что с ним что-то не так.
Нил проходил мимо кабинета Эбби после того, как закончилась одна из его частных тренировок с Кевином и кузенами, и он услышал, как тот с ворчливым южным акцентом, растягивая слова, бормотал медсестре о своих опасениях.
— Тебе нужно назначить Хэммику надзор за самоубийцами или как там это называется.
Он слышал, как Эбби отложила планшет и переложила какие-то вещи на своем столе, а после ответила ему:
— Почему ты так говоришь?
— Чувак режется. Ты же видела его ноги, верно? В последнее время он постоянно притворяется, а после того дерьма с Джеми летом…
— Дженни. — Эбби прервала его поправкой. — Её звали Дженни Смоллс. Не Джеми.
— Да пофиг. — Заметно закатил глаза Сет. — Суть в том, что ты должна что-то с этим сделать, иначе он будет следующим.
Эбби помолчала с полминуты, а после заговорила с таким терпеливым спокойствием, какого, как думал Нил, он не смог бы проявить на ее месте.
— Я ценю твою заботу о твоем сокоманднике, но я всего лишь медсестра команды, я не специалист в области психического здоровья, и даже если бы я была им, я не могу заставить Ники обратиться за медицинской помощью, если он сам об этом не попросит.
— Ну, в этом вроде как вся проблема, а? Если ему действительно настолько плохо, что он способен на такое, то он не собирается просить о помощи. Беседовать с Добсон необязательно, но у тебя есть возможность заменить его, если ты считаешь, что он недостаточно здоров, чтобы играть.
— Может, это и правда, но физически он…
— Физически он одной ногой в могиле. — Сет прервал ее с явным волнением. — Ты уебский врач. Он болен. Так вылечи его. Это простая математика.
— Это так не работает, Сет, депрессия — это не то, что можно лечить так же, как сломанную кость или простуду, это…
— Я знаю эту поеботу, — снова оборвал ее Сет, сделав один глубокий взволнованный вдох, а потом начал собирать своё шмотьё. — Неважно, мне насрать. Я оповестил тебя, что это ничтожество болен, так что теперь тебе решать, что с этим делать. Если он умрет, то это не моя гребаная вина.
— Сет…
Ее протесты остались неуслышанными, так как Гордон вылетел из ее кабинета, даже не заметив Нила, стоявшего в холле, когда он промчался мимо. Эбби, однако, увидела его, когда высунула голову из двери, чтобы окликнуть его.
— О, Нил. — Выдохнула она, переводя взгляд с него на вращающиеся двери выхода, через которые Сет вышел. — Что из этого ты слышал?
— Я ничего не слышал. — Нил солгал достаточно легко, несмотря на то, что знал, что она в это не поверит.
Конечно же, она встретила его равнодушным и оценивающим взглядом, прежде чем спросить:
— Не слишком ли многого я попрошу, если скажу тебе присмотреть за ним для меня?
Нил не был уверен, кого она имела в виду — Ники или Сета, но в любом случае он согласился простым кивком и «ладно».
Она одарила его теплой и благодарной улыбкой и вернулась в свой кабинет, чтобы закончить просмотр файлов.
Он сделал так, как она сказала, и присматривал за ними обоими ради нее, Ники был явно подавлен, но, насколько он мог судить, ему, похоже, не угрожала никакая реальная опасность. Тем не менее, он решил отвести Ники в сторонку в какой-то момент в те выходные, чтобы поговорить, он все еще был зол и чувствовал себя немного некомфортно рядом с ним после того, что произошло в Колумбии в прошлый раз, но он не собирался делать то, что ему нужно было сделать с Лисами (или по-настоящему преодолеть все это с Эндрю), если он не найдет способ разрядить обстановку между ними и договориться о каком-то перемирии.
Между тем, Сет казался… на самом деле в полном порядке? Совершенно невозмутимым. В последующие дни он даже дважды не взглянул на Ники и никак не показал, что знает, что Нил подслушал его спор с Эбби из-за него. Казалось, он действительно умыл руки, когда сорвался с места.
Но, с другой стороны, Нил вообще не заметил, чтобы Сет беспокоился о Ники; так, может быть, у него просто лучше получалось скрывать эти вещи, чем Нил предполагал?
Но это тоже не имело особого значения, потому что у него не было проблем с тем, чтобы скрывать свои эмоции и мнения по поводу чего-либо еще. Если он был чем-то расстроен, он громко и открыто жаловался на это. Если бы ему было скучно, он бы сказал об этом, а потом попытался бы втянуть их с Мэттом в игру «smash bros» или в какую-нибудь другую последнюю игру, с которой его соседи по комнате пытались познакомить его в тот день. Если бы он был… в чем-то нуждающимся, он бы отвел Элисон в сторону и бесстыдно целовался с ней или исчез в каком-нибудь тенистом уголке для других дел. Он даже видел, как самопровозглашенный «мачо» плакал после просмотра видео на своем телефоне о «Лайке — собаке-космонавте». Сет отшил его, когда заметил, что его застукали на середине всхлипывания и крикнул: «Отъебись, Джостен, это пиздецки грустно, блядь!». Но он не пытался отрицать тот факт, что плакал, и в остальном не казался пристыженным проявлением эмоций, так что в целом он действительно не считал Гордона человеком, который попытается скрыть это, если беспокоится о ком-то…
Но он все равно следил за этим (и за любыми другими странностями со стороны старшекурсников). Что-то в том, как он не только заметил ситуацию Ники, но и в том, как он обсуждал ее с такой настойчивостью, создало у него впечатление, что он говорит, исходя из своего опыта в подобных вещах, и, не зная, было ли это из первых уст или из вторых, он решил, что должен надеяться на лучшее и готовиться к худшему. В конце концов, все лисы были набраны в эту команду не просто так, и ничуть не было бы шокирующим узнать о какой-то трагедии Гордона в прошлом.
