Deals With Devils

Нил подбежал к входной двери, имея в запасе минуту из оставшегося часа. Его конечности отяжелели и стали скользкими от пота, но в голове всё ещё приятно гудело от быстрого бега, он изнурил себя ровно настолько, чтобы перестать думать о том, что сказал ему Эндрю, или о том, что ему скоро придется рассказать, но не настолько, чтобы заставить кого-то волноваться без необходимости. Он снял ботинки прямо у входа, звук открывающейся и закрывающейся входной двери и аромат чего-то восхитительного на автопилоте понесли его на кухню. При звуке его шагов Эндрю выпрямился и перекинул тряпку для просушки посуды через плечо, поворачиваясь к нему лицом и без труда загораживая Нилу обзор духовки, прислоняясь к ней. — Я вернулся. — Отметил Нил, безуспешно пытаясь разглядеть ужин из-за ног Эндрю. Эндрю посмотрел на настенные часы, чтобы узнать время, бормоча: — Ты вернулся. На лице Эндрю было задумчивое выражение, пока он оглядывал его с ног до головы, а после кинул ему бутылку воды. Нил легко поймал ее и быстро отвинтил крышку, начиная жадно глотать. Он не осознавал, как сильно хочет пить, пока первая капля не коснулась его губ, но теперь, когда до него дошло, ему показалось, что он мог бы осушить океан. Сделав последний глоток, Нил вытер излишки влаги с лица тыльной стороной ладони и выбросил пластик, проходя на кухню дальше. — Спасибо, — первым начал Нил, задавая свой вопрос: — Что ты приготовил? — Я могу сказать тебе. — Предложил Эндрю. — Или ты можешь подождать 50 минут и узнать, когда я поставлю перед тобой тарелку. — 50 минут, да? — Нил обдумал этот маленький намек наряду с запахами, наполняющими воздух в данный момент, и у него уже появились кое-какие подозрения относительно их ужина… но он решил не обнадеживать себя и не портить сюрприз догадками. — Да. Тебе хватит времени принять душ. — Заметил Эндрю с легкой гримасой. — Это твой способ сказать мне, что от меня воняет? — Нил поддразнил его в ответ с улыбкой, наклоняясь вперед, чтобы еще больше подвергнуть Эндрю его послетренировочному смраду. — Ты пахнешь, как кролик с ромашками. — Ответил Эндрю с такой же ухмылкой, когда толкнул Нила указательным пальцем в середину лба. Нил принял небольшой толчок (несмотря на то, что он был достаточно нежным, чтобы легко сопротивляться) и сделал несколько шагов назад, издав смешок. — Тебе придется остаться здесь, внизу, чтобы следить за приготовлением еды? — Спросил он, слегка прикусывая нижнюю губу в ожидании и от волнения. Эндрю немного нахмурился, услышав вопрос, спрашивая в ответ: — О чем ты на самом деле спрашиваешь меня, Нил? Нил еще сильнее прикусил губу, а после понизил голос и спросил: — Можем ли мы встретиться в твоей комнате, когда закончишь мыть посуду? Вроде как хочу покончить с этим до ужина. Взгляд Эндрю был тяжелым и оценивающим секунду или две, его шаги перекатывались в такт тиканью часов, когда он вернулся в пространство Нила, чтобы его шепот было легче расслышать. — Можем. — Эндрю заверил его мягким тоном. — Но нам не нужно ни с чем «заканчивать». Я имею в виду то, что сказал, Нил, ты не обязан показывать мне то, чего не хочешь, ты мне ни хрена не должен. — Нет, я… я знаю. — Подтвердил Нил. — Это был неудачный выбор слов с моей стороны, я не это имел в виду… Я просто хотел сказать, что будет проще, если мне придется одеться всего один раз. Эндрю приподнял бровь, добавляя от себя: — И предстоящее ограничение по времени приготовления ужина в ближайшее время означает, что у тебя есть удобная стратегия ухода, если разговор станет слишком тяжелым? — Говорит человек, который отвел меня в океанариум за 45 минут до закрытия. — Нил съязвил в ответ. Эндрю прикусил внутреннюю сторону щеки, как будто это его разозлило, но улыбка на его лице показывала, что он ни в малейшей степени не расстроен тем, что его так урыли. — Ну, ты же знаешь, что говорят о великих умах. — Эндрю почти подтвердил это, прежде чем снова сделать шаг назад и наклонить голову в направлении лестницы. — Иди мыться, Нил. Я буду в своей комнате, когда ты закончишь. Нил слегка закатил глаза, но не стал спорить с вердиктом, схватив свою спортивную сумку по пути в ванную и лишь чутка не замечая жжения в легкие, когда его дыхание, наконец, выровнялось на оставшейся части пути после пробежки. Он положил свои вещи на раковину в ванной и уже собирался закрыть дверь, когда его взгляд упал на царапины на дереве. Он почти забыл об этом из-за всего остального происходящего, но теперь, когда он снова оказался с ними лицом к лицу, его разум автоматически заполнился миллионом предположений о том, как они здесь оказались. И с предупреждением Ваймака о том, что кузены «заходили слишком далеко» в прошлом, и загадкой того, что именно это означало. Он знает, что оставил в гнезде изрядную долю вмятин и царапин, но условия, из-за которых он так отчаянно нуждался в этом, были именно теми, которые он не хочет себе представлять, чтобы кузены причиняли кому-либо вред. Тем более другим Лисам. Был ли он наивен, что не заметил этого? — Они мои. Внезапный звук голоса в полутора метрах от него заставил его подпрыгнуть и приготовиться к драке, прежде чем он понял, что это всего лишь Аарон. С легким вздохом облегчения и раздражения Нил пихнул парня за то, что тот напугал его, а после спросил с чуть большим волнением, чем он изначально хотел сказать: — Как, блядь, ты продолжаешь так подкрадываться ко мне? — Как, блядь, ты продолжаешь меня не замечать? — Хмуро спросил в ответ Аарон, лениво указывая на дверь, чтобы повторить: — Они мои. Царапины на двери… Из-за них у тебя только что произошел небольшой внутренний кризис, верно? Глаза Нила метались туда-сюда между Аароном и дверью, а потом любопытство взяло верх, и он спросил: — Как? — Как что? Как мне удалось оставить такие следы или как я узнал, что у тебя кризис? — Это был не кризис. Я в порядке. — Конечно, Джостен. — Сказал Аарон, равнодушно пожав