Deals With Devils

Их возвращение в Пальметто было встречено мгновенным приступом клаустрофобии, когда Нил заметил, что на стоянке стоят все машины, а вокруг разгуливает множество студентов, нагруженных сумками и коробками. Большинство других студентов-спортсменов на прошлой неделе один за другим приезжали к кампусу, но с завтрашнего дня, когда официально начнутся занятия в семестре, остальные студенты, наконец, собрались, чтобы переехать в другие общежития. Он так привык к тому, что кампус пуст, что внезапное появление всех этих людей, заполнивших коридоры и дорожки, заставило его почувствовать, что ему не хватает места для него. Это чувство усугублялось осознанием того, что это были даже не все, а, несомненно, в несколько раз больше студентов проживало за пределами кампуса и тому подобного, не говоря уже обо всех преподавателях и профессорско-преподавательском составе, которые тоже не жили в общежитиях. По статистике, это, вероятно, составляло от трети до четверти всего населения кампуса. В толпе было легко затеряться. Они с матерью не раз пользовались анонимностью в переполненных городах и торговых центрах, чтобы ускользнуть от кого-нибудь. Но эта анонимность переставала работать, как только толпа становилась чем-то большим, чем незнакомцы. Когда от него ожидали, что он появится в определенном месте в определенное время по установленному расписанию, используя свое собственное имя и не прибегая к маскировке. Когда от него ожидали, что он будет знаком с окружающими его людьми и они, в свою очередь, узнают его. Когда эти незнакомцы стали его ровесниками, а он, несомненно, стал узнаваемым Нилом Джостеном для сотен, если не тысяч людей в кампусе. Ужасающая мысль. Какая-то отдаленная часть его осознавала, что к этому чувству «известности» ему нужно привыкнуть и смириться, особенно теперь, когда от него ожидали, что он станет незначительной «знаменитостью» в мире экси в столь сжатые сроки. Но на этот раз все было по-другому. Конечно, у него уже давно появилось приличное количество подписчиков в сети, но было что-то в безличной отстраненности экрана, из-за чего все это казалось ему менее реальным. Как будто он мог видеть статистику из своего последнего поста и знать, что его просмотрели 3000 человек, но это было всего лишь число; это была абстрактная цифра, представляющая людей по всему миру, и в пределах досягаемости не было реального человека, который мог бы нажать на курок. Незнакомые люди в Интернете могли увидеть редкие снимки из его «жизни», которые он хотел, чтобы они увидели. Но его однокурсники, люди, живущие с ним в одном кампусе? Они могли видеть его, даже когда он ничего не делал. Или, как минимум, они видели его в моменты, когда заметное выступление кого-либо в принципе казалось бы тревожным звоночком. Они видели, как он ходит с опущенной головой, или занят тем, что пишет заметки, или обсуждает что на обед взять в кафетерии. Они видели его расслабленным. В противном случае Нилу пришлось бы постоянно быть настороже и быть «начеку», что… В некотором смысле это было почти неизбежно, но в то же время это было изнурительное существование, которое, как он пообещал себе, ему больше не придется терпеть после смерти матери. Большую часть своего детства он провел, сжимая кулаки при каждом общении и постоянно оглядываясь через плечо. Он запоминал совершенно новое имя, день рождения, акцент, множество воспоминаний и манер. Он изменил бы в себе все, от внешности до почерка, и все это при невероятно малой вероятности того, что он когда-нибудь столкнется с одним и тем же человеком более одного раза; они знали бы его только под тем лицом, которое он носил тогда, а не под какой-либо другой версией самого себя, каким он был раньше. Он перекраивал себя снова и снова, полностью отдаваясь новому самоощущению, а затем сбрасывал эту личину так же легко, как менял одежду. Он знал, каково это — играть 24 часа в сутки, 7 дней в неделю и подвергаться риску смерти или расчленения, если когда-нибудь забудешь эти строки или снимешь маску. Он больше не хотел этого делать. Предполагалось, что это единственное преимущество «прилежности» вместо того, чтобы быть в бегах. Спокойствие, когда ты просто существуешь, не беспокоясь о том, чтобы в любой момент стать кем-то другим, просто чтобы выжить. Нил Джостен, возможно, и не был самим собой, за его внешностью все еще скрывалась «фальшь», а тщательно продуманная история прикрытия отличала его от Абрама, но он был Нилом Джостеном так долго — врос в эту личность так основательно и безраздельно… что отрекание от нее теперь будет чем-то большим, это все равно, что снять с него слой кожи, а не простую маску. И в отличие от всех тех людей, которыми он был раньше, Нилу было позволено существовать более функционально, ему было позволено иметь многогранность и плохие дни, как это было бы у настоящего человека. Нилу было позволено вести себя определенным образом, когда он просто прогуливался по кампусу, что отличалось от того, как он вел себя на корте, что также отличалось от того, как он вел бы себя перед камерой или с фанатами, и так далее, и тому подобное, как вел бы себя любой другой человек. Большинство людей не придерживаются какого-то одного сценария поведения и манер, их индивидуальность — то, как они говорят или двигаются, — меняется в соответствии с ситуацией, в которой они находятся в данный момент. То, как ты ведешь себя со своим начальником, лучшим другом или случайным прохожим на улице, немного отличается от того, как ты себя ведешь, но это все также будешь ты. У людей есть многослойность и зоны комфорта, и даже такая простая вещь, как погода, может сильно повлиять на настроение. Ему никогда не разрешалось носить эти маски, когда он был в бегах. Ему никогда не разрешалось действовать «не по своему характеру», чтобы не рисковать разоблачением своего нынешнего прикрытия. Ему разрешалось… нет… от него ожидали, что он будет сейчас носить эти маски. Но с появлением этой свободы существования возникла необходимость сначала выяснить, как вообще выглядит такая вещь. Когда кто-то видел Нила Джостена «расслабленным», это должно было выглядеть как он сам, в его самом непринужденном и естественном состоянии, но это все равно должен был быть Нил Джостен. Это должно было соответствовать шаблону, не создавая впечатления, что он вообще пытается во что-то