Тем временем Мэтт сдержал свое слово и немного научил Нила боксировать. У них пока было не так уж много возможностей собраться вместе, расписание Нила было довольно плотным, так как он был занят тренировками, дополнительными тренировками с Кевом, ежедневными «переговорами» с Эндрю, сам учил новый язык, следил за своими аккаунтами в социальных сетях, присматривал за Ники и Сетом, отмахиваясь от попыток Элисон научить его более «диетическим» блюдам и переводя все секретные файлы, что отправлял ему Ичиро; но то немногое свободное время, которое оставалось у Нила, он посвящал попыткам привлечь старшекурсников на свою сторону, и частью этого было «сближение» с Мэттом и Дэн… (И иногда он разрешал Элисон делиться с ним своими закусками на тренировках… обычно со вкусом арахисового масла…)
До сих пор Мэтт учил его, чего не следует делать, например, как избежать серьезных травм и где не следует бить людей, если он хочет избежать обвинения в непредумышленном убийстве, а затем показал ему несколько основных ударов по боксерской груше, но они еще не дошли до того, чтобы по-настоящему, не щадя друг друга, спаринговать. Тем временем они с Дэн поболтали практически о каждой команде в лиге и о том, что им в них нравится, а что нет, а затем обсудили достоинства различных экспериментальных методик тренировок и упражнений, о которых она читала в некоторых международных командах.
Однако, в отличие от Кевина, у Дэн были другие темы для обсуждения, например, на какие занятия ему следует записаться в этом году, а какие отложить на будущие семестры, или в какое время лучше всего ходить в столовую или библиотеку, или каких преподавателей следует избегать любой ценой. Она была мила, казалось, считала своей обязанностью следить за тем, чтобы Нил хорошо обучался в Пальметто, не только в команде, но и в университете в целом; (проявляла ли она такой интерес к обучению остальных членов команды, как к нему, или он каким-то образом дал ей понять, что нуждается в дополнительной помощи, он не мог быть уверен, но он проглотил любые аргументы против ее материнской заботы, потому что знал, что позволить ей любить его — вероятно, самый быстрый способ добиться успеха. В любом случае, она полностью на его стороне).
И это привело его к вопросу о Рене. Он не мог точно определить, почему, не до конца понимал, почему именно она заставляла его так нервничать всякий раз, когда находилась поблизости. Просто что-то было в ауре, которую она излучала, и в глубоком осознании того, что она гораздо опаснее, чем, казалось, признавал кто-либо другой. Не то чтобы она сделала или сказала что-то не так, она казалась действительно хорошей и приветливой, возможно, даже самой приветливой из всей компании, если смотреть со стороны, она просто…
Она кого-то ему напомнила.
Он еще не был уверен, кого именно, но всякий раз, когда она приближалась, у него по спине пробегал тот же холодок, который он испытывал, живя в Балтиморе или в бегах со своей матерью, ощущение, что если он будет двигаться слишком быстро или говорить слишком громко, то поплатится за это кровью.
Он старался не показывать своих подозрений или дискомфорта слишком явно на лице, он не только не хотел слишком сильно портить динамику команды, он не хотел признавать свою слабость или отказываться от своего преимущества, давая ей понять, что он знает, что она представляет угрозу; но он был почти уверен, что она все равно знала. Почти так же, как у него только что возникло дурное предчувствие от нее, он был уверен, что чувствует свою повышенную нервозность всякий раз, когда она была рядом. После еще нескольких дней молчаливых попыток экспозиционной терапии она либо решила проявить к нему милосердие, либо поняла, что игра окончена, и начала по большей части держаться от него на расстоянии. Она по-прежнему появлялась в их общежитии всякий раз, когда старшекурсники собирались «потусоваться», но она держалась в противоположном от него конце комнаты и не пыталась много с ним разговаривать.
Он знал, что в конце концов ему придется попытаться докопаться до сути всего этого и прийти к какому-то перемирию и с ней, но в данный момент у него было так много забот, что он не решался добавить еще что-то, когда они вроде как сами пришли к этому предварительному мирному соглашению. Он бы беспокоился о том, чтобы попытаться лучше «подружиться» с Рене после того, как он еще больше укрепит отношения с другими старшекурсниками и наладит отношения с кузенами.
В основном, он был сосредоточен на том, чтобы в первую очередь наладить отношения с Эндрю.
Несмотря на напряженный момент в начале дня (после новостей о переводе Воронов), Эндрю все же пришел в тот день на вечернюю тренировку с Кевином, как и обещал, и привел с собой свою семью. Ники был спокоен (как и обычно в эти дни), но все равно выкладывался полностью, как ему было велено, а Аарону не нужно было говорить, чтобы он прилагал усилия, потому что он, казалось, был чем-то раздражен и намеревался выплеснуть свое разочарование на Нила всякий раз, когда тот проверял его; таким образом, защитники оказались для них «соответствующим» испытанием в тот вечер (по крайней мере, по словам Кева); Все еще не на том уровне, на котором они должны были быть, чтобы победить «Воронов», но все еще добиваются достаточного прогресса, чтобы Кевин пожаловался на это всего раз или два, а не почти постоянно, как в начале.