плечами и закатив глаза, разворачиваясь, чтобы уйти. — Подожди. — Крикнул ему вслед Нил, дождавшись, пока его шаги затихнут, он спросил: — Что произошло? Аарон помолчал, словно не был уверен, стоит ли ему что-то говорить, но потом, наконец, развернулся и просто ответил: — Реабилитация. — Реабилитация? — Повторил Нил, обдумывая, что бы это могло значить. — Ты в плане себя… Когда ты решил завязать, ты просто… что? Заперся в ванной на несколько дней? — Я ни хуя не запирался. Это сделал Эндрю. Он тщательно проверял комнату, ходил сюда с бутылками воды и крекерной пылью и сидел прямо здесь, в коридоре, слушая, как я проклинаю его, в течение нескольких дней, пока я медленно сходил с ума. — Это звучит… реально ужасно. — Первым сказал Нил, добавляя: — И опасно? На чем именно ты сидел? Потому что процесс детоксикации некоторых веществ… — Знаю. — Аарон заткнул его пустым взглядом. — Но прежде чем ты начнешь обвинять нас в халатности за то, что мы не обратились в настоящую клинику, должен ли я напомнить, что именно ты упомянул, что никто в здравом уме не дал бы наркоману доступ к рецептурному блокноту. Нил чутка нахмурился, его кончики пальцев подсознательно переместились на линию следов ногтей на двери, когда он представил, каково это, должно быть, было для них обоих. — Ты прошел через все это только для того, чтобы не запятнать свой послужной список, пытаясь поступить в медицинский университет? — Да. Так я и поступил. — Подтвердил Аарон без тени сожаления. — Я подвергал себя гораздо худшему и за меньшее. Нил посмотрел на отметки и почувствовал, как по спине пробежал легкий холодок. На полсекунды он задумался о том, чтобы сказать Аарону, что гордится им, что теперь он понимает его немного лучше и рад, что он так хорошо справляется с тем, чтобы оставаться трезвым, чтобы следовать своим целям… Но до того как это чувство успело полностью закрепиться, он был потрясен до глубины души во второй раз, когда рука Аарона внезапно врезалась в дверной косяк прямо рядом с его головой. — Вот тебе небольшой урок по реверс-инжинирингу, Джостен. Когда ты изучишь человеческое тело достаточно хорошо, чтобы быть в состоянии собрать его обратно практически при любых обстоятельствах, то это будет значить, что ты также знаешь, как его разобрать. Я мог бы вырвать глаз прямо из твоего черепа, даже не повредив зрительный нерв. Я мог бы заставить тебя увидеть собственное лицо, а затем вставить его обратно, и никто бы тебе даже не поверил, когда ты бы рассказал им, что я с тобой сделал, потому что синяка бы не осталось. Знаешь, как сильно напрягается твой мозг, когда ты смотришь себе в глаза без зеркала? Это не то, что люди должны когда-либо испытывать, мы не готовы иметь дело с чем-то подобным. Подобное дерьмо будет преследовать тебя всю оставшуюся жизнь. И более того, я знаю точную стоимость всех твоих органов на черном рынке и в каком порядке их извлекать, чтобы обеспечить наилучшую приживаемость к реципиенту, к которому они в конечном итоге попадут. Они назовут меня героем за то, что я с тобой сделаю. Считай это предупреждением… нет, обещанием. Если ты причинишь вред моему брату, Джостен, если ты хотя бы пальцем его тронешь без его согласия. — Аарон пригрозил, ткнув указательным пальцем в плечо Нила для пущей убедительности. — Я разделаюсь с тобой так основательно, что полиции даже не придется искать тело. Понял меня? Аарон отошел примерно на три шага, и Нил обнаружил, что снова зовет его. — Мне приходилось проходить через гораздо худшее и за меньшее. Когда шаги Аарона затихли, а его плечи снова напряглись, Нил бросился заверять: — Я не причиню ему вреда, Аарон. Я никогда никого не касаюсь без их согласия. Тебе не нужно угрожать мне, чтобы убедиться, что я не переступлю границы дозволенного. Но, как бы то ни было, — Нил почувствовал, как легкая улыбка появилась в уголках его рта, когда он произнес следующее, — Ты хороший брат… Эндрю повезло, что у него есть ты… Даже если ты блефуешь. Аарон дважды кивнул сам себе, не оглядываясь на него, слегка усмехнувшись, уходя, и бросил через плечо: — Кто сказал, что я блефую? Нил подождал, пока Аарон скроется за углом, издавая собственный тихий смешок и закрывая дверь. Он никогда не был большим поклонником Аарона Миньярда; но, как ни странно, он обнаружил, что уважает его немного больше теперь, когда тот вот так угрожал ему от имени Эндрю? Он все еще не думал, что он из тех, кто выполнит данные угрозы… Но ему никогда не придется этого делать. Поскольку Нил и Аарон прикрывали спину Эндрю, он был уверен, что никто и никогда больше не сможет причинить ему боль. Он был настолько благодарен за помощь в обеспечении безопасности вратаря, что даже не возражал против тех образных предупреждений, которые изначально были брошены ему в лицо. И он и в правду не волновался, даже если Аарон решит, что он представляет угрозу, что стоит попытаться устранить. Сын мясника — тот, кого Ичиро уже пытался представить как «хирурга» — обладал всеми теми же знаниями, что и Аарон, и даже большим количеством в его распоряжении. Он немного ненавидел себя за то, что эта мысль пришла ему в голову почти сразу, как только он о ней подумал. И ему было еще труднее, чем обычно, избегать собственного отражения в зеркале, когда он включил душ и начал сбрасывать одежду. Но это было правдой. Как бы он ни старался не думать об этом (и надеялся, что никогда не возникнет необходимости подвергаться проверке). Его воспитание состояло из из половины уроков о том, как разбирать кого-то на части. В некотором смысле, Нил узнал об организме почти противоположным Аарону способом. Миньярд думал, что сможет разобрать его на части, потому что узнал, как сшить кого-то обратно. Нил знал, как сшить кого-то обратно, потому что он своими глазами видел, как этот кто-то разваливался на части. Изо всех сил стараясь выкинуть эти мысли из головы, Нил принялся за работу, счищая дневную грязь и