Бывает

На саундчек они в итоге опаздывают на пятнадцать минут, но ребята не успевают даже пошутить по поводу их растрёпанного вида, как Андрей вихрем врывается в работу: раздаёт какие-то указания музыкантам, умудряется отвесить затрещину зазевавшемуся Боре, что попытался влезть на сцену вслед за Яшей, и скачет по сцене аки злой козлик. Ребята удивлённо косятся на притихшего в углу Мишу, что, прищурившись, курит. И молчит ещё, зараза чернобровая. — Он из тебя все соки выжать успел? — ехидно интересуется Шура, подходя к Мише близко, рядом становится. — Он какой-то больно игривый стал. До секса охочий, но потомить любит, — пожав плечами зачем-то брякнул Миша, тяжко вздыхая. — С такой его стороной я знаком не был. — Уже жалеешь? — усмехнулся Балу, тоже закуривая. Неожиданно деятельный Андрей к нему лезть не пытался, да он вообще старался не приближаться к курящим, всё на сцене мельтешил. — Ничуть, — покачал головой Миша, тепло улыбаясь глядя на скачущего Андрея. — Он напоминает себя того, ещё юного и безбашенного. Того, кто меня покорил своим миром, стихами, рисунками и своей свободой. — Ты его тоже умудрился зацепить в первую встречу, иначе: чего он за тобой поплёлся делать панк-рок? — не смог не добавить Шура, сам не сдерживая добродушную улыбку. Чужое счастье омывает сердце такой теплотой волной, будто это его счастье. Будто это его солнце неугомонное скачет по сцене, всех строит, а ведь ребята послушно выполняют требования, даже не спорят. Хотя… Князь ведь тоже лидер, что вносит не меньший вклад в группу, тексты пишет, обложки рисует, только редко проявляет свой характер, свою тягу всё контролировать. Их любимая мамочка. — Так ему тоже захотелось делать мощную музыку. Писать к ней крутые песни. Понимаешь? — хмыкает Миша, задумчиво почесав нос. — Вообще, он в тебя, дурака, влюбился, — тряхнув крашеной головой сообщает Балу, решая, что не стоит такую информацию скрывать. Горшку даже полезно знать, что его любят. — Вот и пошёл куда указали, главное, чтобы ты был рядом. — В смысле? — опешил от услышанного Миша, чуть не маханув мимо рта сигаретой. Глазами ещё своими карими так наивно захлопал, словно узнал, что бегемот и гиппопотам — одно и то же животное. — А ты не знал? — в свою очередь удивился Шура, приподнимая брови. Даже ребята в «Там-таме» спрашивали постоянно о том: пара ли вокалисты или нет? И можно ли этого цыплёнка/галчонка забрать себе? — Ты говорил, что раньше Андро ко мне неровно дышал, но чтобы настолько давно, — вдруг зашептал Горшок, осторожно оглядывая в сторону Князя, что продолжал виться по сцене и кошмарить группу, и придвинулся ещё ближе к Балу. — Так он с тобой в первые годы и не спорил вообще из-за того, что был по уши влюблён, — хмыкнул Шура, понимая порыв друга. Любопытно ему стало, узнать всё стало нужно, а Князь может заметить, влезть в разговор, и Миша замолчит. — А потом? — ещё тише спросил Миша, откидывая бычок прочь. Дыхание даже затаил, словно ребёнок, ждущий подарка. — А потом появилась Анфиса. У него розовые очки лопнули стёклами внутрь. Он вбил себе в голову, что его чувства никогда не будут взаимны и решил их глубоко в себе похоронить, соглашаясь на дружбу, — стал перечислять Шура, грустно усмехаясь. Да, это произошло не с ним, но… Тоже больно. В тот момент, когда Андрей узнал о том, что у Миши появилась Анфиса, он выглядел так, словно его переехал товарняк. Разбитый, растерянный, опустошённый. Он тогда был блеклой тенью самого себя, но довольно быстро смог оклематься, правда в его широко улыбке не было больше безграничной радости. — А потом у тебя в башке что-то щёлкнуло, когда Князь впервые в жизни тебе отказал. А потом… Ну ты же сам знаешь, — ложку дёгтя получается добавить ненамеренно. Шура прекрасно понимает, что Мишка и не виноват, он ведь не знал, не видел, не слышал, не понимал, не чувствовал. Хотя