Следующие два вечера настрой между ним и Эндрю казался… странным.
Не совсем плохим, поскольку он, вроде как, не злился на него за то, что он ничего не говорил по поводу перевода, но в воздухе между ними все еще витало напряжение. Что-то предвкушающее, нервное и, возможно, даже приносящее взаимные извинения. Как будто они оба осознавали тот факт, что все еще нужно было кое-что сказать и сделать, чтобы полностью наладить отношения между ними, но также как будто ни один из них не был на 100% уверен, что это за вещи и какими вообще будут «постоянные» отношения между ними. Как будто они оба изо всех сил стремились к цели, у которой не было ни настоящего названия, ни направления.
Они обменялись друг с другом множеством истин, как маленьких, так и больших. Не только во время их ежедневной игры «ответ за ответ» или «правда за правду», но и просто во время разговоров в окружении, когда они делили между собой одну сигарету, которая часто оставалась недокуренной. Он сказал Эндрю, что у него нет любимого животного, что курица кордон блю была его любимым блюдом отчасти потому, что ее готовила его мать, и что он никогда по-настоящему не учился готовить, но к пяти годам знал, как разжечь надежный костер и как разделать большинство животных. А Эндрю, в свою очередь, сказал ему, что ему больше всего нравится осьминог, что он любит мороженое, потому что когда-то у него была приемная мать, которая, когда у него был плохой день, ела его вместе с ним и что он научился готовить большинство блюд примерно в возрасте девяти лет, но научился еще нескольким неординарным методам и рецептам во время пребывания в колонии для несовершеннолетних.
Это были маленькие истины. Но они не были таковыми. Это были большие истины, скрытые в маленьких утверждениях, и глубина их угрожала утопить его всякий раз, когда он предлагал или принимал их. Но они были отданы добровольно. Принимали их с заботой и изяществом, и каждый вечер Нил обнаруживал, что к концу их беседы они с Эндрю сидят чуточку ближе друг к другу, чем накануне.
Только за день до их второй поездки в Колумбию Нил, наконец, задал вопрос, который откладывал на неопределенное время.
— Кевин сказал мне, что вы, парни, ездите в Колумбию почти каждые выходные после игр. Что вы, ребята, обычно там делаете, когда приезжаете?
— Имеешь в виду когда я не слишком занят, накачивая наркотиками невинных людей?
Нил бросил на него равнодушный взгляд, который Эндрю встретил с притворной пассивностью на секунду или две, пожимая плечами, он кинул в ответ:
— Что ты хочешь знать? Воспроизведение обычной рутины или просто общее заверение в том, что обычно мы не представляем такой угрозы для общества?
— Не знаю. Оба варианта? Ни то, ни другое? Я на самом деле не уверен на что хочу узнать ответ, просто…
Эндрю мгновение изучал его лицо, прежде чем его голос немного смягчился, отвечая:
— Нам не обязательно возвращаться туда, Нил. Ты можешь показать мне свои шрамы здесь, в общежитии, или где-нибудь в другом месте, вместо этого… Или мы можем просто забыть обо всем и…
— Нет. — Нил прервал его своими собственными заверениями. — Я не струсил или что-то в этом роде. Я все еще хочу пойти туда и показать тебе… Хочу сделать это. Мне просто… любопытно? Наверное? Я хочу знать, чего ожидать…
Эндрю на мгновение задумался, снова задавая вопрос.
— Значит, график дня? Ты хочешь знать обычный маршрут и распорядок дня, чтобы знать, на что обратить внимание.
— Это… Не совсем то, что я имел в виду, но… — Нил на самом деле не был уверен, что он имел в виду, но из-за отсутствия лучшего понимания того, чего он хотел, он все равно согласился с предложением Эндрю. — Да, расскажи мне график дня.
Эндрю кивнул и в последний раз затянулся сигаретой, а после потушил ее о бетон между ними и отбросил окурок в сторону.
— Конечно, есть некоторое стандартное отклонение, не каждая ночь в точности одинакова, но есть некоторые вещи, которые происходят практически каждые выходные, так что, я думаю, мы можем начать с этого… Первая остановка, как правило, «У красотки», мы наедаемся сахаром и углеводами, чтобы нас не слишком тошнило или не мучило похмелье от всего, что последует за этим, плюс там мы можем запастись приличным запасом пыли на ночь… Затем обычно прямиком мчим в Сумерки.
— Вы, ребята, раньше там работали, да?
— Да. — Эндрю кивнул, соглашаясь. — Что значит, что вышибалы нас знают, а Роланд не выдает нам карточки, что очень кстати. Они по-прежнему дают нам скидку для сотрудников на парковку и напитки, а это значит, что Кев может нажраться за половину стоимости… Не то чтобы ему это мешало.
— О чем ты?
— Твой «партнер» еще не сообщил тебе хороших новостей? — Эндрю почти поддразнивал, в его тоне было что-то немного раздраженное. — Предположительно, Кевин Дэй сейчас пробует трезвость. Он говорит, что не притронется ни к одному напитку, как минимум, до конца года.