пот, позволяя горячему пару успокоить его ноющие мышцы. Часть его хотела просто навечно остаться там, впитывать тепло, как ящерица, пока его кровь не перестанет стынуть в жилах всякий раз, когда он посмотрит на свое собственное тело и поймет, что не сможет долго скрывать его. Но Эндрю прав, он намеренно использовал временные ограничения, связанные с приготовлением ужина в духовке, и уже потратил около четверти их времени на разговоры с Аароном и приведение себя в порядок… Он хотел покончить с этим и выбросить из головы как можно скорее, но это было и не то, с чем он хотел торопиться. Он хотел дать им обоим время успокоиться и перевести дух по мере необходимости. И это означало, что он должен закрыть кран и посмотреть правде в глаза как можно скорее. Что ж, с этим (и восхитительными ароматами, наполняющими воздух), чтобы подстегнуть его, Нил поступил именно так. Он обтерся ровно настолько, чтобы быть уверенным, что при ходьбе с него не будет капать на пол, а затем натянул чистые боксеры. Он также стащил пушистый халат Кевина с обратной стороны двери; он был ему почти смехотворно велик, но это было именно то, что ему нужно, чтобы быть уверенным, что он не будет слишком уязвимым, если столкнется с кем-нибудь в коридоре. Как только он дважды убедился, что достаточно защищен от посторонних глаз, он схватил свою сумку с остальной одеждой и понес ее с собой через холл, чтобы одеться в комнате Эндрю, когда они закончат. Он глубоко вздохнул. Два. Три. А затем он нерешительно поднес кулак к двери.

***

Эндрю никому бы в этом не признался — даже под дулом пистолета, — но он нервничал. Он был не уверен в причине, не то чтобы он должен был делать или говорить что-то конкретное, ему просто нужно было сидеть и слушать, как Нил показывает ему те свои таинственные потаенные шрамы. Но по какой-то причине Эндрю расхаживал туда и обратно по своей комнате с постоянно учащающимся сердцебиением, пока не услышал, что вода больше не льется. А потом он просто как бы… остановился на месте… перед дверью… как нетерпеливый подросток, ожидающий своего свидания на выпускном вечере или еще чего-нибудь в этом жанре. Обескураженный. У Нила Джостена был талант заставлять его делать самое позорное дерьмо, даже не усердствуя. Его единственным утешением во всем этом было доказательство того, что Джостен так же нервничал по этому поводу, как и он сам. Он слышал, как тот медлит по другую сторону двери, его дыхание было глубоким, но ровным, как будто он пытался взять себя в руки или иным образом успокоиться до того как явить свой облик. Когда он, наконец, услышал осторожный негромкий стук, Эндрю пришлось напомнить себе, что нужно сосчитать про себя до трех, прежде чем открывать дверь, чтобы не выдать того факта, что он только что стоял там, как придурок. Но у него было ощущение, что Джостен все равно понял по выражению легкого удивления на его лице, когда он, наконец, ответил. Оглядываясь назад, отсутствие шагов, ведущих к двери, вероятно, было явным признаком… но он не мог утруждать себя дальнейшей неловкостью из-за того, как у него перехватило дыхание при виде Нила в халате. Возможно, ему следовало ожидать большего; Джостен сказал, что хочет сделать это сейчас, после душа, чтобы ему нужно было одеться только один раз; чтобы это было правдой, это означало, что он все еще должен быть раздет, когда заявится в комнату. Но по какой-то причине эта мысль не настолько прочно закрепилась в его сознании, чтобы он мог предвидеть, что это произойдет. Что еще хуже, халат был ему велик как минимум на три размера, рукава свисали чуть ли не до кончиков пальцев, а материал спереди достаточно плотно прилегал друг к другу, создавая эффект «водолазки и шарфа». По сути, идиот практически тонул в этой ткани; но вместо того, чтобы выглядеть нелепо, как следовало бы, это просто вынуждало его быть… Нет. Даже в мыслях Эндрю не признался бы, что находит другого взрослого мужчину «милым». Он отказывается. Его волосы все еще были мокрыми, из-за чего казались на несколько тонов темнее обычного и немного больше спадали на глаза. Его первой мыслью было: «Скоро ему понадобится стрижка». Но потом он увидел, как капелька воды упала с его кудрей и приземлилась на щеку Нила, медленно скатываясь по его лицу, словно слеза, и его второй мыслью было что-то немыслимое… «моя работа — стереть ее». Он протянул руку, чтобы смахнуть влагу подушечкой большого пальца, и за то время, что потребовалось ему, чтобы дать ход мыслей для все еще нужного получения согласия, Нил уже наклонился вперед в молчаливом разрешении. Он стер не-слезинку так нежно, как только мог, а затем (когда понял, каким тошнотворно сладким он был) слегка потянул за один из локонов Джостена, просто чтобы немного выровнять прическу. — Тебе следует высушить волосы, пока не простудился или что ещё похуже. — Дал совет Эндрю со всем равнодушием, на которое был способен: — И я надеюсь, ты в курсе, что если повсюду оставишь лужи, тебе придется их убирать. — Здесь нет луж, и я не простужусь. — Объявил Нил, слегка прищурив глаза. — Тогда заходи внутрь. — Скомандовал Эндрю, отступая в сторону, чтобы впустить его. Как только Нил переступил порог, он закрыл и запер дверь, после разворачиваясь к нему лицом. Его взгляд еще немного задержался на слишком большом банном халате и он сразу же решил, что Нил просто не сможет надеть его снова по целому ряду причин. — Это Кевина? — Спросил он, несмотря на то, что уже знал ответ. — Да? — Нил ответил с легкой неуверенностью, посмотрев на него сверху вниз. — Он знает, что ты его надел? — Скорее всего, нет. — Заговорщически ухмыльнулся Нил на мелкую кражу. — М-м-м… Ты выглядишь нелепо. Просто надень мой в следующий раз. Нил издал легкий смешок, отвечая: — Сомневаюсь, что мне понадобится делать что-то подобное во второй раз, но, полагаю, я буду иметь это в виду. Эндрю открыл рот, чтобы что-то сказать, но быстро понял, что не знает, что