вписаться. Что именно это означало? Предполагалось ли, что он будет чем-то средним между правдой и ложью? Что-то, что казалось ему естественным и в то же время чуждым? Заметит ли кто-нибудь, если он ошибется? Будет ли им дело, если он передумает? Что, если бы он начал делать что-то одним способом, заметил, что это его утомляет, и попробует что-то другое? Будет ли раскрыто его прикрытие, если в понедельник он расставит все точки над «i» в одну сторону, а в среду — в другую? Узнал бы его кто-нибудь, если бы он сменил геолокацию, прогуливаясь по библиотеке, а не сидя на скамейке где-нибудь снаружи? Он думал, что к настоящему времени точно выяснил, кем и чем был Нил Джостен. Но его нынешнее «Я» было подготовлено только для мира экси. Кем он был как спортсмен, как товарищ по команде, как представитель СМИ — это были уроки, которые вбивали в него, пока они не стали такими же естественными, как дыхание, и которые невозможно забыть. Но у них так и не нашлось времени научить его, как быть студентом или гражданином. Они никогда не учили его, как быть «непринужденным», когда от него всегда ожидали преданности Воронам и исполнения желаний тех, кто «лучше него». Это должно было быть проще простого — просто быть человеком, но все было не так. Потому что не было четких ожиданий относительно того, каким он должен быть, когда он вообще не пытался быть никем. Не существовало шаблона для того, какой должна быть «искренняя» и «расслабленная» версия самого себя. Потому что это все равно был не он, но так и должно было быть. Прошли те времена, когда почти всем, кого он встречал, было суждено больше никогда его не увидеть. Его целостность сейчас важна как никогда. И когда за ним наблюдало так много глаз и ушей, так много людей, которых он видел (и которыми был замечен) изо дня в день, снова и снова… он вдруг понял, что у него нет времени пытаться разобраться в этом. Этого было почти достаточно, чтобы заставить его захотеть остаться в машине, но он не мог прятаться вечно. И как бы сильно ему ни захотелось этого сделать, убежать он тоже не мог. Он даже не мог на время абстрагироваться, чтобы попробовать что-нибудь из того, что ему хотелось, и понять, за какой версией ему легче всего угнаться. Наступило время шоу, а он так и не удосужился выучить свои реплики наизусть… Но было уже слишком поздно паниковать или переусердствовать. Он должен был просто следовать своему чутью и надеяться, что любые манеры, с которыми он сталкивался на своем пути, станут для него достаточно удобной оболочкой, в которую он сможет врасти так же, как и все остальные грани и аспекты «Нила». Он должен был просто сделать решительный шаг и доплыть до того, как утонет. Итак, сделав глубокий вдох (и получив ободряющий кивок от Кевина), он вышел из машины и последовал за остальными внутрь Лисьей башни. На каком-то уровне он понимал, что, скорее всего, зря паникует. Что никто не будет анализировать каждое его движение и поведение так, как он анализировал самого себя. Он понимал, что это всего лишь смесь пережитого стресса за время, проведенное в бегах, нервозности и неуверенности последних нескольких дней. Но осознание того, что он слишком остро реагирует, не остановило его. И не помогало то, что один из людей, к которым он больше всего обращался за чувством уверенности и спокойствия, в настоящее время держался с ним отстраненно. Часть его действительно хотела просто повернуться к Эндрю и снова заговорить с ним с настоящим акцентом, он хотел взять его за руку и признаться во всем, из-за чего он так тревожился; и он хотел, чтобы Эндрю просто хлопнул его по лбу или обнял сзади за шею, приговаривая чтобы он «не вел себя как идиот», чтобы ему стало легче. Но он не мог сделать ничего из этого. Не здесь. Не сейчас. Не тогда, когда Эндрю явно нуждался в личном пространстве, а Нилу явно нужно было научиться быть менее нуждающимся и прилипчивым и просто понять, как существовать самому. Поэтому вместо этого он просто напомнил себе о необходимости дышать и попытался незаметно успокоить нервы, запуская руки в карманы и опуская голову. Он определенно слишком много думал об этом. Ему не обязательно было все это выяснять сегодня. Ему просто нужно было вернуться в свою комнату в общежитии, и тогда он мог бы спрятаться там, пока Кевин не заберет его обратно на тренировку позже вечером. Тогда он мог бы спросить своего партнера обо всем. Конечно, у Кева было бы лучшее представление о том, каким человеком ему следует быть. Они столкнулись с Сетом в коридоре. Или, точнее, Ники столкнулся с ним, когда издал тихий возбужденный вопль и протиснулся мимо главного нападающего, как будто его там и не было. — Боже мой, Рене! Ты перекрасила волосы?! Они выглядят изумительно! Мне нравится! — Похвалил Ники, восхищаясь её новым образом. Рене тепло улыбнулась ему, поправляя радужные кончики своих коротких вьющихся волос, и объяснила: — Спасибо, Элисон помогла мне с этим, я хотела выглядеть как можно лучше на завтрашних занятиях. — Эй, извини, но съебись отсюда? — Сет встрял в разговор с ошарашенным и раздраженным выражением лица. — Мы просто проигнорируем тот факт, что твоя задница с двумя левыми ногами только что врезалась прямо в меня? — Неужели? — спросил Ники с озорной ухмылкой на лице, как будто он прекрасно понимал, что только что сделал. — Э-э, да. Ты, блядь, снес мне плечо, придурок, — наполовину объяснил, наполовину пожаловался Сет, толкая Ники в плечо с равной силой. — Убери руки, если не хочешь их потерять, Гордон. — С невозмутимым видом предупредил Эндрю, проходя мимо них в свою комнату в общежитии. — Вы, блядь, издеваетесь надо мной? Он толкнул меня первым. — Считай, что это тренировка, Сет. — Присоединился к нему Аарон с таким же скучающим безразличием в голосе. — На этих выходных у нас первая игра против Брекенриджа, и тебя будут таранить гораздо мощнее, чем сейчас, парни вдвое крупнее Ники. — Какое это имеет отношение к делу? — Сет говорил все громче и раздраженнее. — Мы сейчас не в игре, мы в коридоре. Ты когда-нибудь слышал о хороших манерах? Неужели это так сложно — попросить следить за тем, куда, черт возьми, ты идешь в местах общего пользования? Например, ты не заметил, как здесь стою я? У тебя проблемы со зрением или что? Ты что, вырос в гребаном сарае? — О, бедняжка. — Ники поддразнил его. — Ты абсолютно прав, какой же я неуклюжий. Скажи, я тебя