— Правда? — Спросил Нил с неуверенной улыбкой на лице.
Не то чтобы Кевин был конченным алкоголиком в гнезде или что-то такое, но у него определенно был не такой уж секретный запас водки, которую, как было известно, он время от времени похлебывал. Покинув гнездо, он, очевидно, воспользовался своей свободой, чтобы еще немного выпить, и Нил определенно заметил значительное увеличение уровня потребления за последний месяц или около того, с тех пор как он попал в Пальметто. Если он действительно бросает, то, можно надеяться, они смогут избавиться от этой вредной привычки до того, как она станет для него слишком серьезной зависимостью; или, если она уже появилась, то, надежда есть на то, что у него хватит сил бросить окончательно… Он видел, как жизни и карьеры рушились из-за гораздо меньшего.
— Тогда это хорошо, — проговорил Нил, слегка кивнув. — Надеюсь, пребывание в Сумерках в эти выходные не слишком откатит его назад.
— Да… — Эндрю согласился, задумчиво нахмурившись, а затем продолжил свой «график дня». — В любом случае, Ники паркует машину, и я направляюсь к Роланду за напитками, пока Аарон и Кевин охраняют наш столик. После этого обычно идет пара раундов пыли и выпивки, пока команда идиотов на некоторое время не отправится на танцпол.
— Разве ты не танцуешь с ними?
Эндрю бросил на него безразличный взгляд, как бы говоря: «Разве я похож на танцора?», прежде чем закатить глаза и высказать:
— Нет. Не танцую. Я наблюдаю, как все гадят за столом, и слежу за тем, чтобы никто из них не вляпался в какое-нибудь дерьмо, пока они там. В конце концов они устают или решают, что недостаточно пьяны, и возвращаются, чтобы пропустить еще пару стаканчиков.
— Как долго вы обычно там остаетесь?
— Зависит от обстоятельств. Иногда Кев или Ники слишком сильно напиваются, и нам приходится отвозить их обратно домой пораньше. Или иногда вспыхивает драка, и нам приходится уходить. Но обычно мы уходим примерно за час до закрытия. Стараемся избегать пробок, пока дороги не стали слишком опасными во время «не до конца проснувшихся».
— И это всё? Ты просто пьешь и наблюдаешь за людьми всю ночь? Это доставляет тебе удовольствие?
Почти опасная ухмылка появилась на лице Эндрю, когда он начал говорить:
— Не знаю, назвал бы я это удовольствием, но если мне станет скучно, я всегда могу просто…
Эндрю взглянул на него краем глаза, как будто только сейчас понял, что на самом деле не хочет рассказывать Нилу о том, что он собирался сказать. Часть Нила хотела уважать его секреты и не давить на него, но другой части было действительно любопытно, что вызвало ту легкую ухмылку, которую изобразил Эндрю перед тем, как прервать себя.
Решив, что он оставит это на усмотрение Эндрю, собирается он заканчивать это предложение или нет, он просто приподнял бровь и немного наклонил голову, но в остальном промолчал.
— У нас с Роландом есть… соглашение. — Начал говорить Эндрю, немного поворачиваясь на своем месте, чтобы лучше видеть Нила и смотреть ему в глаза.
— Соглашение? — Спросил Нил, и образы человека, о котором шла речь, подсыпающего пыль в его напиток без того, чтобы Эндрю даже успел что-то сказать, наполнили его разум и нутро страхом перед природой этого «соглашения». Он хотел доверять Эндрю. Он правда доверял ему. Но он ни в малейшей степени не доверял бармену…
Эндрю сглотнул, как будто нервничал, но его тон был ровным и не содержал ни намека на истинный стыд или сожаление, когда он продолжил:
— Он сдержан, знает, как хранить тайну, и, что более важно, знает, как выполнять приказы.
Нил проглотил излишки слюны, нахмурив брови, и прошептал в ответ:
— Да. Я заметил…
При этом взгляд Эндрю приобрел немного иную остроту, очевидно, придавая этому иное значение, чем то, которое было у Нила, и заставляя его видеть вещи в немного ином свете.
После долгой паузы Эндрю слегка откашлялся и на секунду отвел взгляд, прежде чем снова встретиться с ним взглядом и признать:
— Полагаю, это тоже так… Но это было не совсем то, к чему я клонил.
— А тогда к чему ты клонил?
— Я… — Эндрю со щелчком закрыл рот, а затем вторая волна решимости отразилась на его лице, и он продолжил: — Роланд — старший бармен, а это значит, что он может взять перерыв, когда ему приспичит, практически в любое время и у него есть ключи от всех складов… Так что, если мне станет скучно, я всегда могу спросить его, свободен ли он и в настроении ли поиграться со мной в задней части здания… Он почти всегда за.
— Поиграться?.. — Повторил Нил, неуверенно наклонив голову.
Эндрю, казалось, перестал ходить вокруг да около и перешел сразу к делу, больше никаких эвфемизмов, на которых Нил мог бы запутаться или смягчить удар для него.
— Я отсасываю ему. — Эндрю сказал прямо. — Или иногда мы просто целуемся, или надрачиваю ему, или что-то еще, зависит от того, как я себя чувствую в этот день и насколько вспотел на работе Роланд к моменту встречи… Но обычно я просто пристегиваю его наручниками к чему-то, чтобы он не мог прикоснуться ко мне, и заглатываю его член.