еще на это ответить. Его взгляд метнулся от часов обратно к Нилу, и он нерешительно спросил: — Ты хочешь, чтобы я… отвернулся или что-то такое? — О, эм… В этот момент ему стало понятно, что у Нила на самом деле тоже не было плана, как он хотел бы это сделать, но после некоторого нервного переминания с ноги на ногу (и нескольких сжатий в кулаке лишнего материала на халате) он кивком головы пригласил Эндрю следовать за ним. Нил подвел его к кровати и сделал еще один глубокий вдох, стягивая халат с своих плеч, не поворачиваясь к нему лицом. Он не хотел сказать «слишком», но Эндрю затаил дыхание на все то время, пока Нил снимал одолженный халат… И когда он опустил ткань перед собой, чтобы прикрыть таз и ноги… И когда он медленно повернулся, чтобы посмотреть на него… И даже когда он сел на кровать Эндрю, его стальные голубые глаза решительно смотрели на него. Только после того, как Нил дважды похлопал Эндрю по матрасу, чтобы тот сел рядом с ним, он, наконец, выдохнул, и даже тогда ему было трудно набрать полные легкие кислорода, чтобы он должным образом задерживался в груди. Боже, это было смехотворно. Он был таким чертовски убогим. Но, если быть честным по отношению к нему, нужно быть абсолютно непоколебимым человеком, чтобы его не тронул взгляд Нила или тот факт, что он был практически обнаженным в его постели и собирался показать ему что-то сокровенно личное. Это был уровень доверия и уязвимости, который буквально никто и никогда не проявлял к нему раньше (и который, он все еще был не уверен, что заслуживает). Больше всего на свете он хотел сделать все правильно. Больше всего на свете он хотел убедиться, что Нил чувствует себя в безопасности и у него нет причин сожалеть о том, что он доверился ему позже. Эндрю знал, что если он каким-то образом все испортит, пути назад не будет. Нил не дал бы ему другого такого шанса… И мысль о том, что он может потерять его сейчас из-за собственной небрежности и глупости, заставляла его изо всех сил сдерживаться, чтобы не покрыться холодным потом, поскольку он поддерживал абсолютный зрительный контакт с ним, ожидая разрешения посмотреть на что-нибудь ещё. Это такое давление, что превращает уголь в алмазы или иным образом заставляет подводные лодки взрываться при малейшей вмятине. Только время покажет, каким будет это событие… Но он не позволит своим нервам и неуверенности отразиться на его лице. Прямо сейчас Нилу нужно было, чтобы он был тем самым «неподвижным объектом», на который он смог бы взвалить все свои проблемы, не беспокоясь о том, что Эндрю не сможет справиться с таким весом. Ему нужно было, чтобы он был сильным и уравновешенным, и таким он и будет. Казалось, что по меньшей мере целую минуту они с Нилом просто сидели так, совершенно неподвижно и молча… а затем внезапно чары были разрушены, и Джостен пожал плечами, взирая на свой торс, начиная разговор. — Ты уже видел их однажды… Но я уверен, что у тебя все также есть около сотни вопросов по каждому. — Если честно, то около 97 вопросов. — Эндрю поддразнил его в ответ, глаза все еще были прикованы к Джостену, до тех пор пока он не получит недвусмысленное приглашение посмотреть на другие места. Нил взглянул на него почти с благодарной полуулыбкой за то, что он помог снять напряжение. Когда он заметил, где все еще были глаза Эндрю, его улыбка стала немного шире и сразу стала мягче, проговаривая: — Все нормально. Ты можешь смотреть. Когда он перевел взгляд, Нил добавил: — И ты сможешь задать три. Я отвечу на любые три вопроса, которые у тебя возникнут по этому поводу, а затем я… Я расскажу об остальных… Э-э… — Нил закончил фразу неопределенным жестом в сторону своих ног, все еще прикрытых халатом Кевина. Эндрю сканировал коллаж из различных травм, что украшали его тело, как лоскутное одеяло, систематизируя каждую из них и сортируя свои мысли в поисках вопросов, на которые он больше всего хотел получить ответы. Слегка наклонив голову в сторону ожога на плече, Эндрю спросил: — Что произошло на этом месте? Нил посмотрел на него так выразительно, как только смог, и позволил своим собственным пальцам провести по странному контуру, прежде чем ответил глухим голосом. — Утюг. Отец ударил им меня за то, что я слишком шумел во время визита органов опеки. Несмотря на все его усилия сохранить нейтральное и успокаивающее выражение лица, он знает, что его глаза сузились, а челюсть немного сжалась, и он знает, что Нил заметил это, потому что его следующие слова явно предназначались для того, чтобы успокоить его. — Всё хорошо… Он больше не сможет причинить мне боль оттуда, где он находится сейчас. Нил уже говорил ему, что оба его родителя мертвы. (И он почти подтвердил подозрения Эбби, что именно он позаботился о том, чтобы его ебнутого старого пердуна уложили в могилу). Но это все равно было слабым утешением для него. — Адское пламя недостаточно обжигает для таких выродков, — процедил Эндрю сквозь зубы. Нил сделал глубокий вдох, который он выдохнул со вздохом, соглашаясь со словами: — Нет, скорее всего, не достаточно… Но это все равно лучшая месть, на которую я мог надеяться. Ему не понравился этот ответ… но он не мог изменить прошлое и убедиться, что отец Нила умер медленно и мучительно, как он того заслуживал, поэтому ему просто нужно было принять действительность и двигаться дальше, как Нил.