нет. Он ведь как-то ощутил, что больше не центр Князевой вселенной. Заметил, хоть и не сразу, но заметил. — Да, правильная есть поговорка: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем». Я тогда впервые почувствовал себя одиноким, — хмыкнул Миша и всё… Снова печальный излом бровей, снова мировая грусть во взгляде, снова поджатые искусанные губы. Сожалеет он очень, что не заметил сразу. Что понял только потом, что ему тяжело без Князя, что Князь всегда был важной частью вселенной Горшка. А без Андрея что-то не так пошло. — Вроде Фиса под боком, группа вокруг, панк-рок делаем, а Андро… А без Андро — одиноко и холодно. Как в реанимации. Только писка противного и капельниц дурацких — нет. Рука невольно тянется к пачке сигарет. Нашли же они время для таких разговоров. Вечером концерт, а Горшок зависим от настроения, а, на данный момент, оно у него близится к нулю. Сигарета ладно ложится в рот, а уши вдруг улавливают подозрительную тишину. Не слышно больше звонкого голоса омеги, у которого шило в одном месте — не иначе. — Мих, ну ты чего застрял? — подлетел к ним Андрей, смотрит строго, руки в боки делает. Вылитая мамочка, что поймала отлынивающих деток. А потом Князь свои голубые глаза переводит на ссутулившегося Горшка и вздрагивает, напрягается весь. Бросает короткий тревожный взгляд в сторону Шуры, бровь свою тонкую светлую поднимает. Шура на это хмыкает. Омега сразу чует, что с его альфой что-то неладное. Шура кивает головой на молчащего друга, словно предлагая маме успокоить папу. — Слышь, Андрюх! — заметил Балу, решая тему быстро сменить и невольно принюхивается. — А ты Горшком сильнее пахнешь, чем сам Горшок. — И что? Предлагаешь мне его фамилию взять теперь? — усмехнулся Андрей, осторожно подныривая под руку Миши, протирается виском о плечо, мурлычет тихо. — А ты хочешь? — вдруг подал голос Миша, взгляд вскинул на Князя, покрепче его обнял рукой. — Не, какой я после этого Князь буду? — тепло засмеялся Андрей, жмурясь по-кошачьи. Где-то позади слышится облегчённый вздох, и Андрей резко разворачивается к группе, уничижительно смотрит на них, кулаком ещё грозит. — Андрюш, ты для меня всегда Княже будешь. Мой любимый и единственный Княже, — с трепетной улыбкой шепчет Миша и мягко привлекает омегу обратно к себе, легко подцепляет его за подбородок и нежно прижимается к его губам своими, втягивая в чувственный ленивый поцелуй, на который Андрей с готовностью отвечает. — А ты не подмазывайся, — с деланной строгостью говорит Андрей, отстраняясь через мгновение и изворачивается из объятий альфы, брови хмурит, наигранно обиженно вздыхает. — Я до глубины души оскорблён твоим поступком в лифте. Продекламировал свою фразу и отвернулся к группе, улавливая, что Яша решил играть что-то другое, а не обговорённого «Лесника». Пришлось ему пару пистонов вставить, а ещё поругать Пора и Машу, что устроили битву на барабанных палочках и смычке, один Реник стоял и бренчал на басу свою излюбленную «Металлику» за что сразу схлопотал. — А что ты сделал? — тихо-тихо спрашивает Балу, быстро погружаясь в режим просмотра разворачивающейся перед ним сцены. Жутко интересно за ними наблюдать, но молча это делать не всегда удаётся. Иногда, нужно что-то спросить, подтолкнуть к развитию сюжета, дровишек подкинуть, чтобы ярче горело. — Трахнул его случайно… — вздохнул Миша, но быстро спохватился, когда понял, что понять его могут однозначно не так. — Об стенку. Просто затормозить вовремя не смог и впечатался в Андро. — А ты чего так бежал? На саундчек торопился? — прыснул Балу, не упуская возможность подшутить над Горшком. — Так торопился, что Князя трахнул о стену. — Да какой там, ё-моё! — эмоционально всплеснул руками Миха, растеряв окончательно свой таинственный вид, что был у него в самом начале. — Княже сказал, что этой ночью меня оседлает. Ну как я мог это