Часть его была странно благодарна за то, что Эндрю был так открыт и честен с ним по этому поводу. Но гораздо большей части ему пришлось подавить дрожь и проглотить миллион гораздо более интуитивных реакций, которые он испытывал внутри, когда он сохранил нейтральный тон и выдохнул одинокое:
— О…
Это было не то же самое. Он знал, что нет. Знал, что его опыт в гнезде отличался от опыта всех остальных в такого рода вещах. Но простое упоминание о наручниках становится спусковым крючком к реакции на мысль о том, что Эндрю приходится делать эти манипуляции, его все равно тянет либо блевануть, либо устроить бунт.
Но дело было не так.
Эндрю не был тем, на ком были наручники.
И он сказал, что это он обращался к Роланду с предложением.
Так что очевидно, что это было тем, чего он хотел.
И он не хотел, чтобы Эндрю думал, что он осуждает его за это, он почти мог понять его в абстрактном смысле… но под его непосредственным чувством страха была вторичная глухая боль от идеи, которую он не совсем понимал, как выразить.
— Так вы… значит, вместе? — Спросил Нил, не зная, что еще говорить.
— Вместе? — Повторил Эндрю с издевкой. — Нет. Я не заинтересован в отношениях. И даже если бы был, то уж точно не с Роландом.
Эндрю, казалось, заметил, что какая-то негативная реакция все еще проскальзывает сквозь маску Нила, потому что его следующие слова прозвучали почти как заверение, а не объяснение.
— Это просто перепихон. Это удобно и ничего не значит. Как, знаешь, взаимовыгодное соглашение, без каких-либо условий. Друзья с привилегиями. Понимаешь?
На мгновение Нил был слегка сбит с толку этим, его разум мчался со скоростью миллиона миль в час в самых разных направлениях, оставляя его неуверенным в том, как реагировать или чувствовать что-либо по этому поводу.
Очевидно, он слышал о таком где-то на периферии сознания раньше, он просто не думал, что кто-то с такими высокими стенами, как у Эндрю, захочет или сможет вот так запросто опустить их для кого-то.
Это то, что имел в виду Кевин, когда сказал, что не считает Эндрю «подходящим типом для отношений?» Знает ли он о Роланде? Или же это было просто обоснованное предположение?
Не совсем понимая, зачем из него вырываются слова, он поймал себя на том, что спрашивает:
— Но вы… вы с ним друзья. Ты назвал его «другом с привилегиями», так что это… Вы занимаетесь этим, и это по-дружески? И это не делает, ну знаешь, странным дружбу или как-нибудь ещё?
Эндрю выгнул бровь и снова слегка фыркнул.
— Я бы не заходил так далеко, мы определенно не «друзья»… но это не портит наше отношение как бывшего босса и нынешнего завсегдатая бара, если ты это имеешь в виду.
— Значит, однажды ты просто подошел к нему и сказал: «Эй, мне скучно, не возражаешь, если я отсосу тебе по этому поводу?», а он ответил: «конечно?»
Эндрю слабо усмехнулся на это, и небольшая ухмылка поселилась в уголках его рта.
— Да, примерно так все и было… В разговоре было задействовано еще несколько слов и предложений, но ты уловил общие черты.
Нил еще немного пожевал нижнюю губу в задумчивости. На самом деле это было не его дело, и, похоже, для них это не было проблемой. Но что-то во всей ситуации одновременно разозлило его и немного опечалило по причинам, которые он не мог до конца понять.
Эндрю, казалось, заметил, что ему все еще трудно это принять, потому что он слегка подтолкнул его локтем и спросил:
— Что тебя беспокоит в этом, Нил? Я был почти уверен, что ты уже знаком с концепцией «друзей с привилегиями», учитывая твою собственную «договоренность» с Даки Смоллс.
Во второй раз за этот вечер Нил почувствовал себя так, словно ему дали пощечину; он почувствовал, как его глаза немного расширились, а кровь слегка отхлынула от лица, а после заново вернулась, окутывая его смущением.
Это было не совсем точное описание происходящего. То, что произошло между ними, не было полноценной «договоренностью», как-то, что было у Эндрю с Роландом, это были всего лишь два небольших случая соприкосновения губ с разницей в несколько лет, которые, по правде говоря, ничего не значили. Но все же… Было очевидно, что именно об этом говорил Эндрю. Напрашивался вопрос: откуда он узнал?
Он снова почувствовал, что должен подавить всю глубину своей реакции, чтобы не выдать слишком многого, когда он тупо ответил:
— Как ты об этом узнал?
— Аарон видел тебя. — Признался Эндрю после пары секунд напряженного молчания между ними. — У Эбби, после того, как она взбесилась на тренировке, и ты погнался за ней.
Нил даже не знал, что на это сказать. Он ненавидел тот факт, что кто-то их видел. Ненавидел тот факт, что его инстинкты так сильно подвели его, что он даже не заметил, как Аарон наблюдал за ними. Ненавидел за то, что то, что было таким приватным и личным разговором между ними, было испорчено чьим-то присутствием. И ему действительно не нравился тот факт, что так много вопросов, которые Эндрю задал ему после их «последнего ужина» в заведении с курицей и вафлями, теперь обрели гораздо больше смысла, когда он понял, что Аарон, должно быть, подслушал их.