задел? Или это просто твое самолюбие? — О, съебись, Хэммик! Все его жалобы, казалось, влетали в одно ухо и вылетали из другого, когда Эндрю и Аарон скрылись в своей комнате, а Рене и Ники продолжили свои разговоры о прическах и нарядах, которые они выбрали на завтра. Покачав головой и закатив глаза, Сет пробормотал «охуеть, как невероятно», а затем повернулся, чтобы тоже открыть дверь в их общежитие. Нил последовал за ним (после того, как обменялся легким ударом кулака с Кевом) и обнаружил, что старший все еще бормочет что-то себе под нос о «неуважении». Выудив из холодильника пиво для себя, Сет снова посмотрел на него и подозрительно прищурился, прежде чем спросить нечто неожиданное. — Это ты вылечил Хэммика? Нил моргнул, прежде чем понял, о чем он говорит, и ответил, неуверенно пожав плечами: — Наверное? Сет откупорил бутылку и сделал глоток, а после поднял ее в его сторону, как бы провозглашая тост: — Хорошая работа, дитя. Пора было кому-нибудь что-нибудь с этим сделать. Если у него и было что сказать по этому поводу, то старший парень, должно быть, решил оставить это на потом, потому что он развернулся на пятках, все еще держа бутылку в руке, и исчез в спальне, до того как у Нила появился бы шанс задать какие-либо дополнительные вопросы. На самом деле он даже не собирался их задавать, но, очевидно, вчерашний разговор с Ники настолько взбодрил его, что Сет больше не беспокоился о том, что он может откинуться. Что, вероятно, означало, что Нил мог, по крайней мере, сдержать свое обещание Эбби «присмотреть за ними», не отвлекаясь от своих давно забытых текущих забот. С легким вздохом облегчения Нил сел на диван и просто смотрел прямо перед собой, пока Мэтт и Дэн не вошли через несколько минут. Дэн спросила, есть ли у него все необходимое для завтрашнего дня, и Мэтт предложил проводить его на занятия и обратно, пока он не освоится в кампусе, но Нил отклонил оба их предложения, заверив, что в этом нет особой необходимости. Тогда Дэн сообщила ему, что они устраивают «вечер кино» в женском общежитии, и пригласила его с собой. Но Нил и от этого отмахнулся, сказав, что хочет до завтра немного поработать над голосом. Он мог бы сказать, что они оба были разочарованы, что его там не будет (и в глубине души он знал, что ему еще предстоит кое-что сделать, чтобы привлечь старшекурсников на свою сторону), поэтому он смягчил удар, спросив, свободны ли они с Мэттом завтра для еще одной встречи последнего урок бокса. Они восприняли это с большим энтузиазмом и после оставили его в покое, а когда Сет вышел из комнаты (и взял еще несколько банок пива из холодильника, проходя с ними через холл в общежитие для девочек), Нил наконец-то смог немного расслабиться. Теперь, когда комната освободилась, он забрался в свою кровать и просто завернулся в одеяло, пока, наконец, не утихло ощущение, что на него смотрят слишком много людей. И там он и оставался, пока Кевин не постучал в их дверь в 8 вечера…

***

Его первый учебный день прошел так хорошо, как он и надеялся. Утром, после тренировки в спортзале с остальными Лисами, у него был испанский и «лингвистическая теория». А после обеда было несколько часов для самостоятельных занятий, прежде чем отправиться на геометрию. Его самыми загруженными днями должны были стать вторник и четверг, когда он должен был выполнять основную часть других «общеобразовательных требований» наряду с французским (и еще час «самостоятельного изучения»). Дэн предупреждала его, чтобы он не брал слишком много уроков сразу, но он уже бегло говорил по-французски и по-испански, так что вводные курсы были для него настолько сложными, что это было почти смешно. К тому же ему нравилась геометрия, и он был уверен, что Кев будет более чем счастлив помочь ему со всем, что связано с историей, так что даже самые сложные предметы в его расписании не должны были доставить ему особых хлопот. У него был плотный график, но он привык к такой нехватке времени. 16-часовой рабочий день в Гнезде за последние несколько лет приучил его всегда что-то делать с очень небольшим перерывом между делами. Откровенно говоря, не имея возможности занять себя чем-нибудь большую часть дня, он подумал, что может немного поехать крышей. Это был хороший компромисс. Большое количество занятий означало, что у него было чем продуктивно заняться, чтобы сосредоточиться, но если бы все они были для него легкими или интересными, это означало бы, что он не будет слишком перегружен или увязнет в них. Или, по крайней мере, такова была теория, с которой он столкнулся, когда составлял свое расписание. Если это окажется ошибкой, он всегда может просто пропустить одно-два занятия до истечения установленного срока или иным образом дотянуть до конца семестра и просто записаться на меньшее количество курсов весной. На самом деле, он, вероятно, в конечном итоге все равно бы это сделал, ему бы понадобилось больше времени для дополнительных тренировок, когда они приблизятся к выпускным экзаменам, а, зная Кева, это не было бы обязательным. Так что, вероятно, тогда было бы неизбежно посещать меньше занятий, даже если бы он обнаружил, что прекрасно справляется с нагрузкой на курс. Мэтт ждал его перед последним уроком в этот день (несмотря на то, что накануне Нил сказал ему, что в этом нет необходимости), и после встречи с Дэн перед ее классом они все вместе поехали в спортзал на урок бокса. Они перешли к настоящему нанесению ударов друг другу, но не с полной силой и скоростью, а скорее как в замедленной хореографии: Бойд выкрикивал движения, а Нил проверял их на этих странных мягких досках, которые Мэтт держал перед собой как перчатки? У них было название, и он знает, что Мэтт не раз говорил ему, как они называются, но Нил все равно забывал его, потому что был гораздо больше сосредоточен на запоминании всего остального. Он просто продолжал называть их «подушечками для ударов», и это, казалось, достаточно хорошо передало суть, чтобы Бойд в какой-то момент перестал его поправлять. Мэтт хвалил его или критиковал после каждого набора отработанных маневров, которые он выполнял, и Нил делал все возможное, чтобы внести коррективы, которые слышал, но, по общему признанию, его мысли были по-прежнему заняты другими вещами. Например, официальное начало занятий и студенческой жизни, которое каким-то образом подкралось к нему незаметно. Или как