… Затем его взгляд упал на сморщенное пулевое отверстие над другой ключицей. — Кто в тебя стрелял? — Спросил он. Нил потер отметину, как будто она все еще приносила боль, и ответил на вопрос: — На самом деле я не уверен? В тот день было много людей с большим количеством оружия. И мы довольно быстро сбежали оттуда после того, как это случилось, так что у меня так и не было шанса разобраться кто… Однако это был удачный выстрел. Для них и для меня. Едва задел верхнюю часть моего жилета, и только потому, что он был мне не по размеру… Но это означало, что пуля не задела ничего жизненно важного, и я каким-то образом избежал раздробленной кости. Так что все было не так плохо, как могло бы быть. Сразу после этого мы купили мне жилет получше, и я не снимал его несколько месяцев… И все же, вероятно, это одна из трех моих самых болезненных травм… Может быть, даже из пяти. Вся эта история вызвала больше вопросов, чем давала ответов, но Эндрю проглотил их все до единого с некоторой благодарностью за то, что ему вообще рассказали так много. Там было так много шрамов. Так много отметин, что никого и никогда не должны были вынуждать страдать или выживать. Из абсолютного потока их в его голове было трудно выбрать еще один вопрос, чтобы расспросить о них… Но, в конце концов, у него был только один вопрос, который ему позволено было задать. — Есть ли у тебя какие-нибудь шрамы, полученные в результате «обычных» несчастных случаев в детстве? Или все они имеют какую-то трагическую предысторию? Нил, казалось, был застигнут врасплох этим вопросом на полсекунды, за чем последовало около пяти секунд глубокого размышления, ну, а после него он немного повернулся и отвел руку в сторону, чтобы указать на слабый след от укуса у основания своей грудной клетки. — Однажды меня укусила собака, когда я перелезал через забор. Это, э-э-э… наверное, самый «нормальный» из всей этого сброда. — Сказал он, слегка поморщившись, что заставило Эндрю почувствовать, что то, от чего он бежал в первую очередь, вероятно, все еще было не совсем обычным… Но он решил не давить на него дальше, поскольку они все еще не добрались до настоящей причины, по которой они были здесь (и технически все эти вопросы, во всяком случае, являлись просто дополнительными истинами). — Что за собака? — Вместо этого он задал вопросом. — Понятия не имею. Думаю, просто дворняжка? Возможно, какая-то помесь ротвейлера, если бы мне пришлось угадывать? Но на самом деле я не так уж много знаю о породах собак. Эндрю кивнул, а затем заставил себя снова посмотреть в глаза Нилу, пока Джостен не набрался смелости рассказать остальное. Рыжеволосый, казалось, знал, что это именно то, к чему они шли; было задано три вопроса, а часы все тикали, и это должно было произойти скоро, если вообще должно было произойти этим вечером. Итак, после еще нескольких глубоких вдохов и сглотнув Нил слегка дрожащими руками отодвинул халат Кевина в сторону, разворачиваясь к нему лицом на кровати. Больше не смотря вниз, Эндрю тоже поерзал на своем месте, пока они оба не оказались сидящими боком, лицом к лицу; а затем, когда Нил слегка кивнул в знак согласия, он, наконец, позволил себе посмотреть. Сначала он подумал, что линии похожи на те, что у Ники, просто случайная коллекция черточек, собранных за многие годы… Но затем он заметил, что большинство из них были слишком короткими, чтобы соответствовать «типичному» виду самоповреждения, и все они были расположены маленькими группами прямо под некоторыми более сложными на вид символами… А потом его осенило. Это были отметки для подсчета. Своего рода таблица. И все, что являлись длинными, были отсортированы по различным иероглифам, которые он не знал, как расшифровать. Это было не то, что Нил сделал с собой, это было то, что Рико сделал с ним. Эндрю снова почувствовал, что в комнате даже не осталось кислорода, но он использовал то немногое, что смог вдохнуть, чтобы задать единственное: — Что?… Это было все, что он успел сказать, прежде чем Нил снова обрел дар речи, достаточный для того, чтобы пояснить: — Это счетная доска. Глаза Эндрю вспыхнули, встретившись с глазами Нила со смесью ужаса, сочувствия и убийственного намерения. Нил отвел взгляд, словно устыдившись, и Эндрю снова охватило необъяснимое (и ненужное) чувство, что каким-то образом его работа заключалась в том, чтобы вернуть все назад. Поэтому он снова протянул руку, чтобы коснуться лица Нила, на этот раз прижав согнутый указательный палец к подбородку, чтобы тот мог поднять взгляд и встретиться с его, чтобы увидеть, что Эндрю чувствует, что ему ничего стыдиться. Жест, казалось, сделал свое дело достаточно хорошо, и, еще раз сглотнув, слегка подрагивая нижней губой, Нил начал объяснять. — Это была идея Рико… Иногда это была награда за то, что старшекурсники хорошо справлялись во время тренировки или игры. Иногда наказанием для нас с Жаном за то, что мы недостаточно хорошо справлялись. Иногда просто потому, что ему было скучно — потому что он мог — потому что он хотел проверить нас. Это было… Какой бы ни была причина в тот день, он… Он приглашал других Воронов… чтобы те использовали нас так, как они посчитают нужным… А потом он писал их имена иероглифами и просил их оставлять отметку каждый раз, когда они… Каждый раз, когда они «забивали». Кстати, я действительно ненавижу этот эвфемизм. Из-за него все это звучит как игра. И это была игра, в которой у нас не было ни единого шанса выиграть, и… Нил снова отвел взгляд, на этот раз на свои ноги, рассматривая все отметины. Часть Эндрю тоже хотела взглянуть еще раз, сосчитать их всех и понять, скольким людям (и сколько раз) ему понадобится каким-то образом отомстить за него… Но другая часть его никогда не хотела узнать ответы на эти вопросы. Не таким образом. Он хотел, чтобы эта информация прозвучала прямо из уст Нила, или не хотел ее вообще слышать. Казалось неправильным, что свидетельства подобных вещей были так явно выжжены на его коже. Как будто такого использования его тела было недостаточно, они должны были пометить его как свою собственность в карикатурном противопоставлении тому, как шрамы Эндрю должны были обозначать его попытки сделать обратное. Эндрю оставил свой след, чтобы показать, что его тело все еще принадлежит ему, чтобы оставаться под контролем боли, которую он испытывал. Но это? Это были постоянные напоминания обо всех способах, которыми у него отнимали такую независимость. Он даже представить себе не мог, каково это — видеть их каждый день, чувствовать