Вот откуда он взял имя Криса, не из письма Даки к нему, а прямо из её уст, без их ведома или разрешения…
Эндрю, казалось, почувствовал его беспокойство и заговорил с натянутой мягкостью, успокаивая его:
— Все в порядке. Он никому ничего не расскажет Я знаю, что вы, парни, не самые большие поклонники друг друга, но Аарон знает, как хранить секреты.
— Он рассказал тебе. — Произнес Нил, испытующе глядя на него.
— Да… Но больше он никому не расскажет, могу тебя в этом заверить. Его это не настолько волнует, чтобы у него даже в мыслях появилась идея рассказать об этом кому-либо еще… И я тоже. Это не мое дело, чем вы занимались вдвоем. Я только имел в виду то, что, поскольку у вас с ней были похожие отношения, ты должен быть в состоянии осознать концепцию «сдержанного, без обязательств, без привязанности и чувств» стиля общения с кем-то.
Нил все еще не до конца верил, что Аарон будет держать рот на замке насчет «Криса» (и еще больше он ненавидел то, что тот мог подслушать рассказ Даки о том, что случилось с ней и Эмили); Но если Эндрю обещал ему, что Аарон будет держать рот на замке, он полагал, что пока ему придется смириться с этим…
Тем временем Эндрю, казалось, больше зациклился на поцелуе, чем на прошлой личности или на чем-либо еще, поэтому его собственный мыслительный процесс также вернулся в прошлое, чтобы сосредоточиться на том, что он говорил о себе и Роланде.
С одной стороны, Нил почувствовал себя немного увереннее в том, что его недавно возникшее желание поцеловать Эндрю не могло быть таким уж запредельным, если Эндрю уже занимался чем-то гораздо более сложным, чем со знакомым… Но, с другой стороны, если он уже получал все это от кого-то с немного большим опытом (и гораздо меньшим количеством зависаний), то это точно не указывало на то, что у него был большой стимул принять от него несколько гораздо менее приятных поцелуев.
Он может и не «интересоваться», но для того, кто интересуется, он мог бы предположить, что наличие «договоренности», подобной той, которую описал Эндрю, принесло бы какое-то удовлетворение и оживило бы его. Иначе зачем бы ему беспокоиться? Но если он уже удовлетворял эти потребности там, то зачем ему вообще понадобилось бы усложнять их и без того непростую дружбу только для того, чтобы Нил смог поэкспериментировать с поцелуями?
К тому же, его «соглашение» с Роландом могло быть «без каких-либо условий», но это не обязательно означало, что он был готов поделиться. Если Нил предлагал что-то, что казалось нарушением его уже сложившихся «отношений без обязательств», то он рисковал гораздо большим, чем просто поставить Эндрю в неловкое положение, если бы он ответил «нет», он рисковал разозлить кого-то, кто уже однажды подсыпал ему наркотик в напитки, что казалось плохой идеей…
Но опять же, если Эндрю считал свой опыт с Роландом таким же бессмысленным, как и то, что он делал с Даки, — если для него это действительно значило так же мало, как поцелуй Даки для Нила… тогда это не имело значения, верно? Зачем завоевывать территорию из-за чего-то столь незначительного для них?
Хотя это не могло быть настолько незначительным. Если бы ни один из них ничего не почувствовал, то он даже не уверен, в чем была бы привлекательность этого. Может быть, у них нет никаких романтических чувств друг к другу, но что он может извлечь из этого опыта, если это даже не доставляет удовольствия? Наверняка были лучшие и более комфортные способы провести время с кем-то, чем встать на колени и…
Да… Основываясь на своем собственном прошлом опыте участия в этой деятельности, он не понимал её привлекательности…
Но Эндрю сказал, что это избавляло его от скуки, и (как он уже рассуждал сам с собой) наручники были на Роланде, так что это явно был выбор, который он сделал по собственной воле, и, следовательно, это должно было быть, по крайней мере, какой-то формой «развлечения» для него или что-то в этом роде…
Он вспомнил заявления Ники о том, что целоваться — это «весело», и заверения Кевина в том, что желание поцеловать друга не было таким уж странным или плохим, и ему стало интересно, применимы ли те же принципы к чему-то подобному тому, что описывал Эндрю. Предполагалось ли, что такого рода вещи должны быть забавными? Он не может представить, что задыхаться и бороться за дыхание, в то время как твоя челюсть натянута, а колени в синяках, — это «забавный» опыт.
Может быть, он просто делал все неправильно? Может быть, это не должно было быть таким болезненным и жалким переживанием, каким оно было для него. Может быть, если бы он знал, как все сделать правильно, все было бы не так уж плохо.
Или, может быть, это было больше связано с тем, с кем это делалось? Судя по тому, как Эндрю описывал это, казалось, что он, по крайней мере, контролировал ситуацию и мог отступить и перевести дыхание, когда ему было нужно. Может быть, это было ключом к получению удовольствия?
Нил поймал себя на том, что подтягивает колени к подбородку и кладет на них голову, вглядываясь в горизонт. Пытаясь представить ситуацию, в которой он мог бы полностью завладеть контролем, и сделало ли это предложение более привлекательным, но как только он вспомнил о тяжести на языке, ему пришлось сжать собственный большой палец, чтобы подавить рвотный рефлекс.