проигнорировать? — Так тебе захотелось здесь и сейчас? Не, нужно терпение иметь, Гаврил, — саркастично замечает Шура, лукаво так усмехаясь и глядит на пыхтящего друга. — Так вы идёте или нет? — напомнил о своё присутствие Андрей, скрещивания руки на груди. Напускает на себя грозный вид, хотя у самого уши уже горели от смущения. Слышал он разговор значит. — Андрюх, не видишь, что ли, что у альф тут важный разговор, — хмыкает Шура, решая Андрея чуть осадить, а то распоясался слишком. Что-то заставлять делать Балу может только Маша и немного Миша. — Если он такой важный, то ещё и ночью можете поболтать, — не остаётся в долгу Андрей, угрожая лишить не спорящего с ним Мишу горяченького. — Вы не в браке, а он тебя уже в оборот взял, — шепчет Балу, поближе подбираясь к Мише, чтобы этот красавец с торчащими ушами не услышал, прицепится ещё. — На самом деле нет, — уверенно покачал головой Миша и обратился к Андрею, говоря чуть громче: — Княже, мы тут с Шурой перетрём маленько и подтянемся. — Не задерживайтесь, — махнул рукой Андрей, совершенно не настаивая, чтобы парни тащили свои жопы сию же секунду. Отстал от них быстро, решая донимать группу по сотому кругу. — Слушай, а Андрей будет чертовски горячо смотреть на твоих бёдрах, — неожиданно изрекает Шура, задумчиво жуя фильтр. Эта мысль ему приходит в голову неожиданно. — Особенно в своей жилетке на голое тело и ковбойской шляпе. — Ты хоть душу не трави, — прорычал возмущённо Миша, раздосадованно сплёвывая на пол. — Я и так его чуть лифте не разложил. — А почему не вышло? — искренне недоумевает Шура, откидывая бычок прочь и удивлённо смотрит на помрачневшего Горшка. В способности Миши нагнуть любого особенно Андрея, сомнений никогда не было. Если Миша что-то хочет получить — он получает. А тут его обломали в самом сокровенном — сексе. И в пору Мишке нервничать, злиться, а не курить в уголке сигарету одну за одной. Да и судя по Андро он сам не очень хотел обламывать, но пришлось как в старой сказке — просто задушить… в зародыше желание весело провести время. С возрастом Андрюха стал более ответственным. — Он так заразительно стал ржать, ну и я тоже, — опять замахал руками Миша, говоря несколько громко, отчего группа стала на них завистливо коситься, ведь от Андрея им не попадало. — Отвлёк он меня в общем. А потом лифт доехал до первого этажа и этот сайгак от меня ускакал. — Вполне в духе Князя. Он пьяненький так в баре заигрывал с незнакомцами. Полунамеками доводил до черты, а потом сливался, — закивал деловито Шура, будто у него была твёрдая тройка по Князеведению. — И они не бесились? Не пытались его принудить к чему-то? — удивился Мишка, а потом до него дошло и лицо исказили глубокие морщины. — И почему я этого не помню? — И хорошо, что не помнишь, — положа руку на сердце, выдохнул облегчённо Балу. Горшок бы точно вступился за Князя и начался бы балаган. — Так ты был вообще не в том состоянии. А не огребал Андрей, потому что бухали мы группой. Раззадорить он какого-то альфу, тот к нему полезет с грубой лаской, а этот осознаёт, что задницей рискует, вжик и к тебе под бок сразу. А ты новым ушам только рад. Сразу начинаешь свою шарманку для верного слушателя, приобнимаешь его ещё по-особенному. Сам же постоянно твердил, что Княже — твой. Горшок на пару секунд замирает, кидает быстрый взгляд на активно бегающего по сцене Князя, у которого видимо сил хоть отбавляй и взгляд теплеет, напряжённые плечи опускаются и сам он сразу успокаивается. — Мой, — подтверждает Миша, самодовольно улыбаясь. Уверенным сразу таким становится и донельзя довольным. — Всегда мой был. А чей же ещё? — Действительно. Чей же ещё он, как не твой? — согласно кивает Шура, с усмешкой прослеживая взгляд Горшка и натыкается — ну кто бы сомневался? — на Князя, что теперь скачет по сцене с микрофоном. — С первого взгляда ведь стал твоим и навсегда.