их присутствие всякий раз, когда его руки касаются своих ног… И теперь он знает, почему Нил до сих пор был таким замкнутым. Даже если не знаешь, что они означают, любой, кто увидел бы их, взглянул бы прямо на краткое искрометное содержание о его непрошеной истории сексуального насилия. Любой шрам рассказывает историю, все шрамы личные. Но эти? Эндрю не должно быть позволено их увидеть. Он определённо не заслужил такого права. Словно прочитав его мысли, Нил снова заговорил с легким напряжением в горле. — Все хорошо… Я хочу, чтобы ты их увидел. Если ты хочешь посмотреть… то есть, если ты хочешь… Я знаю, что это не… Если честно, у меня нет слов, чтобы объяснить все, что произошло со мной на этих шрамах. Что происходило с нами обоими… Но говорят, что картинка стоит миллион слов, и я хочу, чтобы ты знал… Я хочу, чтобы ты узнал меня… Настоящего меня. Ну… С его стороны было нечестно говорить это, и он хотел проглотить эти слова, как только они слетели с его губ, но все равно поймал себя на том, что огрызается в ответ: — Ты — это не то, что с тобой случилось, Нил. Если ты хочешь, чтобы я узнал «настоящего тебя», тогда ты можешь начать с того, что — не знаю — будешь говорить со мной своим настоящем гребанным голосом. Нил отшатнулся и несколько раз моргнул, как будто ему дали пощечину. Но как раз в тот момент, когда Эндрю собирался пойти на попятную и пресмыкаться перед ним, чтобы он забыл о том, что ляпнул, по лицу Джостена медленно расплылась почти озадаченная улыбка. Голосом, который слегка отличался от «нормального», Нил спросил его: — Что ты хочешь, чтобы я сказал? — Я не знаю. — Ответил Эндрю, не комично пожав плечами и нахмурив брови. — Ничего? Все? Просто скажи все, что хочешь сказать, не прячась за маской кого-то другого на некоторое время… Тебе не следовало так прятаться, только не со мной. Нил на мгновение опустил взгляд, его движения были достаточно медленными и отточенными, чтобы Эндрю понял, зачем он тянется, хотя и не смотрел. И он, нисколько не колеблясь, дал ему утешение, которого тот искал, позволив Нилу взять обе его руки и переложить их к себе на колени, слегка сжав. Он сам напросился на это, но все равно почувствовал себя так, словно его сбили с ног, когда Нил Джостен заговорил с ним с британским акцентом и почти озорной улыбкой. — Я тоже не хочу прятаться от тебя, Эндрю… Но я никогда по-настоящему не мог знать, что сказать. — Ха. — Эндрю попытался ответить поддразниванием, вместо того, чтобы быть взволнованным, когда спорил. — Бред какой, у тебя никогда не бывает словесного запора, когда ты дерзишь кому-то или материшь. Если ты просто не знаешь, как быть «вежливым» в этом вопросе, тогда не надо. Не сдерживайся от меня, дай мне услышать твои настоящие мысли. — Ха-ха. Я не уверен, что у нас пока есть время разбираться во всем.… Но мы можем начать с этого. Нил взял его руки, чтобы провести тыльной стороной костяшек пальцев по небольшим рельефным линиям вдоль бедер. У Эндрю снова перехватило дыхание от этого действия, но контекст всего происходящего, к счастью, не дал его разуму или гормонам взбунтоваться, когда он позволил своему взгляду снова опуститься к ногам Нила. Эндрю просмотрел все пометки, каждая из которых оставляла крошечные порезы на бумаге в его собственном сознании, пока он рассуждал о несправедливости всего этого. Нил уже дал ему довольно недвусмысленное согласие на прикосновение, но он все равно старался, чтобы каждое движение было легким, как перышко, на нежной коже, когда он обводил каждую отметину. Каждое из этих имен являло себя кого-то, кто не спрашивал и, конечно, не проявлял должной осторожности. Эндрю не был бы таким, как они. — Как они переводятся? — Эндрю спросил мягким тоном, в котором, как он надеялся, было достаточно понимания, чтобы Нил понял, что его не осуждают. Нил помолчал пару секунд. Было ли это потому, что ему нужно перевести это в уме, или потому, что ему нужно было решить, хочет ли он вообще отвечать, Эндрю не знал. — Я не могу назвать тебе их имена, Эндрю. — Почему? Потому что они сказали тебе не делать этого? — Нет. Потому что я знаю, что ты захочешь сделать с этой информацией. И я не могу позволить тебе подвергать себя такому риску из-за меня. — Я всегда могу просто проложить себе путь через всю линию Воронов, пока не найду виновных. — Отметил он с острой усмешкой, говорящей о его намерениях. — И при этом навредить кучке невинных людей? — С вызовом ответил Нил. — Нет там невинных. Не может быть такого, чтобы они, как минимум, не знали, что происходит, и ничего не делали для тебя. Вся эта команда заслуживает кармического урока, если ты спросишь меня. — Эндрю. — Нил умолял со вздохом. — Многие из них уже окончили универ. И даже если они… — Окончили? — Задал вопрос Эндрю. Нил был едва ли первокурсником. Большинству игроков экси требуется 5 лет, чтобы получить диплом. Насколько старше были эти уёбки? Как долго это продолжалось? Сколько лет было Нилу, когда это началось? Сколько лет было Жану? Как… — Эндрю. — Нил повторил его имя с чуть большей силой, его взгляд умолял его оставить это в покое… И он был прав. Эндрю не следовало настаивать на этом. Нил явно не хотел, чтобы он участвовал в разжигаемой местью охоте на ведьм в его честь. Он сделал несколько больших глубоких вдохов и выбросил эту мысль из головы. Заменив каждый грамм ненависти, что он испытывал к этим безымянным монстрам из прошлого Нила, желанием убедиться, что никто и никогда больше не сможет причинить ему боль. — Ладно… — согласился Эндрю, — В любом случае, они не имеют значения. Все это не имеет значения. — Подтвердил он, неопределенно указывая на все его шрамы. — Я пытаюсь узнать тебя лучше, Нил. Мне не нужно — и я не хочу — знать их. Нил немного сдулся от этого, но не из-за какой-то явной грусти разочарования, а почти как возрождаясь. — Спасибо… — Пролепетал Нил со смесью искренности и сдержанности. Он почти не хотел