Да. Он не думает, что эти вещи когда-нибудь будут для него «забавными». Должно быть, он правда безнадежно подбит на этом фронте.
— Я не должен был этого говорить. — Внезапно проговорил Эндрю с явным раскаянием, вырвавшим его из раздумий. — Не должен был предполагать, что то, что у тебя с ней было, ничего не значило… Я не должен был даже упоминать о ней. Знаю, что она была… особенной для тебя.
— Нет, это… Все в порядке. — Заверил Нил, обхватив руками голени немного крепче и склонив голову набок, чтобы лучше видеть Эндрю. — Дело не в этом… Ты прав; поцелуй ничего не значил, даже меньше, чем ничего по сути. Мы не были тайно «вместе» или что-то в этом роде… Но только потому, что для меня поцелуй ничего не значил, это не значит, что она ничего не значила. Она имела значение для меня. Просто не… в таком ключе. Когда мы поцеловались, это было… это было просто прикосновение губ. Утешение. Это было не… э-э-э… так.
— И то верно…
— Но, по твоим словам, вы с Роландом даже не друзья. Думаю, я просто… Как ты можешь это выносить? Как ты можешь ему так доверять, если он тебе даже не нравится?
Эндрю слегка сжал челюсти и отвел взгляд, в его голосе послышались нотки защищенности, когда он ответил.
— Я не доверяю ему. Я доверяю себе… У нас действует множество правил, и он знает, что с ним случится, если он их нарушит. Наручники нужны только для того, чтобы подкрепить эти правила. Но если он когда-нибудь сделает неверный шаг, я без колебаний сам закреплю эти правила… Он меня не контролирует, на протяжении всего времени главенствую я. И если ты думаешь, что я не могу за себя постоять, тогда…
— Нет, я… думаю, я понимаю, — ответил Нил, снова отводя взгляд и поднимая голову с колен, чтобы посмотреть на облака. — Я не осуждаю тебя или что-то в этом роде. Серьезно. Возможно, лично я не вижу в этом особой привлекательности, но если это сделает тебя счастливым или как бы то не было, тогда… ну, знаешь… думаю, у тебя больше власти. — Нил снова оглянулся на Эндрю и вгляделся в его лицо, прося подтверждения единственной вещи, которая действительно имела значение во всем этом. — Но он добр к тебе, да? Я знаю, что ты можешь постоять за себя, знаю, что у тебя все под контролем… Но он не делает и не говорит ничего такого, чего не должен, верно? Он знает, что это подарок, что ты ему превозносишь? Знает, что должен быть благодарен за это?
Эндрю, казалось, был также обеспокоен реакцией Нила на все это, как и тем, что Нил хотел убедиться, что это действительно был выбор Эндрю, карие глаза сверлили его и что-то искали, пока он взвешивал свой ответ.
— Я не делаю того, чего не хочу делать, Нил. Ты знаешь, что я бы с ним сделал, если бы он попытался заставить меня.
Нил воспринял эту информацию и решил не углубляться в тупую боль, которую он все еще ощущал в груди, сказав в ответ:
— Хорошо, тогда… Это все, что мне нужно было знать.
Желая немного сменить тему, Нил прочистил горло и продолжил:
— Итак, как насчет после этого? Ты просто возвращаешься к столу и надеешься, что никто не спросит тебя, где ты был?
Эндрю помолчал еще пару секунд, а затем слегка пожал плечами и промолвил:
— Почти… Будет лучше, если я принесу с собой еще по стаканчику. К этому моменту остальные обычно настолько не в себе, что их отношение к происходящему с течением времени немного ослабевает. Так что они практически никогда не замечают, что меня нет намного дольше, чем обычно требуется, чтобы взять следующий раунд.
— Хм… умно.
Эндрю продолжил рассказывать ему о том, что потом нужно загнать пьяных карапузов обратно в машину, и потом все находятся в отрубе до утра. О том, что обычно Ники встает первым и готовит завтрак (потому что, очевидно, его боженька любит его настолько, что он почти никогда не страдает от сильного похмелья). И как они обычно проводят там еще один день, просто слоняясь по дому, но теперь, когда в уравнении фигурировал Кевин Дэй, они обычно возвращались в дорогу после завтрака, чтобы «экси-наркоман» мог получить свою «дозу» на стадионе перед ужином.
Остальная часть их разговора прошла достаточно легко, и к тому времени, когда они прощались у двери Нила, любое напряжение, возникшее между ними во время разговора, в значительной степени рассеялось… Но оно все еще зудело в глубине сознания Нила, мешая ему заснуть.
Он знал, что возвращение в Колумбию — особенно в Сумерки — будет для него нелегким. Знал, что если увидит того же бармена, что помог накачать его наркотиками в прошлый раз, снова разливающего их напитки в эти выходные, то, скорее всего, что-то глубоко неприятное всколыхнется у него в животе. Он знал (как бы сильно ему ни хотелось простить, забыть и двигаться дальше), что возвращение в ту среду с этими людьми, скорее всего, вызовет у него еще несколько неудач и ночных кошмаров в последующие дни… Но он смирился со всем этим, потому что долгосрочная награда за то, что он смог по-настоящему оставить это позади и восстановить дружбу с Эндрю, стоила кратковременного дискомфорта от возвращения на место происшествия. Но теперь…
Он мысленно представил лицо Роланда, и он был не просто парнем, который подсыпал пыль в его напитки, он был тем, с кем Эндрю регулярно «игрался».