прошла первая игра сезона в те выходные. Или о том, что им с Кевом все еще нужно было решить, с кем они будут брать первое интервью в ближайшее время, чтобы начать «появляться на публике» на следующем этапе своей маркетинговой кампании. Или о том, что Эндрю снова был странно отстранен от него весь день; что (в сочетании с тем, что плохое отношение Аарона снова стало враждебным, а Ники с трудом смотрел ему в глаза) оставляло у него ощущение, что он сделал что-то не так, но он ни за что на свете не мог предугадать, что именно. Мэтт, должно быть, заметил, что он на самом деле не в духе, потому что они закончили всего через 30 минут (хотя ни один из них еще даже не вспотел), и Дэн поспешила докопаться до сути своими вопросами. — Как прошли твои занятия сегодня? Какие-нибудь преподаватели или студенты доставляли тебе проблемы? — Нет. Все они, кажется, нормальные. — Тогда хорошо… Ты неврничаешь из-за пятничной игры? Нил слегка пожал плечами, прежде чем ответить: — Не совсем. У Брекенриджа сильная защита, но это все, на что они способны. Пока я буду уворачиваться и обгонять их, у нас не должно возникнуть никаких проблем. — Вот это настрой. Не стоит недооценивать их, но и не позволяй им обвести тебя вокруг пальца. Мэтт и остальные наверняка прикроют тебя. Верно, детка? — Еще бы. — С теплой улыбкой вмешался Мэтт. — Я не позволю, чтобы тебя растоптали, чувак. Но, эй, когда сомневаешься, просто помни, что нужно качаться вперед и назад из стороны в сторону. Порхай, как бабочка, жаль, как пчела, верно? — Сказал он, несколько раз ударив кулаком по воздуху, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. С легкой благодарной улыбкой Нил кивнул в знак согласия и ответил: — Понял. Дэн, очевидно, все еще не оставляла попыток выяснить, что его так отвлекло, поэтому она спросила еще раз: — Ты уверен, что у тебя есть все необходимое для занятий? Мы с Мэттом не против сводить тебя в книжный магазин или студенческий центр, если тебе все еще нужны учебники или что-то еще. — Все хорошо. — Заверил ее Нил, закидывая сумку на плечо. — Эндрю уже возил меня за учебниками на днях. — Возил? — Спросила она со смесью удивления и неуверенности. — Он не был… ну, ты понимаешь… груб с тобой, не угрожал тебе или что-то такое? — Нет? — Ответил Нил, нахмурившись и внезапно почувствовав себя защищающимся: — С чего ты вообще это взяла? Я сказал тебе, что он оказал мне услугу, а ты автоматически думаешь о нем самое худшее за это? Дэн подняла руки, сдаваясь, и отвела взгляд, признавая поражение. — Ладно, ладно. Расслабься. Сообщение принято. Я просто волнуюсь, вот и все… — Ну, не надо. Я могу постоять за себя, и Эндрю не тот «монстр», в котором вы, ребята, его всегда обвиняете. — Эй, воу, — вмешался Мэтт, сделав успокаивающий жест рукой. — Она ничего такого не имела в виду, просто у нас с ним были проблемы в прошлом, вот и все. Нил открыл рот, чтобы продолжить спор, но был прерван Дэн, что снова вмешалась, чтобы успокоить его: — Но не в последнее время… Кажется, в последнее время ему стало намного лучше, как и всем им, и это… На самом деле, это то, о чем я хотела с тобой поговорить. Нил все еще чувствовал себя странно замкнутым и раздраженным из-за Эндрю, но Мэтт и Дэн оба были достаточно милыми, и они неоднократно старались изо всех сил, чтобы он почувствовал себя желанным гостем и подготовился к жизни в Пальметто (к тому же Дэн была его капитаншей, а Мэтт учил его боксу, так что он в некотором роде был обязан им за это определенным уважением и благодарностью); так что Нил слегка вздохнул и попытался взять себя в руки, задая вопрос: — Поговорить об этом, но как? — Ну, это просто… — Дэн и Мэтт обменялись взглядами, прежде чем она попыталась объяснить. — У нас в команде всегда была проблема с «единством». Я уверена, что ты навел о нас справки, прежде чем подписывать контракт, так что ты, вероятно, видел все не слишком лестные статьи, в которых нас называли «разобщенными и нескоординированными бедствиями, которое скорее затеет драку в баре, чем выиграет» или что-то в этом роде. — Не забывай о том, что один репортер сравнил наш состав с «актерским составом в грязной борьбе за опеку над детьми или в дрянном реалити-шоу». Это было довольно уместно, — добавил Мэтт, задумчиво кивнув. — Фу, не напоминай мне, — простонала Дэн, прежде чем снова обратить свое внимание на Нила. — Дело в том, что, что бы я ни пыталась сделать, чтобы мы все были на одной стороне и играли как единое целое, Лисы всегда вели себя как две разные команды, вынужденные носить одинаковые джерси, и это не только давало публике больше поводов для критики, но также и ставило нас в тупик на корте. — Конечно, многие из самых серьезных проблем в команде к настоящему времени уже как бы искоренились, — объяснил Мэтт немного подробнее. — Я имею в виду, что в прошлом году мы даже ни одну красную карточку не получили, из-за то, что поднимали руки друг на друга, а не на другую команду, так что теперь от многих таких пропастей не осталось и следа. Но привлечение Кевина и вся драма, связанная с этим переходом в прошлом году, тоже не очень-то помогли «сблизить нас». — Эндрю и его компашка всегда держались особняком. Но после того, как Кевин Дэй взял их под свое крыло, они еще больше отдалились от нас. — Дэн со вздохом добавила: — Потом был весь этот стресс и хаос из-за того, что фанаты Воронов присылали нам угрозы расправой, устраивали бомбежку общежития и все такое прочее за то, что мы «украли его». Что также вогнало нас в тупик и вызвало массу дополнительных переживаний и головных болей. И все это было еще до того, как он стал по-настоящему членом команды. — Ты обвиняешь их в этом? Не то чтобы Кевин просил кого-то… — Нет, нет, вовсе нет. — Дэн прервала его еще одним успокаивающим жестом. — Я знаю, что он не несет ответственности за то, что делает кучка фанатиков за его имя или против него. Я просто пытаюсь объяснить, что… Что ж, было настоящим испытанием заставить всех работать сообща на корте, когда мы все были так заняты тем, что вцеплялись друг другу в глотки — или игнорировали существование друг друга — в свободное от этого время. Я пыталась организовывать регулярные командные вечера кино или другие мероприятия, объединяющие команды, но… Ну, половина команды на них не приходила, и все мои попытки привлечь их к участию приводили в лучшем случае к игнору, а в