спрашивать (учитывая то, что только что произошло), но на бедре Нила также были написаны другие слова, те, что он заметил, когда его брат и Эбби обрабатывали инфицированные раны около месяца назад… Но что бы там ни было написано, выглядело слишком длинным, чтобы быть просто именем, как и все остальное, поэтому не было похоже, что это часть «счетной доски», вырезанной на ногах Нила (несмотря на использование японского алфавита в обоих случаях). — А что насчет этого? — Спросил Эндрю, едва заметно проводя кончиками пальцев по тазовой кости. Нил слегка напрягся от этого вопроса, и после долгой паузы он тоже провел своими пальцами по отметке, прежде чем поймать руку Эндрю, все еще лежащую у его бедра, и чуть-чуть, почти извиняющимся жестом, сжать ее, сказав: — Этого я тоже не могу тебе сказать… не произнеся слова, которое, как я знаю, ты презираешь. Нахмурив брови в замешательстве и любопытстве, что бы это могло значить, Эндрю придвинулся немного ближе к нему и скользнул руками вниз к середине бедра Нила, закрывая большую часть имен и отметок от взгляда Нила своими ладонями и предплечьями. Было несколько слов, которые Эндрю страстно ненавидел. Но в реальности только одно, с которым у него было достаточно проблем, чтобы попытаться убрать из лексикона всех окружающих. Имея это в виду, он обдумывал все еще мгновение, отвечая: — Вряд ли мне будет больнее это услышать, чем тебе больно быть заклейменным этим… Если ты готов рассказать мне, тогда я весь внимание. Нил, казалось, еще немного порассуждал сам с собой до того как прошептать ответ с легким хрипом подавляемых эмоций. — Здесь написано… Пожалуйста, не кормите животных… Эндрю убрал руки с ног Нила, чтобы вместо этого ухватиться за простыни по обе стороны от него, не рискуя случайно причинить ему боль. Он знал, что это будет что-то ужасное. Знал, что Мориямы видели в Ниле и Жане прославленный домашний скот. Но что-то в том, что его приравняли к животному в зоопарке прямо над «счетной доской» его многочисленного насилия (и чуть ниже множества ножевых ранений, что были нанесены в живот просто для того, чтобы помучить его) было… это было почти слишком, чтобы даже представить себе всю жестокость воочию. Более того, он знал, что это не просто для того, чтобы обесчеловечить его. Вероятно, это было даже не просто предупреждение и напоминание другим Воронам не проявлять к нему никакой «самовольной» доброты. Он вспомнил, каким худым был Нил, когда впервые попал сюда, и многочисленные туманные комментарии Кевина о том, что «хозяин» строго следит за его питанием или даже не дает еды в качестве наказания. Он подумал о том, как Нил множество раз чуть не загремел в больницу из-за обезвоживания, потому что в его напитки часто было что-то подмешано. Подумал о том, что люди могут прожить намного дольше без еды, чем без воды. Он подумал об ужасных историях о том, как Рико пытал их водой только потому, что ему было скучно и любопытно. И ему стало интересно, приходила ли этому извращенному выблядку когда-нибудь в голову идея морить Нила голодом, просто чтобы посмотреть, сколько времени пройдет, прежде чем он сдастся. Он действительно ненавидел то, что это совсем не походило на скачок в его обычной жестокости — предполагать, что такое весьма вероятно… Что-то подобное, возможно, даже было подстрекательским инцидентом, стоящим за этими словами, вырезанными у него над бедром. Жестокое напоминание о том, что те, кто кусает руку, которая кормит, рискуют остаться вообще без еды. Рико давным-давно заслужил свое место в списке Эндрю, и он знал, что однажды воспользуется шансом заставить его заплатить с процентами за все, что сделала эта ошибка природы. Но прямо сейчас это было все, что Эндрю мог сделать, просто сопротивляться огромному желанию сесть в самолет прямо здесь и сейчас, чтобы навсегда покончить с устоями уебка. Но Нилу сейчас не нужна была его ярость… Ему также не нужна его месть. Ему нужна была уверенность в том, что он намного больше, чем то, каким его сделало их варварство. Ему нужно было знать, что подобного дерьма с ним больше никогда не случится, пока Эндрю еще дышит. — Я позабочусь о том, чтобы ты стал самым упитанным человеком во всем экси. Ты не останешься голодным ни одного дня в своей жизни, если мне будет что сказать по этому поводу. Легкий намек на улыбку дрогнул в уголках губ Нила, когда он ответил: — Почти уверен, что университет обеспечивает нас большей частью еды в рамках наших стипендий. И Элисон, возможно, опередила тебя в этом, обеспечив меня небольшими закусками на остаток дня. — Конечно. Отлично. Но я могу приготовить тебе что-нибудь гораздо вкуснее. Я мог бы готовить тебе твое любимое блюдо каждый день, если хочешь. Мог бы помочь тебе найти еще несколько любимых блюд, чтобы добавить их в список. Я дам тебе все, что ты захочешь, Нил. Скажи только слово, и оно, блять, будет твоим. Нил открыл рот, как будто собирался попросить о чем-то прямо сейчас, его глаза метнулись ко рту Эндрю всего на долю секунды, прежде чем, по-видимому, передумать и тихо вздохнуть. — Тогда я буду держать тебя в курсе… в следующий раз, когда мне захочется чего-нибудь такого… что не подают в столовой… Посчитав эту уступку достаточной, Эндрю немного выпрямился и слегка закатил глаза, проговаривая: — Тебе же лучше… Все, что тебе когда-нибудь нужно будет сделать, это спросить, Нил, худшее, что может случиться, — это то, что я скажу «нет»… И даже тогда я не собираюсь отказывать тебе в том, что в моей власти дать. — Осторожнее, Эндрю. — Нил почти задыхался: — Ты балуешь бездомных животных, и они могут последовать за тобой в дом. Ты никогда не избавишься от меня, если я слишком сильно привяжусь. — В этом-то и дело. — Эндрю сказал это с достаточной уверенностью в голосе, чтобы Нил понял, что он говорит серьезно. Решив, что сейчас самое подходящее время для этого, Эндрю встал с кровати и порылся в своей сумке, пока не нашел то, что