Это не имело значения. Не его это дело. Его это ни в малейшей степени не должно волновать, кроме того, что он знал, что это было по обоюдному согласию и что Эндрю «веселился»; Но он подумал о том, что в завтрашнем походе в Сумерки, он сможет увидеть, как они вдвоем исчезают где-нибудь в задней комнате, и это почему-то наполнило его еще большим страхом, чем мысль о необходимости выпить чем бы ни наполнил малоприятный человек его бокал.
Он думал, что самой сложной частью вечера будет найти в себе силы показать Эндрю свои шрамы и объяснить, откуда они взялись, но теперь он необъяснимо больше волновался, что совершит какую-нибудь глупость в ту секунду, когда Эндрю уйдет с тем парнем. Что-то вроде того, чтобы пойти за ними. Что-то вроде затевания драки. Что-то вроде предложения Эндрю альтернативного способа развеять его скуку…
Нил провел большую часть той ночи, лежа на диване в общежитии, подбрасывая мячик от экси в воздух и ловя его снова и снова, погруженный в свои мысли. Рядом с ним стояла открытая сумка, все еще упакованная, как всегда, с большей частью его вещей и несколькими подарками от призрака, которых ему еще предстояло раздать.
Когда Сет Гордон вышел посреди ночи, чтобы, как обычно, сходить в туалет, его взгляд упал на Нила, все еще лежащего на диване, и он остановился. На полсекунды ему показалось, что старшекурсник, возможно, собираются спросить его, почему он все еще не спит или почему у него с собой сумка, но Сет повернулся, чтобы снова отправиться спать, прежде чем сказать хоть слово.
— Эй. — Нил тихо позвал его вслед, чтобы не разбудить Мэтта.
Сет снова остановился и повернулся, осматривая его полусонным взглядом. Нил полез в свою сумку и вытащил утку-ковбоя, которую он мысленно отложил для Сета, и бросил ему.
Теперь, когда Эндрю снова заговорил о Даки, он начинал чувствовать вину за то, что еще не выполнил ее последнюю просьбу, отдав остальным членам команды ее уток. Он отложил это отчасти потому, что уже забрал обратно трех уточек после Колумбии, а отчасти потому, что на самом деле недостаточно хорошо знал остальную команду, чтобы понять, какая часть ее коллекции подходит им лучше всего. Но если он был честен с самим собой, то это было еще и потому, что он хотел продолжать цепляться за нее любым доступным ему способом; у него так мало осталось от нее, её праха, её уток и её фотографий. Как только он раздаст её резиновых уточек, как только выполнит последнюю просьбу…
Тогда, конечно, был самый эгоистичный фактор из всех, который помешал ему раздать эти вещи. Если он действительно был предельно честен с самим собой, то большая часть причин, по которым он откладывал это дольше, чем нужно, заключалась в том, что часть его просто забыла об этом из-за всего остального, что происходило прямо сейчас. Это просто не было одним из его главных приоритетов…
Но это было недостаточно веским оправданием. Даки что-то значила для него, ее память и желания что-то значили для него, и если она хотела, чтобы Нил поделился ее ценным имуществом с остальными лисами, то Нилу просто нужно было найти время и силу воли, чтобы осуществить это. Ему пришлось расстаться с этими маленькими частичками ее натуры… Время пришло.
Сет Гордон некоторое время растерянно и отстраненно смотрел на резиновую уточку, украшенную ковбойской шляпкой, прежде чем поднять ее и спросить:
— Что это за хуйня такая?
— Это от Даки. — Объяснил Нил. — Дженни Смоллс… У нее было по одной на всю команду, она попросила меня раздать их перед своей смертью.
Сет, казалось, на мгновение смутился еще больше, прежде чем снова посмотрел на уточку, нахмурив брови.
— Она сделала это, да? — Задал вопрос Сет, не поднимая на него глаз. — Ты ведь знаешь, что люди, которые делятся своим дерьмом, обычно является плохим знаком, верно?
Нил не был уверен, что на это сказать, но придумывать ответ было необязательно, потому что Сет не стал его дожидаться и, шаркая ногами, отправился обратно в постель с резиновой уточкой в руке.
Еще более неуверенный в том, что с этим делать, Нил отнес это к разряду еще одного странного взаимодействия и вернулся к подбрасыванию мяча в воздух.
В то утро, еще до восхода солнца, Нил положил уточку-боксера Мэтта на стойку в ванной рядом с запиской с его именем, чтобы он знал, что это для него. У него все еще была уточка-супермен для Дэн, и наполовину дьяволица, наполовину ангелок для Рене и уточка с красной помадой для Элисон, но он решил подарить их девочкам, когда вернется из Колумбии. Троих, что он конфисковал у кузенов, он тоже некоторое время держал в своей сумке, имея в виду второстепенную миссию — убедиться, что они доберутся домой к тому времени, когда это сделают остальные.
И с этими мыслями он стал ждать у двери, приготовившись к тому, что должно было произойти.
Примечания:
Прим.пер: я не знаю насколько часто смогу выкладывать главы, мой график рабочих смен в марте убивает (19 смен по 12 часов), поэтому следующая глава, возможно, будет недели через 3 (только возможно)