худшем — к угрозам, так что… — Так что?.. — Нил изо всех сил старался угадать, о чем она его просит, но у него ничего не вышло. Проморгавшись, он догадался: — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Пригласил Эндрю и остальных посмотреть с тобою фильм? — Или что-нибудь такое? — Дэн согласилась, пожав плечами. — На данный момент я бы предпочла, чтобы тренировки зачастую не заканчивались дракой. То есть, в этом году у нас пока не было серьезных ссор, но сезон только начался, а между ними и Сетом уже было несколько серьезных стычек. — Я имею в виду, да, это проблема, но я не совсем понимаю, почему ты просишь меня об этом. Я всего лишь первокурсник, у меня нет никакого влияния или старшинства ни над кем из них. — Я бы не была так уверена. — Сказала Дэн с кривой улыбкой. — Я понятия не имею, какими чарами ты очаровывал этих парней летом, но тебе не только удалось заставить Ники и Аарона улучшить свои игровые навыки, но и каким-то образом заставить Кевина Дэя ходить за тобой попятам, словно потеряный щенок. И ты заставил Эндрю Миньярда выслушать тебя и вести себя учтиво. — И не только это, но и то, что ты, кажется, неплохо ладишь с Сетом, не пойми меня неправильно, чувак — мой бро и все такое, но он немного грубоват, если ты понимаешь, о чем я. Хочу сказать, что мы все пытались перевоспитать его от того захолустного алабамского образа мыслей, с которым он вырос, и он пытается стать лучше в этом отношении, но у него приобретенный вкус, и исторически сложилось так, что дружба с ним как бы лишала всех остальных возможности одновременно подружиться и с компанией Эндрю. — По сути, это ситуация «или-или». — Вмешалась Дэн. — Все мы, старшекурсники, находимся в одном лагере, а Миньярд и остальные — в другом, и никому так и не удалось успешно преодолеть этот разрыв… до этих пор. — То есть, Рене сблизилась с нами, — добавил Мэтт, поморщившись, — но даже ей это дается нелегко. Она либо тусуется с нами, либо проводит время с Эндрю, но никогда не совмещает. — И если мы собираемся сплотить команду в этом году, нам нужен кто-то, кто способен совмещать и то, и другое, — заключила Дэн. — Нам нужен кто-то, кто был бы нашим недостающим звеном. Нил переводил взгляд с одного на другого, прежде чем приложить руку к своей груди и неуверенно спросить: — И… ты хочешь, чтобы этим кем-то был я? Как? Я имею в виду, что, конечно, я достаточно хорошо общаюсь с ними один на один, но у меня не больше успехов, чем у кого-либо другого, в предотвращении склоки между ними. — Ну, может быть, еще нет, но… — Дэн тоже сделала неуверенное лицо и на мгновение оглянулась на Мэтта, прежде чем вновь обрести решимость и добавить, кивнув. — Я не знаю, просто у меня всегда была хорошая интуиция в таких вещах, и у меня такое чувство, что ты возможно, именно тот, кто поможет нам сблизиться. Я имею в виду, что расположение Эндрю и Сета уже само по себе беспрецедентно, но у тебя даже есть хорошие отношения с Элисон, которая делится с тобой своей священной заначкой с арахисовым маслом; и я, серьезно, никогда не видела, чтобы Кевин так долго не оскорблял кого-нибудь на тренировках, но когда он с тобой, он просто забывает о своем постоянном раздутом эго или что-то в этом роде, и… Я просто думаю, что у тебя гораздо больше связей с командой, чем ты думаешь. Нил слегка прикусил нижнюю губу в задумчивости, он все еще не был уверен, но… — Ладно, но… даже если это правда и мне действительно удасться поладить со всеми, это все равно не значит, что я смогу убедить их поладить друг с другом. Я не могу заставить Эндрю или кого-то еще посещать командные сборы, и не могу помешать ссорам Кевина и Сета на корте. — Я не жду чудес в одночасье или чего-то в этом роде. — Пролепетала Дэн, слегка обеспокоенно нахмурив брови. — Я знаю, что это рискованно, и знаю, что прошу тебя о большом одолжении. Но все, о чем я прошу, — это чтобы ты попробовал. Я была бы очень признательна за любую возможность, за которую ты ухватишься, чтобы как-то незаметно стереть границы между нами и попытаться заставить нас вместе сплотиться еще чуть-чуть. — Ты можешь начать с того, что сам займешься делами команды, или даже просто попытаешься пообщаться с Сетом или монс… — Мэтт виновато поморщился и быстро исправился на полуслове, — или с компанией Эндрю, чтобы укрепить взаимосвязь. А потом, знаешь, посмотрим, сможешь ли ты убедить наших нападающих сразиться с другими командами, а не друг с другом? Или даже просто пригласи Ники, Аарона и Кевина на вечер кино, если сам Эндрю не пойдет. Маленькие шажочки, понимаешь? — И опять же я не прошу о чудесах. — Дэн прервала его, бросив умоляющий, но решительный взгляд. — Но буквально все, что ты можешь сделать, чтобы помочь преодолеть барьер, было бы огромной помощью. Нил сделал глубокий вдох, после чего выдохнул с облегчением. — Я посмотрю, что можно сделать. Лица Мэтта и Дэн сразу просветлели, когда они обменялись радостными «дай пять» и лучезарными улыбками. Не желая, чтобы они возлагали слишком большие надежды, Нил поспешил добавить: — Я не даю никаких обещаний. Я не собираюсь никого заставлять делать то, чего они не хотят, и я по-прежнему считаю, что вы сильно переоцениваете мою способность ладить с людьми или убеждать кого-либо в чем-либо. Но если я увижу возможность вмешаться к лучшему… Я просто посмотрю, что можно будет сделать. Хорошо? — Это все, о чем я прошу. — Дэн согласилась со все еще теплой улыбкой и кивнула головой: — Спасибо, Нил, ты настоящий спаситель. — Да, ну… Это мы еще увидим. Мэтт хлопнул его по плечу с выражением полной уверенности и благодарности на лице, но ни он, ни Дэн, казалось, не хотели испытывать судьбу, говоря что-то еще, пока собирали свои вещи и шли обратно к пикапу. Они по-прежнему настаивали на том, чтобы сводить его пообедать, до того как вернуть в общежитие, но Нил просто заказал самое дешевое блюдо из меню и отложил половину на потом, поскольку все еще не был особо голоден. По правде говоря, он не чувствовал голода с тех пор, как сидел напротив Эндрю за завтраком в Колумбии днем ранее и заметил, что тот ни разу за все время не поднял на него взгляд. Аарон, однако, смотрел… Половину времени Аарон сверлил его взглядом… Но у Нила не хватило ни терпения, ни времени на считывания мыслей, чтобы попытаться расшифровать причину, когда у него было множество дел поважнее. Например, перевод тех