искал. С маленькими презентами в руках он вернулся к Джостену и опустился перед ним на колени, уложив символы ему на колени. Нил уставился на свои подношения, словно не веря собственным глазам. Недавно воссозданная версия его браслета «besties» и на ключ от этого дома. Голос Нила слегка дрогнул, когда он попытался заговорить в первый раз, поэтому ему пришлось сделать паузу, чтобы прочистить горло, и попытаться вновь. — С-спасибо. Нил поднял оба предмета и крепко сжал их, после снова разжимая ладонь, чтобы обвести контур ключа указательным пальцем. — Э-это для меня? — Спросил Нил с напряжением, все еще заметным в его голосе. — Это ключ от твоего дома? Часть его была опасно близка к тому, чтобы сказать что-нибудь чересчур банальное, например, назвать это их домом… Но он не думал, что Нил захочет называть это место домом, учитывая не самые приятные воспоминания, связанные с ним. Возможно, со временем они смогли бы перевесить плохое в пользу хорошего, и Нил смог бы взглянуть на это место с другой стороны, но он еще не настолько сбрендил, чтобы думать, что может представить подобное. Поэтому вместо этого он попытался немного уклониться от ответа, сказав… — Это просто ключ, Нил. — Ты приемный ребенок. — Тут же парировал Нил. — Ты знаешь, что не просто ключ. Зазвонивший будильник на его телефоне избавил его от необходимости придумывать ответ (а также сообщил, что почти пора доставать ужин из духовки). Поэтому он немного прочистил горло и поднялся с колен, собираясь отключить его. — Тебе, наверное, стоит сейчас одеться. — Предложил Эндрю, — Если только ты не хочешь позлить Кевина, напялив его халат на ужин. Нил слегка рассмеялся над этим, и потянулся за своей сумкой. — Заманчиво. Но я думаю, что надену обычную одежду. Эндрю сделал примерно один шаг к двери, когда Нил окликнул его. — Эндрю? — Да? — Я, м-м-м… Вообще-то, у меня вроде как тоже есть кое-что для тебя. — Правда? — Спросил Эндрю с любопытством и намёком на улыбку. — Тебе не обязательно было мне что-то дарить. — Тебе тоже. — Заметил Нил, поднимаясь на ноги. Немного покопавшись в своей сумке, Нил подошел к нему, заложив руки за спину. — Закрой глаза и протяни руки. Ему это казалось немного ребяческим, но у него было чувство, что в обозримом будущем он не сможет удержаться от того, чтобы не потакать каждой прихоти Нила. По крайней мере, до тех пор, пока ему не удастся немного прочистить голову и снова чутка избавиться от бессилия. В последнее время он стал слишком ласковым и сентиментальным, и это определённо не шло на пользу его сердцу. Лишь слегка вздохнув носом в качестве аргумента, Эндрю сделал, как его просили, и вытянул руки перед собой с закрытыми глазами, а через полминуты он почувствовал вес знакомой резиновой уточки и такого же браслета из бисера. Эндрю открыл глаза по подсказке Нила, но снова посмотрел только в его блестящие голубые глаза, вместо того чтобы опустить взгляд на свои подарки. — Ты и мне сделал такой же? — Спросил Эндрю. — Да. — Подтвердил Нил, покраснев до кончиков ушей. — Мой не так хорош, как твой, но мне показалось, что это то, что мы должны сделать друг для друга. И, ну, я не знал, что ты уже планировал вернуть мне мой, поэтому подумал, что первым подарить тебе будет хорошим намеком, чтобы ты сделал то же самое. Но потом ты, э-э, опередил меня, так что… В любом случае, я надеюсь, тебе понравится. Эндрю, наконец, опустил взгляд, чтобы осмотреть его, и почувствовал, как на его лице появляется легкая ухмылка при виде неровностей плетения и расстояния между бусинками. Он мог бы сказать, что, скорее всего, это была первая попытка Нила сделать что-то подобное. И каждое маленькое несовершенство в нем заставляло его улыбку становиться шире, а сердце — нежнее к драгоценной бесформенной вещице. — Думаю, это моя самая любимая вещь на свете. — Эндрю произнес это с легким оттенком сарказма, которого на самом деле не чувствовал. — Убедись, что они похоронят меня вместе с ним. Нил закатил глаза, но на его лице все равно была нежная улыбка, когда он поддразнивал в ответ. — Отвянь, я знаю, что он дерьмовый, но в ней смысл, который имеет значение, верно? — Отвянь? Дерьмовый? — Эндрю повторил за ним, как попугай. — Я буду скучать по твоему акценту, как только мы выйдем из комнаты. — О, заткнись. — Нет, я серьёзно. Вероятность того, что я настрою Google карты и Siri на британский акцент, составляет 100%. Мне нужно больше его в моей жизни. — О, да ладно. Не будь засранцем. — Ладно, хорошо, не буду. — Согласился Эндрю. — Но ты должен сделать мне одолжение и быстро произнести самое мучительное британское предложение, какое только сможешь придумать, просто чтобы я дождался следующего раза. Нил надул щеки и глубоко вздохнул в раздумье, прежде чем, казалось бы, связать несколько слов воедино. — Угх… Чертова преисподняя, выше нос, братан, самое время выпить чайку с печеньем с королевой??? — Фантастически. — Указал Эндрю с полным удовлетворением, позже слегка подталкивая Нила двумя пальцами в центр лба. — Теперь одевайся, Нил. Или твой цыпленок кордон блю подгорит. Эндрю уже повернулся к двери, когда Нил громко вскрикнул: — Ха! Я так и знал! — Снова с американским акцентом. На его лице сияла ухмылка, когда он закрывал за собой дверь (и надевал свой новый любимый аксессуар на запястье), но он был прав, думая, что будет скучать по этому акценту, когда тот исчез… Чего он не ожидал, так это того, что он вроде как тоже скучал по его «обычному» акценту? Или, может быть, ему просто нравилось разговаривать с Нилом Джостеном, независимо от того, какой акцент тот использовал? Блядство. Может быть, ему следовало спросить у Би, не было ли что-нибудь из этого возможным побочным эффектом его лекарств. Либо это окажется правдой, либо он сам докажет, что заболел. Но в любом случае, то, что он чувствовал в последнее время, должно быть каким-то образом представлять опасность для его здоровья. Определённо.