видео, что прислал ему Ичиро… На нижнем этаже Лисьей башни были «учебные комнаты», которые казались относительно уединенными (и не похоже, что кто-то стал бы использовать их для настоящих занятий, ведь занятия в то утро только начались), поэтому Нил спрятался в дальнем углу с наушниками и принялся за работу, просматривая все и вся, расписывая возможный перевод. Он хотел убедиться, что все было как можно более точным. Он не только все еще пытался доказать свою ценность как переводчика для семьи Морияма, но и все еще не мог исключить возможность того, что отчасти это было проверкой, призванной гарантировать, что он не попытается обмануть их или навредить им, предоставив неверную информацию. Кроме того, он хотел попытаться оградить себя от любой возможности выполнения «грязной» работы лично, записавшись в качестве сотрудника Rosetta Stone для их империи. Если он докажет, что может хорошо выполнять работу для них удаленно, то, возможно, ему удастся избежать того, чтобы его когда-либо привлекали и попросили перерезать кому-нибудь глотку. Он просмотрел первый час или около того и был уверен в переводе следующего фрагмента примерно на 73%, когда услышал внезапный сильный удар по стене между его «кабинетом» и следующей комнатой. Вся его подготовка и опыт подсказывали ему, что случайных шумов и возможных конфликтов лучше избегать и игнорировать в большинстве случаев; поэтому, послушав несколько секунд, чтобы убедиться, что это не чрезвычайная ситуация, из-за которой ему не нужно будет эвакуироваться, он был готов просто надеть наушники и продолжить свою работу; но затем он услышав болезненный стон, который показался ему слишком знакомым, он вскочил на ноги и побежал в соседнюю комнату, даже не успев дважды подумать об этом. Когда он ворвался в комнату, то увидел Эндрю с ножом в руках и разбитой губой и, даже не взглянув на противника, ударил его ногой под колени, чтобы тот упал и лишился своего же оружия. Тогда инстинкты взяли верх, и следующее, что он осознал, — это то, что он сидит на чьих-то коленях, глядя в странно веселые раскосые глаза и радужные волосы, в то время как нож Рене завис в нескольких дюймах от чего-то опасного, и Эндрю прыгнул, чтобы попытаться оттащить его. — Джостен! Какого хера?! Остынь, мать твою! — Крикнул Эндрю, вытаскивая его из опасной зоны (как для него, так и для Рене) с явным раздражением, беспокойством и замешательством в равной мере. — Это было довольно впечатляюще, Нил, — проговорила Рене с преувеличенным спокойствием, отряхиваясь и убирая оружие. — Кто научил тебя делать такие тейкдауны? Нил безуспешно попытался высвободиться из хватки Эндрю и, полностью проигнорировав вопрос Рене, задал свой собственный: — Что, сука, ты с ним делала? Рене удивленно приподняла бровь, отвечая ему: — Полагаю, то же самое, что ты сегодня утром делал с Мэттом Бойдом. Он знает, что обучать тебя самообороне нет необходимости? Или ты предпочитаешь, чтобы я придержала это знание при себе? Нил открыл и закрыл рот, не уверенный, судя по ее тону, пытается ли она шантажировать его или действительно предлагает сохранить тайну. Он оглянулся через плечо на Эндрю, чтобы проверить, нет ли еще каких-нибудь повреждений, и, в основном, увидел только замешательство, когда оттащил его подальше от Рене. Поэтому он позволил волочь себя назад без особого протеста, начиная вникать в происходящее в полной мере и осознавая, что Эндрю никогда не угрожала реальная опасность. Несмотря на то, что обе стороны были вооружены и получили незначительные травмы, было не похоже, что в воздухе витала какая-то реальная враждебность, и (оглядываясь назад) выражение лиц Эндрю и Рене, когда он ворвался, больше походило на то, что они играли в игру, а не затевали драку. Упс… Как только Эндрю отпустил его, Нил снова оглянулся на него, виновато поморщившись, но Эндрю только раздраженно покачал головой, прежде чем спросить: — Какого черта ты вообще здесь делаешь, Джостен? — Я… Я слышал, как ты выругался… Мне показалось, что тебе было больно, и я подумал, что тебе может понадобиться помощь. — Я не нуждаюсь в твоей защите, Нил. — Знаю… — сказал он со смутным чувством вины, поселившимся у него в животе. Ему следовало бы знать, что Эндрю не хочет, чтобы он сражался за него. И уж тем более ему следовало знать, что лучше не бросаться с кулаками в бой, который даже не был настоящим. Эндрю не был какой-то беззащитной девушкой, попавшей в беду, а Нил не близстоящий рыцарь на белом коне. Он не уверен, почему так отреагировал. Он просто знает, что не хотел, чтобы Эндрю пострадал. — Я тот, кто должен защищать тебя. — Эндрю еще больше аргументировал свою точку зрения. — Что? С каких это пор? — Спросил Нил, вызывающе нахмурившись и скрестив руки на груди. Возможно, он перегнул палку и слишком остро отреагировал, но он также не хотел, чтобы Эндрю подвергал себя еще большему риску из-за него. — С тех пор, как всегда. — Эндрю ответил без промедления. — Я никогда не просил об этом, — напомнил ему Нил. На самом деле, он просил об обратном. Эндрю однажды предложил ему сделку в качестве защитника, еще до того, как все завертелось, и Нил отказался именно потому, что хотел обезопасить его. Настала очередь Эндрю на мгновение запнуться, прежде чем, казалось, махнуть на все рукой и просто закатить глаза, направляясь к своим вещам, чтобы обтереться полотенцем и выпить немного воды. Было что-то настолько противоречивое в том, что Эндрю фактически игнорировал и отмахивался от него, в то же время заявляя, что он его защитник. Это было похоже на то, что он одновременно заявлял о своей ответственности за него, но в то же время пытался дистанцироваться от него? И это не только не имело никакого смысла, но и настолько противоречило той близости, которая, как ему казалось, снова начала складываться между ними в те выходные, что у него возникло ощущение, будто он упустил что-то важное. Нил был так поглощен попытками разгадывания Эндрю и попытками понять причину его странного поведения в последние несколько дней, что даже не заметил, как Рене подкралась к нему сзади, пока она внезапно не оказалась прямо подле него и не задала вопрос. — Значит, твои уроки бокса — это просто дополнительная тренировка? Или ты надеялся расширить свой репертуар, изучая другие формы? — Я… что? — Нил слегка покачал головой и вспомнил ее предыдущий комментарий о том, что ему не нужны уроки самообороны с Мэттом. — О, э-э… И то, и другое? Ни то, ни другое? Рене задумчиво склонила голову набок, прежде чем ответить: — А, понятно… Как мило с твоей стороны использовать его интересы как средство сближения с ним. Мэтт — добрая и заботливая душа. Ему нравится чувствовать себя нужным. Чувствуя себя немного сбитым с толку ее легкой оценкой его истинных мотивов, Нил еще больше нахмурил брови и еще больше отодвинулся от нее, уклоняясь от ответа: — Правда что ли? Я просто подумал, что мне будет трудно найти лучшего наставника по боксу, чем сын Рэнди Бойд. — Точно. Конечно. — Рене ответила с легкой улыбкой, которая казалась почти заговорщической. — Ну, если ты когда-нибудь решишь присоединиться к нам с Эндрю для наших спарринг-сессий, я, конечно же, не буду возражать… Эндрю? А как насчет тебя? — Нет. — Отрезал Эндрю, не оборачиваясь к ним. И Нил, и Рене были немного озадачены такой реакцией, но она была единственной, кто задал этот вопрос вслух. — «Нет» означает, что ты не возражаешь, или «нет» говорит о том, что ты возражаешь? Эндрю, наконец, взглянул на них поверх горлышка бутылки, которую пил большими глотками, прежде чем бросить остатки в свою сумку и ответить: — Нил не любит ножи. Нил разрывался между тем, чтобы быть странно тронутым тем, что Эндрю заметил это в нем (хотя ему и не нужно было этого говорить), и легким раздражением из-за того, что он так легко раскрыл эту слабость перед Рене. Но у него не было возможности по-настоящему сформулировать свои чувства по этому поводу и ответить на них, пока Рене не поделилась своими наблюдениями о его предпочтениях. — Я ему тоже не нравлюсь, но, возможно, какая-нибудь теория о том, что он может столкнуться с обоими факторами, поможет ему избавиться от этого дискомфорта. — Я никогда не говорил, что ты мне не нравишься. — Защищался Нил, испытывая смесь шока и еще большего страха от ее очевидной способности видеть его насквозь. — Конечно, нет, люди редко говорят кому-то в лицо, что они им не нравятся. Это вызывает ненужную конфронтацию. Нил собирался продолжать отрицать это, но она прервала его терпеливой улыбкой и мягким заверением: — Все в порядке. Я не держу на тебя зла… Я не уверна, что именно во мне заставляет тебя чувствовать себя так неуютно, но я знаю, что люди не всегда могут контролировать или оправдывать свои реакции на людей при первой встрече, и я не настолько погружена в себя, чтобы обижаться на твои рефлекторные реакции на меня без каких-либо доказательств того, что это действительно из-за меня. — Я… — Нил замолчал и слегка прищурился в неловком и растерянном раздумье. Очевидно, что попытка солгать здесь не привела бы к успеху с такой, как она; но, может быть, честность помогла бы вернуть те очки, которых стоили ему грубость и страх? — Я тоже не знаю… — Признался он со вздохом. — Я не думаю, что ты сделала что-то не так, я просто… — Это понятно… — кивнула Рене. — Я, безусловно, виновата в том, что позволяю подсознательным предубеждениям влиять и на то, что я впускаю в свое пространство. Например, я перестала читать несколько книг только потому, что у персонажа имя, которое мне не нравится. И однажды я несколько месяцев не заходила в кофейню, в которую часто захаживала, только потому, что там начали использовать ту машину, что издавала ужасный гул. — Э-э, да… — Согласился Нил, слегка поморщившись от неуверенности. — Все из-за ножей? — Предположила Рене. — Сначала я подумала, что это может быть так, люди часто реагируют со страхом или подозрением, когда замечают у кого-то спрятанное оружие. Но я отмела эту идею, потому что на тебя, похоже, не произвело впечатления оружие Эндрю. — Э-э, нет, я… я не думаю, что дело в этом. — Нил отрицал, несмотря на то, что чувствовал себя немного не в своей тарелке от осознания того, что у Рене тоже было спрятанное оружие, которого он почему-то не замечал ранее. — Уверен? — Рене продолжила настаивать, с любопытством наклонив голову, прежде чем согласиться. — Хорошо… если ты когда-нибудь поймешь, я была бы признательна, если бы ты дал мне знать. Если это проблема, которую я в состоянии решить, я бы хотела попробовать. В конце концов, мы сокомандники… И я думаю, что мне тоже было бы приятно стать твоим другом, если это возможно. Нил все еще чувствовал себя неловко и понятия не имел, почему; но с каждой секундой он чувствовал себя все более виноватым, поскольку она продолжала быть такой (на первый взгляд) милой и понимающей во всем этом. Поэтому он выдавил из себя улыбку, которая, как он надеялся, выглядела хотя бы наполовину искренней, и ответил: — Хорошо, я так и сделаю… И, э-э, спасибо, что не прирезала меня тогда, когда я напал на тебя. — Спасибо, что не поступил так же. У меня такое чувство, что ты мог бы легко украсть мое оружие, если бы действительно захотел. Он собирался сказать, что хорошо, что он никогда по-настоящему этого не хотел — что оценка Эндрю относительно его отношения к ножам была точной, и он предпочел бы вырубить кого-нибудь руками, чем проливать кровь, если это в его силах… Но он сразу же решил, что произнесение чего-либо из этого вслух только вызовет еще больше вопросов, на которые он не хотел бы отвечать, а ситуация и так была достаточно неловкой, поэтому он просто еще шире изобразил свою фальшивую улыбку и кивнул в знак согласия. Рене собрала свои вещи и попрощалась с Эндрю, пообещав вскоре встретиться снова для очередного раунда спарринга, поскольку этот был прерван. А потом они остались вдвоем в маленьком «кабинете», и Эндрю перетащил стол и стулья, которые они, должно быть, ранее отодвинули в сторону, обратно в центр комнаты. Нил молча наблюдал за ним; он хотел помочь, но после реакции Эндрю на его вмешательство в «драку» решил, что лучше подождать, пока его попросят вмешаться, чем рисковать снова обидеть его… Но после еще нескольких мгновений относительной тишины (если не считать скрипа передвигаемой мебели и случайных стонов от усилий) в комнате снова воцарился порядок, и Нилу даже не пришлось и пальцем пошевелить. Эндрю заговорил первым. — Может, ты и не просил об этом, но я все равно собираюсь защитить тебя, — сказал Эндрю тоном, не оставляющим места для возражений, скрестив руки на груди и пристально глядя на Нила сверху вниз. — Это то, что я делаю. Было ясно, что попытки возразить против его не остановят. Поэтому Нил неохотно отложил на мгновение свои собственные опасения и задумался о том, от чего он готов отказаться, чтобы, по крайней мере, поступить так, как Эндрю, если его «защита» неизбежна. — Хорошо… Тогда что ты хочешь взамен? — Спросил он, когда в его голове не осталось ничего, что могло бы показаться эквивалентным. — Ты уже даешь мне это. — Эндрю отмахнулся, пожав плечами. — Что ты имеешь в виду? — Спросил Нил, покачав головой и придвинувшись немного ближе к нему. Эндрю оглядел его с ног до головы, а затем тоже подошел на несколько шагов ближе. — Ты пришел сюда, увидел меня с оружием в руках, и вместо того, чтобы предположить, что я напал на любимую всеми «идеальную маленькую церковницу», ты задался вопросом, что она сделала со мной. — Конечно, я это спросил. Ты бы никогда не напал на кого-то неспровоцированно. — Ты уверен в этом? — Спросил Эндрю, слегка усмехнувшись и приподняв брови. — Да, — ответил Нил без тени сомнения. — Я напал на тебя. Нил открыл рот и снова закрыл его, прежде чем проглотить остатки слюны. — То было другое. — Защищался Нил. — И технически это не было неспровоцированным. У тебя были основания полагать, что я… Это была не совсем твоя вина. Это лежит на нас обоих. — «Не моя вина», да? — Спросил Эндрю с намеком на что-то среднее между весельем и изучением в глазах. — Точно так же, как если бы твои швы разошлись, когда ты впервые попал сюда, «не моя вина». — Все не так. — Настаивал Нил, все больше недоумевая, почему Эндрю все еще винит себя в этом. После недолгого изучения выражения его лица, взгляд Эндрю снова смягчился, и он наклонился чуть ближе. — Ты никогда не обвиняешь меня в том, в чем я не виноват, но и не позволяешь мне безнаказанно совершать то дерьмо, в котором я не виноват… Иногда ты слишком снисходителен, и я думаю, что иногда ты слишком высоко ценишь меня, но ты считаешь меня ответственным и не боишься дать отпор, когда я захожу слишком далеко… У меня есть это в жизни? Это стоит того, чтобы защищать тебя… Мне больше ничего от тебя не нужно. Нил на мгновение задумался, прежде чем сказать: — Похоже, ты предлагаешь мне слишком много за то, что я делаю самый минимум. — Это не так. — Эндрю бросил на него испытующий взгляд, полезая в свою сумку, чтобы вытащить недопитую бутылку воды и протянуть ему. Нилу, по общему признанию, немного хотелось пить, несмотря на то, что он почти ничего не делал, поэтому он взял ее и сделал несколько глотков, прежде чем вернуть. Эндрю все еще смотрел на него, поэтому, внезапно смутившись, он спросил: — Что? — Она даже не была запечатана. — Заметил Эндрю. Нил опустил взгляд на бутылку, а затем снова посмотрел на него, когда до него дошло значение сказанного. Но Эндрю снова был тем, кто высказал эту общую мысль вслух. — Это не самый минимум… Тебе дорого обходится такое доверие ко мне. Я не собираюсь снова расстрачивать его впустую… Мне слишком дорого обошлось то, что ты в первый раз потерял веру в меня. — Эндрю указал на бутылку, а затем на Нила, продолжая: — Я буду прикрывать тебе спину до тех пор, пока ты будешь доверять мне. Вот что я имею ввиду. Если у тебя есть проблемы с этим, то… Просто не делай глупостей, которые заставили бы меня вмешаться, чтобы обеспечить твою безопасность. Тогда мы оба будем счастливы. Нил почувствовал себя одновременно и успокоенным, и озадаченным этим внезапным заявлением — подтверждением того, что (несмотря на странное напряжение, возникшее между ними в последнее время) Эндрю явно по-прежнему был ему небезразличен и так глубоко ценил его доверие и дружбу. Он чувствовал то же самое. Худшим во всем, что произошло во время и после их первой поездки в Колумбию, была потеря Эндрю, но теперь, когда к нему вернулась его «подружка», он больше не хотел делать ничего, что могло бы снова подвергнуть это риску. И, помня об этом… ему оставалось внести только одну поправку в предполагаемый пакт о защите Эндрю. — На тебе браслет, что сделал я, — заметил Нил. Эндрю нахмурился, прежде чем кивнуть на запястье Нила. — А на тебе тот, что сделал я. — Так что я позволю тебе быть моим рыцарем в блестящих доспехах экси, но… только если я буду прикрывать и твою спину тоже. Мы будем защищать друг друга. Несмотря ни на что. Это я имею ввиду. — Он указал жестом на их парные аксессуары. Эндрю открыл рот, как будто собирался это опровергнуть, но что-то в выражении лица Нила, должно быть, подсказало ему, что он серьезно настроен принять его помощь, только если она будет взаимовыгодной, потому что вместо того, чтобы отказаться, Миньярд просто слегка кивнул ему со вздохом и сказал: — Ладно, Джостен… Твоя взяла… Эндрю легонько шлепнул его по лбу, кидая вдобавок: — Просто не будь таким идиотом, и у нас все будет замечательно. Нил немного посмеялся про себя над этим и облегченно вздохнул от того, что, казалось, между ними снова все нормализовалось. Затем Эндрю спросил его, что он вообще здесь делает, и Нил объяснил, что он пытался перевести кое-что для Ичиро, и спустился в комнаты для занятий, чтобы побыть наедине. Эндрю скорчил гримасу и, казалось, собирался уйти, но Нил спросил его, не возражает ли он еще немного задержаться и присмотреть за дверью, пока он заканчивает свою работу. Не то чтобы он сильно беспокоился о том, что кто-то попытается подслушать его или что-то в этом роде. Он был не только один в комнате и в наушниках, но и все было написано на языках, которые, как он сомневался, многие в общежитии поняли бы, даже если бы услышали то, что слышал он. И казалось еще более маловероятным, что на него случайно нападут в кампусе или сделают что-то еще неспровоцированное, не сейчас, когда в коридоре было так много потенциальных свидетелей и все такое. Это было просто… Ладно, по общему признанию, у Эндрю не было причин оставаться и охранять его, Нил просто хотел побыть рядом с ним еще немного, а Миньярд только что сказал ему, что хочет иметь возможность защищать его время от времени; так что эти два фактора казались достаточной причиной, чтобы попросить его остаться… Через несколько часов (и после отчаянного смс от Кева, спрашивающего, где он) они втроем отправились на стадион на ночную тренировку, и Нил в ту ночь спал немного лучше, зная, что все будет хорошо. Он всё ещё не был уверен, каким именно должен быть Нил Джостен. Но он знал, кто был самым близким к Нилу Джостену человеком. И это казалось ему достаточно хорошим началом.